Текст книги "Тайна под дубом"

Автор книги: Марина Елькина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Жалко! Когда еще придется концерт посмотреть или спектакль. Разве что после войны.

Потом оказалось, что не я один заснул. Все ребята, кто после дежурства. Ну, никак нельзя эту усталость перебороть, ничего не поделаешь!

А после концерта ко мне в землянку корреспондент заглянул. Из нашей фронтовой газеты. Вместе с артистами он приехал, чтобы статью о нашей части написать.

Командир его ко мне отправил, чтобы он написал о том, как я самолет немецкий из пулемета сбил. Вот уж нашел подвиг!

Я так корреспонденту и сказал. Говорю:

– Пойдите, парнишку моего, второго номера, расспросите. Он в тот раз тоже самолет сбил.

А он улыбается:

– И с парнишкой поговорю. Только сначала с вами. Вы ведь с сорок первого воюете, есть ведь что рассказать.

– Мало, что ли, нас с сорок первого воюет? – спрашиваю. – Вот командир наш.

Да только корреспондент настойчивый оказался. Расскажите, и все тут!

– Задумался я. А что рассказывать? Могу про Бориса. Могу про Вальку. Вот они и вправду герои.

А он:

– Вы про себя.

Что про себя расскажешь? Воюю и воюю. Ранений не было. Подвигов тоже.

Кажется, рассердил я корреспондента. Ушел он от меня, так ничего вразумительного и не добился. Мне его жалко стало. Статью-то от него потребуют, а я виноват, что написать ему нечего.

Подумал было этот дневник ему отдать. Он бы сообразил, что написать, ведь дневник – это все равно что разговор, а то и лучше. Да только как мне с этой тетрадкой расстаться? Она у меня теперь все – и письма, и родной человек, и моя душа.

Эх, что-то я уже не то пишу!

Пошел я за корреспондентом. Думал рассказать хоть что-нибудь. Гляжу, а он уже с моим парнишкой беседует. Ну, я и не стал мешать. Пусть с ним поговорит. Парнишка бойкий – все расскажет, да и нужней ему это. Покрасуется в газете, фотографию свою напечатанную увидит. А мне это ни к чему.

Глава X
Что случилось с медалью

Артур зачитал отрывок из дневника вслух. Девчонки молчали. Потом Вероника сказала:

– Наверное, погиб этот солдат.

– Наверное, – согласилась Лена. – Иначе бы с дневником не расстался. Вон он о своем дневнике как пишет!

– Почерк у него хороший, – задумчиво произнес Артур. – Разборчивый, четкий. Все слова понятны.

– Надо весь дневник прочитать, – сказала Вероника.

– Только не сейчас, – спохватилась Лена. – Уже больше часа прошло. Яся могла проснуться. Я домой побегу.

Ребята покинули развалины. Артур держал дневник в руках.

– Можно я его домой возьму, почитаю? – спросил он у Вероники.

– Бери, – разрешила она.

Лена торопилась напрасно: Яся еще крепко спала. А на другой кровати, обняв книжку, тихо посапывал Валерка.

Артур растолкал братишку, а Лена дала ему обещанную конфету. Вероника первой ушла домой. Артур тоже собрался, но вдруг остановился на пороге и неловко сказал:

– Лена, я тебя попросить хочу.

– О чем?

– Дай мне отцовскую медаль.

Лена молча вытаращила глаза, настолько эта просьба показалась ей странной.

– Всего на один вечер, – поспешил добавить Артур. – Завтра утром я принесу ее обратно.

– Зачем она тебе? – не понимала Лена.

– Я хочу солдата нарисовать.

– Того, который дневник писал? – догадалась Лена.

– Да. Нарисую его в развалинах, с пулеметом и с дневником.

– А медаль зачем?

– Ну, чтобы он героем казался. Пусть у него тоже медаль будет, как у твоего папы, как у слепого гармониста. Я бережно, только срисую. Пожалуйста, Лен!

Лена молча подошла к шкафу и вытащила шкатулку. Медаль тускло блеснула серебром. Артур взял ее в руки как тонкое, хрупкое стекло и аккуратно спрятал в карман.

– Спасибо!

И Лена вдруг решилась.

– Погоди, – сказала она. – Возьми карандаши.

– Нет, – отказался Артур. – Для этого рисунка не надо. Он будет лучше смотреться в черном цвете. Так суровее.

– Ты не понял, – тихо сказала Лена. – Я тебе карандаши насовсем отдаю.

– Насовсем?!

– Ну да. Пока ты еще вырастешь и купишь! Рисуй!

– Нет! Я не могу взять… Я… Ты же тоже рисуешь.

– Я только аленький себе оставлю, ладно? – Лена не слушала Артура и протягивала коробку. – Бери! От подарков отказываться нельзя! Бери!

Артур шел с братишкой по улице. Он еще раз решил дойти до развалин, чтобы поточнее зарисовать полутьму, разбитые стены и провал окна. В руках он держал коробку с карандашами.

Никого на свете не было счастливее в тот миг! Карандаши! Его несбыточная, такая далекая мечта! Как теперь можно нарисовать дуб! В цвете, с самыми тонкими оттенками!

Вдруг Валерка дернул его за рубашку и испуганно сказал:

– Смотри!

Прямо по улице на них двигалась ватага ребят. Артур сразу узнал своих обидчиков. За своими радостными раздумьями он заметил их слишком поздно – не свернуть. Снова придется отбиваться.

– Беги, Валерка! – попросил он братишку и сунул ему в руки коробку с карандашами.

– Я не уйду! – заупрямился Валерка. – Они тебя побьют!

– А ты чем поможешь?!

– Ну, что, художник, снова встретились? – заухмылялись подошедшие ребята.

– Что-то ты нам каждый день на глаза попадаться стал.

– Нарочно, что ли, по тем же улицам ходишь?

– Где хочу, там и хожу, – хмуро, но твердо откликнулся Артур.

– Поглядите, как заговорил!

– Давно не получал по шее?

Артур почувствовал первый толчок и едва удержался на ногах.

Не трогайте моего брата! – звонко крикнул Валерка.

– А это что за шкет?

– Твой братец?

– Он-то посмелее тебя будет!

– Эй, пацан! Ты смелый?

– Смелый! – ответил Валерка и храбро шагнул вперед.

Один из обидчиков расхохотался и легонько, в насмешку, щелкнул Валерку по лбу. Валерка этого не ожидал, пошатнулся, упал на землю, выронив карандаши, и громко разревелся.

И тут на Артура нахлынула ярость. Он увидел плачущего братишку, карандаши на земле, и в глазах потемнело. Он размахнулся и изо всей силы стукнул самого высокого парня.

Дальше завертелась карусель ударов. Артур чувствовал, что его били. Но на этот раз из-за дикой злости не чувствовал боли. Он тоже бил. Бил в ответ. Отчаянно и зло.

– Это что здесь такое? – вдруг взревел мужской голос. – Все на одного?

Артур почувствовал, как одного за другим чьи-то сильные руки отбрасывают от него мальчишек. Он поднял глаза и увидел высокого, загорелого мужчину в солдатской гимнастерке.

Мужчина разогнал шпану и приветливо улыбнулся Артуру:

– Досталось, парень? Ничего! Ты дрался как лев!

Дрался как лев? Это про него? Артур удивленно молчал. Мужчина еще раз улыбнулся и пошел по улице к парку.

Валерка уже не ревел. Он прижимал к себе коробку с карандашами и тихонько просил брата:

– Пойдем домой! Пойдем домой!

Артур кивнул и только теперь почувствовал кровь на губах.

– Губу разбили, – сказал он и утерся рукавом.

Пыльный рукав рубашки заалел, как бинт на раненом.

– Карандаши все целы? – спросил он Валерку.

– Не знаю.

Артур открыл коробку.

Вроде целы, – облегченно вздохнул он, сунул руку в карман брюк и похолодел – медали в кармане не было!

– Где медаль?! – дико закричал он.

Валерка испугался и снова приготовился реветь.

– Ищи медаль! – приказал он братишке, не обращая внимания на его слезы. – Ищи! Она выпала! Выпала во время драки! Она здесь, лежит где-нибудь на земле!

Он успокаивал сам себя и лихорадочно обыскивал каждый сантиметр улицы. Медали не было.

– Ты видел, как выпала медаль? – нетерпеливо расспрашивал он Валерку.

– Нет. Не видел.

– Как ты мог не видеть! – взревел Артур, но тут же спохватился.

Зачем зря орать на Валерку? Что он мог разглядеть в этой свалке? Что мог заметить?

Медаль пропала! Медаль погибшего солдата! Что он завтра скажет Лене? Как посмотрит ей в глаза? Как все объяснит?

Он искал до позднего вечера, упорно, по пятому, по шестому кругу. Надеялся на чудо, но чуда не произошло. Он так и не нашел медали.

Лена тихо плакала. Она не укоряла Артура, плакала молча, закрыв лицо руками.

Артур стоял посреди комнаты, виновато опустив голову. А Вероника не сдерживала своих эмоций. Она накинулась на Артура за двоих:

– Как ты мог! Как ты мог потерять медаль?!

Ответить было нечего.

– Что тебя понесло к этим развалинам?

– Я хотел запомнить, чтобы дома зарисовать.

– Тебя уже один раз отлупили возле этих развалин! Мало показалось?

Артур тяжело вздохнул и сказал:

– В этот раз я с ними дрался. И теперь всегда драться буду.

– А кому от этого легче? Что Лена матери скажет?

– Я сам скажу…

– Пошли, поищем еще раз!

Артур помотал головой:

– Я хорошо искал. Нет ее нигде.

– Значит, ее кто-то подобрал!

– Кто?

– Кто-нибудь из этих мальчишек! Надо их разыскать!

– Если это они забрали, то теперь не отдадут, – тихо возразил Артур.

– Я их попрошу. Объясню, что это не твоя медаль.

– Они не станут тебя слушать.

– Кто еще был на улице?

– Никого. Только мужчина в гимнастерке, который шпану разогнал.

– Знакомый мужчина? Ты его раньше видел?

– Нет. Раньше не видел. Он, наверное, в другом районе живет.

– Вот он и украл медаль! – решила Вероника.

– Дура ты! – возмутился Артур. – Этот человек мне помог! Он – солдат! Зачем ему медаль воровать? У него свои медали есть!

Но Вероника не слушала его возражений.

– Куда этот солдат пошел?

– К парку.

– Надо спросить у гармониста.

– Он слепой! Он не мог видеть солдата!

– Он не видит, но он всех слышит. И сразу различает, знакомый человек или нет. Может, он знает этого солдата?

Лена немножко встрепенулась. Снова мелькнула надежда найти медаль. Конечно, человек в гимнастерке – не вор, но он мог случайно видеть, куда упала медаль.

Все трое помчались к парку. Но слепого гармониста не было на обычном месте. Лена снова сникла.

– Ладно! Я пошла разыскивать эту шайку! – Вероника круто развернулась и решительно двинулась по улице.

Она такая, всех найдет, всех расспросит, всех на ноги поднимет.

Лена и Артур стояли перед входом в парк и молчали. Наедине им было еще тяжелее.

– Ты сердишься на меня, – сказал Артур. – Я виноват. Мне надо было унести медаль домой, а потом идти в развалины.

Лена только рукой махнула. Зачем об этом теперь говорить?

– Ты больше не хочешь со мной дружить?

Лена снова промолчала. Она, конечно, винила Артура, но даже не думала о том, чтобы навсегда поссориться с ним.

– Хочешь, я верну тебе карандаши?

Лена отрицательно покачала головой.

– Тогда я подарю тебе рисунок. Я нарисую солдата, как обещал. В развалинах, с медалью. По памяти медаль нарисую.

Все эти слова звучали неловко и ни к чему. Артур и сам понимал, что рисунком, даже самым хорошим, нельзя искупить свою вину, нельзя вернуть медаль.

Они молча прождали Веронику еще полчаса.

Артур многое хотел сказать Лене, многое хотел объяснить, хоть как-то оправдаться, но только изредка беззвучно открывал и закрывал рот, как рыба. Не знал, с чего начать.

А Лене очень не хотелось, чтобы он что-то объяснял и как-то оправдывался. На душе и без его оправданий было тяжело.

Вероника нашла мальчишек, с которыми дрался Артур. Она стояла перед ними, уперев руки в бока, и требовала, чтобы они вернули медаль.

Мальчишки сначала рассмеялись:

– Спятила совсем?

– Какая медаль?

– Не надоело тебе этого хлюпика-художника защищать?

– Влюбилась в него, что ли?

Но Вероника стояла на своем:

– Не уйду, пока не вернете медаль! Медаль чужая! Не Артура и не моя!

– Тогда чего хлопочешь?

– Не отдадите сами, милиционера позову!

– Ну, точно рехнулась! – удивился вожак, но грозно повернулся к своим приспешникам: – Кто брал медаль? Вернуть сейчас же!

Никто из мальчишек не признался. Вожак улыбнулся и вежливо объяснил Веронике:

– Раз не признаются, значит, не брали. Я им верю. Они моих кулаков так боятся, что врать не станут.

– Это медаль погибшего солдата! – в отчаянии воскликнула Вероника.

– Да мы все понимаем, но никто этой медали не видел. Ты лучше спроси у своего Артура. А хочешь, мы спросим? Так треснем, что он быстро вспомнит, куда медаль дел!

Вероника сердито блеснула глазами:

– К Артуру больше не подходите! Из-за вас все неприятности!

– Во дает! – в недоумении произнес заводила, глядя вслед уходящей девочке.

Лена так и не решилась рассказать о медали маме. Через пару дней мама сама спросила:

– Почему ты ничего не говоришь о медали?

– Лена удивленно вскинула брови.

– Удивляешься, что я все знаю? Смелости не хватает рассказать, что медаль потеряна?

Лена кивнула.

– Ко мне Артур приходил, – объяснила мама. – Он сказал, что это его вина, что он потерял медаль твоего отца. Я одного не понимаю, зачем ты дала ему такую ценную, такую памятную вещь?

– Он хотел нарисовать солдата, – еле слышно произнесла Лена.

– Какого солдата? Твоего отца?

– Нет. Просто солдата.

Лена хотела рассказать маме о дневнике, но в горле встал ком, и она только расплакалась навзрыд. Мама погладила ее по голове и вздохнула.

А Лена сразу вспомнила слова слепого гармониста: «Кровью эти медали даются, болью. А иногда и смертью. Ты медаль отцовскую пуще всех сокровищ береги».

Как предупреждение прозвучали тогда эти слова, а она не прислушалась.

Артур никак не мог приступить к давно задуманному рисунку. Уже давно наступил октябрь. Зарядили осенние дожди. Вовсю шли занятия в школе. Вот-вот должны были перевести все классы в новое здание, которое пахло свежестью, краской и штукатуркой.

Уже состоялось торжественное открытие новой школы, и младшие классы начали там учиться. Шестиклассники пока занимались в квартире на третьем этаже, скрипели перьями, ставили кляксы в самодельных тетрадках. У кого не было и самодельных, те писали на газетах, между строк.

Артур тоже писал на газетах. Чистые листы, принесенные отцом для школьных тетрадей, он берег и не разлиновывал. На чистых листах он будет рисовать.

Только вот рисовать не хотелось. И карандаши цветные были, и чистые листы, а желание рисовать пропало.

Он иногда задумчиво рассматривал свои старые рисунки, находил их неудачными, неверными, просто плохими. Рвал или дарил Валерке. Валерка делал из рисунков самолетики и весело забавлялся ими. А Артуру даже не жалко было, что рисунки гибнут.

Он без конца перечитывал дневник солдата, но все его идеи никак не выливались на бумагу.

Так прошли зима и весна. Ребята перешли в седьмой класс, и снова начались каникулы.

Однажды Лена позвала ребят в парк. Они залезли в штаб, и Лена грустно сказала, что уезжает. Дядю перевели в другой город, и мама решила ехать вместе с братом.

– Навсегда уезжаешь? – не поверила Вероника.

Артур тоже не поверил. Но глаза Лены были полны слез. Значит, правда.

– Когда? – коротко спросил он.

– Через неделю.

Вероника тут же начала что-то говорить о переписке, о том, что нельзя теряться, что они уже большие и могут ездить друг к другу на каникулы. Артур не принимал участия в разговоре.

Он пришел домой, взял бумагу и карандашом, неуверенно набросал лицо солдата. Солдат получился похожим на отца Лены, таким он запомнился Артуру по довоенному портрету.

Рука немного отвыкла от карандаша и не так быстро скользила по бумаге. Или просто Артур работал тщательнее, выписывал каждый штришок.

Всю неделю Артур занимался рисунком. Иногда рисовал с каким-то воодушевлением, тогда работа двигалась споро. Иногда застывал над какой-нибудь линией и видел, что весь рисунок никуда не годится.

И Вероника, и Артур решили проводить Лену на вокзал. Но Артур в этот день пришел к Лене раньше условленного времени и, неловко улыбнувшись, молча протянул свернутый в трубку лист бумаги.

Лена развернула рисунок и почему-то заплакала. Такой реакции Артур не ожидал и теперь не знал, что ему делать, что говорить.

В коридор вышла мама Лены, увидела в руках дочери рисунок и тоже расплакалась.

В полутемных развалинах дома, в которые проникал только свет из дыры, пробитой большим снарядом, сидел солдат. Он оперся на пулемет и застыл то ли над письмом, то ли над дневником. Этот солдат был очень похож на отца Лены, и на его груди тоже поблескивала медаль «За отвагу».

Часть третья
Разгадка тайны

Глава XI
Новые обстоятельства

– Значит, рисунки присылал Артур! – заключил Толик, выслушав весь рассказ.

– Почему? – улыбнулась его бабушка.

– Ну как же! Ведь из вас троих только он умел хорошо рисовать!

– А почему ты решил, что это обязательно кто-то из нас троих?

– Но ведь только вы трое знали о дубе, и о тайнике, и о старинной коробочке, в которой когда-то лежало послание к потомкам!

– Я тоже думаю, что медаль тогда украл Артур, – поддержал друга Лешка. – Больше некому.

Бабушки переглянулись и ничего не сказали. Лешка их понимал: кому охота в один момент разочаровываться в добром, хорошем друге. А Толик настаивал:

– Ну и хитрец этот ваш Артур! Как все повернул! Трогательно рисунок на прощание подарил, а сам, небось, медаль под подушкой хранил все это время! А теперь раскаялся, решил медаль вернуть. Только не знал как. Прийти и все честно сказать побоялся, вот и придумал всю эту историю с рисунками, с тайнами, с кладами!

– Угомонись! – довольно жестко прервала его Вероника Аркадьевна. – Напраслину на человека возвести легко.

– Напраслину? – вспыхнул Толик.

– Все свои обвинения нужно доказывать.

– А я бы доказал! Запросто! Только вот не знаю, где живет этот ваш Артур. Я бы у него напрямик о медали спросил. Посмотрели бы вы тогда, что бы он ответил!

– Давайте без ссор, – предложила Лешкина бабушка. – Утро вечера мудренее. Сейчас уже поздно. Пора ложиться спать. Утром решим, что и как нам дальше делать, кого обвинять, а кого оправдывать.

– А вы так и не расспросили слепого гармониста о том незнакомом солдате? – поинтересовался Лешка.

– Нет, – ответила бабушка. – Гармонист исчез.

– Исчез?

– Да. Он больше не играл возле входа в парк. Может быть, просто перешел в другое место, а может, с ним что-то случилось. Мы пробовали узнать о нем у взрослых, но никто ничего не знал.

Лешка долго лежал без сна. Он думал и думал о медали. Перед его глазами раз за разом прокручивались все события послевоенного детства бабушки. Это было похоже на кино.

Так часто бывало. Услышит Лешка какую-нибудь историю и сразу мысленно эту историю в кино превращает.

А кино из истории, рассказанной бабушкой, вышло бы стоящее! Вот в разрушенный город приезжает девочка, вот сидит у ворот парка слепой гармонист, вот мальчишка рисует старый дуб, вот этот же мальчишка дерется со шпаной, вот ищет медаль, вот девочка уезжает, а мальчик приносит ей свой рисунок, на котором солдат пишет письмо или дневник.

Странное ощущение! Лешке казалось, что он сам пережил все то, что услышал и увидел в этом рассказе. Несомненно, было что-то общее в Толике, в нем, в Лешке и в ребятах тех далеких послевоенных лет – в Артуре, Лене, Веронике.

Лешка хорошо поразмышлял и начал сомневаться в том, что Артур мог украсть медаль. Не укладывалась эта глупая кража в цельный и бесстрашный характер Артура. Лешка поставил себя на его место и понял, что никогда бы не решился драться один против толпы и, уж тем более, никогда не рассказал бы Лениной маме о пропавшей медали.

– Не спишь? – спросил Толик.

– Нет, не спится.

– Об Артуре думаешь?

– Да.

– И я тоже. Жалко будет, если это все-таки он украл медаль. По рассказу он мне понравился.

Заснув очень поздно, ребята проспали до одиннадцати часов.

– Ну, хватит спать, засони! – заглянула к ним в комнату Вероника Аркадьевна. – Кажется, кто-то хотел доказать всем на свете виновность Артура? У вас есть такая возможность. В справочном нам дали его адрес.

Мальчишки подскочили как ошпаренные:

– Значит, он все-таки живет в этом городе?

– Да.

– Где? В том старом доме?

– Нет, далеко, в новом районе. Ехать через весь город. Поэтому поторопитесь завтракать и в путь, раз уж вы так мечтаете побыть сыщиками. Попробуете свои силы, а мы с Еленой Андреевной просто повидаемся со старым другом.

– Мы не будем предупреждать его о своем визите? – спросил Лешка.

– Ну, вы же хотите застать преступника врасплох? Какое же предупреждение?

Дверь им открыла девушка.

– Здравствуйте! Нам бы увидеть Артура Васильевича, – сказала Лешкина бабушка.

– Папу? – девушка удивленно оглядела всю странную компанию – двух пожилых женщин и двух мальчишек. – А его сейчас нет. Он в командировке.

– Вот как? – огорчилась Вероника Аркадьевна. – А давно он уехал в командировку?

– Да уже больше двух недель. Он спектакль оформляет.

– Лиза, кто там? – из комнаты выглянула хрупкая пожилая женщина и приветливо улыбнулась гостям. – Проходите, проходите. Лиза, принеси гостям чай. Вы хотите посмотреть картины?

– Да, – бухнул Толик.

Лешка дернул его за руку, но он только отмахнулся.

– Тогда проходите в мастерскую.

Она провела гостей в огромную комнату, заставленную холстами разной величины. Картины были везде – в каждом углу, по всем стенам, на всех мольбертах. У Лешки даже в глазах зарябило от красок и фигур.

– Что вас интересует? – спросила хозяйка. – Пейзажи? Портреты?

– Мы, собственно, не из-за картин, – сказала Лешкина бабушка. – Мы просто хотели встретиться с Артуром Васильевичем. Мы не виделись с ним почти шестьдесят лет.

Толик предоставил бабушкам долгое объяснение, кто они такие и зачем пожаловали, и потащил Лешку в середину мастерской.

– Пока они отвлекут ее разговором, мы должны найти здесь следы присланных рисунков, – шепотом разъяснил он.

– Какие еще следы? – поморщился Лешка.

– Не знаю. Какие-нибудь эскизы, наброски.

Но Лешка его детективного энтузиазма не разделял. Он внимательно рассматривал полотна, переходя от одного к другому, и восхищался мастерством, с каким они были написаны.

Толик обошел всю мастерскую и вернулся к Лешке совершенно расстроенный. Никаких улик обнаружить не удалось.

Ребята подошли к бабушкам. Жена Артура Васильевича уже по-приятельски рассказывала им, как поживает художник.

Лешкина бабушка с удовольствием оглядела мастерскую и заметила:

– Молодец! Все-таки стал художником.

– Да. Артур – театральный художник. Пишет эскизы декораций и костюмов к спектаклям. Ну, а иногда работает по заказам. Поэтому я и подумала, что вы поначалу заказчики.

– Так он не скоро приедет?

– Со дня на день ждем. Вы нам свой адрес оставьте, он вас обязательно навестит. Он очень обрадуется, что вы его нашли.

– Ну, что, сыщики? – лукаво улыбнулась Вероника Аркадьевна. – Убедились, что Артур тут ни при чем? А то скоры вы больно на обвинения!

Лешка молчал. А Толик упрямо набычился и сказал:

– Лично я еще ни в чем не убедился.

– Вот как? Ну, тогда объясни мне, пожалуйста, как Артур мог присылать нам рисунки, находясь в другом городе?

– А разве в другом городе нет почты?

Вероника Аркадьевна недовольно поморщилась:

– Ерунду говоришь, Анатолий. Когда к нам приехали Елена Андреевна и Алеша, Артура уже не было в этом городе. Как он мог узнать об их приезде?

Лешка решительно встал на сторону здравого смысла и поддержал Веронику Аркадьевну:

– Артур не причастен ко всей этой истории с рисунками и медалью.

– Почему ты так решил? – полюбопытствовала Вероника Аркадьевна.

– Не только потому, что его не было в городе, когда мы приехали. Посмотрите повнимательнее на рисунки, которые мы получили, а теперь вспомните картины в мастерской Артура.

– Ну и что? – не понял Толик.

– А то, что картины и эти рисунки совершенно не похожи между собой.

– Конечно, не похожи! Это рисунок, а то – картина. Одно дело на бумаге рисовать, а другое – на холсте, – продолжал сопротивляться Толик.

– Да не в этом дело! Они нарисованы по-разному! – Лешка не мог подобрать нужных слов, чтобы объяснить свою мысль.

– Ты хочешь сказать, что они выполнены в разной манере, – пришла на помощь его бабушка.

– Да! Они нарисованы разными людьми.

– Ты в этом уверен? – с сомнением спросил Толик.

– Уверен, – рассердился Лешка. – Потому что я, в отличие от тебя, не искал никаких следов, а просто смотрел картины. Артур рисует совсем не так, как тот, кто прислал нам эти послания.

– Вот! – победоносно заключила Вероника Аркадьевна. – Из Алеши выйдет хороший сыщик, который обращает внимание на самые незначительные детали. А ты, Толик, слишком быстро делаешь выводы, и эти выводы оказываются ошибочными.

– Как будто хороший художник не может рисовать по-разному! – обиженно буркнул Толик. – Одну картину так нарисует, а другую иначе.

– Ты ошибаешься, Толик, – мягко возразила ему Лешкина бабушка. – Настоящий художник всегда пишет в своей манере. Его не спутаешь с другим. Даже авторов картин, которые написаны много веков назад, эксперты определяют почти безошибочно, именно из-за того, что каждый художник писал в своей манере.

– Можно подумать, Лешка – эксперт!

– Я не эксперт, – в свою очередь обиделся Лешка. – А разницу тут любой увидит!

– Подведем итог, – предложила Вероника Аркадьевна. – Мы сегодня разыскали Артура и убедились, что он не присылал рисунков. Это прекрасно! Но мы так и не нашли того, кто на самом деле вернул нам медаль. И это плохо. Наши поиски зашли в тупик. У кого будут дельные предложения?

– Все молчали.

– Ну, что ж! Кто первым придумает, как найти неизвестного, получит приз – большой торт, который испеку я, а съедят все.

Этой шуткой Вероника Аркадьевна немного разрядила напряженную атмосферу, хотя и Толик, и Лешка ощущали, что между ними пробежала черная кошка. И ни тот, ни другой не стремились к скорейшему примирению.

В комнате они промолчали весь вечер. Каждый занимался своим делом. Лешка изучал дневник солдата, а Толик открыл самоучитель игры на фортепиано и что-то старательно записывал в нотной тетради.

Лешка изредка поглядывал на Толика и удивлялся, что тот, занимаясь музыкой, не обращается к нему за помощью. Хочет обучаться музыке самостоятельно? Пожалуйста! Одной обузой меньше!

Но где-то в глубине души Лешка чувствовал невольную обиду за то, что его помощь Толику больше ни к чему.

Он постарался отвлечься от обидных мыслей и снова вчитался в строки военного дневника. Удивительно! Эти же строки читали когда-то бабушки и художник Артур Васильевич. Тогда они были такими же подростками и еще не знали, как сложится их жизнь. И предположить не могли, что встретятся друг с другом только через несколько десятилетий.

Толика и Лешку примирил следующий день. Вернее то, что на следующий день они обнаружили в своем почтовом ящике.

– Еще один рисунок? – позабыв о ссоре, оживленно спросил Лешка, когда Толик принес альбомный лист.

– Это не рисунок, – ошеломленно ответил Толик.

– А что же?

– Смотри.

– Шифровка! – ахнул Лешка.

– Да, это была шифровка. И бабушки подтвердили, что шифр тот самый, который много лет назад придумывал Артур для послания потомкам. Те же человечки, собачки, деревья, цветы.

– Ну, вспомните шифр! – умолял бабушек Толик. – Вспомните!

– Да не можем мы вспомнить. Мы его и не знали никогда. Только Артур знал.

Опять Артур! – взвыл Толик. – И опять вы будете настаивать, что он тут ни при чем!

– Конечно, ни при чем, – кивнула Вероника Аркадьевна. – Он бы никогда не прислал нам этой шифровки, потому что прекрасно знал, что мы не расшифруем.

– Тогда кто еще мог знать о шифре?

Лешкина бабушка пожала плечами:

– Да кто угодно. Этот кто-то нашел тайник и вытащил из коробки гильзу с посланием. Наверное, он расшифровал послание и восстановил шифр Артура. И думал, что мы тоже знаем шифр или хотя бы можем восстановить его по памяти. Поэтому и прислал это зашифрованное письмо.

Толик ничего не мог возразить против такого логичного ответа.

– Это не письмо, а коротенькая записка, – задумчиво произнес Лешка. – Здесь всего четыре слова.

– Эту записку необходимо расшифровать! – решил Толик. – Если этот тип смог восстановить шифр, то и мы его восстановим.

Бабушки предоставили ребятам этим заниматься и сели смотреть сериал. Лешка сразу расписался в своем бессилии. У него жутко болела голова от всяких кроссвордов, задачек и загадок. Он и математику из-за этого не любил. Мозги закипают, как только начинаешь что-то решать, составлять, сопоставлять!

Толик один пыхтел над шифром. Он подставлял вместо рисунков то одну букву, то другую. Потом менял их местами, выстраивал другие комбинации, но на бумаге в столбик росли варианты сплошной абракадабры. Даже намека на что-то связное не было.

– Компьютер нужен, чтобы все возможные варианты просчитать, – сдался наконец Толик. – Этот тип, наверное, компьютерщик. Программу составил, данные вложил и получил расшифровку.

– Просто по четырем словам восстановить весь шифр очень трудно, – высказал свое мнение Лешка. – У него под рукой было послание. Оно ведь не из четырех слов состояло.

– Ничего не выходит! – расстроился Толик. – Кто-то просто играет с нами в кошки-мышки, а мы не можем понять, кто он!

– Не беда, – успокоил его Лешка. – Ведь он снова объявился и снова начал присылать рисунки. Гораздо хуже было бы, если бы он вернул медаль и совсем исчез с нашего горизонта. Вот тогда мы бы его при всем желании уже не разыскали. Могли бы только строить догадки.

– Ты хочешь сказать, что теперь мы его все-таки найдем?

– Да. Потому что одним посланием он не ограничится. Будет присылать шифровки каждый день. Как рисунки.

– А когда у нас наберется много шифровок, мы сможем восстановить шифр и прочитать все его записки! – радостно закончил Толик.

– Кому же все-таки интересно водить нас за нос? Или этот кто-то уже просто не может остановиться, так понравилось играть с нами?

– Создается впечатление, что это не взрослый человек, – признал Толик.

– А наш ровесник откуда мог бы узнать о том, что много лет назад у кого-то пропала медаль?

– А если не наш ровесник? – воскликнул вдруг Толик. – А кое-кто немного постарше?

– Кого ты имеешь в виду?

– Дочь Артура Васильевича!

– Ну, ты совсем все запутал! Она-то во всей этой истории как могла оказаться?

– А очень просто! Предположим, что медаль все-таки украл Артур.

– Ты опять?

– Я сказал, предположим. Итак, медаль тогда украл Артур. Об этом как-нибудь случайно могла узнать его дочь.

– Что же, он ей сам рассказал?

– Возможно. Не перебивай. Потом она нашла у отца старинный шифр.

– Тоже случайно?

– Конечно.

– А потом она обнаружила тайник и вытащила оттуда гильзу с посланием.

– А что в этом невероятного? И про тайник ей мог рассказать отец. Наши бабушки нам ведь рассказали!

– Рассказали после того, как мы сами тайник нашли. Ну ладно, рассказывай дальше.

– А дальше и рассказывать нечего. Она узнала, что в город приехала твоя бабушка, и решила исправить ошибку отца, вернуть ей медаль.

– И стала присылать нам рисунки.

– Именно! Видел, с каким удивлением она на нас вчера смотрела? Наверное, не ожидала, что мы ее так быстро вычислим. Не пойму только, зачем она теперь шифровки шлет. Запутать нас хочет, что ли?

Лешка покачал головой:

– Не сходится.

– Что не сходится?

– Она никак не могла узнать, что мы с бабушкой приехали. В это время ее отец был уже в командировке, а в лицо она нас не знала.

– Эх, черт! – снова расстроился Толик. – Такую классную версию придумал!

* * *

Сентябрь, 1943 год.

Больше месяца прошло, а я не брал дневника в руки. Не до дневника было. Ребята для писем время выкраивают. Да иначе и нельзя – дома ждут от них весточки. А от меня никто ничего не ждет.