Текст книги "Наследница (СИ)"

Автор книги: Мария Акулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Вам нужно время подумать? – еще немного, и гинекологу пришлось бы перепрофилироваться в психотерапевта, с каждой минутой молчания, Саша все глубже уходила в собственные мысли.

– Нет. Запишите на среду, – вскочив со стула, она направилась к двери.

– Подождите, я запишу, – ослушаться врача она не смогла, остановилась уже у выхода. – Но вы подумайте хорошо. Скажите отцу ребенка, взвесьте все прежде, чем принимать такое решение.

Ответа он не ждал, а Саша и не знала, что на это ответить. «Скажите отцу ребенка…»

Сложно сказать что-то человеку, который ворвался к тебе в жизнь, все там перелопатил, а потом исчез бесследно…

* * *

Как только она пришла в себя, после возвращения домой, Саша первым делом сделала то единственное, чем могла помочь. Все дни, проведенные в четырех, уже родных стенах, прежде чем выйти на улицу, она представляла себя Ярослава, заключенного в одной из тесных, темных, сырых камер. Допросы, попытки выбить признание… Саша не могла ни есть, ни спать, физически ощущая свою обязанность сделать хоть что-то.

Как же она была удивлена, когда на ее заявления, что Ярослава Анатольевича должны отпустить, занимающийся делом отца следователь, рассмеялся ей в лицо.

– Александра Константиновна, я безмерно рад, что несмотря на всю тягость обстоятельств, вы нашли в себе силы прийти ко мне, несомненно, чтобы помочь следствию, но с чего вы решили, что Ярослав Анатольевич до сих пор тут?

С чего она решила? Вопрос поставил ее в тупик. Ей почему-то казалось, что она узнает о его освобождении не от работника милиции, а от самого Самарского. Прогадала, впрочем, не впервые.

– У него хорошие адвокаты, Александра Константиновна, суд отказал в аресте. Ярослав Анатольевич был свободен в тот же вечер.

Глаза у Саши поползли на лоб. В тот же вечер. Прекрасно, его освободили в первый же вечер, а она… Дура.

– Позвольте вопрос, Саша. Можно я буду называть вас Саша? Почему вы так заботитесь о собственном похитителе? Или все же не похитителе? Что вас связывает с Самарским Ярославом Анатольевичем?

– Ничего, – получилось как-то слишком обреченно.

– Он сказал так же, но в отличие от него, вы-то утверждаете, что похищения не было… Что вы тогда делали в квартире человека, с которым вас не связывает ничего? Почему вас не было на парах на протяжении более чем месяца и, в конце концов, почему на похоронах вашего отца присутствовала большая половина города, но только не его дочь?

От нее ждали ответов, а в голове крутилась одна единственная мысль – вот и все? Этот утренний арест оказался неплохим предлогом избавиться от нее? Но зачем тогда все то, что было раньше?

В тот, первый их разговор с Даниловым она наплела мужчине такую чушь, что не удивилась бы, если на следующий день, арестовывать пришли уже ее…

Еще какое-то время, Саша ждала. Не знала толком, чего, но ждала. Может, всему виной какие-то неотложные дела, может, вот сегодня он хотя бы позвонит, девушка не знала, что хочет услышать, но хоть что-то… Не позвонил, ни через день, ни через неделю, ни через месяц. Самарский Ярослав Анатольевич продемонстрировал еще одну грань своей изменчивой натуры.

А потом жизнь закрутилась новым вихрем, в котором воспоминания о нем отдалялись с каждым днем. Ей даже казалось, что проснувшись однажды утром, она засомневается – а не приснилось ли ей все это?

Лишь через неделю, после возвращения, Саша нашла в себе силы съездить на могилу отца. В провожатые напрашивался Гена, но она решила, что лучше это сделать самой. Никогда она не дарила папе цветы. «Мужчинам цветы не нужны», так когда-то сказал Константин, отложив принесенный ему букетик ромашек, собранных во дворе. Тогда, Саша пожала плечами и помчалась играть дальше, но истину запомнила. Вообще, как оказалось, она запомнила так много, а ведь их разговоры за всю жизнь, можно было бы уместить в один день.

Входя в ворота кладбища, она нарушила сразу все его заповеди, принесла цветы мужчине, чувствовала, как по щекам текут слезы, которые не положено лить Титовым, а решительности не хватало на то, чтобы смотреть прямо перед собой, а не под заплетающиеся ноги.

Наверняка подвядшие уже за неделю цветы с могилы убрали, и теперь она казалась слишком голой. Прерывисто вздохнув, Саша заставила себя успокоиться. Она пришла сюда попрощаться с отцом, попрощаться так, как хотел бы он.

– Я найду того, кто это сделал. Обещаю. А когда мы встретимся, даже тебе будет, за что мной гордиться, – положив охапку бордовых роз у креста, Саша направилась прочь.

Он никогда не был образцовым отцом, никогда не говорил ей слов, в которых она так нуждалась, никогда не утешал в трудную минуту, не помогал найти выход из сложной ситуации. Он учил ее быть такой, как он сам. И ей нестерпимо хотелось верить, что в этом-то и проявлялась любовь ее отца.

Больно было в тот вечер, когда она готова была выпить смертельную дозу снотворного, больно было потом, не решаясь прийти на могилу, больно было сейчас – плотнее закутавшись в пальто мчать обратно к машине, и через день, и через месяц тоже было больно. От этого не убежать, просто с этим учишься жить.

Дни полетели с необычайной скоростью. В университете она показалась лишь однажды, оформляя академотпуск. Представить себе, что ей придется вернуться на пары, она больше не могла. Слишком все изменилось. Единственным человеком, связывающим ее со студенческим прошлым осталась Алиса.

Алиса, ее единственная подруга, ставшая когда-то невольной участницей этого дурдома. От встречи с ней Саша ожидала всего, но искреннее раскаянье в том, к чему она не имела никакого отношения, повергло в шок.

– Ты чего? – Саша растерялась, когда стискивающая ее в неожиданно сильных объятьях Алиса разрыдалась в голос. – Эй, чего ты плачешь? – Саша попыталась отстраниться, чтобы понять причину слез, ей не дали.

– Прости меня, Алекс, прости. Что хочешь проси, но только прости! Я ничтожество, я не сделала ничего! Только ходила вокруг да около и канючила, но умоляю, прости! Я не смогу без тебя!

– Ты что? – опешив окончательно, Саша бессильно опустила руки, позволяя стиснуть ее в объятьях еще сильнее.

– Это я во всем виновата! Я должна была поднять крик в том кафе, вызвать полицию, сделать хоть что-то, а вместо этого – убежала, как последняя предательница!

– Лиса! – Саше наконец-то удалось заглянуть подруге в лицо. – О чем ты? Что ты могла сделать там, где бессильными оказались мужчины?

Сейчас, винить кого-то в чем-то, Саше было уже сложно. В каждом герое этой истории добро и зло смешалось слишком тесно. Но то, что Алиса может подумать, что виновата именно она… Саша невольно рассмеялась. Впервые, за много-много дней.

– Какая же ты у меня дурочка! – теперь наступила уже ее очередь стискивать растерянную подругу в непривычно сильных объятьях.

Нет, она не винила никого. Ни отца, что решил рискнуть ней, ради получения тендера, ни Самарского, который почему-то ставил на другой выбор, ни Гену с его дурацким смс, ни Артема, оказавшегося совестливым исполнителем беспринципного задания, ни Алису, поступившую как обычный напуганный ребенок, никого. А эту тему, закрыла в общении с подругой тогда же раз и навсегда. Она нуждалась в Алисе, с которой может делиться секретами и ждать советов, а не чувствующей свою вину, убитой горем ее пародии.

Именно ей, единственной Саша и рассказала о своем визите к врачу. Все получилось как-то само собой.

В тот вечер, Гена в очередной раз приглашал на какое-то необычайное действо, то ли открытие ночного клуба, то ли закрытие ресторана. Он забыл об одном – сорок дней по самому близкому человеку отмечают не так.

Сославшись на головную боль, Саша позвонила подруге, приглашая к себе. Дом без отца совсем опустел. Днем, когда ее тут не было, здесь орудовала работающая у них уже несколько лет кухарка, о которой Саша знала всего лишь имя, а вот вечера вселяли в девушку желание выть на луну. Когда отец был жив, они не проводили вечера вместе, но она знала – он где-то есть, где-то здесь, она не одна. А теперь?

– Расскажи мне, – Алиса положила голову на ее плечо, закрыв глаза. Они сидели в темноте, тишине, благодаря небеса за то, что есть друг у друга.

– Что?

– Что с тобой было? Что с тобой там было? – Саша была уверена – это очередная попытка Алисы заняться самобичеванием. Услышать о том, как подруга страдала, чтобы просыпаясь ночами винить себя именно в этом. Попытка успехом не увенчалась, хоть Саша и рассказала. Все…

– То есть ты… То есть вы…? – даже во тьме, глаза, размером в пять копеек были так ясно видны. – Ты переспала с Самарским? С тем самым Самарским? – Алиса прошерстила весь интернет в поисках информации об этом негодяе. Хотела знать, о чьей смерти молится, но каждый раз, открывая очередную фотографию, жалела, что он такой гад, потому что при виде мужчины, даже ее достаточно закаленное в любовных делах сердце замирало.

– Там был один Самарский, Лиса.

– И что? И как…? – в глазах подруги загорелся такой неподдельный интерес, что Саша невольно улыбнулась. Осознав, как это звучит, Алиса чуть засмущалась. – В смысле, как вы… Ну он же похититель… Хоть и чертовски привлекательный, но вряд ли ты стала бы смотреть на внешность в такой ситуации…

– Я не стала.

– И как тогда это произошло?

– Глупо, как и все, с самого начала… – оказывается, ей было, что рассказать. Прошел час, еще, и еще, а правда, которая уже даже Саше казалась былью, лилась рекой. Удивительно, она и представить не могла, сколько всего они пережили за такое короткое время.

– Нам надо выпить… – соскочив с дивана, Алиса отправилась на кухню. Слишком много информации, которую ведь еще надо переварить. – Где же у тебя тут… – она открывала один ящик за другим, разыскивая хоть что-то. – Нашла.

Возвращения подруги, Саша ждала, застыв в одной позе. Вспоминая, она как будто снова оказалась там. Прошлась по коридорам огромного враждебного дома, зашла на кухню, села на высокий табурет, чтобы тайком последить за творящимся под руками Графиры волшебством, прошла к двери кабинета Яра, нажала на ручку, заглядывая внутрь. Он сидел бы, наверное, уткнувшись в ноутбук, а потом оглянулся…

– Вот, – Алиса стукнула о журнальный столик тяжелой бутылкой. Ничего более благородного, чем коньяк, в доме не нашлось. Но это сейчас и не важно. – Ой, стакан забыла, сейчас, – Саша поймала подругу за руку в последний момент, прежде чем та успела опять убежать на поиски.

– Подожди, я не буду.

– Как не будешь? Алекс… Саша, – за прошедший месяц Алиса постепенно училась называть подругу именно так. Вернулась к ним уже не Алекс, – ты хочешь, чтоб я пила одна? А не выпить я не смогу, слишком это все не умещается у меня в голове…

– Не хочу, просто… Мне нельзя, Алиса, – подруга на секунду застыла, а потом Саша услышала щелчок, и в комнате загорелся свет.

– Почему? – сегодня, Саше предстояло насладиться всем спектром эмоций на лице подруги, глаза-блюдца теперь сузились до щелочек.

– Я беременна.

– О боже, – забыв о стакане, Алиса взяла в руки бутылку, делая глоток прямо из нее.

– Геночка уже знает, счастлив? – сейчас, Алиса хотела убить себя еще сильней, чем по возвращению подруги. Она и раньше не пылала любовью к этому человеку, а когда он показал себя как последний трус, желала ему чего угодно, но только не заполучить Сашино сердце.

– Я никому не говорила, только тебе, и не собираюсь, а тем более Гене.

– Но он же отец, должен знать.

– Кто? – Саша мотнула головой, не совсем улавливая ход мыслей подруги. – О нет! Нет! Причем тут Гена? У нас не было ничего с Геной после моего возвращения! – она даже мысли такой не допускала, почему-то.

– А кто же тогда…? – мысли только складывались в слова, а Алиса уже понимала, что ответ на свой вопрос прекрасно знает. – Самарский!? Саша, ты беременна от Самарского? – бутылка с грохотом опустилась обратно на стол, а сама Алиса бухнулась на диван рядом с подругой. Вечер откровений давался девушке нелегко, хотя от нее-то требовалось всего лишь слушать, а не душу открывать.

– Да, – из уст подруги вопрос прозвучал так, что ответить, глядя в глаза, у Саши не хватило духу.

– О боже, – да уж, за все годы дружбы, Саше не удавалось застать подругу врасплох. У нее всегда находились ответы на любой вопрос, объяснение всему и собственная точка зрения на каждое суждение. А сейчас, в мозгах произошел какой-то атомный взрыв, сметший напрочь всю ее рациональность. – И что ты… Он знает?

– Нет.

– Но ты ведь скажешь?

– Нет, – встав с дивана, Саша отошла к окну.

– Но он имеет право знать!

– Знать что? – Саша блеснула глазами, глядя в ночь, в памяти на секундочку появилось лицо Самарского. – Я не собираюсь бегать за ним, пытаясь о чем бы то ни было сообщить. Прошло больше месяца, Алиса, с нашей последней встречи. И знаешь, я совсем не горю желанием эти встречи повторять, – Саша прекрасно понимала, что сейчас в ней говорит обида, но ведь ей есть за что обижаться!

– Но он же все равно рано или поздно узнает… – Алиса взяла в руки лежавший на столике журнал. С обложки на нее смотрел Ярослав Самарский. Интересно, а улыбался ли он так же, находись сейчас в этой комнате вместо нее?

– Что узнает? – Саша вернулась к дивану, бросая задумчивый взгляд на фотографию Яра. – Я записалась на аборт. В среду.

Алиса кивнула. Она не имеет права ни одобрять действия подруги, ни в чем-то ее винить. Это ее решение.

– Ты хорошо подумала?

– Да… Нет… Я не знаю, Алиса, не знаю! – забрав из рук сидящей журнал, Саша бросила его обратно на столик, но уже обложкой вниз. – Не знаю! Я уеду, Алиса.

– Куда?

– В Лондон. Я уже все решила. Еще немного, я дождусь, пока закончится расследование, виновного в убийстве папы накажут, вступлю в права на наследство, подпишу все документы, которые меня попросят, и уеду отсюда.

– И что ты будешь там делать?

– Жить. Я буду там жить. Начну все сначала, сделаю вид, что в моей жизни никогда не было ни Киева, ни Парижа, ни Самарского, ни кого бы то ни было. Забуду, что когда-то сделала аборт, что похоронила отца, что бросила университет.

– А если он тебя найдет?

– О боже, да не будет он искать! – даже не заметив, Саша перешла на крик. – Он уже и думать забыл о том, кто я такая. Слишком много проблем из-за меня. Ему нужно восстанавливать репутацию, заниматься вечной работой, не знаю чем еще… Я ему не нужна, и этот ребенок тем более…

– А ты не хочешь спросить, нужна или нет у него?

– Я не буду бегать за ним, Алиса. Он не посчитал нужным дать о себе знать ни разу. А навязываться я не стану.

Понимая, что спорить с подругой бессмысленно, Алиса сдалась, делая единственное, что сейчас могла – обняла.

А Саша убеждала себя в собственной правоте снова и снова. Она не скажет ему о беременности, не скажет, что ждала звонка все эти дни, что скупала все журналы и газеты, где есть хотя бы слово о нет, что иногда, специально ездила в парк возле его дома, надеясь хотя бы «случайно» увидеть. Не скажет, что плакала ночами в подушку, представляя, как он возвращается вечерами, но не к ней… Снежа. О ней она знала тоже много, и теперь чувствовала себя на ее месте. Ужасном, мерзком месте влюбленной ненужной наивной дурочки.

Не скажет потому, что боится услышать от него то, что каждый раз с замиранием прокручивает в голове – ему не нужен этот ребенок.

Она уедет в Лондон, или в любую другую точку мира, это не важно. Важно лишь ответить на один единственный вопрос – стоит ли рожать ребенка, так же не нужного собственному отцу, как она оказалась не нужной матери?

В ту среду, на аборт Саша так и не явилась.

* * *

Отдернув руку от блузки, Саша встала с кресла.

«Нет, Ярослав Анатольевич, вы не будете появляться в моей жизни, когда вам того захочется, только, чтобы снова разрушить все, что я с таким трудом пыталась соорудить.»

Саша взяла в руки телефон, набрала номер Гены.

– Да, он ушел… Это не важно. Что ты говорил про ужин? Я согласна.

Не ему решать, с кем и когда ей общаться, а у охраны давно не было выходных. Ну и свой званый ужин, он тоже может запихнуть поглубже. Туда же, куда Саша уже много раз отправила его признания в любви той ночью.

Глава 34

Прежде чем выйти, Саша еще раз посмотрела в зеркало. Самой себе, она сейчас почему-то напоминала элитную секретаршу, причем «элитную», не в самом хорошем смысле этого слова.

Слишком узкая юбка-карандаш, очень тесно облегающая бедра и прочие округлости, полупрозрачная блузка, нежного розового цвета, из-под которой просвечивается белье в тон. Волосы девушка собрала в тяжелую ракушку на затылке, а обула нелюбимые, но чертовски сексуальные лаковые туфли. Утром, выряжаясь во все это, она и представить не могла, что соберется очаровывать Гену, но ведь это будет не по-настоящему…

Набросив на плечи пальто, Саша вышла в холл. Офис уже почти опустел, не было больше человека, одним своим присутствием, заставляющего сидеть на рабочем месте столько, сколько он посчитает нужным.

Гена ждал ее у выхода из офиса, немного правее того места, где… Саша моргнула, отгоняя ненужные воспоминания, а потом улыбнулась Светличному.

– Я отпущу охрану, подожди, – подойдя к машине, она обменялась несколькими фразами с ожидающими ее водителем и бодигартом, дождалась, пока оба кивнут, а потом вернулась к перетаптывающемуся на месте Гене.

– Готова? – мужчина протянул руку, перехватывая ее за талию.

– Да.

– Поехали, – сев в спортивную машину Гены, Саша улыбнулась своим мыслям. Она ведь ведет себя сейчас как настоящая стерва, дает надежду тому, в ком сама не нуждается. Но, даже осознавая это, почему-то отказать себе в удовольствии не может. Ей хочется все делать наперекор Самарскому. Сегодня она так и поступит.

– Что смешного? – Гена сел на водительское сиденье, завел мотор.

– Я хочу танцевать, – она уже сто лет не была в клубе. И даже не важно, что там куча пьяных, воздух пропах дымом кальяна, а в помещении слишком душно. Это будет весело.

– Значит, будем танцевать…

Машина рванула с места слишком быстро, Сашу вдавило в сиденье, а с губ сорвался возглас, то ли восторга, то ли испуга.

Девушка сама сделала музыку погромче, упиваясь видом ночного города. Это время создано для веселья, сумасшедшего, безудержного, бесшабашного, пропахшего алкоголем и табачным дымом, в такое время нужно делать глупости, а ей сегодня для этого не требуется никакой дополнительный допинг.

– Готова? – Гена припарковался у светящегося огнями здания.

– Да.

Стоило переступить порог заведения, как по ушам ударила громкая ритмичная музыка. Оставив верхнюю одежду в гардеробной, Гена вложил девичью руку в свою, отправляясь на поиски заказанного столика. Там их уже ждало шампанское и еще куча всего, но должного внимания всему этому великолепию, Саша предоставить не могла, слишком ее манил танцпол.

На специальных тумбах по углам и в самом центре совершенные танцовщицы извивались под музыку, так уместно и так соблазнительно исполняющие разные па. Часы показывали одиннадцать ночи, людей вокруг них крутилось предостаточно, и Саше нестерпимо хотелось оказаться в этой же толпе.

– Пошли, – теперь уже она взяла Гену за руку, потянула за собой.

– Куда, зай? Может, сначала поедим? – он схватил из вазы ягоду винограда, забрасывая себе в рот.

– Потом, давай танцевать, – мужчина сопротивлялся ровно минуту, а потом, бросив грустный взгляд на ломящийся яствами столик, пошел следом. Он понятия не имел, кого благодарить, но преображения Саши ему нравились. Еще утром такая холодная и далекая, сейчас она стала необычайно манящей.

Трек сменился, и вместо зажигательной, ритмичной, заиграла новая, чуть приглушенная, не такая быстрая мелодия. Подняв руки вверх, Саша закрыла глаза, отдаваясь своим ощущениям. Всего лишь легкие покачивания, почти незаметные движения рук, головы, ноги остаются на месте, а, кажется, что ты паришь где-то под потолком.

Ощутив, как за талию ее притягивают к мужскому телу, Саша открыла глаза только на секунду, поймала серьезный взгляд Гены, а потом развернулась, снова отдаваясь танцу. Как давно она не ощущала себя так беззаботно? И не важно, что вокруг незнакомая толпа, что по телу путешествуют руки, не доставляя никакого удовольствия. Его всего лишь надо время от времени отдергивать, и Гена снова становится милым, правильным Геной. Геной, который не позволит себе ничего лишнего, пока она сама об этом не попросит.

– Я так скучал по тебе, зай, – щеку обожгло горячее дыхание, чуть отдающее алкоголем, а потом ее резко развернуло. Их глаза были на одном уровне, Саше даже представить было сложно, что читалось в ее, но Генины горели ярче ночных фонарей.

Поддаваясь вдруг проснувшемуся безрассудству, Саша обвила шею мужчины, склоняясь к уху.

– Как?

Ответом ей стали руки, притягивающие ее еще ближе к телу. К очень напряженному телу.

– Хочу есть! – резко отпрянув, Саша лукаво улыбнулась, направляясь к столику. Вот так – ходить по грани, но не пересекать черты. Дразнить, а потом убегать. Сегодня ей хотелось именно этого.

– Давай выпьем за нас! – Гена уже в третий раз наполнял Сашин бокал, и опять ему суждено было закончить жизнь, полив вазон у них за спиной.

– За нас, – Саша поднесла к губам фужер, делая вид, что пьет, а потом опустила руку, отливая чуть-чуть за спину.

– Сегодня был такой сложный день, в отделе все подурели! Носятся с планами как угорелые, вместо того, чтобы сесть и наконец-то что-то сделать.

Саше совершенно не было интересно, что происходит в этом конкретном отделе, с каким планом, кто и почему носится, но это не мешало улыбаться и кивать невпопад. Уничтожив все апельсиновые и лимонные дольки, девушка принялась за грейпфрут.

Впереди еще целая ночь, а ей кажется, что они только пришли, столько сил бурлит сейчас в организме.

– Опять танцевать? – Гена обреченно посмотрел на поднявшуюся вдруг Сашу.

– Да!

– А может чуть позже, зай?

– Как решишься, подходи, – в общем-то, Гена в этом деле ей был совершенно не нужен, Саша перепрыгнула три ступеньки, на пути к танцплощадке, а потом как-то незаметно для самой себя влилась в неизвестную компанию, деля и делясь собственным весельем.

Вот кого ей тут не хватало, так это Алисы, с ней было бы еще веселей. С ней, было бы идеально.

Саша решила вернуться за стол только тогда, когда ноги начали предательски ныть, но прежде, хотела сходить в бар – жутко мучила жажда, а за столиком ничего, кроме шампанского не имелось.

– Есть какой-то безалкогольный коктейль? – музыка грохотала, закладывая уши, девушка очень удивилась, что ее заказ расслышали, а получив большущий стакан с цветными трубочками, сделала глоток, даже не обратив толком внимания на содержимое.

– Черт, – оставив стакан на стойке, Саша помчала к туалету. Молоко… В последнее время, ее тошнило от одного только вида молока, не говоря уже о вкусе. Согнувшись над унитазом, она вернула не только злосчастный глоток, но и весь ужин с обедом, и кажется, даже завтраком. Вместе с содержимым желудка, в унитаз была смыта и вся радость и воодушевленность. Из кабинки, Саша вышла совершенно разбитой. – Чудесный вечер можно считать закрытым.

Сполоснув руки, лицо, прополоскав рот, лишь убедившись, что жуткий привкус молочки изничтожен, девушка вернулась в зал. Гена стоял в проходе, оглядываясь по сторонам.

– Пошли отсюда, – она сжала его руку, а потом потянула к выходу.

– Где ты была? Я думал, ты пропала.

– Я была в туалете, пошли, – со второго раза, мужчина поддался, следуя за ней.

– Тебе плохо? – Гена провел по побледневшему лицу, набросив на плечи Саши пальто.

– Нет, просто устала, – не дожидаясь его, девушка пошла к выходу. Ей нужно было быстрее оказаться подальше отсюда, это место больше не радовало, а жутко раздражала, даже оно не смогло заставить забыть обо всем дольше, чем на два часа.

* * *

До ее дома, они домчали так же стремительно. Постепенно, Саша пришла в себя, даже пожалела, что они ушли так быстро. Но возвращаться назад было бы глупо.

Припарковавшись у дома, Геннадий вышел, открыл пассажирскую дверь. И вот уже безумного долго они просто стояли, не говоря ни слова.

Гена не спешил ни уезжать, ни говорить что-то на прощание, ни пытаться напроситься… на чай. Саша же как завороженная следила за тем, как изо рта вырывается пар, странно, она ведь не выпила ни грамма, а на душе так легко, и вечер снова кажется таким сказочным, девушка вскинула взгляд в небо – звезды… Сколько звезд… И они так близко, а ведь говорят, что в городе звезд не видно. Враки.

– Алекс, – Гена окликнул ее, отрывая от созерцания звездного неба.

– Что? – Саша опустила взгляд, расплываясь в улыбке. Это ведь так красиво. Чертовски красиво, и по идее, не менее романтично.

– Ты даже не представляешь, насколько сейчас прекрасна… – в темноте сложно увидеть выражение лица человека, но Саше почему-то казалось, это не лесть, он правда так считает. И это… приятно.

– Не представляю, вот зайду домой, стану перед зеркалом, там и посмотрю, – сегодня хотелось смеяться, шутить, улыбаться, слушать комплименты. Странный вечер. Может он что-то подсыпал ей в еду?

– Можно с тобой?

– Не думаю, – Саша выдержала пристальный взгляд мужчины, даже не испытывая угрызений совести. Нет, их недоотношения с Геной – в прошлом. И пусть пока, он этого еще не осознает, повлиять на ее решение не сможет никак. У них и раньше будущего не было, а теперь, подобные отношения слишком походили на абсурд.

– Я понимаю, – Гена кивнул, будто правда имел представление о том, что творится у нее в голове. О нет, если бы это было так, он уже бежал бы от нее, как от прокаженной, посчитав совсем сумасшедшей. – Я же говорил тогда, готов повторить сейчас, я буду ждать. Сколько тебе нужно. У нас впереди целая жизнь, я не спешу.

Сейчас, наверное, самое время расставить все точки над и. Сказать, что ждать нет смысла, что она уже все решила, что еще немного, она закончит все дела тут, а потом уедет навсегда, что ему не будет места в той ее новой жизни, впрочем, как любому, напоминающему обо всем, что произошло, но ведь на небе звезды, изо рта пар, город горит ночными огнями и в такое время о подобном не говорят…

– До завтра, – Саша улыбнулась, освобождая свою ладонь из плена сжавшихся мужских пальцев.

– До завтра, зай, точней, уже до сегодня, – он бросил взгляд на часы на ее руке, а потом поцеловал чуть выше, оторвал серьезный взгляд от кисти, перевел на ее лицо, не прочитав там возмущения, требования перестать, поцеловал еще раз, задерживаясь дольше. – Я хочу тебя поцеловать…

Это было так забавно… Когда ее в последний раз спрашивали прежде, чем поцеловать? Вообще, разве спрашивают разрешения поцеловать? Спрашивают, можно ли войти, можно ли добавки, спрашивают, когда хотят взять твою вещь, но разрешения на поцелуй? Саша невольно улыбнулась своим мыслям, а потом, не особо задумываясь, кивнула.

Боже, ну ведь говорят, что беременным прощаются глупости, пусть это будет такая глупость, просто он так смотрит, что кажется, откажись она от поцелуя, ночь без сна бедному мужчине обеспечена… А так, она ведь ничего не теряет. Ну и опять-таки – звезды, пар изо рта, ночные огни…

Их лица были приблизительно на одной высоте, руки в перчатках обвили талию, а вот с поцелуем, Гена тянул долго, просто непозволительно долго, ракеты в космос взлетают быстрей, и выражение на лице такое серьезное, и взгляд многозначительный, она, наверное, должна что-то прочитать в его глазах?

В голову девушки совершенно не вовремя полезли мысли о том, что если он будет и дальше так тянуть, она просто напросто замерзнет, правда сказать об этом, Саша не успела, в действиях мужчины наметился явный прогресс. Он наконец-то приблизился, чуть приоткрыв губы.

Это должно было быть приятно, нежно, чувственно, во всяком случае, так помнилось Саше, но не судьба. Одна из оставленных на стоянке машин вдруг завизжала, испугавшись, девушка отпрянула. Резкие звуки еще заставляли ее внутренне сжаться. Ну что ж, значит, так надо.

– Прости, я замерзла, – Саша сняла с пояса руку Гены, чуть стиснула, прежде чем отпустить.

– Конечно, – Гена грустно улыбнулся в ответ. – Конечно, иди, пока не простыла, – он отошел обратно к машине, кивнув на дверь подъезда. – Я завтра за тобой заеду, зай.

– Хорошо, – опустив руку в сумку, Саша попыталась найти ключи. – До завтра, – бросив улыбку через плечо, она открыла двери.

Подъезд снова был погружен во мрак. Дороговизна жилья в этом доме никак не влияла на периодичность смены в нем лампочек.

– Черт, – захлопнув за собой дверь, Саша оказалась в кромешной темноте. Прежде, чем сделать шаг в сторону лифтов, девушка попыталась привыкнуть к отсутствию освещения, а еще справиться с желанием залиться смехом. Совсем с котушек слетела… С чего вдруг так хочется хохотать в голос? Стоит только вспомнить с каким серьезным лицом Гена собирался с силами, и сдержаться от улыбки становилось невозможно.

– Ни стыда, ни совести, Александра Константиновна! – пожурив себя вслух, Саша все же направилась к лифтам. Даже телефон искать было лень. Она живет в этом доме с детства, уж как-то дойдет и без фонаря.

Долго ждать лифта не пришлось, створки разъехались, являя девушке еле уловимый, тусклый свет. В таком, рассмотреть что-то еще сложней, чем в темноте. Чуть сощурившись, Саша шагнула в кабинку, нажала кнопку нужного этажа.

Мужчина успел заскочить следом практически в последний момент, еще чуть-чуть, и его зажало бы створками. Счастливчик. Отступив, Саша освободила место своему попутчику. Легкий толчок и лифт тронулся.

Ужасное чувство, ее и раньше укачивало в лифте, а сейчас, она предпочитала пользоваться исключительно лестницей, чтобы не чувствовать, как на секунду все внутренности ухают в пятки, а потом возвращаются на место. Просто сегодня, она выбрала слишком высокие каблуки, да и натанцевалась на славу. Прикрыв глаза, Саша облокотилась о стену за спиной.

Еще совсем чуть-чуть и она зайдет в квартиру, сбросит надоевшие туфли, тяжелое пальто, слишком узкую юбку, включит какую-то музыку, наберет полную ванну воды, и будет сидеть в ней до тех пор, пока вода не остынет, пока не перестанет ныть шея, пока не успокоятся нервы, пока нестерпимо не захочется спать.

Лифт резко остановился. Как-то рано. Видимо, попутчику пора выходить. Несколько секунд, Саша ждала, пока разъедутся дверцы, молчаливый мужчина выйдет на нужном ему этаже. Получилось немного не так…

Еще одно нажатие на кнопку и одна лампочка гаснет, а мужчина, чью голову покрывает капюшон, разворачивается.

– Последнее желание, Александра Константиновна, доигрались, – в считанные секунды ее руки оказались прижаты к туловищу, ноги вдавлены между стеной лифта и незнакомцем, а в ребра упирается острие, ощутимое даже через шерсть пальто.

Перед смертью надо просить о помиловании? Или может, хотя бы об отсрочке, или просить, приглядеть за детьми, правильно распорядиться коллекцией марок… Странно, но подобных мыслей в голове не было.