Текст книги "Каникулы в Бязино (СИ)"

Автор книги: Марина Травникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Ничего не подозревающая Манюня спокойно копала яму, когда услышала за своей спиной вой. Именно так, по мнению Ляльки, надо было общаться с привидением. Правда, сегодня оно было розоватого цвета, но светилось все тем же неровным светом. Не иначе как на цвет призраков фазы луны влияют. Иванову – младшую не смутило даже то, что привидение повернулось в ее сторону и покрутило пальцем у виска. Это могло означать, по ее мнению, только одно: она воет не в той тональности. Как профессионал в области визга, Лялька отлично понимала, что тот или иной тон влияет на людей по-разному. От одного визга крючит отца, от другого сбегает дед, а от третьего просто вылетают стекла у соседей. Поэтому она набрала побольше в грудь воздуха и перешла на два тона выше.

От этой пытки у Манюни заболели уши, но работы своей она не оставила. Сейчас выскочит Олег и станет задавать всякие неудобные вопросы. Причем именно ей, Мане, с той малахольной взять нечего, она просто дура. А вот старшая Бедная закапывает тут контрабанду. И свидетели ей ни к чему. Может, просто убить эту Ляльку? И Танюху от соперницы избавит, и секрет свой сохранит.

– Ляпнешь кому, – твой скелет оберегом тут ляжет! – грозно пригрозила она Ляльке, которая остановилась передохнуть и отдышаться.

– Как? – удивилась Лялька. – За твою смерть мстить уже не надо?

– Смерть? – озадачилась Манюня. До сегодняшнего вечера она искренне считала себя живой.

– Ну да. Ты же Изольда Матильда...

– Нет, я просто Мария. Но укокошу, если кому ляпнешь про меня! – грозно предупредила Манюня, сама поражаясь своей кровожадности.

Лялька закивала головой и постаралась отступить в тень. Привидения, они разные бывают. Не зря ей его цвет подозрительным показался. Видимо, розовые все такие. А ее привидение было белым!

Пользуясь замешательством Ляльки, Маня одним прыжком перемахнула через забор и отправилась домой, стараясь пробраться туда как можно тише и незаметнее. Кто знает, может Анютка еще не остыла и ее жизни еще грозит опасность? Ей вдруг вспомнилось, что Лялька предложила отомстить за ее смерть. Может, вернуться и согласиться? Покосившись на два высоченных забора, которые ей бы снова пришлось одолевать в этом случае, Маня благоразумно отказалась от этой затеи. Она еще встретит Ляльку в деревне и обговорит условия контракта. А пока можно лечь на Танюхину койку, та зараза еще где-то шарится.

Олег долго боролся между кошмарной усталостью и желанием узнать кто опять так истошно воет у него во дворе. Родители давно спали, и он по опыту знал, что их не разбудит ни одна сирена. Любопытство победило, и он вышел во двор. Полная луна стыдливо выплыла из-за облаков и осветила идущую по дорожке их сада насмерть перепуганную Ляльку. Тяжкий вздох вырвался из его груди.

– Опять привидение? – вежливо поинтересовался он.

Лялька вздрогнула и посмотрела на него так, как будто только что вернулась откуда-то из потусторонних миров.

– Э... так... призрак один, – неуверенно протянула она.

– Опять за смерть отомстить требовал?

– Нет... – Лялька вспомнила адресованные ей угрозы и решила помолчать.

– А что просил? – не отстал Олег, прикидывая, что раз Лялька видит призраков, то им что-то от нее надо.

– Э, да так, ничего.

– Все тот же?

– Призрак? Нет, другой, Арабеллы сегодня не было. Случилось, наверное, что-то. Вы не знаете, что может с призраком случиться?

– Кто-то другой уже успел отомстить вперед вас, – брякнул Буров, чем привел Ляльку в полное негодование.

– Она просила меня! – в сердцах выкрикнула она. – И мстить буду я! Завтра приду и подожду ее! Сегодня просто не ее смена!

Выпалив это, Лялька развернулась, перепрыгнула в сарафане через забор и отправилась на свою улицу, стараясь держаться в тени. Насколько она вчера поняла отца, "пионеры" сменили позиции и, подхватив знамена, перешли на сторону "быков". Находиться на Козлиной улице становилось страшновато. Эх, если бы не Даниэлла Розалина... Ну, и Буров, естественно.

Олег пожал плечами. Если у Ляльки поехала крыша, то помочь ей он ничем не может. Тут и своих проблем хватает. Вон одна из сестренок Бедных домой возвращается.

Анютка шла по улице заглядывая во все уголки и останавливаясь возле каждого забора. В руке у нее было расщепленное надвое весло, которое она нежно прижимала к груди.

Помчавшись за юркой фигурой, средняя сестра ощущала себя индейцем, несущимся по прериям, и когда преследуемая зараза выскочила на полянку, Анютка издала боевой клич "У-лю-лю!" и запустила веслом как копьем в сторону, как она была уверена, Мани. Сестры были в курсе, как у Анютки протекали "приступы" и всегда следовали правильной тактике: залечь и переждать пока над ними пролетит все, до чего средняя сестра смогла дотянуться. На это Анютка сейчас и рассчитывала: Манюня рухнет, весло пролетит мимо и вот тогда ее можно будет догнать и "побеседовать".

Фигура действительно рухнула, но при этом начала вопить:

– Ай, тетенька, не бейте меня! Я и так контуженный, так все говорят!

Озадаченная таким признанием, Анютка подобрала весло, которое, ударившись о ближайшее дерево, треснуло пополам и отправилась выяснять, кто кого контузил и за что.

В результате взаимные объяснения затянулись, и закончились братанием, в процессе которого паренек и Анютке пообещал упаковку "взрывалок" в обмен на то, что она его научит прицельно швырять весло.

Поэтому средняя сестра возвращалась домой затемно. Про Маню она уже забыла, старшенькая ей была уже не интересна. Зато вспомнила про Наполеона. Прошли уже сутки, а она еще не бралась за поимку крота. Именно поэтому она так пристально изучала все заборы. Как она смогла сориентироваться в информации, которую предоставили ей тетя Вася с Танюхой, крот любил темноту и не исключено, что сейчас он прячется под чьим-нибудь забором. Надо просто внимательно смотреть по сторонам.

Занятая столь важным делом, она не заметила, как от одного забора отделилась фигура в красных шортах и двинулась прямо к ней.

– Девушка, я хочу... – раздался голос с присвистом у нее над ухом и Анютка досадливо поморщилась. Она думала что избавилась от этого ненормального! Неужели он не смог найти никакую другую жертву?

Быть запечатленной с разбитым веслом на фоне коровника было последнее, чего Анютка желала в своей жизни, и не говоря ни слова, она развернулась и слегка долбанула художника веслом по голове. Не понимает слов, перейдем к веслоприкладству!

Судя по тому, как завертелись у приезжей интеллигенции глазки, Анютка несколько перестаралась. Он расплылся в блаженной улыбке и ухватился за забор. Девушка с тревогой наблюдала за происходящим с ним, заодно прикидывая, как квалифицирует ее действия местный участковый. А что еще хуже, – Маня.

Но тут глаза мужчины встали на свои места и он произнес:

– Я хочу... Я хочу написать поэму! О вас! Я поэт! Я всю жизнь мечтал писать!

Столь быстрая переквалификация слегка озадачила Анютку. То он хочет рисовать, то писать... Может, просто талант? Глядишь, еще и на баяне сыграет... Но служить музой для поэмы ей не хотелось так же, как и натурой для эпических полотен, поэтому она махнула рукой в сторону дома соседки тети Зины.

– Там живет настоящая муза! – в порыве вдохновения выложила она. – Идите к ней, не пожалеете!

Мужик счастливо вздохнул и начал прокрадываться к большому серому дому, стараясь держаться в тени заборов. Глядя на эти действия, Анютка подумала, что у таланта не все гладко с законом, вон как профессионально действует! Не иначе он не только поэмы пишет, но еще и подрабатывает, чем может.

Оглядев еще раз темную пустынную улицу в надежде узреть Наполеона, Анютка направила свои стопы домой, решив на сегодня завязать с поисками. Дверь оказалась крепко запертой, что ее не удивило. Наверняка сестры давно дрыхнут и не отреагируют на самый отчаянный стук в дверь. Уж Танюха – то точно не почешется. Значит, дверь можно вынести только тараном и придется искать другие пути проникновения в дом. Может, постучать в окно? Танюхина кровать как раз возле окна, может, хватит совести запустить домой сестру? Ночевать с подружками Тайсона ей почему-то не хотелось.

Прокравшись к нужному окну, она осторожно постучала в стекло. На стук никто не отреагировал и пришлось удвоить усилия. Снова ничего. Тогда Анютка принялась долбить по оконной раме с риском выдрать ее с корнем.

Манюня как раз успела задремать на Танюхиной кровати, когда услышала стук в окно. Старшая сестра была девушкой суеверной и ничего хорошего от ночных визитеров не ждала. В ее голове промелькнули мысли сначала о "недобитом" оборотне, потом о припадочных вурдалаках с языческого кладбища, и, наконец, о местных маньяках, о которых никто толком не рассказывал, но которые непременно должны были быть. На последних она и утвердилась и постаралась полностью раствориться под одеялом. Но стук продолжался и становился все настойчивее. Казалось, еще немного, и маньяк просто вышибет окно.

Собрав остатки мужества, дрожащая Маня вылезла из-под одеяла и осторожно выглянула в окно.

– К– кто там? – срывающимся голосом спросила она.

– Я! – раздался требовательный знакомый голос и Маня прильнула к стеклу.

Луна как раз соизволила выплыть из-за тучки и перед очами старшей сестры предстала всклоченная и грозная Анютка, держащая как копье расщепленное на двое весло.

Зрелище было настолько впечатляющим, что Манюня, ожидающая лишь банального маньяка, вскрикнула и ринулась в дом. Блин, зря она думала, что сестра остыла! Как бы не так! По ее мнению, Анютка распалилась еще больше и теперь не остановится, пока не прибьет Маню за экстремальное купание днем. Поэтому надо было прятаться! И как можно грамотней! Пометавшись по дому и обнявшись несколько раз с Гошей, Манюня нашла верное убежище под кухонным столом, рядом с холодильником. Кто знает, сколько придется сидеть в осаде, а так хоть источник питания рядом.

– Ты зачем Маню испугала? – сурово спросила Анютку появившаяся во дворе Танюха, которая возвращалась с вечернего дежурства на кладбище.

– Просто хотела попасть домой, – огрызнулась сестра. – Не знаю, с чего она вопить начала!

– Теперь в дом точно не попадем, – вздохнула младшенькая. – Оставь свой инвентарь и давай думать, где до утра кантоваться будем.

– В сарае? – неуверенно предложила Анютка. – Там было немного сена.

– Там Тайсон! Он дикий и Маней психически травмированный! Она его каждое утро прибить пытается!

– Может, у тети Зины?

Младшая Бедная пожала плечами. Тетя Зина женщина немного долбанутая, но спать-то где-то надо!

– Ах ты, зараза! – донесся вопль из соседнего дома. – Только сунься еще раз, пиявкам китайским скормлю!

Сестренки узнали голос тети Зины и переглянулись. Они немного не поняли, чем китайские пиявки отличаются от российских, но различия, видимо, все-таки были, так как зашуршала растительность и робкий голос произнес:

– Мне нужна муза! Я поэт!

– С утра рисовальщиком был, урод оклахомский! Явился ко мне смерть рисовать, неясыть ведомственный! Еще и косу попросил в руки взять! Чтоб тебе ивановским зятем стать, холоп сомалийский! Что б ты в болоте крокодилов нянчил! – разошлась соседка.

Танюха покосилась на пригнувшую голову Анютку, явно подозревая ту в причастности к делу. Средняя сестра немного повыделывалась, но все же вкратце ввела ее в курс скандала.

– Делать нечего, – решила Татьяна. – Ты сделала из него поэта, тебе и возвращать его личность на место.

Анютка обречено кивнула и скрылась в темноте вместе с веслом.

Танюха огляделась и задумалась. Где бы переночевать сегодня, чтобы и удобно было, и от дома недалеко? Сеновал у Михайловых был сегодня занят какой-то парочкой, другие сеновалы прочно охранялись злющими Шариками и Тузиками, тетя Зина была не в настроении, собственная сестра не откроет им дверь и под угрозой расстрела... Может, найдется сарай у Буровых?

Анютка выполнила свое задание очень просто: выскочила из темноты и долбанула таланта по черепушке веслом. Легонько, не до контузии. Бывший живописец и нынешний поэт ойкнул, зашатался, но на ногах устоял. Анютка результатом осталась довольна и со спокойной совестью возвратилась к Танюхе, одновременно размышляя о месте ночлега.

– Слушай, Танька, а у Буровых чердак имеется? – спросила она, пристраивая свое оружие к стене дома.

– Наверное, – пожала та плечами, прикидывая, что гены, – вещь серьезная. Вот и сейчас они с сестрой думали в одном направлении.

– Надо проверить. Как бы нам подремать до рассвета?

И двор Буровых, уже который раз за вечер, подвергся инородному вторжению. Этот набег отличался от предыдущих лишь тем, что за ним наблюдал лично Олег, который как заметил Анютку, когда та только пробиралась к своему дому, так и не покинул своего наблюдательного пункта до сих пор. И сейчас он об этом не пожалел. Лучше знать, где заночуют эти девицы, чем утром схлопотать инфаркт, а если Анютка проснется в плохом настроении, то еще и получить по морде.

Некоторое время он наблюдал как те пытаются взобраться на крышу прямо по стене и проникнуть на чердак через слуховое окно, но потом прикинул, что на такой стук и приглушенную ругань выскочат родители и тогда плохо будет всем.

– Девчонки, у меня веранда пустует, – раздался голос из темноты и Танюха, которая успела добраться до середины стены, рухнула вниз и симулировала глубокий обморок.

– А что, на чердак нельзя? – разочарованно протянула Анютка, спрыгивая с крыши и ища глазами оставленное внизу весло.

– Лучше на веранде, – проговорил Олег, поднимая Танюху и перекидывая ее через плечо, – Там диваны и одеяла.

– Тогда ладно, – проявила покладистость Анютка и пощекотала Танюху за голую пятку.

Та взвизгнула и лягнула Олега по ребрам.

– Живая, – заметила "добрая" сестренка, – пусть сама идет!

– Да я донесу, мне не тяжело, – пропыхтел Буров, затаскивая Татьяну в дом.

Та, свисая с плеча хозяина дома, укоризненно посмотрела на сестру, показала той язык и, едва ее тело уложили на горизонтальную поверхность, мигом отрубилась. Теперь могли орать фанфары и трубы Страшного суда, но Татьяна Бедная до утра не откроет глаза ни за что!

Продержав «осаду» до утра и поняв, что никто не спешит идти с ней расправляться, Маня пришла в праведное негодование. Это что ж, получается, они про сестру совсем забыли? Им все равно, что она сидит под столом и ждет расправы? Анютка даже не подумала еще раз постучать в стекла хотя бы из приличия! Куда она слиняла? А Танюха? Та вообще не подумала появиться ночью дома! Где шляются младшенькие по ночам? Что она скажет родителям, когда те потребуют с нее, как со старшей, отчет о их поведении?

Пылая негодованием, Маня выползла из под стола и выглянула в окно. Уже рассвело, но на улице никого не было видно. Лишь мычание в конце улицы напоминало о том, что Владика надо бы выгнать в стадо. Да еще задержавшийся в чужом курятнике Тайсон возвращался домой радостным полуприскоком. Вскочив на забор, он разразился радостным кукареканьем. Подобного хамства Манюня не выдержала: стащив с ноги тапок, она прицельно запустила им в петуха. Тайсон же, оправдывая свое имя, проявил нехилую реакцию. Заметив тапок еще в полете, он ловко нырнул под забор, пропустил над собой "снаряд" и вновь вернулся в исходное положение, показав ей, как показалось Мане, язык.

Решив разобраться с петухом позже, Манюня притащила Владика к калитке, и первое, что она увидела за пределами собственного дома, была Анютка. Средняя сестра выходила на крыльцо Буровых потягиваясь и демонстрируя сонную расслабленность. Постояв немного на крыльце и оглядев улицу равнодушным взглядом, она скрылась в доме, так и не заметив Маню.

Мария Бедная ощутила предынфарктное состояние. Где ночевала средняя сестра, она выяснила, но легче от этого не стало. Если бы она увидела сейчас Танюху, то ни один всхлип протеста не возник бы в ее душе, но Татьяна спала сном праведника и не спешила отчитываться перед сестрой о месте своего нахождения, и Манюня сделала единственный вывод: раз Танька не хочет замуж за Олега, то им занялась Анютка! Или это он совратил ее сестренку? С него, оборотня с наклонностями маньяка, это станется! Полностью запутавшись в своих переживаниях, Манюня решила на всякий случай не спускать с них глаз. Анька так и не поймала им Наполеона, вот пусть срочно этим и занимается! А Танюху надо срочно сводить с Буровым! И пусть та только попробует пикнуть!

Раскатывая тесто на пирог, Маня судорожно раздумывала о том, чем бы таким связать Бурова и Танюху. Эти двое никак не хотели понять, что просто созданы друг для друга. Это старшая сестра поняла сразу, как только увидела этого оборотня. И искренне не понимала чего они так друг от друга бегают. С выяснением «любимого» женского типажа Олега Манюня была вынуждена признать провал. Никуда не денешься, придется искать другие пути. Да чего их собственно искать? Устроить им романтический вечер и все! Только вот где ж взять романтику в Бязине? Вечерняя прогулка за коровами? Или чтение поэмы в свинарнике? Можно, конечно, устроить игрища в лесу... Но Танюху там привлекало только кладбище, а как к этому относиться Олег Манюня не знала. Впрочем, был здесь один живописец, вчера она с ним столкнулась. Надо ему заказать портрет Танюхи (Маня сама попозирует без проблем), а потом сделать так, чтобы Буров подарил ей его. Это будет романтично!

Бросив на столе готовый к выпечке пирог, Манюня отряхнула руки и отправилась искать долбанутого художника. Все-таки он появился здесь вовремя! Насколько она сориентировалась, он сам был личностью романтичной и мог войти в ее положение. И Маня прочно уверовала в необходимость Танюхиного портрета. А когда он ей надоест, то можно будет просто сменить подпись с Тани на Маню и полотно от этого только выиграет.

Художник долго не находился. В конце концов у народа, толкущегося возле алкашки, удалось выяснить, что его видели недалеко от леса. Только это был не художник, а скульптор, и в Бязино он приехал для того, чтобы выбить в граните трехсотлетнюю ель в натуральную величину. Мане скульптор был по фигу, ваять сестрам памятники она не собиралась и продолжала требовать от народа художника. Наконец Транзистору надоели ее приставания, и он заявил:

– Слышь, Машка, хочешь, я к тебе моего внука пришлю? Он в прошлом году так забор комбината разукрасил, что все руководство любоваться пришло! Правда, рисует он только битыми яйцами. Так что с тебя материал, а Вовку я подгоню!

От подобной услуги пришлось отказаться. Но на всякий случай Манюня координаты профессионала запомнила. Кто знает что в жизни случится?

Но художника в обозримом пространстве так и не нашлось. В наличии остался только скульптор. Правда, тоже в красных шортах и тоже долбанутый. А какую романтику можно взять с камнетеса? Разве что заказать ему какой-нибудь памятник любви? На котором можно выбить физиономию Танюхи? Нет, та зараза не оценит такой подарок. Может, тогда ее бюст? Простенько и со вкусом! Точно, будет у Татьяны бюст! Со своим у нее явная напряженка, а тут будет на что посмотреть! Потом Маня вспомнила, что размеры и бюстов, и всего того, что находится ниже, у них абсолютно одинаковые и прекратила мысленно оценивать недостатки сестры. Скульптор, так скульптор!

Искомая личность нашлась на опушке леса. Недотепа в красных шортах ходил вокруг помятой жизнью ели и приценивался, как лучше сделать: хотя бы попытаться взять в руки долото и попробовать долбануть гранит, или просто-напросто закатать дерево в бетон и тем самым добиться необходимого эффекта. Решив, что бетон является оптимальным вариантом, "скульптор" поставил перед собой другую проблему: каким бы образом подогнать сюда технику, которая сможет облить ель раствором с верхушки до земли. Потом придется, правда, подождать, пока раствор застынет и только после этого рубить дерево и отправлять к Церетели похвастаться, но это уже будут мелочи.

– Это вы скульптор? – проорала Манюня, пробираясь к ели.

Мужчина вздрогнул и укоризненно посмотрел на девушку. Он явно был недоволен тем, что его отвлекли от важных размышлений. Но внешний вид Манюни его удовлетворил, и он удостоил ее ответом:

– Да, это я. А вас я вижу Прозерпиной! Я вылеплю вас именно такой!

Кто такая Прозерпина Маня представляла себе весьма смутно, но скульптура ей была нужна.

– Только бюст! – грозно предупредила она. – Такой, чтобы на кухне помещался и холодильник авторитета не лишал!

Скульптор задумался. С одной стороны давили на его творческое эго, пытались загнать талант в какие-то узкие рамки, а с другой, можно ведь и лишиться такой прелестной натурщицы! Мания величия немного поборолась с манией творчества и признала поражение.

– Хорошо, – сдался талант, – пусть будет бюст. Но я вижу его вот так!

Скульптор взмахнул руками, словно пытаясь показать, как именно он видит бюст Прозерпины, сделал эффектный шаг назад и открыл рот. В следующую секунду над деревней разнесся истошный вопль. Ваятель подпрыгнул почти на метр и рванул в чащу, таща на ноге какой-то предмет и не переставая вопить. Манюня кинулась вслед за ним. Она так и не поняла его видения Прозерпины и тем более не обсудила условия контракта. Упускать мужика было никак нельзя, вдруг он сгинет так же, как и художник, и планы снова придется менять? Поэтому Манюня устремилась в чащу не менее резво, чем вопящий скульптор.

Из зарослей орешника выползла недовольная Анютка и помахала кулаком в сторону чащи. До Мани, как и до ее бюста, ей дела не было. А вот зараза в красных шортах сейчас улепетывала с капканом на ногах, единственным, который Анютке удалось раздобыть в их сарае. И медвежий капкан предназначался вовсе не пришибленному интеллигенту, а Наполеону, ловушки на которого средняя сестричка Бедная ставила с утра по всей деревне. И лишиться такого ценного инвентаря было не просто обидно, но еще и очень жалко. Надежды на то, что Маня его догонит и вернет имущество, Анютка не питала. Скорее старшенькая задолбит его своими нерушимыми принципами, чем вернет капкан домой. Может, самой двинуть за ними? Хотя нет, этот, в капкане, так чешет, что кенийские спринтеры от зависти пальмы грызут.

Расстроенная Анютка побрела в деревню, размышляя, где не наставила еще ловушек на крота и как бы их лучше сделать. А этому таланту лучше не попадаться ей на глаза. Как пить дать шибанет чем-нибудь!

Танюха сидела на раскидистой березе и в бинокль наблюдала за пасечником. Этот дед ей конкретно не нравился, слишком подозрительно он себя вел. То подходил к ульям и там копался, то отходил и возился в своем домике, а то и вообще начал обходить деревья и присматриваться к каждому. Это Танюхе особенно не понравилось и она поглубже спряталась в листву. И чего он ищет? Может, клад спрятан как раз на дереве? И он проверяет его сохранность? На всякий случай она попыталась обсмотреть каждое дерево, но мешала буйная листва. Пришлось снова переключиться на пасечника, тот как раз отошел на противоположный край поляны и принялся внимательно вглядываться в лесную чащу. «Сообщника ждет!» – мелькнуло в голове у Танюхи и ее слова тут же нашли подтверждение.

– Выходи уж, горе луковое! – крикнул пасечник. – Опять всю ночь гулял?

Кусты зашевелились, и на поляну выпало нечто человекообразное, только сильно заросшее щетиной и с мутными красными глазками. Одежды, как показалось Танюхе, на нем не было. Тело существа покрывала негустая грязно – серая шерсть, которая не вязалась с еще более редкой шерстью на ногах, которая была черного цвета. Ко всему этому он, а девушка почему-то была уверена, что это мужик, был обут в ботинки: один коричневый, другой черный. В бинокль ей хорошо было видно, что шнурки были только на черном ботинке. К тому же он был жутко лохмат. Танюха напрягла память и вспомнила, что именно этого гамадрила они в первый раз увидели на сельской дороге в малиннике, и благодаря которому попали-таки в Бязино.

Гамадрил протянул руки к пасечнику и замычал.

– Пить хочешь? – участливо спросил дед и получил в ответ энергичный кивок головой.

"Надо же, по-человечески понимает!" – с восторгом подумала Татьяна, продолжая рассматривать существо.

– Самогон пойдет? – снова поинтересовался пасечник и вновь получил утвердительный ответ. – Пойдем, нацежу уж стакан! Опять ежевикой закусывал? – дед втянул носом воздух и поморщился.

Гамадрил замычал в ответ и замахал руками. Мол, что было, тем и питаюсь. Бязинцы, сволочи, ни одной приличной помойки не завели, все своим скармливают, о голодной дикой фауне не думают вообще!

Продолжая хаять народ диким подвыванием, гамадрил скрылся в избушке, а Татьяна задумалась: стоит ли сообщать участковому, что пасечник пьянствует на пару со Снежным человеком? В том, что она увидела именно этого представителя приматов, Танюха не сомневалась, сомнения были лишь по поводу того, как местные жители отнесутся к такому соседству. Вдруг испугаются? А этот йети ей показался в чем-то даже забавным. По крайней мере, он поддавался дрессировке, пасечник докажет. А что алкаш, так этим Бязино не удивишь. Тут все пьют, так что он будет свой в доску. И как всегда в подобных случаях Танюха решила посоветоваться с Кирюхой.

Поняв, что пока ловить тут нечего, Татьяна засобиралась домой. Пасечник выпивал с местным йети, и она слышала, как он называл того Гаврюшей. Примат мычал и на имя откликался, что доказывало его родство с человеком и явное продвижение по пути эволюции. Но проверять клады парочка не собиралась, и здесь стало не интересно.

Но не успела она сделать и половины пути вниз по березе, как в лесу послышался отчаянный крик и мат, и на полянку выскочила Манюня, явно от кого-то удиравшая, потому что вид у сестры был редкой взмыленности. Танюха, повинуясь инстинкту самосохранения, вернулась на прежнее место.

– Мужчина! – закричала Маня, оглядываясь на поляне. – Дяденька!

На ее крик из избушки выскочил Гаврюша и уставился на нее мутными глазами.

– Да не ты! – отмахнулась от него Манюня, – Дяденька скульптор!

Гаврюша, поняв, что крик был не по его душу, спокойно вернулся к застолью и лихо опрокинул стакан самогона. Пасечник же, был уже старым и самокритично к мужчинам себя, видимо, уже не относил, потому что Манины крики проигнорировал полностью.

Танюха нервно закрутилась на ветке, пытаясь узреть в бинокль того мужика, которого так активно домогалась старшая сестра. Единственный, кто попал в поле ее зрения, был придурок в красных шортах, который пробирался в противоположную их поляне сторону. Но, насколько Татьяна помнила, он был художником, которого Анютка ненадолго переквалифицировала в поэта. Но она же ночью и вернула его личность на место. Так при чем здесь скульптор?

– Дяденька! – надрывалась сестра. – Вы мне бюст обещали!

Танюха вздохнула. Приличный бюст Манюне надо было требовать с родителей, при чем, желательно, еще до рождения. А так поезд ушел. Обидно, конечно, но зачем требовать невозможного с чужого мужика? Разве что этот мужик пластический хирург. И она снова перевела бинокль на мужика в шортах.

Мужик удирал сквозь кусты странным полуприскоком и на отчаянные призывы девушки не реагировал. Внезапно он остановился и Танюха в свой бинокль разглядела как волосы у того встали дыбом. Из-под дуба, довольно ухмыляясь, не спеша и сохраняя достоинство, вырулил здоровенный хряк, гроза всего Бязина. Глядя на него, можно было подумать, что произошло явление народу не свиньи из-под дуба, а шерифа пьяным ковбоям где-нибудь на Диком Западе.

Хряк злорадно хрюкнул, цапанул копытом землю и двинулся на мужика. Мужик взревел и кинулся в обратном направлении. За считанные секунды он преодолел расстояние до поляны и с жутким воплем стал карабкаться на соседнюю с Танюхиной березу.

– Дяденька! – обрадовалась Маня, увидев мужика. – Где вы были, дяденька? Мне нужен бюст!

– Какой бюст? – пыхтел жертва хряка, пытаясь взобраться повыше. – Я скромный скрипач! Я приехал сюда искать вдохновения!

– Какой скрипач? – обиделась Манюня. – Ты мне бюст обещал!

Старшая Бедная подошла к его березе и изо всех сил тряхнула ее. То ли ярость придала ей силы, то ли талант оказался хилым недокормышем, но он тут же рухнул вниз, прямо к довольной морде выскочившего на поляну хряка. Свинья растянулась в садисткой улыбке, выставив на обозрение свои здоровенные клыки, и тут же получила увесистый пинок в филейную часть.

– Уйди! – зашипела на свинью разъяренная Маня. – Он мой!

Хряк поверил ей на слово. Когда на тебя смотрит взбешенная женщина, то лучше не спорить. Поэтому свинтус прижал уши и потрусил к своему дубу. Что мужику достанется и без него хряк не сомневался.

– Бюст! – верещала Маня, прикладываясь к почкам мультиталанта. – Бюст Прозерпины!

– Я скрипач! – отбивался несчастный. – Я пишу увертюры!

– Девушка! У нас есть бюст! – на крыльцо домика вышел пасечник, держа в руках бюстик Ленина, завалявшийся у него на чердаке. – Такой подойдет?

Впрочем, встретившись с Маней взглядом, он тут же скрылся в доме и на всякий случай подпер дверь столом. В случае крайней опасности они с Гаврюшей покинут дом через окно.

– Мне не нужна увертюра! Мне нужна романтика! – не останавливалась старшенькая Бедная.

– Я пишу романтические увертюры! – пропищала ее жертва, стараясь прикрыть голову руками.

– Насколько романтические? – заинтересовалась вдруг Маня.

– Самые-самые романтические! – заверил ее новоиспеченный музыкант.

– Ладно, – сменила гнев на милость Манюня, прикидывая, что нежные серенады, исполняемые Буровым под их окнами, тоже сойдут. – Как быстро пишешь?

– Очень быстро! – заверили ее. – Только не бейте!

– Ладно, пошли! – велела Маня, прикидывая, где лучше запереть талант на время сочинения шедевра. А то, не дай бог, снова придумает сменить творческую ориентацию. Может, в хлеву, пока Владик на пастбище?

Творческая личность тащилась вслед за своей мучительницей и пребывала в тяжком раздумье. Ему уже начинало казаться, что было бы правильнее сдаться хряку, чем нарваться на эту девушку.

Танюха подождала, пока те скроются из вида, и постаралась как можно скорее покинуть опасное место. Не дай бог Манюня вернется!

Кирюха йети – алкоголиком заинтересовался. Ни о ком таком за всю свою жизнь в Бязине он не слышал. Но Танюхе он верил, а пасечник у него давно вызывал подозрения. Правда, эти подозрения были весьма смутного толка, но ведь сейчас выясняется, что напрасными они не были! За подозрительными собутыльниками решено было проследить, но сначала приятель настаивал на тщательном изучении буровского участка. Закопанный у них в ограде клад, который Олег самым бессовестным образом увел у них с Танюхой из-под носа, не давал мальчишке спокойно спать. А в том, что клад был закопан именно у Буровых, подросток почти не сомневался.