Текст книги "Бедность и богатство (СИ)"

Автор книги: Марина Улыбышева

Соавторы: Сергей Шарапов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Сергей Шарапов Марина Улыбышева

БЕДНОСТЬ И БОГАТСТВО

Рекомендовано к публикации

Издательским Советом

Русской Православной Церкви

ИС 11-103-0133

Сергей Шарапов, Марина Улыбышева. Бедностьибогатство. Православнаяэтикапредпринимательства. – М.: «Ковчег», 2011. – 320 с.

ISBN 5-98317-219-0

ПриучастииАНО «Переправа»

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

Глава 1. Образ богача и бедняка

  в русской литературе

Глава 2. Бедность и богатство –

  от Господа

Глава 3. Мирской образ жизни благословлён

  Богом

Глава 4. Заповедь о труде

Глава 5. Соработничество Богу. Таланты

Глава 6. Плоды труда. Стремление достичь

  совершенства

Глава 7. Этическая традиция в истории

  православного предпринимательства

Глава 8. Формы собственности

Глава 9. Отношения работодателя

  и работника

Глава 10. Отношения партнёров по бизнесу

Глава 11. Воля Божия и Божие попущение

Глава 12. Человек и общество

Глава 13. Общество. Активная жизненная

  позиция

Глава 14. Не оскудеет рука дающего

Глава 15. Реклама со знаком «плюс»

Глава 16. Научная деятельность –

  творческая составляющая человеческой

  личности

Заключение

Всё – от Бога.

Ничего – без Бога.

За всё – слава Богу.

Введение

Сегодня будущие специалисты по экономике, студенты, которым завтра предстоит вносить свой вклад в дело процветания России, пишут учебные рефераты, где подчёркивают бесперспективность базирования экономики на православной русской традиции, той традиции, которая, в общем-то, и сформировала русского человека как такового. Они, вслед за популярным социологом Максом Вебером, утверждают, что только протестантская религия способна дать базу (и дала её Западу) для построения процветающего общества капитализма. Вывод из таких работ напрашивается однозначный: если хотите богатства и благополучия своей стране, отказывайтесь от Православия и обращайте свои взоры к протестантской этике труда, к протестантским ценностям. Тот же, кто знает изнутри глубину и красоту Православия, понимает, что делать выводы о бесперспективности его в деле экономического созидания России могут только люди, имеющие о Православии очень поверхностное, ошибочное мнение.

С одной стороны хотелось бы предостеречь от примитивного, грубого понимания связи экономики и религии. Вера – не служанка экономики. Вера дана человеку не для того, чтобы обустраивать благополучие и комфорт в этом мире, а чтобы вести его к вечному, небесному, спасать человека, приближать его к Богу, делать человека – Божьим.

Но совершенно неверно и утверждение, что религия (и в данном случае конкретно – Православие) в корне противоречит естественному стремлению человека к устройству личного и общественного благополучия. Неверна установка, что будто бы Православие призывает претерпеть эту жизнь, как некую дурную действительность, с тем, чтобы потом обрести потусторонние блага в лучшем мире, и, наконец, начать жить по-настоящему. В основе такой позиции лежит ложное представление о существе православного отношения к миру, извращённое понимание самой земной жизни. Если земная жизнь есть только дурная действительность, то любая созидательная деятельность становится лишённой ценности и разумного смысла, представляется бессмысленным круговоротом вещей. В таком случае человек вообще утрачивает мотивацию что-либо делать.

На самом же деле земное бытие служит разумной, достойной цели, им руководит не случайный произвол, а проникающее во все стороны жизни единое высшее Начало – Бог. Поэтому и временные, земные цели получают обоснование с высшей точки зрения, и они имеют значение в высшей перспективе.

Стремление человека к земному счастью естественно, и оно само по себе не может быть осуждаемо. Осуждению подлежит желание обрести это счастье любой ценой, любыми средствами, подменить истинную цель своей жизни ложным стремлением исключительно к поиску удовольствий. Православная хозяйственная этика помогает человеку сформироватьсвоё отношение к труду в его самых различных проявлениях по принципам, которые не противоречат ни моральным нормам, ни заповедям Божиим. В Православии есть всё для построения такой этики хозяйствования, чтобы нести в этот мир благо, возделывать его, созидать благополучное общество, богатое государство, процветающую страну.

Сегодня в России растёт число предпринимателей, которые стремятся строить свою жизнь и хозяйственную деятельность на христианских основах. Они не хотят жить бездеятельно, не хотят уподобиться Печорину, который, пробегая в памяти всё прошедшее, однажды спросит себя: «Зачем жил? для какой цели родился?» Помните, как рассуждал «герой нашего времени» – «верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные… Но я не угадал этого назначения…»?

Возможно ли спасать свою душу и при этом жить в миру, созидать материальные блага? Может ли Православие стать для человека тем камнем, который полагается во главу угла и на котором строится всё остальное, все его представления, жизненные принципы и нормы, в том числе и экономика?

Это не только может, но и должно так быть. Более того, без этого понимания, без осознания истинных православных ценностей, как основы всей жизни, вообще невозможно строить экономику с «человеческим лицом».

Часто можно слышать разговоры о том, что в России созидать ничего невозможно, что у нас суровые климатические условия, огромные территории с плохими дорогами, неплодородные земли и прочее и прочее. В этой изначально пораженческой позиции слышится ропот против Создателя: всё не то и не так. Но православный человек всё в своей жизни принимает как дар и за всё благодарит. То, что нам дано, есть огромное сокровище, которым надо вновь учиться распоряжаться, как это могли делать наши православные предки. В гражданах нашей страны заложен огромный потенциал, который может и должен раскрыться. И как бы ни «пугали» нас огромные неустроенные пространства, мы всегда можем начать с себя, со своего дома, со своего подъезда, со своего двора, своей улицы, своего села, города.

В этой книге мы говорим о предпринимательстве, об особом даре человека созидать, создавать земные блага. У нас часто предпринимателями называют всех богатых людей, имеющих какие-либо предприятия. Но, на наш взгляд, есть огромная разница между человеком просто богатым, получившим своё богатство в наследство или, оказавшись в начале перестройки в нужное время в нужном месте, и именно самим предпринимателем. Предприниматель – вовсе не тот, кто имеет солидный материальный достаток, а тот, кто, даже оказавшись на «необитаемом острове», способен «из ничего» создать город-сад в отличие от того, кто и богатое имение пустит прахом.

Хотелось бы привлечь внимание к этой теме специалистов, учёных, богословов, чтобы сообща, соборно, найти истину и дать ей возможность действовать в нашей жизни. Здесь высказан наш взгляд на эту проблему.

Книга предназначена не только для православных предпринимателей, но для широкого круга читателей, интересующихся этой темой.

Глава 1

Образбогачаибедняка

врусскойлитературе

Главное – мир в душе, мир в семье, мир друг с другом, тогда и с Богом будет мир.

СтарецИпполит,

архимандритРыльского

Свято-Николаевскогомонастыря

Но сначала хотелось бы поговорить… о литературе. Казалось бы, какое отношение к заявленной теме имеет литература? Ведь этические нормы базируются на религиозных, идеологических, культурно-исторических основах и уж в последнюю очередь имеют отношение к литературе. Тем не менее, литература есть форма самовыражения народа, уже получившего эти этические основы от своих предков (традиционалисты) или от иноземных «продвинутых» учителей (так называемые прогрессисты). Литература – не причина, а следствие, результат того, что уже произошло с народом. Но вот именно это нам и хотелось бы понять: что с нами произошло, каковы мы есть. Хотелось бы обратить внимание на тех литературных героев, по которым можно судить о нашем глубинном представлении о богатстве и бедности, о труде и деловой этике. Хочется понять, насколько эти представления соответствуют православной традиции, и можем ли мы на основе этих представлений строить созидательное будущее или что-то мы должны корректировать.

Должно быть, в детстве все читали сказку про работника, который трудился у купца целый год, а денег взял за свою работу одну копеечку. Да и ту копеечку решил испытать: бросил в колодец со словами: «Если я служил верой и правдой, то моя копеечка не утонет!» И только на третий год она не только не утонула, но ещё и принесла прибыль.

В русских сказках то и дело можно встретить бедняка, который нисколько не тяготится своей бедностью, не теряет при этом ни присутствия духа, ни весёлости. А если встретится ему нищий, больной или хромой, чьё положение и того хуже, то такой бедняк вздохнёт, почешет в затылке, да и отдаст ему последние деньги или кусок хлеба. Образ такого бедняка, обладающего удивительной душевной чистотой, необыкновенно притягателен. И на этом образе из поколения в поколение возрастала и воспитывалась душа русского человека.

А вот богатым в тех же сказках не очень повезло: все сплошь они жадные, завистливые, жестокие, готовые из-за своего богатства чуть ли не удавиться, да ещё и отнять у бедняка последнее. Не повезло богатым и в русской классической литературе. Как на подбор изобилует она купцами-самодурами, представителями «тёмного царства». Дикой и Кабаниха, Хрептюгин и Коробочка, Лопахин и Гордеев, – даже фамилии, выбираемые Островским, Мельниковым-Печерским, Гоголем и Чеховым для своих героев, показывают уже степень неприятия этих людей авторами. А что они говорят и как? «Моему ндраву не препятствуй!», «Хозяин – всему голова! Жена и дети мои: хочу – их милую, хочу в гроб заколочу!» (Мельников-Печерский), «Только заикнись мне о деньгах, у меня всю нутренную разжигать станет; всю нутренную вот разжигает, да и только; ну, и в те поры ни за что обругаю человека» (А. Островский).

Пьесы, высмеивающие купечество, появились в русской литературе ещё в XIII веке. Огромный успех имела пьеса Михаила Матинского «Санкт-Петербургский гостиный двор» (1779). Её главный герой с говорящей фамилией Сквалыгин – вместилище всех человеческих пороков. Найденная автором «золотая жила» начала усердно разрабатываться.

Прочтя пьесу Островского из жизни купечества «Свои люди – сочтёмся», цензор Михаил Александрович Гедеонов с неподдельным удивлением отзывался: «Все действующие лица – отъявленные мерзавцы… Вся пьеса обидная для русского купечества». Но, тем не менее, она была принята «на ура» русским обществом. Почему? Потому что такое представление, когда богатство ассоциируется с жадностью, лживостью и скупостью, а бедность с добротой, честностью и щедростью стало стереотипом у многих народов, и русские тут не исключение. Пожалуй, только Ермил Гирин из поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» (да ещё два-три второстепенных персонажа в других произведениях) не укладывае(может, ю надо?)тся в эти рамки, но, как говорится, нет правил без исключений. К тому же Ермил Гирин всё же не стал у нас излюбленным литературным героем и примером для подражания. Стоит ещё, пожалуй, вспомнить практически забытый в литературе роман Фёдора Булгарина «Иван Иванович Выжигин» (1829). В нём, изображая купечество, Булгарин показал, что в России благодаря личным качествам, а не происходжению можно добиться многого. Однако, роман был популярен совсем недолгое время.

В середине 1860-х годов русский купец, экономист и драматург Александр Сергеевич Ушаков писал с сожалением, что в литературе купец изображается “или отребие общества, или плут, или смешон, и является в таком виде, говорит таким языком, как будто бы он совершенно из другого мира. Бывши купцом, невольно задумываешься над этим странным явлением в нашем, и именно только в нашем русском обществе.”

Из стереотипа вырваться сложно. Даже тогда, когда писатели показывали сильную неординарную личность, у которой материально всё складывалось и дело процветало, они параллельно описывали внутреннюю деградацию этой личности, приводящей героя к гибели. Умение трудиться на все сто, а то и двести процентов, что само по себе качество положительное, в их произведениях не искупало вреда от самого богатства. Вред оказывался сильнее. Таков персонаж Горького Пётр Артамонов в романе «Дело Артамоновых», таков Прохор Громов в «Угрюм-реке» В. Шишкова (в конце романа он сходит с ума). А «самзачинательсемейногоделаАртамонов-старший, яркийпассионарий, погибаетуГорькогосимволичнойсмертью – онраздавленкотлом, тоестьнечеловеческойтяжестьюсобственногопредприятия, враждебногодажесвоемусоздателю». Несмотря на силу характера, эти персонажи оказывались бессильными бороться с «жёлтым дьяволом», и он только с хрустом щёлкал их души, как орехи, попавшие ему на зубок. Читая такие произведения, невольно ощущаешь, что сами авторы не так уж сильно сочувствовали своим богатым героям, скорее наблюдали за приближением их кончины с бесстрастностью врача, который когда-то предупреждал заядлого курильщика о вреде сигарет, а теперь, когда у того развился рак лёгких, уже ничего не может для него сделать.

Зато неиссякаемый поток жалости изливается в нашей литературе на «униженных и оскорблённых», на «маленьких людей», и даже «лишний человек» вызывает в романах скорее сочувственное понимание, нежели осуждение. «Иди к униженным, иди к обиженным!» – говорит Некрасов. «Милость к падшим» призывает Пушкин. Вместе с «бедной Лизой» плачет Карамзин. Катюшу Маслову пытается воскресить к новой жизни Толстой.

Но значит ли это, что и мы в нашей жизни должны так же относиться к богатству и бедности, как наша литература? Значит ли это, что и мы обязаны обличать и высмеивать каждого богатого, умиляясь каждому неимущему? Нет, в жизни всё гораздо сложнее. В жизни богач может как подтвердить привычный стереотип, так и совершенно его опровергнуть. А бедняк может оказаться не трудолюбивым оптимистом, а завистливым лентяем. К сожалению, часто мы не хотим замечать, как наши стереотипы трещат по швам, и пытаемся сохранить их любой ценой, несмотря на очевидное.

Нельзя не любить нашу русскую литературу. Это литература великого сострадания и милосердия, так свойственного русской душе. Литература очень чётко характеризует народ, её создающий: литература – это открытая для всех исповедь народа, и, можно сказать, саморазоблачение. Но русская литература – это не история, не статистика, не обществознание. И поэтому было бы ошибкой, если бы мы (как пытаются некоторые) судили бы о русском человеке (богатом или бедном) и русском народе по одной литературе. Ведь литература не ставила перед собой задачу увековечить грандиозные достижения и свершения русского народа, она более всего пеклась о самых болезненных явлениях в обществе. Она плакала над ними или высмеивала недостатки конкретных людей, искренне желая их выздоровления и перерождения, а значит, спасения всего общества и каждого в отдельности.

Кроме того, классическая литература XIX века создавалась писателями, которые были в основном по своему происхождению дворянами. А так уж сложилось, что дворянство в период своего упадка – с середины XIX вплоть до начала XX века

в своём большинстве не смогло приспособиться к новым условиям существования, придерживалось «благородной праздности» и старалось уклоняться от «неблагородных» занятий. Ему претила деловая хватка нарождающегося класса капиталистов, представители которого были для дворян непонятны и разрушали привычные представления о жизни постепенно дряхлеющих «дворянских гнёзд». Оттого-то и складывалось очень неоднозначное отношение писателей (как следствие и читателей) к таким фигурам, как деятельный купец Лопахин (хотя в данном случае сам Чеховбыл не дворянином, а сыном купца третьей гильдии и, казалось, мог бы симпатизировать своему герою).

Показателен в этом отношении случай с произведением Пушкина «Сказка о попе и работнике его Балде». Как известно, при жизни она не была напечатана. Напечатал её впервые Василий Андреевич Жуковский в 1840 году. По цензурным причинам Жуковский заменил попа на купца Кузьму Остолопа: «Жил-был купец Кузьма Остолоп по прозванию Осиновый Лоб». И далее всюду поп был заменён на Кузьму. Только в 1882 году в собрании пушкинских сочинений под редакцией Ефремова сказка была напечатана по рукописи. В изданиях для народа до начала XX века печаталась с купцом Остолопом. О чём это говорит? О том, что и сам Жуковский и цензура посчитали вполне нормальным поставить вместо попа именно купца, как типаж имеющий соответствующий стереотип восприятия у читателей и не обладающий достаточно громким голосом в обществе, чтобы себя защитить.

В общем, как остроумно заметил один исследователь, русская художественная литература да и публицистика восприняла нарождение класса буржуазии, как новое татарское нашествие. Это доказывает и едкая статья о купечестве Г. Старцева, помещённая в то время в издании «Новости и биржевая газета», под знаковым заголовком «Чумазые» возгордились».

Что по русской литературе нельзя полностью понять Россию и русский народ, что нельзя строить свою жизнь исключительно исходя из её стереотипов, писал уже в первой половине XX века публицист Иван Солоневич, человек, бежавший из советского ГУЛАГа, на своём опыте познавший «радости» коммунизма-большевизма. «Кажется, никомуещёвголовунепришлаоченьпростая, наивноэлементарнаямысль – изучатьпсихологиюлюбогонародапофактамегоистории, анепоеёписателям. Неповыдумкамписателей, аподеламделовыхлюдей». «ЕщёДостоевскийвсвоём «Дневникеписателя» горькожаловалсянато, чтоиностранцынепонимают, нехотят, немогутпонятьРоссии… Идействительнонемогутпонять… Еслирусскаялитературазадвестилетеёсуществованиянесмоглапонятьсобственногонарода, точегоужтребоватьотзлополучныхиностранцев?.. НелишниежелюдиЧеховаибосякиГорькогопостроилиИмпериюотБалтийскогоморядоТихогоокеана», – так писал Солоневич в книге «Диктатура слоя», которая дошла до российского читателя только в 1995 году.

Кстати, с этим мнением перекликается и мнение более раннее. Его мы найдём в записных книжках Льва Толстого. Он говорит о том, что и по такой науке, как история, далеко не всегда можно составить реальное представление о стране и народе: «ЧитаюисториюСоловьёва. Всё, поисторииэтой, былобезобразиевдопетровскойРоссии: жестокость, грабёж, правёж, грубость, глупость, неуменьеничегосделать. Правительствосталоисправлять. Иправительствоэтотакоежебезобразноедонашеговремени. Читаешьэтуисториюиневольноприходишькзаключению, чторядомбезобразийсовершиласьисторияРоссии. Нокакжетакрядбезобразийпроизвёлвеликое, единоегосударство? …ктопроизводилто, чторазоряли? Ктоикаккормилхлебомвесьэтотнарод? Ктоделалпарчи, сукна, платья, камки, вкоторыхщеголялицариибояре? Ктоловилчёрныхлисицисоболей, которымидарилипослов, ктодобывалзолотоижелезо, ктовыводиллошадей, быков, баранов, ктостроилдома, дворцы, церкви, ктоперевозилтовары? Ктовоспитывалирожалэтихлюдейединогокорня? Ктоблюлсвятынюрелигиозную, поэзиюнародную?»

Действительно, созидали нашу страну не «лишние» люди, не мечтатели «маниловы», не «плюшкины», не такие «предприниматели», как Чичиков и Иудушка Головлёв. Созидали люди другие, не всегда заметные, не всегда похожие на героев, не всегда интересные для изображения в литературе.

Этот «перекос» между реальной жизнью и отображением её в художественной литературе, так или иначе, начинали ощущать и Лев Толстой, и Фёдор Достоевский, и Николай Лесков. И, быть может, ярче, острее всех – Николай Гоголь. Работая над пьесой «Ревизор», он искренне надеялся, что на премьере спектакля после «немой сцены» в ожидании Небесного Ревизора – Высшего Судии – случится общее всенародное покаяние. Зрители, увидев в увеличительном стекле свои грехи и немощи, по мнению Гоголя, должны были плакать и каяться. Ничего этого не случилось. Они – хохотали и хлопали в ладоши. Сам автор был крайне разочарован таким успехом.

Он попытался написать второй том «Мёртвых душ» с героями положительными, которые бы вдохновляли на доброе. Для него, для таланта сатирического, гротескового, эта попытка закончилась неудачей. Во втором томе Гоголь с величайшей иронией описывал разорившегося помещика Хлобуева, который пустил по миру своих детей и, не сообразуясь со своим реальным положением, занимал деньги в долг, давал изысканные обеды и оказывал покровительство артистам. А альтернатива ему – идеальный помещик Костанжогло, который в своём хозяйствовании опирается на библейские истины и говорит: «Возделывайземлювпотелицасвоего. Этонамвсемсказано. Этонедаромсказано». У Костанжогло труд не повинность, а творчество и даже сотворчество Богу, наслаждение, радость. Вот как он говорит о труде: «Надобноиметьлюбовьктруду. Надобнополюбитьхозяйство, да! И, поверьте, этововсенескучно… Идёшьинамельницу, идёшьинафабрики, идёшьвзглянутьинарабочийдвор, идёшьикмужику, каконтамнасебяколышется. Дадляменя, просто, еслиплотникхорошовладееттопором, ядвачасаготовпреднимпростоять: таквеселитменяработа. Аесливидишьещё, чтовсёэтоскакойцельютворится, каквокругтебявсёмножитсядамножится, приносяплоддадоход, – даяирассказатьнемогу, чтотогдавтебеделается. Инепотому, чторастутденьги, – деньгиденьгами, – нопотому, чтовсёэтоделоруктвоих; потомучтовидишь, кактывсемупричина, тытворецвсего, иоттебя, какоткакого-нибудьмага, сыплетсяизобильеидобронавсё. Дагдевынайдётемнеравноенаслажденье? Здесь, именноздесьподражаетБогучеловек. Богпредоставилсебеделотворенья, каквысшеевсехнаслажденье, итребуетотчеловекатакже, чтобыонбылподобнымтворцомблагоденствиявокругсебя».

Тем не менее, Костанжогло – всё-таки русский иностранец. И, пожалуй, Гоголь попытался связать будущее России с предпринимателем из русских – Муразовым. Вот как Костанжогло говорит о Муразове: «Это человек, который не только именьем помещика, – целым государством управит. Будь у меня государство, я бы его сейчас же сделал министром финансов». То есть, видел Гоголь таких людей в русской действительности.

Но для того, чтобы писать положительного героя так, чтобы он был похож на реального человека, а не функцию, нужен, видимо, какой-то особый взгляд. Не удалось это и Толстому: его Левин, несмотря на реальное существование прототипа, тоже кажется вымышленным. Можно вспомнить, конечно, скромного труженика дядю Ваню у Чехова, но у читателей он всё-таки вызывает скорее не восторг, а сочувствие.

С трудом удавались положительные герои и «эпохе социалистического реализма», когда писателям просто предписывалось в приказном порядке делать центром художественного произведения сильную личность, способную созидать и строить. Но это уже отдельный разговор.

Так уж случилось, что исторически в русском фольклоре и русской литературе веками сложился определённый образ богатого и бедного, который мы впитываем с младенчества. Этот образ, как мы уже говорили, есть следствие, «слепок» с совокупности особенностей нашего восприятия мира. Но этот «слепок» продолжает и дальше формировать наше сознание, потому что классическая литература, как некий общепризнанный эталон литературы, её вершина, имеет огромное воздействие на следующие нарождающиеся поколения. Не каждый хорошо изучает историю, не каждый будет штудировать экономику, не каждый будет читать религиозную литературу, но классику так или иначе (хотя бы в рамках школьной программы) проходит каждый. И её яркие образы запечатлеваются в сознании вместе с определениями Добролюбова, перекочевавшими в школьные учебники и ставшими уже штампами, по которым, например, Катерина из «Грозы» – луч света в тёмном царстве (хотя это утверждение можно оспорить). Разумеется, мы далеки от мысли диктовать писателям, как им писать и каких героев выбирать для своих произведений. В данном случае хочется обратить внимание на то, что между литературой и жизнью, между литературными и православными идеалами есть «зазор», и это надо учитывать всем, решающим для себя «делать жизнь с кого».

Огромная часть нашего населения живёт в мире предрассудков и неадекватных представлений о смысле происходящего в стране. Свою долю в эту неадекватность добавляет и современное телевидение. Удивителен тот факт, что наши бизнесмены не только не препятствуют созданию негативного образа предпринимателя, но и с готовностью за последние пятнадцать лет профинансировали более тысячи игровых фильмов и телесериалов, где они показаны моральными уродами и бездельниками, заказчиками и жертвами разного рода преступлений.

Как-то среди учащихся разных стран провели опрос: спрашивали, кто из них хотел бы иметь собственное дело. Самое большое число желающих оказалось в Германии – 17 процентов. Россия попала на одно из последних мест – три с небольшим процента. Но, тем не менее, многие высказали желание иметь приличный достаток. О чём это говорит? Можно предположить, что часть этих опрошенных просто мечтатели, они хотели бы, чтобы богатство свалилось на них с неба, но не готовы прикладывать к его приобретению реальные усилия. Это подтверждается и статистическими исследованиями Н. И. Лапина и М. В. Розина. Они показали, что подростки, говоря о предпринимательстве, основной целью этой деятельности видят обогащение, они ассоциируют предпринимательство с «деланием денег», быстрым накопительством, не требующим труда. В отличие, к примеру, от школьников Великобриании, которые в рамках дополнительного экономического образования изучают курс «Основы экономики и предпринимательской деятельности». Их опрос показал, что они реально смотрят на эту проблему, видя в предпринимательстве «тяжелую работу, труд». И только 15,5% предполагают, что начать своё дело будет легко.

В связи с этим вспоминаются мудрые слова Петра Аркадьевича Столыпина: он говорил о том, что сначала надо создать собственника и только тогда у нас появится собственность. А из мечтаний она не появляется. Если мы хотим иметь богатую страну, процветающее государство, гражданское общество и гражданственность с нормальными правами и свободами, мы должны что-то для этого делать.

Но если у нас будет господствовать мнение, что богачи все изверги и кровопийцы, а все бедные чуть ли не святые, значит, лучше бросить все помыслы о благополучии и стать «весёлым» нищим. Стало быть, Россия не выберется из разрухи, и, значит, не стоит и пробовать? От осмысления этих вопросов сегодня зависит наше настоящее и будущее. Стоит ли нам затрачивать силы и энергию на развитие и благоустройство нашей страны или же махнуть на всё рукой? Сознание первично. И то, каково наше сознание в этом вопросе сегодня, таким будет наше завтра.

Итак, богатство. Богаче всех на свете, конечно, Бог. В русском языке эти слова созвучны и, предположительно, происходят от одного древнеиндийского слова «bhagas» – «одаривающий господин». Действительно, разве есть кто-либо ещё, являющийся источником всякого счастья, изобилия, богатства, как не Сам Творец и Создатель этого мира Господь Бог? Кто, кроме Него, способен из ничего, словом сотворить свет и тьму, воду и сушу, планеты и галактики, причудливый и разнообразнейший мир неживой и живой природы, и, наконец, самого человека – венец творения? Причем, сотворить столь достойное существо по Своему образу и подобию всего лишь из праха земного, из пыли.

Сейчас во многих популярных книжках, обещающих научить всех подряд, как стать богатыми, приводится мнение, будто бы на земле существует некий конечный объём общего богатства, который перераспределяется между людьми, перетекая от одного к другому. Нужно только уметь вписаться, встроиться в определённые каналы денежных потоков, соблюдая те или иные правила, и сразу на вас посыплются большие или не очень большие деньги в зависимости от того, как удачно вы «вписались в поворот».

Для человека православного думать так было бы более, чем странно. Ведь он знает, что

при желании и необходимости Господь может пятью хлебами и двумя рыбами накормить пять тысяч человек, умножив их, да ещё и останется (об этом нам рассказывает глава 14 Евангелия от Матфея). Или воду превратить в вино, как Он это сделал в Кане Галилейской (см.: Ин. 2). При необходимости Он мог бы сделать объём того, что мы называем человеческим богатством, бесконечным, потому что именно Он – источник всякого богатства на этой земле: и материального, и духовного. Другой вопрос, что человечеству при его общем (если можно вывести некий этот общий уровень) духовном состоянии, видимо, полезней ощущать ограниченность земных сокровищ. Увы, только серьёзные катастрофы, ставящие цивилизацию на грань уничтожения, заставляют нас задуматься о правильном отношении к существующим богатствам, о том, что использовать их следует рачительно.

Любопытно, что в ветхозаветные времена, до пришествия на землю Иисуса Христа у древнееврейского народа богатство не только не считалось пороком, но, наоборот, было прямым свидетельством Божьего благословения человеку. Достаток, если можно так выразиться, воспринимался чуть ли не как справка с гербовой печатью: «У Бога в милости!» Точно так же, как многочадие. Люди состоятельные и многодетные считались праведниками. В житии святых и праведных Иоакима и Анны мы можем прочесть, как они страдали от презрения и насмешек людей, потому что бесчадие в то время считалось позором. Те, кому Господь не дал ни обильного потомства, ни достатка, сразу вызывали подозрение, что они – грешники, наказанные за свои грехи. Почему? Да потому, что, заключая Ветхий Завет с израильским народом, Господь обещал ему за соблюдение заповедей изобилие и процветание. В ветхозаветных текстах не раз можно найти мысль о том, что богатство – признак Божьего благоволения. У праведного Иова Господь отбирает богатство, чтобы явить всему миру его беспримерное мужество и терпение, но после, в знак Своего благоволения, с лихвой всё ему возвращает.

«ЗасмирениемследуетстрахГосподень, богатствоиславаижизнь» (Притч. 22, 4), – говорится в Книге Притчей Соломоновых. И «Венецмудрых – богатствоих» (Притч. 14, 24). То есть добродетели награждались и богатством, и славой. В псалмах Давида прочитаем: «Блаженмуж, боящийсяГосподаикрепколюбящийзаповедиЕго. Сильнобудетназемлесемяего; родправыхблагословится. Обилиеибогатствовдомеего, иправдаегопребываетвовек» (Пс. 111, 1–3). Но уже и тогда духовные люди видели опасность такого однобокого подхода к имуществу, ветхозаветные мудрецы знали о горечи и опустошении, следующих за чрезмерным попечением о материальном, и предостерегали других. Так, к примеру, написано о богатстве и бедности в книге Екклесиаста: «Ктолюбитсеребро, тотненасытитсясеребром, иктолюбитбогатство, томунетпользыоттого. Иэто – суета! Умножаетсяимущество, умножаютсяипотребляющиеего; икакоеблагодлявладеющегоим: разветолькосмотретьсвоимиглазами? Сладоксонтрудящегося, малоли, многолионсъест; нопресыщениебогатогонедаётемууснуть. Естьмучительныйнедуг, которыйвиделяподсолнцем: богатство, сберегаемоевладетелемегововредему. Игибнетбогатствоэтоотнесчастныхслучаев: родилонсына, иничегонетврукахунего. Каквышелоннагимизутробыматерисвоей, такимиотходит, какимпришёл, иничегоневозьмётоттрудасвоего, чтомогбыонпонестиврукесвоей. Иэтотяжкийнедуг: какимпришёлон, такимиотходит. Какаяжепользаему, чтоонтрудилсянаветер? Аонвовседнисвоиелвпотьмах, вбольшомраздражении, вогорченииидосаде» (Екк. 5, 9–16). Очень горькие и верные слова. Мы любим читать их и повторять: всё суета сует и томленье духа. Но что же сей премудрый проповедник нашёл доброго в этом мире? Есть ли оно, достойное нашего внимания и усилий? Есть. В конце своих рассуждений он пишет: «Вотещё, чтоянашёлдоброгоиприятного: естьипитьинаслаждатьсядобромвовсехтрудахсвоих, какимиктотрудитсяподсолнцемвовседнижизнисвоей, которыедалемуБог; потомучтоэтоегодоля. ИесликакомучеловекуБогдалбогатствоиимущество, идалемувластьпользоватьсяотнихибратьсвоюдолюинаслаждатьсяоттрудовсвоих, тоэтодарБожий» (Екк. 5, 17, 18). То есть всё-таки это труды праведные и богатство ими заработанное, при условии, что последнее не приписывается себе в заслугу, не забирает всех помыслов, а воспринимается, как дар Божий, и в этом даре есть своя доля, пользоваться которой не зазорно.