Текст книги "Магам можно все (сборник)"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– Еще один вопрос, – я потер переносицу. – Как и когда ваша жена познакомилась с этой дамой?

Ювелир поморщился:

– Это было… Недавно. Примерно за месяц до… Я был поражен. Эта Тисса возникла ниоткуда и… стала для моей жены близким существом, иногда мне даже казалось, что она со мной не так откровенна, как с этой…

– Вы ревновали? – спросил я осторожно.

Ювелира передернуло:

– В какой-то степени… Никакой пошлости, поймите. Но они проводили вместе столько времени, что…

Он замолчал и безнадежно махнул рукой. Под окном – а мы сидели в гостиной – надрывались сверчки.

– Она… то есть ваша жена не вспомнила ничего нового? Относительно замка, цепного дракона, человека, который говорил с ней в неведомой пиршественной зале?

Ювелир мотнул головой. Вот еще одно отличие дамы от торговца и барона, подумал я. Она единственная помнит – урывками – то, что происходило с ней после ее исчезновения…

– И последний вопрос, господин Ягор. Как вам кажется – все эти воспоминания, замки, драконы не могут быть плодом фантазии, гм, творческого человека?..

Некоторое время ювелир смотрел мне в глаза. Что было непросто: я и сам чувствовал, что теперешний мой взгляд – не из легких.

– Не знаю, – сказал он наконец. – Иногда она путается в деталях… Такое впечатление, что она придумывает их на ходу – и сама тут же верит… Но точно не могу сказать. Был замок с цепным драконом или не было…

– Спасибо, – я поднялся. Ювелир встал тоже:

– Господин зи Табор… Прошу прощения за дерзость, но скажите, пожалуйста: у нас есть шанс быть отомщенными? За… Филлу. За нашу жизнь и… и любовь, – закончил он едва слышно.

– Вы ее разлюбили? – негромко спросил я.

Ювелир отвернулся.

Я нащупал на поясе футляр с глиняным болваном. Осторожно, чуть брезгливо вытащил это чудо на бледный свет единственной свечки; «одноразовый муляж» смотрел на меня безо всякого выражения.

– У вас есть шанс, господин Дрозд… Неплохой. Только вот, видите ли, прежде чем покарать злодея, его надо найти…

Сверчок под окном замолчал.

* * *

Миллион лет назад (начало цитаты)

* * *

– Я прекрасно понимаю… Обижаться тут глупо, просто противно… но это чисто физиологическая реакция. Когда ты в трамвае, например – ты готов к хамству. А когда ты гуляешь в парке, думаешь о своем… Будто грязным мешком из-за угла, ей-Богу.

Ее звали Ира, они с мужем жили в пансионате, муж катался на доске с парусом – «У них там целый клуб организовался, с утра и до вечера… Пока он катается, я пошла в парк – и вот тебе на…»

Втроем они сидели на скамейке перед озером, Алик носился по камням, пытаясь покормить лебедей. Лебеди воротили клювы от булочки с маком – в воде и без того плавали куски размокшего хлеба, бывшие бублики и даже орешки, но Алик не сдавался, подзывая, умильно чмокая и щелкая на все лады.

Мужа Иры звали Алексей. Оба они работали редакторами на популярном телеканале и весьма преуспевали – во всяком случае, у Юли сложилось такое впечатление; сама разговорчивая, Ира много и охотно расспрашивала о житье-бытье новых знакомых:

– Ах, институт микробиологии? Как это современно, как это актуально… Отдел генетики? У вас замечательная специальность, Юлечка…

Юле не нравилась Ирина привычка называть только что встреченных людей уменьшительными именами.

– Ах, Станислав, вы хиру-ург? Вот здорово, я так всегда уважала мужчин-хирургов… Это особый характер – так мне, во всяком случае, казалось. Я немного завидую вам, Юлечка… А где вы отдыхаете?

Стас сказал, что съемная квартира возле почты очень удобна и дешева; Ира кивнула и улыбнулась. И не сказала вслух о том, что в пансионате свой пляж, ресторанное питание и удобные номера с балконами на море.

– А сколько стоит покататься на этой самой парусной доске? – с интересом расспрашивал Стас. – В час? А время любое? А вечером?

Пора было обедать; Ира отправилась в пансионат, а Юлю и Стаса ждали пластиковые стулья очередной уличной кафешки. Алик капризничал, не желая есть суп, Стас подчеркнуто не замечал его капризов: или ешь, что дают, или оставайся голодным. Юля нервничала; Алик, надувшись, просидел полчаса над стынущей тарелкой и не солоно хлебавши отправился домой. Он шагал впереди, гордо вскинув голову, и, глядя в тощую несгибаемую спину, Юля думала почти что с ужасом: до чего же они похожи…

Стас тоже никогда почти не менял решений. Юля знала, что тихое «нет» равносильно бетонной стене с выступающими прутьями арматуры; наверное, это свойство необходимо было в его работе. Принять решение, взять на себя всю ответственность и не отступать до конца; в повседневной жизни профессиональные достоинства иногда оборачиваются недостатками, но Стасовы решимость и упорство никогда не казались Юле таким уж криминалом.

И с Аликом будет нелегко, но у мужчины должен быть характер. Так говорил Стас, и Юля соглашалась: человек, не умеющий говорить «нет», не может в наши дни рассчитывать на успех. Ослиное упрямство следует обратить во благо – тогда оно будет называться железным упорством; так говорил Стас, и Юля кивала, а впереди маячила, взбираясь по залитому солнцем серпантину, прямая сыновняя спина…

* * *

На другой день они познакомились с Алексеем, мужем Иры. Это был моложавый, маленький – с Юлю ростом – подвижный человечек. Он долго жал руку Юлиному мужу – по рассказу Иры выходило, будто Стас защитил ее честь чуть ли не на дуэли.

Пансионат произвел на Юлю впечатление. Съемная квартира показалась в сравнении еще более неуютной; пансионатный пляж был почти пуст, и в конце его, на маленьком пирсе, обосновались серфингисты.

Алик сидел на корточках и заворожено пялился на прозрачный парус в виде стрекозиного крыла, на мокрую доску с килем, благоговел, иногда осторожно трогал святыню кончиками пальцев. Седой и загорелый, как на негативной пленке, инструктор что-то объяснял – Стас кивал; на свет явился кошелек с деньгами, и Юля удивилась, увидев, что муж уже расплачивается.

Через полчаса Стас явился на пирс в одних только плавках – и чужих кедах на грубый носок; ловко взобрался на доску, заново выслушал инструкции – и немедленно рухнул в воду, которая в тот день была не теплее пятнадцати градусов. Юля испугалась, увидев его выпученные глаза – но уже в следующую секунду Стас овладел собой, и под градом наставлений, несущихся с пирса, стал выкарабкиваться на мокрое скользкое суденышко…

В тот день они проторчали на пирсе до темноты. Обитатели пансионата пообедали и поужинали, Юля с сыном закусили беляшами, купленными у разносчиков, а Стас и вовсе ничего не ел – одинокий парус виднелся уже у дальнего причала, координация и хватка Юлиного мужа были многократно оценены всеми собравшимися, в особенности Ирой и Алексеем. Алик наконец-то нашел себе мальчишку для игр, и стоило Юле отвлечься, как какая-то старушка уже бежала с жалобой – в нее угодили камнем… «А если бы по голове?!»

Стаса вытащили на берег только усилиями инструктора, которому все надоело и надо было запирать сарай. По дороге домой Юлин муж казался совершенно счастливым. Угрюмый Алик тоже развеселился – папа шутил с ним и играл в догонялки, на веселую возню отца и сына оборачивались прохожие, а Юля шла позади и думала, что прошедший день был ничего себе, что ходить в пансионат лучше, чем толкаться на городском пляже, и что хорошо бы съесть чего-нибудь горяченького…

По толстому жилистому стволу вилась, развлекаясь, белка. То ныряла в сумерки, то показывалась опять; Алик попытался ее накормить – тщетно.

Лебеди спали прямо посреди пруда – упрятав под крыло головы, сложив петлей пушистые шеи, медленно дрейфуя вслед за едва ощутимым течением.

(Конец цитаты)

* * *

Утром следующего дня в гостинице «Северная Столица», большой и шумной гостинице напротив рынка, появился новый постоялец – толстый зажиточный землевладелец, вписавший в гостиничную книгу ничего никому не говорящее имя и цель поездки – «увеселительное путешествие». Таких увеселяющихся много было в «Столице» – я рассчитывал, что на толстяка не обратят внимания.

Так оно поначалу и случилось.

Запершись в номере, я скинул разом личину (проклятая тяжесть!), сапоги и плащ. Не раздеваясь, повалился на кровать поверх затейливого вышитого покрывала; номер стоил в полтора раза дороже, чем мои апартаменты в «Суслике», зато теперь я мог рассчитывать на некоторую анонимность. На некоторую, потому что ни одного крупного мага моя личина не обманет.

Хорошо, что на свете на так много по-настоящему крупных магов.

Я лежал, закинув руки за голову, и смотрел, как шевелятся пальцы моих ног под нитяными чулками. Бессонная ночь давала о себе знать – мысли текли ровненько, дисциплинированно, ни одна не смела воспарить над прочими, подняться до уровня благородного безумия и обрести таким образом статус Идеи…

Провалявшись часа полтора, я поднялся, умылся холодной водой из кувшина, поменял рубашку, натянул личину охочего до развлечений толстяка и отправился к городскому префекту.

* * *

Сперва – в облике толстячка – я прогулялся по центру; затем, обнаружив вполне приличный дощатый сортир на задворках какой-то конторы, скинул личину и направился в префектуру. Меня препроводили в приемную, где пришлось проскучать минут пятнадцать; ручаюсь, все это время префект наблюдал за мной через дырочку в гобелене и пытался наводить справки – кто таков, какова магическая степень, чем знаменит? И, вероятно, осведомители у префекта работали хорошо, потому что встречая меня, улыбаясь и предлагая кресло, префект уже прекрасно знал о Заклинании Кары, счастливым обладателем которого недавно сделался его гость.

– Э-э-э, господин Хорт зи Табор, не хотите ли вина, сливок, пирожных?

Префект был двухметровой дылдой с широкими, как у кузнеца, плечами. Когда он опускал воспаленные, чуть припухшие веки, лицо его казалось усталым и добрым; глаза префекта оставались спрятанными почти все время, и только дважды или трижды он взглянул на меня в упор. Нет, хозяин кабинета не был магом – но под этим взглядом я подобрался, будто учуявший западню хорек.

– Спасибо, господин префект. Я недавно позавтракал… И тем более мне не хотелось бы отнимать понапрасну ваше время.

Префект кивнул; глаза его почти полностью закрылись, и только едва уловимый блеск между припухшими веками давал мне понять, что расслабляться не стоит.

Я продолжал:

– Вероятно, ранее вы не слышали обо мне, господин префект. Я наследственный маг вне степени, я достаточно богат, чтобы не обременять себя службой… Однако совсем недавно мой друг, барон, чье имя вам ничего не скажет, попросил меня о помощи в частном расследовании. А я, в свою очередь, обращаюсь за содействием к вам. Вы знаете, что в городе пропадают люди?

Пухлые веки на мгновение взлетели – глаза префекта, две латунные пуговицы, неприятно уставились мне в лицо.

Мгновение – веки опустились вновь. Большая длиннопалая рука поднялась, чтобы задумчиво потереть висок:

– Давайте сразу уточним, господин наследственный маг… Кого вы представляете в этом кабинете?

– Себя, – сказал я не раздумывая. – Себя, Хорта зи Табора, обладающего заклинанием Кары, каковое заклинание понуждает меня к проведению некоего дознания.

– К сожалению, господин зи Табор, – рука префекта опустилась на подлокотник, полностью спрятав вырезанную на нем львиную лапу, – обладание каким бы то ни было магическим артефактом не дает вам преимущества перед государственным чиновником. Я служу городу и королю и не могу предоставить вам никаких сведений, касающихся сыска и правосудия в Северной Столице. Вы ведь этого от меня ждали, не так ли?

– Да, – признал я после некоторой паузы. – Именно некоторые сведения мне хотелось бы получить, и я смиреннейше просил бы вас, господин префект…

Меня прервали. Меня очень редко осмеливались прерывать, и никогда – безнаказанно.

– Я сожалею, – сказал префект безо всякого сожаления в голосе. – Но префектура не представляет справок частным лицам. Прошу прощения, – и хозяин кабинета поднялся, давая понять, что аудиенция закончена.

Я остался сидеть.

– И я в свою очередь тоже прошу прощения, господин префект… Однако у меня есть доказательства некоторого, э-э-э, небрежения, которое городские власти проявляют по отношению к жертвам похищений, рядовым гражданам столицы. И у меня уже сегодня есть возможность донести до сведения горожан и короля доказательства этого небрежения…

Я блефовал. Никаких доказательств у меня не было.

– Вы вмешиваетесь не в свое дело, – префект перебил меня во второй раз, причем достаточно грубо. – Я вынужден попросить вас покинуть префектуру, господин наследственный маг…

Из неприметной портьерки за его спиной возникли двое. Один – со взведенным арбалетом в руках, другой – маг первой степени, и в рукаве его прятался, кажется, боевой жезл…

Будь здорова, моя сова. Что я такого сказал, что я такого сделал, чтобы вызвать подобное к себе отношение?!

– Господин префект, – сказал я, едва разжимая губы. – Мне кажется, вы не принимаете во внимание некоторые обстоятельства…

И я медленно, чтобы не нервировать людей с оружием, положил руку на открытый футляр с муляжом.

Заклинанию Кары плевать, префект ты или бродяжка. Заклинанию Кары плевать, вооружен ты или нет; моя рука коснулась глины, а значит, вступил в действие закон о пониженной уязвимости. Как говорил господин председатель, – «всякое вредоносное воздействие на карающего будет затруднено, а сама попытка такого воздействия сопряжена с угрозой жизни нападающего»… На человеческом языке это означает, что и арбалет, и жезл обратятся против своих же хозяев.

Гм, а любопытно бы на такое посмотреть…

Я тянул время.

Это было время моего всевластия – серое лицо префекта, белые лица мага и арбалетчика… Я держал в руках их жизни, и, видит сова, удержаться от Кары было так же нелегко, как трудно бывает прервать любовные утехи за миг до блаженства.

На висках префекта выступили капельки пота. Он знал, что я не покараю – но маленькое, видимо, удовольствие, смотреть вот так в лицо лютой смерти…

Повинуясь его жесту, арбалетчик и маг убрались обратно за портьеру – с облегчением, от греха подальше. Я подождал еще немного – и, усмехнувшись, убрал руку с головы муляжа. И демонстративно прикрыл себя заклинанием «от железа».

– Вы осознаете, что это шантаж? – спросил префект едва слышно. Лицо его оставалось серым, зато латунные глаза явились из-под век во всем своем тусклом цепенящем блеске.

– Осознаю, – сказал я со вздохом.

– Вы не правы, господин наследственный маг, – припухшие веки опустились снова. – Потому что ваша одноразовая власть закончится – самое более через полгода. Я много видел таких… потерявших голову от одного предвкушения Кары. И я знаю, чем это заблуждение заканчивается… Горестно заканчивается. Стыдно, грязно заканчивается… Вы маг вне степени. Вы всего лишьмаг вне степени. Неужели вы думаете, что префектура Северной Столицы простит вам сегодняшний… демарш?

– Да в совьем дерьме я видел префектуру Северной Столицы и вас лично, господин префект, – сказал я искренне.

Портьера шелохнулась.

Под опущенными веками господина префекта мелькнула холодная, в высшей степени неприятная искра.

* * *

В архиве полным-полно было темных закутков, где могли прятаться не только крысы.

Маг, приставленный ко мне в качестве шпиона, был без личины; я вспомнил, что мельком видел его в клубе. Какое падение нравов – маг первой степени, служащий в городской префектуре! И ведь отрывает ежемесячно немалую часть жалования, платит членские взносы и надеется когда-нибудь выиграть Заклинание Кары!

Молодой и крепкий архивариус выдал мне тяжелый деревянный ящик, до краев заполненный бумагой; устроившись на трехногом табурете, я задул свечу – чтобы не вводить в искушение арбалетчиков, ножеметателей и прочих инициативных господ, которых, возможно, направил ко мне префект. Не все же мне держать руку на глиняном уродце; шпионящий маг стоял, не скрываясь, в трех шагах от меня. Просматривая с таким трудом добытые бумаги, я старался не упускать его из виду.

Сразу же выяснилось, что в городе не тихо. В городе грабили, резали, поджигали, воровали; увиденные ночным зрением, бумаги казались красноватыми, а чернила – бурыми. Бумаги лежали поодиночке – «убил-схватили-казнили», – и пачками, причем пачки удерживались вместе медными скобами. Получалось, что весь прошлый год господин префект работал не покладая рук, и городская префектура раскрыла невесть сколько преступлений…

Я отставил выданный мне ящик с бумагами и, по-прежнему в темноте, пошел вдоль стеллажа. Шпионящий маг следовал за мной, как чуть отставшая от хозяина тень; прошло больше часа, прежде чем я нашел, что искал.

Сведения о нераскрытых похищениях.

* * *

«Мой маленький друг! Тебе уже десять, а может быть, и двенадцать лет. Ты уже подросток, а скоро превратишься в юношу; знаешь ли ты, что это значит?

Ты наследственный маг, стало быть, твое могущество досталось тебе даром. Ты думаешь, что магия существует для того, чтобы тебе можно было запускать в небо крылатых жаб, превращать слуг в столбы из сахарной ваты и развлекать друзей фейерверками; ты ошибаешься, малыш, магия существует не для этого, вернее, не только для этого. Давай-ка поговорим о вещах более серьезных, нежели заклинание личины либо простая ручная молния.

Хочешь ли ты, чтобы окружающие тебя люди уважали тебя, а не только боялись? Хочешь ли иметь настоящих друзей? Хочешь ли, чтобы вчерашняя ссора с бабушкой оказалась последней?

Безусловно, ты этого хочешь. Кому же приятно слышать за спиной – «Вон пошел маг, могущественный, но бестолковый и необразованный»?

Итак, давай договоримся, что с завтрашнего – нет, уже с сегодняшнего! – дня ты начнешь следовать моим советам.

СОВЕТ ПЕРВЫЙ. Внутри тебя с рождения живет огромная прекрасная страна; твои шалости с превращениями – ничтожная часть ее. Для того чтобы познать свою магию полностью, каждый день тебе следует проводить не менее часа вдали от людей, в полном одиночестве. Все равно чем ты будешь заниматься – лишь бы мысли твои были направлены внутрь, в твою душу, обращены к твоей магии.

СОВЕТ ВТОРОЙ: Всякий раз, отправляясь в уединение, тщательно мой руки, чисть зубы и вычищай сапоги. Твой внутренний настрой во многом зависит от состояния твоей обуви – увы, это так.

СОВЕТ ТРЕТИЙ: Прежде чем использовать заклинание в повседневной жизни, всякий раз привыкай считать до пятнадцати. Если после этого желание действовать не пропадает – действуй. Если возникает хоть малейшее сомнение – повремени.

СОВЕТ ЧЕТВЕРТЫЙ: Тщательно следи за сохранением запаса сил. Никогда не расходуй запас больше, чем наполовину! Помни: израсходовав силы полностью, ты перестаешь быть магом – надолго, до тех пор, пока силы не восстановятся.

СОВЕТ ПЯТЫЙ: Если у тебя прохудился башмак или порвалась куртка – не поддавайся искушению зачинить их с помощью магии. Хозяйственная магия унизительна для наследственных магов; обратись к матери либо служанке.

СОВЕТ ШЕСТОЙ: Прилежно учись географии, астрономии, математике, чистописанию, химии, по возможности – медицине. Всякий маг должен быть разносторонне образован и знать толк в лекарственных травах.

СОВЕТ ПОСЛЕДНИЙ: Береги здоровье смолоду. Знай: пошатнувшееся здоровье невозможно поправить с помощью магии.

Теперь, мой друг, ты знаешь, что делать для того, чтобы полностью осознать свою власть и обратить ее на пользу себе и людям. Желаю тебе жизненных успехов!»

* * *

Я не пытался надеяться, что префект забудет свою угрозу. Он пережил несколько весьма неприятных минут – и свидетелем его страха были подчиненные; он сам был виноват, но я немного жалел теперь, что дал волю эмоциям. Такой префект подобен кирпичу на крыше. Не надо раскачивать его – грохнется в самый неподходящий момент…

Хоть мой новоявленный недруг и располагал каналами для скорой мести, у меня были основания думать, что торопиться он не станет; тем не менее, войдя в «Северную Столицу», я выставил пять сторожевых заклинаний – у входа, в коридоре, под окном, у двери в номер, под собственной кроватью – и только тогда, изрядно утомленный, кликнул горничную и велел принести письменные принадлежности.

Моя добыча стоила того, чтобы обрести ради нее влиятельного врага. Поскрипывая скверным гостиничным пером, я выуживал из памяти имена и даты – выуживал, чтобы перенести на чистый бумажный лист.

Бумаги, просмотренные мной в темноте, содержали, как правило, типовую запись: «Таким-то и таким-то заявлено, что его родственник такой-то такого-то месяца такого-то числа пропал при неизвестных обстоятельствах. Ущерба имуществу не нанесено… Указанная особа объявлена в сыск». Среди прочих документов я нашел и заявление ювелира Ягора Дрозда о пропаже его законной супруги Филлы. Бумага была перечеркнута красной полосой, внизу имелась дописка: «Пропавшая явилась домой в целости. Сыск отменить». Вспомнилась саркастическая улыбка нечастного ювелира: «Да как они ищут»…

Среди документов о бесследном исчезновении (толстая кипа – всего лишь за последние несколько месяцев!) штук двадцать были перечеркнуты такой вот красной чертой. Не скажу, что сохранить их в памяти было легко – тем не менее вот имена с адресами, выписанные в столбик, и теперь остается только обойти их и выяснить, кто из пропавших…

Внезапный приступ беспокойства оборвал мои азартные рассуждения. Я не сразу понял, что это сработало сторожевое заклинание, установленное у входа в гостиницу; секундой спустя беспокойство усилилось – привет от сторожа, установленного в коридоре.

Я развернулся лицом к двери. Не поднимаясь из кресла, соединил ладони и сцепил пальцы; мой отец не признавал ни жезлов, ни плетей, ни прочих модных побрякушек. Мой отец был натуралист и в том же духе воспитал единственного наследника…

Неужели кто-то из магов вне степени способен опуститься до государственной службы?! Нет, скорее всего это тот самый, что сопровождал меня в архиве… Первая степень, подкрепленная боевым жезлом в широком рукаве.

А мой глиняный дружочек на столе… Где?! Куда подевался?! Шляпу – на пол, шейный платок – долой… А, вот он, спрятался под небрежно брошенной салфеткой… Преблагая сова, за несколько секунд поисков я взмок, как загнанная лошадь!

Сработало сторожевое заклинание перед дверью, я сосредоточился – но визита не последовало. Тот, кто пришел ко мне в гости, способен был предвидеть, какую встречу я готов ему оказать.

Все, уже уходит. Шаги, демонстративно удаляющиеся по коридору – при том, что прежде визитер передвигался совершенно бесшумно. Последовательный отбой трех сторожевых заклинаний. Тишина, только где-то под окном лаются торговки…

Это, конечно, не нападение. Так, примерочка, проверка слуха.

* * *

– Здоровья и процветания вашей сове, дорогой Хорт зи Табор! Будьте добры, снимите личинку-то, в нашем клубе не принято…

Старичок-одуванчик улыбался совсем по-отечески – я поймал себя на том, что его улыбка не раздражает меня, как прежде, а, наоборот, не лишена приятности.

Я оглянулся – конечно, зеркало в гардеробной настроено было ловить личины. Сейчас в нем отражались улыбающийся старичок, полированная стойка – и толстый землевладелец, причем этот последний походил на ломоть подтаявшего студня – сквозь оплывающие контуры приземистой фигуры явственно просвечивало черное неизменное ядро.

Я закрыл глаза, а когда открыл их, из зеркала смотрело на меня мое собственное отражение: один глаз желтый, другой синий, куртка потерта и сапоги покрыты пылью. Я явился в клуб, одетый не по протоколу; старичок укоризненно покачал головой, и спустя секунду откуда-то выскочил мальчик с двумя огромными щетками – обувной и одежной. Пока меня чистили, я с замешательством понял, что не могу определить магическую степень старичка-одуванчика. Не могу – и все тут.

– Ой, – сказал мальчик.

На одежной щетке извивался ярко-красный тонкий червяк.

– Дай-ка, – сказал старичок неожиданно сухо. Стряхнул червяка в круглую урну для мусора. Плотно задвинул медную крышку.

Я почувствовал, как наливаются кровью уши. Мальчик прятал глаза, старичок делал вид, что ничего не случилось; я хлопал глазами и никак не мог понять, как ухитрился не заметить следящего заклинания-ниточки. Когда мне ее привесили? Вчера? Сегодня утром? Днем? Стало быть, префект (а кому еще пришло бы в голову следить за мной?) уже знает, что я последовательно посещаю обнаруженные в архиве адреса…

Сегодня я нанес визит последним пяти фигурантам из моего списка. И теперь на боку у меня помещался кошелек-переросток – купленный по случаю кожаный мешочек. Он был полон и тяжел; он глухо брякнул, когда мальчик случайно задел его щеткой.

– Брысь…

Мальчик исчез вместе со своими орудиями; я неловко развел руками:

– Бывает…

– Бывает, – подтвердил старичок без обычной своей улыбки. – Здоровья вашей сове, господин зи Табор, главное – здоровье… Приятно провести время.

И, начищенный как медяшка, уязвленный и злой, я направился в большой зал.

* * *

Первым человеком, которого я увидел, переступив порог, была дама с побрякушками. Все в том же черном платье, все за тем же дальним столиком, она, казалось, и не уходила отсюда после нашей первой встречи. Так и сидела все эти дни, потягивая красное вино, и на лице все так же лежала гримаска легкого отвращения.

– О, наш счастливчик зи Табор! Здоровья вашей сове, дружище!

Я резко обернулся; меня приветствовала совершенно незнакомая компания, господ магов было пятеро, их раскрасневшиеся лица светились пьяным навязчивым добродушием. Мой ответный кивок был сух, как бескрайняя пустыня:

– Здоровья вашим совам, господа…

Оставляя компанию справа и сзади, я раскланялся с несколькими полузнакомыми завсегдатаями, взял бокал лимонада с подноса запыхавшегося лакея – и наткнулся на взгляд мага первой степени, одиноко сидящего за огромным, на двадцать человек рассчитанным столом.

Маг из префектуры первым отвел глаза. Я сжал челюсти; вспомнился красный червяк на одежной щетке, смущенный мальчик, старичок-гардеробщик без улыбки: «Бывает…»

– Дорогой господин, простите, не знаю вашего имени. Здоровья вашей сове… Я могу сказать вам несколько слов – наедине?

Вряд ли он испугался. Но напрягся заметно:

– К вашим услугам, господин Хорт зи Табор…

Выходя, я успел поймать взгляд Оры Шантальи. Сквозь обычную холодность в нем проглядывало удивление.

– Зачем же в сортир? – в замешательстве сказал маг из префектуры. – В клубе есть множество помещений, где мы могли бы…

Не слушая его, я переступил порог отхожего места. Надо сказать, сортир для господ магов был обустроен так, как не всякий барон оборудует свою гостиную. Из отделочных материалов преобладали мрамор, бархат и шагрень.

По-прежнему не глядя на господина шпиона, я вытащил из футляра глиняный «муляж» – орудие Кары. Некоторое время любовался отвратительной игрушкой – потом обернулся к собеседнику, и выражение его лица доставило мне некоторое удовольствие.

– Господин Хорт зи Табор, эти дешевые намеки…

Я опорожнил свой стакан лимонада шпиону в лицо.

– С-с-с-с…

Капли подслащенной жидкости еще висели на его усах – а боевой жезл уже смотрел мне в живот; я положил указательный палец на затылок глиняного уродца:

– Обвиняется некто шпион из префектуры – за наглое вмешательство в приватную жизнь наследственного мага Хорта за Табора…

Обвинение было истинным. Боевой жезл дрогнул, но прятаться в рукав не спешил.

– Убью на месте, – прошипел облитый лимонадом маг.

– Давай, – я улыбнулся. – И-раз, и-два, и…

– Ты не посмеешь, – сквозь зубы выдавил шпион. – Заклинание Кары… против члена клуба…

– Тебя вышвырнут из клуба, – сказал я так уверенно, что сам себе удивился. – Ты позоришь звание наследственного мага, отродье.

Мой собеседник сильно побледнел, но способности соображать все же не утратил:

– Ты шантажируешь меня, как до того префекта. Ты не реализуешь заклинание сейчас!

– А вдруг? – спросил я, поудобнее перехватывая муляж.

Между нами затянулась секунда. Долгая, как струна. Я улыбался, и под этой улыбкой маг из префектуры все сильнее бледнел.

Жезл опускался все ниже; наконец, исчез в рукаве. Стараясь не поворачиваться ко мне спиной, шпион взял с мраморной полочки белоснежную салфетку и принялся промокать залитое лимонадом лицо; вот и еще один смертельный враг, подумал я беспечно.

Сова-сова, как бы не увлечься! Страх предполагаемой жертвы – убойной силы наркотик, скоро я ни дня не смогу прожить, чтобы кому-нибудь не пригрозить Карой…

Шпион все вытирал лицо остатками салфетки. Кажется, он боялся выйти из сортира без моего приказа.

– Постарайтесь не попадаться мне на глаза, – сказал я жестко. – Я безо всякого Корневого заклинания могу засунуть ваш жезл… не стану уточнять, куда именно. Прощайте.

И, прикрыв за собой дверь, я направился обратно в большой зал, причем настроение мое значительно улучшилось.

Незнакомая хмельная компания на этот раз не обратила на меня внимания – зато новоприбывшие так и лезли в глаза, спеша поприветствовать, раскланяться, рассмотреть меня поближе. Я взял с подноса новый бокал лимонада, огляделся в поисках тихого места – и встретился глазами с вопросительным взглядом дамы в черном платье.

В следующую секунду она демонстративно отвернулась – предупреждая мою попытку возобновить знакомство.

Жаль.

* * *

«…Э, дружок, и кем я только не был в эти три года! Иной назначенный маг за всю жизнь того не успеет, что я за это время успел…

Хозяйственные системы ставил – от самых простеньких, крестьянам на амбар, от мышей да гнили, до таких завернутых-навороченных, что куда там!.. Вот один наследственный заказал мне для матери-старушки: мать его одна жила в огроменном доме, одна, больная, и с постели не встает. И заказал он мне комплекс с таким условием, чтобы ни одного слуги! Чтобы ни с единым живым человеком матушка не встречалась… Так вот я и поставил ему бытово-иллюзорную систему: продукты сами подвозятся и разгружаются, кухня сама по себе работает, пыль самовыдувается, моль самоубивается, стража у дверей стоит, и постель под бабкой несминаемая, непромокаемая, вечная… Так еще, представь, в десять утра открываются двери спальни, и вбегают внуки к бабушке, иногда шесть, иногда семь, тут уж по-разному выходило… Играют, значит, внуки на полу у кровати, зайчики солнечные зеркальцами ловят… На дворе ноябрь, серо, снег идет – а они зайчики пускают, во как! Полчаса пошумят, тогда голос раздается в глубине дома… «Де-ти, сю-да…» – вроде как невестка зовет детей. Дети убегают… Приходит чтица и читает бабке нравоучительные истории по книге. После обеда – спать, потом снова – внуки, чтица, наперсница… И снова спать. Ну, еще какие-то штуки бывали, сам уж не помню… Да. Так вот бабка прекрасно знала, что это все не настоящее, что это иллюзии-заклинания – знала, но даже радовалась. Я, говорит, на внуков смотрю, и хорошо мне… А бояться, беспокоиться за них, что с ними будет да что с ними станет – не надо… Тихо так, уютно, внуки за порог вышли – и нет их… А позову – прибегут… Померла, представь, счастливая, а этот маг – богатый был, страх! Три банки у него в подполе стояло, из каждой горстями золото черпал! Заплатил мне по-королевски… Что – вру?! Я вру? Это почему это? Что, бытовка таких масштабов нестабильна? А ты видел эти масштабы? Ты язык-то укороти, а то знаешь, я человек до поры до времени добрый…