Текст книги "Наследница (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
– Взаимно, – через силу оторвавшись от лица Самарского, Саша несмело улыбнулась собеседнику.
– Я почему-то не думал, что застану вас здесь, но это, несомненно, приятнейшая встреча! – его неподдельный энтузиазм вселял в девушку смятение. Совершенно незнакомый человек смотрел на нее широко открытыми глазами, сияющими, как два солнца. Слишком радостно, слишком участливо, чтобы такое отношение казалось правдивым. – Ярослав Анатольевич, признайтесь, как вам удалось собрать здесь такую компанию?
Вместо ответа, Яр просто передернул плечами. Сейчас ему сложно было держать себя в руках, хотелось схватить Сашу в охапку и снова спрятать, еще дальше, глубже, чтоб этот не смог подойти к ней на расстояние пушечного выстрела. А вместо этого, он сам привел знакомиться к девушке убийцу ее отца. Чертов Кущин, у его плана был один небольшой изъян – наживкой для откровенности Шутова должен был стать живой человек. Живой человек, которым Ярослав не смог бы пожертвовать, что бы не положили на другую чашу весов.
– Вы любите музыку, Сашенька? – не получив нормально ответа на свой вопрос, Шутов абсолютно не расстроился, продолжая улыбаться, он снова повернулся к девушке, обратился уже к ней.
– Да, наверное, – Саше все меньше нравилась эта ситуация, когда с одной стороны – напряженный, холодный Слава, сверлящий взглядом стену за ее спиной, а с другой – переполненный энтузиазмом новый знакомый. Она не могла понять, что тут не так, и что самое ужасное – не могла даже напрямую об этом спросить.
– О, тогда позвольте, я как-то приглашу вас в нашу филармонию! Замечательнейшая идея! Вы ведь бывали там раньше?
– Простите, но… – смирившись с тем, что Самарский, кажется, так и собирается оставаться безучастным, Саша попыталась справиться со свалившимся на нее вдруг дружелюбием.
– Нет, нет, нет! Отказ не принимается. Вы просто обязаны пойти со мной, деточка, из уважения к своим родителям!
У незнакомца явно получалось лучше чем у нее вызывать реакцию Ярослава, он отмер, повернулся к Шутову лицом, уже открыл было рот, собираясь что-то сказать, но их прервали.
– Ярослав, – тихий оклик из-за спины мужчины, и Саша видит, как его локоть обхватывает тонкая рука. – Простите, что отрываю, – вслед за рукой, их взору предстала и ее обладательница.
Снежана виновато улыбнулась Шутову, скользнула взглядом по застывшей Саше, а потом сжала руку Самарского чуть сильней, привлекая его внимание.
– Мне нужна твоя помощь, – поколебавшись пару секунд, Яр оглянулся. Он сомневался, явно сомневался. И все эти бесконечные мгновения, когда они со Снежаной смотрели в глаза друг другу, Саша молила о том, чтоб он отказался. Остался с ней… Но нет.
– Простите, – механическая полуулыбка, адресованная Шутову, ноль внимания ей, и Ярослав разворачивается, следуя за Снежей.
Черт, сколько прошло времени с тех пор, как он уверил – они всего лишь друзья? И она же поверила! Умом поверила! Но сейчас так хотелось расплакаться… Дурацкая ревность. Идиотское чувство, заседающее глубоко в груди. И так сложно отвести взгляд от удаляющихся людей, так сложно улыбнуться, явно ждущему именно этого новому знакомому, так сложно вспомнить, на какой вопрос она должна была ответить…
– Ну, так что, филармония? – Шутов напомнил сам, улыбаясь еще шире.
Глава 37
– Что ты творишь? – Снежана вцепилась в руку Ярослава как клещ, чуть ли не силой волоча его подальше. Сложная задача, особенно учитывая, что делать это надо привлекая как можно меньше внимания. – Ты же сам сказал, что не собираешься… – Снежа сильно сомневалась, что напряженный Самарский вообще слушает ее. Она прекрасно знала, с кем только что так «дружелюбно» общался Слава, видела ее фотографию. И не одну.
Пусть она больше не могла претендовать на принадлежащее когда-то место в его жизни, знать, зачем нужна здесь право имела, и Яр даже объяснил. Ему нужно было создать видимость, что между ними ничего не изменилось. Зачем? Чтоб ни в одной голове не могла родиться мысль, что его связывает что-то с той, другой. А кто она… В этом Снеже помог уже родной брат.
Десятки фотографий украшали статьи о ее отце за последние пару месяцев. Александра Титова смотрела на нее снова и снова с изображений, сопровождающих новость о резонансном убийстве. Снежа пересматривала эти фотографии с удовольствием мазохиста, вглядываясь в лицо незнакомки все внимательней и внимательней. Она пыталась найти ответ на один единственный вопрос – почему она? Почему именно она смогла разрушить то, на что Снежана молилась всю свою сознательную жизнь? Что в ней такого, что Ярослав предпочел именно ее?
Она пыталась найти ответы на эти вопросы все время, разделяющее его просьбу и сегодняшний вечер. И даже здесь, сейчас, уводя за руку когда-то своего мужчину от той, кому он принадлежит теперь, Снежана не чувствовала триумфа, а лишь возвращалась все к тому же вопросу: почему именно она?
– Я спокоен, – Ярослав резко остановился, когда они уже почти достигли противоположного угла комнаты.
– Ты же не хотел… – Снежана повернулась, устремляя взгляд туда, откуда они не так давно сбежали. Титова стояла к ним лицом, в небольшой компании, на них девушка не смотрела, во всяком случае, сейчас.
– Так надо, – напряженный до предела Ярослав сжал кулаки, а потом сделал глубокий вдох и выдох. Нет, он не был спокоен.
Когда этот урод сказал о памяти ее родителей, Яру захотелось заехать ублюдку по морде прямо здесь, и совершенно уже было наплевать на последствия. Он не имеет права даже смотреть в ее сторону, не то, что пенять каким-то долгом…
– Спасибо, – Яр попытался улыбнуться, вышло чуть нервно.
– Не за что, – Снежана выпустила его кисть из захвата, бросая еще один взгляд Самарскому за спину. Нет, Титова смотрит. Смотрит, а отводит глаза, явно борясь с собой.
– Ярослав Анатольевич, – к ним подошел какой-то мужчина, Снежана не смогла вспомнить, видела ли она его раньше, кивнул Самарскому.
– Кущин, если все это не принесет плоды… Я лично убью и его, и вас, – Яр не подбирал слов, обращаясь к мужчине.
– Принесет. Будьте уверены – принесет.
* * *
Вокруг них каким-то странным образом собралась компания. Все тот же заместитель мэра, с которым Сашу еще в начале вечера знакомил Эдуард, несколько мужчин и женщин, щебечущих параллельно, создавали странную какофонию.
Новоявленный знакомый, господин Шутов, заботливо протянул ей бокал, который Саша тут же схватила. Снова нестерпимо хотелось пить. А еще, в ней боролись противоречивые желания поднять взгляд, чтобы увидеть, как Яр в данный момент целиком и полностью поглощен Снежей или отвернуться, заставить себя выбросить из головы глупости. Он же сказал…
– Что-то не так Сашенька? – мужчина по правую руку окинул ее заботливым взглядом. Будто до нее могло быть дело человеку, с которым они знакомы без году неделю.
– Нет, нет, – Саша вымученно улыбнулась, поднося бокал к губам. – Все хорошо, – что она делать не должна точно – это вызывать какие бы то ни было сомненья у окружающих. – Простите, я, наверное, прослушала…
– Ничего страшного, это и не удивительно, так музыка грохочет, – и без того светящиеся глаза Шутова загорелись с новой силой, а сам он приблизился к Саше, – признаюсь, терпеть не могу публичности. Это все… – он окинул взглядом окружающих их людей, – это все не для меня. Я привык к тишине…
Не зная, что ответить, Саша лишь кивнула, а потом опустила взгляд в бокал. Она не горела желанием общаться с совершенно незнакомым человеком, но и грубить не имела причин.
– Столько лет размеренной жизни, и тут такой всплеск, никогда бы не подумал, что на старости лет решу вдруг удариться в подобное…
А он, кажется, и не нуждался в том, чтобы беседу поддерживала Саша, сам отвечал на свои же вопросы, делал замечания, на важные, по его мнению, темы, смеялся над своими же шутками, периодически вовлекая в свой монолог еще кого-то из окружающих.
Бросив очередной взгляд в ту сторону, где Саша в последний раз видела Яра, девушка прерывисто вздохнула – там его больше не было.
– Вы очень похожи на свою мать, Александра, – новый странный знакомый поднес к губам бокал, пристально разглядывая стоящую в двух шагах Сашу. Замечание заставило ее на какое-то время забыть обо всем, она наконец-то встретилась взглядом с Шутовым. И от того, как он смотрел, ей стало некомфортно, захотелось поежиться, скрестить на груди руки, а лучше всего – развернуться и уйти, но вместо этого, она всего лишь улыбнулась. – Я знал ее в возрасте, чуть старше вашего. Сколько вам сейчас? Двадцать?
– Двадцать один, – ответила она на автомате, и только потом поняла, что перво-наперво должна была сделать совсем не это, а понять, почему вдруг он это сказал?
– Да, двадцать один, точно. Как же я мог забыть? – мужчина казался таким меланхоличным, задумчивый взгляд, рассеянные замечания и вопросы, сложно понять, что у такого человека на уме, и от этого, нервничаешь еще больше. – Цвет глаз у вас не совсем тот же, но вот разрез… И голос…
В ее жизни было не так-то много людей, знавших Анастасию Титову, а даже если они знали, Саше никогда и в голову не приходило что-то о ней спрашивать. Какое ей дело до женщины, бросившей их с отцом? И если Шутов считал, что подобное сравнение она может посчитать комплиментом, сильно ошибся.
– Все говорят, что я похожа на отца. И к чему вы это..? – взгляд миндальных взгляд стал подозрительным, Саша непроизвольно чуть сощурилась. Девушка понятия не имела, но сейчас, стала похожа на мать еще больше. Аристарху пришлось пару раз моргнуть, чтобы отогнать нахлынувшее вдруг воспоминание.
– Нет-нет, просто, почему-то вспомнил… Не обращайте внимания, Сашенька, что взять со старого дурака? – обезоруживающе улыбнувшись, Аристарх продолжил сыпать бессмысленными фразами, просто топя в потоке своих речей.
Еще каких-то десять минут, и Саша узнала, что Шутов Аристарх – никто иной, как генеральный директор фирмы, которая третьей, кроме отцовского Апартмента и ССК Самарского претендовала на этот проклятый тендер. А значит, по идее, они с ней сейчас представляют тут один лагерь – проигравших, которые всячески показывают, что подобное положение вещей их ничуть не задело. И по правде, Саша совершенно точно могла сказать это о себе. Узнала она, что тендер достался Ярославу, через неделю после возвращения домой. Первым делом – дернулась к телефону, но набрать так и не решилась. Что сказать? Поздравляю, пусть идея с похищением не выгорела, пусть моего отца пристрелили, но свое ты получил? Она не хотела этого тендера, не жила им, не болела, не чувствовала это поражение своим личным, и тогда, и сегодня, у нее была сотня и тысяча причин, которые заставляли волноваться куда больше.
А вот что Сашу удивило, так это то, что Шутов, рассуждает об этом с такой же легкостью, как бы делала она. Титова знала точно – если Константин Львович был бы жив, он ни за что не появился тут, просто не смог бы изображать, что самолюбие его не задето. А этот мужчина мог. Или это его вправду совершенно не заботит?
– Это удивительно, столько сил вложено, и сколько еще предстоит… Только подумайте, десяток домов, площадки, школа, сады, и все это за год! Только представьте Настенька!
– Саша, – девушка бросила быстрый взгляд на Шутова.
Несколько мгновений мужчина молчал, не совсем понимая, что она имеет в виду, а потом, кажется, до него дошло…
– Сашенька. Конечно, Сашенька. Старый балбес. Просто вы так похожи на нее. Удивительно похожи, поверьте.
– Верю, – уже во второй раз он возвращался к теме, которая Сашу абсолютно не устраивала. Она не любила, когда посторонние лезут туда, куда сама она не хотела бы возвращаться снова и снова. – Но может… Знаете, ведь тут сейчас находится Эдуард Александрович, вы должны его знать, – Саша обвела взглядом комнату, надеясь обнаружить поблизости Ковальского. Если этот Шутов и правда давних знакомый отца, Эдуарда он знать должен, и пусть тот простит ее, но Саше сейчас вдруг очень захотелось переложить это утомительное общение на чьи-то плечи.
– Конечно! – такое впечатление, что Шутов и сам заразился ее энтузиазмом, только в ладоши не хлопнул, чтоб показать, как ему импонирует ее идея. – Только вряд ли Эдуард вспомнит меня, много воды утекло с тех пор… Да и не так мы близки были…
Про себя, Саша подумала, что очень надеется на память Эдуарда Александровича, что им будет что вспомнить, а ей удастся убраться отсюда побыстрей. Дурацкая идея. Если Самарский хотел ее появлением продемонстрировать, что между их компаниями мир – времени, проведенного тут уже вполне достаточно, а на большее у нее нет ни сил, ни желания, голова начинает предательски раскалываться, то и дело хочется прислониться к стеночке, чтоб ненароком не шмякнуться прямо посреди комнаты в обморок, а еще она постоянно непроизвольно пытается выцепить в толпе Ярослава, а не замечая, каждый раз расстраивается.
– Вы очень красивы сегодня, Сашенька, – Шутов приподнял бокал, как бы поднимая тост. – За вас. Я уверен, если бы она могла вас видеть сейчас, она сказала бы то же самое.
– Простите? – иногда, он изъяснялся очень просто и доступно, но стоило включить эту свою загадочность, полунамеки, вопросы, не нуждающиеся в ответах, интригующие фразы, как понимать его становилось сложно. – Кто она?
– Если бы Настя дожила до сегодня… Если бы дожила… Она была бы счастлива видеть вас такой взрослой, красивой, своей точной копией.
Рыбу глушат взрывом. Один бум – и она теряет всякую ориентацию, перестает различать, где дно, а где заканчивается гладь воды, становится совершенно беззащитной. Людей глушат не так.
Все еще полный бокал выскользнул из ослабших пальцев. Будто в замедленной съемке Саша следила, как он на лету переворачивается, выпуская на волю золотистую жидкость, как сначала пола достигают отдельные капли, отскакивают от паркета, разлетаясь вокруг, а потом уже ободок бокала соприкасается с полом, откалывается первый осколок, второй, третий, отлетает ножка. Кто-то испуганно взвизгнул, кто-то отскочил, чтоб шампанское не заляпало его новые туфли, кто-то попытался поймать на лету – не получилось.
– Сашенька, вы не поранились? – ее схватили за плечи, повернули в сторону, заставив оторваться от наблюдением за тем, как шампанское растекается по полу.
– Нет, – Саше казалось, что она все еще плохо слышит, что вокруг головы какой-то кокон, не дающий проходить звукам, взглядам, а главное – воздуху… – Простите, я… Я позову официанта, – прежде чем Шутов успел возразить, она выдернула руку, отступая.
Кажется, ее кто-то окликнул, пытался остановить, это значения не имело, стена, стена, стена – сплошная стена по одну сторону и люди по другую. Дышать все сложней, думать все сложней, еще чуть-чуть, и мир вокруг сожмется до размера молекулы…
Саша дернула ручку двери, когда слезы уже не давали видеть вокруг ничего. Снова, как полчаса тому, она оказалась в темном коридоре одна, и в этот раз она тоже бежала, но уже не от людей – от слов.
«Если бы Настя дожила до сегодня… Если бы дожила… Она была бы счастлива видеть вас такой взрослой, красивой, своей точной копией.»
Ее мать… Женщина, которую она всю свою жизнь так старательно пыталась не признавать значительной, пыталась доказать себе, что в ней не нуждается, что не имеет ни малейшего значения где она, что с ней, жива она или нет… А теперь оказывается, что не жива…
– Господи, – грудь нестерпимо жгло, глаза щипало, оттолкнувшись от двери, Саша попыталась сделать вдох, не получилось.
В сумочке должен быть баллончик, дрожащими пальцами, девушка попыталась справиться с молнией, но не получилось, ни с первого раза, ни со второго, а сделав третий рывок, Саша не смогла удержать клатч. Он отлетел на расстояние полуметра, но даже оно теперь казалось девушке непреодолимым.
Сердце билось, как у бегуна-марафонца, руки тряслись, а каждая новая попытка выдохнуть завершалась приступом боли в груди.
Чтоб не упасть, Саша облокотилась лбом о стену, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Девушка закрыла глаза, в надежде, что так будет легче – не стало, даже себя удержать, сил не хватило, секунда, и она начала оседать на пол. Надо, наверное, попытаться крикнуть, кого-то позвать, нельзя паниковать, но, черт побери, не выходит! Опять не выходит!!!
* * *
– Саша, – мир вокруг уже успел практически погрузиться во мрак, когда девушка почувствовала, как ее подхватывают на руки, куда-то несут, еще одни двери, и вот, ее задыхающееся, давящееся слезами тело на несколько секунд оставлено, а спаситель вернулся в коридор.
Яр помнил, что у нее была сумочка, и теперь, оставив ее в оказавшейся открытой комнате, окидывал взглядом темный коридор, в поисках нужной вещи. Удача, она оказалась практически под дверью, не теряя времени зря, он метнулся за ней, открыл, почти сразу нашел то, что нужно.
– Тихо, солнце, – вцепившись руками в углы стола, она судорожно пыталась вздохнуть. Когда-то, Яру уже приходилось видеть, как она сгибается вдвое, под давлением собственного страха и его последствий, и сейчас ему снова стало жутко, жутко до дрожи, что ей приходится опять чувствовать подобное.
Вложив баллончик в холодные пальцы, Яр сам поднес их к лицу, подозревая, что даже это ей сделать может быть сложно. Вдох, и она на секунду замирает, а потом еще два нажатия на дно баллончика, и ее пальцы разжимаются, выпуская лекарство.
– Тише, – Саша снова ухватилась руками за стол, заново уча организм дышать нормально. Не жадно хватать воздух, как оголодавший человек, увидевший хлеб, а мерно, по капельке, медленно, чтоб не порвать к чертовой матери и без того до сих пор горящие легкие. – Тише, – не чувствуя сопротивления, ее повернули, подсадили на стол, и только теперь, Саша снова встретилась лицом к лицу с Самарским.
И почему-то именно в его зрачках, как на экране телевизора перед ней моментом пронеслось все то, что привело сюда.
Шутов, бросивший фразу невзначай, «если бы она дожила…», прошло два месяца с тех пор, как человек, находящийся напротив, сообщил ей о смерти отца, сообщил куда деликатней, но этим признанием разорвал душу на клочья, а теперь, ей стало страшно, противно, горько и невыносимо одиноко. Слезы покатились градом по щекам.
– Ее больше нет, – из последних сил, Саша закрыла лицо руками, скрывая рыдания от мужчины.
– Кого нет? Что случилось? – ему сложно было понять, что произошло, почему сейчас, сложно поверить, что он мог не успеть, сложно смотреть на нее такую – снова сломленную.
– Он сказал, что ее больше нет… Мамы нет… – очередной отчаянный всхлип заглушила ткань пиджака, Ярослав прижал девушку к себе.
Чертов урод. Надо было убить его еще раньше. Разрываясь между желанием успокоить Сашу и вернуться, чтобы размазать по стенке ублюдка, Яр взял холодные руки в свои, согревая своим теплом.
– За что? Ярослав, скажи, за что? За что они все меня бросают? – она ушла давно, чертовски давно, больше семнадцати лет тому. Ровно столько Саша не видела женщины, зовущейся матерью. Ровно столько она думала, что видеть ее не желает. И, наверное, в этом была правда, но еще правда крылась в том, что Саша хотела знать – где-то она есть. Не важно где, с кем, есть ли у нее еще дети, просто где-то она есть.
А после смерти отца эта желание стало необходимостью. Ее лишили якоря, но у нее еще оставалось далекое море, а теперь – осушили и его…
– Я тут, я с тобой, – Яр водил по спине, успокаивая, убаюкивая, прислушиваясь к тихому отчаянному шепоту и отвечая так же тихо, где-то далеко-далеко играла музыка, люди смеялись, радовались, искренне или нет – это уже не так важно, а вот в их мирке снова звучала похоронная музыка. Сколько же это будет продолжаться?
По настоятельной просьбе Кущина, оставив Сашу «знакомиться» с Шутовым, они отошли на безопасное расстояние. Он видел, как девушка то и дело бросает взгляд туда, где он стоял не так давно, но должен был оставаться тут, напряжено следя за ними издалека.
Шутов постоянно что-то говорил, улыбался во весь рот, смеялся, а в ответ получал только нервные кивки, полуулыбки и странные взгляды. Саша чувствовала неладное, Ярослав был в этом уверен, и ощущал себя полным ничтожеством.
– Все, мне надоело, я не собираюсь позволять этот цирк, арестуйте этого урода, и потом разбирайтесь… – Кущин поймал его за локоть в тот самый момент, как он решил забрать Сашу подальше от убийцы отцы.
– Вы хотите, чтоб он рано или поздно добрался до нее тогда, когда не сможете сделать ничего, или все же хотите посадить его надолго?
Яр сильно сжал челюсть, желая в эту секунду Кущину как можно больше «хорошего», за то, что он прав…
– Черт, – их гляделки длились долго, за это время успело произойти сразу несколько вещей – заиграла новая музыка, кто-то крикнул через весь зал, знакомому, которого заметил только что, где-то послышался звон разбившегося стекла, а стоявшая несколько секунд тому рядом с Шутовым Саша пропала. – Где она? – Кущин крутнулся вокруг своей оси, пытаясь различить темный силуэт.
– Чтоб вас… – выдернув руку, Яр направился вслед за лишь на секунду мелькнувшем в толпе силуэтом.
Всего секунда. Одну единственную секунду он не знал, где она в данный момент находится, и его накрыла не то, что паника, жуткое чувство, которое он не смог бы даже описать.
А когда застал Сашу в таком состоянии, потерял самообладание окончательно. Если бы она не нуждалась сейчас в нем, жизнь Шутова, скорей всего, оборвалась прямо в этом зале.
Минута сменяла минуту, Саша все так же дрожала в его объятьях, прокручивая у себя в голове одну единственную фразу.
– Откуда он может это знать? – мысль пришла к ней внезапно, и так ошарашила, что девушка резко выпрямилась. – Почему я должна ему верить? – в душе проснулась злость. Вестников, приносящих нежелательные новости, не любили во все времена.
– Не должна.
– Зачем он это сказал? Боже, ну зачем? – на глаза снова навернулись слезы, на этот раз уже злые. Как же она в этот момент ненавидела нового знакомого. Так, будто это он убил практически неизвестную ей женщину, по иронии судьбы зовущейся мамой. А ведь она даже не знает, как это случилось, когда ее не стало, если ее действительно больше нет… – Я успокоилась, – нервно выдернув руки из ладоней Самарского, Саша посмотрела ему в глаза. – Нам нужно вернуться.
Она не должна дважды наступать на те же грабли, что с отцом. Нельзя прятаться, отрицать, потом будет больней – она должна знать, что имел в виду Шутов.
– Куда? – Яр придержал Сашу за талию, когда она попыталась спуститься со стола. Эти резкие перемены в настроении ему совсем не нравились. Нет, он не чувствовал удовольствия, слыша ее плачь, просто прекрасно помнил, на что ее чуть не толкнула смерть отца.
– Тебя будут искать. А я… Я в порядке, – она хотела бы подтвердить слова действиями, но руки продолжали трястись, а ноги, скорей всего далеко не с первого раза смогут сделать уверенный шаг.
– Саша, – Ярослав приблизился к ее заплаканному лицу, стирая сначала одну дорожку слез, а следом за ней и другую. Она, конечно, верила в водостойкость своей туши, но вряд ли в ее формулу заложена борьба с такими потоками. – Мы выйдем через задний ход, я отвезу тебя домой.
– Нет, – он не понимает. Ей больше нельзя плыть по течению и хвататься за протянутую руку помощи, давно пора учиться самостоятельности. – Все хорошо, правда, я просто… Я уже успокоилась.
Увернувшись от очередного прикосновения к щеке, по которой покатилась непонятно откуда взявшаяся слеза, Саша схватила отброшенную за спину сумочку, вытрусила содержимое, самоотверженно взявшись за поиски салфеток.
– Слава, – голос у двери заставил Сашу вздрогнуть, выпуская из рук сумку. В проеме стояла Снежана. – Там тебя ищут, твое слово…
– Я сейчас не могу.
– Иди, – Саша снова повернулась к нему, заглядывая в глаза. Слишком будет подозрительно выглядеть пропажа хозяина вечера, а вот ее исчезновение вряд ли кто-то заметит.
– Скажи, пожалуйста, что я буду через десять минут, – задержав взгляд на Сашином лице, Яр повернулся к Снеже.
– Тебя нет уже давно, Ярослав, все волнуются… – Снежана изо всех сил пыталась говорить спокойно, и смотреть тоже спокойно. На него.
– Иди, пожалуйста, – воспользовавшись тем, что Яр отвлекся, Саша соскользнула со стола, отворачиваясь к противоположной стене.
Уже во второй раз самое большое горе в жизни – горе утраты, она переживала в его объятьях, и сейчас было бесконечно стыдно за ту слабость, которую Саша перед ним открыла, и еще более стыдно за то, что из-за нее, Ярославу приходится самому нарываться на неприятности.
Пройдясь салфеткой по лицу, Саша собрала остаток соли и черной краски. Он должен вернуться, а она… Нет, она больше не войдет в этот зал, не сможет сейчас задать важные для нее вопросы человеку, знающему на них ответы.
– Жди меня тут, и не делай глупостей, – Яр прошептал слова ей на ухо, прижав на секунду к себе, а потом вышел из комнаты. Во всяком случае, Саша услышала его удаляющиеся шаги.
К сожалению, только его. Снежана, с места так и не сдвинулась. Не ушла вслед за Самарским, не сделала этого через минуту, две, три, даже тогда, когда устав пялиться в стену напротив, Саша использовала все имеющиеся салфетки, стирая несуществующие уже разводы.
Она явно никуда не спешила, в отличие от самой Саши… Вечно это продолжаться не могло, собрав все силы в кулак, Саша медленно повернулась.
– Так вот ты какая, золотая девочка… – Саше сложно было посмотреть в глаза девушке, стоявшей напротив. Сейчас, она чувствовала свою вину перед ней особенно остро, а простое «извините», прозвучало бы как издевательство. – На фотографиях ты другая.
Снежана грустно улыбнулась. В жизни, Александра показалась ей привлекательней, намного. Черты много мягче, движения плавней, образ более женственный. Но признать это, смотря в глаза соперницы – она, наверное, полная дура.
А вот Саша в замечании комплимента не расслышала… После литра пролитых слез, приступа, набрав несколько килограмм, сопровождающих рост ребенка внутри, она не казалась себе сейчас привлекательной… И это служило одной из причин, по которой она хотела сбежать, чтобы Яр больше не видел ее такой.
– Прости…те, мне надо выйти, – схватив со стола злосчастную сумочку, Саша попыталась прошмыгнуть мимо бывшей девушки Ярослава. Та не дала, преградив собой проход.
– Он просил ждать его тут, я слышала.
Их взгляды снова скрестились. На этот раз – оба тяжелые. Девушки были приблизительно одного роста, и смотреть сверху вниз не получилось ни у одной, ни у другой, но что их объединяло – обе чувствовали себя полными идиотками.
– Можем познакомиться, – первой тишину нарушила Снежана, своим спокойствием в голосе, девушка удивила саму себя, потому что сердце билось сейчас в груди гулко, как никогда. – Я знаю, что тебя зовут Саша, или Александра, как ты предпочитаешь? Знаю, что тебе двадцать один, что твоя фамилия Титова, а может, ты даже рассчитываешь, что скоро станет Самарская… А я…
– Я знаю, кто вы… ты, – Саша опустила взгляд, прикусывая губу.
– Даже так? – по сути, единственный вопрос интересовал Снежану до сих пор. Когда? Когда все началось? Когда она потеряла Ярослава окончательно?
– Нет, – ход мысли Снежи был очевиден, наверное потому, что сама Саша думала бы о том же. – Он… Он не изменял тебе со мной.
– Ты принципиальная? – из ее уст это прозвучало немного не так, как Снежа хотела. А может, она хотела просто услышать не это, хотела иметь официальную причину ненавидеть «золотую девочку».
– К тому времени, вы уже расстались. Я не знаю почему, и не хочу знать, пусти, пожалуйста, – с каждой минутой, в здании становилось все некомфортней. И с ней в замкнутом пространстве тоже было совсем не уютно. Только причина не в том, что Саше становится страшно, просто до безумия стыдно.
– Ярослав просил подождать, неужели ты рискнешь ослушаться? – Снежана смотрела на собеседницу с горьким интересом. Почему она? Что такого есть в ней? – Мы обе знаем, что этого делать не следует, – за фразой последовала еще одна ироничная улыбка. Удивительно, но теперь, их объединяет столько общих знаний. Что он любит, чего терпеть не может, как спит, чем питается, чем дорожит и что ненавидит. Шесть лет жизни Снежана жила этими категориями. – Или ты именно этого хочешь? Чтоб не понравилось?
Саша чувствовала обиду, исходящую от Снежаны, чувствовала и прекрасно понимала ее. Удивлялась лишь тому, что она так долго сдерживается, не грубит, не плюет в лицо, не истерит.
– Я хочу уйти отсюда. Просто уйти, – Саша снова попыталась преодолеть препятствие, в виде бывшей девушки Яра, но потерпела неудачу, Снежана не сдвинулась с места.
– Не хочешь сыграть в игру? Ставки, Саша. Я продержалась долго. А как думаешь, на сколько хватит тебя?
– Пожалуйста, пусти, – ну вот, кажется, этот момент настал. Она и не будет орать, ругаться, царапаться острыми ногтями, она поступит иначе – просто вывалит на Сашу все сомненья, которые снедали ее.
– На сколько? – слушать Снежана явно не собиралась, только склонила голову, повторяя вопрос. – На сколько ночных отъездов без причины? На сколько вопросов, оставшихся без ответа, на сколько приступов ревности? Ты готова бросить все в ту же минуту, как раздастся звонок от него? Готова принимать его недосказанность? Готова тушить собой пожары, разгоревшиеся явно не по твоей вине? Готова не задавая вопросов, бросать пропахшие женскими духами рубашки в грязное белье? Думаешь, Самарский это просто? Ты ни черта о нем не знаешь, – закончив, Снежана отступила. Саше наконец-то дали возможность уйти.
И она собиралась этой возможностью воспользоваться, несомненно, но сначала, проследила за тем, как тонкая рука соперницы опускается, освобождая путь, а потом снова посмотрела ей в глаза. Теперь уже не чувствуя ни вины, ни неудобства.
– В отличие от тебя, я знаю в нем только это. Я знаю только того Самарского, которого впору ненавидеть. Всей душой и сердцем, от которого нужно бежать, пока не поздно. И именно этого Ярослава… я люблю.
Ответа она не ждала, просто обошла Снежану, устремляясь в темноту коридора. А ведь ему она этих слов еще не говорила…
– Дурочка, – полетело в спину. – Сколько?
Саша не знала «сколько», не знала, существует ли у них с Ярославом такая категория вообще. «Сколько»? Они знакомы всего пару месяцев, за которые она прошла путь от ненависти к нему, до грани любви, а потом в один момент обратно, и снова вверх. Она носит под сердцем его ребенка, и боится в этом признаться, чтоб не услышать, что такие проблемы ему не нужны. Она слышала от него слова любви, но до сих пор не может поверить, что сказаны они были всерьез, а не для того, чтоб заставить забыть о самоубийстве.
Она боится даже спросить, кто она для него? Слишком сложно вписать их отношения в простые слова. Любовница или любимая? Или это одно и то же? Желанная или та, без которой он не может так же, как она без него? Она хочет когда-то услышать от него ответы на эти вопросы, но задать их не осмелится.
