Текст книги "Леди Мармелад"

Автор книги: Марион Леннокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Где-то есть маленький мальчик, который в опасности.

Но она не видела ребенка в замке.

– Пожалуйста, скажите мне, что происходит, – попросила Джессика, но у Луизы не было сил.

Генри беспомощно метался по комнате, не зная, чем помочь, и было видно, что он расстроен так же сильно, как Луиза.

– В чем дело? – прошептала Джессика, обращаясь к нему.

Одинокая слеза медленно скользнула по морщинистой щеке.

– В маленьком принце, – тихо сказал он, с тревогой глядя на Луизу. – Мадам…

– Мама. – Появившийся Рауль присел у ног матери и обнял ее. Этот жест полон нежности, удивительной для такого сильного мужчины, подумала Джессика, уступая ему место. – Мама, мы придумаем что-нибудь, – прошептал он. – Обратимся в суд. Они не смогут силой отнять у нас Эдуара.

– Смогут, – в отчаянии возразила Луиза. – Ты знаешь, что доступ к наследному принцу имеет только его законный опекун. Когда я развелась с твоим отцом, мне запретили приближаться к Жан-Полю. Один Бог знает, сколько попыток я сделала!

– Нет, я, кажется, сойду с ума! – не выдержала Джесс. – Может кто-нибудь сказать мне, что происходит?

Генри бросил неуверенный взгляд на Рауля и Луизу и повернулся к Джессике.

– Вы знаете, мисс, что, если после смерти монарха остается маленький ребенок, ответственность за его воспитание ложится на назначенного принца-регента, который принимает за него решения?

– Да, – подумав, сказала Джесс. – Я читала об этом. Это делается для того, чтобы не возлагать ответственность на слишком молодого наследного принца.

– Верно. – Генри невесело улыбнулся. – Но законы в нашей стране суровы. Принц Рауль наследует Эдуару, поэтому он становится естественным принцем-регентом, но, будучи холостым, он не может претендовать на регентство. По правде сказать, принц Рауль отнюдь не жаждет его. После развода принцессы Луизы со старым принцем ей и принцу Раулю запретили приезжать сюда. Они обосновались в Париже, а принц Рауль последнее время работает за границей. Но ради ребенка и родной страны Рауль решил возвратиться. Леди Сара согласилась выйти за него замуж, чтобы он смог стать опекуном ребенка, о котором бы заботилось ее высочество, мадам Луиза. Но леди Сара умерла, и один Бог знает, что будет с несчастным малышом.

Генри умолк и пожал плечами.

– Вы должны понять, что леди Сару, которая была кузиной принца Рауля, интересовали только деньги и престиж. К несчастью, у нее не хватило ума дожить до того момента, когда она смогла бы насладиться выгодами брака.

– Я не видела здесь ребенка, – прошептала Джесс. – Где он?

– Эдуар – очень тихий малыш. Ему всего три года, и он слабенький. Сейчас он уже спит. И он еще не привык, чтобы бабушка проводила с ним много времени. Он очень, очень нервный.

– Но принцесса Луиза не хочет расставаться с ним! Почему она плохо знает его? Я не понимаю.

– Видите ли, – Генри бросил взгляд на две склоненных головы, – так бывает часто. Браки распадаются, дети растут без родителей. Раулю было шесть лет, когда его родители развелись. Старого принца интересовал лишь наследник, его первенец Жан-Поль, поэтому принцессе Луизе разрешили взять с собой младших детей. Но Жан-Поля, старшего брата Рауля, оставили здесь и запретили ее высочеству общаться с сыном. Тридцать лет сердце мадам Луизы обливалось кровью от мысли, что она никогда не увидит сына и внука, родившегося три года назад. И сейчас трагедия продолжается. Принц Жан-Поль превратился в необузданного мужчину, лишенного каких-либо моральных устоев, что послужило причиной его смерти. Теперь и внуку принцессы Луизы предстоит воспитываться в том же порочном окружении, потому что граф Марсель так же аморален, как его кузен; его жена ничуть не лучше, и они заботятся лишь о себе. Вся страна знает это. Население хочет, чтобы принц Рауль навсегда возвратился в Альп'Азури, но теперь ему не быть принцем-регентом, и мы потеряем нашего маленького принца Эдуара, – Генри негодующе повысил голос, и Луиза услышала его слова.

Подняв голову, она печально посмотрела на Джессику.

– Теперь вы знаете, что смерть Сары – лишь часть нашей трагедии.

– Мне так жаль, – прошептала Джессика, и лицо Луизы болезненно исказилось.

– Я раскаиваюсь в том, что вышла замуж за члена этой семьи, – прошептала она. – Несмотря на детей. Мои чудесные дети, а теперь и мой внук… – Луиза с трудом поднялась. – Я подвела их всех, и это меня убивает.

– Мама… – начал Рауль, но она покачала головой.

– Не надо, Рауль. Мне нужно лечь. Я прошу прощения, Джессика, что наш первый ужин был прерван так грубо. Но вам придется извинить меня. Я совершенно обессилела.

– Я провожу тебя, мама.

– Нет, Рауль. Останься здесь и позаботься о Джессике. Генри, вы можете проводить меня наверх? Я думаю… боюсь, что мне придется опереться на вашу руку.

– К вашим услугам, мадам.

Джессика поняла, что их связывают долгие годы дружбы, а не обычные отношения Слуги и хозяйки. Взяв седовласого дворецкого под руку, Луиза медленно направилась к выходу.

Джессика осталась наедине с Раулем.

Они долго молчали. Наконец она поняла: ей не место в замке. Эти люди страдают. Ей нужно уехать, чтобы не обременять их своим присутствием.

– Мне так жаль, – пробормотала она. – Я уеду рано утром. Не хочу причинять вам лишнее беспокойство.

– Вы не причиняете никакого беспокойства, – возразил Рауль, и Джессика почувствовала, что он недоволен. – Это я должен извиняться. Мы пригласили вас на ужин, но суп остыл, а Генри ушел. Попробую найти кого-нибудь. Пусть принесут нам поесть.

Джессика в раздумье смотрела на него. Он тоже не ужинал. Еда. Когда у нее было глубокое горе, добрые люди заставляли ее есть, и иногда это помогало.

– Не обойтись ли нам без слуг? Покажите мне, где кухня.

– Что? – удивился Рауль.

– Разве во дворцах нет кухонь? – Джессика попыталась пошутить. – У вас есть тостеры, хлеб и масло? И мармелад? Я питаю к нему слабость.

Рауль не отводил от нее глаз, и постепенно уголки его рта слегка дрогнули. Он понял, что Джессика пытается отвлечь его от тягостных мыслей.

– Наверное, есть. Я никогда не был на кухне.

– Вы живете здесь и никогда не были на кухне? И даже не знаете, есть ли мармелад?

– Я здесь только две недели. – Лицо Рауля омрачилось. – Приехал, чтобы подготовиться к свадьбе. После нее я собирался немедленно возвратиться на… на работу.

– С женой?

– Естественно, без нее. Это должен был быть брак по расчету, – сухо ответил Рауль. – Деловое соглашение. Я не намеревался оставаться здесь.

Деловое соглашение. Джессика посмотрела на его непроницаемое лицо. Какие холодные слова! Он оставил бы ребенка своей матери? Покинул бы жену? Сбежал бы?

– Почему вы боялись остаться?

Что заставило ее задать этот вопрос? Джессика прикусила язык.

– Простите. Я только…

– Вам интересно, оставил бы я племянника матери? Возможно. Мать хочет жить здесь. Я – нет.

Джессика была озадачена.

– Даже если бы вы стали принцем-регентом? Разве это не круто?

– Я намеревался руководить деловой стороной на расстоянии. Меня не интересуют придворные церемониалы. – Рауль пожал плечами. – Поэтому – нет, это не было бы круто. Впрочем, теперь это не имеет значения.

Джессика вздохнула. Надо вернуться к тому, что она понимает.

К еде. К мармеладу.

К тому, что она сильно проголодалась, и принц, по-видимому, тоже.

– Давайте же найдем кухню, – предложила она. – Вы действительно не знаете, есть ли там мармелад?

– Нет, я…

– Вы в замке уже две недели и не осмотрели свои владения?

– Зачем мне это?

– Но это же настоящий дворец! Королевская резиденция. Держу пари, что у вас есть не менее шести сортов мармелада, ваше высочество, – шутливо сказала Джессика, пытаясь вызвать у него улыбку. – Знаете, я уверена, что у вас целая команда поваров, которые выстроились в кухне, держа наготове одиннадцать блюд.

– К сожалению, вынужден разочаровать вас. Разве вы забыли, что на сегодняшний вечер мы отпустили всех слуг? Мать хотела немного отдохнуть, поэтому здесь только Генри. И я не «ваше высочество». Меня зовут Рауль.

– Значит, Генри готовил еду… Рауль.

Странно называть его Раулем. Между ними барьер, который ей приходится преодолевать каждый раз, когда она улыбается ему и тем более когда называет по имени.

Возможно, он тоже чувствует это.

– Повара, наверное, заранее приготовили что-то, но в основном этим занимался Генри. Я попытаюсь связаться с поваром и попрошу его прийти.

– Для чего? – Джессика нахмурилась и принюхалась. – Итак, Генри готовил, а потом повел вашу мать наверх. – Она еще раз втянула в себя воздух. – Ваше высочество… прошу прощения… Рауль, мне не хочется говорить это, но, вероятно, в кухне происходит нечто весьма неприятное.

– Откуда вы…

– Откуда я знаю? – Джессика заставила себя улыбнуться. – Благодаря умственным способностям, – пояснила она и снова принюхалась. – Шерлок Холмс – вот кто я! Нюх собаки Баскервилей не идет ни в какое сравнение с моим. И если вы не знаете, где кухня…

– Ну, это я знаю.

– Даже если вы не знаете, мой нос приведет меня туда, – сообщила Джессика. – Что-то подгорает – скорее всего, наш ужин. Пойдемте туда и спасем ваш замок от большого пожара. Кажется, это главное, что нужно сейчас сделать.

Глава третья

Они пошли по длинному коридору и миновали четыре арочных проема.

– Удивительно, что суп был теплым, когда его подали на стол, – сказала Джессика. – Теперь я понимаю, почему Генри худой. Каждый день бедняге приходится преодолевать марафонскую дистанцию.

Рауль не улыбнулся. Она поняла, что его одолевают мрачные мысли.

Когда они вошли в кухню, пожара не было, хотя помещение заполнял едкий черный дым, валивший от сковороды. Очевидно, Генри жарил мясо, когда появился нежданный гость. В кастрюле лежали обуглившиеся картофелины, испускавшие отвратительный запах.

– Фу! – Джесс огляделась. Кухня впечатляла: огромная плита, на которой можно было приготовить еду для целой армии, массивные потолочные балки, большой деревянный стол, пол, выложенный старинными каменными плитами.

– Не хотите ли вы открыть окна, ваше высочество? – Взяв несколько посудных полотенец, Джесс решительно двинулась к сковороде. – Сейчас я избавлюсь от нее.

Рауль непонимающе смотрел на нее. Затем подошел к раковине.

– Давайте ее сюда.

Она удивленно подняла брови.

– Вы предлагаете полить холодной водой раскаленный чугун?

– Ну, да…

Джессика усмехнулась.

– Чем вы занимаетесь в реальной жизни, ваше высочество? Подождите, не говорите. Вы инженер?

– Я врач.

– Врач?

– Да. – Он нахмурился, словно делая усилие, чтобы понять, о чем она говорит. – Почему вы подумали, что я могу быть инженером?

– Ваша практичность навела меня на эту мысль, – улыбнулась Джесс. – Мой двоюродный брат – инженер, и у него на плече шрам длиной в двадцать сантиметров.

Брови Рауля сошлись на переносице.

– Что?

– Шрам. Патрик очень умен, – пояснила она. Как мило он хмурится, мелькнула у нее мысль. – Однажды ночью, когда он еще учился в университете, ему захотелось есть. Недолго думая, Патрик подогрел банку с бобами на газовой плите. Когда он начал открывать ее, она отлетела ему в плечо и едва не прошла насквозь. – Джесс улыбнулась. – Подумайте, что будет с раскаленной чугунной сковородой, если налить в нее холодной воды. Откройте дверь, быстро!

– Слушаюсь, мэм. – Рауль ошеломленно взглянул на нее и распахнул дверь.

Прохладный вечерний воздух начал вытеснять чад. Джесс быстро пронесла сковороду мимо Рауля, который недоуменно смотрел ей вслед.

– Теперь головешки, – приказала она.

– Головешки?

– Ну, да. Те черные сморщенные шарики с отвратительным запахом.

Рауль понял и даже улыбнулся. Он последовал за Джесс с тем, что осталось от картофеля, и встал рядом с ней на нижней ступеньке.

После задымленной кухни воздух был восхитительным. С моря дул теплый ветерок, и заходящее солнце золотило вершины далеких гор.

Джессика поставила сковороду на каменную ступеньку, и Рауль последовал ее примеру. Куры, направлявшиеся в курятник, передумали и окружили закопченную утварь.

Рауль посмотрел на птиц и неуверенно сказал:

– Они поклюют все, что осталось.

– Ничего страшного. Куры глотают все съедобное.

– Нужно замочить их.

– Кур?

– Нет, кастрюлю и сковороду.

– Конечно. Когда они остынут. Хотя… вы сказали, что через пять дней замок перейдет к Марселю?

– Да, но…

– В таком случае я предлагаю замочить их… скажем, дней на пять, – усмехнулась Джесс.

Рауль смотрел на нее с комичным недоумением и наконец улыбнулся.

Это была неотразимая улыбка, и Джессика почувствовала, как что-то сжалось у нее внутри.

«Кудах-тах-тах!» Любопытная курица приблизилась к сковороде, и Джессика очнулась и с облегчением вздохнула.

– Не надо, цыпочка, – сказала она. – Горячо. Итак, по закону эта утварь будет принадлежать Марселю?

– Восемнадцать лет. До совершеннолетия Эдуара.

– Гм-м. Не думаю, что граф будет считать кастрюли и сковородки. – Джессика широко улыбнулась и провела руками по юбке, как женщина, готовящаяся к тяжелой работе. – Отойдите, – приказала она. – Мы позаботимся о здоровье кур. Вы же не умеете лечить куриные ожоги? – С этими словами Джессика подошла к шлангу, прикрепленному к крану у задней двери.

Рауль наблюдал за ней, как за фокусником, готовящимся вытянуть из шляпы кролика.

– Кышните на кур.

– Кышнуть? – эхом откликнулся Рауль.

– Да, как вы сделали это с Марселем, только не так сильно.

Его слабая улыбка обрадовала Джессику. Некоторое время они стояли и бессмысленно улыбались друг другу. Потом Рауль отогнал кур.

Джессика с удовольствием повернула кран. Струя холодной воды с шипеньем ударила в раскаленную сковороду, которая окуталась облаком пара и лопнула пополам.

– Упс! – воскликнула Джесс, тщетно пытаясь принять покаянный вид.

Рауль смотрел на нее так, словно у нее прорезались рога.

– Упс?

– Хотите проделать то же самое с кастрюлей? – спросила она, протягивая ему шланг.

– Конечно! – Он взял шланг и нацелил струю на кастрюлю.

Крак! В наследстве Эдуара стало одной кастрюлей меньше.

– Как приятно. – С чувством хорошо выполненной работы Джесс снова потерла руки о юбку. – Думаете, здесь еще есть кастрюли, которые мы могли бы раскалить?

– Вы не дизайнер. Вы – подрывник, – объявил Рауль.

– Ага. – Она огляделась. – Что бы нам еще натворить? Если все это будет принадлежать Марселю, мы могли бы нанести больший ущерб.

– Хорошо сказано, – одобрительно произнес Рауль. Его тон явно говорил о том, что он не прочь помахать топором.

– Ну, ладно, – сдалась Джесс. – Не будем уменьшать наследство Эдуара. Давайте лучше поедим. Но что? – Она решительно направилась в кухню. На столе стояли тарелки с салатом. Очень аппетитно, но, увы, мало. – Какое изобилие! А я ведь страшно хочу есть.

– Я думал, что вы инвалид.

– Инвалиды нуждаются в питании. К тому же мне лучше. Утром я уеду. – Заметив, что лицо Рауля потемнело, она добавила: – Но сначала – еда. Хлеб. Ищите. Немедленно.

– Да, мэм.

Джесс повернулась к нему спиной – его ошеломленный вид начинал беспокоить ее – и открыла огромный холодильник. Нет, это не холодильник, подумала она, а настоящий магазин-кулинария!

– Здесь шесть сортов сыра! Вот это да! – воскликнула она.

– Вы в Альп'Азури. Сыры – наш фирменный товар.

– Тогда в меню будут поджаренные сэндвичи с сыром, – заявила Джесс, – за которыми последуют, я надеюсь, тосты с мармеладом. Вы уже нашли его?

– Нет, я…

– Ищите быстрее, – нетерпеливо сказала она. – Какой же вы принц, в конце концов?

– Я не знаю, – тихо ответил Рауль. – Не знаю.

Это был поистине странный ужин. Они нарезали сыр, сделали сэндвичи и поджаривали их, пока не появилась золотистая корочка. Устроившись за огромным кухонным столом, они поглощали их в дружелюбном молчании. Рауль все еще выглядел ошеломленным, и Джессика решила не обращать на это внимания. У него свои проблемы. Ее дело – накормить его и не задавать вопросов.

Генри появился, когда они опустошали второе блюдо сэндвичей. Он пришел в поисках еды для Луизы. Рауль налил ему стакан вина и затем совместными усилиями с Джесс приготовил целую гору сэндвичей, которую вручил ему вместе с бутылкой вина.

– Я не могу ужинать с ее высочеством, – сказал Генри, но Рауль решительно покачал головой.

– Ты единственный, с кем она будет есть. Ты знаешь это. Хотя эти сэндвичи…

– Я уверен, что они понравятся ей. – Генри слабо улыбнулся. – С тех пор как мы возвратились, ей подают лишь изысканную пищу, а она надоедает. Я скажу, что сын приготовил для нее эти сэндвичи, хорошо?

– Она не поверит. Но если это заставит ее съесть их…

– Конечно, скажите, – вмешалась Джесс. – И добавьте, что принц Рауль становится прекрасной посудомойкой. Там снаружи лежит треснувшая чугунная кастрюля с его именем.

– А Джесс кокнула сковороду, – сказал Рауль, и они захихикали. Генри посмотрел на них так, словно они лишились рассудка, но он был слишком озабочен, чтобы задавать вопросы. Растерянно улыбнувшись, дворецкий взял вино и сэндвичи и оставил их.

– Ну, теперь можно заняться тостами с мармеладом, – провозгласила Джесс, чем навлекла на себя изумленный взгляд Рауля.

– Я думал, вы шутите. Куда вы помещаете все это?

– Наверстываю упущенное. – Она грустно улыбнулась. – Как у вашей матери, у меня некоторое время не было аппетита. Возможно, завтра это произойдет снова, но сегодня вечером – тосты с мармеладом!

Рауль бросил на нее странный взгляд, но от вопросов воздержался. Насытившись тостами, Джесс отрезала несколько кусков хлеба и вышла, чтобы угостить кур, печально склонивших головы над пустыми посудинами. С благодарностью склевав хлеб, они с кудахтаньем потянулись в курятник.

Рауль ошеломленно наблюдал за ней.

Почему он смотрит так, словно у нее две головы? – подумала Джессика. Она действительно начинает смущаться.

Что делать теперь?

Заперев кур, Джессика вошла в кухню и направилась к раковине.

– Завтра слуги приведут кухню в порядок, – сказал Рауль, но она уже открыла кран.

– Возможно, вы принц, но я-то не принцесса. Слуги не будут убирать за мной.

– Но…

Джессика бросила ему посудное полотенце. Она мыла посуду, а Рауль вытирал. Наконец она вздохнула и сказала:

– Спасибо. Это была чудесная передышка.

– Передышка от чего, Джесс? – мягко спросил Рауль, положив полотенце и внимательно глядя на нее.

Она спохватилась.

– Я хотела сказать – передышка для вас. От волнений и тревог.

– Вы тоже нуждались в ней. – Рауль взял ее за руку и посмотрел на пальцы. – Вам сколько, тридцать?

– Эй! Нет! – Почти тридцать, добавила она про себя.

– Почти? – догадался Рауль и улыбнулся.

– Двадцать девять, с вашего позволения, – с трудом произнесла Джессика, остро ощущая близость Рауля. Он не должен улыбаться, когда стоит так близко к ней, потому что у нее перехватывает дыхание.

– Итак, вам двадцать девять лет. У вас успешный бизнес в Австралии, однако вы приехали одна и, когда попали в аварию, не стали сообщать никому. У вас нет мужа?

– Нет, я…

– А родители?

– Умерли.

– Братья? Сестры?

– Нет.

– Итак, вы одна на свете.

– Позвольте, – встрепенулась Джессика, – я независимая женщина, имеющая специальность. Раз уж мы заговорили на личные темы, я тоже хочу задать вам несколько вопросов.

– Каких?

– Ну, скажем… сколько вам лет?

– Тридцать пять, но…

– Почему же вы не женаты? Вы гомосексуалист?

– Нет! – В глазах Рауля явно промелькнула смешинка.

– Тогда…

– Супружеская жизнь меня не прельщает. Я достаточно хорошо помню ужасный брак моих родителей, чтобы избегать уз Гименея.

– До Сары. Вы действительно думаете, что брак по расчету сработал бы?

– Конечно. Почему бы нет?

– А если бы вы встретили девушку своей мечты?

– Сара не стала бы возражать. Вероятно, она бы даже не узнала. На публике мы бы вели себя как положено – во всяком случае, мы заключили такое соглашение, – но, если бы я увлекся женщиной, у нас был бы бурный роман до тех пор, пока мечта постепенно не исчезла бы.

На Джессику повеяло холодом.

– Правда? – медленно сказала она. – По-вашему, все мечты разбиваются?

– Безусловно, – подтвердил он. Судя по выражению его лица, не только неудачный брак родителей повлиял на взгляды Рауля.

– Несчастная любовь, да? – сочувственно спросила Джессика. – Как и меня, вас подвела мечта.

– Черт, Джесс…

– Я понимаю. Это не мое дело. – Она высвободила – неохотно – свою руку и посмотрела ему в глаза. Вопросы ни к чему не приведут, и она не имеет права задавать их. – Рауль, я желаю вам всего наилучшего. Мне искренне жаль, что у вас проблемы, но… мне пора возвращаться к собственной жизни. Спасибо за сегодняшний вечер. За передышку. Сейчас я пойду спать и уеду на рассвете.

– Ваша машина еще не готова.

– В городе я возьму в прокат, – сказала Джессика и улыбнулась. – Одно из преимуществ успешного бизнеса заключается в том, что я не нуждаюсь в деньгах. – Она замялась, зная, что не следует спрашивать его, но любопытство одержало верх. – А вы… вы возвратитесь в Париж?

– На некоторое время. Я попытаюсь добиться, чтобы мать получила право на посещения Эдуара. Но после этого я вернусь в Африку.

– В Африку? – Ответ Рауля прозвучал словно гром среди ясного неба. – Что вы делаете в Африке?

– Я член организации «Врачи без границ». Последние три года работаю в Сомали.

– Вы обманываете меня.

– Для чего мне обманывать вас?

Действительно, для чего?

– И вы оставили медицину, чтобы сделаться принцем.

– Если вы думаете, что я хотел… – Рауль быстро подавил внезапную вспышку раздражения. Он пытался найти разумный ответ на вопрос, который явно казался ему неразумным. – Джесс, Альп'Азури печально известна тем, что является одной из самых коррумпированных стран в Европе, – начал Рауль спокойным тоном, но она чувствовала, что он с трудом сдерживает гнев. – Когда Жан-Поль умер, меня посетили главы трех соседних государств. Государство превратилось в рассадник преступности и коррупции, которые подрывают стабильность соседей, не говоря уже о нашей собственной. Простые люди подвергаются жестокому вымогательству. Они задушены налогами и не получают ничего взамен. В стране нарастает угроза народных возмущений, возможно, даже восстания. Необходимо изменить конституцию, но сделать это может лишь правящий принц или регент. Марсель – страшный человек. Благо государства для него – ничто. Чтобы вывести страну из упадка, меня убедили жениться на Саре, принять опекунство над племянником, оставить его с моей матерью и произвести демократические перемены. После этого я бы уехал.

– Почему?

– Вы же не думаете, что я хочу быть принцем?

– Большинство людей ухватились бы за эту возможность.

– Но не я, – мрачно сказал Рауль. – Я видел, в кого абсолютная власть превратила отца и брата.

– «Врачи без границ»… – задумчиво произнесла Джессика. – Они едут в самые горячие точки. Я слышала, что многие выдерживают не больше двух лет. Вы занимаетесь этим три года?

– Это не слишком долгий срок.

– Вы могли бы остаться здесь и работать над улучшением медицинской инфраструктуры Альп'Азури, – сказала она, на мгновение забыв, что должна следить за своими словами. – В сравнении с большинством западных стран ваши больницы просто ужасны.

Рауль почувствовал боль женщины, узнавшей это на собственном опыте. Его взгляд сказал Джессике, что горечь, прозвучавшая в ее словах, не ускользнула от него.

– Вот в чем дело, – тихо произнес Рауль. – Теперь я понимаю. Вы сами бежите от чего-то.

– Я не бегу, – резко возразила она, досадуя, что ему удалось слегка приподнять завесу над ее прошлым. – Не больше, чем вы: занимаетесь врачебной практикой в далекой Африке, прекрасно зная, что вы нужны вашему народу здесь.

– Это не моя страна. И не мой народ.

– Неужели?

Джессика глубоко вздохнула. Для чего она убеждает его? – внезапно подумала она. Мотивы этого человека не имеют к ней никакого отношения.

– Извините, – сказала она в ответ на сердитый взгляд Рауля. – Хорошо, это не ваша страна и не ваш народ, и вы скоро уезжаете. – Джессика замялась, пытаясь найти более безопасную почву. Этот мужчина – принц. И он же – врач, который борется за спасение жизней в странах третьего мира.

Вероятно, он замечательный врач, мелькнула у нее мысль, и она бросила взгляд на его руки. Большие, заботливые, умелые…

Почему-то у нее снова тоскливо сжалось сердце.

– А ваша мать? Что будет с ней?

Рауль слабо улыбнулся.

– У матери есть квартира в Париже, и, прежде чем вы обвините меня в том, что я бросаю ее так же, как свою страну, добавлю, что у нее есть Генри. – Заметив удивленный взгляд Джессики, он пояснил: – Когда тридцать лет назад мать покинула отца, Генри уехал с ней. С тех пор он всегда рядом, ее верный и преданный слуга.

Итак, она получила ответы почти на все вопросы.

Кроме одного. Где-то во дворце находится трехлетний ребенок, которого ей не пришлось ни разу увидеть. Но она не хочет знать об Эдуаре больше того, что ей уже известно. У нее слишком мало душевных сил, чтобы сочувствовать горестям маленького наследного принца.

В ее сердце нет места для детей. Так должно быть, если она хочет сохранить рассудок.

– Гм-м… Ну, спокойной ночи, – торопливо сказала Джессика, боясь, что могут возникнуть новые осложнения.

– Спокойной ночи? – удивился Рауль.

– Да, спокойной ночи. Спасибо. Я должна уехать.

Она хотела повернуться, чтобы уйти, но остановилась, увидев его взгляд. Внезапно Джессика поняла, что ей нужно сделать. Поднявшись на цыпочки, она поцеловала его.

Почему? Джессика не знала.

Ее пребывание в замке казалось ей сказкой, но Рауль – живой и бесконечно одинокий человек. Он – врач, выполняющий работу, которая по плечу лишь очень мужественным людям; принц, чью страну разъедает коррупция; дядя, у которого отнимают маленького племянника. Перед ним стоят проблемы, о которых ей даже страшно подумать.

Она ничем не может помочь ему.

– Я желаю вам всего наилучшего, – прошептала Джессика.

Рауль не шевельнулся. Молчание затягивалось.

– Вы попрощаетесь с моей матерью перед отъездом? – с усилием спросил он.

Джесс кивнула.

Рауль поднял руку и прикоснулся кончиками пальцев к щеке, куда Джессика поцеловала его. Казалось, он не может разобраться в своих чувствах.

– Конечно, – сказала она, стараясь не смотреть на его руку. – Я знаю, где ее апартаменты. Перед отъездом я зайду к ней. Спасибо, Рауль. За все.

Джессика повернулась и вздрогнула.

В дверях стояла незнакомая высокая женщина лет сорока в белом медицинском халате. Тусклые волосы неопределенного цвета были туго стянуты в пучок, губы неприязненно поджаты.

– Козетта? – с удивлением произнес Рауль. – Вам что-то нужно?

– Я пришла сказать, что увольняюсь.

Рауль замер.

– Увольняетесь? Сейчас?

Женщина указала на сотовый телефон, висевший у нее на поясе.

– Мне позвонил граф Марсель. В понедельник все переходит под его контроль, включая ребенка. Он в ярости. Вчера вы оскорбили его, и он требует, чтобы все слуги немедленно покинули замок. Если мы не уйдем сейчас, в понедельник работы для нас не будет. Он обзвонил всех. У вашего высочества больше нет слуг.

Она повернулась и, бросив на них холодный взгляд, вышла из кухни.