Текст книги "Когда падают звезды 2 (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Глава 21
Под руку подвернулась ваза, ее постигла та же участь, что и разбитые часы, разлетевшийся вдребезги графин, перекошенный теперь стул. Дэррек крушил все, до чего удавалось добраться, крушил так, как месяц тому рушил свою жизнь.
Как он мог? Как он мог быть таким слепым? Как он мог поверить в эту ересь? Почему не спросил у нее? Кулак врезался в бетонную стену, оставляя на стене кровавый след стертых костяшек. Что сделал с ней? Своими руками, вот этими руками.
А сегодня, а сегодня, что он ей наговорил? В стену снова полетел хрусталь.
Сейчас, он готов был разнести дом по кирпичику, разбить кулаки в кровь, расшибить голову, убить себя собственными руками, осознавая, что наделал, и, не имея возможности ничего изменить. Перед глазами стояло ее лицо, все в слезах, когда она пыталась отвернуться. "Не надо", а он... черт его побери. Лучше б она не знала, так был бы хоть шанс, что он еще может что-то изменить, но не теперь.
Герцогиня Мэйденстер сидела в гостиной их городского дома, держа в объятьях обычно отказывающуюся от всякой ласки дочку. С завидной периодичностью, тишину разрывали звуки крушений, творящихся на втором этаже.
– Мама, что с Риком? – каждый раз, когда в его комнате что-то разлеталось от удара об стену, женщин пробивала мелкая дрожь, они лишь молились, чтобы это поскорее закончилось.
– Не знаю, доченька, не знаю...
За то, что этот вечер закончился, не так трагично, как мог, Анна благодарила Дамиана. Именно он заставил привлекающего слишком много внимания друга покинуть зал, не утруждая себя церемониальными прощаниями с радушными хозяевами. Что это было бы абсурдно – понимали все.
Когда мужчины вышли на улицу, еще одна карета поворачивала на смежную улицу. Дэррек попытался высвободить руку, но друг держал крепко.
– Не сейчас, – ни он не сможет сказать то, что хочет, ни она не сможет его выслушать.
Тот согласно кивнул. Не противился и когда Дамиан открыл перед ним двери его экипажа, пообещав позаботиться о маме и сестре. На всякий случай, он запретил кучеру останавливаться, пока они не доберутся до городской резиденции его светлости. Возможно, ему лучше было бы поехать с другом, но еще были дела, которые следовало уладить здесь. Ответить на пару тройку одинаковых вопросов "что произошло?" так, чтобы сплетни, которые обязательно появятся уже завтра, если не успеют сегодня, были хоть сколько-то приемлемы.
Всему виной старая вражда его светлости и Винсента. Никаких женщин, обычная вспышка старых воспоминаний, обоюдная неприязнь и все. А он, к своему стыду, не смог сдержать их до того, как случилась драка. Лучше так, чем все попытались вспомнить, с чего же все началось. Тогда, полет фантазии уже не остановить.
Вернувшись в зал, он первым делом подошел к герцогине, которая пребывала все в таком же ступоре.
– Я распорядился через полчаса подать карету. Найдите Мэган и Розу, если, конечно, она не найдет себе более достойную компанию.
Герцогиня кивнула, получив конкретное распоряжение.
– Ты объяснишь, что тут произошло?
– По дороге, – он снова облачился в свою очаровывающую улыбку, которая чуть пострадала от раны на губе, пошел навстречу жаждущей подробностей толпы.
Через полчаса, как он и обещал, вчетвером они сидели в карете, которой предстояло первым делом завезти мисс Смитт, благо, обитавшую не в их имении, что сильно радовало герцогиню.
Она не промолвила ни слова, собираясь выяснить все лично с мужчиной, из-за которого ей пришлось менять все планы на вечер. А они были грандиозные. Когда, как не сегодня, можно было наконец-то любыми способами добиться от него предложения руки и сердца. Но все пошло не так с самого начала. Он злился, не обращал внимания ни на заигрывания, ни на обиды, ни на попытки проявить нежность. В конце концов, она бросила свои чаянья, ожидая, когда он сам вспомнит о том, что пришел не один. А когда вспомнит, она надеялась показать, насколько же он глубоко ее обидел. И как сложно будет вымолить ее прощение. Но когда Дэррек вернулся весь в крови, он снова разрушил ее планы. Не держись Роза за него так крепко, посчитала бы это последней каплей, но слишком много времени на него потратила, чтобы теперь терять.
Когда Дамиан вернулся в карету, проводив мисс Смитт до дверей ее дома, Мэгги спокойно спала, устроившись на плече матери. Бедная девочка, не так должен был выглядеть ее первый бал.
– Теперь, я готова слушать.
Дамиан посмотрел на сладко спящую Мэган, собираясь с мыслями.
– По сути, ведь я и сам ничего не знаю... – из всего услышанного сегодня он смог сделать какие-то свои выводы, но они не подтверждены и не опровергнуты непосредственными участниками. – Вы ведь знаете, что этим летом, у Дэррека, целых два месяца гостили молодые люди и девушки? Не думаю, что стоит скрывать, инициатором этого был я, и мои причины просты – я собирался заполучить поддержку их высокопоставленных родственников, сыграв значительную роль в их судьбах.
– Сводничество.
– Да, – как бы он не пытался красиво обойти это слово, суть-то оставалась та же.
– И что, Дэррек на это согласился? – она посмотрела в окно, неужели им до сих пор нечем себя занять, кроме как заниматься подобными глупостями?
– Он не знал моих мотивов, или делал вид, что не знал. Но выбор ему не предоставлялся, он проиграл спор, и это было его наказание.
– Сказать, что я думаю по поводу подобных забав? – Анна сверкнула глазами, гневаясь и на Дамиана и на собственного сына, но только ее мнения никто не спрашивал, и, возможно, зря.
– Не стоит. – Дамиан усмехнулся, он помнил еще как в детстве она отчитывала их со старшим другом. – Сначала, Дэррек относился к этому очень скептично, он планировал просто терпеть в своем доме их присутствие, а всю организацию и реализацию своих планов я должен был взять на себя. Я так и делал, но искренне надеялся, что рано или поздно, он тоже обратит внимание на одну из присутствующих. Не стоит думать, что и в отношениях с ним я хотел извлечь для себя выгоду. Я желал ему счастья, а в его нынешней пассии этого счастья не наблюдается.
С этим, герцогиня поспорить не могла.
– И что, у вас получилось?
– Нет. Точнее совсем не так, как я представлял себе это. Он заинтересовался одной из дам. Или теперь я начинаю думать, что всего лишь сделал вид. Ее зовут Соня, сегодня она была среди гостей. Вы ее видели, она...
– Это не важно, – она хотела услышать от него как можно больше до того, как они окажутся дома, там это будет сделать намного сложнее.
– Да, не важно. В общем, он проводил с девушкой много времени, честно, я сам считал, что это как минимум увлечение, а как максимум – начало чувства. Но, все сложилось не так, как я думал. В один из дней, по дому прошел слух, что он или она, в зависимости от версии, решили прекратить их отношения, которых в общем-то и не было. Девочке шестнадцать, какие между ними могут быть отношения? Но это я понимаю сейчас, а не тогда. Я спрашивал о причине, но ответа вразумительного не получил.
– А при чем здесь эта Майя?
– До сегодня, я понятия не имел, при чем здесь она, знал лишь, что она сестра Сони, которая сначала так резко привлекла его внимание, а потом так же его лишилась. Не подумал о том, почему одну из гостей могли переселить в смежные с его покоями, не подумал, почему он просил за ней присматривать, когда отлучался к вам, не подумал, почему ему так важно было знать, правда ли между ней и Винсентом начался роман. А оказалось, именно над этим нужно было думать. Как девочка-анибальт стала его любовницей, меня можете не спрашивать. Но я знаю, что было потом. В тот же день, когда он уехал, случился несчастный случай, Витор серьезно пострадал, об этом знали только трое, Я, Майя и Соня. Рассказывать мы никому не могли, и всю неделю, пока Дэррека не было провели у больного. Понятно, что это не могло пройти мимо обсуждений гостей. Вот только они истолковали все совсем не так. По дому пошел слух, что Майя все это время провела в его страстных объятьях, а Соня, в муках от унижения, доставленного сестрой у себя в комнате. Они не знали об этом. Слишком было мало времени вникать в подобный бред. А я знал, и не разубеждал, ведь не мог предоставить взамен ничего более вразумительного. В этом моя и только моя вина, это я понимаю. Вот только я понятия не имел, во что это выльется. Если ему так дорога была Майя, зачем он уехал за неделю до их отъезда? Неужели не мог перенести? – он хотел задать этот вопрос Дэрреку, вот только такой возможности ему не представилось.
– Он ездил за обручальным кольцом, – герцогиня погладила по голове шевельнувшуюся во сне дочь. В смотрящих на нее мужских глазах родилось понимание.
– О Ях, я ведь даже понятия не имел... – Дамиан смахнул со лба лезущую в глаза челку. – Когда он вернулся, ему первым делом поведали сплетню. Я даже не попытался этому помешать. Рассуждая, что чем меньше я буду оказывать сопротивления, тем быстрее она забудется, среди множества других, не менее скандальных. Уже позже, когда пытался узнать что-то у меня, он говорил и о предательстве связанном с Витором. Но я и подумать не мог, что причиной тому она! Я не знаю, что он сделал такого, за что она его теперь не простит. Но в том состоянии, в котором он пребывал – он способен был на многое. И, черт возьми, единственным человеком, которому он мог мстить за все неслучившееся, была Майя. Витор уехал еще в ночь накануне его возвращения, я – в тот же вечер. А она, она лишь на следующее утро. И почему-то я уверен, что в ту ночь она расплачивалась за то, чего не совершала.
– Но ведь вы друзья! Как ты мог не замечать, что между ними что-то происходит??? – герцогиня повысила голос, но спохватившись, что может разбудить спящую, снова перешла на шепот.
– Они делали все, чтобы это осталось тайной. И им это удалось. Ни единая душа не сможет сказать, что подозревала подобное.
– Причиной всему – ваши недомолвки! Бедная девочка, – герцогиня покачала головой, погрузившись в свои печальные мысли.
Она ждала, что сын со дня на день сообщит о помолвке, но вместо этого, он перестал отвечать на письма вообще. Не выдержав, она отправилась его навестить. В таком плачевном состоянии ее сын еще не был никогда. Спросить, что же произошло – герцогиня не осмелилась. А когда на горизонте снова замаячила Роза, смирилась, что узнать ей, видимо, не суждено. Но сегодня, сегодня она поняла, сколько зла и вреда могут нести их недомолвки. Ее, Дамиана, Дэррека, этой девочки, всех.
Слушая, как ее сын разносит дом, она снова и снова возвращалась мыслями к тому разговору, снова перед глазами вставало лицо сына, устремленное взглядом на ту, которая удалялась не только из зала, но и из его жизни, лицо этой самой Майи, взволнованное, когда она пришла просить помощи Дамиана.
Углубившись в размышления, она не сразу заметила, что звуки из спальни больше не доносятся, все стихло. И вот от этой тишины стало еще страшнее.
– Отправляйся спать, Мэган, утро вечера мудренее, – как бы скептически Мэгги не относилась к возможности заснуть после такого вечера, перечить маме не стала.
Сама Анна встала вслед за дочерью, прошла по комнате несколько метров, остановилась, наполнив легкие воздухом, и продолжила свой путь к двери. Пока не передумала, пока не побоялась.
Она вошла без стука. Дэррек сидел на полу, рядом стояла уже почти пустая бутылка виски. Делая несколько шагов в его сторону, Анна чувствовала, как под ногами хрустит стекло. Творившейся в комнате хаос, сложно было описать, но сейчас, это не имело никакого значения. Она подошла к кровати, села. Положила руку сыну на плечо, опасаясь одного, что он сбросит ее, как отказывался уже не раз от ее помощи. Но этого не случилось, он заговорил:
– Мама, ты не представляешь, что я наделал... – обычно такой уверенный, властный голос сейчас звучал совсем не так.
– Представляю, – она сильнее сжала руку.
– Я своими руками, вот этими руками убил ее, вырвал сердце, – Дэррек посмотрел на свои ладони, будто видел их впервые. – Она меня ненавидит. И я себя ненавижу, – он отшвырнул пустой стакан, снова прозвучал привычный уже звон разбившегося стекла. Герцогиня вздрогнула, но руку не убрала.
– Ты сам все сломал, – он стиснул кулаки. – Но только ты можешь все починить.
Она ждала, что он ей не поверит, так и случилось, наверное, впервые за весь вечер, по комнате разнесся раскат злого смеха. Смеялся он не над ней, над собой.
– Мама, я изнасиловал женщину, которая меня любила только за то, что поверил глупым сплетням. Она сможет это простить? – когда он произнес слова вслух, сделанное показалось ему еще более ужасным.
– Она тебя любит...
– Она не может любить такое чудовище. Не она.
– Она тебя любит. Иначе не сбежала бы. Иначе мстила, а она не может, потому что любит, – герцогиня искренне верила в то, что говорила. Полагаясь скорей на интуицию, чем на доводы разума.
– Нет. – Дэррек мотнул головой, не допуская даже мысли, что мамины слова могут нести хоть зерно истины.
– Да. Сынок, поверь, она женщина, она умеет прощать. Это будет сложно. Неимоверно сложно, но ты должен попытаться. Не для себя. Для нее. Ты сможешь сделать ее счастливой. Только ты сможешь, – она наклонилась, поцеловала его в макушку, как делала в детстве, перед сном.
– Я даже не смогу подойти к ней. Она этого не выдержит, – Анна ликовала, кажется, стену сломать оказалось не так сложно.
– Ты не сможешь подойти сегодня, завтра, может через неделю. Но не вечно. Когда ты окажешься рядом, она будет готова прощать, если увидит, что такой боли, ты ей больше не доставишь. А ты не имеешь права ее еще раз предать. Ты должен вымолить то, что сам же попытался снести под основание. Поверь, женщины не ломаются, мы не отказываемся от любви, мы просто храним ее так глубоко, чтобы в следующих раз, добраться до нее было сложнее. Она закрылась, а ты должен сделать так, чтобы она не побоялась открыться, снова. И это, будет твой последний шанс, в следующий раз, она вряд ли сама сможет найти, как глубоко спрятала свою любовь к тебе.
Ему не нужны были больше ее слова. Все, что могла, она сказала, вот только предстояли еще и действия. Ее самостоятельный мальчик впервые нуждался в ее помощи, и она сделает все, чтобы он ее получил, она отблагодарит его за то, что он взял на себя так много.
*****
Новый день принес лишь еще больше вопросов.
Вечером, Соня не решилась побеспокоить сестру, хотя желание поделиться своей радостью не давало думать ни о чем, кроме того, что завтра они объявят о своей помолвке. Не решилась она не потому, что не была уверенна в реакции Майи, в том, что она будет искренне рада, девушка не сомневалась, беспокоило ее другое. Сообщив подобное, уехать на следующий день не удастся. Ни ей самой, ни родителям, а значит, и Майе придется пробыть в городе дольше, чем она планировала. Опять ее доброй старшей сестре приходится отказываться от своих желаний, ради желаний своих близких.
Когда девушка постучалась в смежную с ее комнатой спальню, Майя уже не спала.
– Войдите, – Майя сидела за столом, держа в руках ручку. Видимо, что-то писала.
– Это я. Доброе утро, – еще до того, как Соня подошла ближе, исписанный листочек скрылся в одном из ящиков. Значит, писала что-то не предназначенное для чужих глаз.
– Доброе утро, – сестра тепло улыбнулась.
– Сегодня вечером, нас пригласили на ужин к Винсентам. – Соня решила подойти издалека. Хоть ее перестал мучить страх, что сестра так же, как она неравнодушна к, теперь уже, ее жениху, рассказывать о помолвке даже ей было почему-то неудобно.
– Я знаю...
– И за ужином, Витор сообщит одну новость...
– Я знаю, – улыбка сестры стала еще шире.
– Как? – Соня округлила глаза, неужели все уже знают?
– Большей сплетницей чем ты, моя дорогая, оказался... – Майя приложила палец к губам, делая вид, что пытается что-то вспомнить. – Как бы его назвать... Возможно... Твой жених?
Соня подлетела к сестре, схватила за руку, поднимая со стула, а потом крепко-крепко обняла.
– Только это секрет, понимаешь? – она на секунду ослабила хват, и снова сжала своими тоненькими, но такими сильными ручками.
– Понимаю. Я очень рада за вас. – Майя погладила сестру по голове. – Вы будете счастливы. Я в этом уверенна.
– Правда? – Соня посмотрела ей в глаза, ища подтверждения слов.
– Правда. Вы будете самыми счастливыми на земле.
– Ох, Майя, мне кажется, я его люблю. По-настоящему, сильно люблю. Не потому, что виновата перед ним. Хотя и виновата, и буду всю жизнь это помнить. Но я не жалею, я люблю. Ты представляешь? – Соня захихикала, будто сказала только что несусветную глупость.
– Представляю. Очень хорошо представляю. И он тебя любит. И докажет, что ты перед ним не виновата, – зная Витора, он сможет сделать этого намного быстрее, чем "вся жизнь".
– Сегодня, мы сообщим о помолвке. Сначала, он поговорит с папой, а потом, на ужине, уже всем остальным. Представить сложно, что все это правда...
– Правда. – Майя высвободилась из объятий, прошла к окну, чтобы его открыть. – Вы простите меня, если я не буду с вами вечером? – наверное, впервые она просила о таком, чувствуя себя полнейшей эгоисткой, и обидься на нее Соня, посчитала это ее законным правом.
Но ее выдержки вряд ли хватило бы на очередную встречу с этим человеком. Так она думала еще до вчерашних событий, а после, она не могла даже представить, что с ней случится, увидь она его вновь.
Соня подошла к сестре, смотрящей куда-то вдаль, обняла сзади, положив подбородок на хрупкое плечо:
– Это ты прости, что из-за меня придется задержаться. Я знаю, что ни одни человек больше не может так искренне радоваться за нас, и мне не важно, что об этом будем знать лишь мы.
– Глупости. Вот увидишь, когда Витор сообщит о вашей помолвке, все будут рады. И просить прощения не за что, ведь нужно и мне хотя бы раз в три года проводить неделю другую здесь.
В комнате на несколько минут повисла тишина размышлений. Каждой было о чем подумать.
– Ты знаешь, что вчера произошло, на открытии? – Соня почувствовала, что Майя напряглась.
– О чем ты? – Соня с родителями вернулись не намного позже, ее самой, возможно, на час или полтора. Хотя обычно, открытия длятся до утра.
– Была драка. Между герцогом Мэйденстером и Витором, так говорят, Витор мне ничего не объяснил.
– Глупости. Какая драка? Тем более, при чем тут может быть Витор?
– Их вид красноречиво говорил, что они либо дрались, либо спасали ребенка об разъяренного буйвола. Буйволов, в имении не наблюдалось.
– А что сказал Витор? – Майю пробил холодок, нужно быть полной дурой, чтоб надеяться, что все останется незамеченным, но в глубине души она верила, что последствия будут не столь плачевны, как когда-то они стали для нее, из-за одной глупой сплетни.
– Ничего. Сказал, что объяснит потом. А я не знаю, хочу ли слышать это объяснение.
– Почему? – неужели сестра о чем-то догадывается?
– Я боюсь, что это как-то связанно со мной. Не хочу, чтобы он снова пострадал из-за меня. Странно... Еще два месяца тому, я была бы счастлива узнать, что его светлость дрался к кем бы то ни было во имя меня. А сегодня, я искренне хочу верить, что это не так. И сам герцог тут ни при чем. Я волнуюсь за другого. А ведь ты предупреждала. Ты очень хорошо меня знаешь, наверное, даже лучше меня самой...
*****
Когда Витор снова появился в их доме, Соня ждала его в холле, прохаживая взад вперед, на все вопросы мамы, что она там забыла, девушка лишь рассеяно улыбалась. Она еле сдержалась, чтобы не помчаться открывать двери, когда прозвучала трель звонка.
Он был как всегда элегантен, гладко выбрит, только багровый след на скуле выдавал события вчерашнего вечера. Обменявшись с Соней взглядами, он сказал ей одними губами, что любит, и отправился в кабинет отца.
Граф был обескуражен такому повороту событий. Он почему-то считал, что Витор скорее подходит Майе, и не потому, что они оба анибальты, а потому, что старшая его дочь более покладистая, мягкая, созревшая для взрослых отношений, а младшая совсем ребенок, в голове которого забавы, но никак не дом и семья.
Как бы ни были выгодны ему возможные партии дочек, он был благодарен Яху, что мог отказать практически любому жениху, если он не по душе дочери, благодаря своему положению и состоянию. Он сделал бы так и сейчас, если приглашенная в кабинет Соня не сказала, обращаясь скорее к окну, за его спиной, что любит того, кто пришел просить ее руки.
А когда новоиспеченные жених с невестой покинули комнату, граф понял, как стремительно меняется жизнь. Думал ли он, еще весной, что выдаст замуж одну из дочерей, что у него скоро родится еще один ребенок, что его старшая Майя решит учиться? Конечно, нет. Но судьба не спрашивает о его планах, стоя их на свой манер.
Этим вечером, свет сотрясла еще одна новость, затмившая, и даже слегка объясняющая вчерашние события. Младший сын председателя Палаты графа Винсента, Витор, сделал предложение младшей дочери графа Дивьер, Соне. Завсегдатаи светских событий предположили, что это хорошее начало сезона, который готовит им еще много сюрпризов. Некоторые свидетели предложения лишь растерянно переводили взгляды с лиц друг друга, как бы спрашивая: "а как же..?"
*****
В тот момент, когда их отец поздравлял теперь уже практически родственника, отца Витора, с предстоящим событием, Майя пробовала звучание клавиш их с Соней любимого рояля. Звонкого, с чистым звуком.
Когда сегодня утром Соня зашла к ней в комнату, она была занята важным, но совершенно бестолковым делом. Писала письмо, которое никогда не отправит. Адресатом был его светлость, герцог Мэйденстер. Говорят ведь, что если хочешь что-то отпустить, стоит написать это на бумаге и сжечь. Она написала:
"Я пишу вам потому, что лично сказать все это не решусь никогда. Да и случая такого не представится, во всяком случае, я на это уповаю.
Вы никогда не узнаете, как больно смогли сделать. Даже не знаю когда больнее. Наверное, вчера, когда я узнала всю правду. Вам следует собой гордиться, вы совершенствуетесь в этом искусстве.
Вы никогда не узнаете, что я пережила за время, после возвращения домой. Хотя, ведь и узнавать-то нечего. Я пыталась бороться за себя, с вами. Когда-то вы сказали, что не отдадите никому, даже самой себе. Пока что, это свое обещание вы держите, хотя это и не стоит вам никаких усилий.
Вы никогда не узнаете, что за месть я придумала. А даже если узнаете, не поймете, что это месть.
Вы никогда не узнаете, что я вас любила, и, раз уж бумаге можно доверять, люблю даже сейчас. После того, как узнала. Я не прощаю, вы не нуждаетесь в прощении, я не клянусь помнить обиду всю жизнь, эта боль – следствие моего самого большого счастья, которое приготовила жизнь. Я не жалею, что у нас был тот месяц моего счастья, чем бы это ни было для вас."
Она написала это утром, закончила, лишь когда сестра отправилась на свой пост в холле. Вот только сжечь почему-то не смогла. Рука не поднялась. Послание отправилось туда же, где до сих пор лежал сложенный портрет и запонки. Последние напоминания, что это все произошло с ней по-настоящему, а не только в фантазиях, хороших снах и кошмарах.
Свою роль письмо сыграло, ей стало легче. Ей стало все равно. А вчера казалось, что это невозможно. С каждым днем она все больше убеждалась в том, что нет предела, который невозможно было бы пережить, или он просто еще не настал... А что будет, когда настанет?
В комнату, в которой царило такое желанное уединение, вошел дворецкий:
– Леди Майя, там посетитель.
– Извинитесь, скажите, что граф в отъезде, – она нажала еще на одну черную отметку, создавая странную мелодию. Весь день в доме не закрывались двери, приносили карточки, букеты, некоторые друзья приезжали приветствовать отца лично. Именно поэтому, Майя никак не ожидала, что посетитель сможет так ее удивить.
– Это посетитель к вам, – дворецкий учтиво склонил голову, ожидая подтверждения приказа.
Майя встала, закрыла крышку рояля.
– Проводите, – еще до того, как она оправилась от удивления и вспомнила, что может спросить, кто же это, дворецкий скрылся. Но кто? Витор сейчас вряд ли бросил бы все и приехал сюда. Возможно Дамиан. Ведь он говорил об экскурсии. Хотя сомнительно – после всего, что он узнал, он вряд ли даже посмотрит в ее сторону. Ее размышления прервал звук вновь открывшейся двери.
В комнату вошла женщина. Не составило особого труда вспомнить, что вчера она была среди гостей, и, если Майя не ошибалась, это никто иной как герцогиня Мэйденстер.
– Добрый вечер, Майя, – женщина провела взглядом удаляющегося дворецкого. И только когда он плотно закрыл за собой дверь, вновь повернулась к растерянной девушке. Протянула руку. Чуть помешкав, ее пожали холодные белые пальцы.
– Добрый вечер. Простите, я не знаю...
– Называй меня Анна. Можешь леди Анна, если тебе так будет удобней.
– Прошу, – Майя указала на кресло. Сама тоже проследовав за гостьей, устроилась напротив. Пытаясь как-то сгладить молчаливую неловкость, Майя предложила чаю. Хотя в голове крутилась целая куча вопросов, главный из которых: что эта женщина тут делает?
– Нет, благодарю. Я пришла поговорить.
– О чем?
– Я сейчас все объясню, только прошу, выслушайте до конца, если захотите – я сразу же уйду. Вчера вечером, вы с моим сыном, герцогом Мэйденстером... – она запнулась, – Дэрреком, кое-что произошло...
– Простите, но меня не касается что-либо связанное с вашим сыном, – это все-таки герцогиня, неужели не достаточно было поглумиться над ней его руками, нужно еще и ее участие? Майя вскочила с кресла.
– Майя, пожалуйста, всего лишь выслушать, – тон был спокойный, но что-то заставило девушку остановиться. Может быть отсутствие высокомерия, к которому она успела привыкнуть, общаясь с людьми, подобными этой женщине? Или то, что в голосе правда слышалась просьба?
Она посмотрела на женщину, покачала головой, но села назад, проси ее хоть сам дьявол залезть в колет, она, наверное, и тому не смогла бы отказать.
– Я знаю о том, что между вами произошло...
Майя втупилась взглядом в стену, значит все уже в курсе, о том, до чего она опустилась. С жестокой иронией она подумала, что нужно отыскать одну из прошлых любовниц его светлости и узнать, что же бывает после. После того, как тебя отбросили, как ненужную вещь и посвятили весь мир, что ты этой самой вещью была.
– Я вас не осуждаю, не нужно стыдиться.
Майя посмотрела на нее, выражая недоверие ее словам. Если не этого стыдиться, то чего же тогда? На незаданный вопрос герцогиня ответила, даже чуть улыбнувшись:
– Я хорошо знаю своего сына, если он пожелал заполучить что-то, никто в мире его не остановит. Такая уж у него натура. Это касается всего, и женщин в том числе.
– Неужели вы хотели помочь мне справиться с угрызениями совести? – девушка пока что не понимала, к чему ведется весь этот разговор, хотя одна догадка у нее была, они, наверное, все еще боялись, что она попытается устроить скандал.
– Не только, но, надеюсь, в этом я тоже смогу помочь, – за те несколько минут, что Анна провела в обществе девочки, она поняла, что этот ребенок располагает к себе. Не потому, что прилагает к этому усилий. Услышав, о чем они собираются говорить, Майя даже ни разу не улыбнулась, но своей искренностью, наивностью. – Он совершил ужасную ошибку, я не собираюсь его оправдывать.
Не желая погружаться в воспоминания еще раз, Майя попыталась опередить ее предложение, закрыть тему раз и навсегда и вернуться к жизни, которую уж вряд ли когда-то придется назвать спокойной.
– Я не собираюсь устраивать скандалов, претендовать ни на возмещение, ни, тем более, на абсурдный брак, чтобы не упасть в глазах общественности. Мне совершенно все равно, будут ли судачить о моей персоне, как о странной прихоти его светлости. Если он желает этого избежать – можете быть уверенны, я угрозы не представляю, от меня никто ничего не узнает, – хотя бы потому, что она не представляла, каким это может стать ударом для родителей.
– Майя, вы все не правильно поняли, – герцогиня взяла в свои теплые ладони ее ледяную руку. – Его не волнуют сплетни, возникни они, задача бы значительно упростилась, – что может быть легче, чем устройство воссоединения оскандалившейся пары. – Я пришла сказать совсем о другом, – она выдержала паузу, раздумывая, как бы сообщить, что хотела, не ошарашив при этом, но не придумав ничего, сказала как есть. – Он любит вас.
Майя чувствовала себя, как человек, который стоит лицом к картине и на ней изображен квадрат, ты его отчетливо видишь, каждую линию, каждый угол, его цвет, ты уверен, что перед тобой квадрат. А человек, стоящий спиной к картине пытается доказать тебе, что перед тобой круг, он совершенно уверен, что круг, описывает как этот круг выглядит. Вот только ты продолжаешь видеть квадрат.
Девушка рассмеялась, не от радости, услышав такие долгожданные слова, хоть и не от него лично, а от полного абсурда, который в этих словах содержался.
– Почему ты смеешься? – ее светлость, казалось, совершенно растерялась.
– Простите, но с чего вы взяли? – Майе даже пришлось вытереть слезы, выступившие на глазах, от смеха. – Я еще поверю, что его светлость почувствовал муки совести, хотя вряд ли муки, скорее укол, узнав, что... Как бы выразиться, был однажды слишком груб, не имея для этого оснований. Я поверю, что вы даже взяли на себя ответственность за сына, чтобы извиниться передо мной за этот маленький инцидент, – мысленно она добавила, что он был настолько маленьким, что не давал ей спать ночами и дышать днями, – несомненно, приму ваши извинения, ведь даже не будь их, я в них не нуждалась бы, слишком мелка провинность его светлости. Но, простите, то, что вы сказали, – повторять фразу Майя не хотела сознательно, боясь, что прилипнет к ее мыслям, – это абсурд.
– Он сделал тебе больно...
– Нисколько. – Майя не собиралась открывать душу ни перед кем, а тем более той, кто потом поедет и доложит его светлости, как настроена "небольшая оплошность", или как еще обычно называют подобных ей.
– Очень больно...
– Простите, я не вижу смысла продолжать наш разговор, – Майя встала, направляясь к двери. То, что она делает – ужасно, почти выгоняет из дома женщину, годящуюся ей в матери да еще и выше по статусу.
