Текст книги "Нора под миром"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Сидящей на берегу группы не было видать. Туман всё скрыл. Вот блин! Зря старалась!

Марианна плюнула с досады. Как дура, изображала ужас, а ей никто и крик-нуть не пожелал, что на болото опускается туман. Тут в довершение всего закапал дождик. Ну что за гадство! Мало мокрых ног, теперь ещё и вся она промокнет!

Марианна повернула назад. Фиг с ним, с колышком. Теперь всё равно никто не снимает. Она шагнула на только что пройденное место и не сразу поняла, что произошло. Доски на месте не было! Девушка со вскриком ушла в воду. Но успела раскинуть руки и зацепиться за мокнущие в воде берёзки.

С трудом она выбралась на островок, где торчал колышек, и села в сырой хо-лодный сфагнум. Пока не сойдёт туман, двигаться нельзя. Глупая Марианна, забы-ла навыки! Она обхватила себя руками за плечи, сжалась в комок и принялась ду-мать о вилле на Багамах.

* * *

Сначала всё было очень хорошо, просто прекрасно. Девочка держалась заме-чательно. Её светлая фигура на фоне мрачного болота смотрелась почти сюрреа-листично. Как всё это будет в кадре! Потом дополним эту молчаливую нахмурен-ную топь таинственными звуками, тоскливым голосом выпи, зловещим булькань-ем и хлюпаньем. Будет соответствующее музыкальное сопровождение.

Виктор испытывал нечто вроде слуховых галлюцинаций, он словно наблюдал окончательно доработанные кадры. Болото отчётливо дышало. Оно испускало вздохи и стоны. Как будто приход незваных гостей растревожил чей-то сон.

Вскрик Бориса вывел Кондакова из оцепенения.

– Виктор, туман идёт!

Режиссёр вскочил и с досадой понял, что замечтался и не заметил, как на воду опустились белесые лохмы непрозрачной влаги. В ней почти скрылась размытая фигура Марианны.

– Назад давай! – крикнул Кондаков.

Он так и знал, что съёмки сорвутся! Надо было поторопиться с самого утра! А у них столько времени ушло на болтовню!

– Она не слышит. – с тревогой сказал Борис.

Полоса тумана проплыла и пространство немного рассветлелось. Марианна продолжала двигаться от них.

– Чёрт, мы так её потеряем из виду! – всполошился Немучкин. – Леший, что делать?

– А я что? – удивился тот.

– Только давайте без паники! – с раздражением воскликнул режиссёр.

– Что она делает? – спросил один из помощников, принимавший участие в подготовке настилов. – Куда она идёт?!

Тонкая фигурка миновала то место, откуда следовало возвращаться, и уда-лялась вглубь болот.

– Марианна! – закричали дружно все. Звук увяз в сыром воздухе, как в вате. Новая полоса тумана наплыла и видимость ухудшилась.

– Надо что-то делать! – нервно вскочил с места режиссёр. Он обернулся, ища глазами Лешего, и к своему недоумению увидел, что лесник исчез. Что такое?! Почуял неприятности и бежал?

– Почему она не повернула? – с нотками истерики спросил Борис.

Все они столпились на сухом месте у самого края воды. Женщины приподымались на цыпочки, словно это могло помочь увидеть, что делает в тума-не Марианна.

– Вот курица! – нервно проговорил Димка. – Проморгала колышек! Надо было в самом деле привязать страховку!

– Да кто же знал, что она попрётся так далеко?! – в отчаянии воскликнул опе-ратор. – Всё, что было нужно – пройти десяток метров!

Снова просветлело. Туман как-то странно двигался полосами, хотя ветра не было и воздух полностью недвижим. Мало того, наступила такая духота, словно не хватало кислорода. Казалось, что болото поглощает воздух. Испарения впитали запах гнили и раздражали горло. В разреженном тумане проступила топь, через которую была проложена тропа. Но в обозримом пространстве не было видно Ма-рианны.

– Придётся нам идти за ней. – предчувствуя дурное, произнёс Виктор.

Он вдруг представил, как идёт по скользким доскам, которых не видно под чёрной жижей. Как задыхается от испарений, как отчаянно боится, что из тумана вылезет рука и схватит его за плечо. Откуда-то пришли нелепые детские страхи.

* * *

Она сидела на островке и терпеливо ждала, когда туман рассеется. Совершен-но очевидно, что доска соскользнула и целостность тропы нарушена. Это всё не страшно, только паниковать не надо. На болоте паниковать нельзя. А вот просту-диться можно!

Девушка вскочила и принялась размахивать руками и маршировать на месте, чтобы разогнать кровь. Под подошву попался этот идиотский колышек. Марианна с досадой вырвала его и забросила подальше в сплошной туман.

– Что ты тут делаешь?! – раздался за спиной удивлённый вскрик.

Марианна обернулась так резко, что едва не упала в воду. Вот блин! Она уж было подумала, что в самом деле повстречала мертвеца!

На заросшем мхом островке стояла бабка Евдокия. Она была с корзинкой и в болотных сапогах.

– Как ты сюда попала? – удивлялась старуха.

Узнав, как обстояло дело, она неодобрительно покачала головой. Значит, Ле-ший подсобил? Навёл мосты? Хорошенькое дело! Ладно ещё, что Марианна не утонула. Нашли, кому довериться! Поганец просто вымогал у режиссёра деньги, поэтому и выбрал такое место. Здесь можно найти более безопасную и более жи-вописную натуру. И совсем необязательно прокладывать тропинки через самую топь. Неудивительно, что доски потонули. Удивительно другое: как Марианна не пропала. Наверно, негодяй рассчитывал, что ему заплатят за роль спасателя. Да, здесь тонули люди, но далеко не столько, как расписывает Леший.

– Иди за мною след в след. – сказала бабка Евдокия. – Я выведу тебя сторо-ной.

И первая сошла с маленького островка в неглубокую воду.

ГЛАВА 14. Пространство Виртуальных Трупов

– Завтра надо съездить в город. – сказал Кондаков.

В этот вечер все снова собрались во дворе гостеприимного дома Семёновых. Неожиданно счастливая развязка сегодняшнего происшествия вернула ему хоро-шее настроение. Но съёмки были сорваны. Целый день пропал, и какой день! Никто не решался лезть в воду за Марианной, только бегали по берегу и кричали. А сам Виктор досадовал на тот нелепый детский страх, который неожиданно вдруг навалился на него.

В разгар споров и взаимных обвинений из кромешного тумана, со стороны рощицы вдруг вышла виновница переполоха. Марианночка по обыкновению вы-глядела флегматичной. Её, похоже, даже нисколько не встревожило, что она едва не утонула.

– Где моя кофта? – сварливо буркнула она, и напялила на себя роскошный пу-ловер. Понятно, отчего она злится: такая ухоженная девица и вся в грязи!

– Марианночка, ты не заболела? – заискивающе подкатился к ней перетру-сивший Борис. Он уже представлял себе, что сделает с ними её драгоценный па-пик со своими откормленными бугаями.

– Пошёл в болото. – не глядя на оператора бросила звезда и босиком пошлее-пала в деревню.

Только потом она изволила поведать, что вывела её баба Дуся и что Леший крепко их всех подставил.

– Леший, отвори! – стучал потом в дверь к нему Виктор.

– Идите все отсюда! – крикнул Леший. – Ничего я вам не отворю! У меня ух-ват тут!

Кондаков плюнул и ушёл. Что в самом деле можно взять с оболтуса?! Если какой деревенский хитрован решил, что он незаменим в каком-то деле, что он уж постарается побольше выжать сала с комара!

– Нет, вот вы скажите, – горячился Кондаков. – отчего народ такой подлец?! Это ж надо, так озвереть! За бутылку водки готовы утопить! Вы только гляньте, что творится! В эфире каждый день сюжеты: как зять зарезал тёщу из-за двух рублей! Подростки ни с того и и с сего расчленяют одноклассницу! Писателя на улице убили! Малолетняя шпана малюет свастики на стенах! Семёнов, вот ты участковый! Скажи, ну от чего в народе такое зверство?!

– Чего ты, Витя, забухтел? – недовольно отозвался участковый. – Откуда мне-то знать, что творится на миру? Это ваше дело, интеллигенции, отвечать на такие вопросы. А моё – ходить да трупы подбирать. Вон Антонина – она с нормальными детьми имеет дело, а не как я – с трудновоспитуемыми.

– При чём тут я?! – возмутилась Антонина. – Я вообще уволилась из школы. Но, если знать желаете, то я открою тайну: сейчас вообще нет ни нормальных, ни ненормальных детей. Раньше у педагогов были проблемы только с неблагополуч-ными учащимися – из семей пьяниц, социально неадаптированных, брошенных родителями на старых бабушек. А теперь все дети без исключения, как бомба за-медленного действия. И никто не знает, почему такое происходит. Я не хочу вда-ваться в это, для меня весь этот кошмар уже закончился.

– Чего молчишь, Левонид? – спросил Борис. – Тебе как кажется: что происхо-дит в людях?

– Ничему не удивляюсь. – ответил Лёнька. – Я сам иногда чувствую в себе по-зыв к убийству. Меня особенно заводит идиотская реклама. Блевать тянет, когда видишь, как какая-нибудь ухоженная тёлка закатывается в экстазе от дрянного шоколада. И вообще реклама чрезвычайно эпатажна: в торчок впадают от всего – от кофе, от жвачки, от стирального порошка, от детских попок, от прокладок, от пельменей!

– Но так нельзя. – возразил Виктор. – Без рекламы нет прогресса.

– Да рекламируйте, сколько захотите! – пожал плечами Лёнька. – Но зачем из людей делать дураков? У меня создаётся впечатление, что вся реклама снимается в дурдоме и предназначается только для того же контингента. А как она попала во внешний мир? Как сильно надо не любить и не уважать людей, навязывая им та-кую жваку! Едет женщина в метро, а к ней кидается мужик и вожделенно спраши-вает: а отчего у вас такая кофточка красивая? А та и рада всем объяснить, что жи-вёт и дышит только своим стиральным порошком, который тут же с собой в сумке и таскает. Или какая-то дура переехала пацану ноги и не понимает: что случилось? Да такую пешком на улицу выпускать опасно, кто права ей выдал? А он – ничего, пожевал конфетку и всё прошло! А вы ещё спрашиваете, откуда такая лёгкость в отношении к убийству!

Все расхохотались.

– Лёнь, ну ты и начётчик! – отозвался Кондаков. – Рекламный мир весьма ус-ловен. Он не пародирует, но и не отображает реальность.

– Нет, конечно. Он просто подменяет её.

– Это уже слишком. Нельзя так строго относиться к несерьёзному искусству, иначе переклинит.

– А я о чём и говорю – согласился Лёнька. – Вам и Антонина это говорила: мы становимся опасны, когда нас переклинивает. Педагоги первыми всё это чуют. По-этому и абстрагировались от явления. Простите за прямоту, но страна затрахана рекламой и не только ею. Что же удивляться, когда от всей этой тошниловки плы-вут мозги у тех, кто и без того ими обделён. Если уж и нормальная психика сбоит. Иногда я думаю: а каковы в обычной жизни те, что плодят все эти гнусные Фан-томы? Как они могут сохранять рассудок, придумывая, изображая и запечатлевая все эти тошнотворные идеи? Людская масса всё жрёт, как помойка – ей всё время мало! Иногда мне кажется, закрой глаза, потом открой и ты не увидишь ничего, кроме мертвечины.

Общество умолкло.

– Ладно, надо идти и делать дело. – поднялся с места Кондаков.

Борис тоже встал.

– Эк он тебя разделал! – заметил он позднее. – А Антонина говорила, что уче-ники у неё сплошь тупые.

– Да лучше уж тупые, чем такие резвые. – сухо отозвался Кондаков.

Они вдвоём отправлялись обратно к болоту. Предстояла рутинная работа: наснимать натуру для последующего монтажа. Потом на этом материале будут на-слаивать эффекты. Вот этот раздел всегда вызывал у Кондакова недовольство. Де-нег жрёт немеряно, а результат убогий. Нет убедительности!

Прикрыть всё темнотой, замаскировать вспышками молний и выставлять на-ружу лишь фрагменты? Мотается в кадре чучело в лохмотьях, ревёт, закатывается, а рожа неподвижна, потому что из папье-маше. Или нарядить актёра, раскрасить морду и заставить кривляться, как в старых фильмах про бабу Ягу. Всё это уже приелось. Да и бабы Яги после Милляра приличной не найти.

Зритель хочет, чтобы всё выглядело натурально, ему дай рассмотреть всё, дай насладиться зрелищем, дай его прочувствовать. Голливудские мастера умеют ба-лансировать на грани темноты и света. Они умеют создавать такие убедительные маски, что кажется, будто бы из экрана тащит вонью! А наши! Хоть один бы жиз-неспособный кадавр! Хоть один бы по-настоящему ужасный вурдалак! После «Вия» больше не было ничего достойного!

Что делать, где взять в потребном количестве мертвецов? Специалисты будут уверять его, что всё на должном уровне. Но все прекрасно знают: не умеют наши делать фильмы ужасов и не потому, что нет аппаратуры или денег! Просто не уме-ют раскрепощаться! Нет фантазии, нет убеждённости, нет азарта! Они просто пы-таются делать деньги, а выкладываться до дна – не их идеал!

Вот и теперь, воссоздать компьютерный вариант простейшего болота – слиш-ком дорого, нужна подлинность. Надо наснимать побольше перспективы и отдель-ных деталей. Нужна масса материала, чтобы потом из него собрать хоть пять ми-нут ленты.

– Держит? – спросил Виктор, когда Борис в своих болотных сапогах осторож-но ступил в тёмную от торфа воду.

Тот попружинил ногами, пробуя настил.

– Держит вроде. Как бы не свалиться вместе с камерой!

Пока оператор медленно поводил вокруг себя переносной аппаратурой, Виктор огляделся. До вечера ещё нескоро, а солнца уже нет. Всё небо затянула тусклая и непрозрачная пелена.

– Может, снова выплывет туман. – проронил Борис. – Надо было поснимать ещё тогда, а все всполошились из-за этой Марианны.

Он начал передвигаться по тропе, ища удачный ракурс для съёмки. Виктор двигался следом, готовый в любой момент подхватить товарища. Настил везде держал прекрасно. Отчего это Марианна вдруг свалилась? Впрочем, что с бедняги взять. Кто бы не перепугался, оказавшись в одиночестве среди молочно-белого тумана прямо посреди болота. Ладно хоть бабка Евдокия ей попалась так удачно. Что старуха делала тут, на болоте? Нет, всё-таки они с Борисом правы – бабка ведьма!

Виктор беззвучно засмеялся.

– Не тряси настил. – недовольно отозвался Борька. – А то…

– А то что? Мертвецы всплывут? – со смехом отозвался Кондаков.

Оператор повернулся, не отрываясь от камеры и глазок её уставился на ре-жиссёра.

– Кто это идёт за нами? – выдохнул Борис.

– Кто?! – подпрыгнул и закачался на шаткой доске Виктор. – Идиот, чуть не напугал меня! Ещё раз сделаешь так, получишь в гнобель!

Позади только пузырилась над тропой вода. Они растревожили торфяник, хлюпая доской, и теперь из недр болота поднимался слегка вонючий болотный газ.

– Говорю тебе, там кто-то есть! – с неподдельным ужасом воскликнул Борька.

Кондаков опять вгляделся.

– Никого там нет! – и он сердито обернулся к оператору. Борька не смотрел на тропу, он вглядывался в видоискатель.

– Дурачишь, да?

– Смотри, я отмотаю назад. Вот ты, а вот это кто позади тебя?

Виктор повернул к себе маленький экранчик портативной японской камеры. В кадре виднелась его физиономия с раскрытым ртом. А сзади на неопределённом расстоянии виднелась неясная тень с очертаниями человеческих плеч и головы.

– Боря, возможно это мираж, а может, болотный газ так отражает свет. Жаль, что в кадр попала моя морда, а то привидение могло пойти в монтаж.

Оба опять пошлёпали по тропе. Немного дальше должен быть колышек на островке. Компьютерщики достроят это невзглядное местечко до размеров нас-тоящего островка. На нём вырастет виртуальная церквушка. Конечно, по жизни церковь на болотах не строят, но в сюжете фильма ужасов такое допустимо. А внутренние сцены можно снять и в павильоне.

– Ты не зевай по сторонам. – заговорил Борис. – Я что-то колышка не вижу.

– Значит, не дошли ещё.

Пространство впереди медленно затягивалось редкой пеленой. Туман снова наступал и это было плохо. Они не успели снять натуру.

Оба одновременно обернулись. Сухой берег скрылся из виду. Расстояние до него было небольшим, но пробираться наощупь было страшно.

– Двигай вперёд, переждём на островке. Я точно помню, что это недалеко.

– Кажись, туман развеивается. – обрадовался Борька.

Впереди по курсу в самом деле рассеивались редкие белесые клочья.

– Снимай скорее! – поторопил Виктор. Уж больно впечатляюще смотрелись эти полупрозрачные лохмотья, плывущие по каким-то неведомым законам в про-тивоположные стороны – словно разъезжался театральный занавес.

– Витя… – потрясённо прошептал Борис.

"Болотный глюк." – растерянно подумал режиссёр.

Прямо перед ними из сумрачного мха, из серой мглы вырастали стены болот-ной церкви! Возносились шершавой безоконной стеной серые брёвна с потрес-кавшимися торцами. Крыша нахлобучена, как размочаленная соломенная шляпа. Высокий чёрный шпиль. И прямо на замерших людей смотрел провал распах-нутого настежь входа.

– Наверно, болотный газ вызывает галлюцинации… – шёпотом сказал Борис.

Кондаков опомнился и посмотрел через его плечо в видоискатель.

– Если тут кого и глючит, то не нас одних. – ответил он.

В окошечке экрана явно виднелась серая громада церкви на болоте.

Ногой в резине Виктор осторожно подавил на берег. Нет, всё в порядке, нога не тонет. Тогда он выбрался на траву. Следом, не отрываясь от аппарата, влез опе-ратор.

– Не лезь в кадр. – зашипел Борис. Он сосредоточенно водил камерой по сто-ронам, стараясь запечатлеть болотный глюк, пока тот соглашался позировать.

– Наверно, раньше тут жили люди. – размышлял Виктор. – Потом почва за-болотилась, а церковка осталась.

– Ага. – сказал Борис. – С чего ты взял, что это церковь? Крестов-то нет.

– Чихать на это. – отозвался тот. – Такой натуры в компьютере не сотворить.

– Так глюк или натура? Решай скорее, потому что я хочу войти и посмотреть.

Оба осторожно, не веря ни одному из своих ощущений, пробирались к стенам мрачной деревянной церкви. Откуда это тут взялось?

Виктор неуверенно протянул ладонь и положил её на потемневшее от време-ни бревно. Пальцы легли плотно, ощущая под собой убедительно материальное дерево стены. Растрескавшийся наличник входа, массивный порог и непроглядная тьма за косяками.

– Давай-ка обойдём сначала. – почему-то прошептал Виктор.

Они двинулись в обход, всё время снимая строение с разных ракурсов и время от времени трогая его руками. Реальность снимаемого объекта была несомненной. Им повезло, что они нашли такую богатую натуру.

Вход манил и пугал одновременно. И вот Борис решился. Держа камеру в ру-ках, он встал на порожке. Ничего не произошло. Пол под ногами не провалился, из-под потолка на них не накинулись полчища летучих мышей. Всё было тихо, слишком тихо.

– Мне кажется, нас кто-то видит. – поёжился Немучкин. Он поводил вокруг себя камерой, но ничего, кроме притаившейся темноты не замечал.

– Здесь можно будет снять целый эпизод. – откликнулся Виктор. Он достал из куртки зажигалку и щелкнул. Вспыхнувшее пламя осветило основания четырёх деревянных столбов, уходящих в темноту под потолком. Пол был сложен из обык-новенных досок. Те слегка подгнили.

– Осторожнее. – прошептал оператор. – Тут наверняка под полом вода. Про-валишься ещё…

Оба переместились поближе к стене и начали обходить церковь по периметру.

– Снимай, Борис, снимай. – стуча непонятно отчего зубами, пробормотал Виктор.

– А ты свети не сзади, а вперёд. – отозвался тот. – И без того темно. Да ты ещё вход загораживаешь.

Виктор вытянул вперёд руку с зажигалкой.

– АААААА! – завопили оба и отшатнулись.

Прямо перед ними в воздухе висели две больших босых ноги! Явственно вид-нелись заросшие ороговевшим слоем давно нестриженные ногти, синяя неживая кожа обтягивала кости. Всё, что выше, утопало в темноте.

– Бежим отсюда! – забормотал Виктор и бросился ко входу.

– Нет, погоди. – трясясь от ужаса, ответил Борька. – Дай, я сниму его.

– Зажги свечу. – раздался сверху голос.

– Где ты видел тут свечу?

И тут же увидал у столба накрытую ветхой тканью тумбу, а на ней в грубом самодельном подсвечнике свечу.

– Витька, вот свеча!

– К-какая свеча?

Кондаков, всё ещё трясясь от пережитого, поднёс к фитилю огонёк зажигалки. Свечка ровно засветилась.

С балки свисал на узловатой верёвке давно повешенный труп. Он почти му-мифицировался, остатки одежды едва прикрывали кости.

– Снимай и драпаем. – прошептал Виктор.

Едва Борис нацелился на остатки какой-то неведомой трагедии, как труп от-крыл глаза. Со слабым оханьем киношники повалились на пол.

Мертвец обвёл двоих замерших от непередаваемого ужаса людей мерцаю-щими гнилостным блеском увядшими глазами. Его физиономия с проступившими сквозь полуоблезшую плоть скулами осклабилась.

– Не ожидали?

Борис с Виктором не могли ответить – ещё не вышли из состояния ступора.

Мертвец ухватился рукой за верёвку, подтянулся и легко вынул себя из петли. Он спрыгнул на пол и присел перед двумя оцепеневшими людьми.

– Будем знакомы. Я Дикий Труп. Вас пощекотать или сами встанете?

Покойник протянул костлявую ладонь и помахал ею перед носом Кондакова, словно проверял реакцию. Фаланга указательного пальца немедленно отвалилась и упала Виктору за пазуху. Режиссёр с воплями вскочил. Приплясывая по треща-щим доскам, он разрывал на себе застёжки куртки. Наконец, вырвал из-за пояса рубашку и вытряхнул косточку наружу.

Труп хохотал, как сумасшедший.

– Это более чем великолепно! – кричал он. – Я никогда ещё такого не видал! Скажите, это рефлекс или случайный феномен?! Подождите, у меня идея! Я хочу проверить, есть ли тут закономерность!

Оживший труп принялся с сухим треском обрывать фаланги пальцев и кидать ими в обезумевших людей. Те с воплями вскочили с пола и кинулись наутёк, отма-хиваясь от косточек, как от пчёл-убийц. Едва вскочив в проём двери, Виктор за-качался на пороге. Налетевший следом Борька чуть не сбил его. Они застыли.

Прямо за порогом начиналась топь. Чёрная вода выпускала слюни. Пузырьки сбивались в пену, та плыла куда-то в сторону. Куда ни глянь – одно болото.

– Нет, вы просто чудаки. – со смехом проговорил подошедший сзади Дикий Труп. Он прикручивал на место фаланги пальцев. – Я не думал, что моя шутка вы-зовет такую непредсказуемую реакцию.

– Где мы? – обморочным голосом спросил Виктор.

– Замечательный вопрос. – немедленно отозвался труп. – Хотя, замечу, я ожи-дал чего-нибудь более оригинального. Как я понял, по воде ходить вы не умеете. А жаль. Впрочем, каждому воздаётся по вере его. Ну, ладно. Я буду вашим добро-вольным гидом.

На глазах у теряющих сознание людей он перегнулся за косяк и вытащил из-за стены тощенькую плоскодонку на верёвке.

– Прошу садиться. – щедрым жестом предложил весельчак-покойник.

Удивляясь собственной выдержке, Борис забрался в качающуюся лодочку и уцепился за борта.

– Д-давай, Виктор. – сказал он трясущимися губами.

– Давай, Виктор, давай! – немедленно расхохотался проводник. – Тебя не под-садить?

Режиссёр поспешно кувыркнулся в лодку.

– Увы, увы! Я им несимпатичен! – провыл комично Дикий Труп.

Он подпрыгнул, завис в мутном воздухе и рассыпался на части. Сначала отва-лились ступни, потом голени, со стуком рухнули две берцовых кости, горошками посыпались только что прикрученные пальцы, два плеча, предплечья. Как клави-ши из клавесина, попадали все рёбра, затем, как на ксилофоне, заиграли по рёбрам две ключицы. В кучу костей упал дырявый таз, а уж в него вместился череп.

– Кто будет грести на вёслах? – спросил последний, закатив мерцающие тух-лым блеском вялые глаза. – Ничего не слышу, дайте звук.

– Всё понял. – отозвался он через мгновение. – Долг гостеприимства!

Повешенный немедленно собрал себя в приличный вид.

– Так лучше? В самом деле? – продолжил он односторонний диалог.

– Куда мы едем? – выдавил из себя Виктор.

– Я вижу вам немного полегчало. – задушевно отозвался труп. – Всё-таки, как сильны условности! Стоило мне предстать пред вами в разобранном виде, а потом приделать всё на место, как вы тут же стали контактировать! Вам не кажется, что такая ограниченность происходит от недостатка воображения? Знаете, если бы не высочайшее повеление, я бы не сошёл с верёвки. Возиться с вами совсем не так интересно, как может показаться поначалу.

– Что за повеление? – прокашлявшись, спросил Борис.

– Была подана заявка. – охотно объяснял приветливый покойник, ловко рабо-тая на вёслах. – У нас туристы большая редкость! Глухое, знаете, местечко! А уж таких культурных, как вы, даже и не ожидали!

– А вас тут много? – выпучив глаза, удивился Виктор.

– Всё относительно. – уклонился от ответа Дикий Труп.

Два гостя огляделись. Болотное марево по-прежнему висело над водой. Солн-ца не было и непонятно – сколько времени. Серая башня церкви скрылась из виду.

– А кем вы были при жизни? – осмелился задать вопрос Борис.

Труп бросил грести и уставился на него насмешливо флуоресцирующими гла-зами.

– А это что – не жизнь? – вкрадчиво спросил он. – Не надо думать, что мы ху-же, если мы иные.

– Да нет, я не хотел…

– Мы прибыли. – торжественно возвестил мертвец.

В тумане не было видно, остров это или уже суша. Борис и Виктор покорно выбрались из лодочки. Весёлый проводник не стал повторять свой трюк с костя-ми, а просто ловко выскочил на берег.

– В приёмной нельзя снимать без разрешения. – предупредил он и, виляя бёд-рами, двинулся вперёд.

Посреди чахлых обломанных осин стоял большой конторский стол. А за сто-лом сидело существо. Из-за спутанных серых косм было непонятно, что оно из се-бя представляет. Сквозь пряди лишь поблёскивали глаза. Тонкие руки поросли ко-ростой. Одежда тоже не видна под хаотично разбросанными верёвочными скрут-ками волос.

– Пропуск есть? – проскрипело существо, с явным подозрением осматривая двух пришельцев.

– Гогуля, слизняшечка моя, какие пропуска? – пропел гнусаво труп. – Сиих двоих отчётливо желают видеть Их Бесподобность.

– Ничего не знаю. – неприветливо отозвалась Гогуля. – Проверить надо.

Она неожиданно крепко треснула заскорузлым кулачком по пустой поверх-ности стола. Та разверзлась – образовалась широкая и тёмная дыра.

– Туристов звали? – крикнула туда диковинная секретарша.

– Буууу! – раздалось из глубины.

– Ну я же говорил! – обрадовался Дикий Труп, игриво обнимая девушку за плечи.

– Ступайте. – разрешила неприступная Гогуля, оторвала от трупа руку и бро-сила в дыру.

– Ужасно грубая особа. – отозвался однорукий ухажёр и прыгнул следом за своей рукой.

– Не надо! – завопили туристы, отшатнувшись от стола.

Тогда Гогуля откинула сухонькой ручкой волосы с лица и показала свой на-стоящий лик. Под волосами не было ничего, кроме огромного рта, поросшего по всей окружности многорядными зубами. Всё это походило на воронку, в узком мя-систом горлышке которой моргали два маленьких глазка.

– Разрешаю поснимать. – прорычала пасть. Чудовищная секретарша взяла у окоченевшего Бориса камеру, рука её вытянулась на два метра, и Гогуля приня-лась улыбаться в камеру!

– Если сейчас же не прыгнешь – поцелую. – хладнокровно пообещала она обоим сразу.

Не помня себя, Борис перевалился через край стола и ухнул в темноту. Сле-дом полетел Витька Кондаков.

– Что так задержались? – деловито спросил покойник – он оказался снова с обеими руками.

Из трубы они попали вовсе не в подземелье, как можно было ожидать. Над го-ловой опять висело небо. И болото. Практически ничего не изменилось. Откуда они выпали – тоже непонятно.

– Что дальше? – отшиблено поинтересовался оператор.

– Прошу вести себя серьёзно. – посоветовал проводник. – Сама по себе заявка мало что значит. Надо понравиться господину прокурору.

– Здесь есть судебная система? – удивился Кондаков.

– Конечно, есть! – обрадовался весёлый труп.

– А что за заявка? – осторожно спросил режиссёр.

– Нечего смеяться. – хмуро отозвался оператор. – Совсем недавно ты заявил, что готов прозакладывать душу чёрту, только чтобы фильм удался.

– Я обожаю вас! – признался труп. – Ваше остроумие меня потрясает. Но вы ошиблись. Ваше заявление застряло совсем в другом ведомстве. Заявка, о которой идёт речь, подана не вами. Господа, я рад вам сообщить, что вы попались!

Он прыснул со смеху.

– Мы в аду? – содрогаясь от ужаса, спросил Борис.

– Открою тебе тайну, Боря! – закатывая мерзкие глаза, провыл нахальный проводник. – Вы в аду!

ГЛАВА 15. Экскурсия по преисподней

Не успел он произнести этих слов, как земля расступилась и седые тени, похо-жие на ту, что была заснята на болоте, тесно обступили двух людей. Безмолвные стражи сомкнули кольцо.

– Это невероятно… – прошептал Виктор.

Он протянул руку и коснулся одной из теней. Раздался треск, полетели ФИО-летовые искры и руку отшвырнуло. Борька застонал и прижал, согнувшись, к себе ладонь, посиневшую, как кожа на голенях покойника.

– Лучше не сопротивляйтесь. – посоветовал Дикий Труп. – У пристов нет со-знания. Это лишь курьеры.

И тут же принялся скандалить:

– Я с задержанными! У меня есть предписание!

С этими словами покойник бесцеремонно вторгся в кольцо стражей, выбивая тучи искр.

– Ой, как здорово! – воскликнул он. – Напоминает гальванизацию! Я просто чувствую себя живым!

Последние лоскутья кожи встали на его костях торчком. Так, напоминая дико-образа, проводник и присоединился к людям. Стражи дружно ухнули и вокруг по-меркли остатки света.

* * *

Председательствовал в суде отвратительный старый труп. С него постоянно валились куски ослизлой плоти. Зачитывая обвинение, судья машинально подби-рал студенистые вонючие куски и прилеплял их обратно в произвольном порядке.

Обвиняемые, словно напроказившие школьники, стояли возле председа-тельского стола. Кондаков почти терял сознание от омерзения, а Борька, не сте-сняясь, сплёвывал слюну на протокол.

– Подсудимые, вам предоставляется последнее слово. – сообщил им Председа-тель, поднимая со стола левый глаз, постоянно выпадающий из глазницы.

– Я ничего не буду говорить без адвоката! – протестующе выкрикнул Борис.

– Где у нас адвокат? – поинтересовался Председатель, оглядывая зал заседа-ний. – Я ничего не вижу.

– Простите, Ваша Честь, – деликатно обратился к нему Дикий Труп, – вы гла-зик не той стороной поставили.

– Что? в самом деле? – удивился тот. И обратился к подсудимым: – Благодарю за замечание. И всё-таки, где ваш адвокат?

– Извиняюсь! – выкрикнул, вбегая в заседание, расчленённый труп. – Я опоз-дал! ноги в давке потерялись! Вы уже закончили процесс? Учтите, я абсолютно ни с чем тут не согласен! Я считаю решение суда надуманным, все аргументы необо-снованными, все доводы обвинения абсурдными, все улики недействительными!

– Вам должно быть стыдно, молодой человек! – набросился он на Витьку Кондакова. – Вы вступили в сговор с присяжными и вынесли несправедливый приговор!

– Чего вы на меня орёте?! – вскипел тот. – Я обвиняемый!

– Что?! – Адвокат поспешно ощупал голову руками. – Ваша честь, меня зачем-то обманули! Это не моя голова, я не мог произносить такие глупости!

– Итак, к чему мы приговариваем подсудимых? – поинтересовался Председа-тель.

– А что они такое натворили? – подал голос Обвинитель.

– Ещё ничего, но точно натворят. – сурово ответил Его-Честь.

– Это не суд! – прорыдал Борис. – Это какое-то позорище! Мы так и не знаем, в чём нас обвиняют!

– Мы тоже этого не знаем, – утешил их Председатель, – но это и неважно. Если бы кто это и объяснил, мы бы всё равно не поняли. У нас, уважаемые подсудимые, мозги давно все вытекли. Ведь мы же трупы!