Текст книги "Свободный Волк"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

ГЛАВА 7

– Чем меньше болтать об этом, – недовольно проговорил пожилой и потому опытный Магир Йаверак, – тем будет лучше всем нам. Не забывайте, вы в Аффаре. Здесь иббов больше, чем людей.

– Ай, бросьте, дядя, – небрежно возразил ему племянник, – все просматривается до горизонта. Я слышал, что иббы в состоянии подслушивать лишь с расстояния не больше десятка метров.

Тольдрас Теренвилл был молод, хорош собой и жаждал приключений. Его красивые миндалевидные глаза блестели от играющей в нем силы. Ему не сиделось на месте. Спутники его были осторожные, неторопливые на слово пожилые люди. Им бы полежать, да отдохнуть. Развлечь себя за вечерним костерком беседой о таких малозначимых вещах, как коммерческий успех, слишком жаркая погода при отсутствии дождей, оставленные дома семьи, внуки. Они желали бы однажды разбогатеть достаточно, чтобы оставить это опасное ремесло купца. А лучше передать дело в руки молодого, выносливого, но осторожного в делах сына, или племянника. Поэтому все купцы, не жалея слов и времени, назидали Тольдраса, словно он был не одному Магиру племянником, а всей компании.

– В Аффаре много тайн! – многозначительно говорил ему краснобородый толстый Каррадокс, вытирая обильно текущий по лицу пот.

– Знаю, слышал! – нетерпеливо отвечал ученик купца. – Все только и болтают, что о тайнах! Ходят озираясь, спят вполглаза! Если и была в Аффаре какая тайна, то давно, наверно, скончалась от скуки! Вон Мосик, проехал почти до Бабеллана один! И не видел ни одного ибба!

– Мосику можно, – снисходительно заметил Джевардас, – он король.

– Точно, – согласился Моиск, – я персонально неприкосновенен. Но, если честно, мне тоже намаячила вся эта тайна! Нигде в Аффаре я не видел ничего таинственного. Единственное, что мне кажется удивительным, так это безучастность аффов. Такое впечатление, словно их в детстве ушибли пыльным мешком. Еще, я слышал, что королева у них красивая, так этого добра и в других местах навалом!

– Ну, тебе виднее, – заметил Магир, – ты с королями якшаешься накоротке, по-родственному. Конечно, Сеяллас далеко до твоей прекрасной висельницы, которую ты купил за пятьдесят монет. Как купец тебе скажу, сделка того стоит. Только тайна королевы одна из самых непроникновенных. Никто не знает, как удается ей быть вечно молодой. Замок Бабеллан неприступен не потому, что у него такая высокая стена, а потому что его остерегают тигры. Тот, кто хотел бы что-то знать, туда сунуться не смеет. А тот, кому не надо, тоже не пойдет. Никто и говорить не станет на эту тему. Но вот по поводу некоторых странностей, присущим жителям Аффары, я могу поведать вам нечто интересное. Только помните, что это тоже тайна. Но вам лучше знать ее. Давным давно, когда я был таким же молодым, как Тольдрас, я тоже был нетерпелив и не слишком уважителен. И, откровенно говоря, считал, что мой отец большой перестраховщик в том, что касалось лишних разговоров. Я, мой племянник, не имею иных наследников мужского рода, кроме того единственного, с которым говорю сейчас. Мне бы следовало затевать подобный разговор не здесь и не сейчас, но, что поделать, почему-то лучше назидается в пути, а дома хочется покоя.

История Сиддхари, премьер-министра короля дреммов Маррадуга

Я с моим отцом шел все тем же путем, которым мы идем сегодня с вами. Аффара словно заговорена от разрушительного действия врага всего живого. Я говорю о времени. Все в ней как будто бы остановилось и застыло. Здесь все так же, как сорок лет назад, изменился только я. И, мне кажется, бесчисленные поколения Йавераков проходили тут, похожие отец на сына.

Мне кажется, что здешние пески помнят все слова, которые прозвучали у вечернего костра в тиши оазиса. Сорок лет назад я думал, что ветер уносит голос моего отца и развевает по песчаным дюнам те ласковые наставления, которыми я тогда не дорожил. Сейчас я вижу тот камень, на котором он когда-то разжигал костер. Я так хотел бы слышать его голос. Может быть, пески умилостивятся и вернут мне те бесценные слова, которые поглощены ими сорок лет назад. Я думаю об этом всякий раз, когда с друзьями прохожу этими местами. Теперь ты, Тольдрас, сидишь на этом месте, где когда-то сидел я. И слушаешь то, что когда-то слушал я.

В тот день мы прибыли в оазис в один из весенних дней. В Аффаре лучше путешествовать весной, когда зимние дожди украсят землю яркими красками. Тогда пустыня вся в цвету, как невеста. Летом тут сильная жара, а осенью торговцы-аффы сами везут свои товары к морскому побережью. Здесь жизнь размерена, здесь все подчиняется однажды заведенному порядку. И внешне кажется, что это и есть то благо, к которому стремятся все народы. Здесь нет нищих, нет бродяг. Здесь нет, как в Терте, ни полиции, ни Зоны отчуждения. Мир Аффары – нетехнологичный мир. Здесь застыла древность. Входя сюда, мы становимся иными. Здесь отовсюду смотрит прошлое. Идеализированный мир. Отсутствуют конфликты. Здесь не бывает войн. Земля ухожена, народ спокоен. Время утекает сквозь песок, но ничего не изменяет. Зачарованное королевство, спящая страна.

Мы прибыли с отцом в оазис, в котором уже расположился на ночлег другой караван. Нам всем было мало места, и мой отец решил отправиться, пока не опустилась ночь, в другой оазис. Он находился в трех часах пути вглубь земли, на запад. Купцы обычно избегают удаляться от прямого пути, но в тот раз нам не повезло.

Было почти совсем темно, когда мы прибыли на место. Отец мой начал уже опасаться, что сбился с пути. В этом случае нам предстояло бы ночевать среди песков, при нехватке воды. Но вот среди темнеющих песков показалось более темное пятно. Верблюды заревели, лошади заржали и пошли быстрее, хотя их не подгоняли. «Оазис Сиддхари!» – проронил отец. Я не знал, что это значит.

Все торопились. Поспешно наливали воду в каменные корыта, поили скот. Потом отгоняли его прочь – спать в теплоте песков. Пока погонщики делали свои дела, отец разжег костер из припасенных дров и поставил греться воду. На шелковой скатерке я разложил серебряные блюда с фруктами, хлебами и вяленым мясом. Слуга доставал вино. Наконец, все угомонились. Скот насытился, напился и затих. Наша трапеза очень запоздала, поэтому все ели молча. Завтра перед рассветом мы уйдем, пока пламенеющее солнце не расплавило пески. «Что такое Сиддхари?» – спросил я.

«Завтра все увидишь» – коротко сказал отец. И улегся, спрятавшись под шелковым плащем, чтобы не ела мошкара. Через минуту сон накрыл меня.

Проснулся я оттого, что все вокруг шумело. Уход каравана с места ночлега всегда сопровождается громким криком. Отец пожалел меня и дал поспать еще немного. Я вскочил. Где же Сиддхари?

Не было ничего такого, что можно было бы считать необычным. Я решил, что отец просто пошутил. Мы сели на верблюдов и расстались с гостеприимным местом.

Спустя примерно час, то есть совсем немного, в стороне от нашего пути я заметил невысокую скалу, торчащую из песка, словно одинокий зуб во рту старухи.

«Двигайтесь вперед не торопясь.» – обратился отец к погонщикам, а сам, кивнув мне, направился к скале.

Скала казалась монолитной, но вблизи обнаружилось, что в ней имеется укрытая в каменной щели, небольшая темная пещера. «Сиддхари, ты здесь?» – позвал отец. И снял с плеча мешок. Из пещеры никто не появился. Сиддхари вышел из-за скалы.

Я поразился. Это казалось карикатурой на человека. У него не меньше пяти суставов на каждой конечности, подумал я. Обвитые перекрученными коричневыми, похожими на резину, мускулами руки и ноги гнулись во всех направлениях. Странно, что ноги вообще его держали. Возможно, это происходило потому, что ног было шесть. А рук четыре. Но диковиннее всего была голова. Ее просто не было. Рот и глаза росли прямо из груди.

«Индрус? Я думал, что меня нашли шпионы королевы.» – прошелестело, словно старая листва, существо. Язык не поворачивался назвать его человеком. «Я принес тебе еду.» – промолвил мой отец. Он сошел с коня и подошел к чудовищу. Я застыл на лошади, как изваяние.

Тот взял мешок, пальцы его извивались, словно черви. Меня одолевала тошнота. «Мальчик боится.» – проронило существо. «Мы уже уходим.» – отец прощался. И мы уехали. И вскоре догнали караван.

Я догадывался, что не стоит открыто спрашивать при людях об увиденном. Отец взял меня с собой не зря. Значит, он сам, когда посчитает нужным, расскажет то, что мне следует узнать. Так и произошло. Мы с ним немного поотстали. Никто не удивлялся: отец желает уединиться с сыном, чтобы побеседовать о своих делах. «Что думаешь ты обо всем об этом?» – задал мне вопрос отец. Это разрешение задавать вопросы. «Что это за существо?» «Сиддхари когда-то был человеком. Только это было очень давно.» Он помолчал. «Как давно?» – решился я нарушить его молчание.

И вот что я узнал. Это было так невероятно, что я скорее решил бы, что сошел с ума, или что мне приснился страшный сон, нежели поверил бы рассказу. Одна из тайн Аффары заговорила со мной устами моего отца.

Сиддхари был премьер-министром Маррадуга. Короля дреммов, прибывшего с двумястами приближенных на Ихобберу пять тысяч лет назад.

Вы знаете про Проклятые Земли и про то, как король искал там плату за доставку дреммов на Весситу. Вы знаете, что Проклятые Земли сделали с королем и теми из его людей, которые вместе с ним искали сокровища.

Их было около двадцати пяти. Часть из них бежала из дьявольского места. Но Сиддхари не оставил короля. В том чудовище, что я видел много лет назад, билось преданное сердце. Когда же тела их обезобразились настолько, что продолжать работы не было возможности, они предприняли попытку выбраться из гибельного края.

Проклятие уродовало всех, но не всех убило. Король и его министр остались живы. Порча изувечила их и подарила им необыкновенно долгий век. С годами изменения происходили медленнее, но они не умирали. Принцесса Феаннора поместила их обоих в башню, у которой был вход, но не было выхода.

В семиступенчатой башне-пирамиде наверху было отверстие, через которое узникам спускали пищу. По желобу в бассейн текла проточная вода, подаваемая по акведуку от реки. Принцесса постаралась сделать заключение отца как можно более комфортным. Прислуга в башне была помещена туда навечно, до самой смерти. Их спускали на веревках через отверстие, как тех животных, которые шли в пищу королю и его министру. Постепенно слуги сами становились уродами и умирали. Никто не поднимался наверх.

Живущие в Аффаре гадали о том, что скрыто в неприступной башне. Распространялись сплетни, слухи. История обрастала ложными деталями, и постепенно превращалась в легенду о чудовище, заключенном в башню. Никто не знал, что чудовищ было два.

Тело короля и его министра постепенно изменилось, и вид их более не напоминал людей. Они стали похожи на осьминогов, с лицами людей на громадной голове, с множеством отростков. Отростки превращались постепенно в конечности, но не были пригодны к движению. Два несчастных существа плавали в большом бассейне, который Феаннора позаботилась построить и снабдить постоянно протекающей водой. Она была хорошей дочерью. Она не предала отца, подобно брату своему, Терлинку. Может, это немного облегчало страдания короля Маррадуга и его министра, Сиддхари. Они мечтали умереть, но не знали, что можно сделать с этим страшным телом. Смерть не приходила.

Но однажды случилось то, о чем король успел забыть. С двухсотметровой высоты, из тьмы под потолком спустилась корзина, в которой обычно передавали пищу для короля и его прислуги. Феаннора давно не появлялась. Король решил, что она его забыла. И вот однажды вместо блеяния и мычания скота король услышал человечий голос. Корзина опустилась вниз. К ней подошли уроды-слуги и торопливо отбежали. Это была не пища и не новая прислуга. Это был Ярс Стамайер. Звездный проходимец, торговец небылицами, продавец обещаний. Вечно молодой и вечно наивный Леа Барри, Летучий Барс. Он не вышел из корзины, зависшей высоко над полом. Он смотрел на короля, и его мутило от увиденного.

– Ты нашел планету? – спросил его король.

– Да. Я нашел планету.

– Значит, все будет хорошо. – ответил Маррадуг. – Отвези туда моих детей и весь народ дреммов. А я останусь здесь. Феаннора скажет тебе, где спрятаны сокровища. Я собрал всю условленную плату. Ярс Стамайер не ответил.

Потом потекли века. Все было, как всегда. Слуги прибывали, делали свою работу и умирали. Но уже не от болезней, а от старости. В башне нет ни дня, ни ночи. Сколько лет прошло, в ней никто не знал. В башне Маррадуга нет времени. Старели камни, а пленники не были подвластны его влиянию.

Однажды случилось нечто удивительное, что изменило всю их дальнейшую жизнь. Обвалилась стена в бассейне. И вода вся утекла в образовавшуюся прореху. Король и его министр растеклись по полу, как две гигантские лягушки. Перед ними открылся подземный ход, проделанный неизвестно кем. И они поползли по нему вслед за бежавшей прислугой. Так башня опустела.

Основание башни находилось глубоко в скале. И ход располагался намного ниже поверхности земли. Он был очень длинным, и два чудовища тащились по нему довольно долго. Но время было для них давно уже несуществующей категорией. Вскоре воздух стал непригоден для дыхания. Они миновали мертвые тела слуг и продолжили движение. Фантастическое тело выживало даже в бескислородной атмосфере, насыщенной парами неизвестных газов.

Какова была природа этого тоннеля? Кто его прорыл? Нет ответа. И вот настал тот день, когда оба пленника попали в воду. Это был Океан. В теплой, соленой среде океанских волн они оба обрели свободу. И тут, как ни странно, пути их разошлись. Маррадуг остался в Океане, а Сиддхари вышел на поверхность земли.

Постепенно тело его усохло, и он приобрел способность двигаться на своих псевдоконечностях, в которых образовалось даже нечто вроде псевдоскелета. Но стоило ему однажды очутиться в воде, как тело становилось студенистым. И вот уже почти полтора тысячелетия Сиддхари живет в пустыне, не пьет воды, прячется от дождей. Он нашел скалу в пустыне, которая сушит его тело, превращая желеобразную плоть в псевдомышцы. Он не считает себя живым, но теперь боится умереть. Когда он чувствует опасность, то зарывается в песок. Пустыня его друг, кормилица, спаситель. Странно, но его мышление не пострадало от излучения Проклятых Земель. У него также есть друзья. Мой отец был не единственным, кто навещал его. К нему приходили в гости не только заезжие купцы, но и коренные жители Аффары.

Человечий век недолог, поэтому человек большей частью не способен к анализу фактического материала, рассеянного по атому на квадратный километр. Сиддхари наблюдал веками, собирал частички сведений. И вот что Сиддхари рассказал об аффах. Я думаю, что это и есть тайна спокойствия земель Аффары, безмятежности и спокойствия ее жителей. Все довольно просто: в возрасте года младенцев подвергают обработке мозга. Какая-то неведомая техника королевы позволяет подавить те мозговые центры, которые отвечают за инициативность человека, делают его послушным, предсказуемым. По-существу, вся страна Аффара населена мозговыми кастратами. Они живут по заданной программе. Все аспекты жизни, будь то рождение, создание семьи, род занятий, все подчинено программе.

Все население Аффары разделено на касты, в которых наследует лишь старший сын. Второго сына можно родить только в случае гибели первенца. Если это невозможно по старости, то администратор округа выбирает детородящую пару и велит родить замену для того, кто остался без наследника. Этот сын автоматически выпадает из семьи и становится наследником того, кто остался без первенца.

Переход из касты в касту невозможен. Численность населения регулируется программой. Когда возникает необходимость, его искусственно уменьшают. А иногда и наоборот. Это постепенно стало нормой. Все всем довольны, нет конфликтов, нет споров. Нет выпавших из общественных процессов, поэтому нет нищих, беспризорных стариков, нет бродяг, нет бездельников. По одним и тем же проектам строятся дворцы и хижины. На украшения идет один и тот же материал. Одни и те же фрески на стенах. Одни и те же одеяния, ковры, посуда. Все в деле, все заняты, сосредоточены и безмятежны.

И все же в программе есть просчет. Жизнь слишком многообразна, чтобы можно было полностью загнать ее в заказанные рамки. Бывают мелкие случайности, которые словно камешки, попавшие в зазор между осью и втулкой, разрушают постепенно весь продуманный механизм существования. Как ни контролируется процесс мозговой кастрации, а все же случаются накладки. Кто-то как-то выпадает из заданных границ.

Существует конкретный промежуток, в который можно делать прививку, как здесь называют воздействие на мозг младенца. Ровно через год после рождения и не позже полутора лет. Все, кто не прошел прививку, изымаются у родителей иббами, которые служат у королевы и шпионами и полицией. Что бывает с ними дальше, никто не знает. Контроль менталов за людьми устраняет просчеты программы, что делает перемены в Аффаре несбыточной фантазией.

* * *

Магир давно молчал, глядя в затухающий костер. Угли едва мерцали во тьме, слабо освещая края каменного круга. Тольдрас лежал на ковре, закинув руки за голову, и смотрел темными в ночи глазами в безмерность звездных далей, в недостижимость космических путей. О чем думал он? О том, как короток век человека, длись он лет сотню, или тысячу лет? О миллионах и миллионах, прошедших по земле Аффары, словно сон? Родившихся, проживших, сколько полагается, и сошедших в равнодушные пески. О миллионах и миллионах тех, кто так и не стали полноценными людьми. Образы, но не подобия людей. Молчаливые тени, витающие над неизменностью земель, которые они же сами и сделали цветущими.

Мосик тоже молчал, вспоминая старика-кинни – Мирика, и его сына. Куда ушел тот? Как удалось ему прожить без положенной «прививки»? Почему его не забрали тигры? Есть ли в Аффаре и другие, не прошедшие кастрацию?

Наверно, есть. Иначе, откуда взяться Сопротивлению? Аффара потихоньку раскрывает свои тайны, а те парят, как птицы, над ее песками, ища, кому себя доверить. Медленно перетекает время, как ленивая вода в стоячем водоеме. Пять тысяч лет спит Аффара, а за ней, как коршун с вершины скалы, наблюдает королева, самая большая тайна. Кто она, или что она?

Мосик вспомнил Гвендалин. В этой ли головке помещаться страшным планам, уродующим целую страну? Если бы проникнуть за эти темные глаза, узнать, что притаилось во мраке ее памяти. Думается, в этом ларчике сокрыты все тайны Ихобберы.

* * *

Бабеллан был окружен садами. Райское местечко. Множество речек, ручьев, водоемов, озер и водопадов. На площадях фонтаны, окруженные цветниками. Дома из красного камня, светло-розовые мостовые. Перед красотою города бледнело небо. Замок Бабеллан возвышался на востоке города. Сто городских ворот никем не охранялись, но из рассказов своих случайных спутников, Мосик знал, что везде незримо присутствуют иббы.

Караван направился к месту, где обычно приезжие снимали помещения для своего товара, для жилья, где был постой для вьючных животных. В Аффаре была каста, занимавшаяся как раз обслуживанием приезжих. Она называлась гасты. Приезжие должны соблюдать ряд ограничений. Ввести купцов в курс дела – одна из обязанностей гасты. Гасты всегда работали, объединившись по нескольку семей, их роли были четко распределены. Младшие выполняли работу прислуги, чистили за скотиной. Женщины готовили для постояльцев, стирали и убирали комнаты. Мужчины занимались строительством, подвозкой дров и корма для скота и другими тяжелыми работами.

В общине гасты был один начальник, который отвечал за все. Но должность его переходила по кругу раз в десяток лет от одного главы семьи к другому. Он распределял работы по заранее разработанному плану. Здесь не менялось ничего. Никаких случайностей. Никогда не могло быть такого, чтобы приезжим не хватило места в гостинице. Число приезжих ограничивалось лицензированием. В любом городе Аффары было столько-то гостиниц, как раз соответствующих числу мест на рынках, за пределами которых сделки купли и продажи состояться не могли. Городской администратор подавал число заявок на приезжих. По числу заявок, собранных в единственном портовом городе Аффары, выдавались лицензии, которые позволяли проезд по земле Аффары в тот пункт, который обозначен в документе. Обозначалась трасса с определенным маршрутом и с числом мест отдыха.

Мосик начал соображать, что его путешествие по стране было скорее из числа несбыточных событий. Очевидно, его никто не задержал по той причине, что с ним были тигры королевы, Яксаф и Ихаббо. Но теперь-то их с ним не было, а между тем ему предстоит проникнуть в замок Бабеллан, который, как было сказано, охраняется иббами.

– Мосик, если не хочешь попасть в беду, старайся не отходить от нас. – предупредил его Магир.

Проблема была в том, что Мосика не было в лицензии. Поэтому купцам придется скрывать, что их на человека больше, чем было завизировано. Но куда девать прожорливого Мозгляка?

Купцы начали высказывать Магиру за поспешное принятие Мосика в их общество. Все сошлись на том, что ему следует уйти. В конце концов, он же раньше путешествовал один. Магиру не хотелось, но пришлось признать, что Мосик представляет для них проблему.

– Ну вот, Мозгляк, – грустно обратился Мосик к своему громадному коняке, – опять ты всем мешаешь!

Он не имел понятия, куда ему следует направиться в этом городе, где он никого не знал, в котором все потайные ниточки были Мосику неведомы.

– Мосик, – обратился к нему купец Магир, – я не знаю, какова твоя цель, но все, что я могу сделать для тебя, так это дать тебе денег и посоветовать не искать на ночь пристанища в пределах города. Днем ты можешь ходить по улицам, по базарам, по садам, а на ночь возвращайся спать в пустыню. Здесь много мест, где твой конь найдет себе траву. Всем говори, что ты прибыл с караваном. Одиноких путешественников тут не бывает. Не говори, что осматриваешь город, объясняй, что ищешь какой-то свой товар. Они распрощались.

* * *

Мосик направился верхом на Мозгляке по улице, по которой неспешно ехали сотни экипажей и двигались верховые. Помимо грохота копыт и колес, особо не было другого шума. Все делалось в молчании, размеренно, сосредоточенно. Мосика уже начала раздражать эта муравьиная возня, где каждый знал, что ему делать. Город был просторен, но казалось, что в нем нечем дышать из-за обстановки деловитой суеты. Хорошо, что всюду были указатели, и путешественник направился в ближайший сад, которых в Бабеллане было много.

Сад был в самом деле хорош, отчего у Мосика вернулось хорошее настроение. Он пустил своего коня пастись по густой траве, хотя нигде не видел никого, кто бы выгуливал свою скотину на этих газонах. Где-то тут, наверняка, бродят работники из касты городских садоводов. К Мосику начнут вязаться с претензиями. Он попадет в историю, его потащут к иббам на разборки, назначат штраф, или что тут есть у них для нарушителей порядка. Может быть, он попадет в тюрьму и сгинет там.

– Кушай, Мозглявый, кушай! – ласково сказал он коняке. – Можешь поваляться по траве. Смотри, какие розы! Ты как раз такие любишь!

– Мосик, негодяй! Кормить скотину розами! Мозгляк оторвался от трапезы и недовольно хрюкнул. Опять эти тигры!

К его хозяину приблизились два рослых человека, одетых с щегольством, в парчевых плащах огненных расцветок и в шелковых тюрбанах. Они не скрывали свои шестипалые ладони.

– Добро пожаловать в мои апартаменты! – радушно пригласил их Мосик. – Валяйтесь на траве, нюхайте цветочки!

– На тебя тут поступила жалоба, что твой Мозгляк обожрал две клумбы, обгрыз кору с акаций, растоптал газоны и нагадил на дорожках. За это можно получить два года общественных работ, в основном, уборка мусора.

– Я так и думал, что меня увидят. – с удовольствием заметил Мосик. – Правда, что-то слишком долго ждал.

– Все дело в твоем росте и твоей коняке. Садовники опасались, что вы два взбесившихся ибба. Вставай, разбойник, тебя ждут отмычки. Есть работа.

– Здесь в нас признали Яксафа и Ихаббо. Я говорил тебе, что являюсь самым сильным менталом после королевы. Нам никто не препятствует, когда мы входим во дворец. Так что мы не зря оставили тебя в теплой компании.

– Хорошо, – ответил Мосик. – Не стану упрекать. Но я тоже кое-что узнал. Сейчас все расскажу.

– Не стоит, Мосик. Мы уже все знаем.

– Что за дела! – возмутился тот. – Никакого личного пространства! Входите ко мне в голову, когда захотите, не спросясь! Могли хотя бы сделать вид, что стучитесь!

– Простите, ваше величество! – раскланялся Яксаф. – Но ваша новость только что не перла у вас из головы! Хорошо, что вы не попались иббам, а то, можно сказать, так и сдали бы себя на блюдечке с яблоком в зубах и зеленью на крыше! Но, признаюсь, новость хоть куда!

– Да ладно вам, – ворчал король Мосик, – небось, взяли первого попавшегося аффа и рассмотрели все винтики у него в головке.

– Мы извиняемся! – покаянно поклонились иббы.

– То-то же! Излагайте дело.

Мосик был доволен донельзя. Он снова с друзьями. Намечается большое дело.

Они шли по садам внутри ограды замка, стоящего на горе. Сады, о которых говорила легенда, располагались уступами, которые соединялись лестницами из камня. Запах неистового цветения разливался в воздухе. Казалось, что его можно взять в руки и рассмотреть. Медовая сладость ароматов вдохновляла на пение множество птиц разнообразнейших расцветок. Это было сказочное место. Здесь хотелось петь и беззаботно бегать босиком по чудным травам, купаться в удивительных озерах, наслаждаться, забыв про все. Это место словно ожидало прибытия любви.

* * *

Замок Бабеллан хаотично сложен из многих башен, переходов, круглых куполов. Они спиралью уходили в небо, отражая в блеске полированного красного камня снежно-белые, похожие на плывущих лебедей, облака. Он был словно живой, он как будто дышал. Он был похож на томную красавицу, он словно любовался сам собой.

– Как здорово! – очарованно промолвил Мосик. – Вас это все не удивляет?

– Ты еще не был внутри. Ты не видел покоев Сеяллас.

«Что за тайна здесь скрыта?» – думал Мосик, проходя над внутренним двором высокими мостиками сквозной каменной резьбы. – «Что за кошмар здесь прячет Сеяллас?»

Он пытался представить Гвендалин, проходящую этими запутанными переходами, которые словно играли в прятки, не давая гостю быстро покинуть их. Она виделась ему не в нищенских одеждах Зоны, не в воровском плаще, а в царственных одеждах, с роскошной диадемой в черных, как ночь, волосах. Он словно видел ее, плывущую, подобно лебеди, по чувственно убранным залам, под залитыми сиянием зеркал и драгоценных камней куполами. Могли бы сравниться с изысканностью драпировок те скромные материи, которые привез в своих тюках Магир? Тайна Сеяллас. Не здесь скрыта она? Не ее ли душа незримо живет в оставленном ею дворце? Зачем она покинула его? Что ей было нужно искать в обществе вора и торговца в убогих странах буферного пояса, в кричаще примитивной Терте, в гнилой вони Зоны?

– Мосик, очнись. – тихо позвал Галлах. – Не все так просто.

– Здесь существуют минус-этажи. – добавил Вендрикс. – и мы пока еще не нашли входа в подземные помещения.

Они замолкли. Навстречу шла группа девушек. Они посторонились, пропуская всех троих. Напряженность и опущенные глаза выдали, что служанки боятся.

– Все хорошо, – проговорил нимра, когда они проскользнули и скрылись, – тебя, Мосик, приняли за ибба.

Мосик был одет, как бедняк, и по сравнению с щеголями-тиграми выглядел оборванцем.

– Да, пожалуй, стоит тебе найти более подходящую одежду. – ответил его мыслям беспардонный Вендрикс.

– Кончай копаться у меня в мозгах. – с неудовольствием проронил Мосик.

Дворец был огромен. Они устали бродить по анфиладам комнат и решили разделиться. Как выяснилось, иббы в основном находились за пределами дворца, если не возникало необходимости проникнуть внутрь. Они охраняли выходы и входы. А внутри была многочисленная прислуга, служанки королевы, кухонная челядь, уборщики, садовники. Придворных в этом чудо-дворце не было. Похоже, тут никогда не пелось песен, не танцевались танцы, не задавались пиры. Здесь не было веселья, не было свободы. Казалось, не было и жизни. Роскошь обстановки скучала в одиночестве. Прекрасное убранство ни у кого не вызывало ни восторга, ни радости. Великолепие дворца любовалось само собой. Для себя тут расцветали, красовались и распространяли аромат чудные цветы. Собою наслаждались изумительные мозаики полов и стен. Дворец не замечал своих гостей, они здесь были лишние.

Отделившись от своих друзей, Мосик направился осматривать служебные помещения. Он сильно рисковал, поскольку именно тут, а не в парадных залах можно было встретить иббов, присматривающих за прислугой.

Здесь все было попроще, чем в главных помещениях дворца. Но эта простота была роскошнее тронного зала короля Дорнвана. Там позолота и дорогие ткани наносились на простую штукатурку и гипс. Здесь же все делалось на века и тысячелетия. Стены были сложены из цельных полированных блоков красного и черного камня с золотыми и серебряными прожилками, на котором были искусно выточен объемный растительный орнамент.

О том, что неподалеку кухня, Мосику доложил его нос, давно и безуспешно ищущий что-нибудь похожее на пищу. Запах был просто обольстителен, отчего голодный Мосик, как по следу, побежал туда, откуда доносился негромкий гул, какой бывает в помещении с высоким потолком.

Он прикинул, глядя на себя со стороны, достаточно ли представительно он выглядит, чтобы сойти за ибба, которому приспичило пойти на кухню и по своей тигровской причуде потребовать большое блюдо жареной баранины.

Мосик уже почти достиг желаемого, как вдруг увидел невысокого человека, который поспешно попытался миновать фигуру Мосика.

– Ба! Кого мы видим! – обрадовался Мосик. – Дядя! Собственной персоной!

Человек подпрыгнул, как ошпаренный, и взглянул Мосику в глаза. Он выглядел таким испуганным, что Мосик едва не расхохотался. Видеть дядю здесь, в Бабеллане, лишенного как своих мордатых слуг, так и зубастых свирепых псов, ему казалось едва не признаком удачи.

– Дядя, – проникновенно произнес он, – вы были с нами так грубы, так отвратительно неласковы! Зачем вы девочку обидели? Дядя едва опомнился и быстро бросил на руки Мосика острый взгляд.

– Да-да, мудрейший, – успокоил его Мосик, – я не тигр. Я всего лишь обычный вор, подобно вам. Только вы грабите заемщиков, а я заимодавцев.

Банкир, видно, еще не пришел в себя. Даже редкие волоски на его головке встали дыбом. Он пытался что-то сказать, но не сумел.