Текст книги "Просто верь мне! (СИ)"

Автор книги: Марина Зимняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

4

Света

– Папа! Не смотри на меня так! Я не думала, что так получится. Откуда мне было знать!?

Папа только что распрощался с Сергеем. Парень рассказал ему все, что произошло. Ксюша рыдает в спальне. Надо же, жалеет меня. Вчера после очередной ссоры дорогу мне скатертью стелила.

Каждые два – три года у отца новая женщина. И чем старше он сам, тем моложе его пассии. Моя мама бросила нас, когда мне было семь. Я только пошла в первый класс. А может и не бросила. Так говорит отец. Он просто меня ей не отдал.

Мама живет в Турции. Там вышла второй раз замуж. У меня есть два младших брата – близнеца. Правда, я их ни разу не видела. Да и маму видела с тех пор лишь раз. Она приезжала, когда мне было десять. Пыталась уговорить отца отдать меня ей. Папа не отдал. То ли ее так наказывал, то ли себя, не знаю…

Бабушку по маминой линии тоже ко мне не подпускает. А его родителей давно нет в живых. Я его поздний и единственный ребенок. Родилась, когда папе было сорок шесть. Маме было тридцать два, когда она выходила за него замуж. Я не помню ни дня спокойной жизни, когда они были вместе. А может, просто я была ребенком и вообще мало что помню с тех пор. Но знаю точно – они постоянно ссорились. В тридцать она стала первой скрипкой в симфоническом оркестре. Она с малых лет к этому шла. Музыка для нее был абсолютно всем. Они ругались из-за того, что мама постоянно пропадала на репетициях и гастролях.

Папа тоже человек занятой. Он нейрохирург. Парою, он тоже живет на работе. Так что первое время меня воспитывала бабушка, мамина мама. А когда отношения между родителями стали портиться совсем. То моим воспитанием стали заниматься няни.

Не знаю, позволяет ли маме ее турецкий муж дальше заниматься любимым делом. Думаю, что нет. Но это был ее выбор.

Когда училась в начальных классах, стала уговаривать папу отдать меня в музыкальную школу. Он сначала был категорически против. Потом согласился на пианино. А через два года я сама перешла на скрипку. Поначалу я совмещала два инструмента. Но потом отказалась от первого. Папа был огорчен, но препятствовать не стал. Единственной его просьбой было не делать музыку своей будущей профессией. Но и здесь я его огорчила. После девятого класса сама забрала документы из школы. И поступила в музыкальный колледж.

– Света! Переоденься уже, наконец. Поехали в больницу.

– Пап! Ну, пожалуйста, не заставляй меня проходить через эти унижения!

– Какие унижения? Дочка! Это же здоровье!

– Ты хочешь, чтобы завтра вся больница трепалась, что твою дочь изнасиловали!?

– Ты же говоришь, что не успели?

– А кому какая разница? Посмотри на меня!

– Свет! Ты все равно пройдешь осмотр! Почему ты так упираешься? И ублюдков этих тоже нужно найти! Нужно заявить на них! Ты что, не понимаешь, что завтра они другую какую-нибудь девочку поймают. Ты лиц не помнишь. Парень должен помнить!

– Папа! Темно было! И произошло все очень быстро. Одного он на расстояния отключил, кинул ему что-то в голову. Второго тоже за несколько секунд вырубил! Четверо сбежали! Это произошло все буквально за пару минут. Когда ему было их разглядывать!

Отец вздыхает.

– Давай, иди искупайся, переоденься, покушай что-нибудь и поедем.

– Куда?

– Света, не волнуйся, я не повезу тебя в свою больницу. В другую поедем. Хочешь ты этого или нет, но тебя осмотрят. И к психологу, пожалуй, нам тоже придется обратиться.

– Пап! Я, конечно, малолетняя, но не тупая. Я прекрасно знаю, что если будет медицинский осмотр, будет и милиция. Врач обязан будет доложить. Или мы будем врать, что я так упала с лестницы. И теперь мне нужен осмотр гинеколога. Поверь мне, пожалуйста… Они не успели, правда…

– А этот парень? У которого ты ночевала.

– Папа! Ты что? Он же меня спас!

Из глаз снова брызгают слезы. Дыхание перехватывает. Мне кажется, я сейчас задохнусь.

Папа подходит и обнимает меня.

– Тише, тише… Свет… Я старше, и я знаю, как лучше. Собирайся. Мы обратимся в частном порядке. Никто не будет фиксировать твои данные.

Папа меня не обманул. Направляемся мы не в его больницу. Мы уехали в другой город, почти за двести километров. А толку то? В любом ближайшем медицинском учреждении его знают. Папа – ведущий нейрохирург в республиканской больнице. И пусть город у нас не большой. К нему на операции со всей страны едут.

Неужели мне снова придется это пережить? Когда мне было пятнадцать. Папа жил с одной женщиной. Так вот Регина была постарше его обычных увлечений. Ей тогда было за тридцать пять. И она с чего-то решила, что может играть полноценную роль моей мачехи. Короче, она пыталась меня воспитывать. Я всячески ее игнорировала. Однажды у меня дома собрались одноклассники, не помню чей мы отмечали день рождения. Но поскольку у меня во дворе есть большая беседка, решили собраться у меня. Допоздна мы гуляли на заднем дворе. Регине это жутко не нравилось. Она то и дело ходила нас проверять. А мне наоборот хотелось бесить ее больше и больше. Возомнила себя хозяйкой. Она только пару месяцев жила в нашем доме. Папа в этот момент уже неделю находился на какой-то международной конференции. В общем, его не то что в городе, его даже в стране тогда не было.

Почти все ребята уже разошлись. Остались только Катька с Юркой и Вовка Захаров. Вовка полез ко мне целоваться. А я, наверное, что бы еще больше взбесить Регину, не стала возражать. Знала, что она наблюдает в окно. Этот придурок полез ко мне под кофточку. Я его сразу оттолкнула. Естественно, папина сожительница всех разогнала. А меня на следующее утро волоком потащила к гинекологу. Орала, что не собирается за меня отвечать. Еще беременной малолетки ей на совести не хватало. Дура!

Она специально это сделала, что бы мне отомстить. Она фактически силой усадила меня в кресло. Врач была ее знакомая. И пока она меня смотрела. Эта сука стояла позади нее! Как же я ее ненавидела! После этого я первый раз ушла из дома! Когда отец вернулся, я все ему рассказала. С того дня Регина с нами больше не жила. Но и в отношении меня папа закрутил гайки. Ни каких друзей дома, гуляний по вечерам у меня больше не было. В итоге из подруг у меня осталась только Лиля. К ней я время от времени и ухожу пожить денек другой. Ее мама не возражает. Она хорошо ко мне относится. Если бы только не Максим. Я и в ту ночь бы спокойно осталась у нее. И не было бы всего этого кошмара…

5

Сергей

Пока шел от скрипачки. В голове крутилась только одна мысль. Где-то я этого мужика уже видел. Вообще, посмотрев на него, не подумаешь, что у него может быть дочь такого возраста. Он скорее смахивает на ее деда. Худой, высокий и полностью седой. Нет, на дряхлого старика он, конечно, не тянет, но очевидно, что ему за шестьдесят. Вероятно, Света – поздний ребенок.

Вообще на его лице ни читалось не одной эмоции. Девушка, которая открыла калитку, чуть сознание не потеряла. Рыдала потом и у Светы прощения просила все время, пока мы с ним разговаривали. Я рассказал все как есть. Не скрою, судьба этих ублюдков меня все же волновала. Мало того, что их надо наказать. Так еще у меня были подозрения, что первый мог все же двинуть кони. Нужно как-то выяснить, жив ли он. Мне его, конечно же, нисколько не жаль, даже если он сдох. Но жить и постоянно ждать, когда за тобой придут с наручниками, тоже не по мне.

У меня на жизнь совсем другие планы. После армии я сразу начал работать и копить деньги. Уже собрал приличную сумму. Еще с годик поработаю и может уломаю Петровича продать мне СТО. Он мужик уже пожилой, ему это дело только в тягость. Мы с Ванькой на него уже два года работаем. Он поначалу тоже электрикой занимался. А последние полгода даже не появляется почти. Болеет… Да и зрение у него уже ни какое.

Светин отец попросил меня оставить адрес. Что бы он мог найти меня в случае чего. Особенно если что по отморозкам выяснит. Когда я сказал, где живу. Его поведение из благодарного перешло в какое-то надменное. Что неудивительно, если он в курсе, какой контингент проживает по моему адресу. Сразу стал предлагать деньги. Чуть ли не силой начал запихивать мне в карман несколько купюр. На этом разговор у нас и закончился.

Еще не хватало, что бы я на таком наживался. Пусть сам со всем этим разбирается, меня больше это дело не касается. А девушку все-таки жалко. Красивая… И видно, что совсем неиспорченная. Она такое бы не пережила. Не то, что девки из моего двора. Есть несколько таких, еще двадцати нет, а уже клеймо негде ставить. Отряхнулись и пошли бы дальше. Да и не сопротивлялись бы они так как скрипачка.

Весь день Света не выходила у меня из головы. А вдруг эти твари ее все-таки подкараулят. Да и ее эти ночные прогулки… Я так понял, она не первый раз такой путь ночью проделывает. Вот жилось же мне до этого спокойно. Хотя хорошо, что я все-таки смог им помешать. Такую бы девчонку загубили…

Я даже спать лег с мыслями о ней. Мать что-то бубнила. Высказывала недовольства, что прогнал ее Толика. Он ей и про Свету рассказал. Запарила своими расспросами. Во что ты ввязался? Что за девушка? Почему она была в таком виде? Задолбала… Ну хоть протрезвела немного, а то она с работы не успевала прийти и сразу к бутылке.

Несколько бессонных ночей все же сказываются. Не обращая внимания на бубнёж матери, я заснул. Еще и восьми не было. Проснулся от того, что мама трепет меня за плече. И лепечет что-то: Сынок, просыпайся. Тут тебя спрашивают.

А сама поворачивается и говорит: Эдуард Николаевич, вы проходите, присаживайтесь.

Когда я сморгнул одолевавший меня сон, увидел в дверном проеме отца скрипачки.

– Сергей, спустись, пожалуйста, вниз. Мне нужно с тобой поговорить, – сказал он и вышел из комнаты.

Быстро оделся и вышел на улицу. Отец девушки сидел в машине около подъезда. Махнул мне, я сел в машину.

– Добрый вечер, Сергей.

– Добрый.

– Ты можешь мне еще раз описать парня, которого ты по затылку ударил? Ты вроде бросил в него что-то острое?

– Да, кусок тротуарной плитки. Я его не особо рассматривал. Он был очень высокий и крупный. На вес больше сотни, думаю.

– Как ты?

Нет покрупней меня, в массе, так точно. Здоровый бугай. Он ее за ноги держал. Я видел его со спины. Он был рыжий. К нему, кстати, его дружки так и обращались.

– А второй?

– Второй, поменьше рыжего, но тоже не маленький. Он ее под руки держал, а потом за волосы перехватил. Кстати, она ему руку прокусила. Это я точно слышал. Внешне помню, что блондин. Светловолосый. Внешность не особо запоминающаяся, но если увижу, узнаю.

– Это ему ты челюсть сломал?

– Не знаю, сломал или нет. Я сначала его по голове доской от ограждения огрел, а потом уже в челюсть.

– Сломал. Они оба в больнице. Сами добрались. Можешь не волноваться, оба живы.

– Так были еще четверо. Они сбежали.

– Этих тоже найду.

– Что будите с ними делать?

– Не переживай, это не твоя забота. Я разберусь.

– Вы заявили?

– Нет! Света не хочет. Но я все равно их посажу. И дружков тоже найду. Спасибо тебе, парень. Может, передумаешь насчет денег? Думаю, они лишними тебе не будут.

– Не думайте. Пусть Света поправляется. Надеюсь, этих уродов накажут как следует.

– Ну, пару из них и ты наказал неплохо. Перелом челюсти в двух местах… Я еще посодействую тому, что бы она у него срослась неправильно, что бы снова ломать пришлось. Второму по голове тоже прилетело неслабо. Вообще повезло ему, что он такой здоровенный. Был бы похилее… На месте бы скончался. Они в любом случае сядут. Я найду способ.

Отец Светы пожимает мне руку. Еще раз благодарит и уезжает. А я понимаю, что если бы он мне этого не сообщил, завтра бы я и сам начал их искать.

Возвращаюсь в комнату. Настя опять высовывается в коридор.

– Кто это к вам приходил?

Вот любопытная. Да что она постоянно нос свой везде сует!

– Тебе какая разница?

Девушка фыркает что-то себе под нос и закрывает дверь.

Вообще она очень навязчивая. Уже тысячу раз пожалел, что однажды связался с ней. Она в буквальном смысле мне проходу после армии не давала. Ну я же тоже не железный. Девчонка она симпатичная. Знаю, что разведенная. Она года на три меня старше. В ее комнате раньше жила бабка. Бабка заболела, она к ней переехала, а когда та умерла. Настя осталась здесь жить. Я как раз только демобилизовался.

Ну и началось. Сережа, помоги лампочку вкрутить. Сережа, у меня с замком что-то, посмотри. Сережа, я пирог испекла. Ну и стал я к ней время от времени захаживать. Предупреждал ее, что бы ни на что не надеялась. Серьезные отношения мне не нужны. Но потрахаться я, разумеется, не против. Она уверяла, что ее все устраивает. А последнее время стала намекать: Чего ты там с матерью ютишься? Перебирайся ко мне.

А я ни с ней, ни с матерью жить не хочу. Единственное, что меня здесь держит, это то, что пока я создаю видимость своего присутствия, мать так сильно не бухает. Побаивается меня, да и компании у нас в комнате не собирает. А я здесь появляюсь лишь по стольку, поскольку. Я в гараже ночую чаще, чем дома.

Захожу в комнату. Непривычно. Мама выглядит как-то иначе. Переоделась, что ли? А где же ее выцветший халат?

– Сынок, а зачем к тебе Эдуард Николаевич приходил?

– По делу.

– Какие у вас с ним могут быть дела?

– Ты его знаешь?

– Конечно. Это же хирург из нашей больницы.

Точно, скрипачка что-то про смены говорила. Да и выяснил он подробности об отморозках, которые только в больнице узнать можно. Значит, доктор.

– Сережа. Ну чего ты молчишь?

– Мам. Не бери в голову. Нечего мне тебе рассказывать. Я спать хочу.

6

Света

С того самого дня, как я вернулась домой покалеченная. Ксения притихла. Папа тоже стал до назойливости внимательным. И в больнице со мной общались совсем не так, как в тот раз с Региной.

Больше всего я боялась огласки. Я не хотела, чтобы люди начали додумывать то, чего не случилось. Поэтому две недели я просидела дома и ни разу из него нос не высунула. Папа сделал мне справку для колледжа. Лиля поверила в легенду о моей внезапной простуде. Мы общались с ней по телефону, но даже ей я не рискнула сказать истинную причину своего временного заточения.

Делать мне было совершенно нечего. У меня была такая апатия, что даже моя любимая скрипка не дарила мне столь необходимого спокойствия. Раньше, в минуты раздражения и обиды, она меня очень выручала. Мне достаточно было только взять в руки инструмент, и я абстрагировалась от этого мира. Впервые со мной случилось то, от чего музыка меня излечить была не способна.

Мне все чаще вспоминался парень, спасший мне в ту ночь жизнь. Боюсь, что ясли бы уроды довели задуманное до конца. Жить бы я после этого уже не смогла. Не было еще ни одной ночи, что бы мне не приснилось то, как они меня окружают. Парою казалось, что это случилась давно, а иногда сердце разгонялось в бешеной скачке, будто бы я только что пережила этот ужас. Когда я поняла, что они тащат меня к колесу, у меня вся жизнь пронеслась перед глазами. И в тот момент я осознала, что это конец. В глазах у меня двоилось и троилось. Мне казалось, что их ни шестеро, а минимум десять, а может даже больше.

А лицо рыжего ублюдка я, наверное, буду помнить до самой смерти. Я соврала папе. Я хорошо его запомнила. Боже, какие же мерзости он говорил. Он порвал молнию на джинсах и пытался стянуть их сразу, как только они меня схватили. Откуда во мне взялись силы сопротивляться, я просто понятия не имею. Если бы меня пытались удержать не двое, а больше. То у меня бы не было шансов. Но оставшаяся четверка на тот момент предпочитала наблюдать и комментировать увиденное.

Откуда только взялся это парень? Я вообще не поняла, что произошло. В один момент мне показалось, что он один из них. Только когда побежала, в голове стали складываться пазлы того, как мне удалось высвободиться из мертвой хватки уродов.

Первый час ночи, а я до сих пор сижу с включенным светом. У папы экстренная операция, а Ксения давно уже спит. Мы временно зарыли с ней топор войны. Она так искренне рыдала и сожалела о случившемся, что я на тот момент просто не смогла ее оттолкнуть и сделала вид, что не держу на нее зла. Так что я была бы рада даже общению с ней, лишь бы не оставаться сама с собой наедине. Но она не ложится позже десяти. И не фильм, ни книга не могут отвлечь меня от надоедливых мыслей. Зря я отказалась от психолога. Поговорю завтра с папой. Мне нужно выплеснуть на кого-то пережитое. И, наконец, перелистнуть эту страницу.

Об окно что-то ударилось, будто бы птичка клюнула. Сначала я так и подумала. Но через минуту стук повторился снова. Я отодвинула занавеску и не поверила своим глазам. За забором в свете фонаря я различила уже знакомую фигуру. Это определенно был Сергей. Тот самый парень. Я сразу же открыла окно.

– Скрипачка! У вас собака есть?

– Есть. Ротвейлер.

– Он привязан?

– Нет! Но он должен быть в вольере.

Обычно Иртыш гуляет во дворе вольно, но когда отец уезжает, он его закрывает. Однажды он бросился на Ксению. Теперь она его боится.

Не успела я договорить фразу, как Сергей перемахнул через забор. И сразу послышался лай нашей собаки. Ничего себе. Двухметровый забор ему не препятствие.

– Ты меня пустишь к себе?

Улыбнулся Сергей.

– Ты что? Ксения дома? Я не смогу тебе открыть.

– Ты, главное, окно не закрывай, – сказал парень и как паук начал забираться на второй этаж.

Прямо под моим окном козырек над входной дверью. В любое другое окно второго этажа забраться без лестницы было бы совершенно не возможно. Там просто не за что зацепиться. Я поселилась в этой спальне неслучайно. Я тоже несколько раз проделывала этот маршрут. Только в обратном направлении. Первый раз было очень страшно, но мне удалось спуститься без особого травматизма. Затем еще пару раз выходила из дома таким образом. А потом я просто демонстративно стала выходить через дверь. Что я и сделала две недели назад на глазах у Ксении.

Не прошло и минуты, как Сергей перелез ко мне в комнату.

– Привет!

Снова улыбнулся мне он.

– Я смотрю, ты совсем из дома не выходишь?

– Куда мне с таким лицом?

– А что с лицом? С лицом у тебя все прекрасно!

За тем последовало пару минут нашего обоюдного молчания.

Сергей просто смотрел на меня и улыбался.

А я совершенно растерялась. Я понятия не имела, что ему говорить и как себя вести.

– Я постирала твои вещи. С понедельника я выхожу на учебу. Собиралась занести на днях.

– Оставь себе! Не нужно тебе ходить одной по моему району. Кстати, ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо. Ты тоже…

Парень слегка приподнял брови.

– Свет, я хотел тебе предложить… В общем, я подумал… Я мог бы провожать тебя домой с учебы по вечерам. До сколько ты учишься?

– По-разному. У меня сейчас вторая смена. Обычно в районе шести освобождаться должна.

– В шесть уже темнеет, а к зиме и вовсе ночь уже будет. Как ты собираешься ходить домой?

Я пожала плечами.

– Так ты не против?

– Не против.

– Ну вот и здорово.

Опять между нами повисла неловкая пауза.

За тем нам обоим послышалось, что кто-то идет по коридору. Через секунду дверь отварилась. Но мой ночной гость уже стоял у стены с обратной стороны открывающейся двери.

– Свет, ты почему не спишь до сих пор? Чего у тебя окно настежь?

– Ксюш. Сейчас буду ложиться. Проветрить решила немного.

– Если не спится, пойдем чай попьем. Посижу с тобой.

– Нет! Нет! Не нужно! Иди ложись, я сейчас тоже лягу.

– Как знаешь.

Ксения закрыла дверь.

– А если бы она тебя увидела?

– Ну не увидела же. Ладно, Свет. Если получится, я завтра к тебе загляну.

– Так же?

– Ну через дверь же… Ты меня не пустишь?

– Завтра папа может быть дома. А когда он дома? Иртыш не заперт. Он тебя порвет.

– Может, ты ко мне выйдешь?

– Может, и выйду.

Улыбнулось я ему. Через несколько секунд он уже выбирался из моего окна. Спустился на козырек.

– Свет!

Я слегка наклонилась вперед. Сергей подтянулся. И на секунду коснулся своими губами моих.

А через несколько мгновений уже был за забором.

– Я буду тебя ждать! – сказал он.

Снова послышался лай собаки. А я, как дурочка, еще несколько минут стояла у окна и прижимала пальцы к губам. В ту ночь мне ничего не приснилось. Я спала очень крепко. На следующий день папа, разволновавшись, разбудил меня около полудня.

– Дочка, у тебя все нормально? Ты приняла снотворное?

– Нет. Пап. У меня все прекрасно.

Улыбнулась ему я.

7

Сергей

За две недели я ни разу не смог увидеть Свету. Не то, что бы я постоянно дежурил около ее дома, но по вечерам после работы я делал приличный крюк, чтобы пройти по ее улице. Пару раз чуть не напоролся на ее отца. Девушка, с которой скрипачка поссорилась накануне того случая, часто мелькала во дворе. А Светы не было видно.

Может, ее отправили куда-нибудь на время? А может, и не на время? А может, она и вовсе в больнице? Эти мысли не давали мне покоя целые две недели. Но в один вечер я заметил, что свет в одном из окон второго этажа не гас допоздна. И я решил рискнуть.

Мне было уже все равно кто там находится. Мне нужно было узнать о ней хоть что-нибудь. Машины ее отца ни за двором, ни во дворе я не заметил. Я прекрасно осознавал, что ему вряд ли понравится повышенный интерес к его дочери с моей стороны. Слишком красноречивыми были его надменные, а может даже брезгливые взгляды в тот день, когда он приезжал ко мне домой. Хотя было заметно, что он пытался явно этого не показывать. По крайней мере, пока меня благодарил.

Я подобрал небольшой камешек. И кинул в единственное освещенное окно. Никакой реакции не последовало. Лишь послышался лай собаки. Вот только я не мог понять, в ее дворе находился этот пес или в соседнем. Поднял второй камень и бросил снова. На сей раз занавеска за окном отодвинулась в сторону. Там совершенно точно была Света. Она тут же распахнула окно.

– Скрипачка! У вас собака есть?

– Есть. Ротвейлер.

– Он привязан?

– Нет! Но он должен быть в вольере.

Если честно, то до того, как я задал ей эти вопросы, забираться к ней во двор, а тем более в дом, у меня и мыслей не было. Думал, мне достаточно будет просто увидеть ее и убедиться, что с ней все в порядке. Но мое тело не стало договариваться с разумом, и через несколько секунд я уже перемахнул через забор.

– Ты меня пустишь к себе?

Спросил я ее, когда стоял уже прямо под ее окном. Меньше всего мне хотелось ее напугать.

– Ты что? Ксения дома? Я не смогу тебе открыть.

– Ты главное, окно не закрывай, – сказал я и, не став ждать возражений, принялся забираться на верх. Как бы она не отреагировала. Пусть это будет потом. В тот момент непреодолимая сила тянула меня к ней. Но Света, к счастью, отреагировала спокойно. Я даже был готов к тому, что она поднимет крик. Все-таки недавно она пережила такое потрясение. А тут я, толком не спросив разрешения, вламываюсь в ее комнату.

Света смотрела на меня, распахнув свои светло карие глаза. Русые волосы рассыпались по плечам. Она лишь отдаленно теперь напоминала ту девочку. Которую я нес на руках к себе домой. Она будто бы стала даже немного выше. Хотя все равно была очень миниатюрной. На лице почти не осталось следов от былых травм, лишь на подбородке тонкой линией розовел небольшой шрам.

Я не знал, с чего начать с ней разговор. И девушка своим молчанием совсем мне не помогала. Единственное, что пришло мне в голову, это предложить ей провожать ее по вечерам домой. Эта мысль возникла совершенно случайно. Я не собирался с ней как-то общаться, тем более навязывать ей свое общество. Я думал, мне достаточно будет увидеть ее и убедиться, что с ней все в порядке.

Но Света оказалась не против. И лишь смущенно улыбалась.

Я не мог дождаться следующего дня. Тот легкий поцелуй, который мне удалось сорвать с ее губ, уходя, не переставал мне мерещиться. Б…, ну мне же не пятнадцать!

Мама с момента появления на нашем пороге отца скрипачки. Стала вести себя как-то настороженно. Она еще несколько дней пыталась у меня выяснить, что общего у меня может быть с этим человеком. Разумеется, я не стал посвящать ее в ту историю. Она продолжала выпивать, как и прежде, но в невменяем состоянии. Я ее с тех пор не видел. С чего такие перемены?

– Мам. Скажи мне фамилию того врача!

– Которого?

– Ну, ты же прекрасно меня поняла. Того, который недавно приходил сюда.

– Ну это же у тебя с ним какие-то дела. Неужели ты не знаешь его фамилии?

– У меня вылетело из головы. Напомни, пожалуйста.

– Ельников… Сережа, может, ты мне все-таки расскажешь, зачем ты мог ему понадобиться. Мне не дает покоя история с той избитой девушкой. Настя сказала, что она пробыла у нас до утра.

– А что тебе еще Настя сказала?

– Что выглядела она просто ужасно. И Толик мне сказал то же самое. Сергей, какое ты имеешь отношение к той девушке? Что произошло в ту ночь?

– Можно подумать, Настя тебе этого не рассказала.

– Я хочу услышать от тебя. Сынок, я за тебя переживаю.

– Столько лет тебе и дела до меня не было. А тут ты распереживалась!

– Сергей! Скажи мне наконец, во что ты влез? Если ты мне не скажешь, я сама спрошу у Эдуарда Николаевича. Его приход как-то был связан с состоянием той девчонки!? Стал бы он сюда заявляться! Как же!

– Не вздумай. Тебе не о чем волноваться. Можешь быть спокойна.

***

Следующим вечером я снова пошел привычной уже дорогой.

Надо было хотя бы телефон ее выяснить. Ни в нашей, ни в соседской квартире не оказалось телефонного справочника. Так что знание ее фамилии ничего не поменяло. Снова мне придется кидать камни. Я даже не сказал ей, во сколько зайду. Тем более я не смог ждать позднего вечера. Первый раз я освободился от работы еще и пяти не было.

Я не успел дойти до ее дома всего несколько дворов, как со мной поравнялся автомобиль ее отца.

– Здравствуй, Сергей! Далеко собрался? Может быть, тебя подкинуть?

– Здравствуйте. Не нужно. Я фактически уже пришел.

– Я так понимаю, ты ко мне?

– Не совсем.

– К Светлане?

– Да.

– Что тебе от нее нужно?

А что мне от нее нужно? Что мне ему ответить? Я догадываюсь, какой будет его реакция.

– Сергей, сегодня ко мне уже подходила твоя мама. К сожалению, она в курсе той ситуации, которая произошла с моей дочерью. Я не знаю, рассказал ей ты или ваши соседи видели Свету. И сами догадались о том, что с ней произошло. Мы не хотели бы огласки, и даже если бы Света не упиралась, я не стал бы открыто заявлять о случившемся. Зачем ей такая слава? Люди очень жестокие. Ей жить еще в этом городе. Ты знаешь, что такое женский коллектив? Твоя мама работает в больнице. Мне не хотелось бы, чтобы каждая медсестра или санитарка обсуждала эту историю. Я дал ее достаточно денег, что бы она молчала. Тебе дам столько же. Не появляйся здесь больше. Я догадываюсь, что Светлана тебе нравится. Но пойми, парень, нет у вас с ней ничего общего. Я благодарен тебе за помощь. Но видеться я вам не позволю. Не нужно напоминать ей о том случае. Не приходи сюда больше. Подожди меня здесь, я принесу деньги.

– Я не возьму у вас никаких денег. И те, которые вы дали матери, сегодня же верну вам обратно.

– Да успокойся ты! Нет в этом ничего страшного. Благодарность может быть и материальной. Ты не обязан был делать то, что сделал. И твоя мама совершенно справедливо, выразила негодование по поводу того, какой ты подверг себя опасности ради моей дочери.

– Зря вы ей заплатили! Вы думаете, так легко, получив денег один раз, она не придет к вам повторно? Я ничего ей не говорил! Свету видело лишь два человека. Соседка медсестра, к которой я обратился за помощью, рассказала матери то, что увидела своими глазами. Вы не хотите огласки? А вы подумали, как вечерами она будет возвращаться домой? Район у вас, конечно, отличный, да вот только общественный транспорт сюда ходит не очень, если вы не обратили внимание.

– Это тебя не касается. Я сам разберусь с этой проблемой.

– Так разберитесь! Или она и дальше будет сидеть дома безвылазно?

Отец Светы молча смерил меня презрительным взглядом и поехал дальше. А я развернулся и пошел в обратном направлении.

Вот же тварь! Сын ее подвергался опасности, значит! Никогда я еще не был так зол на мать. Я догадывался, что ее любопытство неслучайно, но что она поведет себя в таком ключе, почему-то подумать не мог.

Лучше бы ее сейчас не было дома. Думал я, когда поднимался по лестнице в квартиру.

Но мама оказалась дома в компании того самого мужика, которого я недавно выгонял из комнаты, и еще нескольких алкашей. На сей раз они расположились на кухне. А я, вероятно, помешал их застолью. Дед из соседней комнаты уже накидался и валялся в коридоре, даже не добравшись до своей комнаты.

– Сережа, сынок, проходи, – уже заплетающимся языком пролепетала мама.

– Иди сюда!

Я потащил ее в комнату. Мне в руку вцепился тот самый Толик. Вероятно, водка уже стерла в его голове инстинкты самосохранения.

– А ну отстань от нее! Ты на мать руку поднять собрался?

– Я оттолкнул его. И потащил ее в комнату.

– Сережа! Сынок! Прекрати! Мне больно. Отпусти!

Я закрыл за нами дверь.

– Ты зачем к врачу пошла?

– Ни к кому я не ходила. Что ты несешь? Отцепись от меня! Мне больно!

– Я знаю, что ты просила у него деньги.

– Ничего я не просила! Я только узнать хотела, что случилось в ту ночь. Ты же мой сын. Я переживаю.

– Я говорил тебе не лезть.

– Сережа!

– Сколько он дал тебе денег?

– Ничего он мне не давал!

– Да! А поишь ты весь подъезд на свою зарплату?

– Нет у меня ни каких денег!

Я не стал дослушивать ее, открыл шкаф и начал выбрасывать из него ее тряпье. Из наволочки высыпались купюры. Я поднял на нее глаза в немом вопросе.

– Что ты смотришь на меня? А если бы тебя убили!? Я не молодею. Ты мой единственный кормилец. На кого мне еще рассчитывать в этой жизни?

– Сколько здесь было, пока ты не напоила полдома?

– Десять тысяч.

Я начал собирать деньги. Мать вцепилась в меня.

– Оставь. Что ты собираешься делать?

– Верну.

– Ты дурной совсем!? Что это за глупое благородство. Ишь, какой рыцарь выискался. Ты знаешь, сколько он за операции с простых людей дерет. Ты думаешь, он со своей зарплаты мне из кармана сумму такую выложил? Оставь, сынок! Зима впереди. У меня даже сапог приличных нет. Да и ты вон работаешь, головы не поднимая! Много заработал?

Я пересчитал деньги. Не хватало четыреста рублей.

Я взял сумку, побросал в нее свои немногочисленные пожитки и хлопнул дверью. Мать осталась скулить в комнате. Уже на выходе из подъезда я развернулся и пошел обратно.

Мать продолжала сидеть на кровати.

– Если узнаю, что ты разносишь слухи о девчонке по больнице. Я не посмотрю, что ты моя мать…

– И что ты мне сделаешь – с усмешкой спросила она.

– Мама, я тебя прошу. Не лезь в это дело. С голода ты не умрешь, но на водку ты у меня ни копейки не получишь. Если ещё раз ты к нему подойдешь с этой темой, я сюда дорогу забуду. А станут тебя откачивать твои собутыльники в следующий раз или сами будут в такой же некондиции, я не знаю. И на Настю не надейся, она сама к тебе близко не подойдет…