Текст книги "Его личная звезда. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Марина Кистяева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Я говорю, как есть, – его голос резко поменял интонацию и сейчас звучал обволакивающе. – Побереги себя. Поговори с парнем, с которым встречаешься. Если он не хочет тебе ставить метку, то готов ли он сражаться за тебя? Выступить в твою защиту?
Каждое слово неподъемным грузом падало на душу Ириды, разрывая на части. Мужские пальцы, казалось, жгли, клеймили ее кожу, до такой степени остро она их чувствовала. Легкой дыхание Славинского прошлось по её щеке, оставив такой же огненный шлейф.
Ирида понимала – Кир не выстоит против латунцев. Все латунцы воины. Их с младенчества учат сражаться и убивать. Более того, они умеют трансформироваться в боевую ипостась. Ни один житель Арома не сможет дать достойный отпор этой расе. Иногда находились смельчаки, которые выходили против них, но дуэль всегда заканчивалась плачевно, как для аромца, так и для его женщины.
Чувствуя, как на шее затягивается невидимая петля, желая всеми фибрами души избавиться от общества Богдана, Ирина подняла руку и порывисто убрала чужие пальцы со своего лица.
– Я поняла... Я всё поняла.
Богдан, чуть прищурившись, несколько мгновений пытливо всматривался в лицо девушки. Потом кивнул.
– Хорошо.
На этом общеобразовательная беседа оказалась закончена, потому что Богдан отошел от Ириды, достал чип и открыл дверь.
– Беги на свой пост, звезда.
Дважды повторять не потребовалось. Ирида, сжав кулачки и вздернув подбородок, стараясь не растерять остатки гордости, прошла мимо Богдана. Тот продолжал на неё смотреть, и от этого взгляда ей снова стало не по себе.
Работать она больше не могла. Хотелось убежать к себе в отсек и разреветься. Лишь усилием воли Ирида заставила себя встать за стойку и просмотреть данные по блокам. В вестибюле снова появились дежурные.
Ирида, вспыхнув, негромко спросила:
– Где вы были? Почему покинули пост?
Дежурные, переглянувшись, коротко ответили:
– Мы получили распоряжение.
– От кого?!
Ириде захотелось закричать, подойти к ним обоим и залепить каждому по оплеухе! Они должны были обеспечивать ей безопасность, следить за порядком, а не шататься черт знает где.
– От руководства, – ответил Иван, симпатичный дежурный, который пришёл в "Неон" одновременно с Иридой, и отвел глаза.
Это был удар ниже пояса. То есть, её сознательно бросили на растерзание латунцам? Так, что ли выходит?
Ирида отвернулась, чтобы парни не заметили слез, выступивших на глазах.
До конца смены оставалось два часа. Как они прошли, Ирида помнила плохо, но когда пришла сменщица, то выдохнула с облегчением.
Домой. К Стасу. Под теплый плед.
Больше никаких приключений. Никаких потрясений. Никаких нравоучений и посягательств на её свободу и тело.
Ирида не стала поднимать вопрос о незаконном проникновении в свой отсек. Завтра после обеда она прилетит в "Неон" и встретится с администраторами. Пусть разбираются сами. Она даже не стала прибираться и стирать унизительную запись на зеркале.
Плевать.
Она слишком устала.
Переодевшись и схватив сумочку, Ирида поспешила на подземную стоянку, где собирался немногочисленный народ – первые посетители и работники дневной смены. Поздоровавшись с коллегами, с облегчением вздохнула, когда взялась за ручку айростена.
И черт её дернул обернуться. Наверное, Небеса были сегодня не на её стороне.
Через два айростена, по левую сторону, стояли Богдан с Загаром, и оба мужчины с интересом наблюдали за ней.
ГЛАВА 6
Только закрыв за собой дверь квартиры, Ирида смогла выдохнуть. Она долетела. Она дома. Все хорошо. Ведь, правда?
Собственное сердце было с ней несогласно. Продолжая биться в лихорадочном темпе, оно ныло и не желало успокаиваться.
Скинув туфли, Ирида устало провела рукой по лбу и только сейчас обнаружила едва заметные капельки испарины. Да, её дорога домой была не из легких.
Когда Ирида увидела, что за ней наблюдают Богдан с Загаром, ей захотелось стать невидимой. Они смотрели на неё, не скрывая своего интереса. Ладно, Загар! Латунца Ирида ещё как-то могла оправдать с их звериными инстинктами и потребностью в женщинах. Но Славинский! Он же несколько часов назад пытался её предостеречь, а потом со спокойной совестью отправился к латунцам – уже их просвещать! Ирида разозлилась, несмотря на страх. Может быть, он ещё и точный адрес Загару сообщит, где она проживает? Хотя в этом не было надобности. При желании любой латунец мог без лишних препятствий воспользоваться базой данных Арома. Что они и делали.
Они смотрели на неё, не разговаривая. Просто следили за каждым её движением. Ирида поблагодарила Небеса, что не видит их глаз. Не может распознать их выражение. Это было бы уже чересчур.
Дорогу домой она преодолела быстро. Гнала, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, за что и получала возмутительные сигналы от других водителей. Они не возымели действий. Она хотела попасть домой, где тепло и уютно, где никто на неё не посягает, где никто не пишет оскорбительных записок.
В гостиной горел приглушенный свет. Значит, Стас дома. Это уже хорошо. Ирида не любила возвращаться в пустую квартиру. Помня о том, что его не было дома, когда она уходила, девушка пришла к выводу, что он, скорее всего, провел ночь в клубах и барах, поэтому сейчас отдыхает.
Приглушив мимолетное желание зайти к брату в спальный отсек, Ирида прошла на кухню. Несмотря на то, что ей требовался хороший сон и полноценный отдых, она решила сварить кофе.
Кофе в их семье варили по старинке – в турке. По мамину рецепту. Чтобы ароматный запах будоражил рецепторы уже во время приготовления.
Доставая пакетики с кофе, Ирида обратила внимание, что у неё дрожат руки. Небеса... Ещё немного – и она превратится в неврастеничку, будет вздрагивать от каждого шороха и бояться собственной тени. Ничего удивительного – сама себя загнала в капкан.
Чтобы снова не поддаться отчаянию, приказала себе не думать о плохом. Сначала кофе, потом сон. И лишь затем разговор со Стасом и Киром. И именно в такой последовательности.
– А мне можно тоже кофейку?
Услышав голос брата, улыбнулась и обернулась.
– Конечно.
Стас стоял, опираясь плечом на барную стойку. Выглядел он немного помято. Спал, а услышав, что сестра вернулась со смены, заставил себя проснуться, хотя голова и побаливала после ночных возлияний. Под глазами пролегли темные круги, на щеке остался след от подушки.
Ирида отставила турку с кофе и сделала несколько шагов навстречу к брату.
– Извини меня за вчерашнее, – прошептала она глухо.
– И ты меня прости. Я погорячился. Иди-ка сюда, я тебя обниму.
Ирида уткнулась головой в грудь брата и тихо вздохнула. Родной запах успокаивал и давал надежду на лучшее, отгоняя за невидимую черту все невзгоды очень долгого дня и не менее долгой ночи.
Одной рукой Стас обнял её за талию, вторую положил на затылок, легонько поглаживая. И неожиданно замер.
Ирида услышала, как с шумом он втянул в себя воздух, и замерла, скукожившись.
– Иридка, – протянул брат, и в его голосе отчетливо прорезались нотки отчаяния.
– Запах, да? – тихо, почти неразличимо, выдавила она из себя, не поднимая головы. Она почувствовала, как напряглось тело брата, как каждый мускул становился едва ли не каменным.
– Я его убью!
Это была не пустая угроза. И Ирида точно знала, на кого она направлена.
– Не надо!
– Он ублюдочный урод, который думает только о своих яйцах!
– Стас, не ругайся. Прошу. Я очень устала.
Брат хотел что-то добавить, его рука на мгновение замерла, потом он весь расслабился и тихо, сдерживая негативные эмоции, сказал:
– Хорошо, не буду. Мы и так с тобой в последнее время только и делаем, что ссоримся.
– Это я виновата.
Как же сложно было сдержать слезы! Выплакаться на родном плече, что может быть легче и сложнее одновременно? Сейчас она даст волю слабости, а что будет вечером, когда Стас встанет в дверном проеме и скажет: "Ты к нему не пойдешь". Такое уже было. Ирида возмутится, мол, она знает что делает. И тогда он напомнит ей эти слезы.
Счастливые влюбленные не плачут. Прописная истина.
– Тс-с-с, всё хорошо.
Стас отодвинул её от себя, заглянул в глаза и, улыбнувшись по-мальчишески, спросил:
– Так я дождусь кофе?
Ирида улыбнулась сквозь слезы.
– Да.
Пока она варила кофе, оба молчали. Каждый опасался нарушить шаткое перемирие, такое редкое в последние три месяца.
Поставив перед Стасом чашечку и сев напротив него, Ирида глухо спросила:
– Ты мне говорил про то, что мой запах меняется?
– Говорил. И не один раз.
Стало горько. И обидно. На себя. Что не слушала, что витала в облаках.
– А я не обратила внимания?
– Скорее всего, – Стас мрачнел на глазах.
– И... что делать? – вопрос сорвался с губ Ириды самопроизвольно. Всё-таки она смалодушничала, но к кому идти с такой проблемой, как не к родному брату? Была бы мать – было бы проще.
Стас негромко выругался и сделал первый обжигающий глоток. Посмотрел на сестру исподлобья и буркнул:
– Прекращай заниматься сексом. Тогда есть вероятность, что запах приутихнет на время.
Ирида едва не рассмеялась, поздно осознав, что находится на грани истерики. Ей было неудобно обсуждать свою интимную жизнь с братом, старше её всего на несколько лет. И отчего-то в голову пришла совсем неуместная мысль, что Стас ни разу не приводил ни одну девушку в дом. Встречался с вдовами, иногда ходил к проституткам. Но никогда, ни разу не привел в их квартиру девушку, не достигшую двадцатилетнего возраста.
А ведь мог.
Чтобы скрыть слезы, которые уже вовсю поблескивали в глазах, Ирида тоже отпила кофе. Терпкий горьковатый напиток без сахара лучше всего ассоциировался с ситуацией, в которую она позволила себя втянуть.
– Я постараюсь...
– Ирида! Ты постараешься? Ты себя слышишь? – брату было сложно удержаться и не сорваться на крик.
Он смотрел на неё возмущенно, едва ли не с гневом.
– Хорошо, я поговорю с Киром!
– Ёперный театр, Ирида, тебе мало того, что случилось в клинике?!
Сказать, что Ирида удивилась, значит, ничего не сказать.
Она недоуменно уставилась на брата, подавшись корпусом вперед:
– Откуда ты знаешь?
Стас поморщился, но признался:
– Мне позвонил Богдан и предупредил, чтобы ты была осторожнее. Загар – не тот мужчина, с которым стоит шутить.
Вот теперь пришёл шок.
– Ты знаешь Загара? Латунца?
– Да.
Вот тут уже Ирида не смогла сдержать истерического смешка.
– Ты серьезно? Вот сейчас?! Стас, с каких пор в числе твоих личных знакомых появились латунцы?
Стас с ответом не спешил. Снова сделал несколько глотков, пряча взгляд от Ириды.
– С недавних.
– Стас!
– Нас сегодня познакомил Богдан.
– О как даже! – Ирида не стала скрывать иронии. – Богдан, значит! Замечательно. Прелесть какая, ты не находишь, Стас?
– Ирида, не ерничай.
– А почему мне не поерничать? Этот Богдан... Ты знаешь...
– Вот именно – я знаю! – категорично проговорил Стас, сурово посмотрев на Ириду. – И ты всё знаешь! Тебе напомнить, что сделал для нас Богдан? Или как? Или ты, поглощенная своей дурной любовью, обо всем позабыла? А, Ирида?
Впервые за долгое время Стас говорил с ней столь жестко. Его лицо окончательно утратило сонное выражение, и сейчас она видела перед собой не брата, готового всегда прийти на помощь и многое спускавшего ей с рук, а взрослого мужчину, которого Судьба не баловала вниманием. Взгляд – глубокий, настороженный. Губы решительно сжаты. Вены на висках вздулись.
Ирида, облизнув губы, зло проговорила:
– Извини, но тебе известно, как я отношусь к Славинскому.
– Зря.
– Нет. И сегодняшняя ночь тому подтверждение. Богдан заявился в "Неон" в обществе латунцев. Это ладно, тут всё понятно. Он с детства проживал на Латунии, у него не могли там не появиться друзья. Но ты заметил произошедшие с ним перемены? Стас, тебя ничего не смутило?
Стас шумно вздохнул.
– Ты про его глаза?
– И про них тоже! И ещё... Может быть, ты не в курсе, но у твоего Славинского есть свободный доступ ко многим блокам в "Неоне". Ты считаешь, что это нормально? Его не было четыре года, о которых никто не знает. И тут он появляется. И всё сразу в шоколаде. Так не бывает!
Где-то в голове прозвенел предупреждающий звонок, возвещавший, что Ирида к Славинскому не зря относится предвзято. Пусть звенит и дальше. Она руководствуется чувствами, а её интуиция не то что говорит, она кричит, чтобы Ирида держалась от Богдана как можно дальше. Этот мужчина пройдется по её Судьбе. Ох, как пройдется. Откуда взялась такая уверенность, Ирида не знала. Но она была всегда. С самого раннего детства. И ничто, никакие доводы не могли переубедить Ириду.
Стас нахмурился сильнее, осознавая, что снова нормального разговора с сестрой не выйдет. Но всё-таки решил продолжить, понимая, что Ирида находится в очень тяжелом моральном состоянии. Просто не говорит. Он видел, как она отводит от него взгляд, видел, как сжимает в нерешительности губы, как дрожат у неё руки.
– Я в курсе, – коротко ответил Стас.
Он был благодарен Богдану ещё и за то, что тот своим появлением вызвал некую детонацию в поведении сестры. Та снова стала разговаривать, не прячась от него. Пусть их разговоры не всегда носили продуктивный характер, но лучше так, чем упрямо сжатые губы и растерянность в глазах.
Ирида нарочито медленно приподняла брови и скрестила руки на груди.
– Может быть, со мной поделишься? Вот я, как работница "Неона", ничего не знаю.
В её голосе слышался вызов. Она уже отторгала любое разумное объяснение.
Выдохнув, Стас начал говорить:
– Завтра или послезавтра, я не знаю точной даты, но вам сообщат о смене руководства в "Неоне". Нынешнее окончательно утратило позиции лидерства, даже есть подозрения, что они что-то мутили, продавая научные исследования. Теперь "Неоном" временно будет заниматься Богдан.
Новость взбудоражила и без того воспаленный мозг Ириды.
– Ты сейчас серьезно? – недоверчиво переспросила она. – О Славинском и "Неоне"? Стас, он военный! Солдафон. Где он и где клиника?
– Ирида, "Неон" полностью переходит в распоряжение военных. Она перестает быть частной гражданской клиникой.
Девушка покачала головой, не желая признавать услышанное.
– Стас, ты говоришь бред. Я там работаю! Работаю пусть и не на административной должности, не хожу на совещания и прочие важные собрания, но я бы что-то услышала!
– Ирида, ты заблуждаешься.
Он это сказал очень просто. Не повышая голоса.
И Ириде стало не по себе. Так говорил Славинский.
Она нервно мотнула головой и выдохнула:
– Идиотизм какой-то.
– Всё может быть. Только я тебе скажу больше. Я тоже теперь сотрудник клиники "Неон".
Услышав последнюю новость, Ириде захотелось закричать: "Да сколько можно?" Нет, она очень обрадовалась за брата. Из-за негласных гонений на их семью, его практически прекратили приглашать на работу, отчего брат всё больше начал превращаться в нелюдима. Замкнулся в себе, перестал встречаться с друзьями, если и занимался научными исследованиями, то в кабинете и для себя лично, без намерений опубликовать их когда-либо. Ирида переживала за него и хотела ему лучшей жизни. Стас был талантливым генетиком и мог принести пользу обществу. Но общество не желало иметь дело с сыном предателя. Пусть предательство было ложным, кого это волновало годы спустя? Неприятный привкус у военных и людей, занимавших высокие посты, остался.
Ирида сжала виски. Небеса, о чем она думает? Совсем с ума сходит... Вместо того чтобы искренне, от всего сердца порадоваться за брата, она сидит, насупившись, и злится... на кого? На Славинского? Или на себя? Или это как раз тот самый случай, когда вокруг все враги и лишь она одна белая да хорошая?
– Это же здорово, что тебя взяли на работу, – негромко отозвалась она и улыбнулась. Слезы снова заблестели в глазах. На этот раз Ирида их не стала скрывать. – Стас, ты извини меня ещё раз. Я что-то совсем расклеилась. Несу несусветную чушь, говорю не то, что думаю. Прости.
Брат протянул руку, и Ирида вложила свою узкую ладонь в его пальцы.
– Это всё из-за твоего Кирилла, – тем же суровым голосом сказал Стас. – Если бы его отец не был политиком, он бы знал, что обесчестив тебя, не останется безнаказанным. Что его заставят поставить тебе метку. Сразу же, в тот же день. А он... Иридка, почему ты выбрала именно его? Ты же понимаешь, что я не могу на него никак повлиять?!
– На него не надо влиять, – улыбка дрогнула на лице Ириды, а сердце снова сжали тисками. – Стас, почему ты мне не веришь? Почему думаешь, что он обязательно меня обманет? Он поставит мне метку накануне дня рождения. Он мне так сказал.
В голове снова зазвенел колокольчик. Так ли он сказал? А если вспомнить поточнее? "Тебе скоро двадцать. У тебя будет День рождения и... Подожди немного, малыш?" Вот его слова, и среди них нет: "Я поставлю тебе метку. Обещаю".
Почему, Небеса помилуйте, она решила, что метка от него будет подарком на День рождения?
Стас нахмурился и чуть сильнее сжал руки Ириды.
– Ты влюбилась не в того парня, сестренка. В этом есть и моя вина. Не хрен было отпускать тебя в клубы одну. Надо было стеречь, как зеницу ока.
– Но тогда у меня всё равно не появилось бы метки к двадцати годам, – она пыталась шутить.
А колокольчик всё звенел и звенел у неё в голове.
– Алекс подобрал бы тебе надежного парня.
– Стас, ты знаешь, я против брака по расчету. Всю жизнь жить с человеком, которого не любишь – это не для меня. Я так не смогу, – Ирида говорила жалостливо, чувствуя себя последней дурой.
Где она допустила слабину? Когда...
Не она первая – не она последняя. Слабое утешение.
– А стать добычей латунцев сможешь?
Слова Стаса были жестоки. Наверное, не стоило ему говорить их сейчас, этим утром.
Ирида задрожала всем телом и по щекам хлынули слёзы. Принято считать, что слезы – просто вода. Но что скрывается за этими прозрачными капельками? Долго сдерживаемое, накатываемое волнами отчаяние? Горечь от понимания собственной глупости? Захлопнувшаяся дверь клетки? Что?..
У каждого свой ответ.
Слезы действуют на мужчин неоднозначно, и Стас не был исключением. Поморщившись, он порывисто поднялся, подошёл к сестре и обнял её со спины, окутав теплом собственного тела.
– Не плачь, прошу тебя... Мы что-нибудь придумаем...
– Что, Стас?
– Если надо – я выйду против латунца.
Ирида медленно покачала головой.
– Нет, Стас, я не позволю...
– Ирида.
– Любой из латунцев намного сильнее самого сильного аромца. Известный факт.
– Я не отдам тебя им...
– Стас! Не надо... – она сглотнула и положила свои руки поверх рук брата. Чуть сжала их, давая понять, что она оценила его поступок. – Я не позволю тебе умереть из-за моей... придури. Если Кир... Если Кир мне не поставит метку, значит, так тому и быть... Буду сама расплачиваться за свои ошибки. Но он поставит, Стас, я уверена! Поставит, понимаешь меня? Ты мне веришь?!
Стас с шумом вытолкнул воздух из груди.
– Верю.
Что еще он мог сказать Ириде?
Хотя нет, кое-что мог.
– Слушай, Ирида, – начал он и остановился, давая возможность сестре подключиться к диалогу.
Та замерла в ожидании того, что скажет брат.
– Что? – голос её прозвучал совсем тихо.
– Я почему-то не сомневаюсь, что Богдан сможет что-то придумать. Он вырос на Латунии и...
– Стас, ты сейчас издеваешься, да? – сквозь всхлипы спросила она его. – Издеваешься? Какой Богдан? Ты о чем говоришь? Ты же знаешь... Я... Я неадекватно его воспринимаю. Вот хоть что ты со мной делай. Это... Это идет вот отсюда, – она переместила одну руку на область сердца. – И я ничего, абсолютно ничего не могу с этим поделать. Для меня что латунец Загар, что Богдан Славинский – нет никакой разницы. Никакой! Это синонимы. Понимаешь?
Стас скривился. Он никогда не понимал поведение сестры в отношении Богдана. Даже будучи ребенком, она забивалась за кресло или убегала в другую комнату, стоило Богдану только перешагнуть порог их дома. Иногда Стас размышлял по поводу странного поведения сестры. Чем мог напугать её его друг? Он приносил ей подарки, сладости. Знал, когда у неё день рождения, в какое время она ходит в бассейн, знал, что любит кушать на завтрак. Стас списывал подобное поведение на природную внимательность друга. И лишь иногда, поддавшись глупому влиянию сплетен, он думал, а так ли это на самом деле, в одной ли природной внимательности дело?
И простое ли совпадение, что Богдан появился на Ароме едва ли не накануне двадцатилетия Ириды?
– Ты говоришь глупости. Богдан не несет угрозу твоей жизни. А латунцы и даже твой Кир – несут. Последний уже принёс.
Ирида покачала головой.
– Нет, – она продолжала упрямо стоять на своем. – Стас, вот ничего мне не говори, ничего! Вот не надо – и всё! Славинский будет ещё пострашнее латунцев! Почему у него поменялись глаза? Какие секреты скрывает его тело? Откуда у него такое влияние на Ароме?
– Он ставленник правительства Латунии.
– Да? – почему-то она не удивилась. – Ставленник – это, наверное, хорошо...
– Ирида, он не один такой.
– Знаю. Высший эшелон.
– Вот именно.
– Мне всё равно на них, Стас. Пусть творят, что хотят, лишь бы не трогали гражданских, – и всё же она не могла не задать следующий вопрос: – Про клинику... Его тоже поставили во главе латунцы?
– Да.
– Он пригласил тебя на работу?
– Да, он.
Снова, получается, их семья обязана Славинскому. Того и смотри, придется падать при встрече в ноги и кланяться, благодаря за оказанное внимание. Позорная мысль, не добавляющая Ириде добродетели.
Усталость накатила с новой силой. Все смешалось в сером калейдоскопе, легшем на её плечи тяжелой ношей. Но она справится, у неё нет другого выхода.
– Получается, он будет моим начальником, – больше для себя, чем для собеседника, сказала Ирида, ещё до конца не понимая, к каким последствием приведет смена руководства.
Ясно одно – легче ей работать не станет.
Наоборот.
От начальства спрятаться нельзя. Избежать общения так же не получится. Ирида же мечтала никогда не сталкиваться со Славинским.
– Нашим, – брат выпрямился, его руки переместились на плечи Ириды и несильно начали их разминать.
Ирида закрыла глаза. Легкий массаж – это хорошо. Даже очень.
– Ужас, – она не стала скрывать от брата эмоций.
– Ирида, зря ты так. Он сможет тебе помочь, я уверен.
Ирида медленно покачала головой.
Она никогда, ни за что не примет помощь от Богдана. Потому что его помощь не будет бескорыстной. Он обязательно потребует что-то взамен.
– Стас, я верю в Кирилла и в нашу с ним любовь. Поверь, пожалуйста, и ты. Не дави на меня. Не ругай меня. Прошу тебя.
Её слова шли из самого сердца. Сейчас, как никогда, ей требовалась поддержка.
Стас понял её.
– Зря ты так относишься к Богдану.
– Нет, не зря. Я так чувствую.
Ирида поднялась, поцеловала брата в щеку и сказала:
– Я спать.
Две чашки кофе остались стоять на столешнице практически не тронутыми.
Стас обернулся, провожая сестру взглядом, и в голове мелькнула абсурдная мысль: а что, если сестра не так уж и не права в отношении нее и Богдана?
Между этими двоими явно что-то происходило.
Что-то.
Тогда, четыре года назад, она была просто ребенком, которому требовалась забота и дружеская поддержка.
Теперь его Ирида превратилась в красивую хрупкую девушку, ступившую на тонкий лед взрослой жизни и как никогда нуждавшуюся в крепком плече. В таком, который бы смог протаранить вшивую папашкину политическую неприкосновенность Истова, и о который сломался бы железный кулак любого латунца.
