Текст книги "Эгоист (СИ)"

Автор книги: Марина Агекян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Она обожала эту грудь. Свет от нескольких свечей, горевших недалеко на тумбочке, сыпался на него золотым дождем, осветив каждую впадинку и выпуклую мышцу, притягивая взор, как магнит. Такой невероятный, такой не похожий ни на кого. Никогда прежде она не видела ничего столь захватывающего и неизведанного. Его кожа была такой же горячей, как она и помнила. Словно сделанная из атласа, она была гладкой до тех мест, где начинался мягкий пух волос. Тех мест, которых она не могла касаться губами сразу, но которые не хотела упустить, Шарлотта гладила пальцами, чувствуя, как сокращаются эти каменные мышцы. Изучать его было не просто удовольствием. У нее было такое ощущение, будто она опьянела и никогда уже не придет в себя.

Темные волоски на его груди щекотали ей нос, слабый запах сандала, смешенного с густым ароматом его кожи, кружил голову, но она продолжала, нашла губами его розовый маленький сосок и прижалась к нему точно так же, как это делал он сам.

Уильям напрягся и вздрогнул.

– Шарлотта… – в его стоне была мольба и отчаяние одновременно.

Она улыбнулась, счастливая от того, что действует на него так же, как и он на нее, но не переставала покрывать все его большое, сильное тело поцелуями, захмелев от своих исследований. Боже, настоящее сумасшествие, но это было самое невероятное, что она когда-либо делала в своей жизни, открывая себе его всего. В самой середине его напряженной груди, где впадинка была глубже, а волос больше, Шарлотта обнаружила под губами легкую испарину. Кожа его на вкус была солоноватой, терпкой, как будто она пила выдержанное старинное вино с ароматом сандала.

– Шарлотта…

Уильям вздрогнул под ней. Простыня сбилась до самого поясе. Но и тогда она не остановилась, чувствуя, как под щекой бьется его сердце. Сердце, которое сейчас принадлежало ей.

Шарлотта прошлась губами еще ниже, по невероятной впадинке на его животе, где мышцы разделялись на несколько квадратных островков, когда Уильям замер.

– Господи, Шарлотта! – едва не взревел он, не в силах больше терпеть эту муку.

Он схватил ее за округлые плечи, перевернул на спину и лег на нее сверху, придавив ее весом своего тела так, чтобы она не смогла пошевелиться.

– Тебе понравилось? – спросила Шарлотта, когда их глаза встретились.

Уильям был потрясён до глубины души.

– Господи, Шарлотта, у меня едва не остановилось сердце, а ты говоришь!..

Это действительно было слишком. Он припал к ее губам яростным поцелуем, не оставляя место ни для недосказанности, ни для сомнений, и стал коленом раскрывать ее бедра, опустив руку ниже.

Шарлотта оцепенела, когда почувствовала, как к ней снова прижимаются не только его пальцы. Ей на живот легло что-то большое, дрожащее и горячее.

Глаза Уильяма горели, когда он снова посмотрел на неё и замер. Волосы спутались и падали ему на лоб, делая его взгляд невыносимо пронзительным. Его пальцы пробрались до чувствительного места, которое горело и снова стало болеть. Шарлотта ахнула и спрятала лицо у него на груди, когда он снова стал ласкать ее там, вызывая такие острые ощущения, что у нее потемнело в глазах.

– Уильям… – задыхаясь промолвила она, сжав ему плечи дрожащими пальцами.

Он раздвинул ей ноги пошире и опустился на ней. Горячая часть его оказалась на месте его пальцев, которые исчезли. Шарлотта затаила дыхание. Сердце ее колотилось так часто, что могло лопнуть в любое мгновение. Господи, что он собирался делать? Как она всё это вынесет?

Уильям осторожно опустил ее на подушки, крепко обнял и, повернув голову, прижался губами ее щеки.

– Расслабься.

Она даже дышать не могла, чувствуя его всего так, что мурашки побежали по телу. Чувствуя решительное давление там, где у нее всё горело и пульсировало.

– Я… я не могу пошевелиться.

Он вдруг улыбнулся. Коснувшись пальцами ее лица, он повернул ее лицо к себе и заглянул ей в глаза.

– Это ненадолго, обещаю.

Он накрыл ее губы своими.

И подался вперед.

Что-то обожгло ее внизу, вырвав из горла такой протяжный стон, что Уильям снова застыл.

Сердце ее едва не выпрыгнуло из груди. Шарлотта дрожала от боли и… И снова потрясенно замерла, осознав, что эта совершенно непостижимая часть его оказалась в ней. Часть его. Которая полностью поместилась внутри нее. Он стал частью ее. Такой непостижимой, что к горлу подступили горячие слезы. Сколько раз она хотела, чтобы он был частью ее. Не так, потому что о существовании подобного никогда бы не узнала без него, но это… Это было именно то, что в совершенстве могло описать то, как она могла быть и частью его. Неотделимой.

Уильям погладил ее по щеке, убрав прядь волос, пахнущих больше сиренью, чем жасмином.

– Прости, но без этого у нас ничего бы не получилось.

Она тонула в нем. Не смотря ни на что. Ее вдруг охватила такая мука, что Шарлотта подалась вперед и сама поцеловала его.

И едва не задохнулась, когда он пошевелил бедрами. То мучительное и сладкое, что он заставил испытать ее на скамейке, вернулось во сто крат, став такой сильной, что она даже зажмурилась, замерев от страха.

– Боже, – молвила Шарлотта, едва живая.

– Тебе… больно? – спросил Уильям, тут же замерев.

Она с трудом покачала головой.

– Н-нет… просто…

Он смотрел на ее раскрасневшееся лицо и не мог оторвать от нее взгляд.

– Что просто?

– Дышать трудно.

Его накрыла щемящая нежность. Уильям осторожно поцеловал ее в губы.

– Сердце мое, тебе придется это сделать, потому что я собираюсь продолжить.

Она открыла глаза и изумленно уставилась на него.

– Продолжить?

Уильям задыхался не только от потребности в ней.

– Двигайся со мной, – попросил он, сгорая и с трудом сдерживая себя из последних сил. – Сердце моё, двигайся со мной, – шепнул он, выйдя из нее, а потом так же плавно вошел до самого конца.

Принося с собой такую жгучую волну, что она едва не сгорела. Тело завибрировало, спина выгнулась, а в ушах зазвенело. Шарлотта боялась умереть прямо у него в руках. Закрыв глаза, она уцепилась в него и не смогла сдержать глухого, протяжного стона, как будто уже погибала.

Когда волна немного утихла, она шепнула ему прямо в ухо:

– Помнится, кто-то просил не шевелиться.

Уильям задохнулся от смеха, от бесконечной любви к ней. От незамутненного счастья, смыслом которого стала Шарлотта.

– Боже правый, Шарлотта, ты действительно божественная, – с нескрываемым восхищением простонал он, медленно входя в нее, чувствуя, как ее тело выгибается ему навстречу, как она дрожит, как лихорадочно гладил его по спине и даже тогда пытается не задеть его забинтованное плечо и раненую руку.

Боже, она была не просто бесподобной. Он хотел ее так, как не хотел никого и никогда. Хотел, чтобы она была не только в его жизни, но чтоб всегда была частью его самого. Как сейчас. Сердце к сердцу, кожа к коже, разделяя с ним одно дыхание на двоих. Разведя трепещущие бёдра еще шире, он стал медленно погружаться в нее, в сладостные глубины, задыхаясь от удовольствия, наслаждаясь трением ее груди о его грудь, чувствуя животом ее подрагивающий, плоский живот. Она была такой чарующей, такой прелестной, страстной и горячей, что он боялся потерять голову окончательно.

Шарлотта пыталась последовать его совету, пыталась двигаться, но каждый раз, когда он оказывался в ней, на нее накатывала такая сокрушительно-томительная слабость, что она едва могла дышать. Она захлебывалась от удовольствия, которое росло в ней и становилось таким мучительным, что она едва выносила все это. В какой-то момент Шарлотта все же поймала его ритм и попыталась двигаться вместе с ним, но перед глазами все завертелось. Напряжение сковало ее так, что она вцепилась в него, зажмурив глаза.

– Уильям, – прошептала она, дрожа и погибая в его объятиях.

Он как будто знал, что с ней творится. Крепко обняв ее за плечи руками, упираясь локтями по обе стороны от нее, Уильям медленно вышел из нее, а потом так резко бросился вперед, что внутри нее взорвалось то самое напряжение, которое все это время скапливалось в ней. Шарлотта затаила дыхание, а в следующую секунду содрогнулась от накатившего на ее удовольствия, выдохнув его имя. Безумная волна прокатилась по всему телу, заставляя ее дрожать и продолжать шептать имя, которое она берегла в себя мучительно долгое время без право на то, что оно когда-нибудь достанется ей. Досталось, сейчас его имя, как и он сам принадлежали ей, и она не собиралась отдавать его никому, даже собственным страхам.

Познавая с ней высоты, какие никогда ему даже не приснились бы без нее, Уильям впервые испугался того, что должно было произойти. Такого с ним никогда не происходило, такого всепоглощающего желания быть с кем-то никогда не охватывало его. Никто никогда не вызывал в нем не только таких умопомрачительных чувств, но и бесконечной нежности. И беспредельной любви. И когда она сомкнулась вокруг него в таком же страстном порыве, в котором целовала его, Уильям понял, что больше не может. И взорвался в то же мгновение. Наслаждение, проползая по спине и ударяясь ему в голову, накрыло его с такой силой, что он едва не ослеп.

Отдавая ей всего себя без остатка, он рухнул на нее и прижался к ее губам своими, повторяя ее имя.

По лицу струилась испарина, сердце билось как сумасшедшее, а он не переставал обнимать и целовать Шарлотту, сознавая, что нашел свой рай.

Она перестала дрожать, но не переставала касаться его. Взяв его лицо в свои ладони, она невольно погладила его повлажневшие бакенбарды и поцеловала его в ответ. У него едва не перевернулось сердце, когда она пригладила его волосы и в который раз произнесла:

– Уильям.

Будто не могла отпустить его. Будто для нее не существовало никого, кроме него. Никого не только среди всех ее кавалеров, но и во всем мире.

Свечи погасли, тишина развеялась, вернув их к реальности. Реальность, которую они разделили друг с другом.

Уильям улегся рядом на здоровый бок, притянул ее к себе и снова заглянул ей в глаза. В темноте он плохо разглядел их выражение, но снова его охватила мука, которая начинала сводить его с ума.

– Пожалуйста, выбери меня, – прошептал он, не стараясь даже скрыть в голосе нотки мольбы. – Шарлотта, выбери меня.

Она ничего не сказала, спрятала лицо у него на груди и закрыла глаза, утонув в его объятиях.

Прежде Шарлотта была уверена, что это для него обычное дело, и, получив свое, он может спокойно уйти к другой. Она даже боялась подумать, что подобное можно разделить с другими.

Только теперь в ушах звучал не только тоненький голос собственного сердца, но и слова его сестры, которые породили в душе такую острую надежду, которую она не могла подавить, отчаянно желая верить в то, что это для него значит так же много, как и для нее. Отчаянно хотела верить в то, что нужна ему не на день или два. Нужна на всю оставшуюся жизнь.

Тем более после того, что случилось. Она не могла поверить, что можно касаться так кого-то, ничего не испытывая взамен. Касаться так, чтобы обрушить целые миры. Она не просто любила его.

Она выбрала его еще семь лет назад.

И ей не было никогда страшно так, как в это мгновение, потому что она уже принадлежала ему.

* * *

Шарлотта проснулась от того, что кто-то гладил ее по плечу. И едва не задохнулась, когда обнаружила, что лежит в постели под мягкой простыней рядом с Уильямом и… совершенно обнажена так же, как и он. Одна его волосатая нога лежала между ее ног, которую она обвела своими, тяжелая правая рука его покоилась на ее талию, другая служила подушкой ее голове. Они лежали на боку и прижимались друг к другу. Его дыхание касалось ее лба, как и губы, которыми он водил по ее лицу.

– Прости, что приходится будить тебя, – послышался его тихий, слегка даже хриплый голос. – Но как бы мне ни хотелось оставить тебя у себя, тебе нужно вернуться в дом, пока не заметили твое исчезновение. Скоро начнет светать.

Как она вернётся к реальности после всего, что было?

– Хорошо, – судорожно шепнула Шарлотта, на миг закрыв глаза, чтобы еще немного искупаться в тепле его объятий.

Уильям привлек ее к себе и приподнял ее лицо к себе за подбородок.

– Но только после этого.

Он поцеловал ее с такой удивительной бережливостью, с такой нежностью, что у нее запершило в горле. В его поцелуе не было страсти, только чувства и какое-то сокрушительное благоговение, от которой больно сжалось сердце.

Прижав руку к его щеке, она вернула ему поцелуй, уговаривая небеса дать ей силы покинуть этот рай.

Уильям вдруг улыбнулся и оторвался от нее.

– Не могу поверить, что мои бакенбарды тебе так сильно нравятся.

Она удивленно посмотрела на него.

– Что?

Он осторожно убрал с ее лица шелковистую прядь темно-золотистых волос.

– Ты всегда гладишь мои бакенбарды, когда касаешься меня.

– Разве?

Он ухмыльнулся.

– Постоянно.

Она притворно гневно нахмурилась.

– Если не перестанешь дразнить меня, я их сбрею.

Он прижал ее к себе еще теснее.

– А вот и не сбреешь.

Шарлотта откинула голову назад, чтобы в темноте ночи хоть как-то разглядеть его.

– А вот и сбрею.

Он снова улыбнулся.

– Ни за что в это не поверю.

– Почему?

– Ты хоть бы раз в жизни держала бритву в руке?

Она грозно посмотрела на него.

– Я быстро учусь.

Он вдруг перестал улыбаться, подался вперед и тут же накрыл ее губы.

Она вся обмякла и прильнула к нему, мгновенно утонув в тепле его поцелуя.

Он не переставал обнимать ее, и не отпустил, будто… Было такое ощущение, будто он не может отпустить ее.

– Тебе нужно вернуться, – прошептал он между поцелуями, не разжимая руки.

– Разве? – шепнула в ответ Шарлотта, вернув все его поцелуи.

– Боже, Шарлотта, я сейчас потеряю голову, и ты никогда не уйдешь отсюда.

Это было бы самое лучшее, что могло произойти с ней.

Вздохнув, Уильям выпустил ее губы, высвободился из ее объятий и присел на постели. У Шарлотты невольно перехватило дыхание, когда лунный свет посеребрил широкую спину с мышцами, которые перекатывались под бледной кожей, пока он одевался. Найдя брошенные на полу бриджи, он спешно натянул их на себя и встал.

И обернулся к ней. И снова дыхание застряло в горле, когда она увидела его обнаженную грудь, залитую мерцанием лунного света, который затемнял впадинки, в которых рос пушок темных волос. Боже правый, она когда-нибудь научится смотреть на него без боли?

– Я бы зажег свет, но так твои глаза будут видеть в темноте лучше. – Он протянул ей руку и помог встать с кровати. Темнота скрывала ее наготу, но Шарлотта не смогла справиться с ярким румянцем, почему-то уверенная, что он видит ее даже во мраке ночи. Уильям нашел и ее одежду, надел на нее рубашку и накинул ей на плечи шелковый пеньюар. Ногами она пошарила по полу и нашла свои комнатные туфли. – Шарлотта, – позвал он ее, когда она повернулась к нему.

– Да? – отозвалась она, вдруг решив, что сейчас он скажет то, что поставит конец всем ее мучениям. И всем сомнениям.

Он обнял ее за талию и привлек к себе. Темно-карие глаза не переставали мерцать в темноте, волнуя сердце.

– Я не сожалею о том, что произошло.

О, и она не сожалела, но… Ей вдруг стало невыносимо при мысли о том, что он может захотеть жениться на ней только потому, что произошло здесь.

Или того хуже, потерять к ней всякий интерес, когда получил то, что так страстно желал.

– Спасибо, – шепнула она, опустив голову.

Его пальцы тут же вернули себе ее взгляд, приподняв ее лицо за подбородок.

– За что?

– За то, что честен со мной.

По крайней мере он никогда не давал тех обещаний, которые не мог выполнить.

Уильям вздохнул и опустил голову к ней.

– Я ведь обещал это тебе.

Да, она помнила об этом. Он обещал ей это в тот день, когда испортилась их первая прогулка. Но… сердце ее хотело других, горячих, беззаветных обещаний.

– Спокойной ночи, – произнесла она, погладив его по щеке.

Он снова улыбнулся.

– Вот опять.

Рука ее замерла.

– Что?

Он вдруг сложил губы в трубочку и принял серьезно-профессорский вид, как будто размышлял над важной теоремой.

– Не знаю, ревновать или завидовать им.

Она недоуменно вскинула брови.

– О чем ты говоришь?

Он накрыл ее руку, лежавшую на своей щеке, и повернул голову так, чтобы она увидела.

– Ты снова их гладишь.

Шарлотта с трудом удержалась от того, чтобы не рассмеяться.

– Ты просто невыносим, Уильям! Ты знаешь об этом?

– Кажется, мне придется их побрить. У меня появился серьезный соперник.

Она отняла от него руку и грозно посмотрела на него.

– Только посмей!

– Иначе что?

– Иначе я снова ущипну тебя!

Она все же не смогла сдержаться и улыбнулась, понимая всю абсурдность этого разговора.

Уильям удовлетворенно кивнул и погладил ее мягкие волосы.

– Вот и отлично.

– Что? – в который раз спросила она, не в силах заставить себя отойти от него.

– Что ты снова улыбаешься.

Она не смогла сдержаться и поцеловала его.

Уильям вздохнул, взял ее за руку и повел вниз. Открыв входную дверь, он заглянул ей в глаза, которые осветила луна.

– Когда окажешься внутри, зажги свечу и поднеси к окну, чтобы я знал, что ты благополучно добралась до своей комнаты, и что мне не придется последовать за тобой.

Она размышляла над тем, что можно не зажигать свечу, но потом отмела эту порывистую мысль, не стремясь разжигать скандал или шокировать своих родных, как и его.

– Хорошо.

Он склонил голову и поцеловал ее в последний раз.

– Спокойной ночи, сердце мое.

Она вздохнула и отошла от него.

– Спокойной ночи, Уильям.

«Жизнь моя…»

Глава 23

Жизнь, наверное, приводит человека к каким-то определенным моментам, когда нужно сделать решающий шаг, чтобы либо уйти от прошлого, либо шагнуть в будущее.

Сидя на мягкой траве перед озером, который был залит яркими утренними лучами солнца, скользящими ласковым мерцанием по водной глади, в окружении высоких кустарников и деревьев, способных скрыть от посторонних глаз, Шарлотта держала в дрожащей руке кожаный дневник, который почему-то взяла и в эту поездку. Глупый порыв, но за последние семь лет она перемещалась с этим дневником с такой потребностью, что он стал неотделимой ее частью. Страницы, которые поверяли все ее мысли. Куда бы она ни поехала, дневник всегда был вместе с ней, они были неразлучны, как день и ночь.

Ночь… Она прошла. Самая невероятная ночь в ее жизни, которая изменила абсолютно всё. И хоть появилось еще больше страхов и вопросов, проснувшись ранним утром, Шарлотта умыла себя, оделась и выскользнула из дома, пока не проснулись остальные, чтобы готовиться к отъезду. Было решено уехать после завтрака, но… она не смогла бы проглотить ни крошки.

Ей было необходимо разобраться с этим проклятым дневником, который стал большой раной на ее душе.

Шарлотте хотелось уничтожить дневник. И возможно был некий символизм в том, чтобы сделать это в доме Уильяма. Она леденела при мысли о том, что ждало ее в Лондоне. Неизвестность душила ее, страхи снова овладели ею, не давая покоя. Ей было почти невыносима мысль о том, что она может никогда уже не увидеть Уильяма. И всё же эта ночь подарила ей нечто особенное, подарила его, и эти воспоминания казались настолько важными и бесценными, что… больше не было необходимости вести дневник.

Сборник всех ее болезненных, местами наивных мыслей, которые меркли по сравнению с тем, что она пережила этой ночью.

Она была так наивна, полагая, что знает, что такое любовь. Любить на расстоянии и вблизи были две совершенно разные вещи. Если прежде она думала, что Уильям живет в ее сердце, теперь он жил в ее душе, его запах остался на ее коже, в ее волосах. Он стал такой неодолимой частью ее самой, а она растворилась в нем настолько, что уже не знала, где и что принадлежит ей, а что ему.

Семь лет тонкие страницы хранили величайшую тайную ее жизни, но настала пора покончить с этим. Не только потому, что она выросла. Выросла и стало зрелой и ее любовь, которую уже не уничтожат ни года, ни времена, ни войны. Любовь к человеку, которого она почти не знала, узнала так, как не знала никого. Человеку, которого она любила до последнего вздоха.

Взяв тканевую сумочку, в которой хранила истертый местами дневник в темно-коричневой кожаной обложке, схваченной тонким шнурком, Шарлотта хотела развязать завязанный узел, чтобы в последний раз взглянуть на до боли знакомые записи. Узел легко подался, шнурок упал на зеленую траву. Белые страницы раскрылись перед ней, воскрешая события, которые останутся с ней навсегда…

Уильям.

Боже, она даже не думала, что когда-нибудь сможет любить так, как любила его. У нее вдруг заныло сердце. Что она будет делать, если он исчезнет из ее жизни? Она бы не обрела так непомерно много, если бы не тот роковой случай в ночи. И не печально известная леди Хартли.

Шарлотта покачала головой. Оказывается, порой то, что так очевидно, вовсе не то, чем может показаться. Но… семь лет были ей хорошим уроком.

Она пролистала дневник до конца, остановившись на пустых страницах. Их было не так много.

Да, следовало поставить тут точку. И вряд ли это будет «они жили долго и счастливо». В ее случае это так же невозможно, как достать с небес звезду. Совсем скоро она вернётся к своей прежней жизни, и всё это волшебство развеется. И…

Хрустнула ветка.

Шарлотта вдруг напряглась и выпрямилась, когда услышала странный звук. В затылке стало покалывать, а потом замерло сердце.

Еще до того, как повернуть голову, она уже знала, кто стоит за ней.

– Шарлотта?

Руки ее задрожали, когда она увидела чисто одетого, гладко выбритого, с потрясающе ухоженными бакенбардами, растрепанными чуть влажными волосами Уильяма, который замер в нескольких шагах от нее и смотрел на нее. На нем были черные бриджи, заправленные в до блеска начищенные сапоги, белая рубашка, закатанная до локтей, на которых лучи солнца позолотили пух словно позолоченных волос, и черный жилет с высоким воротом, под которым такой же высокий воротник рубашки был перехвачен белоснежным шейным платком. Лицо его хранило отпечаток легкой усталости, которую выдавали небольшие круги под глазами, но даже их она обожала.

Боже правый, в любом виде он умудрялся выглядеть так потрясающе, что она не могла спокойно смотреть на него! Тем более теперь, когда знала, какая мощь скрывается под всей этой одеждой.

У нее запылали щеки, когда Шарлотта увидела, как потемнели его глаза. Потому что он понял, о чем подумала она.

Они расстались всего несколько часов назад, но даже сейчас ее тело затрепетало, а сердце глухо билось в груди, воскрешая все те невероятные мгновения, которые она провела в его объятиях.

Склонив голову вперед и приняв сурово-решительный вид, он раздвинул высокие ветки куста и шагнул к ней.

– Что ты тут делаешь? Я думал, ты еще спишь.

Сердце забилось еще быстрее, когда он стал приближаться. На нем было слишком много солнца, слишком трудно было смотреть на него.

Шарлотта отвернулась, прикусив губу.

– Мне… мне не спалось.

Он приблизился, опустился рядом с ней на траву и вытянул перед собой одну ногу. Другую сжал в колене, и опустил на него левую руку. Правой он оперся о землю и повернул лицо к ней.

И был так близко, что у нее мурашки побежали по спине.

– Перестань кусать губу, – глухо молвил он и вдруг улыбнулся. – Сердце моё, это выдает тебя.

Шарлотта задыхалась, сжимая побелевшими пальцами дневник.

– Я…

Господи, она даже говорить не могла!

Словно сжалившись над ней, он опустил взгляд на ее руки.

– Что читаешь?

И только тут Шарлотта застыла, даже слегка побледнев, потому что осознала, что все еще держит дневник. Который он никогда не должен был увидеть.

У нее снова задрожали руки. Лихорадочно соображая, что делать, она увидела тканевую сумку и быстро засунула под нее позор своего прошлого.

– Н-ничего… так просто… девичий роман.

Когда она повернулась к нему, взгляд Уильяма был задумчивым и даже недоверчивым.

– После ночи со мной ты встала ни свет ни заря и пришла сюда, чтобы почитать какой-то сентиментальный роман?

Господи! И как она могла забыть, что у него был не только острый ум. Что и она сама могла быть самой последней дурочкой на свете.

Только… его взгляд, упоминание о ночи… его близость… сбивали ее с мысли так, что она снова не смогла найти, что ответить.

Лишь только затаила дыхание, опустила голову и шепнула:

– Уильям.

Будто задыхалась.

И точно задохнулась, когда он подался вперед и коснулся своими губами ее губ. Ее тут же обдало жаром узнавания. Сердце сжалось от оглушительной любви к нему. Боже, она отдала бы все на свете, чтобы встречать так каждое утро. У нее не было ни сил, ни тем более желания отказать ему, отказаться от него. Подняв руку, она коснулась его щеки и вернула поцелуй, в котором едва не утонула.

Глаза его пылали, когда Уильям чуть отстранился от нее.

– Как ты? – спросил он, присев, а потом обонял ее и прижал к своей груди. – Как ты себя чувствуешь?

У нее порозовели даже кончики ужей, потому что Шарлотта увидела, как он посмотрел на них. Но ничего не могла поделать с собой. Оставалось всего несколько часов пребывания в этом раю, и, возможно, он навсегда исчезнет из ее жизни.

Опустив руки ему на грудь, Шарлотта взглянула на его идеально завязанный шейный платок, стараясь подавить муку в душе.

– Х-хорошо, – шепнула она, поигрывая пальцем кончиком шейного платка.

Он ближе притянул ее к себе.

– Нигде не болит?

Щеки ее стали пунцовыми. Чтобы хоть как-то побороть смущение, она решила подразнить его на его же манер.

– Не переживай, у меня уже всё зажило.

К ее полной неожиданности Уильям запрокинул голову и рассмеялся.

– Господи, сердце моё, ты прост неподражаема! Я говорил тебе об этом?

От щемящего счастья закружилась голова, когда она взглянула на него.

– Нет, еще нет.

Он склонил к ней голову. Не переставая улыбаться, Уильям сверкнул на нее своими дьявольски проникновенными, бархатистыми карими глазами и… И стал опускать ее на траву.

– Сейчас скажу.

Шарлотта замерла от страха.

– Что ты делаешь?

Их же могли заметить в любое мгновение.

Уильям не ответил и припал к ее губам таким пламенным поцелуем, что она позабыла обо всем на свете… Не обо всем.

– Я должен был это сделать, – пробормотал он, осыпая ее лицо жаркими поцелуями.

Легкий трепет прошелся по коже, обещая дорасти до умопомрачительно-острых ощущений, которые неумолимо охватывали ее. Дыхание обрывалось, и Шарлотта закрыла глаза, не в состоянии сдвинуться с места. Она была способна только на то, чтобы зарыть пальцы в его мягкие, густые волосы, согретые солнцем, чтобы хоть как-то удержать связь с реальностью. Чтобы удержать его в своих объятиях еще немного дольше.

– Уильям, пожалуйста, прекрати, – взмолилась она, почувствовав, как его губы прижимаются к ее шее. Спина непроизвольно выгнулась, когда он опустился сверху и обнял ее. – Пожалуйста… нас заметят.

Он не переставал целовать ее, захватывая ее настолько, что она уже не могла бороться с ним.

– Никто не имеет права мешать мне, когда я занимаюсь тобой.

Если он сейчас же не прекратит, ее унесет такой волной, что она не сможет вернуться в этот мир.

– Это нечестно! – всхлипнула Шарлотта, когда его ладонь легла ей на грудь.

Еще немного, и она сама притянет его к себе, отправив весь мир к черту.

Уильям вдруг замер, поднял голову и заглянул ей в глаза.

– Почему же, это как раз самая честная вещь на свете.

Солнце позади него заливало его всего таким золотисто-мерцающим светом, что он сиял словно сказочное видение. Ее пальцы всё ещё были в его волосах. Шарлотта вытащила их и коснулась его ушей. У него были слегка оттопыренные уши, но даже они…

– Даже уши у тебя красивые, – вдруг всхлипнула она.

Губы его тронула самодовольная, нахальная улыбка.

– Предлагаешь их отрезать? Или сбрить вместе с бакенбардами?

Она хотела поцеловать его, так сильно, что снова стала задыхаться. Так отчаянно, что готова была притянуть его к себе и…

– Дорогой братец, я, кажется, слышу твой голос. Там с тобой кто-то есть?

Шарлотта застыла так, что едва не превратилась в изваяние.

Лицо Уильяма исказилось. Опираясь о руки по обеим от нее сторонам, он напрягся.

– Нет, я действительно утоплю ее в этом озере! – процедил он гневно. – Она просто невыносима!

Шарлотта была согласна с ним сейчас даже больше, чем когда-либо, но не стала возражать, когда он вскочил на ноги, схватил ее за руку и так же придал ей вертикальный вид.

Шарлотта успела даже отряхнуть от бледно-голубого наряда прилипшие травинки, когда из-за кустов появилась Лидия.

Заметив их двоих, она остановилась. На губах ее играла понимающая улыбка.

– О, простите, я… не думала, что здесь кто-то есть. Я просто хотела прогуляться перед отъездом домой.

На ее лице не отражалось ни единого сожаления о том, что она потревожила других.

Шарлотта пыталась справиться с собой и не позволить румянцу выдать себя, но… ей было так трудно это сделать. Еще и потому, что ее рука все еще была в руке Уильяма.

Она спешно отняла свои пальцы. Легкий холод прошелся по ней.

– Лидия, доброе утро.

Улыбка Лидии стала шире.

– Доброе утро, дорогая. Скоро подадут завтрак…

– Не хочешь перед этим искупаться? – с тем же гневом предложил Уильям, услужливо кивнув на озеро.

Лидия звонко рассмеялась.

– Ты как всегда сама доброта, Уилл.

Шарлотта сжала перед собой руки и спешно проговорила.

– Простите, но я еще не укладывала вещи. До встречи за завтраком.

Она шагнула вперед, мечтая исчезнуть из-под любопытного взгляда Лидии, но когда проходила мимо нее, та остановилась ее.

– Шарлотта?

Шарлотта взглянула на нее.

– Да?

Лидия подняла руку к своему правому виску, щеки ее зарумянились.

– У тебя вот тут в волосах… застряла травинка.

Шарлотта резко отвернулась, не стараясь уже бороться с окатившим ее румянцем, и спешно ушла в дом, думая о том, что иногда полезно топить людей. Чисто для практики.

Уильям посмотрел на сестру таким жгучим взглядом, что та должна была уже сгореть, как горели ведьмы на инквизиторских кострах.

– Я что-то не вижу, чтобы у тебя был длинный нос! – процедил он недовольно, стараясь заглушить в душе потребность броситься за Шарлоттой.

Он даже не ожидал обнаружить ее тут, когда вышел к озеру, чтобы подышать свежим воздухом. Он едва сомкнул глаза, лежа в пустой кровати и глядя в потолок, и укрытый простыней, который хранил жасмином и сиренью. Потребность найти ее и вернуть обратно была столь велика, что он очень надеялся, что она не зажжет свечу.

Но она дала сигнал о том, что уже в своей комнате. Он вернулся в свою.

И всю ночь думал о том, что же ему делать. Ведь в какой-то безумный момент, когда страхи стали такими нестерпимыми, что едва не сожрали его, Уильям даже позорно взмолился о том, чтобы выбрали его. Но даже тогда Шарлотта не ответила ему.

Итак, у него был только один выход. Она думала, что сможет так легко отмахнуться от него, когда придет время дать ему ответ? Думала, что после всего произошедшего сможет вернуться к своим прежним кавалера, к этому франтоватому Хамфри, и Уильям это позволит? Он сломает все кости любому, кто дотронется до нее. А если она сама даже допустит мысль о том, чтобы тронуть другого, он…