Текст книги "Журнал «Если», 2002 № 11"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

Соавторы: Олег Дивов,Майкл Суэнвик,Дмитрий Володихин,Владимир Гаков,Уолтер Йон Уильямс,Андрей Саломатов,Чарльз Шеффилд,Владимир Борисов,Сергей Дерябин,Фергюс Гвинплейн Макинтайр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

– Вот так-то лучше, – улыбнулся Смедли Фейвершем, вынимая огромный кусок льда из ванны Шрёдингера, и тут же отколол от него маленький кусочек (размером с чашку), чтобы приложить к свежему синяку. Остальной лед он загрузил в верхнее отделение ледника, устроил кусок мамонта на верхней полке в среднем отделении, радостно потер руки и сказал: – Прекрасно, что я должен делать дальше?.

Ответ на вопрос казался очевидным.

– В квартире герра Шрёдингера все так перемешано, что можно подумать, будто я сам тут жил, – сказал себе Смедли Фейвершем. – Почти как в моей собственной холостяцкой берлоге или даже хуже. Могу поклясться, эта шрёдингеровская смесь достойна места в Каталоге Смессье! [11]11
  Намек на первый в истории науки каталог туманностей и звездных скоплений, опубликованный французским астрономом Шарлем Мессье в 1781 г. По вполне попятным причинам в нем перечислены лишь самые яркие небесные объекты, в основном видимые глазом.


[Закрыть]И если его жены Анны-Марии сейчас нет в Цюрихе, и она, следовательно, не убирает за своим мужем… это еще не причина, чтобы профессор Шрёдингер мог позволить себе довести собственную квартиру до такого состояния. В конце концов, Y-хромосома не содержит генетического запрета на домашнюю уборку! Кроме как в моем собственном случае, разумеется… Да, но каким же способом вычистить эту Шрёдингерову конюшню, ни к чему реально не притрагиваясь?..

На сей раз обычная изобретательность Смедли Фейвершема засбоила. Конечно, небольшой антиматериальный вихрь решил бы проблему без труда, вычистив квартиру Шрёдингера полностью(из материальной реальности): вся пыль, грязь, старые обои и мебель, бесчисленные книги и блокноты, все кубометры воздуха и рыжий обжора Тибблс пропали бы без следа, заодно прихватив с собою и здание, где находилась эта квартира, и (что вполне вероятно) большую часть соседних домов. Однако Смедли отчего-то был уверен, что Эрвин Шрёдингер вовсе не будет в восторге, узрев на месте своей резиденции зияющий кратер, когда он вернется домой.

Нет, этот трюк следовало проделать так, чтобы удалить пыль, грязь, сажу, плесень и кошачьи какашки, не затронув всего остального, а для этого требовался алгоритм, способный сделать разумный выбор между нежелательным и необходимым.

– Может, я что-то найду в этом шранке? – сказал себе Смедли Фейвершем, направляясь к двухдверному шкафчику в гостиной, который пышно именовался в его субтитрах кабинетом. – Герр Шрёдингер велел мне непременно заглянуть туда в случае хозяйственной нужды!

С левой стороны кабинета оказались выдвижные ящики, в которых не обнаружилось ничего, кроме старого счетчика Гейгера, молотка и химического пузырька с притертой пробкой, выцветшим ярлычком снаружи и остатками бесцветной жидкости внутри.

– С этим барахлом ничего нельзя сделать, – вздохнул Смедли, закрывая левую дверцу шранка и открывая правую. – Наденусь, здесь отыщется хоть что-нибудь полезное для уборки?

В правой половине кабинета имели место: веник, совок, швабра, помойное ведро, коробка моющего порошка и богатый ассортимент мочалок и разного тряпья.

– Все это никуда не годится, – резюмировал Смедли Фейвершем, с разочарованием закрывая правую дверцу. – Нет, мне нужно нечто иное, что выполнит всю уборку само по себе! Без всякого вмешательства с моей стороны, если только это не планирование и не руководящие указания… О, придумал!

Смедли Фейвершем сунул руку в очередной карман и извлек оттуда биоконструктор для самых маленьких под названием «Джумбо-Юм-бо-Нанотех». Ему понадобилось не более минуты, чтобы сконструировать самореплицирующегося нанобота, который немедля приступил к репликации подобных себе. Смедли запрограммировал своих наноботов так, чтобы они сканировали твердую материю на молекулярном уровне и разрушали атомные структуры всего, что квалифицируется как «грязь» (себя он, разумеется, исключил из грязного списка).

И вот за какие-то секунды толстый слой легчайшего пуха, состоящего из бесчисленных наноботов, окутал нуждающуюся в основательной чистке квартиру Шрёдингера, все ее стены, полы и потолки. И все микроуборщики рьяно взялись за дело! Смедли уже был готов признать, что фокус-то действительно удался… как вдруг из спальни Шрёдингера раздался жуткий кошачий вой.

Что произошло, понять было нетрудно. Наноботы Смедли были запрограммированы распознавать грязь во всех мириадах ее изомеров, а кошки, невзирая на общераспространенное мнение, отнюдь не настолько чисты, как принято считать. Естественно, что наноботы идентифицировали Тибблса как особо крупный, биохимически сложный и вызывающий эстетическое отвращение комок мусора… И они набросились на кота всем скопом с целью полностью разрушить его атомную структуру.

– Эй, наники! Пошли вон! Оставьте кота в покое! – гаркнул Смедли Фейвершем, не поддавшись первому побуждению пустить события на самотек. Вместо этого он совершил лихорадочную попытку срочно переписать собственный алгоритм, управляющий наноботами, в то время как наноботы переписывали кошачий геном невероятно быстро и крайне методично, одну клетку за другой.

– Если эти наники сожрут кота раньше, чем я управлюсь с алгоритмом, – сказал себе Смедли Фейвершем, – то профессор никогда… Ууупс!

Прямо на него с изумительной скоростью неслось нечто никем не виданное: это был Тибблс, ранее пушистый, а ныне весь в причудливых проплешинах, так как наноботы успели уже потрудиться над его нестерильной шерстью. Ошалевший кот проскочил между расставленными ногами Смедли, как оранжевый крокетный шар сквозь проволочные воротца, и на той же изумительной скорости нырнул точнехонько в узкую щель между полуоткрытыми дверцами шранка. Смедли едва успел развернуться на 180 градусов, чтобы увидеть этот молниеносный трюк.

– А ну-ка выметайся из кабинета, Тибблс! – возмутился Смедли Фейвершем. Но тут мимо него промчалась с совершенно невероятной скоростью летучая фаланга крошечных блестящих точек… Наноботы, запрограммированные на поиски грязи, преследовали самый грязный объект в квартире Шрёдингера, и это был не кто иной, как несчастный Тибблс. Кот спрятался в помойном ведре по правому борту кабинета, поэтому миниуборщики устремились сразу туда. А так как двигались они невероятно быстро, от Смедли требовались незамедлительные действия.

– Пускай я не в восторге от Тибблса, но эта ситуация мне вовсе не нравится, – сказал себе Смедли Фейвершем. И достал из-за кушака новенький лучевик, который был подарен ему на недавнем Конвенте Злых Гениев закадычным знакомым д-ром Циклопсом. – Если только я правильно запомнил, этот лучевик должен уменьшать людей… Думаю, он тем более справится с неодушевленными объектами, а если Тибблс не является неодушевленным объектом, то я вообще не знаю, что это такое. Очевидно, если уменьшить кота настолько, что он станет даже меньше наника… тогда наноботы его не найдут! Но если честно, я слишком мало знаю об уменьшении вещей, ведь я регулярно уменьшаю чужие банковские счета, а не чужие кошельки.

Итак, каков же самый безопасный способ уменьшения физической материи? Я мог бы уменьшить все атомы кота пропорционально, путем ужимания пустого пространства между субатомными частицами… Но тогда Тибблс приобрет плотность нейтронной звезды, а это может плохо сказаться на всех домах по соседству.

Тибблс нечеловеческим голосом взвыл изнутри кабинета:

– МИИИ000ООУУУУУ!

– Я мог бы также уменьшить этого кота, – сказал себе Смедли, – попросту избавившись от большинства его массы, то есть разрушив ее совершенно. При этом среди оставшихся молекул, разумеется, должны быть сохранены точно такие же пропорциональные соотношения!.. Но нет, этот способ может сработать лишь для первых порядков уменьшения Тибблса, а далее наверняка разрушит его клеточную структуру…

– МИИИИИИИ000000ОУУУУУУУ!

– Заткнись, не мешай! Я пытаюсь отыскать наилучший способ твоего спасения… Нет, по-видимому, в данной ситуации мне придется действовать старым дедовским способом. Я стану уменьшать кота путем перемещения 99 % его общей массы в альтернативное пространственное измерение. Таким образом, клеточные структуры Тибблса ничуть не пострадают, и притом в этой вселенной он уменьшится на кучу порядков!

Смедли снял лучевик с предохранителя и послал мощный импульс лучистой энергии в интерьер деревянного кабинета. Обе его дверцы распахнулись настежь в пылу ожесточенного сражения Тибблса с наноботами, поэтому Смедли имел возможность прицелиться непосредственно в кота. Однако он не подумал об отдаче, ведь подобные вещи никогда не случаются с литературными лучевиками, тогда как с реальными сплошь и рядом, и в результате промахнулся. Вся энергия лучевого удара досталась мишени, которую Смедли Фейвершем хотя и имел в виду, но вовсе не предусматривал: не коту Тибблсу, а двухдверному деревянному кабинету, содержащему в себе кота.

И шранк начал ужиматься.

Смедли с ужасом наблюдал, как этот солидный предмет обстановки торопливо уменьшается в размерах. Пока он таращился, шранк принял натуральный вид кукольной мебели, однако на том не остановился и решительно двинулся дальше. В нанотехалгоритме Смедли Фейвершема не содержалось никаких инструкций на сей случай, вот почему все наноботы в окрестностях ужимающегося кабинета замерли, как громом пораженные, и все их суперминимаципупенькие реле разом разрелегулировались и перегорели…

И в тот момент, когда микроскопический шранк, окончательно пропавший из виду, перешел на субмикроскопический уровень, Смедли Фейвершем услышал, что входную дверь квартиры Шрёдингера кто-то открывает. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как профессор ставит на пол свои саквояжи.

–  S0!Это ты! – воскликнул Эрвин Шрёдингер, заметив Смедли Фейвершема. – Почему мои соседи жалуются на тухлую рыбу, которая падает с неба, и на песок, который летит вверх?

– Это, гм… весьма щекотливые вопросы, – сказал Смедли Фейвершем. – Поэтому я тоже хочу задать один вопрос, профессор. Как случилось, что вы приехали так рано? Мои исторические диски утверждают, что после визита к Максу Планку в 1926-м вы вернулись домой не ранее 12 июля.

– Сегодня 12 июля, – сказал Эрвин Шрёдингер, пожимая плечами. – Я отсутствовал более недели.

Смедли быстро сунул руку за пояс и обнаружил, что его запасной пакет антигравитонов немного прорвался, и часть из них рассеялась по квартире, попутно воздействовав на ее локальное пространство-время.

– Оп-па!.. Прошу прощения, это моя ошибка, – извинился Смедли Фейвершем. – Я просто вовремя не сообразил, что время вне вашей квартиры движется заметно быстрее, чем внутри! Да, теперь понятно, почему этот Eismannвыглядел слегка расплывчатым, когда стоял на пороге… Не беспокойтесь, профессор, я мигом все починю.

Эрвин Шрёдингер, не слушая, прошел в свою гостиную и окинул ее подозрительным взглядом, а затем в упор уставился на Смедли.

–  Wo ist mein Kabinett?.Что ты сделал с этой вещью?

– С этой вещью? Она, гм… постепенно развеществилась, – объяснил Смедли Фейвершем, одновременно пытаясь разобраться с контрольными верньерами своего лучевика, дабы переключить его на увеличение. Профессор тем временем заметил, что в его квартире еще чего-то не хватает.

– И где же этот кот моей жены?!

– Вы говорите о Тибблсе? Он… э-э-э… недавно занял в вашем кабинете пост министра внутренних дел, – ответил Смедли со все возрастающим отчаянием, поспешно устанавливая в необходимое положение верньеры лучевика. Затем, временно приостановив действие Третьего закона Ньютона (чтобы отдача на сей раз не помешала), он нацелил лучевик в ту точку пола, где в последний раз увидел двухдверный деревянный кабинет, прежде чем тот стал микроскопическим. – Я слышал, конечно, что в древности любили переставлять мебель из одного локуса пространства в другой, но это уже слишком… Вернись!

С этими словами Смедли активировал увеличивающий луч, и одновременно ему в голову пришла одна любопытная мысль: когда он попытался уменьшить Тибблса, коту досталась лишь какая-то малость ужимающей энергии, зато деревянный кабинет заполучил все остальное! И кот, и кабинет начали уменьшаться в одну и ту же секунду, но очевидно, что кабинет делал это заметно быстрее, чем животное, которое помещалось внутри него. Бедняга Тибблс, должно быть, испытал весьма неприятные ощущения, когда стенки шранка стали сжиматься вокруг него со всех сторон, пока не…

Вторая любопытная мысль стремительно ворвалась в голову Смедли и припарковалась рядом с первой. Кот должен был пережитьуменьшающий процесс, поскольку шранк никогда не может стать меньше, чем любой объект, который находится внутри него… По крайней мере, без повреждения либо его деревянных стенок, либо внутренних органов и косточек Тибблса.

Некий крошечный объект появился в этот момент в фокусе увеличивающего луча, начал быстро расти, и вскоре двухдверный деревянный кабинет полностью восстановился в своих прежних размерах и на том же самом месте. Стенки его были целы и невредимы, на них не наблюдалось ни малейших следов кошачьей крови или каких-либо иных дурных признаков.

К несчастью, не обнаружилось также никаких признаков Тибблса. Обе дверцы кабинета было плотно закрыты, изнутри не доносилось ни звука, ни шороха. До этого шумный и громогласный кот сейчас был подозрительно тих и молчалив.

Смедли Фейвершем быстро перебрал в уме свои опции и вспомнил о спецклинике для животных в XXIII столетии, которая творила подлинные медицинские чудеса. Если Тибблс пострадал, надо связаться с будущим и срочно вызвать сюда мурр-а-медиков! Конечно, ветеринары XXIII века страшно далеки от пошлой благотворительности и сдерут за излечение кота не меньше десяти тысяч кредитов… Смедли как раз обдумывал, где бы взять эту сумму, когда произошло нечто непредвиденное.

Шранк вдруг завонял.

Из его недр пополз странный запах, резкий, кислый и крайне неприятный. Эрвин Шрёдингер конвульсивно содрогнулся, из его глаз ручьями хлынули слезы. Прикрыв рот и нос не слишком свежим носовым платком, профессор бросился к ближайшему окну, отворил его и наполовину высунулся наружу, лишь бы только не вдыхать эти удушающие пары.

–  Ach! – едва проговорил он. – Чем это так воняет? Пфуй! Это пахнет как… Blausaure!

– Будь я проклят, если знаю, что это, профессор, – услужливо откликнулся Смедли, – но мои нюхательные луковицы горят, как наскипидаренные, и пропадают ни за понюшку табака!

Будучи не в состоянии самостоятельно определить этот запах, он поспешно активировал свою поисковую машину и запросил экспресс-информацию у ольфакторного анализатора. На экранчике анализатора сразу появились слова: «Сперва избавься от этой гадости, schmuck! А уж после я скажу тебе, что это такое».И только перенаправив зловредные пары в свою персональную черную минидыру, которая их бесследно поглотила (Смедли всегда на всякий случай держал эту дыру под рукой), он получил наконец искомый ответ.

«Дыши спокойно, детка, – сказал анализатор. – Ты только что избежал удушения парами гидроциановой кислоты [12]12
  Синильная кислота. То же самое сообщил Смедли профессор Шрёдингер, но только по-немецки.


[Закрыть]. Скажи еще спасибо, что пузырек был почти пустой! А то бы ты гораздо меньше кашлял и дольше хрипел в агонии. Всего наилучшего!»

– Уупс! И снова уупс! – сказал Смедли Фейвершем, теперь припоминая, что в одном из выдвижных ящиков по левому борту шранка действительно находился химический пузырек с притертой пробкой и остатками прозрачной жидкости. Очевидно, этот пузырек уменьшался не так быстро, как шранк, и был раздавлен вместе со своим содержимым.

Да, но что же тогда приключилось с Тибблсом?!

Смедли двинулся было к шранку, но Шрёдингер внезапно схватил его за руку и остановил.

– Ты не ответил на мой вопрос! Wo ist der Kater?.

He иначе как программная поддержка субтитров Смедли тоже малость надышалась и стала глючить, но голос Шрёдингера странным образом блуждал между немецкой речью с австрийским акцентом и безупречным английским переводом.

– Э-э-э… ваш кот? Вы имеете в виду Тибблса? – промямлил Смедли, потихоньку отступая в сторону шранка. – Видите ли… он перенес сильное потрясение, и поэтому…

– Ты сделал то, что я просил тебя сделать? Или нет? – спросил Эрвин Шрёдингер весьма неприятным голосом и грозно выпрямился перед Смедли во весь свой рост в 5 футов и 6 дюймов.

– Кто, я?.. Разумеется, – поспешно проговорил Смедли Фейвершем.

– Я никогда ни в чем не отказывал будущим Нобелевским лауреатам…

– Когда я оставил тебя присмотреть за домом, – не слушая, продолжал профессор, – то особо подчеркнул, что ты обязан позаботитьсяоб этом коте! Естественно, ведь мы цивилизованные люди, я не видел необходимости выражаться с грубой прямотой…

Нечто в его голосе внезапно побудило Смедли Фейвершема срочно перемотать назад свои субтитры. И он заново прослушал распоряжения касательно Тибблса, но только теперь активировав эвфемистическую опцию.

– О, теперь-то я понимаю… – кивнул Смедли сам себе (он произнес эти слова между квантовыми инкрементами потока времени, чтобы Шрёдингер не мог его услышать). – Когда профессор велел мне позаботиться о Тибблсе его супруги… он намекал, что я должен разобратьсяс этим котом! Фигурально выражаясь, пихал меня в бок и подмигивал, ну а я так ничего и не понял. Откуда мне было знать, в самом деле, что профессор ненавидит это маленькое мерзкое создание… кота, понятно, а не свою жену… и втайне надеется, что я как-нибудь прикончу Тибблса, совершенно случайно и с заранее обдуманным намерением, пока он сам и его жена находятся в отъезде? Нет, прежде я даже вообразить не мог, что будущий Нобелевский лауреат способен на такое…

– Ну?! Я все еще жду ответа! – продолжал между тем профессор Шрёдингер со все возрастающей настойчивостью. – Ты позаботился о Тибблсе так, как я тебя просил, или нет?

Смедли Фейвершем посмотрел на двухдверный деревянный кабинет, который содержал в себе кота, то ли живого, то ли мертвого, совершенно непонятно. Изнутри шранка по-прежнему не доносилось ни единого звука, что указывало, скорее, на второй вариант.

– Беру назад свое последнее «уупс», – пробормотал Смедли Фейвершем за пределами потока времени. – Если Шрёдингер действительно хотел избавиться от кота, то почему бы мне не выдать несчастный случай за преднамеренное деяние?

Смодулировав поток времени так, чтобы физик снова мог его услышать, Смедли слегка кашлянул, прочистив горло, и начал торжественную речь:

–  Herr Professor, мне доставляет истинное удовольствие сообщить вам, что Тибблс…

– Нет, сначала я расскажу свою хорошую новость! – перебил Эрвин Шрёдингер, на лице которого вдруг проступило выражение глуповатого блаженства. – Моя дорогая жена Анни наконец вернулась ко мне! В небольшой ссоре мы были из-за этого кота Тибблса, так как он царапает мебель и воняет. Но теперь, когда я вижу, что моя Анна-Мария все равно любит меня, невзирая на все мои многочисленные недостатки, мне тоже следует относиться к коту не так строго. В конце концов, Тибблс делает мою жену счастливой, а драгоценная Анни делает счастливым меня! – Потом блаженная улыбка профессора увяла, и он, нахмурившись, уставился на Смедли. – А теперь скажи мне, наконец: что случилось с котом?!

– Я бы вернул свое «уупс» обратно, да только не знаю, куда теперь его вставить! – пробормотал Смедли вне потока времени, не понимая, как следует поступить. Эрвин Шрёдингер и его Анна-Мария помирились, и это прекрасно. Однако Смедли не имел никакого представления, то ли профессор искренне желает видеть Тибблса живым и здоровым, то ли, как любящий муж, согласен лишь терпеть его ради любимой жены.

Если верно второе, то известие о смерти кота втайне обрадует Шрёдингера, что бы он там вслух ни говорил. А Смедли Фейвершем, сыгравший роль роковой судьбы Тибблса, получит полное расположение довольного физика!

Но если допустить, что верно первое, и Шрёдингер собирается холить и лелеять Тибблса своей обожаемой супруги… То разразится настоящий ад, когда профессор выяснит, что это Смедли Фейвершем устроил котику kaputt.

Итак, в одном варианте Смедли Фейвершем был пан, в другом – окончательно пропал, и все зависело от того, в каком состоянии физик предпочитает увидеть Тибблса – живым или мертвым, а этого Смедли никак не мог определить.

Но что если кот остался в живых?..

Дверцы деревянного кабинета были по-прежнему закрыты, но Смедли припомнил, что кот и пузырек с синильной кислотой находились по разные стороны вертикальной перегородки. Тибблс сидел в помойном ведре справа, а пузырек лежал в выдвижном ящике слева. Поэтому, когда пузырек был раздавлен и синильная кислота превратилась в летучие ядовитые парь;, этот ящик, перегородка и помойное ведро недурно сыграли роль частичных буферов. Словом, как быстро прикинул Смедли, существовала достаточно большая вероятность, что Тибблс вдохнул такое количество вредных испарений, чтобы временно утратить свое кошачье сознание, но не жизнь.

Однако гробовая тишина, продолжавшая царить в schranktum schranktorium,не давала никакой информации о здоровье его обитателя. Был ли Тибблс в этот момент в нормальном (то бишь бессознательном) состоянии, или же кота уже настиг ужасный рок?..

А впрочем, жив ли кот, мертв ли, не столь существенно, решил Смедли. Главное – какой из двух вариантов сподвигнет Эрвина Шрёдингера помочь Смедли Фейвершему в завершении его четырехмерного гармонического осциллятора? Вполне очевидно, что оптимальным результатом является тот, который удовлетворит Эрвина Шрёдингера… Да, но какой именно?

Узнать это Смедли мог, лишь отворив кабинет!

– Что случилось с котом, вы сказали?.. – обреченно произнес он слабым голосом, протягивая руку к дверцам шранка. – Ну, если уж вам так хочется знать, ваш кот…

И тут на Смедли Фейвершема внезапно снизошло озарение. И он наконец увидел то, что было совершенно очевидно, и вскричал:

–  Eureka!Тибблс занимает в шранке суперпозицию между двумя различными квантовыми состояниями, поскольку нам неизвестна его судьба… Но как только мы откроем дверцу и посмотрим, волновая функция сколлапсирует в определенность! А если применить тот же принцип к распаду атомов… это разрешит все проблемы с моим четырехмерным гармоническим осциллятором! И почему я раньше не догадался?!

Смедли Фейвершем ощутил ужасное желание смачно чмокнуть Шрёдингера в его многомудрый лоб, но все же ограничился тем, что энергично потряс руку физика.

– Миллиард благодарностей, профессор! Вы мне просто невероятно помогли! А теперь… пожалуй, мне пора.

С этими словами он вмиг активировал червоточину и рванул в родное Будущее так, что только пятки засверкали. Последнее, что Смедли увидел, оглянувшись через плечо на стремительно отступающий горизонт событий 1926-го, был Эрвин Шрёдингер, который открыл дверцы кабинета и заглянул внутрь, чтобы узнать наконец…

– …И это конец истории, – сказал Смедли Фейвершем Лептону, Клептону и Нейтрине, отключая свою ретроспективную последовательность и возвращаясь в локус детской. – К счастью, все эти наноботы, которых я оставил в 1926-м, автоматически саморазрушились, так что полы в квартире Шрёдингеров в результате приобрели великолепное сверхдолговечное поликарбонатное покрытие. Полагаю, Анна-Мария Шрёдингер все-таки научила своего мужа ради разнообразия иногда прибирать за собой… Потому что все мои исторические диски утверждают, что Herr und Frau Schrodingerпрожили вместе долгую и счастливую супружескую жизнь, не считая одной кратковременной разлуки.

– А что же с котом Шрёдингера? – спросил Клептон.

– Забавно, что ты спрашиваешь об этом, – усмехнулся Смедли Фейвершем. – Значит, после того, как я проделал всю умственную работу, Шрёдингер отправился к парню по имени Эйнштейн и представил ему мой великолепный парадокс как свой собственный. Конечно, ради некоторого приличия он подождал до 1933-го и заменил кота на кошку, а шранк обыкновенным упаковочным ящиком, но все же… [13]13
  В современном научном фольклоре бытуют две кошки Шрёдингера: релятивистская и квантово-механическая. Типичная квантово-механическая кошка сидит в закрытом непрозрачном ящике, где наличествуют также баллончик с ядовитым газом, счетчик Гейгера и ампула с радиоактивным изотопом, период полураспада которого достаточно велик. Когда счетчик Гейгера зарегистрирует распад атома, вентиль баллончика автоматически откроется, и ящик заполнится отравляющим газом.
  Но так как предсказать, в какой конкретный момент распадется этот атом, абсолютно невозможно, наблюдатель, видя перед собой закрытую систему (непрозрачный ящик), не имеет (и не может иметь!) представления, что там внутри произошло (или не произошло). Кошка внутри ящика в каждый данный момент может находиться лишь в одном из двух возможных состояний: либо она жива, либо мертва. Однако, с точки зрения внешнего наблюдателя, эта кошка одновременно не жива и не мертва (т. е. находится в суперпозиции по отношению к двум различным квантовым состояниям).
  Что касается релятивистского парадокса, то он основан на изменении линейных размеров кошки и ящика относительно друг друга (большую кошку, скажем, приходится разгонять до околосветовых скоростей, чтобы та укоротилась и уместилась в маленьком ящике). Внимательный читатель, конечно, уже догадался, что в квантовомеханический парадокс кота Тибблса искусно вплетены элементы релятивизма.


[Закрыть]

– Нет! – завопила Нейтрина, и близнецы дружно кивнули. – Расскажи, что случилось с Тибблсом, дядя Смедли! Он остался жив или нет?

– Ну… видите ли, любознательные дети, – сказал Смедли Фейвершем, незаметным образом совершая стратегическую эволюцию в сторону выхода. – Суть моей истории как раз и состоит в том, что мы не знаем, как она кончается! То же самое можно сказать и про Леди на тигре, которая однажды…

– Бууууу! Это самая тупая история во Вселенной! – громко возмутилась Нейтрина, а ее братец Лептон веско добавил:

– Дерьмо!

И тут все трое маленьких негодяев выхватили лучевые гранаты из коробки с игрушками и дружно швырнули их в Смедли Фейвершема, целясь ему в голову.

Но Смедли оказался слишком быстр для них. Он выскочил из детской гораздо шустрее, чем в мгновение ока, и запер дверь за собою раньше, чем смертоносные снаряды закончили полет. Когда он остановился, чтобы перевести дух и послушать, как гранаты малюток детонируют по ту сторону двери, то мысленно поблагодарил антилучевую защиту детской, которая поглотила практически всю лучистую энергию гранат (в семействе Смедли Фейвершема все детские комнаты всегда оборудовались антилучевой защитой).

– Уффф… – сказал Смедли сам себе. – Даже не верится, что мне удалось смыться от этих мелких ублюдков! И при этом почти что целым и здоровым!

Тут прямо перед ним материализовалась очень большая червоточина, а из червоточины выступила вперед очень знакомая фигура.

– Смедли Фейвершем! – грозно прогремела его Антиматерь. – Почему это ты здесь и бьешь баклуши? Ведь я же велела тебе сидеть с моими малютками в детской, не спуская с них глаз!

– С твоими малютками, Анти? – нервно переспросил Смедли Фейвершем, думая о том, что Лептон, Клептон и Нейтрина наверняка испепелили себя в собственных кроватках при помощи своих собственных смертоносных лучевых гранат… Единственное извиняющее Смедли обстоятельство заключалось в том, что малютки сделали это в своих собственных хорошеньких кроватках и в надлежащее для малышей время сна, а не потонули посреди ночи в глубоком бассейне или что-нибудь еще в том же роде и даже хуже. – Но милые крошки уже лежат в своих постельках, разумеется! – сказал он честным до приторности голосом.

Антиматерь расплылась в счастливой материнской улыбке.

– Как, они уже уснули?

– Ну… в некотором смысле, да, – утвердительно кивнул Смедли, и тут ему в голову пришла любопытная мысль. Как раз перед тем, как Смедли запустил свою ретроспективную последовательность, благодаря экспериментам Нейтрины с матуронами во внешней стене детской комнаты образовалась крупная дыра. И существовала достаточно большая вероятность, что кто-нибудь из малюток Антиматери выскочил в эту дыру до взрыва лучевых гранат… И тем самым избежал кремации!

Допустим, что спасся кто-то один из малюток, подумал Смедли; но так как всего их трое, то это мог оказаться любой из них… Или же это была любая пара из троицы, или вся троица целиком, или вообще совсем-совсем никто… Смедли Фейвершем быстро подсчитал, что суперпозиция, ожидающая его за дверью детской комнаты, имеет восемь различных квантовых состояний.

– Смедли! – прогремела Антиматерь, прерывая его квантовые размышления. – Ты что, не слышишь, что я тебе говорю? Я только что задала тебе вопрос о моих дорогих малютках Лептоне, Клептоне и Нейтрине! С ними все в порядке? Ты уверен?

Смедли Фейвершем медленно улыбнулся.

– Может быть, да, тетя. А может быть, и нет, – ответил он, протягивая руку к дверной ручке. – Что ты скажешь, если мы просто откроем и поглядим, а?

Перевела с английского Людмила ЩЕКОТОВА