Текст книги "Училка (СИ)"
Автор книги: Марина Львова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)
5
– Марина Теодоровна! У меня в классе ЧП! – Голос Насти звенел от волнения.
– Что?
– Чрезвычайное происшествие.
Завуч на минуту подняла голову от документов, которые составляла, и внимательно посмотрела на покрасневшую Настю:
– Садись, успокойся. Соберись с мыслями, а я пока закончу составлять расписание, у меня тут одна накладка с третьим классом получилась.
Пока Настя переводила дыхание, Марина Теодоровна несколько раз украдкой взглянула на нее, быстро дописала недостающее и решительным жестом отодвинула от себя лист бумаги.
– Что случилось?
– У меня в классе беспризорник.
– Как это? Что же ты пришла? Зови охрану. За что мы им деньги платим? – Марина Теодоровна вскочила с места.
– Нет, вы меня не так поняли. У меня в классе ребенок-беспризорник.
– Настя, успокойся, этого просто не может быть. Мы набирали первые классы и проверяли документы у родителей всех детей.
– Марина Теодоровна, я неправильно сказала. Я… – Голос у Насти сорвался.
– Так, успокойся, подойди к зеркалу. – Марина Теодоровна решительно указала на зеркало, висящее на стене. – Приведи себя в порядок. Ты напоминаешь взъерошенного воробья, а не учительницу. Соберись и рассказывай.
– У меня в классе беспризорный ребенок.
– Как его зовут?
– Марианна Валерьевна Елизарова.
Завуч поморщилась, как от зубной боли, и подошла к шкафу с документами, достала необходимую папку, поискала и вытащила оттуда несколько листков.
– Заявление матери, копия свидетельства о рождении, заявление написано в начале мая. Медкарта заполнена в районной поликлинике. Все в порядке.
– В том-то и дело, что нет! Документы в порядке, а матери у девочки нет!
– Постой, давай по порядку.
– Все началось еще первого сентября…
– Сегодня у нас пятнадцатое. Так, продолжай дальше.
– Девочка потерялась с самого начала. Когда мы вошли в класс, я рассадила детей и стала проверять по списку. Не было только ее.
– Но это обычное дело, они часто путают классы, даже этажи. Поэтому мы и ввели визитки для первоклассников.
– Девочку привела Марья Ивановна через десять минут после начала урока, она пошла вместе с учениками второго «А».
– А Зинаида Павловна разве не заметила?
– Пока она своих проверяла, подумала, что в последний момент добавили какую-то новенькую.
– Девочка запущена?
– В каком смысле?
– Ну грязная одежда, непричесанные волосы…
– Я бы не сказала, по крайней мере сразу это не бросается в глаза.
– Что тебя насторожило?
– Она слишком самостоятельная.
– Ну, Настя, я тебя не узнаю. Ты всегда любила яркие личности в классе. Вспомни хотя бы твоего Матрешкина. От него плакали все вторые классы. А ты с пеной у рта доказывала, что он маленький человек со сложившимся характером, и долго искала в нем хоть что-нибудь положительное, пока не пристроила в шахматный кружок. Теперь он гордость нашей школы. Какое он место занял на районных соревнованиях в этом году? Третье?
– Второе, – мрачно сказала Настя.
– Вот видишь!
– Но она не такая. Она как волчонок. Дерзит. Она брошенная. В ней есть что-то… Я не знаю, как это сказать…
– Что было дальше?
– А дальше я заметила, что когда требуется помощь родителей, то девочка не выполняет задание.
– Например?
– Я выдала всем для визиток кленовые листочки из бумаги, попросила, чтобы родители написали имя и класс. Объяснила, что листочки нужно прикрепить английской булавкой к школьной одежде, чтобы любой мог помочь, если они заблудятся в школе. Она не сделала, мне потом пришлось писать самой.
– Бывают нерадивые родители.
– Бывают, но никто не приходит за ней после уроков, у девочки для учебы нет самого необходимого – тетрадей, ручек и цветных карандашей. Потом, никто не пришел на родительское собрание.
– Ты когда его проводила?
– Позавчера.
– Почему так рано? Оно запланировано у нас на завтра.
– У меня в классе у троих ребят старшие братья и сестры учатся в старших классах нашей школы. Родителям приходится бегать из класса в класс во время собрания. У них в голове все путается от этих пробежек. А у меня с этого года в первом классе очень сложная программа. Что вы улыбаетесь?
– Просто это мне говорят все наши учителя. А что было дальше?
– Девочка обманывала меня, когда я ее спрашивала о родителях, говорила, что мама работает, а бабушка дома, болеет. Сегодня я решила сходить к ней домой.
– Что ты узнала?
– Самой ее дома не было, дверь квартиры не закрывается, замок сломан, вырван просто с мясом. В квартире – самый настоящий притон, мусор кругом, грязь, даже обои со стен ободраны. Соседка сказала, что не видела Тамару – это мать девочки – уже давно. Я была в детском саду, в который Марианна ходила до весны этого года. Сказали, что она была на пятидневке, мать забирала ее по средам и в конце недели.
– Как ты садик нашла?
– Он во дворе дома находится, решила спросить наугад.
– Что будем делать?
– Я пойду к ней домой опять и дождусь девочку, потом выясню, где ее мать, в крайнем случае – возьму ее ночевать к себе.
– В милицию сообщать будем?
– Думаю, подождем, может быть, удастся что-нибудь разузнать.
– Хорошо, только позвони мне вечером. Может быть, тебе дать кого-нибудь в сопровождение? Мало ли что может случиться.
– Спасибо, не надо, я сама.
Настя вышла из кабинета завуча немного расстроенной, нового ничего узнать ей не удалось, разве только увидеть заявление, написанное рукой матери Марианны. Листок заявления был небрежно вырван из школьной тетради, стандартный текст написан неровными буквами, но без ошибок. Куда же делась мать девочки? А другие родственники? Отец, например? Совершенно непонятно. Хотя у многих детей нет отца, но должен же у девочки хоть кто-нибудь быть!
Дверь в квартиру на этот раз была закрыта, Анастасия Григорьевна протянула руку к звонку и нажала на кнопку, брезгливо наморщив носик: кнопка звонка была засалена, стенка заляпана грязными руками. Раздались осторожные шаги, и дверь немного приоткрылась.
– Разве ты не знаешь, что сначала нужно спросить, кто пришел, а только потом открывать дверь?
Дверь распахнулась, на пороге стояла Марианна, держа в руках надкусанное яблоко.
– Здравствуйте, Анастасия Григорьевна! А зачем вы пришли?
– Разве ты не знаешь, что учительница ходит в гости к своим ученикам?
– И следит, чтобы они не открывали дверь чужим?
– Ну не только это. Я пришла к тебе в гости. Можно мне войти?
– Входите.
Анастасия Григорьевна вошла в квартиру, Марианна закрыла дверь и пододвинула к ней ящик из-под бананов, набитый старыми газетами и книгами.
– А твоя мама дома? Мне нужно поговорить с ней.
– Зачем?
В голосе Марианны послышалось удивление, большие синие глаза смотрели настороженно, потом она широко улыбнулась и неестественно радостным голосом пригласила учительницу пройти на кухню. Около стола, покрытого заляпанной клеенкой, стояла табуретка, на которую и опустилась ошарашенная Анастасия Григорьевна. На подоконнике она увидела эмалированную миску, на дне которой виднелись пятна какой-то засохшей бурой жидкости, лежали скомканные грязные бинты и одноразовый шприц.
– Мне нужно рассказать ей, как помогать тебе делать домашнее задание: она не была на родительском собрании.
– Но я же учусь в школе, а не она. Я могу сама писать в тетрадях и прописях.
– А когда придет твоя мама?
– Я не знаю… вечером.
– И ты все это время будешь одна? Ты уже обедала?
– Да.
– Тогда, может быть, теперь ты пойдешь ко мне в гости?
– К вам?
– Конечно, ученики ходят в гости к своим учителям. Сегодня твоя очередь. Давай оставим твоей маме записку, чтобы она не волновалась, тогда ты можешь остаться у меня ночевать, а завтра утром пойдем вместе с тобой в школу. Договорились?
– Я пойду к вам домой?
– Конечно.
Настя быстро раскрыла свою сумку, достала блокнот, вырвала из него листок бумаги и написала записку. Она протянула ее девочке, та недоверчиво посмотрела на записку и положила белый листок бумаги на кухонный стол. Настя протянула руку, и грязная детская рука с обгрызенными ногтями, чуть помедлив, доверчиво легла ей на ладонь.
– А дверь? Как ты ее закрываешь?
– Никак, можно придвинуть ящики. У меня их много.
– Как же ты их двигаешь? Это тяжело.
Марианна вырвала свою руку и возмущенно всплеснула руками, удивляясь, как только такая взрослая не может понять столь простую вещь.
– Сначала надо поставить ящик, а потом положить в него книги, можно по одной. Тогда дверь снаружи трудно сдвинуть. – Девочка стояла уперев руки в бока и, чуть склонив голову, назидательно посматривала на свою учительницу, явно не понимая, как можно быть такой недогадливой.
Пораженная Настя сглотнула слюну и тихо спросила:
– Так ты делаешь каждый день?
– Конечно. Ну что, идем к тебе в гости? А ты далеко живешь?
– Нет. Я живу рядом со школой.
– Тогда пошли.
6
Появление Насти и Марианны на пороге квартиры поначалу вызвало у Калерии Андреевны удивление, которое постепенно перешло в возмущение и шок.
– Познакомься, Марианна, это моя мама Калерия Андреевна. Она тоже работала учительницей у нас в школе.
– Меня зовут Марьяшка. А вас из школы выгнали?
– Здравствуй, Марьяша. Почему выгнали?
– Людей всегда с работы выгоняют.
– Я на пенсии, – с достоинством ответила Калерия Андреевна.
– Все так говорят. А на деле взрослых выкидывают с работы за пьянство. Вот у меня соседка здорово зашибает. Ее в этом году уже три раза с работы гнали.
Изумленная Калерия Андреевна вскинула глаза на дочь. Настя в ответ чуть пожала плечами.
– Меня не выгоняли с работы. Я честно трудилась. – В голосе Калерии Андреевны послышалось едва прикрытое раздражение.
– Так все честно работают, если воровать – то в первый день выгонят, – доверительно сообщила девочка. – А еще и накостылять могут.
– Что?
Марианна удивилась, что ее не понимают, и уже открыла было рот, чтобы объяснить. Настя поняла, что настало время вмешаться в беседу.
– Мама, ты уже обедала? Нет? Тогда вы тут пока поговорите, а я тем временем суп разогрею.
Калерия Андреевна осуждающе покачала головой. Настя, скрывая улыбку, быстро вышла из комнаты и направилась на кухню, предоставив Марьяше возможность самой ознакомиться с квартирой и пообщаться с Калерией Андреевной. Минут через двадцать они сели за стол, еда Марьяше понравилась, потом она помогла убрать со стола и помыть посуду. За уроки она приниматься не хотела, но, видя, что Настя села за стол готовиться к занятиям, недоверчиво подошла и стала рядом.
– Ты тоже каждый день учишь уроки? Ты же взрослая.
– Взрослым тоже приходится учиться, я же не могу завтра прийти к вам в класс неподготовленной к урокам. Чему я смогу научить ребят? Может быть, ты мне поможешь?
– А как?
Марьяша села за стол, больше Насте уже не пришлось вспоминать ни о каких педагогических приемах: девочка с охотой занималась, высовывая от старания язык, писала буквы в прописях, не переставая ни на минуту рассказывать о кошках, которые живут в подъезде, о соседских мальчишках и о других важных вещах. Улучив момент, Настя позвонила Марине Теодоровне. Услышав, что Марьяша останется ночевать, Калерия Андреевна в ответ только многозначительно подняла брови и заявила, что у нее болит голова. Настя быстро собрала учебники и предложила Марьяше пойти погулять.
С прогулки они возвратились почти через два часа, с букетом желтых кленовых листьев. Осторожно ступая, чтобы не побеспокоить отдыхающую Калерию Андреевну, они прошли на кухню прогладить листья утюгом и поставить их в вазу. Потом, также на цыпочках, пробрались в маленькую комнату, где спала Настя, и уселись на тахту.
– Что мы будем делать? Давай играть в карты…
– Я не уверена, что они у меня есть. Можно поискать, кажется, у меня где-то была колода для пасьянсов.
– А что ты делаешь вечером?
– Читаю.
Под удивленно-презрительным взглядом ребенка Насте стало стыдно, что она так бесцельно проводит время.
– Я читаю интересные книги, могу и тебе почитать, – начала объяснять Настя, но замолчала, почувствовав, как неуверенно и заискивающе звучит ее голос.
– Может быть, ты все-таки поищешь карты? – пришла на выручку гостья.
Калерия Андреевна проснулась и удивилась необычной тишине, царящей в квартире. Когда Настя работала, готовилась к урокам или проверяла тетради, она всегда негромко включала радио или магнитофон, и Калерия Андреевна уже привыкла к негромкому фону. Куда они делись? Все еще не вернулись с прогулки? Настя собиралась оставить девочку ночевать. Перед сном ее надо помыть. Так где же они? Калерия Андреевна прислушалась. Из Настиной комнаты доносились негромкие голоса.
На широкой тахте, поджав под себя ноги, удобно устроилась девочка, в руках она держала колоду карт, ловко раскладывая их на покрывале. Настя сидела рядом и наблюдала за ловкими движениями маленьких пальцев.
– Я не думала, что ты будешь играть в карты с ребенком, Настя.
– Баба Лера, так она и не играет, я ее только учу. Будете играть с нами? Мы подвинемся.
– Как ты меня назвала?
– Баба Лера. А что, вам не понравилось?
– Не знаю.
– Настя, я пошла разогревать ужин, заканчивайте свою игру. Девочку перед сном нужно помыть. – Калерия Андреевна повернулась и вышла из комнаты.
Картежники переглянулись.
– Как ты думаешь, она на меня обиделась?
– За что?
– За то, что я назвала ее бабой Лерой?
– Мне кажется, она просто еще не привыкла.
– А мыться мне обязательно сегодня нужно?
– Да. Этого избежать не удастся.
Через час после ужина Калерия Андреевна выдала Насте для девочки большое махровое полотенце, ей ничего не оставалось, как пойти в ванную. Марьяша пошла вслед за ней, бросив робкий взгляд на Калерию Андреевну.
– А чего она все молчит? Я ей не нравлюсь?
– Да нет, просто она к тебе еще не привыкла. Кроме того, моя мама не любит грязнуль. Так что давай полезай в ванну, а я пойду халат переодену.
– Зачем?
– Чтобы помочь тебе помыться.
– Глупости какие. Я сама моюсь. Вы идите.
– Ну как хочешь…
Настя вышла из ванной и плотно прикрыла дверь, чтобы не выпустить тепло.
– Ты что же, оставила ее в ванной одну?
– А что? Мне показалось, она меня стесняется.
– Она же может утонуть в ванне! Иди помой ей голову. Это же маленький ребенок!
Пристыженная Настя бросилась обратно. Марьяшка сидела в ванне и с удовольствием выжимала мыльную пену из намыленной губки. В прозрачной воде детское тельце показалось Насте особенно хрупким и беззащитным. Поцарапанные, все в синяках коленки торчали из воды, грязная пятка ритмично постукивала по дну, вызывая круговые волны, расходившиеся по всей ванне.
– Давай я помою тебе голову, – решительно сказала Настя и взяла в руки флакон с шампунем.
Радостная улыбка на лице Марьяшки моментально исчезла, но уговаривать ее почти не пришлось, она стойко вытерпела мытье головы; когда же Настя взялась за мочалку, то поняла, что опасения мамы были вполне обоснованны: Марьяшка так боялась щекотки, что, спасаясь от мочалки, чуть не захлебнулась в воде. Настя с трудом поймала мокрое, скользкое тельце хохочущей девчушки и поразилась, насколько нежным и тоненьким оно было. Укрыв ее с головой большим махровым полотенцем, Настя вытерла чистое розовое тело, подхватила девочку, положила ее на тахту и помогла надеть белую футболку, положенную предусмотрительной Калерией Андреевной на подушку.
– Сейчас я расчешу тебе волосы, и будем ложиться спать.
– А потом? – сонным голосом спросила Марьяшка.
– Завтра в школу.
Марьяшка кивнула и прислонилась к Настиному плечу. Взяв в руки редкий гребень, Настя стала осторожно расчесывать спутанные волосы. Она мысленно ругала себя за то, что не догадалась расчесать волосы до купания, ведь все эти дни ребенок наверняка не брал в руки гребня.
Сколько же дней она была одна? И где ее мать? Сегодня Насте почти ничего не удалось узнать о семье девочки. На вопросы о своей семье она не отвечала, стараясь перевести разговор на другую тему, – такую скрытность трудно было ожидать от семилетнего ребенка.
Наконец гребень стал свободно ходить по влажным волосам. Внезапно Настя почувствовала, что хрупкое плечико, прижимавшееся к ее руке, чуть дрогнуло, голова девочки качнулась, и Марьяшка мягко осела на постель. Настя вскочила на ноги, прижав руки ко рту, чтобы не закричать от ужаса.
– Что с тобой? – раздался от двери тихий, спокойный голос матери.
Настя резко обернулась, широко раскрытыми испуганными глазами смотрела она на Калерию Андреевну.
– Я… я расчесывала ей волосы…
– Ну и что? Что ты так перепугалась? Она же просто заснула. Ничего удивительного, слишком много переживаний и впечатлений для ребенка в один день. Уложи ее, и пойдем пить чай.
Спокойный голос матери привел Настю в чувство и заставил действовать. Она накрыла девочку одеялом, потом потушила свет и вслед за мамой вышла из комнаты.
На кухне уже закипал чайник, на столе стояли чашки и вазочка с вареньем. Калерия Андреевна заварила чай и прикрыла чайник грелкой.
– Садись, у тебя, по-моему, до сих пор коленки дрожат от страха.
– Я просто испугалась, что ей стало плохо. Она была такой веселой и довольной в ванной, а потом вдруг обмякла у меня на руках…
Калерия Андреевна молча встала, подошла к плите, сняла грелку с чайника и разлила чай по чашкам. Поставила чашку перед Настей и также молча села за стол.
– Мама, что ты? Тебе плохо? – Молчание матери не на шутку обеспокоило Настю.
– Нет, просто меня немного расстроило то, что ты играла с ней в карты. Тебя совсем не волнует, что завтра ты поведешь ее в школу? Что она будет сидеть в твоем классе? Что она будет называть тебя на ты? Тебе нужно было держать ее на расстоянии, а не вести себя как ее подруга.
– Мама!
– Что, «мама»? Лучше скажи мне, что ты собираешься делать дальше?
– Попробую разыскать родственников девочки. Пусть она пока поживет у нас, ладно?
– Пусть поживет, только как ты теперь думаешь читать по ночам свои романы, когда в комнате у тебя живет маленький ребенок? Свет ей будет мешать.
– Я вовсе не читаю по ночам.
– Конечно, я не вижу!
– Мама, но я никому не буду мешать.
– Ладно, не будем спорить. Как ты собираешься разыскивать родственников девочки?
– У нас в ее деле есть копия свидетельства о рождении, там указано имя отца.
– Разве ты сама не могла спросить у нее, где отец?
– Ей не хотелось говорить со мной на эту тему, а я не настаивала.
– Тебе не кажется, что она ведет себя несколько бесцеремонно? В мое время школьники уважали учителей.
– Мама, она же еще совсем ребенок, она очень непосредственная. А потом, у тебя всегда были старшие классы…
– Ты хочешь сказать, что когда они доходили до меня, то полностью утрачивали свою непосредственность?
– Просто учитель для них всегда стоял как бы на пьедестале. Знаешь, что было для меня самым трудным в детстве? Привыкнуть к тому, что все твои подруги – это просто милые женщины, пришедшие в гости. У меня просто не укладывалось в голове, что учителя, которых я вижу в школе, приходят домой и становятся обычными людьми.
– Тебя послушать, так можно подумать, что твои учителя были монстры какие-то.
– Вовсе нет, и ты сама это прекрасно знаешь, но я никогда не видела в них равного мне человека.
– Они были старше тебя.
– Но возраст не должен давать право на превосходство над другими.
– Тебе хочется обидеть меня?
– Мама!
– Лучше скажи мне, когда собираешься заняться поисками?
– Прямо завтра, у меня всего два урока. Марьяшке я скажу, чтобы она пошла на продленку. Вернусь, заберу ее.
– Поезжай спокойно, я сама ее заберу и покормлю обедом. Она тощая, как дворовая кошка, кожа да кости. Прослежу, чтобы она и уроки выучила.
– Спасибо, мама.
– Да не читай сегодня допоздна, а то не выспишься.
7
Несмотря на опасения Калерии Андреевны, Марьяшка, придя в школу, не стала демонстрировать в классе свое близкое знакомство с учительницей, а вела себя очень покладисто. Анастасия Григорьевна поймала себя на мысли, что ей уже не приходится отвечать на ее недовольные вопросы. Марьяшка всегда в штыки встречала всякое усложнение школьной жизни. Сегодня Марина Теодоровна уже во второй раз принесла новое расписание уроков, было добавлено еще два урока, но на этот раз это не вызвало гневного комментария Марьяшки («да, хитренькие, сначала говорили, что будет по три урока каждый день, а теперь уже по четыре»), которым она сопроводила появление завуча в классе на прошлой неделе.
Сегодня у Анастасии Григорьевны было только два урока: чтение и математика, потом класс уходил на физкультуру, музыку и рисование. Настя могла спокойно заняться своими розысками.
– Представляешь, – говорила Настя, за чашкой чая рассказывая маме о результатах своих поисков, – мне удалось узнать их старый адрес и даже найти школу, в которой они учились.
– Кто?
– Родители Марьяшки. Имя ее матери я знала из личного дела, в свидетельстве о рождении было указано имя отца. Ты помнишь Сережку Большого, его фамилия Крупенин, он сейчас работает в милиции. Так вот, он мне немного помог, узнал адрес их старой квартиры. Во дворе была школа, я зашла, поговорила с учителями. Оказалось, что Марьяшкиного отца там помнят, он был активистом и звездой их математического класса. Марьяшкину мать помнят хуже, ничем она особым не выделялась. Поговорила с соседкой по площадке. Она обещала позвонить своей дочери, у той, кажется, был телефон отца.
– Как его зовут?
– Валерий, – Настя сверилась с бумажкой, лежащей перед ней на столе, – Валерий Петрович Елизаров. Получается так, пять лет назад они развелись, Марьяшка жила вместе с мамой и бабушкой. Отец не показывался, с девочкой не виделся, но, как ни странно, соседка о нем ничего плохого мне не сказала. Чуть больше года назад умерла бабушка Марьяшки, после этого мать продала квартиру, вернее, поменяла ее на меньшую, прежняя квартира была трехкомнатной. Они уехали, и больше о них никто ничего не слышал.
– Странно. Может быть, у них не хватало денег? Я слышала, теперь многие так делают.
– Не знаю. Можно сказать только, что нынешняя квартира больше напоминает притон, чем нормальное жилище. А чем вы занимались сегодня?
Настя с удовольствием, до хруста в суставах, потянулась и вытянула уставшие ноги, но тут же быстро сунула их под табуретку, боясь, что мать заметит, что она босиком.
Калерия Андреевна недовольно поджала губы. Настя подняла голову и вопросительно посмотрела на мать:
– Что-то случилось, мама?
– Эта девица посмела меня учить! «Вы не так суп варите! Почему вы сливаете воду с мяса, а потом заливаете чистую воду?» Я ей попыталась объяснить, что тогда бульон будет менее концентрированным, с водой уйдут все вредные вещества. Но она даже слушать меня не захотела. А какой скандал она подняла, когда я слила воду с пельменей! Она заявила, что пельмени нужно есть вместе с водой, тогда их хватило бы на два дня. Она сказала, что мы с тобой неправильно живем. Безалаберно! Беспардонность этой девчонки переходит все границы!
– Мама, ей всего семь лет. Ее сделала такой жизнь. Она жила тем, что сдавала бутылки, собранные у себя в квартире после попоек, устраиваемых матерью и ее дружками. Днем она побиралась на рынке. У девочки не было нормальной семьи, нормального детства. Разве можно ее винить в чем-то после этого?
– И что же ты собираешься теперь делать?
– Искать дальше, что еще остается делать? Не думаю, что моя мама долго будет терпеть присутствие Марианны у нас дома.
– Может быть, ты все усложняешь? Пройдет несколько дней, и твоя мама привыкнет понемногу.
– Но она совершенно права в одном: я не имею права оставлять девочку у себя до бесконечности.
– Тебе так и не удалось ничего узнать о матери?
Настя отрицательно покачала головой, вместе с Натальей Сергеевной она сидела в учительской и пила чай, пока ее класс занимался физкультурой.
– А сама Марьяшка ничего тебе не рассказала?
– Она только сказала, что мама часто уезжала ненадолго, но всегда возвращалась.
– Значит, «верблюды»? – уверенно заметила Наталья Сергеевна.
– Кто?
– Ну «челноки», – пояснила Наталья Сергеевна, видя, что Настя ее не понимает. – Так называют тех, кто ездит за товаром, а потом его перепродает на рынках.
– Нет, скорее всего она ездила со своими приятелями за наркотиками.
– Что?! Только этой напасти нам не хватало!
– На подоконнике я видела остатки какой-то бурды в миске, грязный одноразовый шприц.
– И этой матери ты собираешься вернуть ребенка?
– Пока я ищу ее отца.
– Так когда ты едешь?
– Сейчас, вот только чай допью.
– Ты просто теряешь время.
– Нет, набираюсь сил и уверенности для предстоящего разговора с Марьяшкиным отцом.
– Настя, ты что, боишься?
– Вот поговорила с тобой – и больше не боюсь. Мое дело важное, и деваться мне некуда. Ладно, пора ехать.
Утром Калерии Андреевне позвонила женщина, обещавшая Насте найти адрес отца девочки. Калерия Андреевна подробно записала адрес фирмы и после первого урока принесла записку в школу.
Настя еще раз сверилась с адресом, написанным на бумажке четким и аккуратным почерком. Все правильно, ей наконец удалось найти нужный дом. Решительно толкнув массивную деревянную дверь, украшенную блестящей медной ручкой, и глубоко вздохнув, она вошла в коридор и наткнулась на высокого молодого человека в пятнистой форме, который решительно преградил ей дорогу.
– Добрый день! Вы к кому?
– Мне нужен Валерий Петрович Елизаров.
– Вас ждут?
– Не думаю. Но мне обязательно нужно увидеть его сегодня.
– А по какому вопросу?
– По личному.
– Подождите минутку.
Молодой человек поднял трубку и стал куда-то звонить. Настя огляделась. В маленьком уютном холле стояла небольшая стойка, за которой располагался охранник со своими телефонами, рядом с ним на подставке стоял небольшой телевизор, но когда Настя пригляделась, то, к своему удивлению, увидела на его экране не очередной американский боевик, а панораму улицы, по которой она только что шла. Через несколько секунд экран мигнул и стал показывать какие-то коридоры и окна.
Пол в холле был покрыт серо-голубым ковром, на стене висело большое зеркало в медной раме, в углу у окна, забранного черной ажурной решеткой, стоял в кадке большой темно-зеленый фикус. Настя не смогла отказать себе в удовольствии подойти поближе и убедиться, что растение живое. Удивительное дело! Оказывается, есть еще люди, которым не надоедает возиться с живыми растениями.
Охранник подозвал Настю и проводил ее в соседнюю комнату. Настя села на небольшой кожаный диванчик, на стеклянном журнальном столе лежали яркие рекламные брошюры и журналы. Ждать пришлось недолго, вскоре дверь отворилась и в комнату вошла невысокая молодая женщина в коричневом костюме.
– Добрый день! Вы хотели видеть Валерия Петровича Елизарова?
– Да.
– Может быть, вы объясните мне суть вопроса?
– Я бы хотела поговорить лично с Валерием Петровичем, но если вы так настаиваете… Я преподаю в классе, где учится его дочь. Есть ряд вопросов, которые мне хотелось бы обсудить с отцом девочки.
У Насти не было намерения посвящать в это дело чужих людей, но вся эта атмосфера таинственности и многозначительности стала действовать ей на нервы. В конце концов, если верить рассказам Ирины о фирме ее мужа, то сейчас Настя очутилась в подобном заведении. Фирма-семья, где все работают, едят и отдыхают вместе, у них тут просто замкнутая система получается, и чужим здесь не место. Недвусмысленное выражение лица сотрудницы наводило Настю на мысль, что ей лучше пойти поискать входную дверь.
Вся обстановка этого уютного особнячка так резко контрастировала с убожеством квартиры, в которой жила девочка, что Настя почувствовала самый настоящий гнев. Неужели она отступит сейчас, когда уже почти нашла этого неуловимого отца, потратив неделю на его поиски. Кем бы ни работал отец Марьяшки в этой фирме, все равно он живет в тысячу раз лучше, чем его маленькая дочь. Он тут неплохо устроился в компании себе подобных, которые готовы идти по чужим головам, лишь бы заработать деньги. Самим уже приходится укрываться от окружающих за высокими стенами, толстыми дверями. Дюжие охранники, преданные секретарши… Больше всего раздражал Настю аппетитный запах супа, разносившийся по помещению. Настя сглотнула слюну. Кроме чашки чая, выпитой в учительской, у нее во рту с утра ничего не было. Позавтракать дома она не успела, так как утром заспанная Марьяшка внезапно вспомнила, что у нее нет физкультурной формы. Положение, как всегда, спасла Калерия Андреевна, которая сказала, что на антресолях есть чемодан со старыми Настиными вещами. После недолгих поисков Насте удалось найти футболку и шорты подходящего размера.
Между тем легкий шок у девицы прошел, и на лице у нее появилось сомнение. Судя по всему, она даже и не подозревала о наличии дочери у столь занятого работой господина Елизарова. Но с другой стороны, если Настино сообщение правдиво, то еще не известно, как прореагирует вышеупомянутый господин, если Настю просто выставят за порог. Девица приняла компромиссное решение:
– Проходите, но вам придется подождать немного, в данный момент Валерий Петрович очень занят. Я провожу вас.
Потом в соседнем кабинете девица разговаривала с кем-то по телефону:
– Оксана Дмитриевна! Да, в зеленой комнате. Нет, ничего не сказала… Не знаю. Хорошо, я попробую.
Настя поняла, что разговор за стеной шел о ней. Интересно, когда ей все-таки удастся увидеть этого занятого господина. Было слышно, как в соседнюю комнату кто-то быстро вошел, сказал девице о каком-то шофере, который вот уже полчаса ждет в машине. Она тихо охнула и куда-то убежала. Стало совсем тихо, только доносилась чуть слышная музыка.
Настя подождала еще минут десять. Похоже, что все про нее забыли. Подождав для верности еще пять минут, она осторожно заглянула в соседнюю комнату. Судя по обстановке, здесь обитала секретарша важного начальника. Стол, телефоны, компьютер. У окна на маленьком столике – кофеварка с чашками. Как же хочется есть! Почему она не съела на улице горячую сосиску с хлебом? Почему, почему? Просто-напросто когда она посмотрела на цену и подсчитала, во сколько ей обойдется это удовольствие, то решила, что лучше поедет в субботу на книжную ярмарку и купит пару новых книг.
Кого же охраняет преданная секретарша? Ага, вон на двери есть табличка. Настя подошла поближе. «В. П. Елизаров». Ничего себе! Оказывается, Марьяшкин отец дослужился до определенных высот, если у него есть отдельный кабинет. Настя осторожно открыла дверь и заглянула внутрь. Большой стол, в углу компьютер, кожаный диван, два кресла и прозрачный журнальный столик. Вся мебель новая, красивого черного цвета. К столу начальника примыкает круглый стол, вокруг него стулья для посетителей. На стене – большая картина с кораблями в тихой гавани.
Настя вышла из кабинета, осторожно прикрыла дверь и выглянула в коридор. Так, где теперь искать неуловимого Елизарова? Может быть, пока она тут сидела, он успел скрыться в неизвестном направлении? Хотя вряд ли. Кто она такая, чтобы от нее бегать и скрываться? Тогда пойдем искать. Пол в коридоре был покрыт пушистым ковром зеленоватого цвета и скрадывал шаги. Из-за поворота вышел молодой человек.
