Текст книги "«Если», 2011 № 04"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

Соавторы: Святослав Логинов,Дмитрий Казаков,Юрий Бурносов,Наталья Резанова,Аркадий Шушпанов,Мария Галина,Дмитрий Байкалов,Николай Калиниченко,Александр Григоров,Елена Ворон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Так что же такое лингвистическая фантастика? Эстетский изыск? Литература ради литературы или способ продемонстрировать колоссальный потенциал явления, которое все мы привыкли считать бытовым и само собой разумеющимся? Однозначного ответа нет. В конечном счете, каждый автор самостоятельно определяет для себя желанные цели. Нам же остается лишь с головой погрузиться в книги. Ведь возможность видеть мир изреченным – это великий дар.

ИСТОРИЯ С ДРАКОНАМИ
Майкл Суэнвик. ДРАКОНЫ ВАВИЛОНА. Эксмо

Полтора десятка лет назад по земному летосчислению читатели узнали историю человеческого детеныша Джейн и железного дракона Меланхотона, решивших бросить вызов Богине и уничтожить Вселенную. Именно тогда благодаря фантазии американского писателя мир фэнтези обзавелся охранными сигнализациями, киберпсами и военно-промышленным комплексом. Новый роман Майкла Суэнвика «Драконы Вавилона» возвращает нас в знакомые локации культовой «Дочери железного дракона».

На первый взгляд, лишь мир, в котором разворачивается действо, да боевые железные драконы связывают два произведения. Суэнвик – один из самых интеллектуальных авторов современной фантастики – оказался слишком утонченным для клонирования успешных идей в толстых многотомных эпопеях. На сей раз главным героем книги становится молодой фей Вилл, который, подчиняясь обстоятельствам военного времени, покидает родную деревню и в конце пути оказывается в граде Вавилоне. Компанию ему составляют наделенная удачей и обделенная воспоминаниями Эсме и мастер Праведной и Почтенной Гильдии Жуликов, Мошенников и Плутов Нат Уилк, известный как Икабод Дурила. С прибытием героев в город их приключения только начинаются, и Виллу предстоит пройти крутым маршрутом из подземелий во дворцы Вавилона.

Отметим, что схожим образом построена и «Дочь железного дракона», в которой беглянка Джейн Олдерберри оказывается в кругах высшего общества.

Параллели очевидны. Сравнение неизбежно.

Перед нами снова роман воспитания, описывающий становление героев, и поначалу кажется, что дилогия – это, в сущности, женская и мужская версии истории человека в обществе победившего магического индустриализма. Однако торопиться не стоит. При внешнем сходстве фабулы отличия между книгами значительны.

Вспомним, что «Дочь железного дракона» – произведение жесткое, весьма пессимистичное, философски глубокое. Мрачная магия мира в нем лишь обрамляет конфликт героини. Попытки Джейн выбраться из лабиринта повторяющихся раз за разом жизненных структур неуклонно терпят неудачу.

Она не живет, а преодолевает жизнь. Жизнь, которая равно безразлична к страданиям и усилиям, не вознаграждает добродетель и не карает виновных. В финале первой книги Джейн спрашивает воплощение Богини, сотворившей мир: «Почему? Почему жизнь так ужасна? Почему столько боли? Почему боль так мучительна? Будут другие жизни? Они будут еще хуже? К чему тогда любовь? Почему есть радость? Чего Ты хочешь?» – но Богиня отвечает ей молчанием.

Не случайно даровавший Джейн свободу железный дракон носит имя Меланхотон. Оно созвучно меланхолии – темному, угнетенному состоянию, в тона которого окрашен весь роман. Единственная возможность для героини изменить собственную судьбу связана с ее готовностью уничтожить Вселенную и умереть самой.

Выбор, мягко говоря, непростой. Холодный, тяжелый, безжалостный, он завершает художественную конструкцию романа. Добавим, что открытый финал при всем его внешнем стремлении к хэппи-энду однозначного ответа, насколько удачной оказалась попытка Джейн, не дает.

Возвращаться к былым темам Суэнвик не стал. И атмосфера «Драконов Вавилона» более оптимистична.

Это роман легкий по настроению (за исключением первых глав, отягощенных присутствием дракона Ваалфазара, сбитого «василиском противовоздушной обороны») и плутовской по духу и стилю. И в этом он наследует не книге-предшественнице, а циклу рассказов о похождениях Дарджера и пса Сэра Пласа.

В то время как «Дочь железного дракона», повествуя о мироздании, роке и Герое, творит мифологию мира, «Драконы Вавилона» оказываются в этой Вселенной уютной сказкой, подчеркнуто отстраненной от прежней реалистичности повествования. Зато здесь предостаточно крутых поворотов сюжета, и «ружей», выстреливающих через минуту после появления, и вставных историй, создающих обманчивое впечатление лоскутности повествования.

Эти сказочные координаты писатель устанавливает с самого начала книги, выдвинув на роль главного героя не человека, а сказочное существо – фея-мужчину. Корни романа подпитывает фольклор народов мира. В этом поистине вавилонском смешении встречаются арабские, английские, кельтские, китайские, африканские, японские мотивы. А также отсылки к творчеству других авторов, от классиков до современников – от Уильяма Шекспира до Сюзанны Кларк. В одном из эпизодов встретится читателю и Джейн Олдерберри в специальном камео.

Суэнвику одинаково удаются и психологические портреты персонажей, и сюжетная динамика. Да и легкость текста не следует приравнивать к его простоте: автор дает читателю достаточно поводов поразмыслить на досуге о природе и сущности власти.

При внимательном прочтении в романе можно увидеть и политическое высказывание. Например, в одной из сцен Суэнвик описывает драконов, врезающихся в вавилонские башни – аллюзия прозрачнее не придумаешь!

Анатомия власти проявляется уже в первых главах романа и является предметом анализа на протяжении всей книги, автор демонстрирует последовательное изменение ее механизмов: от власти, опирающейся на силу (в деревне Вилла), до власти, основанной на знании (на вершинах Вавилона). Одинаковые названия глав подчеркивают мысль автора.

Заметим, что структуре повествования Суэнвик уделяет особое внимание и даже прорабатывает ее в графическом представлении – в своем блоге писатель выкладывал рисованные наброски к «Драконам Вавилона». На этот раз автор более благосклонен к читателю и своего замысла не скрывает.

В последней главе Суэнвик уподобляет Вавилон библиотеке из– тысячи тысяч рассказов. «Нельзя не увидеть, что все это один рассказ, славный и горестный, и он повторяется вновь и вновь, как времена года».

Так и обе книги дилогии – не связанные сюжетно и разные по стилю – образуют единое художественное пространство. Подобно известному театральному символу – двум маскам, смеющейся и плачущей, они дополняют друг друга. Каждая из них рисует читателю не оборотную, но другую сторону жизни.

Взаимосвязь обоих произведений подтверждает финал, который, будучи своеобразным зеркальным отражением концовки первой книги, дает и новое начало для истории, рассказанной в «Драконах Вавилона». И рядом с мрачной «Дочерью железного дракона» становятся жизнелюбивые «Драконы Вавилона». В конечном счете, как сказал один из персонажей «Драконов…»: «А если по большому счету, главное тут – просто позабавиться. Ты позабавился? Ну и ладушки».

Сергей ШИКАРЕВ

РЕЦЕНЗИИ

Владимир БЕРЕЗИН

ПТИЦА КАРЛСОН

Москва – Владимир: ACT – Астрель – ВКТ. 2010. – 320с.

4000 экз.

Этот роман нельзя назвать ни фантастикой в традиционном смысле слова, ни современной авторской сказкой (хотя сюжетная конструкция и наследует известному оригиналу Астрид Линдгрен). В аннотации сделана попытка обозначить жанр словами «роман-пародия», но меньше всего это именно пародия.

Собственно, у московского писателя получилась интеллектуальная фантасмагория, повторенная чуть ли не полсотни раз. Автор взял незамысловатый сказочный сюжет отношений старшего и младшего – Карлсона и Малыша – и разыграл его, воспользовавшись творческим стилем, антуражем, философической «набивкой» множества авторов-классиков, приключенцев, фантастов. Малыш и Карлсон «вместе проделали долгий путь до Доусона», а потом добыли золото со дна Нежданного озера. Другой «малыш» привез отъявленного нигилиста Карлсона в усадьбу своего папаши – «хлебосольного и радушного барина» Николая Павловича; Карлсон, разумеется, устроил себе мастерскую во флигеле. Малыш (в оперативно-разыскном деле – Володя) столкнулся с оборотнем в погонах Глебом Егоровичем, который в действительности оказался господином Карлсоном, подло застрелившим профессора Абрикосова. И даже небезызвестный Луарвик Луарвик побывал Карлсоном Карлсоном…

Автору благодаря незаурядному дару стилизации удалось доказать, что бродячих сюжетов не существует: это сама литература бродит вокруг сюжетов, намертво вбитых в коллективное сознание человечества.

Поистине, ну что есть нового под луной? На свете немало честных Пьеро, веселящих публику и получающих оплеухи. Но иногда попадаются столь хитроумные Пьеро, которые не дают публике понять, кто кого веселит… и даже кому, собственно, достались оплеухи. Умный человек всегда сумеет заработать, прикинувшись клоуном…

Дмитрий Володихин

Г.Ф.ЛАВКРАФТ

КОМНАТА С ЗАКОЛОЧЕННЫМИ СТАВНЯМИ

Москва – СПб.: Эксмо– Домино, 2010. – 560 с.

Пер. с англ.

5000 экз.

МАСКА КТУЛХУ

Москва – СПб.: Эксмо – Домино, 2011. – 576 с.

Пер. с англ.

5000 экз.

На самом деле к содержанию этих книг Лавкрафт имеет отношение опосредованное. Однако поклонники его мира не будут разочарованы. Ибо вслед за четырехтомным собранием сочинений самого мэтра нам представлена ктулхиана Августа Дерлета. В первый том включены тексты, выпущенные Дерлетом в рамках «посмертного соавторства» с литературным учителем, во второй – сольные вещи Дерлета. Оба тома сопровождены комментариями. Почему на обложках и в выходных данных Лавкрафт присутствует в одиночестве – неведомо…

«Посмертное соавторство» Дерлета ныне вызывает критику у исследователей. Роман «Таящийся у порога», где, как справедливо указывает комментатор, «из примерно 50 000 слов окончательного текста Лавкрафту принадлежит около 1200 слов», – еще исключение. В основном Дерлет работал, что называется, «по идеям» Лавкрафта, черпая таковые из коротких заметок или стихов.

Из мозаики того, что Лавкрафт лишь в шутку называл «мифами», Дерлет ваял настоящую, связную мифологию. Но при этом продолжатель преобразовал сам дух лавкрафтовского мира. Стараясь сохранить ощущение «сверхъестественного ужаса», он в то же время без сожалений расстался с нигилистической философией наставника. В мире Дерлета безжалостная игра космических сил преображается в почти фэнтезийную борьбу добра со злом, в которой судьба человека не столь уж ничтожна. Однако как раз эти изменения сделали Лавкрафта, при жизни не слишком популярного, культовым автором. Репутацию его как «отца литературы ужасов» создал именно «посмертный соавтор». Удачно вписавшись в интерес к мистике и фэнтези, Дерлет положил начало многолетней славе «Мифов Ктулху» и их создателя.

Сергей Алексеев

РУССКАЯ ФАНТАСТИКА-2011: Сборник

Москва: Эксмо, 2011. – 736 с.

10 000 экз.

Ставший традиционным ежегодный сборник фантастики от «Эксмо» представляет наряду с уже знакомыми читателю «Если» рассказами Евгения Лукина «Попрыгунья-стрекоза» и Натальи Резановой «Печальный остров» «контрпрогрессорскую» повесть Виталия Каплана «Трудно быть чертом», притчу Марины и Сергея Дяченко «Жук», рассказы Олега Овчинникова и Василия Головачева. Ну а еще в таких антологиях обычно обкатывают свои тексты более молодые или менее известные широкой читательской публике (но знакомые фэндому) авторы.

К сожалению, почти половину довольно толстой книги (это, пожалуй, один из главных недостатков подобных сборников) составляют тексты, которые открытием года явно не станут: идеи, положенные в основу рассказов, мягко говоря, не новы. Пожалуй, пора бы и задуматься, почему так часто фантасты из всего спектра идей и способов изложения выбирают самые тривиальные.

Тем не менее, помимо нескольких ожидаемых удач мастеров, нам предстоит и неожиданное открытие: сборник в буквальном и переносном смысле открывает повесть «Прощание с Баклавским» – «фрагмент романа-мозаики „Кетополис: Киты и броненосцы“ некоего Грэя Ф.Грина «в пересказе Ивана Наумова». Если перед нами действительно фрагмент некоего совместного (или в одиночку задуманного и выполненного) проекта, то читатель в скором времени может получить текст, обещающий стать этапным для развития отечественной фантастики. Как можно понять на основании предложенного фрагмента, мы скоро получим собственный стильный стимпанк, возможно, опрокинутый в будущее и наложенный на сложную и лишь частично приоткрывающуюся в данном фрагменте геополитическую карту мира.

Хотелось бы также обратить внимание читателя на забавную, печальную и несколько мизантропическую интерпретацию «Собачьего сердца» Александра Сивинских. «Четырнадцатый», несмотря на ряд логических нестыковок, один из самых запоминающихся рассказов сборника.

Мария Галина

Джон Р.Р.ТОЛКИН

ЛЕГЕНДА О СИГУРДЕ И ГУДРУН

Москва: ACT,2011. – 416 с.

Пер. с англ. С Лихачевой, М.Артамоновой.

35 000 экз.

В постоянном обновлении списка неизвестных и неизданных текстов Профессора давно нет ничего необычного. Разбор архивов писателя его сыном К.Толкином продолжается не одно десятилетие. Подавляющая часть написанного, увы, так и осталась в черновиках (не исключение, между прочим, и знаменитый «Сильмариллион»). Так что для желающего понять Толкина глубже знакомство с этим материалом неизбежно.

«Легенда о Сигурде и Гудрун» – во многом уникальный текст. Во-первых, это единственная из больших поэм Толкина, которая была им завершена, в отличие от писавшихся примерно в те же 1920-е поэм на «средиземские» сюжеты. Во-вторых, это вообще одно из немногих крупных произведений, завершенных писателем и в то же время оставшихся у него «в портфеле». Когда же много лет спустя Толкин задумался о публикации, искомый «портфель» оказался утерян. Наконец, «Легенда…» представляет собой не фрагмент «Легендариума», а обработку древнего германского эпоса. Это самая масштабная из таких обработок, предпринятых Толкином за долгую научно-литературную жизнь.

Впрочем, видеть в «Легенде…» просто пересказ трагического сказания, известного нам по «Старшей Эдде» и «Песни о Нибелунгах», – непростительная ошибка. Толкин не был бы собой, если бы не наделил свои «Новые песни» современными смыслами. Убеждения автора, во многом противоречившие мрачному пафосу языческого эпоса, то и дело прорываются в текст. И многие тончайшие нити связывают мир «Легенды…» с еще не получившим этого названия Средиземьем. Неудивительно – ведь мотивы древнего эпоса уже тогда стали опорой для создания мира Толкина. И само написание «Легенды…», вне всякого сомнения, явилось важным этапом в сотворении собственной мифологии, позволявшей автору выразить свои взгляды на мир, в котором существовал писатель.

Сергей Алексеев

Анна КАВАН

ЛЁД

Москва: Ad marginem,2011. – 288 с.

Пер. с англ. Д. Симоновского.

3000 экз.

Брайан Олдисс причислил Каван к великим мастерам НФ, а Брюс Стерлинг назвал «Лёд» шедевром жанра «слипстрим»… Теперь роман добрался и до нас.

Из-за взрыва некоего «ядерного устройства» происходит смещение полюсов и изменение климата. Но посткатастрофический ледяной мир – лишь декорация истории маниакальных поисков одним из главных персонажей девушки-психопатки с белыми волосами… В странном мире романа-завихрения реальность для героя – что-то вроде неизвестной величины: «У меня возникло удивительное ощущение, что я живу одновременно в нескольких измерениях, и измерения эти, находя одно на другое, создавали невообразимую путаницу».

Роман изобилует странностями: у персонажей нет имен (одного из вечного треугольника называют просто Правителем), хронотоп не локализован, главный герой подвержен «видениям», неожиданно врывающимся в текст и затем бесследно рассеивающимся – и никаких тебе «научных» объяснений… Это и есть «слипстрим», где обостренные чувства гораздо важнее логики причинно-следственных связей. Пусть человечеству с его безумной страстью к гибели «пришел конец», но мы-то еще живы! «Надо было снова пускаться на поиски. Снова и снова – это было похоже на проклятие».

Многое прояснится, если хоть немного познакомиться с жизнью автора незаурядной книги. Элен Эмили Вудс Эдмондс (1901–1968) употребляла наркотики более сорока лет, лечилась в психиатрических больницах, была склонна к суициду, умерла от передозировки, но тем не менее написала двенадцать книг реалистической и сюрреалистической прозы, а также с успехом занималась живописью, фотографией, дизайном и путешествовала по всему миру. Кстати, Анна Каван – это имя героини романа «Оставьте меня в покое». Незадолго до Второй мировой войны писательница утвердила это литературное имя в своем гражданском паспорте. «Сестра Кафки» – не зря ее так называли!

Валерий Окулов

Келли ЛИНК

МИЛЫЕ ЧУДОВИЩА. Сборник

Москва: Livebook – Гаятри,2010. -400с.

Пер. с англ. И.Копыловой и др.

3000 экз.

Десять повестей и рассказов сборника успели собрать впечатляющий букет наград: две «Небьюлы», одну «Хьюго», Всемирную премию фэнтези и премию Британской ассоциации НФ. Согласитесь, не всякий автор, еще не успевший обзавестись званием живого классика, может похвастать такой коллекцией!

В жанровом отношении – преимущественно фэнтези и хоррор, хотя есть в книге и традиционная НФ. Это повесть «Серфер», которая рассказывает о будущем, когда от США отделились несколько штатов…

Героями рассказов Линк чаще всего оказываются эдакие фрики. В жутковатом рассказе «Не та могила» герой кладет в гроб умершей подружки свои стихи, а потом раскапывает могилу, чтобы забрать собственные творения. Хоррор в чистом виде демонстрирует повесть «Магия для чайников». Блестяще закручен сюжет в рассказе «Шляпа Специалиста» об игре двойняшек в «мертвых», происходящей в очень старом доме. Литературными забавами и сюжетными головоломками наполнена повесть «Милые чудовища».

Но есть в сборнике и классическая литературная сказка «Волшебный ридикюль» – о деревне чудаковатых долгожителей, и почти традиционная фэнтези о подростках: юные герои «Колдунов из Перфила» убеждены, что ни один волшебник не принес человечеству никакой пользы, поэтому они сами становятся чародеями, чтобы нести людям добро… Изумителен рассказ «Констебль из Абала» – история взросления юной богини…

Все эти немного странные, а часто и жутковатые истории тем не менее отличают блестящий литературный стиль и подчеркнутое внимание к психологии героев. Но самое главное, что подкупает в текстах американского автора, – искренняя, почти саймаковская любовь даже к самым нелепым персонажам.

Валерий Окулов

ВПЕРЁД В ПРОШЛОЕ!

Не секрет: для наших уважаемых экспертов интернет-голосование – это возможность печатно поговорить о наболевшем. Но популярный фантаст Юрий Бурносов не только дал волю праведным эмоциям, но и представил читателям полновесный критический обзор темы. Словом, давайте поразмышляем над вопросом: «Почему сейчас так востребованы книги о „попаданцах“ в прошлое России?».

Ответы распределились следующим образом:

В стране возрождается интерес к собственной истории – 8 %;

О «попаданцах» всегда много писали, просто сейчас пошла очередная волна – 8 %;

Эта тема – раздолье для графомана! – 20 %;

Любому с детства интересно прикинуть: а что сделал бы я на месте Сталина, Ивана Грозного, Екатерины Второй и др.? – 27 %;

В «официальной» истории сейчас такая ересь, что фантастам до историков все равно далеко – 17 %;

У таких книг обычно особенно яркие и дурацкие обложки – 3 %;

А я не считаю, что подобные книги востребованы – 16 %.

Всего в голосовании приняли участие 527 человек.

Я знаю русских.

Дебилов они не убивают.

Рой Якобсен.

«Ангел зимней войны»

Когда я готовился к написанию этой статьи, то попросил ЖЖ-френдов напомнить мне, что у нас вообще было в мировой фантастической литературе о так называемых «попаданцах». Френды отозвались быстро и буквально забросали меня примерами. Я запоздало сообразил, что надо было как-то сформулировать сам термин «попаданчества», ибо по здравом рассуждении к ним можно отнести массу персонажей. Но это вряд ли спасло бы меня. Допустим, что «попаданец» в интересующем меня случае – это некий герой, который попадает в прошлое, дабы там как-то пользоваться знаниями и умениями, по понятным причинам отсутствующими у прочих. Ограничимся именно временными перемещениями, оставив в стороне орды бывших спецназовцев, угодивших к эльфам и гномам. Круг сужается, но не слишком. Чем, например, Евангелие не подходит под предложенную дефиницию? Иисус – Сын Божий, следовательно, прозревает будущее и, таким образом, обладает знаниями и умениями, отсутствующими у других персонажей.

Впрочем, это лирическое отступление. Опытные ораторы рекомендуют начинать даже серьезные речи с какого-нибудь анекдота или поучительной жизненной истории. Так вот, считайте, что я вам такую историю рассказал. Да и писать некую общеобразовательную лекцию о «попаданческой» фантастике я в итоге передумал, обнаружив вполне дельную статью про сей предмет на сайте lurkmore.ru.

А опрос на тему «Почему сейчас так востребованы книги о „попаданцах“ в прошлое России?» – возник у меня неслучайно. В самом деле, если не так давно писатели интересовались друг у друга: «А чего у тебя в новом романе вампиры делают?», то теперь впору спрашивать: «А кто и в какой год у тебя попал?». На полках книжных магазинов томных андрогинных вурдалаков заметно потеснили обложки, на которых Троцкий разрывает пасть Сталину, Лаврентий Палыч Берия позирует на Т-72, а Николай Второй предстает с миниганом в руках… Недаром один из вариантов ответа звучал: «У таких книг обычно особенно яркие и дурацкие обложки». Правда, всего три процента набрал, но в каждой шутке, как говорится, есть доля шутки.

Победил же, как видите, вариант «Любому с детства интересно прикинуть: а что сделал бы я на месте Сталина, Ивана Грозного, Екатерины Второй и др.?» Больше четверти ответивших думают именно так; сам я, признаться, поначалу не определился до конца между этим вариантом и занявшим второе место ответом «Эта тема – раздолье для графомана!». А потом понял: подобную ситуацию интересно прикинуть всем, но вот пишут-то об этом чаще всего банальные графоманы. И они даже успели наплодить себе особый вид читателя.

А чего, в самом деле, голову ломать? Достаточно иметь под рукой пару-тройку книжек, скажем, об авиации. Это ж благодать! Открываем и смотрим: ага, был такой истребитель И-185 у конструктора Поликарпова, в серию по разным причинам не пошел. Вот и сюжетец. Попадает, стало быть, в 1939 год… э-э… ну-у… программист. На досуге модельки самолетиков клеил, пластмассовые. Приходит он к Поликарпову, рассказывает ему про И-185 с учетом известных недостатков и проблем. Поликарпов делает чертежи, несет их вместе с программистом к Сталину, Сталин быстренько велит построить десять тысяч таких истребителей, и вот уже все пьют трофейный шнапс в Берлине. Причем программист – дважды Герой Советского Союза и сбил триста немецких асов, потому что раньше неплохо рубился на компе в «Ил-2 штурмовик».

Вам небось смешно, если вы со стороны наблюдаете, а я в последнее время прочитал подобных книг десятка два – изданных и пока нет.

Что интересно, нормальный человек в боевое прошлое попадает редко. Черта с два это бухгалтер или таксист-бомбила. Нет, это или военный (можно – бывший, милиционер тоже сгодится), или ролевик, или военно-технический историк, или просто спортивный молодой человек, как в «Скаутском галстуке» Верещагина, где юный герой легко укладывает хитрыми приемчиками здоровенных эсэсовцев. «Попаданец» отлично знает устройство танка Т-34, авианосца, реактивного самолета, автомата Калашникова, технику боя на мечах, составы сплавов, ну и, естественно, последовательность и точные даты важных исторических событий. Ему раз плюнуть вспомнить что-нибудь типа: «Ага, сегодня 12 мая сорок второго года. Значит, ровно в 14:35 корпус генерала фон Ризеншнауцера начнет смену дислокации».

Тут мне сразу вспоминается рассказ (не помню автора и название), в котором некий гражданин попадает в прошлое и предлагает тамошнему феодалу наделать ружей, танков и самолетов. Феодал радостно соглашается, но тут до гражданина доходит, что он-то весьма поверхностно представляет себе, как это все работает, не говоря уж о производстве. И кончается это для него плохо.

Да и мой первый опубликованный рассказ «Песня Сольвейг» был примерно о том же: молодой сотрудник НИИ Времени из XXI века, возомнив себя стратегом, надевает генеральскую форму, изготовляет документы и отправляется в начало Великой Отечественной. Где тут же попадает в плен и гибнет при попытке к бегству, успев, впрочем, понять нелепость своего поступка. Рассказ был очень даже слабенький, но правдивый. Видимо, любой среднестатистический человек кончил бы точно так же. В лучшем случае сидел бы, не отсвечивая, вместо того чтобы бежать к Сталину или Петру Первому с зарисованной по памяти на промокашке схемой баллистической ракеты.

«Но мы же хотим, чтобы интересно! – обиженным хором скажут мне авторы. – Кому надо, чтобы в сорок первый год угодил очкарик-шахматист, который даже не читал Конюшевского и не играл в „Блицкриг“ и „Противостояние“?!» Да я не против – чтобы интересно; хочется – чтобы достоверно. А вот достоверностью подобные произведения никак не грешат. И дело даже не в каких-то тактико-технических характеристиках танков и самолетов, о которых потом любят грызться на военно-исторических форумах. Людишки картонные, и дела у них тоже картонные. И идут они с ними к картонному Сталину, чтобы победить картонного Гитлера. У большинства героев даже неожиданное перемещение во времени не вызывает особого стресса. Собирал грибы, упал в канаву, очнулся: «Ой, где это я?! А это что там? Ой, да это ж немцы! Наверное, я на войне!». И тут же хвать ближайшего немца по кумполу корзинкой с груздями – вот тебе сразу и «шмайсер», можно начинать победоносную войну. Дома небось мама морги обзванивает, девушка вся в слезах, друзья третью бутылку за упокой допивают – а герою по барабану. У него мечта сбылась.

Отдельно надо сказать о так называемых «хомяках», которые перекочевали в «попаданческую» альтернативку из иной ветви фантастической литературы – постапокалипсиса. Термин удачный и емкий, как нельзя лучше подходящий к подобным героям. Как правило, это люди, которые сразу начинают стаскивать к себе все, что плохо лежит. Пушка – тащим пушку. Покойник – сапоги с покойника, форму, документы. Много покойников – много сапог, можно потом в соседней деревне на самогонку обменять. Как говорится, кому война, кому – мать родна. Это, наверное, неудачливые предприниматели-банкроты пишут, иначе и объяснить не могу…

Есть, правда, авторы, сильно выделяющиеся из общего потока. Скажем, Олег Курылев, у которого я читал три вещи: «Убить фюрера», «Шестая книга судьбы», «Руна смерти». Там в прошлое тоже попадали специалисты, но притом вполне обычные люди, которые пытались как-то устроиться в новой жизни, пугающей и непривычной, а не бежали с автоматом в лес. Курылев – педант, специалист по немецкой геральдике, орденам, знаменам, форме и т. п. От этого несколько страдала его стартовая «Руна смерти», где описанию какой-нибудь кокарды могло уделяться больше страницы. Но и на чисто людские страсти авторского мастерства вполне хватало, причем оно постоянно возрастало. Третья книга, «Убить фюрера», по сути, стала идеальным (для меня) образцом современного российского «попаданческого» романа. Вот только массовому читателю она пришлась не по вкусу. Что интересного, в самом деле: два человека из XXI века, попавшие в начало века XX, пользуясь багажом знаний, играют на скачках, покупают и продают акции, проворачивают некие аферы, мимоходом пытаясь посадить на «Титаник» молодого Гитлера (не утоп, выплыл). Стрельбы почти нет, и кому важно, что исторические реалии продуманы и проверены до мельчайших деталей, а сюжетные перипетии не позволяют выпустить книгу из рук?

Потому-то подобные вещи единичны. Студенты и школьники, побивающие немцев, куда интереснее. Кстати, вспомнился мне – и предстал немного в новом свете – известный фильм «Мы из будущего». Там-то главные герои, угодившие «в войну», ведут себя довольно реалистично: думают, как бы отсидеться в окопе во время атаки и смыться поскорее обратно в мирное время.

Если же вернуться к опросу, то нельзя не обратить внимание на занявший третье место вариант «В „официальной“ истории сейчас такая ересь, что фантастам до историков все равно далеко». Так и есть, причем небезызвестный Суворов-Резун по сравнению со вскормленными на его пастбищах бешановыми и солониными уже выглядит почти серьезным ученым. Но беда в том, что фантастам до таких «историков» как раз не далеко, а очень даже близко. Происходит сращение, и взаимопроникновение, а уж схожесть названий и обложек иных псевдоисторических трудов и «попаданческих» романов и подавно путает потребителя. Поэтому ничего удивительного, если лет через пять юный читатель будет недоумевать, с чего бы мы отступали в сорок первом, имея автоматы Калашникова и танки Т-90.

Под занавес не удержусь, чтобы не вспомнить еще один рассказ (автора снова не помню, но напечатан он был в одной из газет в 1990-х) – пародию на штампованные романы про советских разведчиков. Главный герой там приезжал из Москвы в Берлин и с ужасом обнаруживал, что у немецких кадровиков вся приемная забита такими же русскими шпионами, прибывшими трудоустраиваться. Вакансий для шпионов не хватало, и только по большому блату героя пристроили в какую-то фронтовую часть, где он с ужасом задумался, с кем же, собственно, СССР воюет?!

По-моему, уже пора писать подобный рассказ о «попаданцах». Указывают на это и результаты нынешнего голосования…

Юрий БУРНОСОВ