Текст книги "Шуля Мю и потайной мир"

Автор книги: Марина Царева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

   – Интересно только, почему же отключалась защита? – в конце рассказа спросил Бо.

   – Думаю, это связано с Мю, у неё удивительная сила эмоционального воздействия! – Фартимус нежно посмотрел на малышку. – Её переживание за друга пересилило моё внушение, и мне пришлось повторить установку...

   Услышав это объяснение, близнецы уставились на сестрёнку с таким изумлением, будто видели её впервые. Мю, которая поняла только то, что она совершила что-то удивительное, застеснялась и постаралась быстрее скрыться под крылом дедушки Фартимуса, который мгновенно перенёс смущённую малышку в лес. А через несколько минут все уже были в своем мире, таком солнечном и особенно прекрасном после душных коридоров!

   Глава 7. Тайное становится явным.

   В то время, как наши друзья увлечённо обсуждали свои дальнейшие действия, совершенно забыв о семье, в этой семье тоже бурно обсуждалось одно событие. Дело в том, что мама обнаружила притворство племянника. Вот как это было. Устав от собственных стенаний, шулёнок уснул. Он спал, сладко посапывая, раскинув лапки, и было видно, что колики перестали его мучить. «Слава богу, отвар подействовал, значит, ничего страшного», – облегченно подумала мама и впервые за день решилась отойти от постели «больного». Через час, заглянув в комнату Джи, она нашла его увлеченно играющим в солдатиков и только собралась обрадоваться выздоровлению племянника, как тот, увидев тётю, кинулся к кровати, и дом снова огласился душераздирающими стонами. Как раз в это время вернулся папа с врачом. Врач осмотрел шулёнка, измерил ему давление, температуру, заставил высунуть язык, пощупал животик и попросил взрослых собраться для слушания диагноза.

   – Вот, что я должен сказать, – начал доктор, приняв чрезвычайно внушительную позу, – бывают болезни физические, а бывают болезни психические. Иногда у больного болит живот по причине объективной, например, при отравлении. Иногда же колики могут случаться «от нервов». Сейчас мы имеем дело с таким случаем. Физически ребенок совершенно здоров, но наверняка, у ребенка психологическая травма! – при этом доктор строго посмотрел на маму. – Вспомните, чем вы могли обидеть, травмировать ребёнка?!

   Все ошеломленно молчали. Доктор укоризненно смотрел на всю компанию и нервно барабанил пальцами по столу.

   – По-моему, этот ребенок сам кого угодно травмирует, – опомнился первым папа.

   – Вот видите! – вскинулся доктор. – Вы настроены против этого шулёнка, вы считаете его плохим, и это приносит ему боль!

   – А, по-моему, Джи просто симулирует, – сказала мама, – только не пойму, зачем он это делает.

   – Вот как примитивно вы смотрите на ситуацию! – почти кричал доктор. – Нет, вам всем нужна психотерапия! Мы можем начать сеанс прямо сейчас.

   – Знаете, доктор, – сказала мама как можно вежливей, – спасибо Вам за визит, Вы нам очень помогли, но дальше мы сами разберёмся. Милый, проводи доктора, – обратилась она к мужу.

   – Ну, смотрите, – обиделся доктор, – между прочим, здесь в округе я единственный психотерапевт!

   – Да, конечно, мы обратимся к Вам, если будет нужно, но сейчас я уверена, что мы сами справимся с ситуацией.

   Наконец, доктора выпроводили. Когда его машина, поднимая клубы пыли, тронулась со двора крыса, все облегченно вздохнули.

   – Ты зачем привез психотерапевта? – накинулась мама на мужа.

   – Да ничего подобного, это хороший детский врач, – оправдывался папа, – просто он увлекается психотерапией!

   После ухода доктора взрослые стали думать, что же на самом деле происходит с шулёнком. На всякий случай они всё же постарались вспомнить, чем могли его обидеть. Выходило, что ничем. Наоборот, в последнее время даже с близнецами и Мю Джи был в хороших отношениях. Не найдя объяснения странному притворству племянника, мама решила выяснить это у него самого.

   Джи молчал, как партизан. Тогда мама высказала предположение, что он просто хотел, чтобы все о нём заботились.

   – Ты хотел, чтоб тебя пожалели, ведь так, малыш? – ласково спрашивала мама (после разговора с врачом она старалась быть очень мягкой), – не бойся, я не стану тебя ругать, у всех иногда бывает такое желание...

   Джи молчал, но по его виду было понятно, что ни в чьей жалости он не нуждается. Мама задумалась. Она стала вспоминать всю историю «болезни» шулёнка, вспомнила своих детей, то, как поспешно они отпросились в лес, как только с Джи случились «колики». И маму озарила догадка.

   – Джи, скажи правду, я не буду тебя ругать: ты притворился больным, потому что тебя попросили об этом? Это так?

   Шулёнок засопел, и по его сопению мама поняла, что близка к истине, хоть в это и трудно было поверить: Джи никогда особо не стремился помогать своим двоюродным братьям и сестре.

   – Странно, – размышляла она вслух, – зачем это им понадобилось срочно в лес? Какие у них в лесу дела, настолько неотложные, что они пошли на обман?! А, Джи? – мама обратилась к племяннику. – Что у них за тайны?

   Джи молча смотрел на тётю и о чём-то напряженно думал.

   – Детка, расскажи мне, ты же видишь, как я волнуюсь. Они ведь сказали тебе, зачем идут в лес?

   Вдруг Джи вскочил с кровати:

   – Ах, так! – обиженно воскликнул он, обращаясь к отсутствующим братьям и сестрице. – Ничего мне не рассказали, а я тут лежи в постели! Ну ладно! И возмущенный шулёнок выложил всё. И то, как полночи близнецов не было в спальне, и как они уговорили его притвориться больным, вот только он не знал, зачем они это сделали. В своей душе малыш решил страшно отомстить своим братьям и сестре за то, что они не рассказали самого главного, а обхитрили его, как маленького. Он стал придумывать план мести.

   Тем временем взрослые решали, что же им делать в этой ситуации. Мама настаивала на срочных поисках детей. Папа заметно погрустнел: он набегался, разыскивая доктора, и очень устал.

   – Дети уже немаленькие, с ними крылан, что с ними случится в нашем лесу? – проворчал он.

   – Это не простой поход в лес, они могли так поступить только из-за чего-нибудь серьёзного! Вдруг, они в опасности! – спорила мама.

   – Давайте я поищу детей, – предложил Ивин, – я хорошо знаю эту местность, и у меня здесь много друзей, – крыс взглянул на Та и увидел благодарность в её глазах. Он почувствовал, что готов перевернуть весь лес.

   Но поиски оказались неожиданно лёгкими. Один из пролетавших мимо крыланов сказал, что, кажется, видел шулят на поляне Мудрости. Через час крыс, действительно, обнаружил их там. Близнецы сидели и ждали, когда освободится дедушка Фартимус. (Тот принимал посетителей.) Мю спала, свернувшись клубочком. Ивин сразу представил, как Та будет смотреть на него благодарно, а может быть, даже восхищённо! Сияя улыбкой, он торопливо направился к близнецам.

   – Вот вы где! А я за вами!

   И тут крыс наткнулся на враждебные взгляды близнецов, которые говорили: «И откуда ты только взялся!» Ивин даже растерялся и поспешил объяснить своё появление:

   – Все волнуются, куда и зачем вы ушли...

   – Нас отпустили, с какой стати за нас волноваться? – огрызнулся Бо.

   – Все готовы тронуться в путь, только вас нет. Мама нервничает, – вздохнул крыс.

   – А Джи? – осторожно спросил Ри, подозревая худшее. – Он же не может идти, у него болит живот?

   Деликатному крысу неловко было уличать шулят во лжи, он произнёс, не глядя на них:

   – Вы же знаете, что он здоров. Джи всё рассказал.

   – Маленький предатель! – презрительно бросил Бо, и сказал, как отрезал: – Короче, так! Мы сейчас никуда не пойдём.

   Ивин не знал, что делать. Но тут проснулась Мю. Она увидела дядю Ива, сонно улыбнулась и прошлёпала к нему. Крыс обрадовано подхватил малышку на руки.

   – А я за вами!– обратился он к шуле.

   – Пусть Мю возвращается, а мы придём позже, – сказал Ри.

   Но Мю уже всё вспомнила. Она задрыгала ножками.

   – Ну-ка, пусти-ка меня! – сказала шуля и, очутившись на земле, резво затопала к братьям.

   Крыс видел, что дети только и ждут, чтобы он ушёл. Это было обидно.

   – Так что сказать маме? – спросил он напоследок.

   – Скажи, что мы скоро вернёмся. Как только сможем, – отвечали они, стараясь не показывать, что страдают от чувства вины.

   И крыс пошёл назад один. А что ему оставалось делать? А шули дождались, когда освободится старец Фартимус, и с нетерпением стали расспрашивать его о том мире, в котором только что побывали, но о котором знали так мало. Вот что рассказал им мудрый крылан.

   Были времена, когда лешие жили открыто и не прятались от постороннего взгляда. Но чем дальше, тем труднее им жилось в родном лесу. Обычные обитатели то и дело наседали на своих волшебных приятелей с самыми разными просьбами. Зайдёт, например, леший к своим знакомым жижилям. Жижили – большеглазые, с розоватым пушком на маленьких толстеньких тельцах, с прозрачными крылышками за спиной – очень милые, весёлые существа. Питаются они нектаром с помощью подвижных хоботков. И вот эти милашки, как только к ним зайдёт леший, тут же, как по команде «скисают», начинают хныкать и жаловаться:

   – Ах, в нашем лесу так мало цветочных полян! Всё заросли да заросли! Нельзя ли расчистить вон тот бурелом и на этом месте «организовать» хорошенькую цветочную полянку?

   – Да я ведь болотный леший, – оправдывается приятель.

   – А тогда давай сделаем цветочную полянку вместо того болота, что за развилкой!

   Тут какая-нибудь хорошенькая молоденькая жижилица прижмёт лапки к груди и скажет умоляюще:

   – Ну, пожалуйста, миленький!

   И что тут делать лешему? А на следующий день знакомый ёж просит вместо цветочной поляны «организовать» мощную грибницу. И так каждый день.

   Постепенно лешие перестали общаться с жителями леса и зажили невидимой жизнью. А поскольку они умеют мгновенно переносится в пространстве, скрываться им было несложно. Стоит лешему подумать, где он хочет оказаться, произнести заклинание и высоко подпрыгнуть, как он тут же оказывается в нужном месте. Трудности возникали, когда лешие собирались вместе. Говорить приходилось шёпотом, а при приближении постороннего все переносились в разные места и теряли друг друга из виду. Это было крайне неудобно. Вот тогда и возник потайной мир.

   Придумал и создал этот мир леший, которого все называли Колдуном. Никто уже не помнил, какое у него было настоящее имя, и никто никогда не видел, чтобы он занимался обычными лесными делами. Всё свое время он посвящал тому, что изучал волшебные возможности. Лешие наделены волшебной силой от рождения. Пользуются они этой силой только для дела, так уж у леших принято. А Колдун ничего не делал в лесу. Сначала его пытались перевоспитать. Его вызывали на Лесной Совет и объясняли, что леший не должен жить так, как живёт Колдун. Леший должен поддерживать порядок в лесу, у него должны быть ОБЯЗАННОСТИ! Но Колдун смотрел на всех отстранённым взглядом, и было видно, что ему на всё наплевать! Потом он перестал приходить, когда его вызывали на Лесной Совет и на Совет Старейшин. И, в конце концов, его оставили в покое. Тем более, что Колдуна стали побаиваться. По лесу разнеслась молва, что он может отнимать волшебную силу. Правда, никто не мог это подтвердить. Но опасение осталось. Колдуна стали обходить стороной, чему тот был только рад. И так редко он стал появляться среди сородичей, что про него совсем забыли.

   И вот однажды два неразлучных леших, Каркыч и Буркач, перемещаясь в пространстве, неожиданно столкнулись с Колдуном. На долю секунды они потеряли сознание, а когда очнулись, долго не могли понять, где находятся. А оказались они в потайном мире, который Колдун создал для себя. Пришлось ему выводить в лес незадачливых леших. Но, однажды пройдя этим путём, смышлёные друзья научились проникать в созданное Колдуном невидимое пространство. Они сочли это место удобным для группового общения, и скоро к ужасу нелюдимого волшебника его тайное пристанище превратилось в проходной двор. Сначала Колдуна побаивались, но потом все поняли, что он не способен причинить зло своим собратьям, а только ворчит и ругается. Ему в ответ отвечали упрёками.

   – Ты не хочешь помочь своему народу! – говорили ему.– Если бы кто-то из нас мог создать невидимый мир, он создал бы его для всех! А ты ведёшь себя, как эгоист!

   Скорее всего, Колдуну просто надоели эти упрёки, поэтому он и пошёл им навстречу. Он значительно расширил границы потайного мира, отделив свою собственную половину защитным полем. Долгое время его не оставляли в покое. Лешие, увидев возникшие замечательные возможности, стали обосновываться в новом пространстве со всеми удобствами. Сначала им хватало общих залов, но потом кто-то заказал Колдуну собственный рабочий кабинет и получил его. Что началось после этого! Сразу каждому захотелось тоже иметь свой рабочий кабинет, где можно было спланировать свою деятельность, поразмышлять в тишине. И Колдуну пришлось удовлетворять возросшие запросы сородичей! Потайной мир разрастался, и скоро можно было заблудиться в многочисленных коридорах и комнатах. Когда, к большой радости леших, всё необходимое было, наконец, устроено, Колдун укрылся на своей половине, а лешие зажили очень хорошо.

   Всё это Фартимус знал давно. Новостью для него стало то, что у свободолюбивого лесного народа появился Правитель, который держит всех в страхе. Как это могло произойти, старец пока не мог сказать. Он также узнал, что по приказу Пнюха все лешие с некоторых пор воплощают в жизнь правительственный план «Великое опоганивание», который должен коренным образом изменить флору местности, а попросту – вытеснить поганками большинство «ненужных» по мнению Правителя растений.

   – Так вот почему так много вылезло поганок этой весной! – воскликнула малышка Мю.

   – О, это только начало! Вы и представить себе не можете, во что превратится лес, если так пойдёт дальше, – покачал головой старый крылан. – Этого нельзя допустить! Но сначала мы спасём вашего друга, которого завтра в 12 часов будут судить и, видимо, собираются казнить. Мы непременно поможем ему, не переживайте! Но вы должны обещать, что больше никогда не будете самовольничать в потайном мире!

   Друзья пообещали, и с нетерпением стали ожидать завтрашнего дня.

   Глава 8. Спасение Фикотрианыча.

   К назначенному времени суда потаённики потянулись в зал, который между собой они называли «пнёвым». Зал был сделан Колдуном по заказу Пнюха в те дни, когда лешие ещё были свободными существами. До времени никто не видел, чем же особенным отличается это помещение, и всем было любопытно. В тот злосчастный день, который превратил леших в подданных Великого Правителя, Пнюх впервые пригласил всех собраться в этом зале. Лешие были оживлены и весело переговаривались.

   – Фу ты, ну ты, – смеясь, говорил Пыхтей, славившийся язвительным характером. – Мы-то думали – войдём во дворец, а «въехали в пень»!

   И, действительно, в центре помещения красовался гигантский пень. Пнюх недобро глянул на Пыхтея и кивнул дубовикам, выстроившимся вдоль стены. Тотчас же один из дубовиков подошёл к Пыхтею и легко стукнул его дубинкой по голове. Пыхтей задёргался в конвульсиях и упал. Лешие оцепенели от ужаса. Тут только все увидели, что дубовиков нельзя узнать. Раньше это были немного неуклюжие, добродушные собратья. Сейчас они напоминали сторожевых псов, готовых расправиться с каждым по велению хозяина. А их хозяином почему-то стал Пнюх. Каждый дубовик сжимал в корявых пальцах дубинку.

   Тут Пыхтей пришёл в себя. Зал облегчённо вздохнул, но оживления как не бывало. Все напряжённо ожидали дальнейшего. В центр зала вышел Гвануда и скрипучим голосом объявил, что сейчас зачитает важный документ – «Правила жизни потаёнников», и что с этого момента все лешие становятся потаённиками – подданными Великого Пнюха. «Я удостоился чести быть Главным министром Правителя»,– высокомерно заявил Гвануда. Лешие не представляли, чем должен заниматься Главный министр, и тем более, Гвануда – совсем незначительный леший. Но сейчас он раздувался от важности. «Все должны неукоснительно выполнять новые правила жизни, поэтому в ваших интересах запомнить их!»– сообщил Гвануда и стал читать.

   Чем дольше звучал скрипучий голос, тем больше мрачнели лица собравшихся. По новым правилам лешие не могли выходить за стены потайного мира без специального разрешения. Пропуск на каждый выход в лес с точным указанием сроков пребывания в лесу выдавался Пнюхом. В лесу же потаённикам запрещалось общаться друг с другом, а тем более с другими обитателями леса. В стенах потайного мира нельзя было в одном месте собираться больше трёх. Собираться вместе разрешалось только на собраниях, организованных Пнюхом. Каждый день в потайном мире должен был начинаться и заканчиваться пением гимна, прославляющего Правителя. За каждое нарушение правила предполагалось строгое наказание.

   – Великий Пнюх милосерден, – продолжал новоиспечённый Главный министр, – у нас не будет смертной казни. Самым большим наказанием будет лишение потаённика волшебной силы. А сейчас я передаю слово Главному администратору и распорядителю церемоний Цике.

   Цика со свитком в руке выскочил на середину зала и с энтузиазмом воскликнул:

   – А сейчас мы разучим гимн в честь нашего справедливого и мудрого Правителя!

   Он развернул свиток и, покраснев от удовольствия, сообщил:

   – Я являюсь автором!

   Но не успел он прочесть и слова, как раздался властный голос:

   – Подожди, Цика!

   На середину зала вышел самый заслуженный леший – старейшина Рем. Долгие годы Рем возглавлял Совет Старейшин, потом отошёл от правления, ссылаясь на преклонный возраст, но по-прежнему с самыми спорными вопросами лешие обращались к нему.

   – Друзья! – обратился Рем к присутствующим. – Мы не должны принимать эти бредовые правила! – он повернулся к дубовикам и властно сказал:

   – Немедленно сдайте дубинки! Как вы можете идти против своих собратьев?

   – Молчать! – завизжал посеревший от страха Пнюх: дубовики, его главная защита, не двигаясь, слушали Рема. Всё-таки у старика был огромный авторитет.

   – Взять его! – ещё громче заорал Пнюх.

   От его крика дубовики очнулись, и в тот же миг на Рема обрушился сильный удар, от которого старик забился в конвульсиях, а потом упал без движения.

   По залу прокатился ропот. То здесь, то там слышались негромкие возмущённые возгласы:

   – Да что же это такое!

   – Это произвол!

   – Мы не согласны!

   Тут же два дубовика двинулись в сторону первых рядов, покачивая дубинками в руках. Все замолчали. В полной тишине зазвучал тонкий невыразительный голос Пнюха, но сейчас он казался зловещим.

   – Мне не хотелось бы сегодняшний день начинать с сурового наказания, – он выждал паузу, – но у меня нет выбора. У потаённика Рема есть определённые заслуги в прошлом, но он повёл себя подстрекателем, призывал к неповиновению. Это серьёзное преступление!

   В этот день лешие впервые были свидетелями унизительного и страшного наказания, которое придумал Пнюх. Ошеломлённо они наблюдали, как тщедушное тельце ещё не пришедшего в себя Рема запихали в сетку, которую тут же подвесили над пнём. Пенёк тут же «ожил», тихо загудел и над ним заклубился белый дым. Но страшное было впереди. Через неделю Рема вытащили из сетки, в которой он всё время провисел, так и не приходя в себя, а затем вытолкнули в коридор. Но это уже не был дедушка Рем. Это было тихое, пугливое существо, которое подобострастно заглядывало всем в глаза. У него не было больше своей воли, и он не помнил, что значит быть лешим. Через какое-то время потаённики перестали называть его Старейшиной Ремом. Как-то само собой получилось, что его стали называть «лишенцем» – то есть, лешим, которого лишили лесной силы. В потайном мире теперь ему поручалась самая грязная и скучная работа.

   С каждым днём лишенцев становилось всё больше, и сердца потаёнников всё больше наполнялись страхом. За небольшие нарушения правил бывших леших подвешивали над пеньком без особых церемоний. За серьёзные же нарушения полагалось распыление и таких преступников судили и казнили принародно. (Пнюх не сдержал обещания, что в потайном городе не будет смертной казни.) И вот сейчас это должен был быть Фико.

   Ровно в двенадцать лешие потянулись в «пнёвый» зал. В этот раз на казнь шли с особо мрачным чувством. Маленького цветочного Фико особенно любили, был он личностью почти героической.

   Фикотрианыч большую часть жизни лешего прожил веточником. Появляясь на свет, каждый леший обладает совершенно определёнными способностями и врождёнными знаниями. Например, болотный леший с рождения всё знает про болота, а грибной – про грибы, и их волшебная сила действует только в пределах этих знаний. Болотные умеют управлять болотами, а родниковые – родниками.

   Фико был веточником, их в лесу тьма, крошечных и незаметных. Эта лесная мелюзга содержит в порядке ветви деревьев: работа кропотливая, но примитивная, не требующая большой лесной квалификации. У каждого елового, соснового, ольхового лешего в подчинении таких десяток. Их и по имени-то никто не зовёт. Веточник да веточник. Нет, конечно, у каждого из них есть своё имя, но его знают только самые близкие.

   А Фикотрианыча или Фико знали практически все, с ним была связана очень трогательная история. Дело в том, что маленький веточник больше всего на свете любил цветы и очень хотел стать цветочным лешим. Как известно, цветочные – это особые существа. Все они от рождения обладают художественным волшебством и чувством прекрасного, и сами они прекрасны и женственны. Зовутся они не лешими, а цветочными феями. Только они умеют управлять самыми чудесными творениями природы – цветами. А у простого веточника Фикотрианыча была сумасшедшая мечта – стать цветочным. Сначала его подняли на смех его же приятели – веточники.

   – Посмотри на себя и на них! – смеялись они. – Тоже, нашёлся красавчик!

   Конечно, Фико понимал, что внешностью он никогда не впишется в мир цветочных фей, ведь его тельце напоминает щепку, а изящные тела цветочных фей повторяют формы цветов. Он и не стремился к этому. Ему важно было научиться управлять миром цветов. И он старался сблизиться с цветочными феями. Но и они обсмеяли странного лешего.

   – Бедный маленький веточник, – рассыпались они звонким смехом, подобным звону колокольчиков, – как тебе в голову пришла такая странная мысль! Чтобы управлять миром цветов, нужно родиться цветочной феей. Ни один леший не сможет овладеть этим искусством. Вы слишком грубы и неловки для такой тонкой работы.

   Но Фико был упрям. Он путался у цветочных фей под ногами, засыпая их бесчисленными вопросами. И однажды одна маленькая фея сжалилась над ним и согласилась обучить своему искусству настырного веточника. Через год Фико, который успевал выполнять и свою работу, овладел основными азами цветочного дела. А ещё через год все с удивлением обнаружили, что в этом искусстве он превосходит многих фей. Тогда Фико подал на Совет заявление о переводе его в категорию цветочных. Так он стал единственным в лесу цветочным лешим. В обществе прекрасных фей он стеснялся своей внешности и завёл себе широкополую шляпу и элегантную тросточку. Это немного улучшило ситуацию, но всё равно Фико не был полностью доволен своей внешностью. Несмотря на это, он был очень счастлив, потому что занимался любимым делом, и умел делать его превосходно. Тем более, он стал популярным: его выбрали в состав Совета леших, с ним многие хотели подружиться и даже цветочные феи говорили, что он "милашка.

   И вот этого единственного цветочного лешего сегодня должны были казнить. Ох, как тяжело было многим идти на эту казнь. Друзья Фико не могли смотреть друг другу в глаза, а цветочные феи тихонько плакали.

   – И зачем нас всё время заставляют присутствовать при этом? – тихо посетовал Шарко, заходя в страшный зал.

   – Для устрашения...– вздохнул Квиныч и со слезами на глазах тихо воскликнул: – О! Глядите, вон он, наш бедный Фико! Господи, какой он маленький и беззащитный!

   Действительно, на фоне огромного дубовика Фико казался совсем крошечным. Дубовик держал Фико прямо за голову двумя пальцами. Тельце маленького лешего беспомощно болталось. Его тоненькие ручки и ножки были связаны.

   Пнюх восседал на кресле-троне, которое недавно себе приобрёл. Массивный, украшенный красивой резьбой трон выглядел величественно, а Правитель на его фоне смотрелся мелковато, но, видимо, не понимал этого. С каждым новым днём своего правления, Пнюх ощущал себя всё более могущественным, а каждая очередная расправа над соплеменниками усиливала в нём это ощущение. Поэтому он требовал от приближённых, чтобы казнь проходила неспешно и зрелищно. Самая первая расправа над стариной Ремом совершилась всего за пять минут, последняя же казнь тянулась уже около двух часов. Теперь страшная церемония начиналась с исполнения гимна в честь Великого Пнюха.

   Потаённикам тяжело было петь этот гимн на глазах обречённых собратьев. Сейчас, когда на казнь готовили Фико, а над пеньком висел леший, подвешенный накануне, хвалебные слова застревали у присутствующих в горле. У многих на глазах были слёзы. Все старались не смотреть в сторону ужасного пенька и маленького лешего. Гимн прозвучал вяло.

   Пнюх, поджав тонкие губы, недовольно смотрел на разномастную толпу леших. Тут же к нему на цыпочках подбежал администратор Цика и что-то подобострастно зашептал на ухо. Пнюх кивнул, после чего Цика выскочил вперёд и объявил:

   – Великий Правитель недоволен настроением своих подданных! Споём ещё раз, и, кстати, недостаток энтузиазма будет расцениваться, как бунт! Он взмахнул дирижёрской палочкой, и потаённики грянули гимн. Они пели громко, вытаращивая глаза, всеми силами изображая энтузиазм. Но, видимо, в глазах исполняющих всё равно просматривался протест, потому что недовольство не исчезло с лица Пнюха. Он прервал исполнение на середине фразы и заговорил сам:

   – Я вижу, мои подданные сочувствуют преступнику. Это плохо! Я хочу, чтобы все мои решения поддерживались! Поэтому в наказание всем приговор будет самым суровым. И в этом будете виноваты все вы! – Пнюх сделал длинную паузу. – Потаённик Фикотрианыч будет распылён!

   Все понимали, что Пнюх кривляется, и что решение о смертной казни он принял давно. Правитель пристально вгляделся в застывшие от страдания лица леших, и, удовлетворённо улыбаясь, продолжил:

   – Итак, потаённик Фикотрианыч будет висеть над пеньком не неделю, а месяц. Прах – всё, что останется от непослушного подданного. Я надеюсь, что, это послужит для всех хорошим уроком.

   Сказав это, Пнюх царственным жестом велел Цике продолжать церемонию. Администратор приготовился читать список преступлений Фико. А дубовик, который всё это время так и держал маленького лешего двумя пальцами, направился к пеньку, который тихо и зловеще гудел. Он достал маленькую частую сеточку, небрежно бросил в неё Фико и привычным жестом подвесил над пеньком новый, почти невесомый груз. Затем, видимо, для эффекта он раскачал уже висевшего над пеньком потаённика, и, довольно оглядев несчастных, уступил место администратору.

   Цика с пафосом начал обвинительную речь. Он сам составлял эту речь, а потом репетировал её перед зеркалом. Ему очень нравилось выступать перед публикой. Щёчки Цики горели румянцем вдохновения. Увлёкшись, он не сразу заметил изменение ситуации. И только, когда потаённики возбуждённо вскочили с мест, он понял, что что-то случилось.

   А случилось невероятное: дно сеточки, в которой висел Фикотрианыч, вдруг стало расползаться. Фико вывалился в образовавшуюся прореху, но не упал, а, зависнув на секунду над пеньком, медленно поплыл по воздуху. Маленький леший под действием пенька уже погрузился в тягостную дрёму. И тут, так и не приходя в себя, на глазах у изумлённой публики Фико исчез.

   Пораженный дубовик-палач с вытаращенными глазами, молча, стал хватать огромными ручищами воздух в том месте, где только что растаял крошечный Фикотрианыч. В рядах Пнюха возникла паника. Главный министр накинулся на стражников, те беспорядочно заметались. Пнюх, побелев до синевы, беззвучно открывал и закрывал рот. И вдруг изо рта его неожиданно вырвался громкий «ик». Пнюх замер, постучал себя по груди и попытался что-то сказать, но опять сказал «ик». По залу прошёл смешок. Пнюх дёрнулся, зло обвёл глазами потаёнников, но опять икнул, и опять. Через минуту непрерывно икающий Павитель покинул зал в сопровождении суетящегося церемониймейстера. Началась неразбериха. Все возбуждённо обсуждали случившееся. Главный министр Гвануда сорвал голос, выпроваживая потаёнников из зала.

   – Быстро по кабинетам! – орал он. – Больше трёх не собираться!

   Он очень опасался неповиновения, но потаённики послушно расходились. Впервые они уходили из этого зала с надеждой. Кто-то спас цветочного лешего. Может быть, этот кто-то однажды спасёт их всех. Так думал каждый.

   Глава 9. Бездарные спасатели.

   А в это время маленький Фико приходил в себя. Открыв глаза, он увидел Мю, склонившуюся над ним, и тихо прошептал:

   – Как хорошо, что ты мне приснилась!

   – Проснулся! Проснулся! – закричала Мю так громко, что Фико пробудился окончательно.

   Бедняга долго не мог поверить, что он в кругу друзей, и смерть больше не грозит ему. И хотя Пнюх умел таинственным способом обнаруживать местонахождение подданных, где бы они ни находились, Фикотрианыча найти он теперь не мог: дедушка Фартимус сделал беглеца невидимым для всех жителей потайного мира. Такую огромную силу внушения имел Великий Учитель! Всё это наперебой рассказали цветочному лешему его друзья. Маленький Фикотрианыч выслушал историю своего спасения, и слёзы подступили к его глазам. Не желая обнаруживать свою слабость, он стал искать свою широкополую шляпу, чтобы прикрыть ею лицо. Но шляпы не было. И тут Фико вспомнил, что её растоптали дубовики.

   – О боже! Они испортили мою шляпу! – прижав ручки к груди, воскликнул он трагическим голосом.

   Все удивлённо переглянулись.

   – Подумаешь, какая ерунда! – сказал Бо.

   – Нет, не ерунда! – неожиданно рассердился Фико. – Я – цветочный леший, я должен выглядеть пристойно!

   Спасители, честно говоря, были удивлены тем, насколько друг Мю озабочен своей внешностью. А Мю подумала, что пришло время ей научиться шить.

   – Не расстраивайся, – успокоила она маленького друга. – Как только мы приедем в посёлок, я сошью тебе шляпу!

   – А ты умеешь? – недоверчиво спросил Фико.

   – Да уж, представляю..., – начал было Бо, но Кри ущипнул его, и шуляк замолчал.

   – Конечно! – заверила Фикотрианыча Мю, совершенно не умеющая шить не только шляпы, но что-либо вообще.