Текст книги "Чародейка. Власть в наследство."

Автор книги: Марина Колесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 40 страниц)

Выждав некоторое время, за которое, как ей показалось, все присутствующие успели вдоволь насмотреться на морально сломленного тысячника, осмелившегося перечить ей и конунгу, Къяра повернулась к Раннегу:

– Конунг, мне он не присягал, присягал лишь тебе… Как ты считаешь, он тебя предал или нет? Тебе решать.

Раннег правильно понял ее вопрос и тут же начал прикидывать, что ему выгоднее: простить и еще больше унизить или завершить жестокой казнью уже начатое представление. Внимательно посмотрев на собственных соратников, конунг понял, что все они находятся в очень подавленном состоянии, и решил что, казнив Феруза, к тому же так жестоко, как пообещала Къяра, вместо покорности они могут получить обратный эффект.

– Оскорбление действительно было, но было ли предательство, это сложный вопрос… Он говорил о том, что согласен исполнить мою волю, но требовал объяснений. Я думаю, его действия предательством не являются. Так что передо мной он невиновен. Однако он оскорбил тебя, и должен понести за это кару… Я пообещал, что сделаю его твоим рабом. Так вот, он твой. Поступай с ним так, как сама пожелаешь… – конунг кивнул одному из охранников. Тот подошел к Ферузу снял с него перевязь, удерживающие ножны меча, потом подобрал с пола выроненный воином меч, вложил его в ножны и положил все это к ногам волшебницы.

– Благодарю тебя, конунг. Тогда я разберусь с ним позже… когда мы останемся с ним наедине… – в интонации Къяры было столько скрытой угрозы, что все присутствующие на мгновение почувствовали себя очень неуютно и возблагодарили небеса, что наказание этой хрупкой на вид девушки падет не на их головы.

По знаку конунга охранники оттащили Феруза в угол залы, а начальник охраны с поклоном вернул ей диадему. Отдав конунгу его меч, Къяра надела диадему, и ее внимательный взгляд заскользил по лицам, стоящих напротив нее, военачальников. Все они в основном были подстать своему конунгу: атлетического сложения, в основном рыжеволосые и бородатые богатыри. На их обветренных и испещренных шрамами лицах читалась суровость, отвага и храбрость, которую они не раз доказали в бою. Однако сейчас головы их были склонены, и ни один из них не посмел поднять глаза на Къяру, чтобы встретиться с ней взглядом. Они все явно были сломлены духом и испытывали благоговейный трепет перед своей новой Владетельницей. Конунг добился того результата, который ожидал. Так в его войске не воспринимали даже Маграта в первые дни его победы.

– Я жду присяги… – Къяра нахмурила брови, и в ее голосе явно послышалось легкое недовольство.

Военачальники опустились на колени.

– Присягнет каждый, лично мне! Это воины ваши завтра будут присягать толпой. А сегодня я хочу увидеть глаза каждого. Вас не так уж и много… – тон Къяры не допускал возражений.

Военачальники поднялись с колен, из их ряда вышел один, подошел к Къяре, достал из ножен меч, протянул ей и, не поднимая головы, вновь опустился на колени.

– Я хочу видеть твои глаза, и знать твое имя и пост в войске! – приказала она, взяв протянутый меч.

– Норис, Владетельница, первый тысячник левого фланга – произнес воин, поднимая голову. В глазах его не было страха, что могло показаться по его первоначальной позе, была лишь подавленность и покорность. Он расстегнул ворот рубахи и обнажил грудь. Къяра приставила меч к его груди. Не отводя взгляда от ее глаз, тысячник произнес:

– Я принимаю твою власть Владетельница и клянусь тебе в вечной преданности!

Затем подал корпус немного вперед, и на клинке засверкали капли крови.

– Я принимаю твою клятву, Норис, первый тысячник левого фланга, – глядя воину прямо в глаза, произнесла Къяра, затем отстранила меч и рукоятью вперед протянула ему.

Кровь с клинка исчезла, воин принял меч и, поцеловав лезвие, убрал его в ножны, поднялся и отошел в противоположный угол залы.

К Къяре тут же подошел другой… и перед ее глазами потекла череда военачальников, произносивших свои имена и занимаемые ими посты. Все они были подавлены, но клятву давали искренне и непритворно. К концу обряда, наработанная годами упорных тренировок, привычка запоминать большое количество информации позволила Къяре знать поименно всю элиту войска Раннега. Она была уверена, что рано или поздно ей это пригодится.

Приняв клятву последнего военачальника, Къяра обернулась к Раннегу.

– Я удовлетворена, можешь отпустить начальников твоего войска. Надеюсь, что завтра еще до рассвета они приведут к присяге своих воев…

– Да, Владетельница, – кивнул ей конунг и повернулся к своим военачальникам.

– За час до рассвета войско должно быть построено на… – он ненадолго задумался, – на поле у въезда в северные ворота. Понятно?

– Да, конунг, – ответил целый хор голосов.

– Хорошо, можете идти, – разрешил конунг.

И военачальники поспешили покинуть залу, где обычный пир так неожиданно превратился в обряд принятия новой Владетельницы.

Дождавшись, когда все военачальники покинут залу, Раннег заставил присягнуть Къяре начальника охраны и всех охранников. Когда же и с этим было покончено, он глазами указал на стоявшего в углу на коленях под наблюдением двух охранников Феруза.

– Его отвести куда-нибудь?

– Зачем? – Къяра удивленно пожала плечами, – по-моему, ходить он может и сам. Руки я ему, конечно, повредила, но ноги-то целы…

– Встань и подойди ко мне, – приказала она, обращаясь к Ферузу.

Тот молча поднялся и выполнил приказание. Затем Къяра подобрала с пола положенный ей под ноги меч и подошла к Лиату, который все это время стоял у стены, безучастно наблюдая за происходящим:

– Устал?

– Нет.

– Молодец, скоро отдохнешь, – Къяра улыбнулась, ласково потрепала супруга по щеке и протянула ему меч Феруза, – возьми, потом отдашь.

– Раннег, – тут же обратилась она к конунгу, – ты хотел посмотреть, как строятся дворцы. Не передумал?

– Разве от таких зрелищ отказываются? – вопросом на вопрос ответил тот.

– Тогда пойдем…

– Уберите здесь все! – приказал конунг начальнику стражи и вслед за Къярой вышел из залы.

Къяра вышла из замка, в сопровождении Раннега, Лиата и Феруза, обогнула его, пересекла большой задний двор и подошла к скале, которая подступала вплотную к крепостным стенам вокруг замка, являясь как бы их продолжением.

– Милое местечко, – произнесла она, сложила руки перед собой, а потом развела их в стороны.

Над руками Къяры возникло мерцающее сияние, которое, соскользнув с ее рук, тихо растеклось у подножья скалы и стало медленно подниматься вверх, заволакивая отвесные уступы и обнажая фасад дворца с колоннами, высокой парадной лестницей и открытой террасой. Казалось, под натиском мерцающего облака, скала отступает, высвобождая из своих недр то, что скрывала долгое время.

Къяра ступила на лестницу и стала медленно подниматься по ней, держа руки перед собой ладонями вверх. И чем выше она поднималась, тем четче становились формы дворца, явственнее прорисовывался резной рисунок каменных колонн, аркад и портала, выше поднимались своды, и объемней становилась терраса перед парадными дверьми.

Лиат, для которого подобные чудеса были не в диковинку, спокойно поднимался вслед за Къярой по лестнице, в то время как Раннег и Феруз остолбенев, изумленно таращили глаза, не в силах шагнуть на то, что еще секунду назад было скалистым откосом.

Поднявшись на террасу, Къяра опустила руки и с улыбкой обернулась.

– Конунг, лестница не развалится, поднимайся…

– Благодарю, Владетельница, но если это не приказ, я бы предпочел пока воздержаться от посещения твоего дворца… – Раннег был ошеломлен и не скрывал этого.

– Ну что ж воля твоя, конунг. Была бы честь предложена… У меня к тебе лишь две просьбы…

– Да.

– У западного въезда, в перелеске стреножены два скакуна. Пусть их приведут и поставят в северном крыле моего нового дворца, там конюшня…

Къяра указала рукой в сторону от Раннега. Тот повернулся и увидел, что соседняя часть скалы превратилась в невысокую длинную пристройку, действительно напоминавшую конюшню.

– Хорошо. А какая вторая?

– Вторая сложнее, – Къяра сбежала по ступенькам, подошла вплотную к конунгу и тихо прошептала:

– Не плюй на лестницу и дворец, когда я уйду, пожалуйста…

И ее веселый смех разнесся в вечернем сумраке.

– С чего ты решила Владетельница, что я собирался это сделать? – Раннег поражено посмотрел на нее.

– Достаточно взглянуть на тебя, конунг, – сквозь смех произнесла Къяра, – чтобы стало понятно, что моя магия вызывает у тебя стойкое чувство неприятия и отвращения. Потерпи всего лишь до утра, и на рассвете я отдам тебе диадему…

– Да нет у меня никакого отвращения. Ты же ее не в бою используешь, и не мор насылаешь… я просто такого никогда не видел. Это точно не морок?

– Феруз, поднимись на террасу! – перестав смеяться, жестко приказала Къяра.

Неуверенно и медленно молодой воин стал подниматься по лестнице. Поврежденные руки его бессильно болтались, и это предавало ему еще большую нетвердость в движениях.

Къяра с усмешкой наблюдала за ним.

– Ну вот видишь, не сорвался и не провалился, – Къяра обернулась к Раннегу, – и завтра все это как туман не растает…

– Занятно… Ты и впрямь творишь чудеса, – протянул конунг.

– Какие же это чудеса, конунг… обычная магия. Ну так как, выполнишь мою просьбу?

– Твоя просьба для меня равносильна приказу, Владетельница, – Раннег склонил голову.

– Перестань, конунг, – Къяра мягко дотронулась до его плеча и улыбнулась – это действительно всего лишь просьба.

– Твоя магия, Владетельница, прелестна… Я не буду на нее плевать, обещаю, – конунг неожиданно для себя понял, что ему понравилось то, что делала их новая Владетельница, однако, испугавшись этого чувства, поспешно добавил, – но корону твою завтра я все равно заберу.

– Ну с этим, конунг, никто и не спорит. За час до рассвета жди меня здесь. Я хочу вместе с тобой подъехать к войску.

– Обязательно, Владетельница. Я буду тебя ждать здесь даже раньше. Какого ты хочешь, чтобы тебе подготовили коня?

– Раньше не надо… за час. А коня конечно лучше моего, я к нему привыкла.

– Если мои воины найдут коней там, где ты сказала, какого им оседлать для тебя?

– Найдут, куда они денутся… Вороного иноходца.

– Хорошо, Владетельница.

– Тогда до завтра, конунг.

Къяра взбежала по ступеням дворца, хлопнула в ладоши, и массивные двери распахнулись перед ней. Она знаком приказала Ферузу и Лиату следовать за собой и вошла во дворец. Пропустив входящих, двери медленно закрылись.

Конунг, стоя у ступеней дворца, наблюдал за уходом Къяры. В душе у него царило смятение. Не потому, что войско должно было завтра принести клятву новой Владетельнице, это было делом решенным, и должно было пройти достаточно легко. Проблема была в другом. Раннег чувствовал, что волшебница с волосами цвета ночи непостижимым образом пленила его сердце. Такого с ним никогда не было. Ему хотелось быть с ней, разговаривать, выполнять любые ее прихоти. Только что-то подсказывало ему, что она в этом не нуждается, и от этого на сердце лежала тяжесть. Он вспомнил, как держал ее сегодня, обхватив руками, а она даже не сопротивлялась, вспомнил ее голос то несказанно нежный, то повелительный и жесткий, вспомнил звонкий раскатистый смех, и синие бездонные глаза…

"Прямо чары какие-то", – подумал конунг, и сам понял нелепость пришедшей к нему мысли. Он ощущал, что магических чар не было, был лишь необыкновенное сплетение того, что он не мог не оценить. Бесстрашие, отвага, сила, властность и одновременно неописуемая прелесть, статность и нежность обаяния слились необыкновенным сплавом в этой темноволосой красавице.

Раннег затряс головой, отгоняя преследующий его образ. Надо было отдать распоряжения охранникам, чтобы они привели коней новой Владетельницы.

6

Маграт ходил взад и вперед по зале, словно рассерженный леопард. Было видно, что он растерзает любого, кто попадет ему под горячую руку. Поэтому начальник охраны, едва распахнув дверь, тут же упал на колени.

– Ваше приказание выполнено, Владетель.

– Где он?

Маграт рявкнул так, что начальник охраны уткнулся лицом в пол и втянул голову в плечи:

– Прикажете ввести?

– Давно уже приказал! Два часа назад приказал!!!

Маграт щелкнул пальцами, и сорвавшаяся с их кончиков, голубая искра вонзилась в согнутую спину начальника охраны. Тот сдавленно охнул и тут же задом начал отползать в проем дверей, знаком призывая охранников, стоявших в коридоре. Охранники, не медля, ввели в залу высокого, седовласого старика и сразу же вышли, страшась гнева Владетеля.

– Приветствую Вас, Владетель, – старик склонил голову.

– Ну и что с ней? – спросил вместо приветствия Маграт, и рукой жестко схватил старика за подбородок.

– Она установила блокиратор магии на весь предел, – ответил старик.

– Без тебя знаю. Почему он изменил напряженность по краям?

– Владетель, я не могу точно знать, я могу лишь догадываться…

– Ну и о чем ты догадываешься?

– Например, она могла снять с себя магический концентратор.

– Зачем? Она что, совсем рехнулась? – Маграт отпустил подбородок старика и схватил его за горло, – Грег, это была твоя идея – отправить ее к киритам… И если с ней что-то случится, ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю…

– Владетель, – прохрипел старик, – отпустите… Вы же знаете – она жива…

– Да. Знаю… но я не знаю что с ней, – Маграт разжал руки, – Ты разговаривал с ней, перед ее поездкой. Зачем ей могло понадобиться снимать диадему?

– Кириты уверены, что маг теряет свои способности без концентратора. И вряд ли они догадываются, что ее уровень магии позволяет ей работать и без него.

– Умно… Она что, хочет их уговорить?

– Не все ли равно, Владетель, как она добьется повиновения? В любом случае рано или поздно она станет такой, какой Вы желаете ее видеть.

– Такой поворот все затягивает, и мне не нравится слово «поздно».

– Зачем Вам торопиться? Все решится в свое время, и Вы тому поспособствуете.

– Я не могу за ней наблюдать.

– А Вам и не надо. Если Вы пошлете в восточный предел шпионов и соглядатаев, будете допрашивать менестрелей и странников, то будете знать о любом ее поступке, и сможете с помощью внешних ситуаций влиять на ее поведение.

Грег старался говорить миролюбиво и спокойно. Все последнее время, пока Маграт обдумывал и решал, как усмирить дочь, он балансировал на тонкой грани, разрываясь между привязанностью к любимой ученице и приказаниями Владетеля, рискуя каждый раз навлечь на себя ярость и гнев последнего.

– Грег, как я смогу на нее влиять, если она, установив свое Владетельство, там, как и здесь уйдет в затворницы?

– Владетель, в Заморье полно и магов, и чародеев средней руки. Если распустить слухи, что кириты более не под Вашей властью, а Къяра, ради их устоев отказалась от магии и их не защищает, то найдется немалое число желающих свести с ними счеты. А где война, там и диктатура…

– Ты прав… Хорошо. Займись этим. И знай, если что-то пойдет не так, мало тебе не покажется…

– Я знаю, Владетель.

– Вот и замечательно. Иди.

Грег, поклонившись, вышел, а Маграт подошел к сводчатому окну и в ярости стукнул кулаком по мраморному столику стоявшему рядом. Столик не выдержал удара и развалился на несколько больших кусков. Вид мраморных обломков несколько успокоил Владетеля. Он подцепил носком туфли самый маленький из кусков и, перевернув его, пробормотал:

– Развалится самый прочный монолит, если знать его точку напряжения и приложить к ней достаточное усилие… а вот знать бы где такая точка в твоей системе ценностей, дочка… ну ничего, я найду ее.

Постояв еще немного над обломками, Владетель решительным шагом вышел из залы и направился в подземелье. Ему было необходимо снять нервное напряжение, и он знал каким способом проще всего этого добиться.

Распахнув дверь большой пыточной камеры, он смерил взглядом вытянувшегося в струнку палача и проронил:

– Приведи кого-нибудь из осужденных, лучше всего девушку… и можешь быть свободен.

Войдя в только что созданный ею дворец, Къяра огляделась и осталась довольна. Еще во время их с Лиатом длительной поездки до замка Раннега, она в мельчайших деталях продумала план и обстановку дворца, и когда пришло время воплотить это в жизнь, особых проблем не испытывала. Конечно, пришлось вносить в план кое-какие изменения, связанные с привязкой к местности и окружающей обстановкой, но это были уже мелочи. Получилось все чудесно: и солидно, и не особо мрачно, и самое главное удобно.

– Лиат, – обратилась она к супругу, – вон за той дверью – внутренние покои. Там ты найдешь все, что тебе возможно потребуется, и сможешь отдохнуть. А я хочу пообщаться с нашим пленником. Его меч, кстати, можешь оставить здесь.

– Хорошо, – кивнул Лиат, положил меч Феруза на небольшой столик у стены и скрылся за указанной Къярой дверью.

– Иди за мной, – приказала Къяра Ферузу и распахнула другую боковую дверь. Воин послушно двинулся за ней. Къяра прошла по длинному коридору мимо целого ряда дверей и, остановившись напротив одной из них, представила, что она хочет видеть внутри, а потом резко распахнула дверь и вошла. Феруз вошел вслед за ней, и дверь за ним захлопнулась.

Горевшие по стенам светильники освещали большое помещение, полностью соответствовавшее пыточным камерам, которые Къяра видела во дворце своего отца. Обстановка камеры должна была одним своим видом сломить и подавить любого сюда вошедшего. Феруз не оказался исключением, войдя и осмотревшись, он почувствовал страх и обреченность, поняв, что слов на ветер чародейка не бросает, и ему предстоит долгая и мучительная смерть. Он посмотрел на волшебницу.

Къяра, стояла, прислонившись к станку для пыток.

– Ну что? Перепугался? – усмехнулась она. – Сам ко мне подойдешь или силой тебя тащить?

Феруз стиснул зубы и решил, что ни за что не даст повода волшебнице считать себя трусом и постарается умереть достойно, как бы сложно это не было. Он взглянул ей прямо в глаза и шагнул к ней.

– Конечно сам, госпожа.

– На колени!

Феруз послушно опустился на колени, но взора не отвел. Взгляд Къяры был жестким и холодным, а губы по-прежнему кривила недобрая усмешка.

– Догадываешься, что тебя ждет?

– Вы рассказали, госпожа. Даже в деталях…

– И ты не пытаешься этого избежать?

– Я не понимаю о чем Вы, госпожа… После того, как я проиграл бой, я принадлежу Вам. И в Вашей власти делать со мной все, что Вам заблагорассудится, – судорожно сглотнув, Феруз кивнул на стоящие в камере станки и приспособления.

– Это я знаю… Мне интересно у тебя не появилось желание избежать наказания? – произнесла Къяра и, обхватив двумя руками правое плечо воина, крепко сжала.

Феруз хрипло вскрикнул, потом заскрежетал зубами и потупил взгляд, но даже не попытался вырваться. Отпустив правое плечо, Къяра также обхватила руками левое и снова крепко сжала. На этот раз Феруз не проронил ни звука, хотя по напрягшимся мышцам, было видно, что больно ему не меньше, чем в первый раз.

– Так ты не ответил на мой вопрос, – Къяра разжала руки.

– Вы шутите, госпожа… Разве это возможно? – голос воина был хриплым, и он тяжело дышал.

– Почему бы нет… Желание может быть всегда. Другой вопрос есть ли реальные возможности для его осуществления или нет…

– Я ничего не понял, госпожа… Вы говорите загадками, – Феруз вновь поднял глаза, в них читалось искреннее непонимание.

– Подними руки и заведи их за голову! – вместо пояснений приказала Къяра.

В глазах Феруза непонимание сменилось изумлением. Он был удивлен требованием его новой хозяйки и не мог уяснить, что она от него хочет. Последние часы он даже не пытался шевелить руками, так как это вызывало лишь острую боль и не приносило никакого результата.

– Я не люблю повторять дважды, – раздраженно проронила Къяра.

Феруз напряг мышцы, ожидая резкой боли, но к его глубокому изумлению, руки свободно поднялись, и он с легкостью завел их за голову, выполняя приказание Къяры. Волшебница немыслимым образом сумела восстановить его суставы, мышцы, связки и сухожилия, даровав рукам прежнюю свободу движений.

– Замечательно… Надеюсь это был последний раз когда ты так нерасторопно выполнил мое приказание.

– Да, госпожа, – Феруз отвел глаза, он прекратил попытки осмыслить происходящее и решил, что будет тупо, не задумываясь выполнять требования волшебницы, какими бы они не были.

Кяра поняла это, однако ее это не устраивало.

– Ты даже не удивлен?

– Я уже не способен удивляться, госпожа.

– Не хочешь узнать, зачем я это сделала?

– Зачем сделали? Наверное, чтобы удобнее было подвергнуть наказанию… – в голосе воина слышалось безразличие и отрешенность.

– Нет, чтобы у тебя появился шанс…

– О чем Вы, госпожа?

– Феруз, – Къяра кончиками пальцев приподняла подбородок воина, вынуждая запрокинуть голову, и перехватила его взгляд, – мне нужен слуга, преданный и покорный, безропотно сносящий даже несправедливые наказания, и беспрекословно выполняющий все приказания… Если ты такой, то у тебя есть шанс остаться в живых и не быть подвергнутым тем пыткам, о которых я говорила.

– Разве раб может быть другим?

– Ты воин, Феруз… Вполне возможно, что ты предпочтешь смерть, даже мучительную, жизни в рабстве, тем более у женщины.

– Я перестал быть воином, когда проиграл, госпожа. Я уже Ваш раб, я не боюсь смерти, и в Вашей власти казнить меня так, как Вы того пожелаете, но смерть выбирать я не буду… Река Забвения не прощает лишь предательства, пока оно не прощено людьми, и самоубийства.

Къяра знала о верованиях киритов, поэтому слова воина ее не удивили. Кириты верили в жизнь после смерти на берегах реки Забвения. Праведные души река выносила на правый берег, где они получали вечный покой и блаженство, а неправедные души были вынуждены томиться на пустынном левом берегу, томясь, мучаясь и страдая до тех пор, пока на земле не будут искуплены их грехи. Самым большим грехом считалось самоубийство, предательство и ложь. Обманывать можно было лишь магов, да и то в целях самозащиты. Клятвопреступление даже перед магом было несмываемым в водах Забвения грехом, поэтому вынудить принести любого кирита невыполнимую клятву, было практически невозможно.

– Разве ко мне это относится? Я же маг…

– Госпожа, Вы, прежде всего сильный воин, поэтому конунг и воины Вам присягнули.

– Но ты не присягал…

– Я присягал конунгу, и его слова для меня довольно, а он сказал, что я Ваш раб… Рабы не присягают, госпожа.

Къяра задумалась. Стоявший перед ней на коленях могучий воин был простодушен и бесхитростен, как ребенок, и в то же время Къяра знала что кириты – беспощадные воители, свершающие жестокие набеги на прибрежных жителей, и безжалостные нападения на корабли торговцев, обозы и путников. Ей трудно было представить этого богатыря вырезающим целые семьи переселенцев и пытающим пленных торговцев. Хотя она не сомневалась, что делал он это с легкостью. Было понятно, что если подчинить его себе, то более преданного слуги ей не найти. Однако Къяра чувствовала, что любое проявление ее мягкости, жалости или сострадания, даже к нему, воин тут же посчитает признаком ее слабости и будет явно разочарован в своей новой госпоже.

– Мне нравятся твои речи, Феруз, – медленно и распевно произнесла она, и тут же пальцы ее руки с силой схватили воина за подбородок, а голос поменял интонацию – только можно ли им верить?

В глазах воина мелькнуло негодование, но ответить сразу он не смог. Тонкая и на вид хрупкая рука волшебницы, словно тисками сжала его челюсть так, что казалось еще мгновение, и кости рассыплются, не выдержав давления, боль, растекаясь по костям головы, отдавалась в виски и затылок, но он не позволил себе даже двинуться. С трудом двигая языком, он все же проговорил:

– Госпожа считает, что я лгу?

Къяра разжала пальцы, опустила руку и отступила на шаг от воина. Ей давно надоело изображать жестокую и деспотичную особу, сказывалось длительное отсутствие необходимости таких представлений. Раньше, в обители магов, под надзором строгих учителей, такие образы ей давались без труда, а сейчас это ее утомило. Однако доигрывать роль было надо:

– Надеюсь, что нет… иначе мне придется очень жестко поступить с тобой, потому что, несмотря на то, что я маг, я не люблю, когда мне лгут. Надеюсь, я объяснила понятно?

Голос Къяры был тих, но в нем явственно слышались и сдерживаемый гнев и мрачная угроза. Феруз поднял голову, намереваясь подтвердить своей суровой госпоже, что он никогда не лжет, и неожиданно для себя перехватил взгляд Къяры. Взгляд волшебницы был отрешенным и равнодушным. Воин удивленно замер.

Къяра почувствовала, что допустила промах, случайно дав почувствовать воину свое истинное состояние. Надо было срочно исправлять ситуацию. Взгляд ее тут же стал непроницаемым и холодно-колючим, а голос громче и резче:

– Я что не расслышала твоих слов или ты действительно оставил мой вопрос без ответа?

– Госпожа…

В голове у Феруза все перемешалось, он уже не помнил, о чем она его спрашивала. Взгляд волшебницы, в котором холодность постепенно сменялась яростью и гневом, завораживал его, отбирая способность логически мыслить.

– Мне еще долго ждать ответ?

– Я не понимаю, госпожа, – Феруз попытался отклониться и отвести взор.

Однако Къяра, не дала ему это сделать. Схватив воина за плечи, резким движением, она завалила его на пол, потом низко наклонилась над ним, встав на колени, обхватила руками его голову и, не давая отвести взгляд, пальцами сдавила виски.

– Я не понятно объяснила? Так я могу объяснить и по-другому.

Глаза волшебницы притягивали и влекли в какую-то бездну, из их глубины поднималось и вливалось в сознание Феруза что-то, что в клочья сминало рассудок, оставляя за собой волну необъяснимого страха, ужаса и боли. Воин хрипел и задыхался, пальцы его рук, судорожно сжимаясь, ногтями царапали пол, но он не делал попыток вырваться из жесткого захвата рук Къяры.

Минут через пять, когда Къяра почувствовала, что от сильного перенапряжения воин готов потерять сознание, она отпустила его. Отстранилась и, опершись рукой об пол, села.

Постепенно к Ферузу вернулось ясное сознание и способность оценивать обстановку.

– Я могу подняться? – спросил он, стараясь не смотреть на Къяру.

"Урок усвоил", – подумала она, – "теперь без особой надобности в глаза вряд ли заглядывать будет. А мне надо впредь тоже быть осмотрительнее. Распустилась совсем… Был бы здесь Норлан, ох и не поздоровилось бы мне".

А вслух ответила:

– Если усвоил, что со мной не спорят, и отвечать на мои вопросы необходимо сразу, так как повторять я не люблю, то да.

– Усвоил, госпожа.

– Замечательно, – Къяра поднялась с пола, – вставай.

Феруз поднялся вслед за ней и замер, не поднимая глаз. Перед Къярой он теперь испытывал благоговейный трепет. Его госпожа была сильна, строга и жестока, но он был рад, что она оказалась именно такой. Покориться любой другой было бы позором.

Къяра почувствовала это и решила, что теперь она может делать все что захочет. Зная на что она способна, мнения о ней Феруз не изменит. Она была рада, что ее промах не возымел фатального значения, и ей не пришлось избавляться от воина, который по ее собственному упущению, мог стать для нее не помощником, как она рассчитывала, а лишь тяжелой обузой.

– Пойдем, – Къяра вышла из камеры и направилась обратно по коридору. Воин молча последовал за ней.

Не оборачиваясь, Къяра прошла по коридору в сторону главного входа и, свернув в одно из ответвлений коридора, взмахнула рукой. Тут же перед ней распахнулись сводчатые двери, ведущие в огромную залу. Вся левая сторона залы представляла собой открытую скалистую пещеру, под сводом которой плескалось темными водами большое подземное озеро. Оно было разделено на два сообщающихся разноуровневых водоема. Верхний водоем был небольшой с теплым ключом, бившим прямо посередине. Вода из него, переливаясь через уступ в бортике, стекала в нижний водоем – большой и холодный. В середине него из скалистой стены бил родник с ледяной водой, маленьким водопадом обрушиваясь на его гладь. Излишки воды неспешным потоком вытекали через решетку под низко нависающим уступом в самом дальнем конце этого подземного озера, скрываясь в недрах горы.

– Плавать умеешь? – Къяра повернулась к Ферузу.

– Да.

– Тогда раздевайся, ныряй и выкупайся хорошенько, – Къяра махнула рукой в сторону большого водоема.

Не раздумывая, воин подошел к краю озера, быстро сбросил одежду и прыгнул в воду. Плавал он действительно хорошо.

– Еще бы, – подумала Къяра, – промышлять разбоем на море и не уметь плавать, это было бы забавно.

Пока воин купался в озере, Къяра занялась обустройством залы. По краям озера она создала мраморные скамьи со спинками и без них, пол вдоль озера устелила шкурами, а у правой стены сотворила площадку с твердым покрытием, удобным для проведения любого тренировочного поединка. Стена у площадки стала напоминать коллекцию всевозможного оружия и доспехов.

Улыбнувшись, Къяра оглядела творение рук своих и обернулась к воину.

– Вылезай.

Феруз тут же подплыв к краю, выбрался на берег.

– С той стороны есть ступеньки, – Къяра указала рукой.

– Госпожа хочет, чтобы я еще раз вышел по ступенькам? – воин осторожно, стараясь не встретиться с ней взглядом, посмотрел на Къяру.

– Нет, просто прими к сведению. Я хочу, чтобы каждое утро ты начинал с купания здесь.

– Слушаюсь, госпожа.

– На лавке полотенце и твоя одежда. Одевайся.

Феруз подошел к скамье, взял полотенце и начал вытираться. Вода была достаточно холодной, и воин с радостью растирался большим мягким полотенцем. Потом он перевел взгляд на одежду, ожидая увидеть любой наряд, начиная от платья шута и заканчивая плащом раба. Однако на скамье лежала его собственная одежда. Здесь была и его рубаха, и шаровары, и многократно его выручавший кожаный нагрудник с металлическими вставками и круглыми бляхами с неповторимым, собственного изготовления рисунком, и наколенники и кожаные сапоги с железными набойками по краю каблука, которыми он любил пользоваться вместо шпор. Здесь было все то, что он недавно оставил у края озера. Только это все было абсолютно новым, пахнущим свежей кожей и чистым полотном. Феруз, озадаченно перебирал одежду, лежавшую на скамье, и не верил собственным глазам. Из замешательства его вывел голос волшебницы:

– Одевайся. Это действительно твоя одежда

– Она была не в таком состоянии… – воин произнес эти слова, не оборачиваясь, и замер, словно ожидая удара.

– Действительно твоя одежда выглядела несколько иначе, мне захотелось немного обновить ее. Сегодня я еще могу себе это позволить, как и многое другое… но дальше в надлежащем виде тебе придется поддерживать ее самому. Пользуйся, пока у меня есть такая возможность… – спокойно, словно непонятливому ребенку, пояснила Къяра.

– Вы очень добры, госпожа, – ответил Феруз и начал быстро одеваться. Он был рад, что непроизвольно вырвавшийся у него вопрос не вызвал вспышки гнева, у его новой хозяйки. Надев сапоги, Феруз обернулся и взглянул на Къяру, ожидая дальнейших указаний.