Текст книги "Чародейка. Власть в наследство."

Автор книги: Марина Колесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 40 страниц)

Алика поднялась, зло глянула на Къяру, отвела глаза и ничего не ответила.

– Понятно, – протянула Къяра. Ее губы скривила мрачная усмешка, а в глаза стали жестокими и холодными. Она взмахнула рукой, устанавливая по периметру комнаты непроницаемый магический барьер и в упор посмотрела на Алику.

– Как ты, надеюсь, уже поняла, я очень не хотела тебя наказывать. Но ты постоянно вынуждаешь меня на это. Можешь сказать, зачем?

Алика склонила голову и молчала.

– Здесь одно из двух, – продолжила Къяра, – или отец каким-то образом заставляет тебя это делать. Тогда скажи, и я сделаю так, чтоб он был доволен, не причиняя тебе никакого вреда. Или же я настолько ненавистна тебе, что ты даже не можешь контролировать свои поступки. Но в этом случае ты должна осознавать, что ничем хорошим для тебя это не закончится.

Алика презрительно усмехнулась, но ничего не ответила.

– Жаль, что ты не хочешь разговаривать, – мрачно произнесла Къяра, – я надеялась, что у тебя хватит здравого смысла обсудить со мной наши взаимоотношения до того, как я начну использовать в качестве аргумента силу.

– Хочешь использовать силу против матери, что ж используй… Во-первых, ты сильнее, а во-вторых, я не посмею противиться, раз произнесла зарок…

– Матери? Ты себя называешь моей матерью? Так учти, я тебя ей не считаю. В моем понимании мать не та, что родила, а та, что выкормила, выходила, воспитала и самое главное, та, что любит. Вот для Инги возможно ты и мать, а для меня родившая меня женщина. Когда я узнала о тебе, узнала, что ты хотела лишить меня моих способностей, я всячески оправдывала тебя в своих глазах, объясняя это тем, что ты хотела оградить меня от выпавших на мою долю испытаний. Я была готова пожертвовать ради тебя всем: любовью отца, моим пределом, в котором хотела укрыть вас от него… я ожидала найти разъединенную любовь. А нашла двух особ женского пола снедаемых злобой, жаждой власти и ненавистью. Нашла ту, которая при первой же встрече, не раздумывая, хотела меня убить, лишь бы досадить тому, кто оказался сильнее ее и получил от нее все, что хотел. Нашла тебя… и для меня ты не мать. Поэтому если еще раз услышу из твоих уст это слово в отношении меня, а не Инги, вырву тебе язык. Поняла? – Къяра жестко схватила Алику за подбородок и заглянула ей в глаза.

– Поняла, госпожа, – сквозь зубы, нехотя проговорила Алика.

– Замечательно, – произнесла Къяра, не отводя взгляда, хотя глаза Алики были полны такой злобы, что Къяре казалось: еще немного, и она в ней захлебнется, – А теперь я хочу знать: ты будешь послушна или мне надо заставлять тебя быть такой?

– Ты думаешь, что сможешь заставить? Заставить, когда на мне кабалит твоего отца? Нет, госпожа. Ты ничего не сделаешь… тебе придется просить отца.

– Уверена?

– Да.

– Несмотря ни на что мне жаль, что тебе придется убедиться на собственном опыте, что это не так.

Къяра отпустила подбородок Алики и взяла рукой охватывающую ее шею цепочку-кабалит, затем рукой медленно провела вдоль всей цепочки. Тут же под ее рукой возникло серебристое свечение, и под цепочкой появился широкий кожаный ошейник с металлическими шипами. Къяра убрала руку и, кивнув на зеркало, тихо произнесла:

– Иди, посмотри внимательно, что на тебе, а потом мы продолжим разговор.

Алика взглянула в зеркало, дотронулась рукой до ошейника и внимательно ощупала его, потом обернулась к Къяре. Ее глаза были полны непонимания и страха:

– Это невозможно! Как ты это сделала?

– Возможно. Для меня мало что невозможно, – Къяра усмехнулась, А сделала просто… при помощи магии, ты же видела. А теперь попробуй догадаться, что я сделаю дальше, если ты не подчинишься.

– Возьмешь мою руку и заставишь дернуть кабалит отца, после чего он сам, ударной волной затянет твой.

– Ты сообразительна. Правильно. Я поклялась отцу не снимать его кабалит, а то, что не буду надевать свой, не обещала, – усмехнулась Къяра, – Поэтому вопрос: сама это сделаешь или мне все же надо тебе помочь?

– Я не буду это делать! – Алика отступила к стене и попыталась руками разъединить ошейник и цепочку. Однако ей это не удалось, они будто сплавились вместе. Тогда она попыталась применить магию, но применять магию к кабалиту было нельзя. Он тут же активизировался и сжался на шее Алики плотным кольцом. Вскрикнув, Алика упала на пол, и тело ее свела судорога.

– Успокойся и расслабься! – Къяра склонилась над ней, одной рукой приподняла ее голову, а другой провела по шее, превращая свой кабалит в обрамление уже имеющейся у Алики цепочки, а затем стала медленно поглаживать ее по плечам, своей магией снимая последствия сильной ударной волны, – Перестанешь сопротивляться, и все пройдет, ты же знаешь.

Постепенно судороги у Алики прошли, а тело расслабилось. Она подняла глаза на Къяру и очень тихо прошептала, – Как же я тебя ненавижу…

– Я это уже поняла, – Къяра отпустила голову Алики и поднялась, – Хотя это очень странно… Ты должна была быть другой. Судя по твоей сущности. Вставай.

– Что ты имеешь в виду? – Алика тяжело поднялась и вопросительно посмотрела на Къяру.

– Только то, что сказала. Твое поведение противоречит твоей сущности, твоей второй сущности. И это странно.

– Какую мою сущность ты имеешь в виду? – голос Алики стал хриплым, и говорила она с трудом.

– Ту, которую ты скрываешь, – усмехнулась Къяра, – Теперь я понимаю, чем ты меня наградила, и за что тебя выбрал отец, а так же почему он отказался снимать с тебя кабалит. Ты ее стыдишься и похоронила в себе. А зря, в ней было много хорошего… Она мне нравится гораздо больше, чем то, что я вижу перед собой.

– И что ты собираешься делать?

– Ничего особенного, – пожала плечами Къяра, – сейчас ты поможешь мне причесаться, причем быстро и аккуратно, а потом я уйду до вечера. И ты останешься здесь за хозяйку и как обычно, наведешь порядок, а вечером отправишься к отцу и постараешься его ублажить.

– Я не про это… – Алика нервно сглотнула, – Что ты собираешься делать исходя из того, что узнала обо мне?

– Ничего. А что, по-твоему, я должна собираться делать?

– Не знаю, – Алика закусила губы и отвернулась.

– Ничего я не буду делать. Успокойся. Иди, помоги мне причесаться и можешь отдохнуть. Отец ведь тебе вряд ли ночью выспаться дал, да и следующей точно не даст…

– Прекрати изображать участие и заботу. Я все равно не поверю. Я понимаю, что ты хочешь, чтобы я стала доверять тебе и, стремясь не потерять твое расположение, из кожи вон лезла, стараясь услужить. Так вот, этого не будет, не старайся.

– Не хочешь из кожи вон лезть – не лезь. Но исполнять приказы, причем быстро и четко, я тебя заставлю, – жестко сказала Къяра. Рукой захватив цепочку на шее Алики, она резко потянула ее на себя, – Я не только уговаривать умею, но и заставлять. Поверь мне. А если через десять минут ты не сделаешь мне прическу, сможешь лично в этом убедиться. Понятно?

– Даже более чем, – пробормотала Алика и, взяв в руки расческу, начала причесывать Къяру.

Вечером, когда Алика вновь пришла к Владетелю, он удивленно коснулся ее шеи и покачал головой.

– Моя радость не перестает меня изумлять. Она великолепна. Ты так не считаешь?

– Считаю, – тихо проговорила Алика и отвела взгляд.

– Что еще случилось? Она сделала это слишком жестко?

– Нет, даже наоборот, девочка минимизировала воздействие и убрала все последствия ударной волны. Она лишь показала, как может наказать, а делать это практически не стала.

– Тогда чем ты недовольна? Боишься, что я потребую, чтоб ты добилась более жестокого наказания?

– Она знает тоже, что и ты… Она почувствовала это, когда надевала свой кабалит.

– Потрясающе, девочка стала еще сильнее, – Маграт не мог скрыть довольной улыбки.

Потом он внимательно посмотрел на Алику и спросил, – И как она на это прореагировала?

– Спокойно. Сказала, что теперь поняла, чем я наградила ее и за что ты меня выбрал. А еще сказала что то, что у меня спрятано внутри, и чего я стыжусь, ей нравится гораздо больше того, что она видит перед собой.

– Великолепно, любушка, ты даже не представляешь, как ты меня порадовала.

– Действительно великолепно, – саркастически проронила Алика, – тебе лишь осталось надеть на меня колье и вручить ей.

– Перестань бояться. Сказал же, что не надену… пока по крайней мере.

– Именно, что: «пока».

– Любушка, жизнь непредсказуема, радуйся тому, что есть, не надо заглядывать далеко вперед. Или ты никак не можешь пережить ее слова?

– Если честно, то – да, я никак не ожидала услышать от нее такое.

– У нее нет предубеждений, любушка. Она принимает мир таким, каков он есть, и не делит населяющих его существ на высших и низших. Она их делит на достойных ее внимания и нет. И это зависит отнюдь не от их происхождения.

– Да, после таких слов уже самой хочется надеть для нее все что угодно…

– Да ладно тебе. Не злись, я не виноват, что она об этом узнала и так прореагировала. Кстати, я больше не настаиваю на том, чтоб ты ее провоцировала. Покорись. Будь ласкова, мила и любезна. Возможно, тебе станет легче.

– Она не поймет отчего… и не поверит.

– Поймет, если будешь молить не рассказывать ничего Инге и не особо часто и сильно наказывать ее… а вот то, что не поверит в искренность, это уже другой вопрос.

– Ты вернешь ей Ингу?

– Не только верну… я потребую, чтобы та по возможности везде ее сопровождала.

– Зачем тебе это? Ты же знаешь, что Инга ее действительно ненавидит. Боится и ненавидит.

– И что с того? Одной необходимо научиться не ожидать от окружающих ничего хорошего и уметь заставлять их подчиняться в любом случае. А другой необходимо научиться хоть что-то делать самостоятельно и самой отвечать за собственные поступки.

– Инга не сможет. Она не умеет ничего, и будет лишь раздражать Къяру. Ты хочешь, чтобы та ее убила? Молю тебя, не надо, – Алика опустилась на колени и, взяв руку Маграта, прижала ее к своим губам.

– Не убьет. Наказывать будет, учить будет, а убивать не станет. Не волнуйся, поняв, что деваться ей некуда, Инга всему научится. Конечно, ей будет тяжело, но когда-нибудь начинать учиться надо. Или ты думаешь, что всю жизнь будешь ее за пазухой носить?

– Хорошо. Только позволь мне быть рядом.

– Къяру проси. Я хочу через три дня отправить ее в Треол, проверить наместников, а вы, если она согласится взять тебя с собой, будете ее сопровождать.

– Если у нее будет выбор, она меня не возьмет. Ты же все сделал, чтобы ее раздражало одно мое присутствие. Ну что тебе стоит… прикажи ей. Молю, – Алика склонилась к ногам Владетеля.

– Вставай. Хватит в ногах валяться. Ты знаешь, на меня это не действует. У тебя три дня, этого вполне достаточно, чтобы показать Къяре, что ты покорна и ласкова с ней, и что ты можешь влиять на поведение Инги. Если она это почувствует, то, возможно, согласиться взять тебя с собой, хотя с ее стороны это будет большая глупость. Без тебя она гораздо быстрее сможет выстроить свои отношения с Ингой.

Алика поднялась и тяжело вздохнула.

– Ты считаешь, Къяра сумеет сделать то, что не смогла я?

– Безусловно. Особенно если ты вмешиваться не будешь. Къяра умеет учить. Умеет быть и требовательной, и жесткой, и в то же время умеет не перегнуть палку, чтобы не сломать. Девочка выучила уже пятерых магов.

– Ты шутишь?

– Нет. Она действительно выучила пятерых магов, причем из совершенно неспособных мальчишек, за которых не взялся бы ни один маг, ищущий учеников.

– Маграт, как тебе это удалось?

– Что?

– Воспитать так дочь?

– Любушка, я знал, что я хочу получить в результате, и никогда не давал эмоциям возобладать над рассудком. Къяра всегда знала, что я люблю ее, но не дам этим пользоваться.

– Да, я видела, как она ловит мимолетные проявления твоей ласки… и как ждет любви. Неужели ты не видишь, как она ей необходима? Почему в ее окружении ты не допускаешь никого, кто бы искренне любил ее?

– Не волнуйся. Она скоро получит ее столько, что это искупит все с лихвой.

– Ты нашел ей супруга?

– Нет, супруг у нее уже есть… хотя возможно будет и еще… а так же есть целый гарем наложников и наложниц. Многие любят ее и все без исключения очень покорны, однако все это лишь обременяет ее.

– И кого же ты ей нашел?

– Идеального любовника.

– Идеального? Идеальных не бывает.

– Идеального для нее. Он будет всегда рядом и в то же время труднодоступен. Он сильнее, опытнее, мудрее ее, и в то же время вынужден будет ей подчиняться. Он больше жизни любит ее, но умеет скрывать свои чувства и переступать через них. Он никогда ей не надоест. И хотя она никогда не будет принадлежать ему, кроме него она не полюбит никого. Потому что больше никогда не встретит такую любовь.

– Откуда ты это знаешь?

– Это предопределено… как и то, что твоя дочь будет великолепной Владетельницей, хотя ей предстоит пройти еще очень много испытаний, одно из которых его любовь.

– Так кто же это?

– Я не могу тебе это сказать, любушка. Это будет ее самая большая тайна. И скрывать ее она будет ото всех и в первую очередь от меня.

– От тебя? Почему?

– Потому что полюбит. Она знает, что любовь делает уязвимым. Я убил всех, кого она любила, чтобы дать ей почувствовать это, научить ее расставаться и быть свободной от любви. Я позволял ей быть рядом лишь с теми, с кем она была готова сама расстаться в любой момент. Она привыкла к этому. Поэтому сейчас она будет бояться дать хоть кому-то почувствовать, что любит и боится потерять… и каждый раз, уходя, она будет готова уйти навсегда, чтобы иметь возможность вернуться.

– Ты убивал тех, кого она любила? Ты сам хоть кого-нибудь любил? Ты знаешь, каково это пережить?

– Да.

– И кого, интересно знать, ты любил?

– Тебя.

– Меня? Ты меня лишь использовал. Тебе нужна была предсказанная тебе наследница… И не более того.

– Сначала я действительно хотел от тебя лишь наследницу, но потом я полюбил тебя… Только ты не видела этого, ты не могла простить мне смерть твоего отца. Пока я всячески тебя ублажал, ты лишь ненавидела меня. Сумей я вести себя с тобою жестче, все было бы иначе… Но я тогда не мог. Любя тебя, я готов был сносить твою ненависть, и лишь твое предательство дало мне силы переступить через это чувство.

– Но ты же не убил меня.

– Тебя не убил… когда ты сбежала, чтобы разрушить все, что я стремился создать, я убил свою любовь. И именно поэтому ты жива до сих пор…

– Если ты не любил больше, зачем же ты приходил ко мне все эти годы? Тебе ведь до сих пор хорошо со мной, или я ошибаюсь? – усмехнувшись, спросила Алика.

– Нет, любушка, не ошибаешься. Ты очень своеобразна, и мне действительно хорошо с тобой, но к той любви, о которой мы говорим, это не имеет ни малейшего отношения. Это влечение плоти. Я совершенно спокойно пожертвую этими нашими отношениями. У меня в них недостатка нет, как ты понимаешь. Ты была нужна мне лишь, чтобы Къяру провести через все эти испытания. Если бы ты хоть раз отказала мне, я даже настаивать не стал бы. Ни тогда, ни сейчас. Ты ведь догадывалась об этом, и именно поэтому не отказывала, пытаясь сохранить между нами хоть какую-то связь.

– Да, догадывалась… и боялась потерять не только связь с тобой, а соответственно и с Къярой… я еще боялась тебя и до сих пор боюсь… Я всегда знала, что ты жесток… и ничего не прощаешь. И хотя ты не потерял ничего в результате так называемого "моего предательства", я знаю, что ты до сих пор не простил меня.

– Любушка, а что ты понимаешь под прощением, и в чем проявилась моя жестокость по отношению к тебе?

Под прощением я понимаю именно прощение. А насчет жестокости… неужели ты не понимаешь? Ты забрал Къяру. А ведь она так же моя дочь. Да, я лишила тебя возможности выбора наследницы… но ты и не хотел выбирать, ты с самого начала сказал, что наследницей будет та, которая выживет… Ты хотел обречь вторую на смерть… Я лишь спасла Ингу, так как она изначально была слабее… И ты сам отказался от нее как только понял, что наследницы из нее не получится… А я не отказывалась от Къяры… Ты же не говорил мне о ней ничего все эти годы… Ты изолировал меня ото всех… Я больше двадцати лет не общалась ни с кем кроме Инги и иногда тебя… Я сходила с ума от неизвестности, тоски и одиночества. Я боялась твоих появлений, но еще больше я боялась, что ты не придешь больше никогда… Я понимаю, что мое положение это сказочная роскошь по сравнению с тем, на что ты мог обречь меня, и все же это жестоко…

– Ты смешная, любушка. "Прощение – это именно прощение". Я этого не понимаю. Ты уж будь честнее. Прощение – это возвращение к старым отношениям, когда ты позволял мне все и ни в чем не перечил. Так?

– Нет! Это – понимание. Понимание другого и допущение возможности им поступить так, как он поступил… Это не значит, что ты не должен поступать так, как считаешь нужным, это значит лишь, то что ты не осуждаешь другого за его поступки…

– Если так, любушка, то я простил тебя очень давно, – усмехнулся Маграт, – Я не осуждаю тебя. Другое дело, что я не дам тебе поступать так, как я не считаю нужным… или дам, но использую это так, что ты сама горько пожалеешь о своем поступке.

– Ты действительно не осуждаешь за то, что я пыталась сбежать и лишить девочек способностей к магии?

– Нет. Твой поступок был очень кстати. Ты лишила меня иллюзий и любви. И это было замечательно. Через какое-то время я понял, что я даже благодарен тебе за это. Через любовь надо уметь переступать, если это необходимо. Этому научила меня ты, а я в свою очередь научил этому нашу дочь.

– Ты говоришь мне это, чтобы сделать еще больнее?

– Нет, любушка. Я сказал лишь то, что есть. Мне жаль, что это делает тебе больно. Но это твои проблемы.

– Это проблемы нашей дочери! Ты отобрал у нее возможность полноценно любить. Сейчас ты придумал какую-то нелепую замену этому чувству… Ты хочешь, чтоб она любила тайно, украдкой, и была готова в любой момент отказаться от своей любви? Это дико!

– Она уже не умеет любить по-другому.

– Научится, если ты ей позволишь. Кто ее супруг?

– Ее двоюродный брат, сейчас ему семнадцать, он ее боготворит.

– Ты сделал ее супругом мальчишку?

– Это было необходимо… К тому же мальчик искусный любовник, его научили всему.

– Как бы он не был искусен, это не супруг, а пародия. Найди ей нормального супруга, который был бы старше, сильнее, любил ее. И она сможет быть счастлива.

– Старше – возможно, но сильнее – ты шутишь, сейчас она сильнее даже меня.

– Пусть он будет сильнее физически, морально.

– Она прекрасный воин, и способна победить любого мужчину, даже не применяя магии. Поэтому физически тоже не подойдет. Да и морально она выносливее всех, кого я знаю. Возможно, я найду ей со временем более-менее достойного второго супруга, но полюбить его она все равно не сможет.

– Почему?

– Потому что не сможет найти более достойного любви, чем тот, кого уже нашел ей я. А его она будет любить так, как я уже сказал.

– Тогда сделай именно его ее супругом.

– Это невозможно.

– Почему?

– Почему рыба не может жить на суше, а птица в воде? Почему рак не летает, а тушканчик не ползает? Не могут. Вот и здесь тоже.

– Он что тролль, фавн, джин? Или ты ей дракона подыскал, раз у девочки нет предубеждений?

– Что-то вроде того.

– Тогда не своди его с ней! Ведь ты можешь это… Ты совсем разобьешь ей сердце… это не любовь… это мука.

– Не волнуйся. Она сильная. Если ей не понравиться так любить, она убьет эту любовь.

– Ты безжалостен. Ладно, меня и Ингу ты не любишь… но ты ведь любишь Къяру. Почему ты столь жесток с ней?

– Я не жесток, я прагматичен. Неужели ты на примере Инги так и не поняла, к чему приводит мягкость, вседозволенность и постоянное потакание всем прихотям? Инге очень повезет, если сейчас Къяра сумеет обуздать ее, уменьшить ее эгоизм и научить хоть чему-то… в противном случае она будет обречена вечно страдать от ощущения, что мир к ней очень жесток и несправедлив.

– Возможно, ты прав…

– Я прав без всяких «возможно». Все, прекращай пререкаться, любушка, это все равно бесполезно. Иди сюда, я хочу тебя обнять, – усмехнулся Маграт и протянул к Алике руку.

Утром, Маграт привел Алику к Къяре.

– Она была покорна? – Къяра вопросительно взглянула на отца.

– Доброе утро, моя радость. Это ты, памятуя вчерашнее, не желаешь со мной здороваться?

– Доброе утро, отец. Я поняла, что здороваться с тобой можно лишь в случае, когда тебе никто не перечил… В противном случае, мои пожелания воспринимаются тобой неадекватно… Поэтому я решила, что лучше я вначале спрошу.

– Ты злопамятна.

– Есть в кого… Так она была покорна?

– Очень, моя радость. Что ты с ней сделала?

– Ничего, – Къяра пожала плечами, – я лишь пообещала наказать, и она, наконец, поняла, что я способна сделать это.

– Радость моя, это все замечательно, однако у меня к тебе есть еще одна просьба.

– Все, что захочешь, отец.

– Я пообщался с твоей сестрой и понял, что более неприспособленного, изнеженного и избалованного существа видеть мне еще не доводилось.

– И что ты хочешь от меня?

– Хочу, чтоб ты привела ее в надлежащий вид.

– Ты хочешь, чтоб она покорилась тебе или мне?

– Конечно тебе, моя радость. Мне она ни к чему. Я ее забрал лишь для того, чтобы ты ее не путала в ваших с Аликой взаимоотношениях. Я хочу, чтобы ты их строила с каждой в отдельности.

– Я так и поняла. Что ты хочешь, чтоб Инга делала?

– Я – ничего. Что она будет делать решать тебе. Я лишь информирую тебя, что если Инга в ближайшее время не изменится, я потребую, чтоб ты ее казнила. Я не хочу, чтобы хоть кто-то мог мне сказать, что у меня такая дочь.

– Ты не хочешь скрывать, что Инга твоя дочь?

– Радость моя, это невозможно скрыть. Стоит на нее лишь посмотреть и ни у кого не будет никаких вопросов. У вас одно лицо. Или ты хочешь всю оставшуюся жизнь держать ее в темнице?

– Она будет там, где ты захочешь. Мне все равно.

– Моя радость, ты великолепна, но я знаю, что ты лжешь. Хотя, если не хочешь с ней заниматься, то можешь, хоть сегодня казнить ее или отправить в темницу, я возражать не стану.

– Хорошо, я подумаю, – Къяра повела плечом и отвернулась к зеркалу, поправляя прическу.

– Потрясающе. Дитя мое, как же ты меня радуешь… Если бы я так хорошо не знал тебя, я бы поверил.

– Ты не веришь, что я способна думать? – Къяра резко обернулась и вскинула на отца глаза полные удивления и непонимания.

Маграт расхохотался:

– Думать ты способна, в это я верю… а вот в остальное, извини, нет. Я поверю в твою игру, если только увижу голову Инги на плахе. Только вряд ли ты доставишь мне такое удовольствие. Ну да, ладно, развлекайся дальше. Мне действительно все равно, что ты решишь.

– Отец, если тебе все равно, то зачем ты меня провоцируешь? Хочешь, чтоб я казнила Ингу – скажи, и я исполню.

– Нет, моя радость. Это будет твое решение. И мучиться с ней ты будешь лишь по собственной воле… или не мучиться, если, наконец, у тебя хватит решимости переступить через собственные чувства.

– Что-то ты через них не переступил…

– Я приберег это для тебя. Но заметь, я не заставляю тебя это делать.

– Я очень тебе благодарна. Мне нравится принимать самостоятельные решения.

– Это хорошо. Сегодня и ближайшие два дня ты свободна, а потом поедешь в Треол, проверить наместников и навести там порядок. Я думаю, это тоже придется тебе по душе.

– Не то слово. Я несказанно счастлива, отец.

– Я рад, что мне удалось хоть ненадолго тебя осчастливить. Ингу тебе сейчас приведут. Развлекайся, дитя мое, – улыбнулся Маграт и вышел.

Дождавшись, когда дверь за Владетелем закроется, Алика бросилась к ногам Къяры: – Госпожа, молю тебя…

– Да не казню я ее… успокойся и встань.

Къяра попыталась отойти от Алики, но та обхватила ее за ноги.

– Благодарю тебя, ты так добра… но я не только об этом… – Алика всхлипнула и совсем склонилась к полу, – молю тебя…

– Ну что ты еще хочешь? – раздраженно спросила Къяра.

– Не говори ей про меня… Ты знаешь, о чем я. Я буду послушна… я сделаю все, что ты хочешь… только не рассказывай ей… – голос Алики прерывался, она плакала и говорила с трудом.

– Хорошо. Я не буду ей ничего говорить, – Къяра усмехнулась и, решив, что неплохо будет использовать представившуюся возможность шантажа, тут же добавила, – если, конечно ты действительно будешь послушна…

– Да, я обещаю, – тут же подтвердила Алика.

– Вот и хорошо. Встань, вытри слезы и приведи себя в порядок. Нехорошо, если Инга увидит тебя в таком виде. И еще пообещай мне не вмешиваться, когда я буду с ней разбираться. Попробуешь вмешаться, ей только хуже будет… Ты ведь слышала, что сказал отец…поэтому не лезь. А еще лучше иди в свою комнату. Ей без тебя легче будет.

– Да, конечно, госпожа, – кивнула поднявшаяся с пола Алика.

– Перестань так меня называть. Обращайся по имени.

– Я не посмею.

– Это приказ.

– Но твой отец… он будет недоволен.

– Переживет. К тому же ты обещала быть послушной. Вот и слушайся. Понятно?

– Да, – Алика замялась, а потом добавила, – Къяра.

– Ну вот и хорошо, иди.

Алика направилась к выходу, но в дверях остановилась и обернулась. В ее глазах был немой вопрос.

– Ну что еще? – Къяра недовольно скривила губы.

– Ты позволишь потом помочь ей?

– О чем ты?

– Об Инге. Я понимаю, ты будешь наказывать ее… но потом позволишь?

– Нет. Ей необходимо понять, что рассчитывать ей придется лишь на собственные силы. Не волнуйся, я умею вовремя останавливаться. А если это все же будет необходимо, я помогу ей сама… Иди.

– Да, – Алика покорно склонила голову и вышла.

Къяра облегченно вздохнула, присутствие Алики угнетало ее. Она чувствовала, что полностью сломила ее, но радости по этому поводу не испытывала. Ей было тяжело выносить слезы и мольбы Алики. Даже тяжелее, чем ее явную агрессию и злобу. Къяра понимала эту женщину, у которой ее отец разбил сердце, сломал судьбу и растоптал гордость. Несмотря на ненависть Алики к ней, она жалела ее. Сейчас ей надо было постараться наиболее щадящим способом сломить Ингу и для начала хотя бы научить подчиняться.

В это время в дверь постучали и после ее разрешения, двое охранников Владетеля ввели Ингу. Она была явно напугана, а глаза покраснели от слез. Къяра махнула рукой, и охранники, поклонившись, тут же вышли. Инга в нерешительности замерла и подняла глаза на Къяру. В них плескалась обида, ненависть и страх.

– Пообщаемся, сестренка? – с усмешкой спросила Къяра.

– Мне на колени встать или так разрешишь разговаривать? – в голосе Инги не было покорности, скорее слышался вызов.

– Пока постой, а там посмотрим, – Къяра рукой приподняла голову Инги и заглянула в глаза, – Плакала отчего?

Инга молчала.

– Сестренка, я задала вопрос и очень хочу услышать ответ. Будет лучше, если ты ответишь, не дожидаясь, пока я заставлю тебя это сделать.

– Наказать хочешь? Наказывай… Ты же все равно найдешь к чему придраться.

– Зря ты так со мной. Все это время, что ты здесь, я от тебя ничего не требовала, и ты была предоставлена самой себе. С чего ты взяла, что я придираюсь?

– Ты же не просто так ошейник на меня надела. Тебе надо было показать, что я полностью в твоей власти. Показывай, я жду… уже давно жду.

– Раз ждешь… Тогда, конечно, – Къяра тихо повела рукой, и Инга, схватившись за шею со стоном осела на пол. Кричать она не могла, у нее перехватило дыхание, и она судорожно пыталась вздохнуть. Наконец ей это удалось, но как только она попыталась закричать, дыхание у нее вновь перехватило. Из глаз ее лились слезы, катаясь по полу, Инга руками пыталась сорвать стягивающий шею невидимый обруч, но ей становилось лишь больнее.

– Не дергайся. Будет только хуже. Отпущу, когда расслабишься и будешь молча терпеть, – склонившись над ней, тихо произнесла Къяра.

Вначале Инга никак не отреагировала на эти слова. Всхлипывая и прерывисто дыша, она продолжала дергаться и пытаться сорвать ошейник. Лишь минут через десять она замерла на полу, восстановила дыхание и, всхлипывая, очень тихо попросила:

– Отпусти… я буду слушаться.

– Умница. Но для начала еще пять минут молча и тихо так полежишь… и еще перестанешь всхлипывать и лить слезы. Дернешься хоть раз и будешь лежать намного дольше.

– Я не могу не плакать… мне очень больно… отпусти.

– Можешь. Для того, чтобы сделать тебе так больно, я терплю практически туже боль, поверь мне, но разговариваю с тобой и улыбаюсь.

– Ты лжешь, – Инга скривилась и зло посмотрела на Къяру.

– Вообще-то все маги лгут… но в данном конкретном случае я не лгу, можешь потом спросить у матери. Именно от этой постоянной боли она спасала тебя, надевая на тебя браслет.

– Это невозможно терпеть.

– Можно, сестренка, можно и намного большее вытерпеть. Когда я в детстве говорила такие слова, меня наказывали так, что потом первоначальная боль казалась пустяком. Не вынуждай меня к этому же. Замри и расслабься.

– Я не могу.

– Сможешь, малышка, – Къяра опустилась рядом с Ингой на пол и ласково погладила по плечу, – и чем быстрее сможешь, тем меньше будешь терпеть.

– Ты изверг какой-то, – произнесла Инга всхлипывая.

– К сожалению, да, – Къяра перестала поглаживать плечо Инги и отстранилась, – Все мои учителя были извергами и научили меня быть такой же. Поэтому не упрямься, выполняй, что говорю, и я отпущу тебя.

– Что ты хочешь, чтоб я еще сделала? Я и так не дергаюсь и почти не плачу…

– Почти, сестренка не считается. Перестань всхлипывать и расслабься.

– У меня не получается, – Инга схватила руку Къяры, и из глаз ее вновь хлынули слезы, – отпусти, пожалуйста, мне очень больно… я буду послушна, обещаю.

– Малышка, я твое "буду послушна" сейчас и проверяю. Поэтому делай, что я говорю, и не упрямься. Я открыла лишь первую сферу и сейчас большую часть ее энергетики отвожу от тебя… Это даже ребенок трехлетний выдерживает. Поэтому услышу еще хоть одну жалобу или всхлип, держать энергетику больше не буду, свалю всю на тебя и посмотрю, что ты после этого скажешь. Что ты можешь терпеть, а что нет.

– Не надо…я постараюсь не плакать, не дергаться и молчать… только, пожалуйста, возьми меня снова за плечо, мне так легче, и я буду терпеть.

– Вот это другой разговор, – Къяра улыбнулась и ласково обхватила Ингу за плечи, и та, закусив губы, покорно замерла в ее руках.

– Умница, девочка, – ласково проговорила Къяра и убрала воздействие.

Инга с облегчением вздохнула и в упор посмотрела на Къяру:

– Ты действительно испытывала такую же боль?

– По уровню сила воздействия и отдачи равны, только маги умеют отдачу отводить и перераспределять. Но так как я удерживала энергетику над тобой и перераспределяла поток воздействия, отводя большую часть от тебя, то отдачу, причем от всего потока мне приходилось воспринимать полностью. Исходя из этого, воздействие на меня было раз в пять больше, чем на тебя. Если ты это хотела узнать, – усмехнулась Къяра и, разжав руки, отстранилась и пытаясь подняться. Но встать ей не дала Инга. Обхватив ее руками за талию, она попросила: