Текст книги "Чародейка. Власть в наследство."

Автор книги: Марина Колесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 40 страниц)

Раннег подошел к одному из кресел и грузно сел. Потом указал Къяре рукой на кресло напротив:

– Садись, волшебница, в ногах правды нет. Садись и рассказывай, зачем пришла.

– Садиться я не буду конунг, извини. Уж больно разговор у нас с тобой тяжелый будет да, наверное, и недолгий. Я ведь уже сказала, что с недоброй вестью пришла, – Къяра подошла вплотную к креслу конунга, встала перед ним и, достав из рукава свиток с указом Маграта, протянула ему.

Раннег взял из рук Къяры свиток, медленно развернул и принялся читать. Все время, пока конунг читал, Къяра внимательно следила за его лицом. Лицо конунга оставалось бесстрастным. Закончив читать, он откинулся на спинку кресла и посмотрел прямо в глаза, стоявшей перед ним Къяры:

– Ну и какой ответ ты ожидаешь от меня, волшебница?

– Я надеюсь, ты понял, что это приговор, и твоему народу и мне? – не отводя взгляда, ответила Къяра.

– Не понять сложно, чародейка, ну и что ты хочешь от меня?

Къяра оперлась о ручки кресла конунга и наклонилась над ним. Взгляд волшебницы поглотил взгляд конунга, и она тихо, распевно и мелодично заговорила:

– От тебя конунг, самую малость… чтобы ты сам сделал выбор и решил участь своего народа. Если ты не принимаешь моего Владычества, то тебе всего лишь надо убить или казнить меня, я даже противиться не буду. И на рассвете Маграт обрушит свой гнев на весь твой народ, и все умрут примерно той смертью, что я тебе сегодня показала, только дольше и в муках… и останутся о киритах лишь легенды. Легенды о народе, не признающем ничьего владычества. Их будут рассказывать матери детям перед сном, пугая их гневом Владетеля, и будут сказывать баяны да песенники на веселых пирах и печальных поминках. И в этом случае об одном лишь прошу: не мучай моего супруга, он всего лишь мальчик, и если я могу вынести все и ко всему готова, то его мне жаль. Отпусти его, после моей смерти, а со мной можешь делать что хочешь…

– Ты сказала выбор… – конунг тонул в глазах Къяры, ее голос околдовывал его, погружал в какую-то сладкую, нереально сладкую негу.

– Выбор, конечно, есть, но он не для тебя. Вряд ли ты согласишься принять мое Владычество.

Къяра распрямилась и отошла к окну.

Раннег обхватил голову руками и застонал. Потом вскочил с кресла, подошел к Къяре, схватил ее за плечи и развернул к себе.

– Отвечай, дочь Маграта, ведь это ты навлекла на весь мой род эту беду?

Конунг был на голову выше Къяры и массивней в несколько раз. В его руках она выглядела, как хрупкий цветок в лапах медведя. Она откинула голову, чтобы поймать взгляд конунга, и губы ее тронула улыбка, нежная и печальная.

– Конунг, не ищи виновных, я жду твоего решения и своей казни…

– Отвечай! – Раннег сжал руки сильнее, так, что ему самому стало казаться еще чуть-чуть и тело девушки не выдержит.

– Что ты хочешь знать? – голос девушки не изменился, казалось, она не чувствует боли.

– Почему Маграт решил отправить тебя сюда Владетельницей? – последнее слово далось конунгу с трудом.

– Не ты ли, напал на обоз с оброком у берегов Ирсоши и разграбил его? И не ты ли отдавая очередную дань, потребовал для киритов независимости?

– Обоз был треолов, и я не знал, что это оброк…А дань я пообещал платить и впредь!

– Треолы не торгуют… Ты не мог это не знать… Ты рассчитывал, что вы уничтожили всех, но просчитался. Два треола выжили и добрались до Маграта. Он был в ярости… Твоя дань ему не нужна. Ему нужны или беспрекословные подданные или, в крайнем случае, хорошо управляемые союзники. Вы не подходите ни на роль первых, ни на роль вторых.

– Если б я только мог сразиться с ним в честном бою… а против его магии мы бессильны, – Раннег заскрежетал зубами, разжал руки и, отпустив Къяру, зло сплюнул на пол, его лицо было перекошено от гнева, клокотавшего внутри.

Къяра ничего ему не ответила, она молча ждала. Через минуту конунг взял себя в руки и относительно спокойным голосом заговорил вновь:

– Он не боится оставить восточный предел пустым и открытым для вражеских набегов?

– Конунг, ты шутишь? Свято место пусто не бывает. На эти земли давно положили глаз алтеи, они конечно не воины, но ты знаешь хоть одного сопредельного правителя, кто осмелится напасть на земли Маграта? Я пока таких не знаю…

– Что алтеям в сих землях?

– Здесь в горах, есть полезные ископаемые, которые вам ни к чему, а им очень бы пригодились…

– Почему он прислал тебя? Он хочет унизить нас перед смертью? – конунг вновь жестко схватил Къяру за плечи.

– Это беспроигрышный вариант. Он хочет избавиться и от меня, и от вас… и при этом сохранить репутацию справедливого правителя.

– Почему он хочет избавиться от тебя?

Вместо ответа Раннег почувствовал, как девушка выскользнула из его захвата, а потом своими руками перехватила его руки. В то же мгновение конунг ощутил силу если не превосходившую, то сопоставимую с его силой. И тут же услышал, жестко звучавший голос Къяры, который напрочь лишился, какой бы то ни было мелодичности:

– Довольно! Мне надоело отвечать на твои вопросы, я и так тебе многое поведала… Можешь убить или казнить меня, если хочешь, но только после того как при всех откажешься от выполнений требований твоего Владетеля. И объявишь всем, что их ждет!

В голосе волшебницы теперь звенел металл. Она с такой силой оттолкнула конунга, что тот, отступив назад, еле удержался на ногах. Восстановив равновесие, он с изумлением взглянул на нее.

– Ну что ты так смотришь? Я в первую очередь воин, а уже потом маг.

– Ты воин?

– Если б я была только магом, неужели бы я сняла диадему и пришла к тебе?

– Женщина-воин… Это невозможно!

– Ты так считаешь? – Къяра неуловимым движением схватила конунга за руку, развернулась и заломила ее ему за спину. Одновременно другой рукой она выхватила из ножен короткий меч конунга и приставила его ему к горлу.

Раннег был ошеломлен. Острие собственного меча неприятно холодило шею, а захват Къяры был настолько жестким, что конунг не мог даже пошевелиться.

– Что ты хочешь? – произнес он сразу осипшим голосом.

– Ничего. Я, хотела лишь доказать, что женщины тоже могут неплохо владеть оружием.

Къяра отпустила конунга, отошла и протянула ему меч рукоятью вперед.

– Ты действительно воин… – пробормотал конунг, принимая меч.

– Да. И я не только воин, я ученица Виарда.

Конунг удивленно вскинул косматые рыжие брови. Легенды о знаменитом воине, ушедшем в отшельники знали все.

– Он согласился учить женщину? – пробормотал он.

– Да. И выучил настолько хорошо, что пока равных себе в битве я не встречала.

– Ты слишком самоуверенна.

– Конунг, я могу сразиться с любым твоим воем, если тебе не жалко его потерять…

– Ты маг, и условия неравны…

– В бою я не применяю магию, мне достаточно умения.

– Ты не боишься проиграть?

– Конунг, я не могу проиграть бой с воином, я не проигрывала даже учителю… Хотя умереть в бою было бы приятнее, чем ждать казни от тебя.

– Ты так легко говоришь о смерти…

– Я столько раз смотрела ей в лицо, что ее глаза меня уже не страшат. Жаль, что этот поединок выиграет отец, но когда-нибудь всем приходится проигрывать…

– Почему ты пришла к нам? Ведь ты могла послать указ с посыльным и дождаться ответа… И к тому же ты сама можешь сделать то, чем угрожает нам Маграт.

– Это сложный вопрос… Однако, я постараюсь ответить. Я не хотела и не хочу уничтожать твой народ, и я пыталась не дать это сделать отцу… Но попытка оказалась неудачной. Он еще больше разозлился и отправил меня к вам Владетельницей… а так как очевидно, что это неосуществимо, то можно считать, что я проиграла. И теперь единственное, что я могу вам дать – почувствовать перед смертью, что это ваш осознанный выбор. Вы мужественный народ, поэтому достойны красивой смерти. И я готова заплатить за это своей жизнью.

– Ты так уверена, что кириты не примут твоего Владычества?

– Причем здесь кириты… В первую очередь не примешь ты! Твоему народу по большому счету все равно отдаешь ты им приказания сам или по поручению какой-то Владетельницы. С Владычеством Маграта вы как-то же мирились… Ты же сам сказал, что твое слово – закон в войске, а уж у народа и подавно. Поэтому не перекладывай ответственность. Это тебе придется принять решение, которое будет стоить жизни всему твоему роду.

Раннег изумленно посмотрел на нее:

– Ты думаешь, лишь мои амбиции не позволят принять тебя в качестве Владетельницы?

– Именно.

– Тогда ты ошибаешься! Я выступал против владычества Маграта только из-за того, что он маг, и в любую минуту может изменить все, что дорого моему народу, и изменить не оттого, что он сильней, а потому что владеет магией.

При слове «магия» лицо Раннега исказилось, и он снова зло плюнул на пол.

– Если дело только в этом… – Къяра усмехнулась, – Я, конечно, тоже владею магией, но могу пообещать тебе, что не буду применять ее против твоего народа…

– Ты действительно можешь отказаться от магии?

– Не от всей, конечно… Но я могу поклясться не применять магию против киритов, пока вы будете почитать меня как Владетельницу и выполнять мои требования.

– И ты не наденешь корону магии?

– Ты про мою диадему? Если хочешь, могу отдать тебе ее на бессрочное хранение…

Раннег пристально посмотрел на волшебницу. В стоявшей перед ним девушке переплелись столько различных и даже исключающих друг друга противоречий, что он был ошеломлен. С одной стороны хрупкая на вид девушка и чародейка, а с другой бесстрастный воин, способный отказаться от магии, бесстрашно идущий на смерть и полагающийся только на себя. Не отводя взгляда, он опустился на колени, расстегнул ворот рубахи, затем вытащил меч из ножен, поцеловал лезвие и протянул ей меч, рукоятью вперед.

Къяра без слов поняла его, она взяла меч и приставила к груди конунга, направив в верхнее ребро.

– Я принимаю твою власть Владетельница и клянусь тебе в вечной преданности! И мой народ примет тебя, и все принесут свою клятву! – произнес конунг и резко, но несильно подал корпус вперед, на мече, рассекшем грудь, показалась струйка крови.

Когда-то давно, именно такого, полного обряда, Маграт ждал, но не дождался, ни от кого из киритов. Его стражникам пришлось самим колоть мечами, приносящих клятву воинов, на которых Маграт наложил магические чары. И именно так, с помощью стражей и магии, ему и пришлось весь этот долгий срок поддерживать здесь свое Владычество.

– Я принимаю твою клятву, конунг! – Къяра отвела меч от груди Раннега.

После этих слов кровь на лезвие меча поблекла и будто растаяла. Клинок вновь засверкал первозданной чистотой.

– Встань.

Конунг поднялся с колен и произнес:

– Поклянись же и ты, что не будешь применять магии к киритам и не оденешь то, что ты называешь своей диадемой.

Къяра перебросила в руке меч так, что рукоять легла в обратном направлении, а лезвие, быстрой молнией сверкнув в воздухе, нацелилось ей предплечье.

– Клянусь, что не буду использовать магию против киритов и отдам мою диадему тебе на хранение, после клятвы твоего народа и до тех пор, пока клятва будет исполняться, либо до тех, пока ты сам не захочешь мне вернуть символ моей магии! – Къяра с улыбкой посмотрела на Раннега, – Тебя устраивает такая клятва?

– Ну уж нет, вернуть тебе диадему сам я никогда не захочу. Это можешь даже и не добавлять

– Не зарекайся, конунг. В жизни случается всякое. Лучше прими мою клятву такой.

– Хорошо, пусть так, Владетельница.

– Клянусь, – повторила Къяра, и легко вонзила кончик меча. Кровь, вытекшая из раны, растеклась по клинку.

Къяра отвела меч от груди и протянула его Раннегу. Тот вновь опустился на колени, взял двумя руками меч, и произнес:

– Я принимаю клятву, Владетельница.

И тут же кровь с клинка исчезла, будто ее и не бывало. Конунг поднялся, поцеловал меч и вставил его в ножны. Затем внимательно посмотрел на Къяру:

– Я был уверен, что, взяв клятву с меня, сама ты клятву не принесешь.

– Зачем же тогда ты мне принес клятву? – Къяра удивленно приподняла брови.

– У меня был другой выход, Владетельница, чтобы сохранить мой род?

– Наверное, нет… Но в любом случае обещания я держу.

– Первый раз встречаю мага, который не лжет… Обычно ложь течет с языка мага, что сок с берез по весне.

– Все когда-нибудь бывает первый раз, конунг. Да и магов ты знал не особенно много…

– Да. Владетельница, в моем пределе с ними не церемонились, – конунг усмехнулся, намекая на быструю расправу. – Исключением был лишь твой отец. Одно имя его было проклятьем нашего рода…

– Однако оно хранило вас от нападений всех заморских магов.

– Мы многие века, справлялись со всей заморской нечистью и без него…

– Тогда маги были слабее, конунг… Ну да не будем об этом, теперь все это в прошлом, – Къяра улыбнулась.

– Владетельница хочет, чтобы все кириты сегодня принесли клятву?

– Нет, Раннег, я хочу дать тебе время до рассвета, чтобы ты смог подготовить свой народ, да и для меня это время было бы не лишним, чтобы обустроить с помощью диадемы, то место, где мне придется обитать… Если ты не против конечно, если же ты против, то твоим воинам придется самим строить мне дворец.

– Строить дворец? – удивлению конунга не было предела.

– Чему ты удивляешься? Не думаешь же ты, что я соглашусь жить в комнатах этого замка, напоминающего склад? – Къяра указала рукой на окружающую обстановку.

– Ну да, конечно… возможно, это не совсем подходящее место, но кроме замка здесь нет других достойных помещений… а строить новый замок или дворец это многие годы уйдут… – конунг впал в глубокую растерянность и не скрывал этого.

– Я справлюсь за вечер, а на рассвете, после клятвы твоего народа, отдам тебе диадему. Согласен?

– Я не против, Владетельница, вряд ли это уловка с твоей стороны, если б ты хотела применить к нам магию, то тебе ничего не мешало сделать это еще до разговора со мной… но построить замок за вечер невозможно…

– Это для тебя невозможно, а для меня очень даже возможно. Не спорь, сам увидишь. Подумай лучше, что ты будешь говорить своим воинам.

– Воинам?

– Да. Тем, кто ждет тебя в пиршественной зале.

– Ну тут и думать нечего, скажу то, что есть. Что ты, пойдя против воли своего отца, заставила его дать нам независимость, которую мы требовали. Что он согласился, но сказал, что независимость получат исключительно наши трупы, так как он с помощью магии уничтожит весь наш род. И теперь только ты, согласившись стать нашей Владетельницей, можешь оградить нас от его гнева и попыток нас уничтожить. Что ты поклялась, не использовать против нас магию, если мы принесем тебе клятву верности.

– Замечательно, Раннег. Тогда идем, а то там, я думаю, нас уже заждались.

Войдя в залу, Раннег огляделся. Все воины сидели за столами, за исключением Керна и Люта. Первый стоял с обнаженным мечом возле спутника Къяры, а второй у стола, отодвинув его кресло, рядом с ее диадемой.

– Керн, можешь оставить свой пост, – распорядился он и, подождав когда его приказание будет выполнено, обошел столы и, остановившись прямо перед Лютом, повернулся к Къяре, шедшей чуть позади него:

– Возьми, я возвращаю ее тебе до утра.

Къяра шагнула к столу, взяла диадему, одела на голову и отошла к тому месту, где стоял Лиат. По зале пробежал ропот, воины были явно недовольны.

– Встать и слушать!!! – конунг гаркнул так, что затряслись подвески светильников и зазвенели приборы на столе.

Все тут же поднялись из-за столов. Раннег поднял руку и щелкнул пальцами. Сзади к нему тут же подошел начальник охраны.

– Вынести столы. Быстро! – громко приказал Раннег, а потом тихо добавил что-то.

– Да, конунг, – ответил начальник охраны и вышел из залы.

Появившиеся в ту же минуту охранники начали выносить столы. Когда все пространство залы было освобождено, охранники встали чуть позади конунга, и к ним присоединился их вернувшийся начальник.

Теперь полукруг военачальников, элиты войска киритов, стоял напротив своего конунга и его охраны, за спинами которой оказалась Къяра с Лиатом. В зале воцарилась мертвая тишина. Никто из воинов не смел нарушить молчание, а конунг не спешил начать говорить. Угрюмо и мрачно взирал он из-под насупленных густых бровей на лица своих соратников, переводя тяжелый взгляд с одного на другого. Потом вытянул руку вперед и его мощный голос, рыком льва прокатился по зале:

– Кириты! Запомните этот день! Ибо это день великой радости. Великая радость в том, что тому, кого мы долгие годы вынуждены были называть нашим Владетелем, пришлось дать нам независимость, которую мы так долго добивались!

Конунг опустил руку и замолк. Пауза в его речи тут же была прервана множеством возгласов:

– Наконец-то!

– Мы добились!

– Не может быть!

– Это победа!

– Долой Владетеля!

Дав своим слушателям высказать свои эмоции, конунг вновь простер вперед руку и, дождавшись, что все стихнет, с не меньшим напором продолжил:

– Однако есть и печальная весть. Подлый деспот Маграт, поклялся с помощью магии уничтожить весь наш род.

В зале послышался приглушенный ропот. Не давая ему усилиться, Раннег возвысил голос и продолжил:

– И сделал бы уже это, если бы против него не выступила та, что стоит у меня за спиной. Его собственная дочь, потрясенная его гнусными намерениями, встала на нашу сторону и осмелилась бросить вызов тирану. Она воительница, ученица Виарда, и она поклялась не использовать магию по отношению к нашему народу, если мы примем ее как Владетельницу. Ее владычество единственный путь к выживанию и процветанию нашего рода. Лишь ее присутствие оградит нас от козней Маграта и позволит сохранить то, что дорого всему нашему роду не прибегая к магии, которая постепенно заполоняет наш мир.

– Ты с ума сошел! – перебил конунга старец с рыже-седой бородой и узенькими хитрыми щелочками глаз – Говоришь об охране рода от магии, а сам призываешь во Владетельницы, мало того, что женщину, так еще и чародейку. Да она маг посильней Маграта, ты что байки купцов не слыхал?

– Ты, Силтег, что?!! Не слышишь, что я говорю?!! – взревел Раннег, – Она принесла клятву, что не будет использовать магию по отношению к нашему народу.

– Да она просто околдовала тебя, конунг, – тот, кого Раннег назвал Силтегом, сделал шаг вперед, – нельзя было тебе с ней идти!

– Что?!!! Ты соображаешь, что говоришь? Ты забыл, что она сняла корону?

– Магам, даже без короны веры нет! – не отступал Силтег.

– Ты не веришь мне?!!! Считаешь, что я колдовского морока не чувствую? Что я зачарован? – конунг выхватил меч и, шагнув на встречу к спорщику, резким движением перерезал ему горло. Схватившись руками за страшную рану, Силтег упал, истекая кровью.

– Конунг, что ты делаешь? – навстречу Раннегу бросились несколько воинов, они были племянниками и учениками старика. Но быстрый меч конунга не дал им сделать и пары шагов, все упали, хрипя и захлебываясь кровью.

– Кто еще думает, что я зачарован? – конунг обвел мрачным взглядом своих соратников, гнев исказил его лицо, тяжелые складки собрались на лбу, и косматые брови сошлись на переносице.

В зале повисло гнетущее молчание. Поверженные бились в судорогах на полу, в муках расставаясь с жизнью. Воины расступились, и никто не осмеливался к ним даже приблизиться.

– Ну, я жду… Кто-нибудь еще думает так же как мой тысячник? Этот предатель, который, все это время хитро скрывался, а теперь, выждав удобный момент, решился своими речами ударить по самому дорогому для меня, по вашему беспредельному доверию ко мне, к своему конунгу, чтобы посеять смуту, вражду и расколоть единство нашего рода! – тяжелый взгляд конунга скользил по лицам.

Тишина была ему ответом. Все понимали, любое слово, сказанное против, будет стоить жизни произнесшему его.

– Я рад, что Силтег оказался достаточно одинок, в своей попытке устроить мятеж, – продолжил Раннег, не дождавшись ответа, – и вы все поняли необходимость признания новой Владетельницы. А теперь я жду, что вы все по очереди присягнете ей на верность.

Среди военачальников произошло временное замешательство, но потом вперед вышел молодой, высокий, мускулистый кирит. В отличие от большинства киритов безбородый и волосы его были не столь явно рыжи, а скорее напоминали цвет спелой пшеницы.

– Твоя воля, конунг, непреложна для нас – произнес он, не поднимая глаз, – но может быть, ты все же пояснишь, зачем мы отказываемся от Владетельства Маграта? Чтобы признать Владетельницей женщину и покрыть себя вечным позором?

– Что?!! Покрыть себя позором??? Феруз, да ты соображаешь что говоришь? – взревел Раннег, ярость затуманила его разум. Этот осмелившийся перечить ему тысячник, был его любимым учеником, его "правой рукой" в бою, и именно поэтому его слова особенно больно задели конунга. Меч его, вновь вырвавшись из ножен, был уже готов перерезать глотку, стоявшего неподвижно и несопротивляющегося, Феруза, но застыл, лишь только коснувшись его шеи. Конунг ощутил легкий морок, и его рука перестала ему повиноваться. Тут же он услышал голос Къяры, которая, обойдя стражников, теперь стояла сбоку от него:

– Конунг, прошу тебя…

Раннег обернулся и встретился с ней глазами. Морок тут же пропал, и конунг почувствовал, что его рука вновь обрела свободу, но движения не продолжил.

– Что ты просишь? – произнес он, даже не успев разозлиться на волшебницу, за наведенные чары, так быстро она их развеяла.

– Позволь мне сразиться с твоим тысячником… Диадему я сниму и чарами пользоваться не буду. Я думаю, тогда сомнений не останется ни у кого.

Конунг мечом приподнял голову Феруза, – Может и ты этого хочешь?

– Да! Я бы с удовольствием с ней сразился особенно без диадемы… – Феруз впервые поднял глаза, и взгляд его встретился со взглядом конунга. Во взгляде молодого воина было столько азарта, что конунгу даже стало немного жаль его. В молодости он тоже был таким, и лишь с возрастом пришла мудрость и взвешенность при принятии решений.

– Видишь, и тысячник твой не против… – Къяра приблизилась к конунгу.

– Хочешь устроить показательную казнь? Тебя он так разозлил? – не отводя глаз от Феруза, но обращаясь к ней, спросил Раннег.

Теперь, когда приступ ярости миновал, конунг решил извлечь все плюсы из представившейся ситуации. Он заставит воинов не только почитать и уважать новую Владетельницу, но и бояться…. Это будет ему только на руку. И ради этого он пожертвует тем, кого, только что чуть было, не убил сам.

– Зачем же казнь, конунг. Он честный воин, и если сам почувствует, что слабей, то сдастся… – голос Къяры был мелодичен и полон сладкого очарования.

Конунг понял, что хочет предложить Къяра, и чтобы не поддаться искушению и продолжить задуманное, резко перебил ее:

– Он считает, что подчиниться женщине – позор. И мои уверения, что ты, прежде всего воин, и пришла к нам с миром, для него ничего не значат. Что ж, замечательно… Сразись, Феруз, с той, принять власть которой, ты так опрометчиво посчитал бесчестьем, но учти если она тебя не убьет, а пощадит, ты станешь ее рабом, и я лично клеймлю тебя здесь же. Так что пощады у нее не проси!

Конунг отвел меч и, отупив в сторону, убрал его в ножны.

– Неужели ты считаешь, конунг, что я могу проиграть женщине? – Феруз гордо вскинул голову.

– Ты видимо слабоумный или плохо меня слушал. Победить ученицу Виарда невозможно. Но раз тебе захотелось, попробуй, только помни о том, что я тебе сказал.

Раннег повернулся к Къяре:

– Ты будешь сражаться так?

Роскошное, длинное платье Къяры плохо подходило для сраженья, и именно на это намекал конунг. Къяра покачала головой. Потом легко, сверху вниз, провела рукой по платью. И на глазах, изумленно замерших, воинов расшитое золотом, парчовое платье превратилось в шелковый, облегающий фигуру, черный с золотой отделкой костюм.

– На этом магия закончится, – улыбнулась Къяра и, сняв диадему, протянула ее конунгу.

Раннег кивнул начальнику стражи, и тот тут же с поклоном, бережно приняв символ магии, отошел в сторону.

– Хочешь чтобы тебе принесли новый меч или возьмешь мой?

– Любой, конунг.

Раннег вытащил свой меч, и рукоятью вперед передал его Къяре. Потом взмахнул рукой. Все отступили к стенам. Лишь Къяра и Феруз, да еще трупы, поверженных конунгом воинов, остались посреди залы. Одного взгляда конунга на охранников было достаточно, чтобы те немедленно бросились выносить тела из залы.

Дождавшись, когда охранники закончат, конунг, обернулся к Ферузу:

– Начинай, она всегда готова.

Феруз резко вытащил меч из ножен и сделал выпад. Къяра легко уклонилась. Феруз провел еще атаку, еще и еще, но все безрезультатно. Къяра без особых затруднений уходила от атак и не давала своему сопернику ни сократить, ни увеличить ту минимальную дистанцию между ними, которую с самого начала выбрала для боя. Она не работала на сильное опережение, двигаясь с противником практически синхронно, она лишь чуть-чуть опережала его. Каждый удар Феруза приходился на место, где она была секунду назад и в сантиметре от нее. Со стороны это смотрелось очень красиво. Всем наблюдателям стало казаться, что бой перестал быть реальным поединком. Казалось, что в тренировочной схватке участвуют два бойца, долгое время заучивавших все движения друг друга, чтобы добиться такой синхронности. Однако скоро эта иллюзия начала пропадать. Стало явно заметно, что Феруз устал, стал нервничать, и выпады его стали носить более беспорядочный и непродуманный характер. К тому же Къяра умело обходила лужи крови, оставшиеся на полу. А Феруз в пылу битвы уже пару раз прошелся по ним, и теперь его ноги, оставляя за собой кровавые следы, скользили по полу, не давая четко координировать движения. На очередной его атаке, резким выпадом отбив удар Феруза, Къяра заставила его отступить. Воин не был готов к такому повороту событий, он чуть замешкался, чем тут же воспользовалась Къяра. Она, развернувшись, ушла из-под замаха меча, и оказалась за спиной своего противника. Перебросив меч в левую руку, она захватила правой рукой сзади локоть его правой руки, а затем стремительно, вывернула ее и сильно сжала, заставляя воина разжать пальцы и выпустить меч. Меч со звоном выпал из онемевшей руки кирита. В то же мгновение, подавшись всем телом вперед и словно обхватив противника, она приставила свой меч к его горлу. Феруз, взбешенный своим поражением, рванулся, окончательно выворачивая себе правую руку, рвя все связки и мышцы, прямо на меч Къяры. Среди зрителей послышались взволнованные возгласы, все были уверены, что Феруз сейчас рухнет на пол с перерезанным горлом, но этого не произошло. Къяра моментально отбросила меч, немного отклонилась, и мощным толчком, как бы продолжая его движение, повалила лицом вниз, быстро перехватив при этом его вывернутую руку с локтя за запястье. Феруз попытался вырваться, опираясь на левую руку, но резкий и сильный удар ногой в плечо, вновь повалил его на пол, выбив ему и другую руку из сустава. При этом Къяра таким образом выкручивала его правую руку, что от боли он едва не терял сознание. Поняв, что попытки освободиться бесполезны, Феруз перестал сопротивляться, и в то же мгновение волшебница отпустила его и, подняв меч, отошла в сторону. Феруз с трудом поднялся. Обе руки воина были сильно повреждены, и висели как плети, даже при большом желании он не мог ими пошевелить. Феруз подошел к Къяре и встал на колени, потом с мольбой посмотрел на нее:

– Убей! – прошептали его губы.

Къяра взглянула на конунга. Тот смотрел ей прямо в глаза, и в них Къяра прочла ответ. Конунг хотел, чтобы она либо очень жестоко казнила, либо очень сильно унизила воина, в любом случае так, чтоб остальным было неповадно даже думать о неповиновении. Несмотря на то, что Къяра не любила жестокие игры, играть в них она умела очень хорошо. Глаза ее тут же сузились, а губы сложились в недобрую усмешку. Кончиками пальцев она приподняла подбородок Феруза, заглянула ему в глаза, и заговорила вкрадчиво и тихо. Однако было в ее голосе что-то такое, что напоминало ледяной ветер, и он стылым холодом заползал в душу каждого, кто его слышал:

– Ты хочешь легко отделаться… но не получится. Ты оскорбил меня и своего конунга… И не сумел доказать своего права на это. А теперь ищешь легкой смерти? Не выйдет. Умирать ты будешь долго, очень долго… и мучительно… Я умею это делать и с помощью магии, и без нее… Ты ведь знаешь, как пытают предателей, позволивших себе усомниться в нерушимости клятвы принесенной ими? Или мне рассказать тебе о том как медленно и постепенно с них живьем сдирают кожу, прижигают каленым железом, а потом льют расплавленный металл им в глотку… Конечно, ты еще не принес свою клятву мне… но ты посмел усомниться в выборе твоего конунга, которому присягал, и посмел сказать, что его выбор – это позор не только для тебя, но и для рода. Кто дал тебе это право? Как ты посмел раскрыть свой поганый рот, чтоб произнести это… Если я всего лишь женщина и позор для рода киритов, то почему ты не сумел противостоять мне, держа в руках меч! Может я прибегла к магии? Отвечай! – голос Къяры постепенно набирал силу и на последних словах громовым раскатом разнесся по зале.

– Нет… – Феруз скорее простонал, чем ответил.

– Громко и четко! Я использовала магию в поединке с тобой?

Феруз судорожно облизнул пересохшие губы и постарался ответить громко, как того потребовала Къяра:

– Нет!

– Хорошо, что ответил честно… – голос Къяры стих и вновь заледенел, – однако это не меняет сути дела. Ты оскорбил своего конунга и меня, и за это заплатишь очень высокую цену…

– Я полностью в твоей власти, – прошептал Феруз. Он изо всех сил пытался перебороть страх, который подступал к горлу и туманил разум. Слова волшебницы рождали в его душе ужас, который сотрясал все его тело нервной дрожью, унять которую, он был не в силах.

– Ты действительно признаешь мою власть? – видя, что ее речь дала ожидаемый результат, Къяра чуть-чуть изменила тон. В нем послышалось участие. Она предоставляла воину возможность вступить в диалог, и он не преминул ей воспользоваться.

– Я полностью признаю твою власть и раскаиваюсь в том, что совершил… Если бы ты дала мне возможность искупить мой проступок… – глаза кирита молили ее о пощаде.

– Проступок? Ты называешь это всего лишь "проступком"?!!

Слова падали, словно хлыст, и Феруз непроизвольно съеживался под каждым из них:

– Я не знаю, как это назвать…

– Предательство это! – Къяра, рявкнула это так, что даже закаленные в боях воины, стоящие в зале, невольно втянули головы в плечи.

Обвинение это повергло беднягу в такой шок, что он, отдернув подбородок с руки Къяры, повалился перед ней ниц, и его слова смешались с рыданиями:

– Я не хотел… я был готов принять твое Владетельство… но я не думал что женщина может быть воином… прости… пощади… это не предательство… я не предавал конунга, я был готов принять его волю… я лишь хотел удостоверится… пощади…