Текст книги "Бедность и богатство (СИ)"

Автор книги: Марина Улыбышева

Соавторы: Сергей Шарапов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Посмотрите на знаменитый особняк Рябушинского в Москве на улице Малой Никитской архитектора Фёдора Осиповича Шехтеля. Элементы этого удивительного по красоте сооружения он подсмотрел в самой природе, сотворённой Создателем. Центром архитектурного замысла в этом доме стала изумительная лестница, изогнутая в виде морской волны, в ней внимательный взгляд увидит зримое сотворчество человека и Бога. Любопытно, что сам Шехтель был из семьи обрусевших немцев. В юности закончил римско-католическую семинарию. Но вся его жизнь и его творчество привели к тому, что в 1914 году он принял Православие.

Имея в душе на первом месте Господа, православный человек всегда будет соотносить с Ним плоды и творения своих рук и своего разума. Какими чувствами руководствуется архитектор при строительстве, то и будет проявлено в его воплощённом проекте. Что это будет – желание создать гармоничную среду для человека, в которой он чувствовал бы себя сотворцом и соработником Божиим, или же желание удивить, поразить воображение, подавить собственным величием, соорудить очередную Вавилонскую башню? Из какого помысла, какого желания проистекают многие современные проекты с «падающими» стенами, несоразмерными деформациями и прочее? Кстати, любопытный факт. Одним из самых красивых городов мира на земле считается Париж. А ведь он фактически является городом типовой застройки. То есть проектировщик не разрабатывал проект каждого здания в отдельности, а целые кварталы строились по единому стандарту. Эта застройка стала считаться образцом градостроительства в Европе. (К сожалению, наши «хрущобы» стали, наоборот, образцом того, как строить не надо.) Значит, дело даже не в индивидуальном или типовом подходе к архитектуре, а дело в соответствии или несоответствии проекта законам красоты.

Как бы ни старалась отличиться современная архитектура, приходится признать, что самыми красивыми памятниками архитектуры на Руси до сих пор были и остаются храмы. И это замечательно. Всё самое лучшее человек приносил Богу. Храм – это наглядный урок красоты и гармонии. Конечно, потеря Бога, отступление от Него, безбожный период советской власти не прошли бесследно и для них. Бывает, что сегодня и в храмах мы можем встретить образцы безвкусия и безобразия. Особенно горько это наблюдать по отношению к некоторым вновь построенным храмам и часовням, в которых мотив «красоты для Бога» отходит на второй план, а на первый выдвигается желание побыстрее соорудить помещение, как сегодня говорят, для «отправления религиозных нужд». Но мы должны понимать, что всё это искажённое мы привнесли туда сами из-за нашего неверного понимания Бога. И нам надо стремиться выправить свою жизнь и её искажения.

Поэт Николай Заболоцкий однажды задался вопросом

…что есть красота

И почему её обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

Или огонь, мерцающий в сосуде?

Да, это именно огонь, который животворит материю, потому что исходит из духовного источника, из Бога. Красота земная есть продолжение красоты Божественной.

Русский мыслитель XIX века Николай Данилевский придавал решающее значение красоте, как фактору прогресса и развития культуры, качественной деятельности и улучшения качества продуктов труда. Он говорил: «Красотаестьединственнаядуховнаясторонаматерии, следовательно, красотаестьединственнаясвязьдвухосновныхначалмира. Тоестькрасотаестьединственнаясторона, покоторойона (материя) имеетценуизначениедлядуха – единственноесвойство, которомуонаотвечает, соответствуетпотребностямдухаикотороевтожевремясовершеннобезразличнодляматериикакматерии. Инаоборот, требованиекрасотыестьединственнаяпотребностьдуха, которуюможноудовлетворитьтолькоматерией». Эти размышления он заканчивает так: «Богпожелалсоздатькрасотуидляэтогосоздалматерию».

Конечно, здесь, на земле, всё до конца не может быть совершенным. Но стремления наши и наш труд не пройдут даром. Совершенство не достигается только собственными усилиями человека, и оно не предоставляется Богом без всяких усилий, мы можем только стремиться к совершенству, соединяя свои усилия с посылаемой нам Божией благодатью. Святитель Иоанн, митрополит Тобольский, говорил: «Мынедолжныоставатьсявлености, возложившивсёнаБога, аравнонедолжныдуматьмы, чтосамисобою, безБожиейпомощииЕгоблаговоления, можемсовершитьчто-либодоброе. ИбоиСамБогвсегонесовершает, чтобынеоставитьнаспраздными, инамнепредоставилвсёвершить, чтобымынепревозносилисьтщеславно».

И, тем не менее, способность человека к творчеству, способность к восприятию красоты и гармонии, способность воссоздавать красоту и гармонию – это проявление Бога Творца в человеке, по образу и подобию Которого человек и создан.

Глава 7

Этическаятрадиция

висторииправославного

предпринимательства

В 1905 году немецкий социолог и экономист Макс Вебер написал свою знаменитую книгу «Протестантская этика и дух капитализма», в которой он научно обосновал связь между этическим кодексом протестантских вероисповеданий и духом капиталистической экономики, основанной на идеале предпринимателя-рационалиста. После выхода в свет этой книги появился целый ряд исследователей, начавших внимательно изучать, как религиозное мировоззрение воздействует на экономику соответствующих стран мира, и открывших немало удивительных явлений. В 1988 году в Гейдельберге появилась работа Андреаса Басе «Хозяйственная этика русского Православия». Пользуясь веберовской методологией и анализируя экономику России, в том числе и постсоветского периода, Басе пришёл к выводу: «русское Православие не даёт высших духовных санкций для работы в миру». Однако его вывод вызывает сомнения. Вот что пишет по этому поводу кандидат исторических наук Н.  Зарубина в статье «Модернизация и хозяйственная культура». «Помнениюнемецкогоисследователя, Православиевцеломлибоиндифферентнокхозяйственнойжизни, либооткровенноеёотрицает. Ононеформируетспецифическихдуховныхстимуловктрудовойипредпринимательскойактивности». Но, с точки зрения Зарубиной, такой подход к анализу восточных культур не продуктивен. Восточные ценности имеют иной, нежели западные, смысл, и автоматический перенос западной методологии на русскую почву исключает возможность правильных ответов на поставленные вопросы.

И действительно, как можно говорить об индифферентности Православия к хозяйственной жизни человека и общества в целом, если именно благодаря Православию сформировались такие понятия, как «русский народ», «русская государственность», благодаря Православию Россия смогла стать великой державой, объединившей под единым началом земли от Центральной Европы до Дальнего Востока. «ШестаячастьземлисназваньемкраткимРусь», – писал поэт Сергей Есенин. Можно ли было стать такой страной с «отрицанием» хозяйственной жизни, «индифферентностью» к ней?

Наоборот, те экономические трудности, которые мы переживаем сегодня, тот упадок и коллапс хозяйственной деятельности, разруха деревни, кризис науки, деградация народа, демографический кризис и повальное пьянство – это всё следствие семидесятилетнего отказа от Православия, отказа от веры в Бога, желания построить рай на земле без самого главного Источника радости и жизни.

Термин «экономика» переводится с греческого языка как домостроительство (от др.-греч. oi3’koV – дом и n`omoV – закон). «Домострой» – именно так и называлась одна из самых ранних известных нам русских книг по экономике, а точнее – по этике самой жизни и хозяйствования. Написанная при Иване Грозном, эта книга была попыткой объять все стороны человеческой жизни. Шестьдесят четыре свода житейских правил были поделены на три главные части. И на первом месте стоял раздел «О строении духовном (Как веровати)», далее шёл раздел «О строении мирском (Как царя чтити)», и завершалась книга разделом «О строении домовном (Как жить с женами и с детьми и с домочадцами)». Из-за резкой критики «Домостроя» публицистами-разночинцами, а затем вождём пролетариата В. Лениным этот ценнейший памятник русской истории незаслуженно был забыт надолго. «Верные ленинцы» любили приводить цитаты из «Домостроя» о том, каким наказаниям отец семейства должен подвергать жену и детей. Но критиковать в гуманистическое время средневековый образ жизни – это всё равно что в современном хосписе поражаться нравам дикарей-каннибалов или обычаям древних спартанцев. Не исключено, что через век-другой и современная рядовая медицинская процедура, например взятие крови на анализ, покажется нашим потомкам дикостью и варварством.

По «Домострою», успех любой деятельности считается обусловленным не чем иным, как благочестием хозяина и труженика: «Видядобрыевашиделаимилосердиеилюбовьсердечнуюковсемитаковуюправедность, обратитнавасБогСвоимилостиипреумножитурожайплодамивсякоеизобилие». Даже при беглом взгляде на «Домострой» видно, какой цельностью духа и возвышенным мировоззрением обладал её автор, какая правильная иерархия ценностей была выстроена в его душе. Вот, к примеру, глава четвёртая, она называется «Как возлюбить Господа всею душою и брата своего и страх Божий иметь и память смертную». «ВозлюбишьГосподаотвсейдуши, истрахЕгодабудетвсердцетвоём. Праведенбудьиверенистине, исмиренен, очидолуопуская, умжекнебесампростирая, умиленкБогу, иклюдямприветлив, опечаленногоутешая, будьтерпеливвнапастяхинедосаждайникому, ковсякомучеловекубудьщедр, будьмилостив, нищелюбив, странноприимен, скорбиогрехахирадуйсяоБоге, небудьалченкпьянствуижаденкобъедению, будькроток, несловоохотлив, нелюбизолота, нолюбидрузей, негордись, будьбоязливпредцарём, исполняйволюего, вответахбудьвежлив, частомолись, будьблагоразумен, трудисьдляБога, неосуждайникого, будьзащитникобидимым, нелицемер, чадоЕвангелия, сынВоскресения, наследникбудущейжизнивоХристеИисусе, Господенашем, Емужеслававовек».

А вот уже цитата из следующего раздела, глава «О праведном житии»: «Еслижевсёлахиливгородахктодобрыйсосед, илиусвоихкрестьян, илибудучиувластиивприказе, законныйоброквположенноевремясобираетнесилой, неграбежом, непыткой, аеслиженеуродилосьчтоирасплатитьсянечем, таконнеторопит, аусоседаилисвоегокрестьянинанехватилонасеменаилинапищу, илошадииликоровынет, илиданивказнунечемуплатить, – надобыемупомочьиссудить, аусамогомало, таксамомугосподинузанять, асвоемукрестьянинудать, изаботитьсяонихотвсейдуши, отвсякихобидчиковоберегатьихпосправедливости. Самомугосподинуислугамегонидома, нинаселе, нинаслужбе, нинажалованье, нитех, ктонапосылках, – отнюдьникогонивчёмнеобидеть: нипашней, низемлёй, нидомашнимкакимприпасом, нискотиной, неправедногостяжаниянежелая. Благословеннымиплодамииправеднымистяжаниямижитьподобаетвсякомучеловеку».

И даже ещё раньше в «Поучении Владимира Мономаха» (памятнике древнерусской литературы XI–XII вв.) мы увидим, что русские люди чётко прослеживали связь между Православием, верой в Бога и благоденствием на этой земле. Мономах цитирует 36 псалом Давида: «Господомстопычеловеканаправляются. Когдаонупадёт, тонеразобьётся, ибоГосподьподдерживаетрукуего. Молодбылисостарился, иневиделправедникапокинутым, нипотомковегопросящимихлеба. Всякийденьмилостынютворитправедникивзаймыдаёт, иплемяегоблагословеннобудет».

К сожалению, в годы советской власти истинная история нашего народа переписывалась в угоду советской идеологии. Так, в школах и институтах нам пытались доказать, что дореволюционная Россия была невежественной, промышленно неразвитой, безграмотной и экономически безнадёжно отсталой страной. Только теперь мы узнали настоящую правду, которую нам ещё предстоит осмыслить и сделать соответствующие исторические выводы.

Вот любопытные данные переписи середины XVII века. Заметим, что страна только-только пережила смуту 1613 года, понеся тяжёлые потери, и хозяйственные, и людские. Сводка переписи скота в 82-х деревнях, имеющих населения 1425 душ:

Лошадей – 942

Жеребят – 130

Коров – 1465

А это значит, что на каждую душу населения, включая младенцев (!), приходилось по 1 свинье, 1 овце, 1 корове и почти 1 лошади. (По книге «Замоскворецкий край в XVII веке», издание 1940 г.) Можно эти цифры сравнить с современными, где на одного гражданина приходится по 0,4 свиньи, коров ещё меньше, не говоря уже об овцах.

Конец XIX и начало XX века характеризовалось у нас необычайным ростом промышленного производства, при этом развивались не только существующие, но и появлялись новые виды индустрии. Страна переживала огромный промышленный подъём. Вот что писала английская газета «Таймс» тех времён о русских конкурентах своей текстильной промышленности: «Согласномнениюэкспертов, некоторыерусскиемануфактуры – лучшиевмире, нетолькосточкизренияустройстваиоборудования, нотакжевсмыслеорганизациииуправления». Надо не забывать, что именно ткацкое производство было на тот момент самой прогрессивной технологией века.

И какому же сословию должна была быть благодарна Россия за такое преуспеяние? Благодаря кому страна переживала расцвет медицины, искусства художественного и театрального, кто основывал в то время знаменитые и сейчас музеи, открывал детские сады, ремесленные училища, устраивал библиотеки, отливал колокола, строил храмы? Всем этим мы обязаны простому труженику, но в первую очередь тому самому раскритикованному в русской литературе православному купечеству. Реальное купечество в реальности отличалось от литературных персонажей. Вот только некоторые имена.

Павел Третьяков – фабрикант, владелец бумагопрядильных мануфактур, сын купца второй гильдии. Выросший в семье старообрядцев, впоследствии он перешёл в Православие. Он собрал знаменитую коллекцию национальной живописи, построил для неё здание. И затем всё это безвозмездно передал в дар Москве, завещав на пополнение фонда процент от своего капитала, то есть благотворительная деятельность таких людей продолжалась и после их смерти. Им было построено училище для глухонемых детей, богадельня для вдов и сирот. Третьяков сделал значительный взнос на православный храм в Токио, который строился трудами равноапостольного Николая Японского, и вообще много жертвовал на храмы. Весь свой капитал он завещал Московской городской думе. В одном из писем дочери он писал: «Мояидеябыла, ссамыхюныхлет, наживатьдлятого, чтобынажитоеотобществавернулосьбытакжеобществу (народу) вкаких-либополезныхучреждениях». Рядом с ним можно упомянуть и имя его младшего брата Сергея Михайловича, чей вклад в третьяковскую коллекцию также неоценим.

Ещё ранее Третьякова начал собирать коллекцию русской живописи Козьма Терентьевич Солдатёнков, владелец хлопчатобумажных мануфактур. Он составил замечательную галерею отечественной живописи, которую завещал Румянцевскому музею. Среди 230 её полотен находились работы Тропинина, Иванова, Брюллова, Перова, Ге, Федотова, Васильева, Пукирева. Также музею были переданы 28 картин зарубежных мастеров, 17 скульптур, собрание гравюр и рисунков, древние русские иконы. Солдатёнков завещал Румянцевскому музею и личную библиотеку из 8 тысяч книг и 15 тысяч журналов.

На средства Солдатёнкова в 1911 году была построена самая большая на тот момент в мире больница для бедных, состоящая из пятнадцати корпусов, ныне эта больница носит имя С.П. Боткина.

А русской коллекцией французских импрессионистов мы обязаны Сергею Ивановичу Щукину.

Гавриил Солодовников – купец первой гильдии, крупный акционер Московско-Казанской железной дороги и трёх крупных банков. На его средства построены Московский театр оперетты (в прошлом – филиал Большого театра), клиника при медицинском факультете МГУ, сиротский приют, несколько училищ в разных губерниях России. К концу жизни практически всё своё состояние он завещал направить на развитие России.

Иннокентий Сибиряков, братья Бахрушины, купцы Алексеевы, Юрий Нечаев-Мальцов, Голофтеевы, Смирновы, Рябушинские, Солдатенковы, Хлудовы, Боткины, Крашенинниковы, Прохоровы, Лобковы – сколько их было в Москве и Санкт-Петербурге, сколько их было по городам и весям России! До сих пор мы называем их фамилиями какую-нибудь Хлюстинскую больницу в Калуге, Бурылинский музей в Иванове и так далее и так далее.

Вот как, к примеру, писал об одном представителе династии Прохоровых Константин Николаевич Бестужев-Рюмин: «Купецпорождению, новдушевышевсякоговельможи… Примиданьотменя, почтеннейшийчеловекПрохоров, тыпомирилменяслюбезныммоимОтечеством… тыкрасарусскогонарода, другчеловечества. Продолжайблагодеяниясвои».

Василий Иванович Прохоров был сыном монастырского крестьянина Троице-Сергиевой лавры. С детства он был воспитан в вере и благочестии. Случилось так, что в начале своей предпринимательской деятельности он имел пивоваренный торг в Хамовниках. Его жена Екатерина Никифоровна была дочерью московского купца Никифора Родионовича Мокеева, происходившего из крестьян села Милятина Медынского уезда Калужской губернии. Частенько она с грустью говорила мужу: «Не могу я молиться об успехе твоего дела, не могу желать, чтобы больше пил народ и через то разорялся». Да и сам Василий Иванович искал случая переменить свою деятельность. И конечно, Господь представил ему такой случай. В результате чего Прохоров стал основателем знаменитой Трёхгорной мануфактуры, которую впоследствии развил его сын Тимофей Васильевич. Вот слова, сказанные Василием Ивановичем на смертном одре в качестве завещания своим детям: «Любите благочестие и удаляйтесь от худых обществ, никого не оскорбляйте и не исчисляйте чужих пороков, а замечайте свои, живите не для богатства, а для Бога, не в пышности, а в смирении».

Его сын Тимофей Васильевич не только своевременно внедрял все новейшие достижения ситценабивной отрасли у себя на фабрике, но решил непременно заняться просвещением грубого и невежественного мастерового народа. Он начинал с того, что сам лично учил рабочих грамоте и письму. Потом он пошёл ещё дальше: устроил при фабрике ремесленную школу для детей и обучал их грамоте и фабричным профессиям. На фабрике строго запрещалось пьянство и сквернословие. Работники и ученики имели полный социальный пакет, хорошие бытовые условия, пенсию по старости. Называть такого хозяина эксплуататором-кровопийцей и устраивать митинги и забастовки мог только тот, кто уже в силу своей испорченности не хотел оставить дурные привычки и ставил себя на грань увольнения. Любопытный факт. Зимой 1904 года бакинское и петербургское рабочее движение инициировало целый ряд забастовок, пригласив участвовать в них и фабрики товарищества прохоровской Трёхгорной мануфактуры. Требования экономического характера вырабатывали бакинские и петербургские «товарищи». Они добивались учреждения школы, яслей, достойной зарплаты, социальных пособий. По отношению к прохоровской мануфактуре это было настолько нелепо, что вызвало смех у большинства трёхгорцев, поскольку всё это существовало у них уже в течение ста лет.

Прохоровыми было построено для своих работников 15 жилых домов с отоплением канализацией, родильный дом и ясли, две больницы, начальная школа, училище, театр, библиотека. Примечательно, что Прохоровы не брали с работников денег ни за жилье, на за медицину, ни за образование. Так же было устроено и у Саввы Тимофеевича Морозова.

Такие купцы, предприниматели и торговцы, как Прохоровы, были людьми исключительно высоконравственными. Их семья была старообрядческой. Старообрядцы в своём быту отличались особой строгостью нравов. (Надо заметить, что старообрядцы отделились от Русской Православной Церкви из-за обычаев, обрядов, а не вследствие разногласий в вере. Евангелие, заповеди Божии – одинаковы и у старообрядцев, и в Русской Православной Церкви.)

Любопытно, что многих из знаменитых ныне оптинских старцев, прославленных тем, что со второй половины восемнадцатого века они «являли свет миру», сосредоточивая в себе самое важное и самое полезное знание для жизни каждого человека, дала России именно купеческая среда. Старец Лев (Наголкин) был из купцов Орловской губернии, в молодости, работая приказчиком у купцов Сокольниковых, показал себя с самой лучшей стороны, так, что хозяин хотел выдать за него свою дочь, и только склонность молодого человека к монашеству помешала осуществить это намерение. Исаакий I (Антимонов) происходил из знаменитого зажиточного купеческого рода города Курска и все навыки благочестия и послушания получил в родном доме. Родители Варсонофия (Плиханкова) занимались торговлей в Самаре. Старец Анатолий (Потапов) происхождением из московских мещан, занимавшихся торговлей. Он сам в молодости торговал, рассказывая: «У нас торговля была своя красным товаром». Старец Никон (Беляев) родился в московской купеческой семье. Сохранились воспоминания об его деде Лаврентии Ивановиче Беляеве, который разбогател, всю жизнь он занимаясь торговлей. Главным принципом его при ведении дел была кристальная честность, он часто повторял: «Чужая копейка, внесенная в дом, как пожар, сожжёт его». Лаврентий Иванович отвергал любое лукавство в делах и свидетельствовал: «Я за всю мою жизнь никогда никого не обманул ни разу, а дело мое шло всегда лучше, чем у других». Он любил богослужение и в течение тридцати трёх лет он был старостой церкви святых равноапостольных Константина и Елены в Кремле. Традиции благочестия передались и детям и внукам.

Не случайно ходили и ходят легенды о знаменитом честном купеческом слове, которое скрепляло сделку лучше всяких бумажных, нотариально заверенных договоров и расписок. А никакого чуда, ничего сверхфеноменального в этом честном слове нет. Достаточно только помнить, что даётся оно перед очами Божьими, и Бог ему свидетель, и следовательно, нарушитель честного слова обманывает не только партнёров по делу, но и Самого Всевышнего, предаёт себя и свою совесть. Купец, опирающийся в своей деловой этике на Православие, готов был скорее разориться и потерпеть убытки, чем нарушить данное слово. К слову относились с глубоким уважением. И такое отношение к слову рождало именно православное мировоззрение.

Пример. Однажды русский купец Пётр Павлович Капырин после смерти отца вознамерился продать своё имение в Малоярославце. Покупатель нашёлся, залог был получен, правда, сделка была заключена на словах. Сразу после этого выяснилось, что по территории имения пройдет Киево-Печерская железная дорога, это увеличивало стоимость имения в несколько раз. Тут же нашлись новые покупатели, они предложили задаток в тройном размере, но Петр Павлович не аннулировал словесную сделку, сославшись на данное им купеческое слово.

Евангелие от Иоанна так и начинается утверждением: «ВначалебылоСлово, иСловобылоуБога, иСловобылоБог»(Ин. 1, 1). Как же можно было относиться к слову без должного благоговения и уважения, если Сам Бог назывался Словом? Как же можно было, зная всё это, не уважать собственное слово?

По Библии, слово имеет вес само по себе: «Нодабудетслововаше: да, да; нет, нет; ачтосверхэтого, тоотлукавого» (Мф. 5, 37). «…Завсякоепраздноеслово, какоескажутлюди, дадутониответвденьсуда, ибоотсловсвоихоправдаешься, иотсловсвоихосудишься» (Мф. 12, 36–37). Вот поэтому каждый православный христианин с особым вниманием относился к сказанному. «Нектосказалосебе: девятьпомышленийублажихвсердцемоём, адесятоеизрекуязыком(Сир. 25, 9). Такберегутсловознающиеценуего», – говорил святитель Филарет, митрополит Московский. В этом отношении у русских купцов деловая культура была настолько развита, что во многих случаях письменное договорное право стало ненужным, стали излишними любые письменные расписки. Прежде чем произнести слово, его взвешивали не один раз. И всё это было не где-нибудь, это было у нас в нашей России.

Вспоминается случай с представителем купеческой династии Александром Николаевичем Найдёновым. Когда в 1917 году национализировали Московский торговый банк, которым он владел, Найдёнов выплатил заказчикам значительную сумму денег из собственных средств.

Тюменский предприниматель, писатель и меценат Николай Мартемьянович Чукмалдин говорил: «Наивыгоднейший товар – доверие, а доверие дается только безупречной честности и торговому бескорыстию».

О высоких нравственных принципах, существовавших в России, свидетельствуют многочисленные примеры. Тот же Кирилл Эрастович Гиацинтов, о котором мы уже упоминали, рассказывал про своего деда – генерала Николая Егоровича Гиацинтова. В 1902 году тот был вице-директором департамента железнодорожных дел Министерства финансов. По служебной необходимости он имел свой вагон, в котором мог ездить по железной дороге совершенно бесплатно. Но, когда с ним путешествовали его дети, он заставлял их в этот вагон покупать билеты первого класса, то есть самые дорогие по цене.

– Зачем покупать билеты? – Как-то спросили они его. – Ведь твой вагон совершенно пустой, и контролёры в него не заходят.

Гиацинтов отвечал:

– Я служу, а вы путешествуете. Поэтому должны платить.

«Привсехнашихделахиначинаниях,– писал один из русских купцов (но эти слова могли бы написать многие из них), – мыникогданерассчитывалинаближайшиерезультатынашейработы. Нашейглавнойцельюбыланенажива, асамодело, егоразвитиеирезультат, имыникогданепоступилисьнинашейчестью, нинашимипринципамиинакомпромиссснашейсовестьюнешли».

Купцы Алексеевы, начав в XVIII веке с торговли горохом с уличного лотка, за сто с лишним лет создали систему высококвалифицированных производств золотой и серебряной канители, электропроводов, кабелей, деталей электроламп, разрабатывали на Востоке месторождения меди, золота, серебра, платины, разводили высокопородных овец, лошадей, крупный рогатый скот в Сибири и на Дону, вели скупку и очистку шерсти и хлопка на заводах Средней Азии и на Украине. Начиная с 1812 года Алексеевы – активные общественные деятели. Люди крепкой православной закваски, которых отличали скромность и благородство. Двое из них – Александр Васильевич и Николай Васильевич были московскими Городскими Головами. На рубеже XIX–XX веков семья купцов-фабрикантов Алексеевых занимала видное место среди московской интеллигенции. Конечно, прежде всего, это было связано с именем Константина Сергеевича Алексеева-Станиславского, уже в то время известного актёра и режиссёра, одного из основателей Общества искусства и литературы, а также Московского Общедоступного Художественного театра.

Очень любопытен и показателен в плане успешного предпринимательства, основанного на глубочайшей вере в Бога, пример из жизни святого Серафима Вырицкого. В миру его звали Василий Николаевич Муравьёв. Родился он в крестьянской семье. С детских лет у него была заветная мечта – уйти в монастырь. И однажды он ранним утром пришёл к воротам Александро-Невской лавры и увидел некоего схимника. Он пал перед ним на колени и стал умолять взять его в монастырь на любую работу. Прозорливый старец повелел ему оставаться в миру, создать благочестивую семью, воспитать детей и вместе с супругой посвятить оставшуюся жизнь монашескому подвигу. Так всё и произошло. Василий воспринял слова лаврского старца как Божие благословение и всю последующую жизнь прожил так, как определил ему Господь через Своего посланника. После свадьбы Василия Николаевича хозяин купеческой лавки, в которой он служил, не пожалел довольно крупной суммы денег для своего любимого и исполнительного приказчика, чтобы тот мог начать самостоятельное дело. Василий Николаевич занялся заготовкой пушнины, дело пошло успешно, и не только в России, но и во Франции, Германии, Англии и других европейских странах. Будущий святой стал миллионером. Но, разумеется, никогда не забывал о благословении лаврского старца, творил добро, помогал нуждающимся. Большую часть своих доходов он отдавал на нужды монастырей, храмов, богаделен. Перед тем, как уйти в монастырь, он раздал большую часть своего состояния, сделал вклады в Александро-Невскую лавру, в Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, в Иверский женский монастырь, оставил значительные суммы и служащим в его деле. Василий Николаевич стал удивительным святым, обладающим даром прозорливости: по его молитвам хромые начинали ходить, слепые прозревали, глухонемые обретали слух и речь, больные исцелялись от тяжелейших болезней. Известно и о том, что многие богатые фабриканты советовались с ним, как вести свои дела, и многих это спасло от разорения.

Хотелось бы несколько слов сказать и о жёнах русского купечества. Вообще к выбору жены деловые люди относились весьма серьёзно. Их выбирали не по внешнему виду, а по душевным качествам. Ведь жена для купца – это не только спутница жизни, но первый и единственный на всю жизнь деловой партнёр: она должна уметь вести дом, знать бухгалтерию, она – мать, которая вырастит следующее поколение, она – хозяйка, которая создаст в семье правильную бережливую атмосферу, она всегда подставит мужу плечо в трудную минуту, поможет советом. И купеческие жёны оправдывали своё звание. Например, можно вспомнить Красильщикову Анну Михайловну. Когда её муж рано умер, она двадцать пять лет самостоятельно успешно управляла фабриками и только потом передала дело своим подросшим сыновьям. В шесть часов утра она уходила на работу и возвращалась после десяти вечера. Потомки Анны Михайловны рассказывают, что в её гардеробе имелось всего два платья: одно выходное для праздников и церковных служб, другое – рабочее, в котором она ходила на фабрику.

Варвара Алексеевна Морозова после смерти своего первого мужа от тяжелой формы прогрессивного паралича приняла на себя дела управления Тверской мануфактурой и исполняла обязанности управляющей вплоть до совершеннолетия своих сыновей. В память о муже Морозова построила психиатрическую клинику на Девичьем поле, затем вместе с купленным участком земли она передала её Московскому университету, тем самым положив начало созданию Клинического городка на Девичьем поле. Варвара Алексеевна внесла огромный вклад в создание учебных заведений: Пречистенские рабочие курсы, городской народный университет имени Шанявского. Она активно помогала строительству общежития для студентов Императорского Технического училища. В 1885 году ею была основана первая в Москве бесплатная общедоступная читальня имени Тургенева. Значительные средства были пожертвованы Морозовой на нужды Московского университета. При ее фабрике существовала также больница, родильный приют, торговая школа для малолетних рабочих.

Наталья Ивановна Бахрушина после смерти мужа приняла на себя все долги (в то время принадлежавший им кожевенный завод и дом были заложены). Она не только наладила производство, выплатила долги, но и развернула широкую благотворительную деятельность, воспитав в этом же духе и своих сыновей.

Таковы были купеческие жёны.