Текст книги "Эгоист (СИ)"
Автор книги: Марина Агекян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
Уильям знал, что должен сделать. И это немного утихомирило огонь в груди. Решение пришло к нему ранним утром, когда появились первые лучи.
Если его скверная репутация не позволяет ей верить в него, что ж, тогда… Он собирался дать ей один день. Пусть возвращается в свой дом, пусть немного придет в себя от этой загородной поезди. Сегодня ночью она уснет в своей девичьей постели, но уже отмеченная им, а завтра… Завтра он поедет к ней. Вчера вечером, когда он был в кабинете, к нему зашла мать и дала ему семейное кольцо, которое велела подарить Шарлотте. Он поедет к ней завтра с этим кольцом и снова попросит, чтобы она вышла за него замуж. Подарит ей не только кольцо, но и свою верность, которую намеревался хранить ей до конца жизни. Ей придется поверить ему. Но если она откажет, если даже вздумает отказать ему, у него будет только один выход.
Как бы ему не хотелось совершать долгую поездку, но для подобных дел существовала только одна дорога: в эту чертову, пыльную, деревню кузнецов, Гретна-Грин. Может, поездка немного остудит его гнев, а потом… Она будет принадлежать ему. И он будет любить ее каждую ночь, каждый день до тех пор, пока она не полюбит его в ответ. И родит ему кучу детей, которых они будут обожать. И он будет дразнить ее и целовать всякий раз, когда она вздумает сердиться на него. Она может и ущипнуть его, но… У него будет самая счастливая жизнь, которую можно только вообразить. Но только с ней. И Уильям очень надеялся, что сможет сделать такой же счастливой ее, какой делала его она, просто находясь рядом с ней.
И эта утренняя встреча вселила в него некоторую надежду на то, что ему не придется отвозить ее так далеко, потому что она могла… Шарлотте не могла целовать его, восхищаться его ушами, если ничего не испытывала к нему.
– Уильям, ты меня слышишь? – раздался рядом голос Лидии.
Он совсем забыл о ней. Уильям повернулся и гневно посмотрел на нее.
– Я все думаю, когда должен утопить тебя в озере.
Лидия застыла, улыбка сбежала с ее лица.
– Я не думала прерывать вас, чем бы вы там ни занимались.
– Ты смутила ее, а она не делала ничего предосудительного!
Он гневно развернулся и, опустив голову, провел рукой по волосам.
– Я не хотела этого, честно, – призналась Лидия.
Но Уильям не слышал ее, когда увидел тканевую сумочку, на которой был вышит бутон красивых синих гиацинтов. Шарлотта читала, когда он нашел ее, и так спешно ушла, что забыла забрать свои вещи. У него сжалось сердце, когда он вспомнил, как она гладила его по голове, когда лежала тут на траве, такая пленительная и желанная, что у него замирало сердце. Тонкий мусли едва скрывал от него очертания ее тела, к которому он снова хотел прижаться. Солнце позолотило ее кожу, вызывая почти пьянящее желание зацеловать ее с ног до головы. Боже, у него было такое ощущение, что он никогда не сможет напиться ею.
Вздохнув, Уильям отвернулся от сестры, которую все еще мечтал утопить в озере, подошел и, наклонившись, схватил легкую сумочку. Внутри были какие-то вещицы, которые звякнули друг о друга, но не это привлекло его внимание.
Под сумочкой лежала книга в кожаном переплете. Старая, истертая. Господи, она привезла книгу с собой сюда? Он мог предложить ей любую книгу из собственной библиотеки, какую она бы захотела…
И снова желание почитать сразу же после пробуждения, после ночи с ним показалась ему странной.
Уильям схватил книжку, но она была толстой, и пока он поднимал, она раскрылась. Его взору предстали…
Белоснежные, как ее кожа, страницы исписанные красивой девичьей рукой.
Уильям замер, когда в глаза бросилась надпись.
«Дневник Шарлотты Уинслоу! Посторонним руки прочь!»
Пораженный, он медленно выпрямился.
Дневник? Она вела дневник? В который полагалось записывать все свои сокровенные, укрытые от других заветные мысли?
У него затряслись руки. Ему следовало тут же закрыть его и вернуть хозяйке. Он намеревался поступить именно так.
Налетел порывистый ветер и перевернулись две страницы. Уильям был готов закрыть дневник, когда…
Дыхание у него перехватило, когда он увидел свое имя. И дату. 23 апреля 1805 год. Год, когда он вывел в свет Лидию. Но… Как в дневнике Шарлотты семилетняя запись могла хранить его имя?
У него заколотилось сердце и завертелось перед глазами…
«Уильям Джеральд Эджуорт, самый прекрасный из людей…»
И еще запись. Неделей позже.
«Когда он входит в комнату, я даже чувствую это. Глупо наверное, и вряд ли мне кто-то поверить, но у меня совершенно иначе бьется сердце, когда я даже еще не вижу его, но знаю, что скоро он появится…»
Боже правый!
Ветер перевернул еще страницу.
«Он прекрасный танцор. Уильям приглашает так много женщин на танец, но… Какая я дура, с чего это вдруг ему захочется пригласить меня…»
Что-то с невыносимой силой сдавило ему грудь.
Уильям сам перелилась пару страниц.
«03 мая 1806 года. Наверное, это самый глупый из сезонов. В прошлом году я отказала лорду Хамфри, а в этом, как только стала надевать красивые наряды, вокруг меня стали виться самые глупые представители мужского пола. Как мухи на сахар. Но я ведь одеваюсь не для них. И всё равно он этого даже не заметит. Глупая я, а может он?»
«15 мая 1807 года. В прошлом году мне пришлось отказать девятерым претендентам на мою руку. Мои родители были в шоке, но в большем шоке пребывала я, потому что… Потому что это сделало из меня настоящую гневную злючку. Только… Какой пустой и бессмысленный сезон. И снова эти глупцы вьются вокруг меня. Среди них есть и хорошие, достойные джентльмены, но я даже не могу смотреть на них, а на того, кого хотела бы смотреть до конца жизни, его нет. Он уехал в деревню, потому что умер его отец. Хоть Уильям самый невозможный из людей, я надеюсь, что рядом с ним будет хоть кто-то, кто сможет помочь ему справиться с этой болью утраты».
Уильям задыхался, но перелистнул еще пару страниц, чувствуя, как холодеют пальцы.
«06 июня 1808 года. Двадцать восемь! Сегодня он ушел из зала с двадцать восьмой женщиной в этом сезоне. А ведь сезон еще не закончился! Будь неладны все мужчины с их непостоянным сердцем! И хоть он носит траур и не танцует, но я слышала, что он уже стрелялся на двух дуэлях. Глупец! Он вообще думает о своей жизни?»
«01 мая 1809 года. Нет, пять дуэлей, на одной из которых его ранили в ногу, и вот теперь он снова уехал в деревню, чтобы вылечить свои раны. Господи, где мне взять еще сил, чтобы выносить всё это? Еще один сезон, еще несколько кавалеров, которых я видеть не желаю. Никого не хочу видеть! Будь всё неладно!»
«23 мая 1810 года. Я ненавижу его! Как он может каждый вечер уходить с бала под руку с разными женщинами? Как так можно предавать собственное сердце? Неужели ему не хочется чего-то искреннего и настоящего? Он хоть видит, что не нужен этим женщинам, которые забывают его сразу же после того, как получают желаемое? Как можно любить и ненавидеть одновременно? Но кажется именно это вызывает во мне Уильям Джеральд Эджуорт. Самый невыносимый из людей!»
«01 апреля 1811 года. Боже, я люблю его! Это… это не поддается объяснению. Может меня кто-нибудь избавить от этого недуга? Я больше не могу… А он даже не знает о моем существовании».
Уильям боялся дышать, когда добрался до самых свежих дат.
«06 мая 1812 года. Сегодня была самая мучительная ночь в моей жизни. Я думала… думала… Такого страха я никогда в жизни не испытывала. Если бы… если бы с ним что-то случилось на моих руках, я бы наверное сложила голову рядом с ним и отправилась бы за ним, чтобы найти его, где бы он ни был, и спустила бы с него шкуру за то, что из-за своей прихоти и безразличных ему женщин едва не погиб! Идиот! Болван! Когда он откроет глаза и посмотрит на мир серьезно?.. Боже, пусть он поправится, я прощу ему всё, что угодно, если с ним ничего не случится!»
Уильям захлопнул дневник, всё еще не в состоянии дышать. Перед глазами вдруг встало бледное лицо Шарлотты, когда в ту ночь ранения, она склонилась над ним, чтобы помочь, и обняла его. А по щекам ее катились слезы. Слезы, не только потому, что она испугалась.
Она любила его? Шарлотта любит его? Даже, когда отказывала ему?
Он был слеп. Так беспечно слеп и только сейчас глаза его открылись широко.
Боже правый, то, что он держал в своих руках!.. Это…
Он задыхался. И не мог поверить в то, что Шарлотта не просто любит его.
Она любила его с тех пор, как появилась в свете. С молодых лет, когда влюбленность приходила к впечатлительным девушкам и уходила, заменяясь новыми увлечениями. Но ее сердце было постоянно, в отличие от него. Ее сердце было благородно, в отличие от него. Ее сердце знало, что такое сострадание, пережило самые мучительные минуты падения, предательства и… И всё равно продолжало любить его, сострадать ему.
Господи, он даже не подозревал об этом, а она… Семь лет носила в груди сердце, которое он ранил, сам не зная об этом. Ранил даже тогда на ужине, не представляя, что это значит для нее, когда едва ли не наказал ее за то, что она считала его непостоянным. После всех этих наблюдений, она… Господи, она даже вела счет всем женщинам, с которыми он уходил!
Уильяма охватил настоящий ужас. Он почему-то был уверен, что если покопаться в записях, он найдет имена всех женщин, с которыми он был.
И после этого он удивлялся, что она не желала стать его женой? Жена, которую он так же бросит и уйдет к другой, потому что не знал ничего другого? Не был постоянным!
Уильям покачнулся и закрыл глаза.
Боже правый, она любила его! Она позаботилась о нем той ночью, даже когда увидела, что он ушел с леди Хартли, решив, что он ушел с ней по той же причине, по которой уходил всегда. У нее не было причин думать иначе. У нее были… все причины, чтобы не доверять ему, ненавидеть его. И все равно она молилась Богу о том, чтобы он поскорее поправился.
А сегодня ночью пришла и осталась с ним, продолжая считать его не только распутником, но ни на что не годным! Потому что любила его той любовью, которая умела прощать, которая знала, что такое сострадание, боль потери и…
Уильям боялся открыть глаза.
Она любила его, когда целовала его. Вот, почему она не могла остановить его ни в первый раз, ни во второй. Вот, какая сила светилась в ее глазах, когда он смотрел на нее. Она ждала этого целых семь лет. А что он сделал? Мучил, преследовал и грабил ее, забирая всё новые поцелуи, наивно полагая, что этим сможет завоевать ее.
Он вдруг почувствовал себя ничтожным и таким маленьким по сравнению с ней, что даже его чувства терялись перед ней. Такая искренняя, благородная, смелая и нежная. Она обрушила его мир, перевернула все вверх дном… Но даже сейчас она думала о том, что не нужна ему.
Что он поиграется с ней и…
«И что будет, когда вы получите то, что хотите?»
Теперь он так хорошо понимал случайно оброненную фразу, которая обнажала ее ранению душу.
– Уильям, милый, что с тобой такое? Почему ты такой бледный?
С трудом заставив себя открыть глаза, Уильям взглянул на сестру, которая… так много сделала для него. Которая пыталась помочь ему, а он… дурак, думал, как утопить ее.
Когда чувство реальности вернулось, а голова перестала кружиться, он ощутил просто удушающую потребность броситься за Шарлоттой, но… Но он не должен был открывать ее дневник. Она решит, что он по-настоящему ограбил ее, проникнув в ее сокровенные мысли. Она не простит ему этого. Он и так с трудом отвоевал небольшое ее доверие.
Глупец, а он думал, что она целует его только потому, что он самый искусный из соблазнителей.
Боже, сумеет он любить ее хоть бы в половину так сильно, как она?
Он должен был найти любой способ, чтобы исправить всё… Он должен был попросить у нее прощение, пойти на бал и пригласить ее на танец… И хоть он уже танцевал с ней, Уильям до сих пор понятия не имел о том, что это на самом деле значило для нее.
Боже, Шарлотта!
О Гретна-Грин стоит забыть раз и навсегда. Она была достойна самого лучшего!
Уильям попытался совладать с собой, засунул дневник в сумочку и протянул Лидии. Он был благодарен небесам за эту случайность, потому что у него действительно открылись глаза.
– Это… это вещи Шарлотты, – заговорил он хрипло. Откашлявшись, Уильям вложил сумку Лидии в руки и отошел от нее. – Передай это ей. Не говори… о том, что я нашел их.
Лидия с каким-то ужасом смотрела на него.
– Что с тобой?
Он сделал еще шаг назад.
– Н-ничего. Иди в дом. Я… я должен немедленно отправиться в Лондон. До встречи.
Он развернулся и ушел, даже не обернувшись.
– Уильям, стой! И Роберт уехал… Какого черта вы уезжаете раньше времени?
Но он уже ничего не слушал.
Уильям боялся, что если вернется в дом и взглянет на Шарлотту, она поймет все по его лицу. Ему нужно было… успокоиться, а потом… поехать к ней и попросить прощение. Ни в коем случае не выдать того, что он видел ее дневник, иначе она до конца дней будет думать о том, что он из жалости породил в душе чувства, которые пытался представить как любовь. Ведь она была о нем такого низкого мнения.
И всё равно он даст ей всего день, а завтра с первыми лучами поедет к ней домой и… И падет к ее ногам, предложит ей свое сердце и будет надеяться, что она примет его так же, как это глупое сердце.
* * *
Уильям приехал домой к двум часам дня. Бешеная скачка немного успокоила его, но… Но не прогнала боль в сердце. В мозгу все еще звучали слова, которые он читал тогда у озера, и… И с таким отчаянием хотел увидеть Шарлотту, что едва не повернул и не поехал обратно к ней. Как он докажет ей, что она единственная, кого он хотел видеть в своей жизни? Как он докажет, что только она живет в его сердце, если семь лет она видела то, что стерло в ней всякую веру в постоянное сердце, на которое он не был способен по ее мнению?
Злой и уставший, грязный с дороги, Уильям спешился, отвел коня в конюшню, расположенную в задней части дома, и пошел в дом, где царила тишина.
Только в доме его ждали.
Не его слуги.
Уильям застыл, когда увидел в холле пятерых мужчин. Всех незнакомых, а одного в странном, напоминающем форму констебля форме и высокой шляпке котелке.
Дородный мужчина с густыми, неухоженными бакенбардами, вышел вперед. Уильям вдруг подумал о том, что сказала бы Шарлотта об этих страшных бакенбардах, если бы увидела их, но вся веселость тут же исчезла, когда мужчина раскрыл перед ним длинный свиток.
– Милорд, вы Уильям Джеральд Эджуорт, граф Холбрук?
Черт, за последние несколько часов он так часто слышал свое полное имя, что его даже передернуло.
– Да, а вы кто?
Лицо мужчины, потное и недовольное, исказилось от злобы. В другой руке он держал кипу раскрытых и неровно сложенных вместе документов.
– Я – виконт Хаксбридж, подданный его величества. Констебль Беркли нашел у вас дома документы, касательно плана Наполеона напасть на Британию. Откуда они у вас? И где месье Леклер?
Уильям застыл.
– Откуда у вас это бумаги?
Глаза виконта торжественно заблестели.
– Так вы не отрицаете того, что знаете об этих бумагах? – Он тут же кивнул голову на упомянутого констебля в длинной черной шляпке, который тут же вышел вперед. – Что ж, так даже проще. Мистер Беркли, арестуйте его.
Уильям изумленно уставился на него.
– Что?
Пожилой виконт чопорно заявил:
– Именем короля и регента, Уильям Джеральд Эджуорт, граф Холбрук – вы обвиняетесь в государственной измене за планирование заговора по свержению нашего монарха, за укрывательство французских шпионов, и я приговариваю вас к повешению.
Уильям попятился.
– Вы что, с ума сошли? Я сам пару дней назад выбил весь дух из вашего Леклера и…
И только тут вспомнил, о чем говорил ему Роберт. О том, что никто не знал о вовлеченности Уильяма во все эти дела. И что Леклер, провалив задание, захочет отомстить ему. Вот и подкинул все документы ему в дом. Черт побери, но Леклер не шутил, а Уильям недооценил врага.
Беркли подошел и скрутил ему руки так, что заболело плечо, и Уильям не смог высвободиться.
– Черт побери, я ни в чем не виновен! Пошлите за графом Колфридом. Он знает, почему мне известно о Леклере.
Хаксбридж с ненавистью скривил губы.
– Не смейте вмешивать сюда такого же преданного нашему королю лорда, который так много сделал для страны!
– Но он прольет свет на…
– На ваши дела, не сомневаюсь. Он говорил, что охотиться на Леклера, но сейчас его нет. Он по срочному делу уехал в Эдинбург, а вы… К тому времени, когда он вернется, вы уже будете повешены.
Уильям остолбенел.
– Что? Он же был в Ричмонде вместе с моей семьей пару часов назад, когда я уехал оттуда…
«И Роберт уехал в Лондон…» – вдруг вспомнил он слова Лидии.
Уильям был уверен, что Роберт не мог так поступить. Если ему стало что-то известно, Роберт бы непременно сообщил ему обо всем. Стало быть… Леклер действительно не шутил. И что-то сделал с Робертом, подставив его, Уильяма, так, чтобы расправиться с ним руками закона той страны, которому Уильям служил.
Пока констебль держал его, виконт медленно подошел к Уильяму. В глазах его полыхала не только ненависть.
– Ну что, вы поняли, что все бесполезно? Граф Колфрид ничем не сможет вам помочь, потому что такому негодяю как вы, следует болтаться на виселице, как можно скорее. Если только… – Он яростно взглянул на бумаги, которыми стал помахивать перед глазами Уильяма, который ничего не разобрал. – Тут у вас описан план по нападению на министра внутренних дел лорду Арчибальду. Его убили прошлой ночью. В плане сказано, что это должны были сделать вы. И вчера ночью на окраине города лорд Арчибальд был застрелен. Если вы утверждаете, что были в Ричмонде с семьей, где вы были прошлой ночью?
Уильям ощутил леденящий страх. И желание улыбнуться. Потому что судьба наконец решила наказать его за то, что много лет назад он наслал на родного отца проклятье. И разрушил жизнь самой удивительной девушки на земле.
Он бы не мог сказать, где был прошлой ночью, даже если это будет стоить ему жизнь. И кажется, это действительно будет стоить ему жизни, потому что он не собирался бесчестить имя Шарлотты, которая подарила ему самые невероятные минуты его жизни.
Даже если он был в Ричмонде со своей семьей, никто не поверит в то, что ему не составило труда добраться из Ричмонда до окраин Лондон, убить человека и вернуться обратно до рассвета, чтобы скрыть следы преступления и заработать себе железные алиби.
И все это накануне того, что он собирался исправить ошибки молодости и положить к ногам Шарлотты свое переполненное до краев любовью только к ней одной сердце.
Господи, теперь еще до наступления нового рассвета его повесят, Роберт не сможет ему помочь, а Шарлотта так и не узнает, как сильно он любил ее и как много она значила для него.
Неужели, это должно было закончиться именно так?
– Уведите его! – яростно выпалил виконт, даже плюнув на Уильяма. – С предателями не нужно церемониться, кем бы они ни были. И хорошенько заприте его, пока не приготовите виселицу. Судья уже вынес приговор, завтра утром вы будете повешены, милорд.
Да, подумал Уильям, когда его запихнули в черный грязный фургон, закрыли за ним двери и повезли скорее всего в Ньюгейт. Еще утром он пребывал в раю, а завтра утром отправится прямиком в ад за убийство, которого не совершал. Но за много других злодеяний, которые совершил.
Всё так и должно было закончиться.
Глава 24
Шарлотта была поражена, обнаружив, что отец вернулся.
Вернувшись домой во второй половине дня, уставшая и подавленная, едва войдя в дом, она увидела его, стоявшего в гостиной.
Радость от встречи с отцом омрачило давящее оцепенение, которое тут же сковало ее.
«Я обещаю, что когда он вернутся, мы вместе сходим к нему и попросим его благословить нас».
У нее задрожали колени. После той встречи у озера, она больше не видела его. Когда в дом вернулась Лидия, она сообщила, что он по какому-то срочному делу уехал в Лондон. Он даже не пришел, чтобы попрощаться.
А потом Лидия передала ей забытую сумку, в которой находился ее печально известный дневник. Холодея от страха и гадая, открывал ли его хоть кто-то, Шарлотта схватила свои вещи и пошла в свою комнату, чтобы запихнуть их в самый дальний угол сундука.
Ну что ж, выходные закончились, а Уильям уже занялся новыми делами, как будто ничего не произошло. И хоть она не должна была так предвзято судить о нем, ведь она не знала, какие именно дела вызвали его, ее сердце было не на месте. Может, всё дело в этом французском шпионе? Может, поэтому граф Колфрид поехал с ним? Да, это было важнее, чем ее сердечные дела, которые она вот уже семь лет безуспешно пыталась наладить.
Итак, она вернулась к своей прежней жизни, вернулся отец из Брюсселя и… И что она будет делать теперь? Ей хотелось сложить голову и умереть. Потому что Шарлотта была уверена, что больше никогда не увидит Уильяма. Он занялся своими делами, за которые она не могла осудить его, потому что знала, что так и будет. Она добровольно пошла на то, что навсегда изменило ее жизнь. Он дал ей то, что она хотела, но не обещал ничего большего. И на это она тоже согласилась, зная о последствиях. Ей просто нужно было научиться жить этой новой, пустой и бессмысленной жизнью, только… это было почти невозможно сделать.
Его не было в ее жизни несколько часов, а ей уже казалось, что прошла одна долгая, мучительная жизнь без него… Господи, как она проживет эту долгую жизнь без него?
Поздно вечером еще до ужина кто-то постучался в их входную дверь.
Когда Хопкинс объявил о том, кто приехал, Шарлотта сперва была удивлена. Но когда встревоженная и даже бледная Лидия вошла в гостиную, Шарлотта встала, внезапно осознав, что что-то случилось.
Уильям!
Сердце ее похолодело, едва она решила, что в него опять стреляли.
И когда напуганный взгляд Лидии остановился на ней, у Шарлотты оборвалось дыхание.
– Лидия, дорогая, – заговорила Харриет, направившись к молодой графине. – Проходите, вы приехали как раз к ужину…
Лидия не сдвинулась с места и продолжала смотреть на Шарлотту.
– Я… я приехала попросить Шарлотту об одолжении.
Не чувствуя пола под ногами, Шарлотта направилась к ней, готовая абсолютно на всё.
– Что случилось?
– Дело в том, что… – Голос Лидии дрожал. – Роберт уехал и мне так страшно дома одной, что я хотела предложить тебе переночевать сегодня со мной. Шарлотта, ты составишь мне компанию?
Шарлотта знала, что Лидия очень находчивая, но… Сердце ее замерло от ужаса, когда она поняла, что случилось нечто столь страшное, что Лидия не может говорить об этом, не может сама с этим справиться. И как… как ее муж мог уехать, если Уильям занимался этими шпионами? Как граф мог оставить Уильяма одного разбираться со всем эти? Уильям ведь был дважды ранен и избит, пусть синяки и зажили.
Господи, едва она подумала о том, что с Уильямом могло произойти что-то еще, как у нее перехватывало в горле.
– Конечно, я составлю тебе компанию, – тут же ответила Шарлотта, подойдя и сжав руку подруги.
У Лидии были ледяные пальцы.
– Тогда поедем сейчас?
– Вы не останетесь на ужин? – удивился виконт, статный, высокий и серьезный мужчина за пятьдесят, выступив вперед и встав рядом с женой.
Лидия попыталась улыбнуться.
– Я уже просила нашего повара приготовить любимые блюда Шарлотты. Роберт уехал так внезапно. Поэтому я сама приехала за ней.
Шарлотта быстро кивнула.
– Тогда может поедем? Я не люблю, когда блюда остывают.
Лидия издала облегченный вдох, который расслышала только Шарлотта, и нервно улыбнулась.
– Благодарю вас за понимание. Приятного вам вечера.
Она развернулась и едва не потащила за собой Шарлотту, которая уже места себе не находила.
Когда они вышли на улицу, порывистый ветер ударил им в лицо, за которым последовали первые капли дождя. Но даже это не остановило Шарлотту. Она развернула к себе Лидию и почти потребовала:
– Где Уильям?
Лидия побледнела и кивнула на ожидавшую их карету.
– Не здесь, прошу тебя.
И правда. Заморосил дождь, которого удавалось избежать целый месяц. Расплата за долгую хорошую погоду, но дождь волновал Шарлотту меньше всего.
Они подошли и быстро взобрались в карету, но когда дверь закрылась, свет от фонаря осветил лицо еще одной женщины, которую Шарлотта ожидала увидеть меньше всего.
Леди Хартли.
– Что она здесь делает? – произнесла Шарлотта, не скрывая растущей в груди ярости.
И хоть она знала, что на самом деле связывало Уильяма с этой женщиной, видеть ее было крайне… неприятно.
Тишину нарушила сама леди Хартли, поправив свои рыжие волосы. Она была бледна и напугана так же, как Лидия.
– Нам нужно спешить. Если мы не поторопимся и не освободим лорда Колфрида, Холбрука повесят еще на рассвете.
Кровь отхлынула от лица. Шарлотта перестала дышать, глядя в глаза женщины, которые произнесла… невыносимые вещи.
– Что? – прошептала она побелевшими губами.
Лидия накрыла ее похолодевшие руки.
– Кто-то похитил моего Роберта, а Уильяма… Его обвинили в убийстве министра внутренних дел, которого убили вчера ночью. Никто не сможет доказать, где был Уильям. Только Роберт знает, как спасти его. А нам нужно спасти Роберта…
– И я знаю, где его могут удерживать, – добавила леди Хартли с грустными глазами.
Шарлотта была не только в ужасе. Взглянув сперва на леди Хартли, которую в прошлом в глубине души ненавидела, она перевела взгляд на Лидию. Подруга была не только в панике, не представляя, где ее горячо любимый муж. Боже, Лидия ведь была в положении, а теперь в таком состоянии должна была заняться весьма опасными поисками, вызволяя мужа и брата. Значит, всё-таки эти шпионские интриги и расследования привели к ужасающим последствиям, как бы не пытался Уильям убедить ее в обратном. Господи, его же недавно избили, в него стреляли, пырнули ножом, а теперь…
По спине прокатился леденящий озноб.
– Министра убили вчера ночью? – спросила Шарлотта, обретая дар речи.
Лидия судорожно кивнула.
– Никто не знает, никто не докажет, где был Уильям. Только Роберт может нам помочь.
Но… это было не так! Шарлотта прекрасно знала, где вчера ночью находился Уильям. Она была единственным человеком, кто мог доказать, где пребывал Уильям прошлой ночью. Всю ночь.
– Но… но Уильям прошлой ночью был…
Лидия вдруг смахнула слезинку, которая скатилась по ее бледной щеке.
– Да, он был дома, спал, как и мы все. Но никто не видел его ночью, кому в голову придет пойти и проверить, где он? Сегодня я была у него… – Она шмыгнула носом. – Его держат в грязной камере Ньюгейта как какого-то предателя. Это ужасно.
Шарлотта подавила приступ ужаса.
– Но он…
– Да, я разговаривала с ним. Он говорит, что спал в своем флигеле. Но никто его не видел, чтобы подтвердить этот факт. Поэтому нам нужен Роберт.
Если до этого Шарлотта пребывала в ужасе, сейчас ее охватило леденящее оцепенение. Он говорил, что спал и никто его не видел, чтобы подтвердить, где он был? А как же она? Она же…
Внезапно у нее заныло сердце.
«Ты единственная девушка, на которой он захотел жениться после Мередит…»
Шарлотта не смогла сдержать слезы, которые покатились по щекам. Так всё это было… не просто так? И ночь… была… стоила для него… Он собирался ценой собственной жизни уберечь ее репутацию? Глупец! Какой идиот!
Боже, неужели, она была ему настолько дорога? Неужели, он был настолько безрассуден, чтобы рисковать собой ради нее?
Это… Она хотела сама добраться до него и убить его! Как он мог рисковать собственной жизнью! Разве его жизнь не стоит того, чтобы потерять не только честь, но и!.. Она бы отдала всё, что имела, лишь бы спасти его.
Смахнув собственные слезы, Шарлотта повернулась и посмотрела на Лидию.
– Мы спасем Роберта, не волнуйся. И спасем Уильяма, даже если Роберт не сможет помочь ему.
Лидия удивленно смотрела на нее.
– Но как мы это сделаем?
Прежде Шарлотта испытала бы жгучее смущение, признаваясь в подобном, она бы даже испугалась того, что лишится расположения Лидии после того, что та узнает о том, что Шарлотта провела всю ночь в объятиях Уильяма.
Но не сегодня.
На кону стояло слишком много, и Шарлотта была готова на всё, что угодно, лишь бы вызволить Уильяма. Тем более теперь, когда он решил умолчать о том, что могло спасти его.
– А так, что я знаю, где он был прошлой ночью. До самого рассвета.
* * *
Проводя длинным ключами по прутьям решётки, создавая какофонию жутких, зловещих звуков, которые разносились до самых дальних уголков пустых коридоров, надзиратель подошел к двери и без лишних церемоний плюнул в него.
– Эй, предатель, вставай. Петля для тебя готова!
Влажный воздух в камере оседал на стены мелкими каплями, которые стекались вниз, глухо падая на холодный пол, который едва освещал пасмурный утренний рассвет, проникая внутрь через зарешеченное небольшое окно над потолком.
Уильям с трудом присел на холодном полу, застланном соломой и толстым слоем грязи, от которого поднимался жуткий смрад, обжигая ноздри и даже заставляя слезиться глаза. У него ныло все тело, болели все кости. Болело все лицо. С предателями тут не церемонились, с предателями порой обходились даже хуже, чем с самыми закоренелыми преступниками. Мало того, что его обвинили в предательстве, на нем висело убийство министра, ни много ни мало.
Уильям хмыкнул. Таких заслуг не смог бы заполучить никто, разве только он. По глупости. И как это он упустил этого скользкого слизняка Леклера? Надо было довериться внутренним инстинктам и прикончить его прямо там, в холле леди Саммерхайз. Ударить так, чтобы тот упал и больше не встал. Тогда всего этого можно было избежать. Сегодня он должен был поехать к Шарлотте, должен был… Уильям надеялся, что она благополучно добралась до дома, смогла отдохнуть и… И не забудет его.
Может написать ей записку? Но кто ей передаст его послание? Тюремщики откроют, прочитают и будут смеяться до тех пор, пока его не повесят, потом плюнут на его труп и пойдут пить эль в ближайшей таверне, и даже не вспомнят его.
Когда дверь камеры со стоном распахнулась, Уильям попытался встать сам, чтобы не доставить тюремщику удовольствия смеяться над его неудачными потугами. На руках и на ногах у него были тяжелые, холодные кандалы, которые стерли запястья в кровь. С ног давно стащили дорогие сапоги и присвоили себе. Как забрали и жилет. Рубашка его была порвана на плечах, когда вчера его колотили надзиратель и его помощники в дружной компании. Защищаться в кандалах было ужасно неудобно, но Уильям снова хмыкнул, встав на ноги, когда взглянул на заплывший глаз мистера Боумана.
– Как ваш глаз, старина? Надеюсь, вам плохо видно? – спросил Уильям, едва устояв на ногах. – Спотыкались, надеюсь, пару раз? Говорят, смотреть на мир одним глазом весьма неудобно.
Толстый, грузный мужчина с потным лицом и сальными глазами подошел к нему и так резко ударил по ногам, что Уильям снова свалился на каменный пол, ударившись локтем. Господи, на нем было столько синяков, что они до конца его дней не заживут. А ведь верно, подумал с ужасом Уильям, вновь пытаясь встать, потому что до конца ему осталось всего немного. Может, меньше часа.
