Текст книги "Великолепная Лоуренс (СИ)"

Автор книги: Марина Рябченкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 2

Когда все расчеты были выполнены, а бюрократические формальности улажены, я стала полноправной хозяйкой «Интера мотор». Никаких торжественных мероприятий. Никаких репортеров и громких заголовков. Все свершилось без лишнего шума и суеты.

Даже если со временем в газете появятся строчки о приобретении Анной Лоуренс «Интера мотор», вряд ли новость эта кого-то удивит, ведь всем известно, кто такой Джон Хэнтон и на какие жесты он готов ради своей любовницы…

Под лучами дневного солнца, без мрака и дождя, завод выглядит приятнее.

Чарльза Интера я нашла в рабочем кабинете руководителя предприятия. Хмурый, с уставшим взглядом, он показал мне на кипы аккуратно сложенных бумаг на столе, коротко объяснил их предназначение и важность, после чего передал мне ключи от кабинета и от стального сейфа на полу.

Мужчина спокоен и терпелив, в том, что он делает и говорит, я совсем не чувствую былого раздражения. Всякие попытки удержать компанию остались позади. Все, что можно было сделать, уже сделано, так что мужчина, судя по всему, сделал самое непростое в сложившихся для него обстоятельствах – смирился.

Пропустив меня вперед, мистер Интера прикрыл дверь в рабочий кабинет и пошел дальше по коридору. Он направляется в сборочный цех, а я не отстаю от него ни на шаг.

Со стороны завод не кажется большим, но так только с виду. Миновав несколько лестничных пролетов и не меньше четырех длинных коридоров, от основного здания к сборочному цеху идем через наземный соединительный проход, а потом опять спускаемся по лестнице.

Когда Чарльз Интера остановился перед тяжелой металлической дверью в сборочный цех, взглянув на меня, сказал:

– Я представлю вас рабочим, а потом уеду. Мисс Лоуренс, я хочу, чтобы вы знали, мне не все равно, что станет с этим местом. Если вдруг возникнут трудности, с которыми вы не сможете справиться, прошу вас, позвоните мне, прежде чем отдать «Интера мотор» банку.

Я постаралась поскорее избавиться от странного выражения на своем лице. Кивнула.

Не затягивая момент, Чарльз Интера открыл тяжелую металлическую дверь перед собой, и мои глаза болезненно среагировали на яркий солнечный свет. Мужчина неторопливо прошел вперед, возложив ладони на перила ограждения, а я остановилась немного позади его.

Мне вдруг стало неловко оттого, что на меня снизу вверх смотрят пять сотен любопытных глаз.

В рабочих комбинезонах или в старой мешковатой одежде, люди стоят, спрятав руки в карманах своей одежды или скрестив их на груди. Взгляды осторожные, насмешливые, а есть откровенно недовольные, ведь заводом пришла управлять девчонка.

Чарльз Интера заговорил, а меня настолько охватило волнение, что я не сразу смогла понять значение сказанных им слов, но интуитивно поняла, что это приветствие. В словах мужчины мало радости, но все равно это приветствие.

Чарльз Интера не был многословен. Он сказал несколько слово о переменах случившихся, пытался быть убедительным, объявив их благом… Немного рассказал о собственных планах, коротко выразив сожаление о своем уходе из компании. Пожелал успеха и процветания этому месту и тем, кто трудится здесь.

– Теперь все в ваших руках, мисс Лоуренс, и будущее «Интера мотор» зависит от ваших решений, – отступив от ограждения, сказал мне Чарльз Интера. – Хотите выступить?

Мне бы хотелось сказать «нет», но при всей силе своего желания я так сказать не могу. Чарльз Интера предоставил мне очередь говорить, и я сделала шаг вперед. Подбородки рабочих взметнулись выше, а их взгляды стали по-особенному сосредоточенными и внимательными. Люди с очевидной заинтересованностью хотят послушать, что я им скажу.

Мое выступление началось с короткого приветствия. Я озвучила некоторые из ключевых целей и выразила самые оптимистичные надежды на их достижение. Поделилась мыслями о своем видении будущего «Интера мотор», каким это место могло бы стать и на какие результаты можно рассчитывать, а главное, как эти результаты могли бы отразиться на уровне благосостояния тех, кто вложил в это дело свое время и силы.

Я не готовила речь заранее. Я вышла к людям и говорила о том, что думаю, без запинок или смущения. Я знала, о чем могу говорить, и сделала это; пусть в моих словах не прозвучало чего-то судьбоносного для компании и для тех, кто работает здесь… Уверена, были те, кто очень ждал моего объявления, что «Интера мотор» станет частью корпорации Хэнтона с соответствующим вливанием капитала, уровнем зарплат и прочих привилегий. Этого не случилось. Восторженных аплодисментов ждать не пришлось.

– Я сделал все, что от меня требовалось, – сказал Чарльз, когда я отошла от ограждения и поравнялась с ним. – Не забывайте о том, что я сказал вам. Позвоните, когда это будет необходимо.

– Хорошо… – мои губы растянулись в спокойной улыбке. – Благодарю вас, мистер Интера.

Мужчина кивнул. Выражение его лица остается хмурым.

– Прощайте, мисс Лоуренс, – тихо проронил он, а сказать что-то в ответ я не успела. Чарльз Интера быстрым шагом покинул сборочный цех.

В этот самый миг возникло отвратительное чувство… Будто не купила компанию, а украла ее у него!

Я оглядела огромную территорию цеха. Вдоль стен прикреплены таблички с номерами рабочих бригад. За каждой бригадой на сборке закреплен автомобиль. Стадии готовности машины у всех разные.

Рабочие расходятся. В цеху шумно.

Вместо того чтобы вернуться в рабочий кабинет, я спускаюсь по железной лестнице вниз к людям. Шум и разговоры опять стихают, все больше глаз смотрят на меня. Когда я преодолела последнюю ступень, в цехе стало очень тихо.

Медленно иду по цеху. Смотрю по сторонам.

Порядка нет. Рабочий инвентарь оставлен где угодно, только не на положенных для этого местах.

Перешагиваю пустую стеклянную бутылку. Иду к рабочему месту бригады номер восемь, а люди расступаются передо мной, покосившись на меня осторожными взглядами.

На столе восьмой бригады колода потрепанных игральных карт. Игра не закончена… Под столом бутылки.

О том, что рабочие играют в карты в трудовые часы, Чарльзу Интера всегда было известно, но он предпочитал делать вид, что ничего об этом не знает. Как он это назвал? Ах да… поддержка морального духа в трудные времена.

Я взяла со стола даму крестей.

– Картинка совсем стерлась, – спокойно замечаю я.

В этот самый миг толпа зашевелилась. Некоторые из рабочих недовольно скрестили руки на груди. Хмурятся.

Я плохо представляю, как должен быть организован рабочий процесс, но интуитивно понимаю – вот так, как сейчас, быть не должно.

Взглянув на частично собранное шасси на полу, покрытое плотным слоем пыли, понимаю, что за работу восьмая бригада не принималась уже давно.

Пиво. Карты. Восемнадцать готовых машин на площадке за минувшие три недели… Одному только богу известно какого качества.

Я считала – этому месту прежде всего нужна конвейерная лента. Сейчас я так не думаю. Здесь нужнее дисциплина.

Заставить людей отказаться от старых привычек будет непросто.

Мои пальцы коснулись лица. Я уже привыкла к хорошему зрению и отсутствию очков на глазах, но прямо сейчас впервые за долгое время я забыла об этом.

Меня никто не учил быть руководителем компании. Соответствующего опыта у меня нет. Все, что я могу сейчас, – довериться своему чутью, а оно мне говорит, что мне ни в коем случае нельзя положить игральную карту на стол, оставив событие без последствий.

– Мистер Гарт, – обратилась я к начальнику цеха. Все время, что я здесь, мужчина держится в шаге от меня.

– Мэм, – с готовностью отозвался он.

То, что я сейчас собираюсь сказать, нужно проговорить твердо и уверенно, в противном случае, лучше совсем молчать.

– Алкоголь на производстве недопустим, мистер Гарт. Игровым картам здесь тоже не место.

– Да, мисс Лоуренс, – сразу согласился начальник цеха. А потом заговорил о прежнем руководителе и о существующем при нем порядке…

При таком раскладе я еще долго не дождусь нужного уровня дисциплины. Утвердившись, что решение мое правильно, громко объявила:

– Восьмая бригада уволена в полном составе за нарушение производственного графика, порядка и дисциплины. Сегодня им будет предоставлен расчет.

По цеху прокатился возмущенный рокот. Поднимается буря.

В первый день. В первый же час… я уволила девять человек!

– Всем заведующим бригадными блоками рекомендую привести дела в порядок, – моя рекомендация прозвучала как приказ.

Бегство из сборочного цеха маскирую быстрым решительным шагом. Я почти не заметила, как взлетела вверх по лестнице; промчалась по длинным коридорам и вернулась в рабочий кабинет, с силой захлопнув за собой дверь. Прижавшись лбом к прохладной двери, выдохнула тяжесть сковавшего меня напряжения.

Невероятно, как это было тяжело! Все это.

Неторопливо приближаюсь к рабочему столу. Когда в дверь тихонько постучали, почти с сожалением сказала:

– Войдите.

Скрипнула дверь, и в кабинет вошел младший по рангу бухгалтер. Не помню, как его зовут… Молодой мужчина с ярко выраженной линией скул вежливо поздоровался и прошел в мой кабинет.

– Мне сказали, что вы интересовались возможностью освободить склад от ненужного оборудования, – мужчина положил передо мной лист желтой бумаги и уселся по ту сторону стола.

– То, что для сушки кирпича? – припомнила я огромные многотонные печи, оставшиеся еще от прежнего производства. Смутно припоминаю, что разговор об этом состоялся с кем-то из рабочих около двух месяцев назад.

– В декабре сталелитейный завод на юге Данфорда предложил выкупить печи, но сделка не состоялась.

– Почему?

– Не получилось договориться о цене. Мистер Интера счел сумму слишком малой.

– Восемьсот пятьдесят тысяч? – резко поднимаю на мужчину взгляд. Такая сумма указана в предложении сталелитейного завода. – Эти ребята готовы собственными силами вывезти габаритный мусор с моего склада и заплатить при этом восемьсот пятьдесят тысяч? – многозначительно смотрю на высокого умного человека в круглых очках.

– Если позволите, я свяжусь с заводом, – с готовностью объявил он.

– Благодарю.

Когда мужчина ушел, я посмотрела на свой рабочий стол. Оставленные Чарльзом Итнера кипы бумаг, откровенно говоря, пугают.

Предстоит огромная работа. Я уже в ней.

Статистика, графики, планы…

Час за часом.

Солнце опускается за горизонт слишком быстро, на моем столе уже горит настольная лампа. Когда совсем стемнело, отдел, ответственный за учет персонала, предоставил мне краткий отчет. Как мне пояснили, это срочно…

Взглянув на бумагу с машинописными строчками, я упала на спинку кресла и нахмурилась.

Расчет в этот день потребовали сорок семь человек!

Одна десятая всего штата – таковы потери. Это очень много.

Прикрыв глаза, думаю…

Спустя неполный час я закрыла кабинет и спустилась по железной лестнице. В коридорах «Интера мотор» тихо и темно. Должно быть, я последней ухожу из здания.

За мной хлопнула входная дверь, вывеска над головой опасно скрипнула.

Совсем недалеко, под слабым светом фонаря блестит темно-коричневый «Прайд» Хэнтона – внушительная в размерах машина с далеко вытянутым капотом. Этот автомобиль – представитель дорогой классики. Таких немного.

Дверь автомобиля для меня открыл водитель. Опускаюсь в темный салон, и сильная рука Джона сразу притягивает меня к себе. Только слегка приподняв подбородок, позволила мужчине губами коснуться моих губ, а когда распахнулась водительская дверь, я резко отстранилась. Джон тоже отдалился и сделал это с неохотой – ведь присутствие водителя смущает только меня.

– Как твой день? – спрашивает Хэнтон.

– Трудный, но продуктивный, – улыбнулась я. Ободряющей улыбки в ответ не последовало, Джон просто сказал:

– Хорошо.

Этот мужчина тверд во мнении, считая управление компанией не женским делом, тем более когда компания терпит сложные времена. Он убежден, женщине для этого от природы не хватает морально-волевых качеств. Разумеется, я ни в чем с ним не согласилась.

«Руководящая женщина – это как собака, шагающая на задних лапах и жонглирующая носом. Нелепо – да. Но поражает тем, что это вообще возможно», – как-то сказал Джон во время очередных дебатов между нами. Вот в такой насмешливой форме, процитировав кого-то, Джон Хэнтон оставил попытки убедить меня в том, во что верит сам, предоставив мне полную свободу действий. Разговоры об «Интера мотор» больше никогда не переходили в спор между нами.

Теплое прикосновение отвлекло меня от мыслей. Джон поднес мои холодные пальцы к своим губам. Я улыбнулась.

Укладываю голову ему на плечо, рассматривая сцепленные пальцы наших рук, и вдруг понимаю, что впервые за долгое время я не боюсь…

Не боюсь мыслей о новом браке.

Не боюсь представить кольцо на своем пальце.

Как странно. Ведь я знаю обо всех последствиях такого поступка! Это все равно что стоять перед черной пропастью, из которой нельзя будет выбраться, сделай я шаг вперед. Я все это знаю и все равно думаю об этом?

Это безумие! Иррационально, нелогично и… так оправданно, ведь источник моего помешательства – любовь.

Любовь…

Любовь лишает рассудка, а гнев отрезвляет его.

– Джон Хэнтон! – в ярости выкрикиваю имя мерзавца, как торнадо ворвавшись в его кабинет. – Акции «Интера мотор». Объяснись!

Мужчина в кресле только на мгновение теряет строгость лица.

– Мистер Хэнтон, я не смогла ее остановить, – за моей спиной оправдывается секретарь Джона, Дэйзи.

– Все в порядке, – кивнул ей Джон. Женщина вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.

– Акции продают, их покупают, – спокойно сказал мужчина, отложив бумаги в сторону. – Если ты так реагируешь на деловые процессы, принять на себя руководство было ошибкой.

– «Акции продают, их покупают»…? – мрачно повторила я. Костяшками пальцев упираюсь в гладкую поверхность рабочего стола и бесстрашно заглядываю в холодную сталь его глаз. С яростью в голосе говорю:

– Не в твоей природе оставлять что-либо вне собственного контроля. Нужно влезть в мое дело, нужно вмешаться в его работу и влиять на мои решения, ведь ты не согласен обладать только наполовину, тебе нужно завладеть всем! Наверное, так будет точнее, Джон?

В объяснениях своей позиции Хэнтон остался краток:

– Я хочу получить твою компанию, – невозмутимо и холодно сказал он мне. – Я ответил на твой вопрос?

В приступе безудержной ярости я хлопнула ладонью по столу.

Мужчина нахмурился.

– Столкнулась с проблемой, что оказалась тебе не по силам? – вдруг сказал он, откинувшись на спинку кресла. – Тебе не нравится, что акции твоей компании скупает персонально заинтересованное лицо. Хорошо, что ты будешь с этим делать?

– Будь ты трижды проклят, Хэнтон, – тихо выругалась я.

Джон скупает акции «Интера мотор» не только на бирже. До меня дошел слух, как запугали Эндрю Хогана, вынудив его продать Хэнтону самый внушительный пакет акций компании, что находился в частных руках. Как это грязно!

– Когда кто-то встает у тебя на пути, вымещать свой гнев, так как это делаешь сейчас ты, – самый, черт возьми, непродуктивный способ решения проблемы, – объявил Джон. Между нами возникла короткая тишина, градус конфликта остался прежним. – Если тебе по-прежнему важны мои мотивы… Да, Анна, я предпочитаю держать все под собственным контролем: тебя и все, что ты делаешь, в том числе! Мне так нужно, – тон его голоса вдруг переменился, и уже мягче мужчина добавил:

– Так будет лучше и для тебя самой.

– Как благородно… – с хмурой иронией бросила я.

Джон поднялся с кресла и подошел ко мне. Взгляд его остается строгим, но ладонь мягко ложится к моей пылающей от гнева щеке, бескомпромиссно доказывая нежность, что даже сейчас мужчина испытывает ко мне.

– Ты плохо представляешь, какой грязной может быть игра в деле, в котором ты стремишься преуспеть… – говорит он мне. – То, что я делаю – необходимость.

Когда он склонился к моему лицу для поцелуя, я сразу сбросила его ладонь со своей щеки. Не говоря ни слова, громко хлопнула дверью, покинув серый кабинет Джона Хэнтона.

Любовь… Еще никогда прежде это возвышенное чувство к Джону не было таким приземленным.

Браво, Джон! Как предусмотрительно подождать, когда Ева Нельсон выполнит данное мне обещание, и завладеть компанией, средства из которой мне уже не вывести. Обладать «Интера мотор» – все равно что завладеть моей свободой. Джон Хэнтон отнял у меня мою свободу, предложив взамен только иллюзию о ней.

День близится к концу, в небе сгустились тучи. На Первую центральную улицу опустились первые капли дождя. Небоскреб Хэнтона на фоне хмурого неба кажется совсем темным.

В моменты отчаяния приходят лучшие идеи. Они приходят внезапно, и все сознание отныне охвачено только мыслями о них.

Идея, крепко засевшая в моей голове, требует от меня немедленных действий. Я не смогу есть, не смогу спать и не смогу думать о чем-то еще, пока цель не будет достигнута. Это как безумие. Эйфория. Взрывная волна, что переполняет меня энергией. Это одержимость!

На пути к машине я плечом задеваю случайных прохожих, проигнорировав их недовольные замечания. Сажусь в автомобиль, резко проворачиваю ключ, и машина срывается с места.

На пути к «Интера мотор» в небе разыгралась настоящая гроза. За окном сверкнула молния, где-то далеко прогрохотал гром. Начался штормовой ветер, а дворники едва справляются с ливневыми потоками, что хлещут по лобовому стеклу. Дорогу вижу плохо.

Пост охраны открывает шлагбаум, и я проезжаю на территорию завода. Заглушив машину у самых дверей высокого здания, вышла вон из теплого и сухого салона. Над головой дребезжит гигантская вывеска. Некоторое время провозившись с проржавевшим замком, ныряю в темноту производственных коридоров.

Времени, что я стояла под дождем, оказалось достаточно, чтобы вымокнуть насквозь. Перепрыгивая по несколько ступеней за раз, поднимаюсь на третий этаж. Вхожу в свой кабинет и, сбросив мокрое пальто, вынимаю из сейфа устав компании. Кабинет во мраке, только желтый свет настольной лампы хорошо освещает страницы очень старого документа на моем столе.

Палец скользит по плотным страницам, а губы нашептывают отпечатанные на их поверхности слова. С моих удлиненных мокрых волос на страницы соскальзывают капли. У меня все еще влажное лицо и холодные руки. Но неудобства мне не кажутся таковыми. Все мое внимание сосредоточено на крупных строчках из букв, формирующих слова и мысли.

Чувствую, как подбираюсь к цели, и всю меня охватывает волнительная дрожь, взгляд мечется быстрее, попутно ускоряется и темп сердца. Губы больше не формируют слов, выдавая лишь невнятные звуки.

Взгляд остановился, а сердце замерло.

Я несколько раз прочла две короткие строчки, окончательно убедившись в смысле изложенных на бумаге слов, и в тот же миг на моем лице растянулась злая улыбка. Догадка оказалась верна, в условиях этой реальности я могу беспрепятственно выпустить десятки, сотни и даже тысячи новых акций, никого не спрашивая ни о чем! Удивительно, что в этой реальности это остается все еще возможным.

Мои намерения, коли обретут форму – мошенничество, но этот мир пока еще не знает об этом.

Сложив устав на место в сейф, взамен беру маленькую металлическую табличку, укрытую плотной тканью, – модель для размножения акций на печатном станке весом в небольшую гирьку. Обняв табличку, тороплюсь в подвалы «Интера мотор».

Дверь в подвал заперта.

Я разозлилась.

У одного из складов я нашла лом. Когда вернулась к двери в подвал, безжалостно и с силой воткнула его в крупную щель между дверью и серой кирпичной стеной. Приложила усилие, но с первой попытки у меня ничего не вышло.

– Проклятие… – задыхаясь, выругалась я. Попробовала еще раз, так, что мышцы в руках заныли от напряжения. Раздался скрежет – большой старый замок сорвался с петель. Дверь распахнулась.

Дышу глубоко и громко.

Я выломала дверь в собственном предприятии…

Невероятно!

Пальцы разжались. Лом громко звякнул у самых ног.

Впереди тьма. Нащупываю рубильник на стене, и, преодолев первые сомнения, опускаю железный рычаг вниз: с треском замерцали лампы вдоль короткого темного коридора.

Я прошла вперед, до самого конца коридора, и вошла в широкую комнату с низким потолком. Здесь бочки, коробки и строительный инвентарь. Среди всех этих вещей есть что-то габаритное, накрытое плотной тканью: необдуманно и резко срываю ее. Поднялась пыль, и я закашлялась.

«Кто здесь?» – услышала я громоподобный голос за дверью.

– Анна Лоуренс, – сразу отвечаю я.

Послышались торопливые шаги, скрипнула дверь и на пороге появились сторож и его пес Бинго.

Очевидно, я была слишком шумной.

– Что вы здесь делаете? – признав во мне новую хозяйку компании, сторож складывает оружие за спиной.

– Мне нужно запустить печатный станок.

– Сегодня?

– Сейчас.

Прогремел гром, и сразу сверкнула молния. Пес заскулил, трусливо поджав хвост.

– Дверь сломали вы? – уточняет у меня сторож.

– Да.

Старик странно посмотрел на меня.

– У меня были ключи…

Печатный станок завода – устаревшая версия больших копировальных машин. Работает не от электричества. Очень старое оборудование, но в отличие от новых машин, принцип ее работы интуитивно прост: вручную прокручивается колесо, за счет чего опускается пресс, и под силой давления смазанная чернилами табличка оставляет отпечаток на листе бумаги.

– Им не пользовались уже лет семь, – задумчиво проговорил сторож. Огляделся и указал на шкаф у стены. – Таблички с образцами букв вы найдете в верхних ящиках, а чернила внизу, если еще не усохли.

– Вы знаете, как им пользоваться? – сразу спрашиваю я.

– Конечно. Я работал за станком три года. Пропускные талоны, инструкции, брошюры. Мог бы работать еще годы, но работа моя больше не нужна.

– Что вы делаете? – спрашиваю я, когда старик поднес к машине инструменты.

– Из него вынули пару деталей, чтобы не оставлять в рабочем состоянии. Ну, знаете, народ здесь всякий… Займет немного времени. Не волнуйтесь.

– Спасибо, – благодарю я и резко спрашиваю: – Для вас не нашли другой работы? Я подразумеваю странную смену квалификации из штатного машиниста печатной машины в сторожа.

– Меня уволили, когда завод сократил рабочий штат, для экономии. Мне не предложили никакой работы.

– Тогда что вы здесь делаете?

– Живу, – просто ответил он. – Мне некуда идти, и я пытаюсь оправдать свое присутствие здесь. Стараюсь быть полезным, – старик улыбнулся. – То, что я делаю сейчас, – это взятка, чтобы вы понимали.

Я тоже улыбнулась, но робко. Оглядываюсь в поисках бумаги для печати.

– Не мое дело, конечно, но вам бы надеть что-нибудь теплее, – говорит мне сторож. – Работать в холоде и сырости всю ночь – очень плохая идея.

Опустив полезное замечание, спрашиваю:

– Где я могу найти бумагу для станка?

– Раньше она хранилась здесь… – затянув гайку, крепко задумался он. – Если мне не изменяет память, из-за сырости здесь бумагу унесли на склад.

– Я схожу за ней, пока вы заняты.

– Я помогу подготовить образец, – бросил он мне вслед.

– Образцом займусь я сама, – сказала я. Обернулась. – Благодарю вас за желание помочь.

– Это взятка, – упрямо объявил старик.

– Я помню.