Текст книги "Неожиданная встреча (СИ)"
Автор книги: Марина Агекян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
– У т-тебя такие нежные руки, – наконец выдохнула она.
У него болезненно сжалось сердце. Господи, этот орган начинал сводить его с ума! Как и эта милая фея, лежащая перед ним.
– Милая, – хрипло прошептал он, проведя пальцем по темным бровям. – Почему ты сделала это?
Она молчала очень долго, и лишь тяжелое дыхание выдавало ее чувства. Джек решил, что она заснула, но, наконец, услышал ее еле различимый шепот.
– Мне… мне к-как-то не по себе… Что-то гн-нетет м-меня, но что, не могу вспомнить. – Она выглядела такой потерянной, такой уязвимой, что Джеку потребовалось вся его выдержка, чтобы не сдавить ее в своих железных объятиях. За все время их знакомства он ни разу не видел ее такой. Почти несчастной. – Ты ведь эльф, – добавила она спокойно. – Ты должен знать, что пр-роизошло.
Джек хотел отвлечь ее, успокоить, прогнать ее боль. Он так многого хотел…
– Я скучал по тебе, фея, – нежно проговорил он, погладив шелковистую кожу слегка румяной щеки.
Тут Кейт открыла глаза и посмотрела на него с такой грустью и надеждой, что Джек задохнулся от боли.
– Как хорошо, что ты пришел. – Кейт казалось, что она спит и плывет на воздушном, мягком облаке. И непонятно, как, но дорогой сердцу образ возник рядом с ней в самый нужный для нее момент. Ей было так плохо, у нее болело сердце, она не представляла, где находиться, но сейчас было важно только одно: что он рядом с ней, что она слышит этот глубокий, будораживающий голос и чувствует на лице прикосновение его нежной руки. Она так отчаянно хотела увидеть его, и вот он появился, словно знал, что нужен ей, словно знал, что только ему по силу прогнать эту режущую боль в груди. Боже, как хорошо! – Ты здесь…
– Как я мог не прийти? – сдавленно выговорил он, наклонился и поцеловал ее в лоб. Боже, он не думал, что ей будет до такой степени плохо! Он готов был сделать все возможное и невозможное, чтобы прогнать из ее прекрасных глаз эту муку. – Что ты делала, пока меня не было?
Вопрос явно был не из легких, потому что она нахмурилась, обдумывая ответ.
– Я… – Кейт перевела взгляд на потолок, пытаясь вспомнить. – Я писала письмо…
Джек вдруг похолодел, решив, что это письмо… О, Боже! Она не могла поступить с ним так, он не позволит ей… Джек схватил ее за подбородок, резко повернул к себе ее лицо и жестко потребовал:
– Какое письмо ты писала?
Кейт медленно приподняла брови, не понимая, чего он хочет.
– П-письмо п-подруге, – медленно сказала она.
– Какой подруге? – не поверил ей Джек. – Где оно?
Она снова нахмурилась.
– П-почему ты такой сердитый?
– Господи, Кейт, ответь на вопрос: что ты писала?
– Я…. Я писала подруге… Деборе. – Тут Кейт сморщила носик и тихо хихикнула. Кейт хихикала? Джек замер, уставившись на нее, а она тем временем продолжила: – Я писала Деборе. Она пер-реехала в Лондон, когда вышла з-замуж и пишет такие д-длинные п-исьма, так мелко и почти слитно, что на пр-рочтение и осмысление уходит два дня, а еще два дня требуется на то, чтобы написать тсча.. ща.. чательный ответ, – с трудом закончила она, вдруг икнула и весело взглянула на него. – К-акое щастье, что она пишет раз в месяц!
Джек вдруг засмеялся, испытав такое облегчение, что закружилась голова. Господи, он понавыдумал себя такого, решил, что она оставила предсмертную записку, а она, его отважная, храбрая, сильная духом Кейт просто писала письмо подруге!
Она тоже засмеялась, и Джек не выдержал, нагнулся и так крепко поцеловал ее, что у обоих на миг перехватило дыхание. Она затихла и замерла, а потом прильнула к нему и обвила его шею дрожащими ручками, как будто только этого и ждала. Она раскрыла губы и впустила его язык. Джек застонал и завладел ее губами с отчаянной мольбой и получил такой ошеломляюще пылкий ответ, что чуть было, не потерял голову. У нее был такой необычный вкус, чем-то напоминал виски… Джек застыл и медленно выпрямился. Виски?
– Ты пила виски?
Все еще под воздействием поцелуя Кейт не могла сосредоточиться на его словах.
– В-виски?
– Да! – Джек отпустил ее, чуть отклонился назад в поисках графина, а когда нашел, взял его и потряс им прямо перед ее носом. – Вот это! – грозно произнес он. – Здесь был виски?
– Н-не знаю, – пожала она плечами. – Я уже не помню.
Как бы Джек ни хотел, он не мог сердиться на нее. На нее вообще невозможно было сердиться.
– Кэтти, – терпеливым и уже спокойным голосом произнес он, заглянув в ее потемневшие глаза, – зачем ты выпила весь графин?
– Мне… у меня пер-ршило в горле и захотелось пить… Да и что в этом такого?
У Джека снова сжалось сердце. Свободной рукой он нежно погладил ей лоб.
– Милая, завтра утром тебе будет так плохо, что ты не сможешь поднять голову с подушки. Я не хочу, чтобы тебе было плохо.
– Мне может быть хуже, чем сейчас?
Он замер, сжав горло графина. Она права: душевная мука намного страшнее, чем утреннее похмелье. Он только жалел, что не пришел раньше, что не смог остановить ее. Он сумел бы унять ее боль, потому что эта боль была близка ему. Он понимал ее и мог с этим справиться, как бы странно это ни звучало. И пока он смотрел на нее, Кейт незаметно забрала у него графин и стала внимательно изучать его.
– Знаешь, – слегка вяло, но спокойно проговорила Кейт, нахмурившись, поднесла графин к своему лицу и внимательно посмотрела на него. – Сегодня я обнаружила уд-дивительную вещь. Оказывается, вино можно пить не только из бокала.
– А как же еще это можно сделать, милая? – хрипло спросил он, с умилением глядя на нее.
– Это горлышко… – Обхватив горлышко одной рукой, она стала медленно водить по ободку указательным пальцем. – Весьма удобной формы. С бокалом всегда есть риск опрокинуть на себя его содержимое. А с графином… – Она посмотрела на Джека и улыбнулась ему. – Я поднесла горлышко к губам, подняла графин, и вся жидкость тут же исчезла. – Она снова икнула и добавила: – Исчезла прямо у меня в животе, представляешь?
Джек не смог подавить свою улыбку. Она была просто божественна в таком игривом настроении. Он готов был любоваться ею такой вечно! Но решил пока только убрать графин, к чему и потянулся.
– Дай это лучше мне.
– А зачем тебе пустой графин?
– Чтобы он не причинил тебе вреда.
– Ха… – Кейт звонко рассмеялась. – Как графин причинит мне вред?
Ему все же удалось отобрать у нее злосчастный предмет и спрятать далеко и надежно.
– Он может разбиться и поранить тебя.
– Тогда… его надо сначала разбить, глупенький, – ласково произнесла она, не замечая, как он вздрогнул от ее слов.
– Как раз пока ты вертишь его в своих слабых ручках, он вполне может упасть и разбиться.
– Слабые руки? Эт-то у м-меня с-слабые руки? – возмутилась она и попыталась приподняться, но голова закружилась так внезапно, что она снова упала обратно. – Почему ммне так плохо? И посему я разгов-вариваю так стр-ранно? Что-то с моим яз-зыком?
– Нет, милая. – Джек нежно убрал шелковистую прядь волос шоколадного цвета, которые в неярком свете свечи и камина казались почти черными. – Ты просто пьяная.
– Вот как? Я н-никогда не п-пьянела. Никогда не пила до опьянения, просто не умела этого д-делать… Но сегодня… Меня мучила жажда и еще что-то. – Она нахмурилась. – Мне было т-так плохо, а в-виски притупил боль…
Джек не дал ей договорить, наклонился и снова поцеловал ее в лоб.
– Теперь все будет хорошо, – нежно молвил он. – Я рядом с тобой и обязательно помогу тебе.
Кейт как-то странно посмотрела на него. Ее печальный взгляд жег ему душу.
– Все хорошо? – У Кейт вдруг что-то вспыхнуло в голове. Она закрыла глаза и отвернула от него свое побледневшее лицо. Грудь пронзила такая острая боль, что казалось, ничто ее оттуда больше не сможет изгнать. – Знаешь, мне порой кажется, что я плохая сестра.
Джек боялся именно этого: что Тори ранила Кейт настолько сильно и глубоко, что Кейт не сможет примериться с этим. Он готов был отшлепать Тори так, чтобы та надолго это запомнила.
– Все хорошо, милая, – выдавил он. – Все позади. Думаю, Тори не хотела обидеть тебя.
Но она не услышала его, и стала говорить с такой горечью, что у Джека чуть не разорвалось сердце.
– Возможно, это м-многое объясняет. М-может, я на самом деле эгоистка? Может, поэтому я иногда грублю сестрам? Понимаешь, я старшая в семье и должна заботиться о них, должна служить примером. Я многое запрещала себе, многим жертвовала, но всегда шла на это осознанно, не чувствуя себя при этом ущербной или обделенной… Я не просила за это благодарности, никого ни в чем не упрекала, и уж тем более не делала что-то только ради того, чтобы потом тыкать этим кому-то в глаза.
– Кэтти, не надо… Ты хорошая сестра, – пытался уверить ее Джек. Никогда он не видел такого грустного, разбитого создания. – Ты справедливая и добрая…
Она вдруг открыла глаза и с болью взглянула на него.
– Это не так, – пугающе серьезно заявила она. – Когда я, скованная обязательствами и долгом, видела, как они веселятся и радуются жизни, и понимала, что сама такое не смогу себе позволить, я начинала испытывать зависть к ним, а ведь это дурно, это ведь сродни смертному греху. Я завидовала собственным сестрам! Ты можешь в это поверить? Как можно завидовать собственным сестрам? Я самая плохая, эгоистичная старая сестра на свете. Боже, мне двадцать семь лет, а я так и не поумнела!..
Джек наклонился к ее губам и крепко поцеловал ее, стараясь заглушить ее боль и заставить ее замолчать. Она не должна была говорить такое и уж тем более думать так.
Кейт снова обняла его и растворилась в столь необходимом, нужном и таком нежном поцелуе, от которого щемило сердце. И это помогло прогнать ту боль, которая терзала ее вот уже долгое время, с тех пор, как она вошла в кабинет. Однако теперь ничего не имело значения, кроме мужчины, который мог одним своим прикосновением заставить ее почувствовать себя самой счастливой на свете.
Его губы были ласковыми, но напористыми. Она ответила на поцелуй, ощущая головокружение и необъяснимое, сладкое томление, которое постепенно охватывало ее всю. Легкий трепет прошелся по телу, когда он стал более настойчивым. Кейт застонала и притянула его ближе к себе. Она хотела ощутить на себе его сильное тело, тепло его рук. Она хотела утолить жажду, которая начинала грызть ее изнутри, превращаясь в пугающее напряжение.
– Джек… – прошептала она ему в губы, взяв его лицо в свои ладони.
Джек замер, впервые услышав свое им из ее уст. Это подействовало на него отрезвляюще, пусть даже всем существом он рвался к ней. Одним своим прикосновением она разбудила в нем такое желание, что он постепенно сходил с ума. Только сейчас он не мог позволить себе большего, как бы сладко и упоительно она не целовала его.
Ее губы были для него невероятным искушением, и все же он оторвался от них, приподнял голову, подхватил ее на руки и встал вместе с ней. Он дышал тяжело, и близость ее мягкого тела, которое прильнуло к нему с такой доверчивостью, усиливало его мучения. Он старался держаться до конца, чего бы это ему ни стоило.
– Милая, – хрипло молвил он, взглянув на колдунью, которая, обняв его за шею, положила голову ему на плечо и смотрела на него с такой манящей, слегка провокационной улыбкой, что он в любую секунду мог забыть обо всем на свете и унести ее отсюда очень далеко. – Тебе надо отдохнуть. Скоро ты заснешь мертвецким сном… – “И забудешь наш поцелуй”, – вдруг с горечью подумал он. – Где твоя комната?
Медленно, держа в своих руках драгоценную ношу, Джек направился к двери.
– Ты ведь эльф, – тихо ответила Кейт, и закрыла глаза. Господи, ей было так хорошо у него на руках! Никто никогда не носил ее на руках! Никогда прежде ей не было так спокойно, никогда она не ощущала такое умиротворение, как сейчас. – Эльфы должны знать, где я живу.
Она зевнула и еще теснее прижалась к нему, вдыхая его терпкий, такой знакомый запах. Джек вздрогнул, ощутив прикосновение ее дыхания, и поспешил хоть чем-то занять себя, чтобы немного отвлечься. Он кое-как умудрился открыть дверь и вышел в холл, где его уже ждала Алекс. Она удивлено посмотрела на него с Кейт на руках, но ничего не сказала по этому поводу. Видимо она впервые видела свою сестру на руках у мужчины. Это приятно порадовало Джека.
– Ее нужно уложить, – проговорил он, взглянув на Алекс.
– Она в порядке? – обеспокоенно спросила она, переведя взгляд на сестру, которая до неприличия тесно прижималась к виконту.
– Физически она не пострадала, разве что чуть-чуть. – Кейт шевельнулась в его объятиях, словно бы протестуя против его слов, поэтому Джек поспешно добавил: – Где ее комната?
– Второй этаж, правое крыло, первая дверь за галереей. Вы идите, а я пойду, найду горничную Кейт.
Кивнув, Джек шагнул к лестнице, ощущая при этом легкое дыхание Кейт. Он думал, что она заснула, но каково же было его изумление, когда вдруг почувствовал прикосновение ее губ на своей шее. От неожиданности и дрожи, вызванной поцелуем, Джек споткнулся, и чуть было не упал с лестницы вместе с ней. Крепче обняв ее и кое-как сохранив равновесие, он замер на ступенях и посмотрел вниз на эту соблазнительницу, которая на самом деле решила свести его с ума.
– Что ты делаешь? – глухо спросил он и тут же пожалел о том, что вообще заговорил, потому что последовал такой невероятный ответ, который с легкостью мог бы сокрушить его выдержку.
– Пробую тебя на вкус, – пробормотала Кейт и снова потянулась к нему, не в силах остановить себя. Господи, почему она раньше не целовала его шею? У него была такая твердая шея, а кожа была такой мягкой и сладкой, что хотелось вечно целовать его.
У Джека подкосились ноги, и снова он чуть было не упал, когда ее горячий язык коснулся его. Его руки дрожали, сердце бухало в груди.
– Кэтти, – жалобно простонал он, – прекрати…
– Не могу, – тут же выдохнула она и с еще большим увлечением набросилась на него.
– Господи, милая, я сейчас упаду и уроню тебя! Пожалуйста…
– Я еще никогда не целовала шею эльфа.
Как бы ему ни было приятно слышать ее слова, он не мог больше терпеть это, и единственным выходом было поскорее отнести ее в комнату, пока они оба не потеряли головы.
Сжав ее в своих объятиях, Джек сделал глубокий вздох и поспешил вверх по лестнице, затем повернул направо, прошел длинную картинную галерею и ногой распахнул первую дверь слева. Оказавшись в святая святых ее покоев, он на миг застыл, понимая, где находится. Сюда не проникал ни один мужчина, никто не видел эту милую комнату, оформленную в небесно-голубых тонах, и большую кровать с балдахином. Кровать, на которой спала Кейт!
Джек направился туда, медленно уложил ее на мягкий матрас и хотел приподняться, но она вцепилась в него, не желая отпускать его.
– Не уходи, – с мольбой попросила она, чувствуя какой-то комок в горле. Кейт посмотрела на него, когда он поднял голову, заглянула в его невероятно красивые серо-карие глаза и ощутила щемящее тепло, которое разливалось у нее в груди.
Он с величайшей нежностью провел пальцем по ее щеке, лбу и убрал выбившуюся прядь волос за маленькое ушко.
– Я здесь, – прошептал он, наклоняясь вперед. Он сходил с ума по ней, по настоящей Кейт, которой она была сейчас. И которую он хотел с неистовой силой. – Я не уйду…
Они одновременно потянулись друг к другу и снова слились в упоительном поцелуе, заново познавая друг друга. Кейт казалось, что она опять плывет на облаке, но теперь вместе с ним. Она не хотела отпускать его. Она не хотела, чтобы это кончилось хоть когда-либо. Впервые она получила что-то для себя, что дарило ей чистое, ничем не замутненное счастье. И что помогало забыть боль, нанесенной Тори так опрометчиво.
Его теплое дыхание, ласковые губы и нежные руки переворачивали ей душу. Кейт и не представляла, что способна на подобные чувства, что способна сама ощутить такое, пока не встретила его. Она чувствовала его дыхание, чувствовала давление его языка, чувствовала глухие удары своего сердца и потребность в нем возросла с новой силой.
– Джек, – выдохнула она, притягивая его к себе, заставляя его опускаться на себя.
– Кэтти, – простонал Джек, сгорая от желания. – Моя Кэтти.
Он должен был остановиться. Скоро сюда придут горничная и сестра Кейт. Он должен прекратить это и отойти от нее, пока их не застали в столь компрометирующей ситуации, но, черт возьми, где взять на это силы? Он готов был лечь возле нее и любить ее до тех пор, пока хватит дыхания.
Но все остановилось намного быстрее, чем он ожидал. Ее поцелуи стали более слабыми, она реагировала уже не так пылко, а вскоре и вовсе затихла. Тяжело дыша, Джек медленно поднял голову и увидел, что она заснула. Прямо в его объятиях. В объятиях человека, которого еще совсем недавно не выносила и почти ненавидела. А сегодня просила его не уходить, была рада видеть его. И поцеловала так, что весь его мир перевернулся с ног на голову.
И дала ему шанс помочь ей и прогнать ее боль. У Джека что-то дрогнуло в груди. Боже, он даже не думал, что способен на подобное, но она стала ему слишком дорога, чтобы позволить ей страдать. Он нежно погладил ей лоб и услышал шаги с коридора. Вскочив с кровати, он в последний раз взглянул на Кейт, понимая, что все изменилось.
Окончательно и бесповоротно.
В комнату вошли Алекс и молодая темноволосая девушка, видимо горничная Кейт. Алекс подошла к нему и тихо спросила:
– Как она? Что с ней?
– Она спит. – Джек вдруг нахмурился. – Заснула после того, как прикончила целый графин виски.
Его слова потрясли Алекс намного сильнее, чем он ожидал.
– Что? – Глаза девушки стали круглыми как линзы ее очков. – В кабинете был один единственный графин с виски, который принадлежал отцу. Кейт хранила его для Габби, и берегла его для того дня, когда он вернется из великого турне, и никого к нему не подпускала.
Джек криво усмехнулся.
– Значит, на тот случай придется запастись другим графином. – Он посмотрел на кровать, где лежала Кейт. Глаза его потемнели, и уже более сурово он сказал: – Ей бы не пришлось пить, если бы ей не было так плохо. – Переведя взгляд на Алекс, он решительно добавил: – Позаботься о ней, а мне пока нужно увидеть Тори.
Алекс напряглась и резко выпрямилась.
– Что вы хотите с ней сделать?
Снова она хотела защитить сестру. Такая маленькая, но такая храбрая. Это вызвало улыбку Джека.
– Я сейчас не способен причинить вред даже мухе. – Особенно после последнего поцелуя Кейт, подумал он. – Мне было достаточно знать, что с Кейт все в порядке. Вернее, уже в порядке. А теперь скажи мне, где Тори.
На этот раз Алекс не возразила.
И снова он воспользовался запасным ключом, проникая в покои второй Хадсон. Поразительно, но сегодня он сделал то, что возможно мечтали бы сделать сотни мужчин. Только на этот раз им владела не страсть.
Джек был предельно собран и серьезен, войдя в темную комнату. Дорогу ему освещала свеча, которую несла позади него Алекс. Они увидели Тори, сидящей на полу, недалеко от окна. Она прижалась к ножке небольшого бюро и тихо плакала. У Джека сжалось сердце. Он медленно подошел и опустился рядом с ней. Она наверняка слышала, как в комнату кто-то вошел, но никак на это не отреагировала. Она даже не стала возражать, когда Джек обнял ее за подрагивающие плечи и притянул к себе.
– Успокойся, – прошептал он, поглаживая ее сгорбленную от страданий спину. Он знал точно, что она не мстительная и не смогла бы намеренно обидеть Кейт. И он видел, как ей плохо от этого вдвойне. Новость о Себастьяне потрясла ее так, что она была просто раздавлена. Джеку было невыносимо смотреть на нее. Ведь благодаря Тори он смог поцеловать Кейт тогда в Нормандской церкви, после чего все изменилось. Она была замечательной девушкой, доброй и веселой. И так сильно любила этого глупого Себастьяна. Как он мог оставить такую милую, любящую девушку? Определенно майор не заслуживал ни ее слез, ни тем боле переживаний. – Его найдут, – тихо произнес он единственные слова, которые могли бы успокоить бедняжку и вернуть хоть какую-то надежду.
Джек не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он обнял ее. Он знал только, что в такие минуты никакое слово не поможет, поэтому просто баюкал ее до тех пор, пока она не затихла. А потом поднял на руки и понес к широкой кровати. Алекс тихо шла позади. Когда же он уложил Тори и выпрямился, Джек был потрясен выражением ее глаз, которые ничего не выражали.
В них не было ничего.
Тори пристально смотрела на него и вдруг сиплым голосом прошептала:
– Спасибо, что вы были здесь… со мной.
Джек сжал ее холодную руку, проглотив ком в горле.
Черт побери этих сестер!
– Не нужно благодарить меня… Лучше отдыхай, тебе нужен отдых.
Она устало закрыла глаза. Джек отпустил ее руку и хотел отойти, но его остановили ее слова.
– Я не хотела обидеть Кейт… Честно. Мне так жаль…
Джек снова взглянул на нее и увидел искаженное болью, бледное, почти серое лицо. Он не хотел усугублять ее страдания, но ведь из-за нее Кейт выпила целый графин виски и убедила себя в том, что она плохая сестра.
– И все же твои слова глубоко ранили ее. Тебе следует попросить у нее прощение…
– Боюсь, она никогда не простит меня, – дрожащим голосом прервала его Тори, закутавшись в одеяло, которое натянула на нее Алекс.
– Ошибаешься, – возразил Джек. – Она слишком сильно вас любит, чтобы таить обиду.
Развернувшись, он вышел из комнаты и направился к лестнице, вдруг почувствовав себя опустошенным. Он провел рукой по волосам, которые так ловко растрепала Кейт, и улыбнулся про себя, ощущая тепло в груди. Джек был рад, что сумел помочь Тори. И особенно Кейт.
Какое счастье, что все уде позади!
Спустившись по лестнице, вниз он шагнул было к входной двери, но его остановили.
– Милорд, подождите!
Это была Алекс, которая спешила за ним. Он повернулся и увидел, как она взволнованная приближается к нему.
Глядя на него и чувствуя безграничную признательность и благодарность, она тихо проговорила:
– Вы недавно сказали мне, что за вами не закреплен ни один положительный поступок. – Она поправила очки на переносице и медленно добавила: – По-моему сегодня вы исправили эту ошибку. – Она вдруг встала на цыпочки и робко поцеловала его в щеку. – Вы не представляете, что сделали для нас. Спасибо вам за все.
Он был поражен в самое сердце. Никто никогда не благодарил его за какой-либо поступок. Просто не за то было благодарить. Сегодня он не совершил, по его мнению, ничего особенного, но Алекс заставила его ощутить нечто такое, что тревожило душу. Она заставила его поверить, будто он все еще способен совершить добро. Что добро в нем не умерло.
Развернувшись и ощущая ком в горле, Джек быстро вышел из дома, не представляя, что ему делать дальше.
Без Кейт.
Глава 12
Кейт открыла калитку и вошла во двор коттеджа бабушки Ады. Сегодня она должна была принести ей очередную настойку Алекс для глаз. Сегодня она могла себе позволить хоть немного расслабиться.
Уже прошло пять дней с тех пор, как пришла новость от министра. Пять тяжелых долгих дней, в течение которых Кейт не отходила от пастели Тори.
И пыталась осмыслить и проанализировать все свои чувства.
Впервые в жизни Кейт поняла, что такое похмелье, когда очнулась на утро после ссоры с сестрой. У нее раскалывалась голова, а во рту был такой горький привкус, что постоянно тошнило. Алекс, благослови ее Господь, была рядом и напоила Кейт каким-то странным противным на вкус отваром, но весьма целебным. А потом выяснилось, что это прислал Джек специально для нее.
У нее замирало сердце всякий раз, когда она думала о нем. Кейт и не представляла, что он настолько нужен ей, пока Джек сам не приехал в Клифтон тем вечером. Радость, счастье, томление и нежность, которую не могла больше удержать в себе, заполнили ее в тот самый момент, когда он оказался рядом, когда опустился возле нее, сжал ее руку и посмотрел ей в глаза. Он шептал ей ласковые слова, успокоил, прогнал боль от обидных слов Тори, а потом целовал ее так упоительно, что хотелось плакать.
Кейт пыталась вспомнить все то, что говорила ему тогда, но не могла. Она боялась, что возможно выдала все те чувства, которые испытывала к нему, которые росли и укреплялись в ней с каждой минутой. Все ее мысли были заполнены им, и невозможно было подавить желание быть с ним рядом. Днем она ухаживала за Тори, но стоило остаться одной, как тяга к нему возрастала с небывалой силой. Кейт не знала, что ей делать, как унять обезумевшее сердце, которое рвалось к нему.
На следующее утро после новости, викарий провел специальную службу по спасению жизни Себастьяна. В тот день в церкви собрались все, кроме Кейт, которая не могла встать с постели.
И Тори, которая наотрез отказалась идти туда, а под вечер впала в забытье и не могла проснуться. Ни особые средства Алекс, ни старания семейного доктора не смогли сбить высокую температуру. Кейт молила Бога о том, чтобы с Тори ничего не произошло. У Кейт болело сердце за нее. Бедняжка, она была на самом деле убита горем, и страдала намного сильнее, чем даже в день гибели родителей.
Как бы обидно ни прозвучали слова Тори, Кейт не могла сердиться на нее так, как следовало бы. Да, ей было горько от того, что сестра вдруг упрекнула ее в том, что она живет без любви. Да, Кейт сама отказалась от всего этого. Но пошла на это только потому, что ее заставили обстоятельства. В глубине души Кейт продолжала верить, что возможно однажды она встретит кого-то, кто заставит вновь биться ее дважды разбитое сердце. Но с годами эта вера медленно гасла, и она все реже думала об этом. Пока не встретила Джека.
Тори просто не до конца понимала переживания сестры, а Кейт не понимала всю глубину ее чувств к Себастьяну, пока не они получили ужасную весть. Только тогда Кейт, глядя в потемневшие глаза Тори, поняла, как сильно та любила его. И как тяжело ей от того, что она потеряла его. Трудно представить, что может чувствовать человек, когда так всепоглощающе любишь кого-то и так внезапно теряешь его. Тори ведь росла с Себастьяном, знала его почти всю жизнь. Кейт теперь многое стало ясно. Но было уже слишком поздно.
Вместе с Алекс они ухаживали за сестрой, и какова же была их радость, когда сегодня утром Тори очнулась. У нее спала температура, болезнь отступила, но пепельная бледность лица сохранилась. Она не произнесла ни слова с тех пор, как открыла глаза. И даже не отреагировала, когда Кейт сообщила ей, что граф и Эдвард уехали в Лондон и собираются уплыть на континент в поисках Себастьяна. Только один раз она подала признаки жизни, когда Алекс вышла из комнаты, унося с собой свои лекарства. Тори медленно повернула к сидящей рядом Кейт свое бледное лицо, посмотрела ей в глаза и шершавым голосом молвила:
– П-прости.
Слезинка скатилась по ее бледной щеке. Кейт подумала, что у нее разорвется сердце. Она так сильно любила Тори. И знала, как Тори любит ее. Почему-то внезапно вспомнились слова, которые Тори сказала ей в день званого ужина. “Я люблю тебя, Кейт”.
У нее запершило в горле. Кейт наклонилась и крепко обняла Тори, чувствуя, как та вся дрожит, и, не замечая, как плачет сама. Ей было безумно больно вдеть Тори такой раздавленной, почти лишившейся того света, который всегда озарял их дом. Тори никогда не была злой, мстительной и жестокой. Она всегда с особой храбростью переносила страдания, никому ничего не показывая. В ней была сила, которая помогала ей беззвучно справляться со своей болью. Самой. Одной. И Кейт вдруг поняла, что в тот день, когда она сказала те слова, Тори просто удержала ее на расстоянии. Потому что снова собиралась одна справляться со своим горем.
Только на этот раз Кейт не могла позволить ей одной идти по этой холодной и опасной дороге. Она обнимала Тори до тех пор, пока обе не перестали плакать. Потом Тори медленно легла на подушки, и закрыла глаза. Пепельная бледность сменилась еле заметным естественным цветом. У Кейт снова сжалось сердце.
“Боже, помоги ей справиться с этим!” – взмолилась она про себя. Тори заснула, продолжая держать руку сестры.
Впервые она позволила хоть кому-то разделить с собой свою боль. И Кейт была безумно рада этому.
После этого Кейт почувствовала себя намного лучше и искренне надеялась, что и Тори тоже хоть немного полегчает. И именно тогда Алекс предложила ей прогуляться до коттеджа бабушки Ады.
Кейт была безумно рада хоть чем-то занять себя, чтобы не волноваться за Тори. Хоть немного отвлечься. И не думать о Джеке.
Но чем больше она думала о нем, тем отчетливее понимала, что влюбляется в него. Даже Томас и особенно Генри не вызывали в ней такую бурю чувств, как Джек. Рядом с ним пела ее душа, и ёкало сердце. Он коснулся ее сердца и почти проник туда. Это безумно пугало, лишало покоя и не давало спать, но нисколько не уменьшало желание вновь оказаться в его объятиях, снова почувствовать вкус его губ, снова раствориться в нем и чувствовать рядом его теплое сильное тело.
Кейт умирала от желания увидеть его. И умирала от страха, что больше не увидит его вновь.
– Бабушка, вы дома?
Едва Кейт дошла до двери, как она открылась и ей на встречу вышла улыбающаяся Ада. На этот раз она надела очки, поэтому хорошо видела, кто к ней пришел.
– Кейт, дорогая, как я рада тебя видеть! – Ада обняла девушку и поцеловала ей щеку. – Проходи, ты как раз вовремя.
– Да? – удивилась Кейт необычно настроению бабушки, входя в дом. – И к чему я успела?
– Я собиралась испечь яблочный пирог. – Она отошла к плите, рядом с которой лежала небольшая кастрюля с тестом. – Совсем скоро пирог будет готов, и я угощу тебя вкусным чаем.
Упоминание о яблоках вызвало мучительные воспоминания, от чего густой комок неожиданно застрял в горле. Ей даже было больно слышать это слово, но Кейт поспешно взяла себя в руки и попыталась заговорить обычным, будничным тоном.
– Спасибо, бабушка. А я принесла вам настойку Алекс. На этот раз она сделала ее из специальных ингредиентов, так что вашим глазам станет значительно лучше.
– Благослови Господь нашу милую Алекс. Она просто чудо! Что бы я делала без ее настоек?
Положив на столе корзину, Кейт повернулась к Аде.
– Вам нужна помощь?
– С пирогом я уже закончила. – Вытерев руку о фартук, Ада как-то странно взглянула на Кейт. – Хотя… Ты не могла бы принести мне тазик с картошкой? Он на заднем дворе.
– Конечно, – кивнула Кейт, не придав значения необычному блеску в глазах старушки.
Сняв шляпку и положив ее на стол возле корзины, она двинулась к открытой задней двери и переступила порог. Теплый ветер коснулся лица, приятно лаская кожу. Яркое солнце залило золотыми лучами весь внутренний дворик, за которым был разбит небольшой огород. Кейт медленно оглядела все вокруг, ища тазик, но внезапно застыла от изумления.
То, что она увидела, было настолько нереальным, что сначала она не поверила в это.
