Текст книги "Оборотная сторона героя (СИ)"

Автор книги: Марина Ясинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 2

Одна и та же вещь может вызвать у одного и того же человека совершенно разные чувства – дело лишь в том, как её преподнести или с чем подать. Впрочем, об этой нехитрой истине каждый человек узнаёт в детстве от Тома Сойера, лихо продававшего приятелям право белить забор.

Когда Тарас носился по Москве, подрабатывая к скудной стипендии аспиранта-историка курьером, очередное поручение доставки он воспринимал, мягко говоря, без энтузиазма. Но когда Андрей Потапович (величать начальника просто Папычем, даже тихонько, даже про себя, стажер пока еще не решался) отправил его в одно из подразделений Московского ОМОНа, снабдив фотографией Ахилла и инструкцией об оцеплении района Шушмора – такие сведения телефону или имейлу доверять опасно, Тарас полетел едва не на крыльях. Второй день, и уже первое, самостоятельное задание! Пускай совсем пустяковое – но ведь у него всё ещё впереди! Не зря же рекрутеры «Бастиона» из всех людей, которых они так долго и тщательно разрабатывали, взяли для стажировки именно его!

Выданное Папычем удостоверение беспрепятственно провело стажёра через проходную, мимо суровых бойцов за зелёной решеткой пропускного пункта. Два пролёта покатых ступеней, выкрашенный всё той же казённого оттенка зелёной краской коридор, закрытые двери и, наконец, нужная табличка на одной из них – «Майор полиции Кукаренко В. К.».

Начальника одного из оперативных подразделений ОМОНа воображение рисовало Тарасу здоровым коротко стриженым мужиком ростом в два метра и шириной со шкаф. Но Владимир Кондратьевич его удивил: среднего роста, довольно упитанный, с бойкими темными глазами, густыми черными усами и очень приличных размеров животиком, тот отчаянно напоминал Винни Пуха из советских мультиков.

«Винни Пух» одной рукой переворачивал листы в пухлой папке, а другой рассеянно шарил в вазе, заполненной рассыпчатыми печенюшками, и, вылавливая очередное, немедленно отправлял его в рот. Майор активно двигал челюстями и вошедшего Тараса не заметил.

Стажёр поскреб косяк, тихо кашлянул, дождался, когда Кукаренко оторвется от папки и бодро начал:

– Владимир Кондратьевич, я от Андрея Потаповича из «Бастиона».

– Угу, – кивнул тот, усиленно зажевал, а потом деловито осведомился, – Мы нужны там? Или здесь?

– Сюда проник один товарищ, – медленно ответил Тарас, не желая ненароком сболтнуть больше, чем разрешил Папыч, пусть даже и человеку, который в курсе их дел, – Его надо срочно найти. Очень-очень срочно. Вот здесь фотография с легендой для розыска и инструкция. И кое-какие меры требуется предпринять немедленно.

– Ясно, – кивнул майор, раскрывая переданную ему Тарасом тонкую папочку.

Стажёр замялся и потоптался в дверях. Похоже, на этом его первое задание закончено.

– До свидания, – несколько разочарованно сказал Тарас, ожидавший от своего первого задания чего-то большего, и толкнул тяжёлую дверь.

– Эй, – неожиданно окликнул его Владимир Кондратьевич, отправляя в рот очередное печенье, – А кто этот мужик?

– Древнегреческий герой, – ответил стажёр. Подождал, справедливо предполагая, что такой ответ вызовет у любого человека немало вопросов, и даже заготовил серьёзную фразу «Извините, но эта информация конфиденциальна, и я не имею права её разглашать» и напустил на себя важный вид. Но кругленький майор ОМОНа пошевелил густыми усами, подумал немного, кивнул и отправил себе в рот целую пригоршню печенья.

Тарас вздохнул – очередное разочарование!

* * *

За одеждой, оружием и доспехами всех времен и народов на протяжении вот уже двух десятилетий обращались к Катерине Федоровне, элегантной, со вкусом одетой даме далеко за шестьдесят, с тщательно уложенными короткими пепельными волосами и безупречным маникюром. Бывшая актриса, она держалась несколько надменно, смотрела на других чуть свысока, любила драматические жесты, высокопарный слог и деланные позы. Отдав театру всю жизнь и придя к той неизбежной поре, когда ей почти не давали ролей, Катерина Федоровна была рада остаться в родной ей атмосфере театра, пусть даже и не на подмостках.

Каждый раз, когда Илья оказывался во владениях Катерины Федоровны, ему казалось, будто он попал в костюмерную знаменитого театра – столько здесь было одежды. Просторная творческая мастерская, которой заведовала седовласая дама, готовила исторические костюмы любой эпохи и для любой цели – для детских праздников и маскарадов, костюмированных парадов и телевизионных шоу, театральных постановок и киносъёмок – и для операций конквесторов.

– Я полагаю, ты знаешь, как носить древнегреческую одежды и доспехи? – строго спросила Илью Катерина Федоровна. Правильно оценив затянувшуюся паузу, глянула на конквестора поверх очков в тонкой оправе и вздохнула: – Хорошо, тогда слушай. Хитон одевается на голое тело, он заменяет нижнее белье. Поверх в мирное время набрасывается гиматион – шерстяной плащ; он драпируется и закрепляется на плече фибулой. Булавкой, – уточнила она, заметив, как вопросительно приподнял брови Илья. – В военное время поверх хитона идут доспехи. Кожаные – для простых смертных, металлические, преимущественно бронзовые – для вождей. Ахилл, разумеется, ходил в бронзовых. Сандалии зашнуровываются крест-накрест на лодыжках, поножи и наголенники закрепить несложно… С мечом обращаться умеешь?

– Очень посредственно, – несколько смущённо признался Илья.

Катерина Федоровна покачала головой, недовольно вздохнула, что-то пометила в блокноте и осведомилась:

– Это всё. Вопросы есть?

– Скорее пожелание. Катерина Федоровна, я не сомневаюсь, что вы куда лучше меня разбираетесь, что к чему, но, может, доспехи все-таки лучше не бронзовые? Уж очень это мягкий металл. Видите ли, я греческим мечом… как его?..

– Ксифос.

– Вот-вот, ксифосом я владею не очень, а щит их вообще только на тренировках в руках держал. А там, всё-таки, битва; на стенах Трои хорошо подготовленные лучники. Металлический доспех, наверное, от стрел надежнее будет? Да и от меча, если уж на то пошло.

Катерина Федоровна приняла вид оскорблённого достоинства и воскликнула:

– За кого вы меня принимаете, молодой человек? За дилетанта?

Илья, уже давно научившийся распознавать «театральный» голос Катерины Фёдоровны, молчал, позволяя ей доиграть её сцену до конца. Однако, на этот раз сцена оказалась короткой, и бывшая актриса уже перешла на нормальный тон:

– Доспехи мы тебе изготовим здесь, по заказу, спрячем под тонким маскировочным слоем бронзы бронежилет. Шлем, ко всему прочему, сделаем обтекаемый, так, что все удары по нему будут проходить по касательной. Это, конечно, отступление от реальных образцов, но тут вверх берёт интерес сохранения тебе жизни… А сейчас отправляйся к визажисту.

– К кому? – упавшим голосом переспросил Илья, только было обрадованный тем, что сохранение его жизни всё-таки признали одним из приоритетов. – К визажисту?

Визажисты всегда казались ему людьми, присутствующими в жизни мужчин с несколько иными… э-э-э… сферами интересов.

– Да, к визажисту. Одной одеждой в твоей ситуации не отделаешься, – отрезала Катерина Федоровна и отвернулась, давая таким образом понять, что разговор окончен.

С визажистом Илью должна была познакомить Майя – девчонке наконец-то нашли полезное применение. Постоянного визажиста в штате «Бастиона» не держали – его услуги требовались не так часто и обычно ограничивались какой-то особой стрижкой. Необходимость в более серьёзной коррекции внешности возникала довольно редко, и на этот случай у «Бастиона» имелся «свой», не задающий лишних вопросов специалист, работающий в свободное от нечастых заказов конквесторов время в одном из многочисленных салонов красоты столицы.

Майю в салоне встретили словно горячо любимую, давно потерянную и вот только что вновь обретенную родственницу – надушенные и напомаженные девушки и юноши бросились к ней с приветствиями, горячо обнимали и звонко целовали в щечки. Когда восторги поутихли, девушка отвела в сторонку одного пухлого коротышку с торчащими словно перья черно-белыми волосами, достала фотографию Ахилла и ткнула наманикюренным пальчиком в Илью. Конквестора немедленно усадили в кресло посреди светлого зала, пропитанного запахами фруктовых шампуней, горячих волос, цветочных духов и травяных кремов и принялись обсуждать с такой бесцеремонностью, словно он являлся неодушевленным предметом.

– У него разрез глаз другой, без татуажа не обойтись, – интимно приобняв Майю за плечо, доверительно шептал стилист ей на ушко. – Подкорректируем ему форму бровей, выщипать надо немного, видишь, дорогая, у него излом совсем не такой, да к тому же посмотри, какие густые. По-моему, он ни разу их не прореживал – ну разве так можно? Дикость!.. Но одного татуажа мало. Когда ему уходить? Ах, завтра уже! Ну, тогда отваксуем. В идеале и рот бы ему подправить. Может, вколем ему туда немного ну хоть того же силикона? В нижнюю губу так и просится. И еще вот тут вколем, у него надбровные дуги не так сильно выражены…

Илья только застонал про себя и следующие несколько часов мужественно терпел крайне неприятные процедуры, размышляя о том, что женщины с их любовью к частому посещению салонов, должно быть, мазохистки.

Когда же все испытания были позади, и конквестора подпустили к зеркалу, он невольно отшатнулся. Мужчина, отражение которого Илья увидел, был ему незнаком.

Зато он и впрямь здорово походил на Ахилла.

* * *

Ахилл понятия не имел, что за мир его окружает и как он сюда попал. Сначала, увидев белый снег, он решил, что погиб в бою, и боги забрали его к себе на Олимп. Говорят, пристанище богов упирается прямо в небо, и там есть уголки, где снег никогда не тает.

Версия Олимпа, конечно, объясняла снег, но оставалось неясным, почему вот уже который час Ахилл кружил по ледяному лесу, но так и не встретил ни одной живой души – Олимп, все-таки, не такой уж и большой, а обитателей на нём немало. Конечно, можно предположить, что Зевс устроил очередное пиршество и собрал на него всех небожителей… Да, предположить-то можно, но вот поверить…

Когда лес кончился, и вдали показались странные угрюмые постройки, мрачные и приземистые, Ахилл стиснул зубы. На Олимпе такое убожество находиться просто не может. Значит, Тартар.

Ахилл рассердился. Он бился во многих битвах во имя царей и во имя богов, он покрыл себя славой. Он заслуживает больше, чем Тартар!

Но прежде, чем гнев накрыл его с головой, Ахилл сообразил, что он не встречался с Хароном. А ведь путь с Тартар только один – через Стикс.

Впереди показалась дорога – странная, гладкая, будто выложенная из одного гигантского, длинного цельного камня, и Ахилл нахмурился. Нет, это не Тартар.

А когда вскоре по дороге с жутким скрежетом промчался немыслимый, никогда им не виданный монстр, всё окончательно встало на свои места.

Говорили ему – и Патрокл говорил, и осторожный Одиссей, и даже глуповатый Аякс: не стоит злить Аполлона! Не стоит входить в его храм с мечом, не стоит осквернять его залы кровью почтенных жрецов и истошными криками молоденьких жриц. А что Ахилл? Он отмахивался – он же герой! Он богов не боится – ничего они ему не сделают…

Странный монстр исчез за поворотом, но следом уже показался другой, похожий на первого, но отличающийся цветом. А за ним – целая вереница гремящих, грохочущих, несущихся с небывалой скоростью страшилищ.

Ахилл сглотнул и непроизвольно стиснул рукоять ксифоса – прикосновение к оружию успокаивало. Успокаивало, несмотря на то, что никак не могло изменить свершившегося, и грек это прекрасно понимал. Аполлон всё-таки прогневался на зарвавшегося героя незначительных с его божественной точки зрения людских войн и решил жестоко проучить, забросив его в неведомый мир.

Самым разумным было бы упасть на колени и смиренно воззвать к небожителям, умоляя о пощаде. Однако от одной только подобной мысли Ахилла передёрнуло. Вместо ужаса и раскаяния его охватила чистая, незамутнённая никакими сомнениями ярость. Ни за что! Никогда он не склонится перед чужой волей, будь то человеческая или божественная! Никогда не будет молить кого-то о помощи! Никогда не будет ни от кого зависеть! Он выберется отсюда, чего бы ему это ни стоило, и сделает это сам!

Но – как?

Мешкал Ахилл всего миг. Безусловно, здешний мир и его родной мир связаны – иначе как бы он тут оказался? Надо только найти, где именно они между собой связаны. Скорее всего – на границе миров. Значит, нужно найти край здешних земель, место, где они кончаются. И лучше побыстрее – пока он не замёрз. И пока греческое войско не разгромило троянцев без его участия – это просто недопустимо!

Ахилл огляделся. Пожал плечами – он не знал, в какой стороне граница этого мира ближе всего, значит, ему всё равно куда направляться. Поудобнее устроил щит на спине – и побежал.

* * *

Когда после всех испытаний в салоне красоты Илья добрался, наконец, до «Октагона», братья Петровичи были заняты – у небольшой стойки регистрации при входе их осадил какой-то невысокий усатый крепыш в полушубке и атласных зелёных шароварах, и дискуссия была в самом разгаре.

– Но мы – не школа боевых искусств! – вскинул руки Арагорн, словно защищаясь. – Мы просто спортивный клуб.

– Но у вашего клуба – солидная репутация! – под стать ему воскликнул усатый. – Я ведь знаю, у вас здесь немало маститых специалистов самых разных направлений, и всё, что мы хотим, это…

– Сделать себе рекламу за наш счёт, – невежливо перебил стоящий плечом к плечу с братом Василий.

«Октагон» был заведением братьев Петровичей. Несколько лет назад они перебывали во множестве самых разных спортивных клубов и центров, но так и не нашли такого, который бы отвечал их требованиям. То гири смешного веса, то слишком много орущих телевизоров, то «Макдональдс» прямо внутри, а то и вовсе одни только кардио-тренажёры. И почти во всех этих современных, хромово-стеклянных, оснащённых солярием и джакузи, электроникой и любезными инструкторами заведениях зачастую было невозможно найти самую обычную подвесную боксёрскую грушу.

– Куда подевались старые добрые спортивные залы? С матами и турниками и – о, боже мой – без всех этих зеркал? – удручённо воскликнул Арагорн после очередного фиаско, настигшего их в престижном спорткомплексе «Вольга и Микула». – Прямо хоть свой открывай, честное слово.

– А давай, – вдруг серьёзно отозвался тогда Василий.

Так появился «Октагон» – небольшой спортклуб с минимумом модных кардио-тренажёров, с залом, устланным матами, с подвесными грушами, турниками и шведскими стенками, гимнастическими брусьями и свисающими с потолка канатами. Скромные ряды скамеек рядом со стойками для гирь самого разного веса, несколько штанг. Два ринга для спаррингов, скакалки на стенах и пара тяжёлых автомобильных шин в углу. Никаких телевизоров, никаких зеркал на стенах. Никакого самолюбования и праздного времяпрепровождения – только серьёзная работа.

Поначалу клиентов было мало. Тем, кто ходил в спортзалы покрасоваться или посмотреть на других, проимитировать физические упражнения или отдать дань моде на здоровый образ жизни, в зале Арагорна с Василием заняться было решительно нечем, всё слишком сурово и слишком по-настоящему. Зато со временем «Октагон» обзавёлся собственным, особым контингентом – теми, кто подходил к тренировкам так же серьёзно, как и братья Петровичи.

А дальше дела неумолимо набрали оборот. Наглядевшись на владельцев клуба, регулярно устраивавших между собой спарринги, на рингах стали тренироваться и другие мастера различных единоборств. Потом появились желающие научиться тому, что они там видели, затем – те, кто был не прочь этому поучить. Вскоре процесс пришлось организовывать: создавать классы, выделять под них часы, отбирать инструкторов, формировать группы по возрастам, стилям и уровням, следить за платежами, заниматься рекламой и созданием сайта. Как следствие, пришлось нанимать небольшой штат для того, чтобы управиться со всеми этими административными делами… К некоторому изумлению братьев Петровичей, клуб, так непохожий на новомодные спортивные центры, раскрутился и начал приносить неплохие деньги.

Усатый, ничуть не обескураженный нелюбезным комментарием Василия, вскинулся:

– Да нет же! Какая реклама? Просто дружественный спарринг с нашими бойцами. Чтобы, так сказать, повысить интерес к нашему виду единоборств. Он пока ещё не очень широко известен…

– И что это за вид? – с некоторым оттенком любопытства спросил Арагорн.

Измученный косметическими процедурами и ожиданием крайне серьёзной миссии в Трое, Илья ещё минуту назад был уверен, что ничто не сможет его отвлечь, ничто не сможет вытащить его из состояния сосредоточенного напряжения.

Он ошибался.

– Диканьский боевой гопак, – гордо ответил усатый крепыш.

– Диканьский боевой гопак, – бесстрастно повторил Арагорн.

– Диканьский боевой гопак, – подтвердил представитель малоизвестного боевого искусства в атласных зелёных шароварах – и тут Илья не выдержал. Он согнулся пополам и затрясся всем телом, отчаянно сдерживая рвущийся наружу смех.

Братья Петровичи, как всегда, проявили железную выдержку.

– Любопытно, – осторожно заметил Арагорн, на лице застыло выражение полного равнодушия.

– Сначала мы были частью боевого гопака, но два года назад у нас возникли некоторые… идеологические разногласия с Верховным Учителем, и мы основали собственную школу.

– Диканьскую, – по-прежнему осторожно предположил Арагорн и бросил быстрый взгляд на покрасневшего Илью.

– Совершенно верно, – приосанился усатый. – Отличительные черты гопака в Диканьском районе всегда игнорировали, тем не менее, у него имеется целый ряд концептуальных особенностей, которые и позволяют выделить его в самостоятельную школу…

– У которой будет свой собственный верховный учитель, – негромко заметил Василий.

– Главный Верховный Учитель, – поправил усатый и вдруг резко развернулся к стоявшему позади и давящемуся от смеха Илье. – Вы находите в этом что-то забавное, молодой человек? – надменно поднял он брови.

– Я? Нет! – выдавил из себя Илья между приступами непрекращающегося смеха и поспешно ретировался в раздевалку, немного, впрочем, жалея, что не услышит конца этой увлекательной беседы.

Василий с Арагорном подошли минут через десять.

– Ну и как, будет спарринг? – с любопытством поинтересовался Илья.

Василий хмыкнул куда-то в сторону; Арагорн закатил глаза и театрально вздохнул:

– Разберёмся. А сейчас пора заняться тобой.

Порывшись в спортивной сумке, вынул из неё три коротких меча, бросил один брату, другой – Илье. Василий ловко поймал меч за рукоятку, Илья свой уронил. Наклоняясь, чтобы поднять с пола оружие, пробурчал:

– За одно занятие из меня не то, что великого – даже сносного мечника не сделать.

– Вот это оптимизм! Так держать! – саркастически отозвался Арагорн и потащил Илью на ринг.

– Что, прямо тут? – удивился Илья, оглядываясь по сторонам. Ринг находился в центре помещения, на виду у всех. – А как же конспирация?

– Расслабься, – посоветовал Арагорн. – У нас тут практикуют самые разные виды боевых искусств, всякое видали, вплоть до копий, шестов и кистеней, так что мечом ты тут никого не удивишь.

– Разве что боевым гопаком, – негромко добавил стоявший позади Василий.

Илья коротко хохотнул.

Впрочем, вскоре стало не до смеха.

– Это – древний мир, – наставлял Арагорн, в то время, как Илья вращал ксифос во всех возможных плоскостях, кругами и восьмёрками, отслеживая положения меча в пространстве. – Бой там не отличается особой изысканностью. Потому сегодня ты будешь учить самые базовые вещи, и если ими овладеешь, с первого удара тебя точно не зарубят.

– А со второго? – хмуро пошутил Илья, рисуя ксифосом очередную восьмёрку.

Арагорн шутку проигнорировал.

– Запоминать будешь тройками. У нас на сегодня всего пять троек. Немного, правда? – и заметив кислое выражение лица Ильи, спросил: – Ты каким боевым искусством занимался? Самбо? Армейской рукопашкой? Каратэ?

– КМС по дзюдо. И Унибос.

– Прекрасно, – просиял Петрович. – Значит, базовые навыки у тебя уже есть, сейчас мы их просто немного подправим. Итак, первая тройка – три вида ударов: рубящие, колющие и секущие. Думаю, с этим и так всё ясно. Вторая тройка – у меча три части, по типу действия. Сильная, она же медленная и защитная – нижняя треть клинка до рукояти. Хочешь ослабить удар – принимай его вблизи, чтобы противник нанес его медленной, а не быстрой частью. Средняя, она же основная, для защиты и атаки на средней дистанции. Быстрая, она же атакующая – верхняя треть клинка до острия. При атаке самые эффективные рубящие удары наносятся средней и верхней частью клинка.

Следуя указаниям братьев, Илья перешёл на рубку предметов – нарабатывал удар мечом сначала по неподвижному бруску, а затем по подвижной мишени в руках у Василия.

– Третья тройка – три механизма ударов: кистевые, локтевые и плечевые. Четвёртая тройка – три основные области поражения: верхний уровень, голова и плечи; средний уровень, корпус до бедер, и нижний уровень – ноги.

Только сейчас уже изрядно взмыленного Илью допустили к отработке атак на настоящем противнике – Арагорне. Василий же отступил в сторону и негромко комментировал, внимательно наблюдая за процессом:

– Илья, очень важно при соприкосновении с мечом или телом противника слегка протягивать рукоять меча на себя. Это позволит не проваливать и не терять меч при ударах… С силой, с силой наноси удар, на выдохе!.. Не ударяй по касательной, ударяй по противнику!.. Это что за рысканье клинка? Фиксируй!

Илья уже давно задыхался, когда Арагорн, кажется, ничуть и не запыхавшийся, сообщил:

– И наконец, последняя тройка – защита. Прямой блок, скользящая защита и слив.

И следующий час уже Василий с неутомимостью автомата наносил удар за ударом, а Илья парировал.

Когда он вышел из «Октагона», у него так тряслись руки и ноги, что он даже задавался вопросом, а сможет ли он повести машину. Зато несколько прибавилось уверенности в своих силах.

* * *

Отправлять Илью в Трою поехали братья Петровичи и Ян.

Илью, измотанного тренировкой в «Октагоне», двухчасовой курс обновления древнегреческого в техцентре окончательно добил; сил не было – ни моральных, ни физических.

Но и в дороге его не оставили в покое – по пути к Шушморскому капищу Ян выливал на смятённый мозг Ильи огромное количество информации об осаде Трои: местоположения лагерей греческой армии, детальный план лагеря Ахилла, карты местности, чертежи Троянской крепости, схемы хода битв, имена участников… Всё это совершенно не откладывалось в памяти; Илья безразлично слушал Яна и безучастно смотрел на экран компьютера, в то время как его мысли бродили где-то далеко.

Из прострации Илью вывел только комментарий Яна к очередной фотографии:

– Вот она, та, из-за которой развязали величайшую в истории войну, легендарная Елена Прекрасная.

Илья моргнул и сфокусировал взгляд на мониторе. Вопреки ожиданиям, Елена не отличалась ослепительной, поражающей воображение красотой. Правильные черты лица, неплохо сложена – обычная симпатичная женщина. Правда, волосы у нее и впрямь хороши – сейчас таким бледно-золотистым оттенком природа почти никого не наделяет, сказываются результаты великих переселений и смешений народов. А легендарной красавицей она, похоже, прослыла благодаря тому, что носила поистине крошечные хитоны, беззастенчиво выставлявшие на всеобщее обозрение стройные ножки и почти всю грудь.

Когда многочисленные Антилохи, Фрасимеды, Мемноны, Сфенелы, Филоктеты и Протесилаи достигли критической массы, Илья не выдержал:

– Хватит. Я всё равно почти ничего не запоминаю. К тому же, перед смертью не надышишься, за три часа из меня Ахилла не сделаешь. Буду всё валить на Аполлона. Скажу, за то, что я его разозлил – я же его разозлил, так? Осквернил его храм и всё такое… Скажу, что он забросил меня в неведомые земли, и я провел там в скитаниях дюжину лет, потому многое позабыл…

– Неплохая мысль, – вмешался Арагорн.

– Если, конечно, смогу всё это сказать – на своём-то убогом древнегреческом, – пессимистически закончил Илья.

– Сможешь, – заверил Ян. – В техцентре знают, что делают. Окажешься в языковой среде – и сам увидишь. У меня пару лет назад так с арамейским было, а я ведь на нём до техцентра ни слова не знал.

Илья коротко кивнул. Видимо, понимая его состояние, Ян участливо поинтересовался:

– Давай сделаем по-другому – какие у тебя есть вопросы?

– Какие вопросы? – хмыкнул Илья. Вопросов было столько, что он не знал, с какого начать. Решил, что лучше с малого: – Ладно, ты мне вот что скажи – что мне конкретно завтра делать? Как вести мирмидонов, какие указания давать?

– Тут всё очень просто. Троянская армия выстраивается у стен города, греческая – напротив. Как все остальные с места тронутся, ты выбросишь меч вперёд и крикнешь что-нибудь своим мирмидонам. А дальше они всё сами сделают.

– Угу. Сами будут стены штурмовать?

– Какое, штурмовать стены? Ты что, Илья? В те времена ещё и греческая фаланга не сложилась! Строились-то войска, конечно, красиво, но с началом битвы этот прекрасный строй немедленно превращался в кучу-малу. Шли просто и без затей, как говорится, стенка на стенку. Про штурм крепости и речи не идет.

– Понял. А какие подвиги мне предстоит завтра совершить?

– Никаких. Можешь вообще держаться в сторонке, завтра твоё личное участие почти не потребуется.

– Так, может, и моё присутствие там не требуется?

– Смешно, – сдержанно отозвался Ян и серьёзно продолжил: – Илья, мы все очень надеемся, что Ахилл отыщется в ближайшие дни, но всё-таки ты там осматривайся и вникай в суть происходящего. Вживайся, так сказать, в роль Ахилла. Во-первых, это бесценный опыт. Во-вторых, есть шанс, что тебе придется задержаться в проходе. Может быть, вообще остаться до конца осады, если наши поиски здесь не увенчаются успехом.

– Вот доживу до послезавтра – тогда и поговорим о более отдалённых планах, – ответил Илья.

– Почему до послезавтра? – заинтересовался Арагорн.

– Во-первых, Папыч разрешил мне послезавтра ненадолго выйти – при условии того, что у Трои всё спокойно, конечно. Передохнуть и всё такое. А во-вторых, со мной обратно пойдёт Ян.

– А что не сразу сегодня, Сергеич?

– Не могу, – пожал плечами Ян. – Мне завтра жену из больницы забирать.

Конквесторы понимающе закивали головами. Среди сотрудников «Бастиона» Ян был одним из тех редких счастливчиков, кому удавалось успешно совмещать работу конквестором с семейной жизнью. Правда, своей заслуги в этом Ян не признавал; обычно он разводил руками и говорил: «Да просто мне очень с женой повезло».

– Кстати, о Папыче, – спохватился Ян. Порылся во внутреннем кармане и достал маленький серебристый контейнер размером со спичечный коробок. – Шеф дал разрешение на три дозы фрейтса. Думаю, мне не нужно говорить тебе о том, как осторожно их надо расходовать, да?

Илья от неожиданности шумно вдохнул и осторожно взял блестящий плоский контейнер. Открыл и увидел внутри, в небольших углублениях, три прозрачные капсулы зеленоватого цвета.

Препарат «FR8-S», а проще – «фрейтс», уникальная разработка техцентра, совместившего собственную креативность с какими-то военными наработками, значительно ускорял все реакции. Но, как и всякое вещество, изменяющее функции организма, был опасен в больших количествах и использовался крайне редко.

О действии фрейтса ходили легенды. Вспомнив одну из них, Илья окликнул Василия:

– А это правда?

– Что?

– Говорят, вы с Бисмарком однажды ушли в один очень опасный проход, и там под действием фрейтса ты реально на лету поймал пущенную в вас из лука стрелу.

– Нет, – лаконично ответил Василий.

– Нет?

– Нет. Не из лука. В нас стреляли из арбалета.

– Ничего себе, – присвистнул Илья, но уже через мгновение нахмурился:

– А сколько он действует по времени? Пятнадцать минут? Полчаса? Если я там задержусь надолго, трёх доз мне не хватит!

Скрытую нервозность в голосе конквестора уловили все, сидящие в машине, но отреагировал, к удивлению Ильи, обычно предпочитающий отмолчаться Василий:

– Надейся на что угодно, на фрейтс или на чудо, но рассчитывай только на себя, – негромко, но твёрдо сказал.

Рассчитывать только на себя. Илья кивнул – он постарается.

На улице стемнело, и потому конквестор совершенно не представлял, где они едут. Но судя по тому, как лихо подскакивал «УАЗик» на колдобинах, они уже проехали Пустоши и углубились в Шатурские болота. Ян молчал, Василий сосредоточенно вел машину, Арагорн задумчиво смотрел в окно. А Илья неожиданно понял, что больше не нервничает. Да и что толку – все уже так и так решено. Подумаешь, ну, поиграет он в Ахилла – в конце концов, редчайшая возможность! Да и в Турцию он так ни разу и не выбрался – вот его шанс. И какой – природа не загажена, ни туристов, ни продавцов, ни аниматоров…

За окном «УАЗика» холодало; поднялась метель. Глядя на кружащий в темноте снег, Илья подумал – где сейчас, интересно, настоящий Ахилл? Живой ли он? Или уже замёрз насмерть?

* * *

Ахилл бежал не останавливаясь.

Он не знал, сколько прошло времени. Колесница Гелиоса каталась по низкому небосводу, дневной свет уступал непроглядной тьме, за тьмой приходил рассвет. Заснеженные леса сменялись ледяными полями, поля – белыми холмами и снова лесами; несколько раз Ахилл пересекал замёрзшие речушки и те странные дороги, по которым носились грохочущие чудовища.

Холод не ощущался. Не ощущалось время, не ощущалась усталость. Только ярость на подлую проделку богов и решимость как можно скорее добраться до края этого мира.

Ахилл бежал.