Текст книги "Если у вас нету тети..."

Автор книги: Марина Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Сквозь густые ветки кустарника просвечивалось что-то серое. Сердце зашлось от страха. Мало ли кто может прятаться в кустах? А вдруг убийца?

– Кто здесь? – прошептала я так тихо, что меня едва услышала Алина.

– Это ты мне? – скрипучим голосом спросила Алина.

– Нет, ему.

– А почему так тихо? – еще тише, чем я, спросила Алина.

– Говорить не могу, горло сжало.

– И у меня тоже, – призналась Алина и, набравшись смелости, голосом недорезанного петуха выкрикнула: – Эй, ты что там делаешь? Нас двое, так что, если что, мы тебя в бараний рог скрутим, – закончила фразу Алина и на всякий случай вжала голову в плечи.

Ветки зашевелились, и вслед за этим к нам донеслось тихое покашливание:

– Кхе-кхе-кхе.

В этот момент на дорожке перед коттеджем появились два человека, один из которых был в милицейской форме. В милиционере мы узнали Семена Ивановича Бузько. Второй мужчина был нам неизвестен. Но по тому, как он крутил вокруг пальца ключи с массивным брелком, скорей всего, от домика, и по его уверенной походке мы заключили, что спутник Семена Ивановича и есть Панов, проживающий в четвертом коттедже.

Игорь Владимирович вставил ключ в замочную скважину, отпер дверь и жестом пригласил Семена Ивановича войти.

– Интересно, о чем пойдет разговор?

– Могу только догадываться, – ответила я Алине. – Смотри! – воскликнула я, обратив внимание на то, что кусты шевелятся в направлении леса. – Похоже, нашему инкогнито визит милиционера показался малоинтересным. Он уходит.

Мы спешно стали выкарабкиваться из кустов. Ветки цеплялись колючками за одежду и не давали нам покинуть наше логово так быстро, как нам того хотелось. Когда мы выскочили на открытое пространство, человек был уже достаточно далеко, метров за пятьдесят от нас. Это был худосочный мужичок бомжеватого типа, в сером мешковатом пиджаке и широченных брюках, которые ко всему прочему были ему не по росту. Пару раз мужичок спотыкался, наступая на брючины, махал руками, удерживая равновесие, но продолжал улепетывать от нас с бешеной скоростью.

– Странный тип. – Я покачала головой, глядя вслед удаляющемуся бомжу.

– Что в нем странного? Обычный нищий. Наверное, лазил в кустах в поисках пивных бутылок. Увидел милиционера – испугался.

– А мне показалось, он хотел нам что-то сказать.

– Когда это? – От удивления Алина вытаращила на меня глаза.

– Когда кашлял.

– Ну ты даешь! – хмыкнула Алина. – Может, у больного туберкулез? А ты – сказать хотел!

– Все равно, Алина, он мог быть свидетелем. Надо его найти и спросить: что он тут делал и не было ли его на этом месте вчера ночью?

– Найдешь его, как же! Мы даже его лица не видели. А вообще давай не будем отвлекаться. Если бомж местный, он никуда от нас не денется, а курортники наши завтра тю-тю. Так что, может, уделим время им, а не какому-то бомжу?

Мы опять вернулись на исходную позицию и двинулись дальше, стремясь незаметно пройтись мимо всех коттеджей. Вскоре тропинка расширялась, так что между металлическими прутьями и концами колючих веток образовалось небольшое пространство до метра шириной. Здесь мы обнаружили утоптанный пятачок земли и несколько обломанных веток.

– Алина, мы находимся как раз напротив коттеджа, в котором проживала покойная девушка, – сообщила я, отодвинув ветки дикого винограда.

С этого места хорошо был виден вход в третий коттедж, а также фасад четвертого и часть дорожки, по которой шли Панов и Семен Иванович. Должно быть, в этом месте и стоял бомж. Песчаная и рыхлая почва хорошо сохранила отпечатки его обуви. Мужчина носил ботинки тридцать девятого, максимум сорокового размера, с гладкой подошвой и стоптанными каблуками. А еще на конце колючки мы нашли клочок ткани, серой шерсти, залоснившейся от длительной носки.

– Этот кусок вырван с «мясом» из костюма бомжа, когда тот срочно покидал место наблюдения. Вот только что он здесь делал? За кем-то следил? И почему так быстро смылся? Заметил милиционера? – спросила Алина.

«Смылся, значит, ему есть чего бояться», – подумала я.

– Значит, ему есть чего бояться, – повторила она мою мысль вслух.

От неожиданности я вздрогнула.

– Ты читаешь мои мысли, – восторженно прошептала я.

– Твои мысли нетрудно прочитать. Когда ты напряженно думаешь, ты, сама того не замечая, шепчешь себе под нос.

– Да? – удивилась я. – Могла бы сказать. Наверное, я в этот момент глупо выгляжу?

– Да уж, – Алина скривила губы в ехидной ухмылке. – Но я могу тебя утешить. Это бывает достаточно редко.

В ее словах я интуитивно уловила подвох. Я внимательно посмотрела на подругу. Ее просто-таки распирало от удовольствия – она упивалась своим чувством юмора.

– Ты хочешь сказать, я достаточно редко думаю? – спросила я, придав своему голосу самые угрожающие нотки. Для пущей наглядности я приподнялась на носках и посмотрела на Алину сверху вниз. Алина всегда комплексовала из-за своего небольшого роста. И хотя я выше ее всего на пять сантиметров, она неоднократно высказывалась, как мне повезло, что мой рост намного ближе к мировому эталону. – Я редко думаю? – повторила я свой вопрос, наслаждаясь тем, что Апина никак не может найти достойный ответ.

– Нет, я хотела сказать, что ты так думаешь только в экстремальных ситуациях, когда решаешь жизненно важные вопросы.

– То-то же! – удовлетворенно сказала я и стала вновь пробираться вдоль забора. Алина, притихшая и слегка пристыженная, продиралась следом. Кстати, из-за более плотных габаритов ей приходилось несколько труднее, чем мне. Я, конечно, могла бы съязвить по этому поводу, но решила не мстить, а до конца оставаться великодушной.

Глава 7

Второй коттедж, как и третий, казалось, пустовал. Как мы ни напрягали зрение, но рядом с ним мы так никого и не заметили. Я даже стала подозревать, что служащие фирмы-юбиляра пренебрегли просьбой Семена Ивановича, потихоньку свернули свой отдых и отправились в город.

Оставался еще один коттедж под номером один. После вымерших предыдущих здесь нас поджидал сюрприз. За столом перед входом в дом сидели три женщины. Они пили чай и активно о чем-то разговаривали. Одна из них, хозяйка, часто подливала в чашки своих подруг чай и предлагала угоститься печеньем из большой жестяной коробки. Это была дородная женщина, в возрасте слегка за тридцать, скорее приятная, чем красивая. Дорогой спортивный костюм не скрадывал ее полноту, наоборот, ее подчеркивал. Но, как видно, этот факт ее отнюдь не смущал, она с энтузиазмом налегала на масляную выпечку, поглощая одно печенье за другим.

Вторая женщина была, напротив, стройная и подтянутая. Ее темные волосы были туго стянуты на затылке в хвост. От природы раскосые глаза делали женщину немного похожей на японку. Одета она была в бежевый льняной костюм – короткий жакет и брюки до середины икры. Женщина вольготно расположилась в плетеном кресле, закинув ногу за ногу. На большом пальце ее ноги болталась остроносая туфелька без задника, расшитая стразами и бусинами, чем-то напоминающая туфлю старика Хоттабыча.

Третья женщина была намного старше своих собеседниц. Она сидела чинно и прямо, словно к ее позвоночнику был привязан аршин. А вела себя так, словно ее рассматривали в лупу. Одной рукой она придерживала блюдце. Другой подносила ко рту чашку с чаем. Делалось это медленно и осторожно, точно женщина боялась пролить чай на одежду или уронить блюдце на пол. Чувствовалось, насколько сильно она напряжена. И одежда у нее была проще, чем у других двух дам: простенькое летнее платье, купленное на ближайшем вещевом рынке, и шлепки, которые продают с машин на тех же самых рынках.

Как нам хотелось услышать, о чем беседовали женщины! Алина даже прижалась к забору, чтобы быть на несколько сантиметров ближе. Но как она ни силилась, услышать ничего не удавалось – уж слишком далеко сидели дамы.

– Толстушка, как я понимаю, жена директора фирмы, Голубева Владимира Николаевича, – высказались мы почти одновременно.

– А дама в бежевом костюме – Бермудова Ирина Геннадьевна, – уверенно сказала я.

– С чего ты взяла? – надменно хмыкнула Алина, скорее с досады, что не она первая сообразила, чем от недоверия к моей интуиции.

– Посмотри, как она уверенно держится, – тоном ликвидатора безграмотности стала объяснять я то, что и так очевидно. – Разве ее можно сравнить с третьей женщиной. Сразу видно, она занимает более высокую ступеньку. И одета она лучше, значит, зарплата у нее больше и должность на этой фирме выше, чем у третьей дамы. Значит, живет она в персональном коттедже. Следовательно, она и есть Бермудова Ирина Геннадьевна.

– А третья дама, в цветастом платье – Пескова Валентина Анатольевна?

– Получается, так. Это она делила коттедж с Настей.

– Как бы я хотела быть мухой, чтобы хоть что-то услышать, о чем они там говорят, – жалобно сказала Алина и с тоской посмотрела на трех женщин, которые и не подозревали, с каким пристальным вниманием за ними следили незнакомки.

– Мам, а почему ты хочешь быть непременно мухой? А скажем, не стрекозой или бабочкой? Бабочка, по-моему, намного эстетичней мухи, – раздался Санькин голос совсем близко, но по другую сторону забора.

– Санька, ты, что ли? – зашептала Алина, раздирая ветви дикого винограда, чтобы увидеть сына. Мне пришлось ее вовремя одернуть, иначе она бы выдала нас с головой. – Где ты, сынок?

– Я здесь, шарик от пинг-понга ищу, – голосом заправского конспиратора прошептал Санька. Голос слышался снизу.

Я наклонилась вниз и на уровне своих колен слегка раздвинула ветки. В просвете показалась хитрющая мордашка Алининого сына.

– Что ты здесь делаешь и где Анюта?

– Тетя Марина, вы че, не помните? Сами нам с Аней разрешили в пинг-понг поиграть.

Я треснула себя по лбу: «Как я могла это забыть! Вот так удача». Мою голову посетила замечательная идея – приобщить к расследованию детей. Анюте доверять нельзя, она может проболтаться. А вот Санька вполне может сгодиться.

– Саня, сделай вид, что ты ищешь шарик, – попросила я.

– А я и так не могу его найти. Закатился куда-то.

– Санечка, слушай меня. Близнецы знают, что вы те дети, чью тетю забрали в милицию по подозрению в убийстве?

– По-моему, нет.

– А их мама на вас странно не смотрела и ни о чем таком не спрашивала?

– Нет. Мне кажется, ей все равно, с кем гуляют ее дети. Степа на ее месте давно бы все выспросила. И кем работают родители? И какие оценки в школе? И чем увлекается ребенок? Короче, всю бы подноготную выяснила. А эта полдня лежала в шезлонге, загорала. Теперь с подружками сидит, языком чешет.

– Санечка, миленький, у меня для тебя есть задание. Постарайся узнать, о чем они разговаривают.

– Как? Под столом мне, что ли, там ползать, шарик искать?

– Почему? Придумай какую-нибудь игру, чтобы к столику приблизиться. Ну ты же сообразительный мальчик.

Санька кивнул, соглашаясь со сказанным.

– А Ане говорить о задании?

– Ой, не знаю, а вдруг она себя выдаст?

– Тогда не буду. Все, ждите новостей от Джеймса Бонда.

Санька выпрямился и, разведя пустые ладошки в стороны, пошел к столу для пинг-понга. Наверное, он сказал, что шарик безвозвратно утерян, или что ему надоело играть в настольный теннис, или придумал какую-нибудь другую причину, но вскоре вся компания переместилась в шезлонги, которые стояли на лужайке в пяти метрах от стола, за которым заседали дамы.

Дамы на детей внимания не обращали. Обе стороны были увлечены своим занятием. Как я могла видеть из-за забора, дети играли в слова, а дамы продолжали оживленно беседовать. Нам с Алиной оставалось только наблюдать со своего места за троицей и ждать Саньку с донесением.

Так прошло полчаса. Стоять в кустах было жутко неудобно. Колючие ветки то и дело впивались в спину. Ноги устали. Сесть было негде. А еще к этим мучениям добавьте комаров, которые тучей слетелись на свежачок, то есть на меня и Алину.

Начало смеркаться – заметно похолодало. У меня сердце кровью обливалось, глядя на Анюту, вырядившуюся с утра в коротенький топ и шорты.

– Господи, сколько это может продолжаться? – спросила я, обращаясь скорее к Алине, чем к Всевышнему. – Дети инеем покроются, а они все еще свой треп не закончат.

– И не говори. Из меня эти вампиры всю кровь уже откачали, – заскулила Алина. – Может, пойдем, побрызгаемся?

– Стой. Разойдутся дамы, и мы пойдем.

– А если они до утра сидеть будут? А-а-а! – шепотом закричала Алина. – Он меня укусил за верхнее веко. У меня отек будет! – Она замахала руками, отгоняя от себя комаров.

– Что ты делаешь? – шикнула я на нее. – Ты нас рассекретишь!

– Уже темно, они нас не видят.

И правда, хозяйка вынесла из коттеджа подсвечник и зажгла свечу. Вскоре все женщины стали делать хаотичные движения руками.

– Ха! Их тоже комары донимают, – позлорадствовала Алина и ловко хлопнула себя ладонью по лбу. – Зачем меня кусать? Летите туда, дурики, там такая пышная натура, а вы меня кусаете!

– Как раз пышной натуре комары не страшны: она в спортивном костюме. А вот две другие…

Первая не выдержала нападения кровососов Бермудова. Она резко поднялась с кресла, одернула коротенький жакет и что-то сказала Песковой. Та незамедлительно последовала ее примеру, встала и хотела собрать чашки. Голубева замахала руками, мол, сама уберу. Бермудова и Пескова простились с Голубевой и по газону направились ко второму коттеджу. С нашего места хорошо просматривался и этот домик.

– Мне кажется, Бермудова приютила на ночь Пескову, – высказала я свое предположение.

– Похоже на то.

В домике зажегся свет, сначала на первом этаже и вскоре на втором.

Голубева отнесла посуду в коттедж. Затем вышла на веранду и позвала близнецов. Дети стали прощаться.

– Пошли, здесь нам больше делать нечего, – сказала я Алине и стала выкарабкиваться из кустов.

Как назло, в темноте мы потеряли прогалину, через которую входили в заросли кустарника. Нам даже показалось, что кусты сейчас растут намного гуще, чем три часа назад. Ветки так плотно переплетались между собой, что вырваться на открытое пространство не представлялось возможным.

– Придется идти вдоль забора, пока не закончится кустарник.

– Тогда идем к реке, в эту сторону ближе.

Ближе не оказалось, кустарник уперся в болотце, вязкую земляную жижу, а сам забор перешел в сетку, которая уходила глубоко в воду. Пришлось вернуться обратно. Чертыхаясь и кляня свою судьбу, мы дошли до второго коттеджа. Там продолжали гореть два окна.

– На втором этаже спальня, а внизу гостиная с диваном, – просветила я Алину, поскольку сама в прошлом году отдыхала в этом домике.

Третий коттедж утопал в темноте.

– Вот бы нам там побывать, только кто нас впустит? – с сожалением сказала Алина.

– Скорей всего домик опечатан, – согласилась я с ней. – Вход нам туда заказан.

– Опечатан он будет до завтрашнего дня. А потом, если найдутся желающие, его заселят. Бизнес есть бизнес.

– А может, рванем? – пробила меня шальная мысль.

Сама диву даюсь, как мне такое могло прийти в голову? Обычно я побаиваюсь вечером выходить на улицу без сопровождения, а тут расхрабрилась: предложила сунуться в дом, где только вчера убили молодую девушку, и кто знает, может быть, душа ее витает где-то неподалеку.

– В домик? – на всякий случай переспросила Алина.

– В домик. У Саньки наверняка есть фонарик. Свет включать не будем, фонариком посветим.

– А ключи? Не будем же мы дверь взламывать?

– А ее и не надо взламывать. Войдем через балконную дверь. Когда мы днем проходили мимо коттеджа, я заметила, что балконная дверь на втором этаже была приоткрыта.

– Да ну?! А на второй этаж как мы попадем?

– По решетке первого этажа. Не переживай, сможем. Я в прошлом году, когда Аня ключи потеряла, именно так залезала.

– Так то ж было в прошлом году, – засомневалась Алина. – Эх, была не была! Пошли! В конце концов, можно и в окно просто так заглянуть, посмотреть на место преступления. Вперед!

И мы вновь стали продираться сквозь колючие ветви, теперь уже с определенной целью – скорее выбраться, чтобы подвергнуть осмотру домик, в котором так недолго отдыхала Настя.

В четвертом коттедже тусклым светом мигало всего одно окно. Должно быть, Панов смотрел телевизор. Свет в пятом коттедже был потушен. Зато перед домом горел фонарь, под ним стоял пластиковый столик, за которым пили пиво двое мужчин. Вернее, к горлышку бутылки прикладывался только один, второй, укутавшись в клетчатый плед, составлял компанию. Вот уж кому комары были нипочем. Черная туча комаров и мошек билась о лампу фонаря, а они сидели и, казалось, не обращали на насекомых никакого внимания.

Кустарник закончился, с малыми или большими потерями (в темноте ничего не разглядишь) мы выбрались на открытое пространство.

– Больше никогда не буду сидеть в засаде, – поставила меня в известность Алина. – Вся исцарапанная, до смерти искусанная. Бедная я, бедная.

– Кхе-хе-хе, – со стороны леса послышалось тихое покашливание. Кто-то к нам приближался. Отчетливо слышались шаги. Прошлогодняя листва ритмично шуршала под чьими-то ногами.

– А-а-а! – дикий возглас вырвался из Алининой груди. У меня от страха вообще наступило удушье. Я, как рыба, выброшенная на берег, открывала рот, силилась сказать, но ничего не получалось.

Собственно, я хотела сказать, что это скорей всего вернулся бомж, и мы бы могли с ним поговорить. Только легко сказать – поговорить, если от ужаса свело челюсти и тебя колотит как осиновый лист на ветру в преддверии зимы.

Алина раньше меня отреагировала на появление бомжа, впрочем, это мог быть и не бомж.

– Бежим! – крикнула она и, схватив меня за руку, увлекла за собой.

Отдышались мы только на центральной аллее перед корпусом.

– Чего ты так испугалась? – все еще задыхаясь и спотыкаясь на каждом слове, спросила я.

– А вдруг это убийца? – Алина продолжала трястись от страха.

– И куда девалась твоя смелость? – попробовала я пошутить.

Алина, сверкнув глазами, съязвила:

– Если ты такая смелая, зачем за мной помчалась? Могла бы остаться, пообщаться с бомжем, о погоде поговорить, например.

– Так ты же меня как козу на аркане потащила. Кстати, отпусти руку, у меня уже пальцы посинели. Ты так сжала мое запястье, что кровь к ним перестала поступать, того гляди отсохнут.

Алина отпустила меня, а я стала разминать пальцы, которые то ли от онемения, то ли от укусов комаров очень сильно чесались. Алина, глядя на меня, тоже начала почесываться.

– Господи, на мне живого места нет.

– А на мне есть? Нет, зря мы деру дали, надо было остаться. Вдруг он хотел нам что-то сказать?

– Ладно, Марина, что говорить – когда светло, мы все смелые. Хватит чесаться. Пошли к детям. Завтра его встретим и обстоятельно потолкуем, – Алина повернулась ко мне спиной и зашагала к корпусу.

Глава 8

Дети сидели по разным углам дивана. Аня, надув губы и сдвинув на переносице брови, с наигранным интересом читала книгу. Санька, гордый от собственной значимости, смотрел по телевизору многосерийный детектив, при этом по ходу сюжета отпускал реплики, на которые Аня не отвечала. В конце концов игра в молчанку ему надоела.

– Не делай вид, что умеешь читать, – поддел он Анюту.

– А ты не корчь из себя самого умного. И вообще умное лицо тебе не идет, потому что ты тупица, – парировала Аня.

Так и есть, они поругались. Аня почувствовала, что от нее что-то скрывают. Санька колоться не стал, сказал лишь, что это не игра, а настоящее взрослое дело, и я не велела ему посвящать в него Анюту. Аня обиделась и перестала с Санькой разговаривать. Не собиралась она разговаривать и со мной. На мой вопрос: «Как дела?» она что-то пробурчала и снова уткнулась в книгу.

Пришлось мне исправлять собственную ошибку.

– Саня, ты что-нибудь узнал?

– Узнал! – с готовностью отрапортовал Санька.

– Подожди минутку. Аня, я специально ничего тебе не говорила, но ты и так хорошо запоминаешь детали, тебя и просить не надо. Скажи, что представляют собой близнецы.

– Антон и Денис? – с напускным безразличием спросила Анюта.

– Ну да.

– А что о них рассказывать? – льдинки в глазах Анюты растаяли, и на их месте засверкали веселые искорки. – Потешные ребята, фамилия Голубевы, им по десять лет. Закончили четвертый класс и перешли в пятый. Живут они недалеко от нас на улице…

– Гоголя, – неосмотрительно вставил Санька.

Как оказалось, он до конца еще не был прощен. Анюта бросила в него подушкой и сквозь зубы процедила:

– Молчи, тебя пока не спрашивают. Сама знаю, что на улице Гоголя. Ходят в двадцать третью школу, с экономическим уклоном. Занимаются плаванием и знают Мишку Чуйкина из нашего класса.

– А что ты скажешь об их маме?

– Зовут ее Таня. Под спортивной курткой носит пояс с миостимулятором.

– С чем? С мио… чем? – напряг слух Санька.

– Деревня! – отыгралась за обиду Аня. – Миостимулятор – пояс для похудения. От коротеньких электрических разрядов мышцы сжимаются и разжимаются, человек худеет.

– Ни фига себе… – Санька закатил глаза и с размаха откинулся на спинку дивана. – Человека током шандарахают, его колбасит, а эти люди говорят, что так и надо. Хорошенькое средство для похудения. Это же надо – жрать коробками печенье, а потом таким пыткам себя подвергать! Нет, уж лучше я от сладкого откажусь. Или нет, лучше от соленого. Нет, лучше я капустный салат есть в столовой не стану.

– От него и так не потолстеешь. Какой же ты дремучий, Сашка! – надменно произнесла Анюта и продолжила свой доклад о мадам Голубевой: – Волосы крашеные, маникюр французский.

– Какой? – ошалело спросил Санька.

– Французский, валенок.

– Во Франции, что ли, делали? Ты-то откуда знаешь?

Анюта прыснула от смеха.

– Французский маникюр – это такое название. Ну, как тебе объяснить? Ну, такой, что ли, натуральный. Его вроде как и нет.

– Зачем же тогда делать, если его не видно? – удивился Санька.

– В этом-то и весь шик. Правда, мама?

– Деньги на ветер, – дал свою оценку Санька.

– Вообще-то мама у Антона и Дениса не из дешевых. В ушах черный жемчуг в обрамлении бриллиантов. На шее колье такое же. Правда, драгоценности немного не смотрятся со спортивным костюмом, – Анютка брезгливо сморщила носик и покачала головой, – но это, как говорится, дело вкуса. Я бы так не оделась.

Я слушала дочь и диву давалась, откуда у девочки одиннадцати лет такой тонкий вкус. Наверное, это врожденное качество, доставшееся ей от меня.

– А что ты скажешь о ее подружках?

Санька насупился, он думал, что Аня расскажет о маме близнецов, и ему наконец дадут слово. А нам, видите ли, интересна такая чепуха, кто во что одет и какие у кого брюлики. Чушь собачья! Женщины есть женщины. Одна дребедень на уме.

– Подружки? Я бы не сказала, что они подружки. Я, конечно, не прислушивалась, о чем они говорили, не знаю. Но точно могу сказать, они не подружки.

– Я, я могу сказать, о чем они говорили! – завопил в нетерпении Санька и вскочил со своего места.

– Помолчи, тебе пока слова никто не давал, – осадила Санькин пыл Анюта. Санька заметно скис.

– Аня, так нельзя, – осудила я дочь. – И ты, и Саня принесли важную для нас информацию. Не надо ссориться. – Я повернулась к Сане и успокоила его: – Саня, мы тебя обязательно выслушаем. Потерпи минуточку. Аня закончит, и будешь рассказывать ты. Анюта, продолжай. Почему ты решила, что они не подруги?

– Во-первых, подруги между собой говорят друг другу «ты», а во-вторых, обращаются по имени. Как вы с тетей Алиной. Что еще сказать? Худая, с хвостом мне понравилась. Элегантная женщина. Вторая так себе. Обыкновенная. Вот и все.

– Молодец, Анюта. У тебя хорошие глаза, ты все тонко подметила.

– А у меня уши! – Саня оттопырил руками уши и скорчил смешную рожицу.

– Шимпанзе, – высказалась Анюта.

Я испугалась, что Санька может обидеться и передумает говорить. Но Санька оказался проще, чем я думала.

– А ты макака! – последовал ответ.

– Шимпанзе!

– Горилла!

– Орангутанг!

– Дети! Саня, давай рассказывай.

– Мать близнецов и две другие женщины, имена их я не запомнил, говорили о Насте, – выпалил Санька и замолчал.

– А что они говорили? Ты запомнил?

– Да так, в общем. По-моему, они ее не любили.

– Кого? Настю?

– Да. Называли ее выскочкой, прилипалой и любопытной Варварой.

– А кто ей давал такие определения?

– Та, что была в цветастом платье.

– Пескова Валентина Анатольевна, – пробормотала я.

– Во! Точно. Так ее и называли. Валентина Анатольевна. Она еще сказала, что Настя ко всем мужикам липла и к директору тоже. На что мать близнецов ответила: «Надо же, какая дрянь! Прости, господи, мне ее совсем не жалко». Потом третья сказала, что она очень была нерасторопная, все делала медленно и часто неправильно. А та, которую вы назвали Валентиной Анатольевной, ответила, что она совсем ничего не умела, на рабочем месте не сидела, где шаталась, неизвестно, зато на всех вечеринках присутствовала и даже кого-то уговорила взять ее сюда. Одна из них (я не видел кто) сказала, что она догадывается, кто продвигал эту вульгарную девицу. И хорошо, что нашлась добрая душа убрать ее с дороги, а то она сама сделала бы все, чтобы эта девица больше в фирме не работала.

– Саня, напрягись. Кто мог это сказать?

– Любая из трех, – не задумываясь, изрек Санька. – Вы бы видели их лица, когда они перемывали кости бедной Насте. Разве что ядовитой слюной не брызгали.

– Потому что сплевывали, – вставила Аня. – Они часто делали так, – она показала, сплюнув три раза через левое плечо. – «Тьфу-тьфу-тьфу, что избавились».

– Может, эту версию примем за отправную? – спросила у меня Алина, выслушав детей до конца. – Представь, три стареющие грымзы, одна из них жена шефа, не знаю, как, но между собой ладили. А тут приходит молодая, незамужняя девчонка, которая крутит всем мужикам головы. Абсолютно без принципов, с одной целью в жизни – оторвать лакомый кусочек, богатого мужа. Могли они ее убить? Запросто. Я бы точно пришила соперницу, если бы она положила глаз на моего Вадима. А вы почему тут до сих пор сидите? – шикнула Алина на Аню и Саню. – Уши развесили. А ну марш зубы чистить и спать!

Дети переглянулись и с читаемым в глазах недовольством поплелись в ванную, умываться и чистить зубы.

– Алина, ну что ты на себя наговариваешь? Еще недавно ты клин клином вышибала. Да, не потому, что Вадим тебе изменял, а так, на всякий случай, – вспомнила я презабавную историю из жизни своей лучшей подруги. Однажды до ее ушей дошла непроверенная сплетя, будто ее Вадим увлекся молоденькой аспиранткой. Алина, не долго думая, с досады тут же начала искать достойную кандидатуру на освободившееся, как ей казалось, место. И ведь нашла! Слава богу, они с Вадимом выяснили отношения, и все стало на свои места.

– Так когда это было? Недоразумение вышло, а ты меня до сих пор попрекаешь. Кстати сказать, не без твоей и Олега помощи я ударилась во все тяжкие, – обиделась Алина.

– Ты права, всяко может быть. Пырнуть ножом соперницу женщина определенно способна. Или по голове шандарахнуть, как в нашем случае. Эх, как бы нам познакомиться с этими дамами поближе, да каждую из них прощупать?!

– Думаю, что с матерью близнецов я найду общий язык, – уверенно сказала Алина и пообещала: – Завтра утром я войду с ней в контакт. Я даже примерно знаю как. А вот что с двумя остальными делать?

– И мужчины у нас как-то совсем из расследования выпадают, – растерянно пробормотала я. – Не флиртовать же с ними?

– На флирт времени нет. Нам надо думать, как их в городе достать. Если только по автомобильным номерам? Я мимо стоянки проходила. Номера местные. А это идея! У меня есть знакомый в городской автоинспекции.

Алина относилась к числу тех женщин, у которых полезных знакомых было в сотни раз больше, чем просто близких друзей. Собственно, по-настоящему она дружила лишь со мной. Долгие годы мы шли рядом по жизни – учились, воспитывали детей и даже открыли совместный бизнес. Наши дети обучаются в одном классе, а мужья стали друг другу добрыми приятелями.

– Алина, зачем нам автомобильные номера? Мы же прописку из журнала выписали!

– Точно! Как я могла об этом забыть? Точно, комары из головы все серое вещество отсосали.

– Мама, голова же кость, – подал голос Санька из-за двери ванной. Аня хихикнула. – Как они могут кость прокусить?

– Кто там подслушивает? – возмутилась Алина. – Быстро чистить зубы и спать! Что за дети?!

– Алина, нам сейчас не до сна. В третий коттедж пойдем? – спросила я.

Алина с ответом не торопилась. Она оттопырила губки в извиняющейся улыбке и жалобно на меня посмотрела. Идти ей не хотелось.

– Ну что ты молчишь?

– А надо туда идти? Если честно, я после этого жуткого «кхе-хе» прийти в себя не могу, а ты меня на место преступления тянешь.

– Забыла, что преступника тоже тянет на место преступления?

– О! Не хватало еще, чтобы мы с ним там встретились, – встрепенулась Алина.

– Алина, а как же Степа? Если мы не вычислим настоящего убийцу, ее найдут и посадят в тюрьму.

– Да, наверняка посадят, если найдут. Ладно, только ради Степы, – согласилась Алина и отправилась искать в Санькиных вещах фонарик.

Время для вылазки мы назначили – половину первого ночи. На центральной аллее дома отдыха тускло горели фонари. В их свете редко появлялись отдыхающие, в основном влюбленные парочки. Надо же! А мы думали, молодежи здесь совсем нет. Оказывается, они днем отсыпаются, а ночью, как призраки, бродят по аллеям. И комары им не помеха, и сырая прохлада.

Мы выбрали дорожку, которая шла параллельно центральной аллее вдоль забора. Она не освещалась совсем, но темнота нам была только на руку. Ни к чему случайным прохожим видеть, как мы будем карабкаться в коттедж, где совсем недавно убили девушку. Мало ли что люди подумают? Хватит нам одной Степы, которую до сих пор продолжают подозревать в убийстве.

– Ну что? Вперед? – подбодрила я Алину и первая стала взбираться по ажурной решетке балкона на второй этаж.

Не скажу, что марш-бросок дался мне с легкостью. Днем, да еще снизу, все казалось просто: ногу поставь сюда, руками схватись здесь. В действительности же ползти мне пришлось в полной темноте, на ощупь. Кое-где моя нога срывалась, кое-где приходилось подтягиваться. Добралась я на балкон второго этажа совершенно обессиленная.

– Алина, давай теперь ты, – шепотом позвала я.

Она ползла еще дольше, чем я. Ступни ее отчего-то не хотели влезать в узкие отверстия решетки, она постоянно натыкалась на острые шипы, царапалась о них и каждый раз чертыхалась, грозясь упасть и разбиться насмерть. Наконец ее руки коснулись перил балкона. Я помогла ей преодолеть этот последний этап.

– Знала бы, что так будет трудно, ни за что бы не полезла, – призналась Алина, тяжело дыша и вытирая мокрое от пота лицо краем трикотажной блузки.

– Ничего, все позади, назад выйдем как люди – через дверь, – обещала я и толкнула от себя балконную дверь.

Мы зашли внутрь. Теперь нас никто не мог видеть. Алина достала из кармана Санькин фонарик и осветила комнату. Типичный гостиничный номер. Кровать-тахта, встроенный шкаф, трюмо, стул и маленький журнальный столик. Все в идеальном порядке, ни одной личной вещи, как будто в номере никто и не жил. Мы даже заглянули в шкаф. Пусто. Наверное, после осмотра ментов администрация поторопилась собрать Настины вещи. А возможно, в этой комнате жила Пескова, тогда она сама собрала свои вещи и переехала во второй коттедж.