Текст книги "Оборотная сторона героя (СИ)"
Автор книги: Марина Ясинская
Жанры:
Научная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Пей лекарство, – уже по-русски тихо повторил Ян.
Тяжелая голова немилосердно гудела, но Илья всё же достаточно пришел в себя, чтобы понять, что он – в лагере, в шатре Ахилла, что рядом – Брисейда, а за тонкими полотняными стенами – мирмидоны. Значит, нужно соблюдать конспирацию.
Илья послушно выпил протянутую микстуру и поморщился:
– Что за лекарство?
– В нашем техцентре соорудили. Обещали, что через полчаса будешь как огурчик – свеж и полон сил.
– Хорошо бы, – Илья откинулся на постель. – Ну, а что у нас в программе на сегодня?
– Битва, – пожал плечами Ян. Обычно веселое и добродушное, сейчас его круглое лицо было замкнуто и сосредоточено. – И если её греки тоже проиграют, то тебе придется вызывать Гектора.
– А если выиграют?
– Все равно придется, но позже.
Илья прикрыл глаза. Ни он, ни Ян уже больше не делали оговорку «Если только не найдут настоящего Ахилла».
– Фрейтс с этим лекарством принимать можно, ты не знаешь?
– Илья, – нахмурился Ян. – Прибереги последнюю дозу фрейтса для поединка с Ахиллом. Не всё так плохо, подожди немного, сейчас препарат подействует, и тебе станет лучше.
Лекарство и впрямь вскоре действовало. Но как-то странно. Впрочем, едва ли Илья отдавал себе в этом отчет. Действительно, голова прояснилась, а симптомы простуды – нет, не исчезли, но отступили куда-то на задний план, настолько дальний, что факт их наличия уже не имел никакого значения. Зато появилось легкое, но непрерывно зудящее раздражение. Выводило из себя абсолютно все: шум лагеря, запах в палатке, вкус воды, прикосновение к доспехам, собственные волосы, легкое онемение тех частей лица, над которыми колдовал стилист, выражение зеленых глаз Брисейды, манера Патрокла покашливать у полога прежде чем зайти. Раздражало то, что битву начинали затемно, ещё и рассвести не успело. Раздражало пыльное поле перед стенами Трои, выводили из себя напыщенные речи Агамемнона и бестолковые перемещения греческой армии, действовали на нервы крики раненых, лязг скрещивающегося оружия противно ввинчивался в мозг. И то, что битва длилась до бесконечности долго, сводило с ума.
Раздражение нарастало, превращалось в злость. Злость кипела и переходила в застилающую глаза ярость. Илья почти не отдавал отчет своим действиям – он вламывался в самую гущу битвы, крушил направо и налево, не замечая ничего вокруг. Он разил и разил – без устали, без остановки; он выплескивал неизвестно откуда взявшуюся, рвущуюся наружу агрессию, рубя испуганных его напором троянских солдат.
И когда битва завершилась, впервые за последнее время победой греков, когда армия громко приветствовала своего героя, чье пугающее, безумное бешенство вселило страх во врагов и помогло их разбить, Илья едва ли обратил на это внимание. Его буквально трясло от беспричинного неудержимого гнева, так и не утихшего в самой гуще битвы, и бурлящее во всем теле лихое буйство требовало немедленного выхода. Славящие удаль Ахилла греки спешили убраться с его пути, мирмидоны старательно избегали его взгляда.
Необузданное, остервенелое исступление, завладевшее Ильей, не ослабевало – он метался в маленьком шатре, словно дикий зверь, заключенный в клетку и, сам того не осознавая, искал, на чем бы сорвать переполняющую его агрессию.
И если греки могли убраться с его пути, а мирмидоны – отвернуться или держаться в сторонке, то испуганной зеленоглазой Брисейде прятаться было некуда. И некого было звать на помощь, когда Илья уставился на пленницу бешеными, побелевшими глазами, со зрачками, сжавшимися в булавочные головки.
* * *
Бесконечная холодная ночь все-таки закончилась. Арагорн был зол: он устал, промерз и хотел спать, а время потеряно впустую – и с Алессандрой объясниться не вышло, и Ахилла не взяли.
Последнее злило больше всего – ведь казалось, что они подошли так близко! Омоновцы прибыли в Раменское поздно – что бы там ни происходило, всё уже закончилось, оставалось ловить убиравшихся с места происшествия участников. Ребята майора Кукаренко умело обложили район и взяли всех, кого смогли, но Ахилла среди них не было.
Ночь прошла в бесконечных допросах; полученные сведения передали аналитикам правоохранительных органов, по совместительству помогавшим «Бастиону», и к утру те выдали своё заключение: с вероятностью в восемьдесят семь процентов Ахилл находится в одной из цыганских общин. По восстановленной ими картине событий выходило следующее: у цыганской общины вышли какие-то разногласия с одной из преступных организаций, в результате чего их женщин и детей взяли в заложники и привезли их в Раменское. Цыгане рванули на выручку. Когда они прибыли на место, обнаружилось, что Ахилл каким-то образом оказался там раньше них и уже обезвредил часть охранявших заложников бойцов с помощью холодного оружия. Произошла короткая перестрелка, после чего заложников освободили, а грек скрылся в компании двух цыган, юноши и девушки. Юношу удалось опознать с вероятностью в девяносто три процента – Алексей Алмазов. Девушка не идентифицирована.
– Алексея Алмазова засекли в «Шереметьево-2» вылетающим в Амстердам, – сообщил братьям Папыч последние сведения, когда те вернулись в офис «Бастиона». – Оттуда у него билеты до Мараньяо. Визит в дом его отца, где Алексей не только прописан, но и действительно проживает, ни к чему не привел – цыгане утверждают, что Ахилла никогда не видели. Девушку, которая, по утверждениям очевидцев, тоже была с Ахиллом, опознать не удалось; в доме Алмазова целый курятник – мать, жена, сестры мужа, сестры жены, тети, племянницы, и все дружно отпираются. Итог – Ахилл снова сквозь землю провалился, а основное связующее с ним звено – Алексей Алмазов – на пути в Бразилию.
– Может, мне?.. – правильно понял шефа Арагорн.
– А тебе можно? – спросил Папыч; благодаря былым «заслугам», въезжать в ряд стран братьям Петровичам не стоило.
– В Бразилию – можно.
– Прекрасно. Аркадий! – повысил голос шеф. Когда аналитик появился в стеклянных дверях, шеф распорядился: – Обеспечь Арагорну срочный вылет в Мараньяо.
Аналитик испарился; Папыч передал Арагону флешку, на которой наверняка лежала вся необходимая для дела информация, и отпустил братьев.
Василий ухватил Арагорна за рукав, едва те вышли из кабинета шефа, и оттащил его в сторону.
– Рассказывай.
Арагорн даже не стал делать вид, что не понял вопроса.
– Пока мы ехали в «Бастион», я звонил в «Пять морей». Алессандра сегодня рано утром улетела в Бразилию.
– И? – поднял брови Василий. – Я понимаю, что тебе очень хочется с ней всё выяснить, но Бразилия, знаешь ли, не Монако и не Люксембург. Я сомневаюсь, что вы с ней непременно пересечетесь на улице.
– Я понимаю, – смирно кивнул Арагорн.
Василий нахмурился и неожиданно резко сказал:
– Знаешь, я предпочел бы, чтобы ты не ехал.
– Почему?
– Да потому, что ты влюбился, как всегда, в своей манере – из болота любви у тебя жалобно торчат только кончики ушей. Дело может оказаться серьезным, и твое состояние вызывает у меня опасение. Ты не сможешь полностью сосредоточиться. И ты сам прекрасно понимаешь, чем может быть чревата невнимательность.
Для Василия это была необычайно красноречивая тирада, но брат её не оценил.
– Ты меня еще повоспитывай! – возмутился он. – Я же не собираюсь ни на что отвлекаться, пока не завершу дела. Сначала – работа, а уже потом – всё остальное.
Василий тяжело опустил руку на плечо брату, некоторое время пристально смотрел ему в глаза, а затем тихо, но очень настойчиво спросил:
– Обещаешь?
– Обещаю, – твёрдо ответил Арагорн.
* * *
Собиравшемуся ещё вчера хладнокровно врать, Хохломе даже и не пришлось притворяться.
– Не знаю, – нервно приглаживая левой рукой лацкан пиджака, говорил он и неотрывно следил за движением своей ладони. – Можете мне не верить, но я и правда не знаю. Как сквозь землю провалились.
– Не поверю, – почти доброжелательно кивнул Глушитель. Кивнул, поморщился и непроизвольно потянулся рукой к шее. Хохлома уже успел заметить, что из-под шарфа выглядывает широкая полоса лейкопластыря. Заметил также и то, что прошлый раз Глушителя сопровождало двое парней, а в этот раз – шестеро.
– Я им лично позвонил и велел поворачивать обратно. Последний раз они со мной связались вчера, часов, может, в шесть, сказали, что они где-то на границе Владимирской и Московской областей, точнее объяснить не могут, потому что указателей давно не видели.
– Указателей не видели, – рассеянно отозвался Глушитель, сцепив пальцы в замок.
– Да, не видели. Они ведь, сами понимаете, не по основным дорогам ехали, с таким грузом передвигаться по федеральным шоссе неразумно, подозрение можно вызвать.
– Подозрение… Ну да, а на заброшенной дороге, где проезжает по машине в сутки, да и те – местные, нагруженный «КамАЗ» с бандитскими мордами в кабине никому не покажется подозрительным… Да ты продолжай, продолжай.
Хохлома бросил быстрый взгляд на собеседника. Неожиданный визит Глушителя к «Сёстрам Хилтон» в столь неурочный час – ещё и утро толком не наступило – выбил его из колеи.
Художник оставил в покое лацкан пиджака и провёл кончиками пальцев краю чёрной, гладко зачёсанной набок чёлки, спускающейся на правый висок.
– Они сказали, что указателей не видят, потому точно не знают, где едут. Но надеются, что всё-таки двигаются к Москве. Больше они не звонили. И мы им дозвониться не можем – аппараты вне зоны действия.
– Вне зоны действия… Хохлома, – дружелюбно осклабился Глушитель, и рука художника, плавно поглаживающая кончик длинной прилизанной чёлки, замерла – Ты что, за лоха меня держишь?
– Клянусь – не знаю. Пропали они!
Про себя Хохлома костерил на чём свет исполнительных идиотов – надо же, как тщательно они выполнили его указания, взяли – и действительно потерялись, да так, что теперь даже он их найти не может!
– Пропали… Ну да, разумеется, пропали, вовсе не ты двинуть товар решил, а мне эту… насвистеть. – Он прервал открывшего было рот что-то возразить Хохлому коротким жестом и все также спокойно продолжил: – Положим, и впрямь пропали. Значит, надо искать. Вот и ищи. Сегодня вечером, часов так в десять – одиннадцать, я к тебе ещё раз загляну. И если у тебя не будет для меня хороших новостей, то у меня для тебя больше не будет хороших слов. Зато найдутся хорошие действия. Я ясно выражаюсь, или мне разъяснить? – осведомился Глушитель. Выдержал паузу и, не прощаясь, ушел.
Несколько минут Хохлома безразлично пялился в стену. Его потряхивало от страха. Ну конченые беспредельщики – за грузовик с оружием замочить готовы! Это при том, что сами-то вагонами, составами торгуют! А он еще всерьез собирался попробовать их кинуть, не отдавать партию… Да гори она синим пламенем, эта партия!
Убедившись по удаляющемуся шуму двигателей на улице, что кортеж Глушителя уехал, Хохлома поправил галстук и негромко приказал рискнувшим, наконец, показаться ему на глаза «охранникам»:
– Найти. Слышите? Найти мне Момента с Ромычем. Из-под земли достать!
* * *
Следуя по следам джипа, Ромыч с Моментом приехали на небольшую поляну посреди леса. Внедорожник уже стоял там, около каких-то развалин, а вот водителя было не видно. Ромыч с Моментом посидели немного в кабине, потом нехотя вылезли.
– Интересно, куда это мужик делся? – пробубнил Ромыч, подпрыгивая на месте – мороз был крепким. – Не по лесу же он гулять пошел?
– Может, у него здесь тайник какой-нибудь? – рискнул предположить Момент.
– В этих развалинах? – недоверчиво протянул Ромыч.
– А почему нет? Нормальное логово. А в нём – добро.
– Почему добро?
– А зачем тогда еще нужно логово?
– Логично, – признал Ромыч. – Тогда пошли, что ли, поищем.
– Ёптыть, какие хорошие развалины, – после долгих блужданий впотьмах подал голос Момент, ощупывая каменную кладку. – Крепкие. Чес-слово, они мне почему-то меньше казались.
– Угу, – настороженно отозвался Ромыч и расстегнул воротник куртки. – И потеплело что-то.
Парни рассредоточились, каждый шел вдоль своей стены. Встретившись у проема, они недоуменно уставились друг на друга.
– Да тут не логово, а целый домище, – наконец выдал Момент. – А снаружи он поменьше казался…
Оба обернулись к единственному в поле зрения проему. Тот чернел непроглядной тьмой, сквозь него не было видно даже снега, не говоря уж о грузовике, зато доносился какой-то непонятный равномерный гул. Ромыч с Моментом нерешительно двинулись навстречу этому звуку. И пару мгновений спустя обнаружили, что стоят на высоком холме. Позади – громоздкое каменное здание, впереди – берег моря, усеянный редкими огнями костров. Переглянулись – и, не сговариваясь, побежали обратно внутрь. Бестолково пометались по небольшому помещению.
– Здесь нет другого выхода! – первым запаниковал Момент.
– Должен быть, мы ж через него вошли, – спокойно отозвался Ромыч. Но миг спустя запаниковал и он: – А грузовик? Грузовик где?
И снова они обежали внутренности здания. А потом и всё здание вокруг.
– Где грузовик? Был же грузовик! – заголосил Момент. – Ни грузовика! Ни леса! Ни снега! Ни развалин!
– Трындец нам, – мрачно резюмировал Ромыч. Страшно представить, что с ними сделает Хохлома – за потерю такого груза им в жизни не расплатиться.
– Нету! – причитал Момент. – Ничего нету! Откуда море? Почему море? Почему жарко?
– Заткнись ты, – прикрикнул Ромыч. – Думать мешаешь.
Момент замолк и выжидательно уставился на спутника.
– Джип был? Был, – наконец начал рассуждать Ромыч. – Водитель в нем был? Был. Значит, он где-то здесь.
– Кто? Джип? – не понял Момент.
– Водитель, придурок, – ответил Ромыч. – Пошли, найдем мужика. Он нас сюда завел – он нас и выведет.
* * *
Аркаша расстарался – пробил билеты не просто на этот же день, а с вылетом всего через три часа после того, как поступил приказ Папыча. И Арагорн, рванул в аэропорт.
Москва – Амстердам – Форталеза, и там ему повезло: утренний рейс на Мараньяо, которым должен был лететь цыган, отменили, и теперь Алексей Алмазов в толпе прочих пассажиров сидел неподалеку от регистрационной стойки и ждал, когда бразильские авиалинии, не имеющие возможности немедленно предоставить еще один самолет, распределят пассажиров по рейсам других компаний.
Цыгана Арагорн увидел сразу же. Не заметить его было сложно: белые брюки, пронзительно-желтая рубашка, ярко-бирюзовый бриф-кейс, густые черные кудри, поблескивающий на указательном пальце массивный перстень, выглядывающая из ворота рубашки блестящая полоска цепочки и золотые серьги-кольца в ушах.
Лекс сидел у стеклянной стены аэропорта, понуро глядя на взлетное поле и рассеянно вертя в руках какую-то газетку. Придав своему лицу выражение сосредоточенной усталости, Арагорн плюхнулся рядом с цыганом и вполголоса выругался. Поймал ожидаемую реакцию – Алмазов, разумеется, встрепенулся при звуке русской речи.
– Тоже в Мараньяо летишь? – ненавязчиво поинтересовался Арагорн, сделав ставку на то, что, путешествуя заграницей, человек обычно бывает расположен к землякам.
– Тоже, – кивнул цыган и понимающе усмехнулся.
– Не слышно, когда нас отправят?
– Нет. Пассажиров первого класса уже почти всех распределили, ну а нам, простым смертным, остаётся только ждать… Алексей. Лекс, – добавил он мгновение спустя, протягивая руку.
– Арагорн, – широко улыбнулся Арагорн, отвечая твердым крепким рукопожатием. Мгновение любовался выражением лица цыгана, а потом привычно пояснил: – Имя это мое. Настоящее имя. Отец у нас Толкиеном увлекается. Еще и братца моего Фарамиром хотел назвать. Но мать возмутилась – она нас собиралась окрестить в честь дедов, Василием и Иваном. В итоге я оказался жертвой родительского компромисса: брата-то моего зовут Василием, а меня вот – Арагорном.
– Однако! – улыбнулся Лекс.
Хорошо поставленный женский голос сообщил из динамиков, что рейс на Мараньяо отложен еще на три часа. В зале ожидания загудели возмущенные пассажиры.
Арагорна задержка не расстроила. Он даже на миг представил себе, что за время ожидания в аэропорту разговорит Лекса и как-нибудь осторожно выведает про Ахилла. И, выполнив задание в рекордные сроки, сможет тут же отправиться на поиски Алессандры… Арагорн криво усмехнулся – мечтать, может, и не вредно, но надо быть реалистом и приниматься за работу. Для начала – расположить к себе собеседника, войти к нему в доверие, насколько это, конечно, возможно всего за несколько часов.
Усилия не прошли даром – какое-то время спустя цыган сам сообщил ему:
– Столько ждать! А ведь Мараньяо у меня даже не конечный пункт. Мне ещё и оттуда лететь. В Марабу.
– В Марабу? Ба, и мне туда же! – сыграл удивление Арагорн. – Тогда, может, узнаем, есть прямые рейсы сразу туда? А то в Мараньяо мы, похоже, сегодня так и не улетим.
Прямых рейсов до Марабы не нашлось. Зато за подозрительно маленькой стойкой какой-то неизвестной бразильской авиакомпании Арагорн с Лексом разыскали самолет до Императриса.
– Берите, – молодой человек с бойкими черными глазами и бейджем «Гильермо Гальван» уговаривал их с таким воодушевлением, будто с каждого проданного билета ему шел процент в собственный карман. – Берите, а там до Марабы на машине всего за пару часов доберетесь.
Арагорн смотрел на Лекса – решает цыган, а он всего лишь подстраивается. Он будет сопровождать Алмазова столько, сколько потребуется, и туда, куда потребуется – хоть в самую чащу пресловутых бразильских лесов, где водится много диких обезьян.
– А когда вылетает? – поинтересовался Лекс.
– Скоро, но точно сказать не могу.
– Как это?
– Ну, – черноглазый парень помялся. – Вообще-то, рейс как бы зарезервирован за одной небольшой делегацией и… еще парочкой человек. Они что-то задерживаются, но должны уже скоро прибыть.
– В таком случае как мы полетим? Стоя? – вмешался Арагорн. Похоже, не так уж он и ошибся насчет процента с продаж: внутренние рейсы Бразилии осуществляет множество местных перевозчиков, а небольшие самолеты для междугородних путешествий в этой стране такое же обычное дело, как в России автобусы – лишнюю шабашку тут не упустят.
– Да нет, места будут. Делегация небольшая, четверо человек. И… еще двое.
– Ну, пусть будет Императрис, – согласился Лекс. – Ты летишь?
– Лечу, – кивнул Арагорн. Куда цыган, туда и он.
Шустрый Гильермо просиял.
– Вы только далеко не отходите. Делегация вот-вот прибудет, и как только они покажутся, мы сразу же вылетаем.
– Мы?
– Ну да, я ведь второй пилот.
Арагорн только покачал головой – второй пилот, зазывающий на свой рейс и сам продающий билеты, надо же!
В кафешке неподалёку они с Лексом успели плотно перекусить, выпить несколько чашек кофе и поговорить обо всем на свете. Обо всем – но только не об Ахилле.
Час спустя их позвали на посадку.
Арагорн с цыганом первыми зашли в салон небольшого, всего на десять пассажиров, двухмоторного самолета и устроились на сиденьях в самом хвосте.
Несколько минут спустя в проходе показалось двое аккуратно стриженых мужчин в светло – серых костюмах и белых рубашках с расстёгнутыми воротничками. Они бросили короткий взгляд на цыгана с Арагорном, повернулись к поджидавшему их Гильермо и что-то строго спросили. Судя по суровым выражениям лиц, светлокостюмные были недовольны.
Второй пилот виновато забегал глазами и принялся что-то поспешно объяснять. Светлокостюмные слушали его молча, выражения лиц не менялись. Когда пилот замолчал, они переглянулись, один из них на секунду мученически закатил глаза, другой едва заметно пожал плечами и вопросительно кивнул в сторону цыгана с Арагорном.
– Высаживать? – разобрал Арагорн по губам.
Первый вздохнул, а потом удивительно мягкой, никак не вяжущейся с деловым костюмом походкой направился к Лексу и мгновенно напрягшемуся Арагорну.
– Будьте так добры, предъявите свои документы, – вежливо обратился он на безупречном английском.
Цыган без вопросов полез в карман. Арагорн коротким жестом придержал его.
– Объясните, пожалуйста, на каком основании.
Вместо ответа тот предъявил удостоверение службы безопасности аэропорта.
«Подделать такую карточку – раз плюнуть», – с досадой подумал Арагорн, но – делать нечего, достал паспорт.
Второй светлокостюмный присоединился к первому, оставив вспотевшего Гильермо переводить дух, и они оба внимательно изучили их документы. Кажется, российские паспорта их несколько успокоили.
Первый вернул документы и зачем-то уточнил:
– Русские?
– Да.
– С какой целью вы направляетесь в Императрис?
– Нам надо в Марабу, только рейсов туда в ближайшие несколько часов нет, – охотно объяснил цыган. – Вот мы и решили не ждать и лететь до Императриса, а оттуда – на машине.
Светлокостюмные быстро переглянулись и вышли. Бледный Гильермо облегчённо перевёл дух.
А через несколько минут появилось ещё двое. Один – невысокий, кругленький и смуглый, в джинсах и белой футболке, с рюкзаком через плечо; другой – сутулый блондин, в брюках и легкой клетчатой рубашке, с ноутбуком в руках. Несмотря на их заурядную внешность, Арагорн сразу же понял – проверка была устроена именно ради этих двоих. Интересно, кто они такие?
Следом показалось ещё четверо. «Видимо, так самая делегация, в которой говорил Гильермо», – констатировал про себя конквестор, быстро, но внимательно оглядывая своих попутчиков. Вот щуплый мужчина в очках, суетливо регулирующий длину ремня безопасности. Видимо, боится летать. Вот невысокая кругленькая женщина, деловито достающая айпад. Небрежно крашеная блондинка с журналом в руках, сетующая на что-то идущей позади высокой черноволосой девушке. А та…
Арагорн охнул от неожиданности.
Четвёртой оказалась Алессандра.
* * *
Внезапный визит нагрянувших ранним утром ОМОНовцев напугал семейство Алмазова. Непривычные к подобным передрягам, не имевшие проблем с законом, никогда раньше не пересекавшиеся с правоохранительными органами, цыгане были взбудоражены и растеряны.
Только у Тагира хватило хладнокровия заметить, что, помимо ОМОНовцев, выспрашивавших о перестрелке в Раменском и направо и налево раздающих подписки о невыезде, в их дом пришло ещё двое мужчин в гражданке. И вот они-то не ограничились протокольными вопросами. Собственно, их и Раменское не особо интересовало. Их интересовал мужчина, назвавшийся, по словам Лекса, Ахиллом. Эти двое, совершенно одинаковые – черноволосые, темноглазые, собранные, с цепкими взглядами и экономными жестами, выспрашивали об Ахилле с настойчивостью инквизиторов.
К счастью, эмоциональное возбуждение, владевшее всеми без исключения членами общины, помогло отвертеться – цыгане врали, конечно, неубедительно, но их нервные жесты и взгляды можно было списать на недавний стресс. Тагир понимал, что это сработает только раз. Когда с допросом явятся снова – а то, что эти двое явятся, не вызывало у барона сомнений, отвертеться не получится. Кто-нибудь из его цыган выдаст себя. Значит, Ахилла надо спрятать. Причем там, чтобы об этом знало как можно меньше народу – тогда им и при желании нечего будет выболтать.
В этом ему с готовностью предложил поспособствовать Богдан. Заинтригованный загадочной личностью Ахилла, откровенно поражённый его бойцовскими навыками, высший класс которых он успел оценить в интенсивной переделке в Раменском, где этот незнакомец с одним только ножищем сумел вывести из боя столько людей Глушителя, Богдан настойчиво рекомендовал вывезти Ахилла поскорее и предложил хорошее укрытие. Тагир дал добро – под присмотром более опытных в таких делах цыган Ахиллу будет безопаснее, чем у него в доме.
Мысль о том, что собственные родственники, безусловно, узнавшие постриженном и перекрашенном Ахилле того человека, чей портрет транслируют едва не по всем каналам, решат воспользоваться большой наградой, Тагир от себя гнал. Если не верить собственной родне – тогда кому же вообще верить? Родня – это основа основ. Если она рухнет, то и на всем мире можно будет поставить крест.
И потому на следующий день Ахилла тихо и незаметно вывели из дома Алмазовых. С ним отправили Гили – кроме Лекса, только она одна могла хоть как-то с ним объясниться, да и сам молчаливый хмурый незнакомец, похоже, питал к ней определенную слабость. Выражалось это, впрочем, не в каких-то особых знаках внимания, а лишь в том, что смотрел он на неё взглядом ровным и спокойным, а не зверино – настороженным, как на всех остальных.
Тагир отправил Гили со спокойным сердцем – парень её в обиду не даст, а она спокойно довезёт его до места назначения.
Когда дочка с незнакомцем покинули его дом, барон медленно, нехотя вернулся в просторную гостиную, где уже собралась сходка, и его ждали для серьёзного разговора. Он знал, о чём они будут говорить. О несостоявшейся сделке младшего сына. Об оружии. О том, сколько выгоды это им принесёт. О том, какие открываются перспективы. О том, что это дело надо непременно продолжить.
Тагир также знал, что не изменит своего решения – если родичи решат взяться за бизнес по продаже оружия, он, как и обещал, отправит сына воевать. Знал, что его средний сын Джура не скажет и слова поперёк – пойдет и подаст заявление на контрактную службу, как велит отец. Знал, что несогласные с ним семьи уйдут, что их община уменьшится.
Барон знал, как пройдет разговор, но вопреки всему надеялся, что ошибается.