Текст книги "Тайна под дубом"

Автор книги: Марина Елькина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава III
Начало странной игры

Лешка оторвался от дневника и перевел строгий взгляд с бабушки на Веронику Аркадьевну:

– И вы даже не пытались разыскать этого солдата?

– Этот солдат скорее всего погиб, – вздохнула Вероника Аркадьевна. – Иначе почему бы в развалинах остался его дневник?

– Но наверняка вы ведь этого не знаете?

– Наверняка никто не знает.

Тут в разговор вступила Лешкина бабушка:

– Во-первых, не забывай, что тогда был сорок пятый год. Война кончилась, а семьи еще продолжали получать запоздавшие похоронки. Многие солдаты пропали без вести, многие остались безымянными в братских могилах, многие не могли найти своих близких, многие не вернулись из концлагерей. Тогда такая неразбериха была, вам и представить невозможно. Где уж тут разыскивать владельца мощного дневника! А во-вторых, но игом дневнике нет упоминания имени автора… Видишь, дневник не подписан.

– Но ведь тут на первой же странице есть его довоенный адрес! – воскликнул Толик.

– Липовая аллея? Но ведь дом разрушен, семья солдата погибла. Он об этом знает.

– Но, может быть, нашлись бы другие родственники?

– Ладно, что было, то было. Может быть, мы и виноваты, что не искали. А теперь и искать бесполезно: столько лет прошло. Лучше всего отдать этот дневник в музей.

– А если мы все-таки напишем по этому адресу? – осенило Лешку.

Бабушки переглянулись.

– Напишите, – кивнула Вероника Аркадьевна. – Только особенно не ждите, что вам ответят. Вы же даже фамилию солдата указать не можете.

Утром мальчишки сели писать письмо.

– Как же написать? – задумался Толик, покусывая кончик ручки. – Кто мы такие? Как к нам попал дневник? И вообще… Кого мы ищем?

– Родственников солдата, который до войны жил по этому адресу, – твердо ответил Лешка.

– «Здравствуйте! Сообщите, жил ли в вашем доме человек, который ушел на войну в сорок первом». Так и писать?

– А может, обратиться в адресный стол? – воскликнул Лешка. – Моя бабушка ведь именно так твою бабушку разыскала!

Они снова помчались к бабушкам, спрашивать, как составить запрос в адресный стол.

– Ничего не выйдет, – огорчила их Лешкина бабушка. – Для адресного стола нужно точно знать имя, отчество, фамилию и год рождения разыскиваемого человека. Мы ничего этого о солдате не знаем.

Мальчишки снова вернулись к письму. Жаль, что с адресным столом ничего не вышло!

Они испортили уже стопку бумаги. Начинали писать и бросали, потому что все написанное казалось глупым, путаным, непонятным. Толик уже начал терять терпение:

– Так мы никогда ничего не напишем!

– Все! Давай последний вариант! Как получится, так и отправим!

– Диктуй, – вздохнул Толик.

У него уже рука онемела. Столько и в школе не писал!

– Пиши: «Здравствуйте, проживающие по адресу: Липовая аллея, дом 14. К сожалению, мы не знаем даже вашей фамилии. Очень просим вас ответить, проживали ли вы или ваши родственники по этому адресу до войны».

Лешка почесал в затылке. Дальше письмо как-то не складывалось. Толик в ожидании смотрел на друга и ничего не предлагал. Как будто Лешка один должен сочинять это письмо!

– Я не знаю, что дальше писать! – сердито пробурчал Лешка.

– Может, так и оставим? – спросил Толик. – Пусть сначала ответят, жили они там до войны или нет.

– Нет. Если ничего не объяснить, люди вообще могут подумать, что мы их разыгрываем. Почерк у тебя не взрослый. Решат, что какие-то ребятишки подшутили, вот и все. Толик обиделся и заявил:

– Сам пиши, если думаешь, что у тебя взрослый почерк!

– У меня детский, успокоил его Лешка. – И к тому же совсем неразборчивый. Мои каракули, кроме учительницы по русскому, никто разобрать не может, даже мама. Я ведь про почерк тебе не для того сказал, чтобы обидеть, а для того, чтобы объяснить, почему надо письмо продолжить.

– Если бы ты с таким же красноречием письмо сочинил! – засмеялся Толик.

– Пиши: «К вам обращаются школьники Алексей Тимошин и Анатолий…» Как твоя фамилия?

– Лавров.

– «…и Анатолий Лавров. В 1945 году наши бабушки нашли в развалинах дневник солдата, в котором не было указано ни имени, ни фамилии писавшего. Был указан только адрес: Б-вск, Липовая аллея, 14».

– Погоди! Не так быстро! Я писать не успеваю.

Лешка стал диктовать медленнее:

– «Все эти годы солдата никто не разыскивал. А теперь дневник попал в наши руки, и мы хотели бы разыскать родственников этого солдата. Еще мы знаем, что он ушел на фронт в сорок первом, сражался под Москвой. Очень надеемся на ваш ответ».

– Все?

– Да.

Толик перечитал написанное и критически покачал головой:

– Все-таки ничего толком не поймешь. Сбивчиво. Может, лучше было бы просто послать по этому адресу дневник? Как бы вернуть.

– Кому вернуть, если неизвестно, кто по этому адресу проживает? Только потеряем дневник.

– А если нам не ответят?

– Будем искать как-нибудь иначе. Есть же какие-то поисковые отряды! Или в музей обратимся, они, наверное, знают, как можно установить имя солдата.

Толик засомневался:

– На это нам каникул не хватит.

– Ничего. На следующее лето продолжим, а имя солдата все равно узнаем!

– Ну, заклеиваем конверт?

Заклеиваем!

– А индекс этого Б-вска?

– Пойдем на почту – там нам скажут!

– Бабушка! Мы на почту! – крикнул Толик.

– Хорошо. Только зайдите в магазин, купите хлеб. И возьми с собой ключ от почтового ящика. Сегодня телепрограмму должны принести. Только не потеряй ключ!

– Бабушка! – недовольно протянул Толик. – У нас дело поважнее, чем магазин и твоя телепрограмма!

– Купи хлеб и возьми ключ от почтового ящика! – тоном, не терпящим возражений, повторила Вероника Аркадьевна.

Толик взял ключ и пробормотал себе под нос:

– Сами почти шестьдесят лет солдата не искали и нам мешают!

– Ладно тебе! – сказал Лешка. – Отправим письмо, а на обратном пути купим хлеб и заберем почту. Что тут сложного?

На почте ребятам дали огромную толстую книгу, в которой они разыскали индекс города Б-вска. Толик старательно вывел цифры индекса на конверте и смущенно хмыкнул:

– Странно! Я почему-то волнуюсь!

– Я тоже волнуюсь, – ответил Лешка, взял письмо и медленно опустил его в деревянный ящик у входа. – Давай загадаем, чтобы пришел ответ. Когда загадываешь, почти всегда сбывается.

– Давай. Пусть придет ответ.

Лешка рассмеялся:

– Загадывать про себя надо! Ладно, загадали, пошли домой.

– Поучишь меня музыке? – спросил Толик.

– Сейчас?

– Ну да! Письмо написали. Чем еще заниматься?

– Можно дальше почитать дневник.

– Успеем. Позанимаемся и почитаем.

Лешка нехотя кивнул. Ох уж это преподавание музыки! Нет, учитель из него точно не выйдет, не любит он преподавать!

Мальчишки зашли за хлебом и отправились домой. Толик, ворча что-то по поводу бабушкиных поручений, открыл почтовый ящик, вытащил газету и какой-то лист бумаги.

– Что это? – спросил Лешка.

– Не знаю, – растерянно ответил Толик. – Картинка какая-то.

На альбомном листе карандашом был нарисован дом. Толик хотел было разорвать рисунок:

– Поприкалывался кто-то.

– Постой! – остановил его Лешка. – Странный какой-то прикол! Ты дом не узнаешь?

– Дом как дом!

– А балкон на крыше?

– Хочешь сказать, что это тот самый дом, где мы были?

– Конечно!

– Тогда этот рисунок не мог случайно оказаться в нашем ящике.

– Вот именно! Это послание нам!

– От кого?

– Вот этого я не знаю! Кому могло понадобиться рисовать для нас тот дом, где мы и были-то всего-навсего один раз, вчера?

Мальчишки стояли на площадке перед почтовыми ящиками и с недоумением разглядывали рисунок.

– Как дневник – ни имени, ни фамилии! – Толик повертел лист со всех сторон. – Художники всегда в уголке расписываются.

– Может, это не художник рисовал?

– Художник, – уверенно ответил Толик. – Смотри, как все правильно, аккуратненько, штришок к штришку. Я так не нарисую.

– И я не нарисую, – согласился Лешка. – У тебя есть знакомые художники?

– Нету.

– А у меня тем более – я в этом городе всего три дня. Кто же нам послал этот рисунок?

Толик стукнул себя по лбу:

– Как же я раньше не догадался!

– О чем?

– Это бабушка!

– Бабушка?

– Ну да! Она мне с самого детства всякие игры придумывает! Когда я был маленьким, она со мной в «зайчика» играла.

– В «зайчика»? – не понял Лешка. – Как это?

– Каждое утро я находил у себя под подушкой какую-нибудь безделушку, игрушку, конфету. Она говорила, что эти подарки ночью приносит заяц.

– И ты верил?

– Ну, я же маленьким был. А знаешь как здорово – сунешь спросонья руку под подушку и нащупаешь подарок!

– Не знаю. Наверное, здорово.

– А однажды у нее не оказалось игрушки, наверное, забыла купить, так она мне под подушку часы наручные сунула! Я так обрадовался! Прикинь, настоящие часы! С кожаным ремешком! Мм тогда с мамой к ней приезжали. Мама и говорит: заяц, ошибся, давай бабушке часы вернем.

– Вернули?

– Не-а! Я как уперся: ничего заяц не перепутал! Это мой подарок! Короче, увез часы с собой.

– А потом?

– А потом мама потихоньку отправила их бабушке.

Лешка рассмеялся и снова кивнул на рисунок:

– Так ты думаешь, что и это заяц подбросил?

– Конечно! А кто, кроме наших бабушек, знал о том, что мы были в доме? Ты обратил внимание, как настойчиво моя бабушка отправляла нас за почтой?

– Зачем же присылать этот рисунок?

– Не знаю. Может, они решили, что нам с тобой скучно?

– И стали развлекать рисунками?

– А что? Придумали какую-то игру. Может, хотят, чтобы мы еще разок в этот дом сходили?

– Зачем?

– Это загадка. Надо у них попробовать разведать.

– А может, в лоб спросить: так, мол, и так, к чему эти игры с рисунком?

– Нет, – Толик помотал головой. – Так не пойдет. Не знаю, как твоя, а моя бабушка на этот вопрос обидится. Скажет, вам игру предлагают, а вы не поддерживаете.

– Знаешь, лично я как-то уже вырос из детсадовских игр!

– Брось! Ну, чего тебе стоит поиграть? Бабушке удовольствие доставишь.

– Значит, твоя бабушка художница?

– Нет. Никогда не слышал, чтобы она рисовать умела.

– Интересная у тебя бабушка, – Лешка усмехнулся. – Имеет рояль, но не умеет играть, присылает рисунки, но не умеет рисовать.

– А может, это твоя бабушка нарисовала? – предположил Толик.

– Моя?! – Лешка даже рот разинул от неожиданности. – Моя бабушка в зайца никогда не играла.

– Но рисовать она умеет?

– Чертить умеет. Она раньше инженером работала.

– Ну вот! Это, считай, и есть чертеж. Чертеж дома! Только инженер и мог бы с такой точностью изобразить дом!

Лешка удивленно молчал. Вот уж от своей бабушки он никак не ожидал таких выходок!

– Пойдем домой! – решил Толик. – Попробуем что-нибудь разузнать. Только рисунок не покажем, как будто мы его не нашли.

Лешка улыбнулся:

– Тебе лучше знать правила игры с зайцем! Точно! Поэтому разговор начну я. А ты лучше помолчи.

Бабушки смотрели сериал. Толик присел в кресло у телевизора и положил на журнальный столик газету с телепрограммой.

– Забрал почту? – совершенно спокойно спросила его бабушка. – А хлеб купил?

– Купил. Бабушка, а ты не знаешь, в каком году был построен тот дом, в котором мы вчера были?

– Не знаю, – коротко ответила Вероника Аркадьевна, увлеченно следя за событиями на экране.

– Елена Андреевна, – обратился тогда Толик к Лешкиной бабушке. – А какой это архитектурный стиль?

– Чего стиль? Вот этого дворца? – Елена Андреевна имела в виду дворец, в котором развивались события сериала.

– Да нет! Стиль того дома, где вы жили?

– Знаешь, Толик, я не сильна в архитектурных стилях. Я инженер, а не архитектор. Не помню, как называется довоенный архитектурный стиль. Тогда много подобных домов строили.

– Толик! Ты бы нам не мешал! – попросила Вероника Аркадьевна. – Дай серию досмотреть!

Толик вышел из комнаты.

– Ну как? – спросил Лешка.

– Пока никак. Делают вид, что ничего не знают. Но ничего! Мы их все равно раскусим! Надо же нам знать, что за игру они затеяли!

За ужином Толик сделал новую попытку.

– А мы дом нашли! – лукаво улыбнувшись, сказал он.

Вот дает! Зачем же так напрямик?

– Какой дом? = не поняла Вероника Аркадьевна.

– Такой же, как тот, где вы после войны жили.

– И где вы такой дом нашли?

Лешка испугался, что Толик сейчас ответит: «В почтовом ящике!» Но у Толика ума хватило, и он сказал:

– Неподалеку.

– В нашем районе? – удивилась Вероника Аркадьевна.

– Ага!

– Странно! Никогда здесь таких старых домов не замечала. В нашем районе одни новостройки.

– А мы вот нашли!

– Хорошо, потом покажете. Ешьте. Чего вилки положили?

– Бабушка, а ты рисовать умеешь?

– Нет, – Вероника Аркадьевна рассмеялась. – По рисованию у меня всегда тройка была. Я так переживала! Плакала из-за этой тройки! Помнишь, Лена?

– Помню, конечно.

– А вы, Елена Андреевна, тоже рисовать не умеете?

– Ну, рисую я получше твоей бабушки, но все равно не очень хорошо. Срисовываю неплохо. Ну, и чертить, конечно, умею.

– А вы смогли бы нарисовать ваш дом?

Ну, вот опять! Сам же говорил, что надо расспрашивать осторожно!

– Не знаю. Может быть, смогла бы, если бы постаралась как следует. А почему это тебя интересует?..

Лешка бросился спасать положение. Он перебил бабушку и спросил:

– А вы нашли кого-нибудь из старых жильцов в том доме? Кто-нибудь вас там помнит?

– Нет, – с грустью ответила бабушка. – Никого мы не нашли. Тогда ведь были коммуналки. А потом коммуналки расселили. Там теперь все новые жильцы, молодые. Женщина сказала, что один сосед говорил, будто у него здесь после войны родители жили. Мы к нему поднялись, а его дома нет. Да и ладно. Нас-то он все равно не знает.

Глава IV
Игра продолжается

На следующий день ребята встали поздно. На улице было жарко, ни о каких прогулках и думать не хотелось. Тут уж Толик к Лешке пристал не на шутку:

– Давай заниматься музыкой! Ты же обещал! Уже столько дней прошло, а мы еще не занимались.

Лешка тяжело вздохнул, но делать было нечего. Он сел и пролистал самоучитель. Самоучитель немного его успокоил. Не все так страшно! По крайней мере, нее, что идет вначале, он хорошо знает и научить этому сможет.

Впрочем, Лешка все-таки решил пойти на хитрость. Он рассудил так: если первый урок покажется Толику слишком тяжелым, то он не захочет заниматься дальше.

Из этого следовало одно – как можно больше усложнить урок. За один присест он объяснил своему ученику про ноты разной длительности, про скрипичный и басовый ключ, про паузы. В общем, в обычной музыкальной школе на это ушло бы много уроков.

Но из Лешкиной хитрости ничего не вышло: Толик, кажется, наоборот, обрадовался тому, что так много узнал за один урок.

– Так мы с тобой за лето весь самоучитель пройдем! – радостно сказал он. – Здорово, правда?

Лешка удрученно кивнул. Только этого не хватало! Лешка же сам не все знает!

– Давай писать диктант, – решил он, чтобы все-таки довести Толика.

Диктант по сольфеджио – как раз то самое средство, которое действует на человека безотказно. После диктанта разве что совершенно упертый тип захочет учиться музыке.

– Я нажимаю клавишу, а ты пишешь в тетради ноту. Диктантом слух хорошо проверяется.

Толик с радостью согласился и на диктант. Лешка злорадно ухмыльнулся, мол, посмотрю я на тебя после диктанта.

Но в шок от музыкального испытания впал не Толик, а Лешка. Толик протянул ему свою нотную тетрадь и робко спросил:

– Неправильно?

Лешка пробежал глазами записанные ноты и нервно сглотнул. Вот это да! Ни одной ошибочки! Ну, хоть бы одна, так, для порядка! Наверное, это и называется абсолютный слух.

– Все правильно, – признал он.

Толик расцвел от похвалы.

– Давай еще что-нибудь!

Но Лешка уже сдался.

– Нет, – твердо заявил он. – На сегодня хватит!

В комнату заглянула Вероника Аркадьевна:

– Вы уже закончили урок?

– Да.

– Тогда пойдемте пить чай. А после чая, Толик, будь любезен, спустись за почтой. Газету уже, наверное, принесли.

Мальчишки многозначительно переглянулись, и Толик, лукаво прищурившись, поинтересовался у бабушки:

– Опять телепрограмма?

– Какая телепрограмма? – поморщилась Вероника Аркадьевна. – Телепрограмму вчера принесли.

– А сегодня что? Что-нибудь новенькое?

– Новости? Ну да, конечно. В газетах всегда печатают новости. – И Вероника Аркадьевна удалилась.

– Ну, ты понял ее намеки? – победно воскликнул Толик.

– Нет, – честно ответил Лешка.

– Сегодня будет что-нибудь новенькое! Еще один рисунок!

– Ты так думаешь?

– Уверен! Должна же игра иметь какое-то продолжение. Погоди! Я прямо сейчас за почтой сбегаю.

Толик с грохотом понесся вниз по лестнице. Через две минуты он вернулся и таинственно помахал Лешке альбомным листом.

Коридор – не место для совещаний. Мальчишки закрылись в комнате и уставились на новый рисунок. Теперь на листе была изображена чугунная решетка и ворота.

– Парк! – в один голос сказали ребята.

– Решетка там точно такая! – добавил Толик.

– А я ворота запомнил! Надо же, как верно все загогулины чугунные изобразили! Никогда не подозревал в своей бабушке таланта художницы.

– Все еще сомневаешься, что это их затея?

– Честно говоря, сомневаюсь. Может быть, подкараулить их, когда они кладут это послание в ящик?

– Зачем? Так мы испортим всю игру.

– А зачем нам эта игра?

– Ну, жалко тебе, что ли, подыграть старушкам? Эх, ты! Теперь-то все в порядке! Рисунки нас должны привести куда-то.

– Куда?

– Ну, откуда я знаю. Посмотрим, что дальше нарисуют.

– Хочешь сказать, что рисунками нам присылают карту?

– Ну, что-то вроде карты.

– И что на той карте?

– Наверное, сокровище. Или клад.

– Или подарок от зайца. А не проще ли было нарисовать сразу всю карту и крестиком отметить место клада? – насмешливо поинтересовался Лешка. – Остров сокровищ или что-то в этом роде?

– Не проще, – возразил Толик. – Картой – неинтересно. Посмотрел, сходил и раскопал клад.

– Ну, понятно, – кивнул Лешка. – На пути к раскрытию тайны должны быть препятствия.

– Вот именно. Без препятствий какая же игра?

– Мальчики! – крикнула из кухни Вероника Аркадьевна. – Сколько можно вас ждать? Вы собираетесь пить чай?

Следующего дня Толик ждал с огромным нетерпением. С самого раннего утра каждые полчаса он бегал проверять почтовый ящик. Рисунка пока не было.

Лешка не подавал виду, но и ему не терпелось получить следующий рисунок. Он с насмешкой говорил о бабушкиных затеях и даже посмеивался над Толиком, но в глубине души признавал – непонятная игра его очень увлекла.

Ну и выдумщица эта Вероника Аркадьевна! А с виду бабушка как бабушка. В жизни не скажешь, что она способна придумывать такие хитрые штуки, на которые и пацаны не горазды.

И вот наконец-то рисунок был получен!

На очередном альбомном листе был изображен огромный дуб.

Это тот старый дуб, о котором они нам рассказывали, – догадался Лешка. – Они еще говорили, что лазили по веткам, там у них был штаб или что-то в этом роде.

– Точно! Ну, теперь все ясно!

– Что тебе ясно?

– Первый рисунок натолкнул нас на мысль, что клад надо искать рядом с тем домом. Второй пояснил, что не в доме, а в парке, который находится рядом с домом. А этот рисунок подсказал, где именно в парке.

– Ну, и где?

– На дубе! Наверное, там до сих пор ветви что-то вроде гнезда образуют.

– И в этом гнезде нас ждет клад! – иронически закончил Лешка.

– Зря смеешься!

– Тогда пойдем в парк, проверим.

– Ты думаешь, они нас одних отпустят?

– А зачем им сообщать, что мы поедем так далеко? Где-нибудь поближе здесь нельзя погулять?

– Можно. Здесь сквер недалеко. И аттракционы.

– Ну, вот так и скажем, что на аттракционы.

Ребята приехали в центр города, добрались до парка и остановились у входа.

– Зря мы у бабушек не выведали, где искать дуб, – пожалел Толик.

– Ну, ты уж захотел, чтобы тебе и дорожку указали! Сам же говорил, что без препятствий нельзя.

– Парк-то большой! – с досадой ответил Толик. – Проболтаемся здесь неизвестно сколько, а они нас хватятся, искать начнут.

– Не ной! Дуб ведь тоже не маленький. Они же тогда говорили, что дуб – самый большой и старый во всем парке.

– Ладно, пошли искать.

Много времени на поиски дуба не ушло. Лешка просто спросил о нем у прохожего.

– А-а! Дуб – это наша достопримечательность, – гордо подтвердил тот. – Вот по этой аллее до конца, а потом направо. Там увидите. Не увидеть его нельзя.

Мальчишки помчались по аллее, свернули направо и застыли от удивления.

– Лешка вообще в своей жизни таких огромных дубов не видел – впятером не обхватишь! Толик хоть и видел большие дубы, но этот был просто великаном.

Кора дерева собралась в жесткие, многочисленные морщины, как у древнего старика. Лешка подошел и погладил ствол дерева, как будто хотел убедиться, что дуб настоящий.

Толик быстро пришел в себя и деловито предложил:

– Полезли наверх?

Лешка неуверенно оглядел высокую раскидистую крону. Как бы не получилось то же, что с вылазкой на крышу дома! Только здесь бабушек поблизости нет, придется на помощь чужих людей звать. А от чужих людей влетит больше, чем от бабушек.

– Боишься? – спросил Толик.

– Да нет, – Лешка делано пожал плечами. – Только ты первый лезь. Я за тобой.

– Мне все равно.

Толик уцепился за толстенную ветку, которая даже не прогнулась под его весом, и полез выше. Лешка с опаской последовал за ним.

– Ну, что? – спросил он. – Есть там какое-нибудь гнездо из ветвей?

– Вроде есть. Только выше.

– Доберемся?

– Думаю, да.

Толик карабкался вверх довольно быстро, Лешка за ним не поспевал.

– Эй, пацан! – окликнул кто-то с земли.

Голос был сердитый. С таким голосом лучше не шутить.

Лешка боязливо посмотрел вниз. Там стоял мужчина со шлангом.

– А ну, слезай сейчас же! – прикрикнул он на Лешку.

Лешка услышал, как где-то наверху затаился Толик. Кажется, человек внизу не видел, что мальчишек было двое.

– Жду тебя у выхода, – тихо сказал Лешка другу и полез вниз.

– Ты что же это, а? – Мужчина бросил шланг и вцепился в Лешкино ухо. – Деревья ломаешь?

– Отпустите ухо! – обиженно завопил Лешка. – Мне больно!

– А дереву, думаешь, не больно, когда ты по нему карабкаешься, ветки ломаешь, листья обрываешь?

– Ничего я не ломал и не обрывал!

– А я вот тебя сейчас в дирекцию парка отведу! Тогда посмотрим, куда твоя наглость денется!

Лешка вывернулся и во все лопатки помчался к выходу из парка. Ухо горело. Запыхавшись, он выскочил за ограду и оглянулся – вдруг служитель за ним погонится?

Он ждал Толика у чугунной ограды. Друга не было долго. Лешка уже начал подумывать, что и Толика поймали. Если так, надо, наверное, спешить на подмогу. Не хочется, конечно, еще раз связываться с тем типом, но друга-то надо выручать.

Наконец-то Толик появился. Он не бежал. Шел себе спокойненькой походочкой. Лешка даже разозлился.

– Чего ты так долго? – недовольно спросил он.

– В гнезде отсиживался. Этот мужик клумбы долго поливал.

– Значит, ты все-таки добрался до гнезда?

– Да.

– Ну и что?

– Ничего. Нет там никакого клада.

Лешка кивнул:

– Дураки мы.

– Почему это?

– Как бы наши бабушки там что-то спрятали? Как бы они в это гнездо залезли, если мы с трудом до него добрались?

Толик заразительно расхохотался. Представил бабушку, карабкающуюся на дуб, чтобы спрятать какой-нибудь подарок для внука.

Но Лешка его веселья не поддержал. Он сердито сдвинул брови и сказал:

– Надоели мне эти дурацкие игры. Хотят играть в кладоискателей – пусть играют без меня!

Однако на следующее утро именно Лешка подал новую версию:

– Мы еще не все рисунки получили. Дуб – это не конечный пункт. Должно быть что-то дальше.

– Правильно! – поддержал его Толик. – Значит, сегодня будет еще один рисунок!

Ребята прождали весь день. Не сосчитать, сколько раз спускался Толик к почтовому ящику. Газету принесли. А рисунка не было.

– Ну вот! – расстроился Лешка. – Забыли нарисовать? Или бабушкам самим надоело играть?

Бабушки весь день просидели дома, у телевизора. Они обсуждали какие-то передачи, возможные варианты конца у сериала и снова вспоминали детство.

Как будто они вообще к рисункам никакого отношения не имели! Лешка был просто восхищен их невозмутимостью.

Поздним вечером Толик сказал, что еще разок спустится к почтовому ящику.

– Не теряешь надежды? – усмехнулся Лешка.

– Не теряю. Должен быть рисунок.

Толик угадал. Рисунок появился.

Мальчишки склонились над альбомным листом.

Толик наморщил лоб:

– Что это?

– Н-да! Бабушки стали художниками-авангардистами.

– Кем-кем?

– Авангардистами. Это которые рисуют непонятно, символами.

– Какие же тут символы? Переплетенные линии.

– И долгожданный крестик.

– Где?

– Да вот тут, на одной из линий.

– Что же это за линии?

– Может, пойти сейчас к бабушкам и спросить? Пусть расшифровывают свои рисунки.

– Так нечестно, – улыбнулся Лешка. – Игра есть игра. Надо самим догадаться.

– Давай пойдем с самого начала, – согласился Толик. Хотя у меня уже голова от этих загадок болит.

– Думаешь, у меня не болит? Я себе и представить не мог, что на каникулах займусь поисками клада, который спрятала собственная бабушка.

– Тащи сюда все рисунки, будем думать.

– Мальчишки разложили на столе все четыре рисунка. Первый – дом, второй – парк, третий – дуб и четвертый – непонятный.

– Может, и этот рисунок не последний? – предположил Толик.

– Последний, – уверенно возразил Лешка. – Тут крестик. Значит, клад совсем близко.

– Дом, парк, дуб, линии… – как заклинание, несколько раз повторил Толик. – Дом, парк, дуб…

– Корни! – воскликнул Лешка. – Не линии, а корни! Корни дуба! Клад под дубом, а не на дубе!

– Ну, ты голова! Конечно! Это корни! Видишь, какие узловатые! Как мы сразу не догадались? Значит, завтра отправляемся на поиски! Только как же мы клад раскапывать будем? Чем?

– Ну, чем раскапывают клады? Лопатой, конечно.

– А где мы возьмем лопату?

– А у твоей бабушки ее нет?

Толик с сомнением покачал головой:

– Что-то не замечал никогда. Погоди, пойду спрошу.

Лешка в возбуждении заходил по комнате. Надо же! Близка разгадка! Очень близка!

– Толик в это время спрашивал у бабушки про лопату.

– Есть лопата, – ответила Вероника Аркадьевна. – На даче.

– А дома?

– А зачем? Я здесь грядок не вскапываю.

А мы можем завтра на дачу за лопатой съездить?

– Вот еще придумал! Из-за лопаты в такую даль тащиться. Соберемся спокойно, может, на следующей неделе съездим.

– На следующей неделе? – разочарованно протянул Толик, но настаивать не стал, все равно бесполезно.

Он вернулся в комнату и сказал Лешке:

– Ничего не понимаю. Лопата на даче. Взять ее можно только на следующей неделе. Такое впечатление, что они специально нас мучают, время тянут, чтобы мы подольше клад не нашли.

– Может быть и так. Только мы их перехитрим. Главное, кто нас с лопатой в парк пустит? – Лешка поежился, вспомнив, как дергал его за ухо тот дядька со шлангом. – Раскопать клад мы должны незаметно.

– Это понятно. Но копать-то нечем!

– Надо поискать. Неужели в доме твоей бабушки не найдется какого-нибудь острого предмета, небольшого, но который сможет заменить нам лопату?

– Вот уж не знаю! У бабушки тут сплошной антиквариат. А антикварной саперной лопатки я у нее не видел.

– Задают задачки! – проворчал Лешка. – Хоть бы тогда решать помогали! А то только мешают!

Как-то обидно останавливаться в тот момент, когда раскрытие тайны уже так близко!

– Ладно, не расстраивайся, – обнадежил его Толик. – Утром весь дом перевернем, а что-нибудь взамен лопаты разыщем! Давай ложиться спать.

– Я хочу дневник дальше почитать. Дневник – это не игра, это серьезно. Как ты думаешь, ответит нам кто-нибудь на письмо или нет?

* * *

Май, 1943 год.

Сейчас мы догоняем остатки какой-то фашистской дивизии, выбиваем их из сел. Продвигаемся медленно, потому что наш полк пока остается в резерве.

С передовой приносят хорошие вести. Много пленных. Ходят слухи, что даже немецкого генерала захватили.

Я у нашего капитана об этих слухах спросил, а он только сердито отмахнулся и посоветовал не развешивать уши, опытному солдату это не пристало.

Вчера произошел досадный случай – Борису отдавило телегой ногу. Досадный потому, что это не боевое ранение, а в госпиталь теперь все равно отправят.

Как так получилось? Артиллерийское орудие помогал на телегу грузить, лошадь в сторону рванула, телега перевернулась, и нога Бориса осталась под колесом. Все остальные целы и невредимы, а Борис…

Лежит теперь на последней телеге, нога распухла, посинела. Нам бы только до ближайшего госпиталя добраться.

Дни стоят холодные. Заморозки по ночам, трава инеем покрывается.

Сейчас, наверное, все цветет – вишни, яблони, сливы. Померзнет, плодов не будет. Какой у нас сад был! Отцовский еще. Яблоням там уже не один десяток. Теперь и от сада ничего не осталось. Одни головешки. Только в самом углу уцелел куст смородины.

Борис в телеге мерзнет. Ему ведь теперь лишний раз не пошевелиться. Я ему свою гимнастерку отдал, так теплее будет.

Он и брать гимнастерку не хотел. Ты, говорит, закоченеешь совсем.

Чудак! Я-то двигаюсь, а движение согревает. Еле уговорил. Теперь топаю в шинели на голое тело, но это не беда.

Бориса все жалеют. Кто сало ему отдает, кто фляжку, кто курево. А он злится. Не хочет, чтобы его жалели. Он вчера мне так сказал:

– Обидно, брат! Пока отступали, я на ногах был. А теперь наступаем, фрица гоним, а я валяюсь в телеге.

Я уж постарался его успокоить. И конечно, не сказал, что сам не меньше его переживаю. Мы ведь вместе с самого первого фронтового дня.

Я такого друга, как Борис, и не имел никогда. Все вместе. Такая дружба, наверное, только на фронте и бывает.

А теперь его отправят в госпиталь, может, вообще на гражданку спишут, а я дальше пойду. Без него. Потеряемся. Может, и не свидимся никогда. А жаль.

Ладно, пусть не встретимся, только бы он жив в этой войне остался. А я, если жив буду, его разыщу…

…Бой только что окончился. Тяжело пришлось. Силен еще фашист. Собрал остатки своей дивизии да как жахнет! Наши передовые полки смял.

Нам командир велел отступить. Мы поначалу не поняли, роптать стали. Кому же снова отступать охота? Но приказ есть приказ, отошли за холмы.

Только потом сообразили, что это был хитрый маневр. Немцы обрадовались, что мы отступили, вперед рванули, вроде как погоню устроить хотели. А тут с флангов другие наши части их в клещи и зажали! Военная хитрость!

Нам, конечно, досталось. Кое-где в рукопашную вступали.

И Борис на своей телеге не усидел. Сполз как-то, до автомата дотянулся и к нам.

Не до него было. Я так и не сразу заметил, что он появился. Чувствую, толкает кто-то. Посторонись, говорит. И чеку из гранаты выдергивает.

Гранаты бросать Борис мастер. Размахнулся и прямо по фашистским автоматчикам. Другие тоже стали гранаты бросать. Немцы тут же свой пыл поумерили.

Наш полк в этом бою много народу потерял. О расформировании поговаривают. Может, даже на другой фронт перебрасывать будут.

Борис ранение получил. В другую ногу. Легкое, но теперь вообще встать не может.

Правда, настроение у него хорошее. Командир за проявленную инициативу поблагодарил, за гранаты то есть. Да и ранение теперь боевое. Не стыдно в госпиталь поступить. Как положено солдату – ранен в бою. А то, говорит, стыдно сказать, что под лошадь попал. Подумают еще, что нарочно, чтобы в бой не ходить.