Текст книги "Стриптиз — не повод для знакомства (СИ)"
Автор книги: Марина Бастрикова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Залетела в ординаторскую, дрожа от холода и испытываемых эмоций. В морге всегда было немного морозно, оттого и лежали у меня припрятанными несколько теплых носков и свитер. Их и натянула дрожащими пальцами. Села, обняв себя руками, и задумалась. А ведь такие взоры от коллег не первый день. Как минимум второй, просто за случившимся в моей жизни я этого не заметила. Зашел Виктор, кинул на меня какой-то странный, полный эмоций взгляд и вышел, так и не поздоровавшись.
Федор Степанович заглянул и, отводя глаза, позвал к себе в кабинет. Хоть бы не уволили. Мне же содержать себя и ребенка. А я вряд ли найду свободную вакансию патологоанатома в нашем городе.
Глава 12. Расхождение диагнозов третьей категории
Мой бывший начальник говорил, что из-под его крыла выходят только слабоумные врачи. Нашел чем гордиться. Станислав Сергеевич всегда оставлял на меня самую грязную и неприятную работу, а затем отслеживал мою реакцию. Искал то, что вызывает наисильнейшее отторжение, чтобы вручать подобных заданий побольше. За его садизм я ему даже благодарна. С помощью такого подхода мне удалось быстро научиться хладнокровию даже при работе с детьми. А после регулярных криков о моей адекватности и содержимом черепной коробки – еще и стрессоустойчивости. Последнее было особенно важно в работе с живыми, а не мертвыми.
Благодаря бывшему начальнику, главное правило с горюющими «не отвечать хамством на хамство» мне дается легко.
Вот у Федора Степановича я бы такому не научилась – он никогда не опускался до оплевывания чьего-то достоинства. В крайнем случае выходил из диалога, не унижая ни себя, ни оппонента.
У его же предшественника никогда не было цели помочь или научить, скорее – наказать, показать, насколько он всех превосходит.
Первое время работа в морге доводила меня до полуобморочного состояния. Голос дрожал, руки тряслись. По сравнению с начальником работа в секционной в одиночку казалась раем тишины и умиротворения. Жалобы мужу заканчивались его возмущениями: «А на что тогда будем жить? Ты ж сама хотела с мертвяками работать – так не впутывай в дерьмо, которым решила измазаться».
В один из дней зашла к Станиславу Сергеевичу в кабинет, дрожа от его злобного взгляда. Тогда еще я совсем мало работала в морге и не успела научиться смотреть на все хладнокровно. Но искренне считала себя профессионалом (ха-ха!) и постаралась на требование начальника подправить постдиагноз уверенно ответить:
– Неправильная, несвоевременная и проведенная не в полном объеме диагностика помешала установить правильный диагноз и привела к смерти. У него даже не взяли кровь на алкоголь, а его содержание в организме при вскрытии по нулям. Стопроцентное расхождение диагнозов третьей категории. Как я могу сделать вид, что не заметила перелома? – сказала красиво и пафосно. Браво. Вручила бы медаль себе «полная дура». А как иначе могла выглядеть дрожащая, вся как будто скукоженная молодая девчонка, строящая из себя уверенного и важного патолога?
– Мертвых уже не вернуть. Нужно думать о живых. И ты прекрасно понимаешь, что его не нарочно угробили. Врачей мало, они просто не успевают. Если врача уволят, то что будет с остальными пациентами? На них будет еще меньше времени, – говорил Станислав Сергеевич спокойно. Я понимала, что он злится, по порозовевшим кончикам ушей. Точнее, понимаю сейчас. А тогда меня сбила с боевого настроя именно его уверенность. И спокойствие. Ведь обычно его злость выражалась криком и прямыми угрозами.
Бывшему начальнику удалось меня убедить в моей неправоте. К тому же с врачом я не раз общалась, и ставить его под угрозу увольнения действительно не хотелось.
Я поправила постдиагноз. И получила больше должностных полномочий. Станислав Сергеевич решил, что мне нужно дать больше власти, раз уж я так легко поддаюсь его «управлению». Вот только я больше никогда не соглашалась с его идеями исправлять постдиагнозы.
Потому что наконец до меня дошло. Если родственники умершего по горячим следам напишут жалобу в департамент, то будет очень-очень плохо. Мне. Ибо по шапке получит не Станислав Сергеевич. И хорошо, если за халатность, а не за заведомо ложное заявление. Начальник наверняка бы делал вид, что он здесь ни при чем.
А вот при следующей просьбе подправить постдиагноз на меня наорали. Ибо в этот раз я не согласилась. Тогда я каким-то чудом нашла в себе силы и ответила, что уважительно отношусь к нему и к своей профессии. И на меня нельзя кричать.
И я действительно, несмотря на все, сохраняла некое уважение к бывшему начальнику. Потому что его отвратительные непедагогичные методы многому меня (что удивительно!) научили.
А его требования подправить постдиагнозы даже немного понимала. Представляла, какое давление может оказывать больница. Ведь им действительно критически не хватало специалистов.
Это я поняла, к сожалению, после следующей моей ошибки – абсолютной честности. К счастью, это продлилось недолго. Успела заметить и узнать, что в любом морге те, кто заваливал больницу расхождением диагнозов, буквально специально каждого умершего обследуя в поисках того, что не нашли лечащие врачи, – очень быстро уходили «по собственному желанию».
Так что…
Если мне нужно было помочь врачу… Если видела, что ошибка случайна, но может усложнить жизнь, то просто не искала сопутствующих заболеваний, не выявленных при жизни. Хотя облегчать или усложнять диагноз в интересах родного стационара – это дело каждого врача, этичность которого двоякая. Крайняя категоричность привела бы к тому, что врача уволили, отчего больница не смогла бы сразу найти ему замену. И у меня есть все основания считать, что мой стол несколько раз пополнялся как раз из-за того моего периода «абсолютной честности».
Сейчас я выработала такую стратегию: иду навстречу лечащим врачам по пустякам, но меня не сдвинуть с решения в главном.
Да, я наделала много ошибок. И успела о них рассказать мужу в поисках хоть какой-то поддержки, помощи или утешения. И сейчас я стояла перед своим добрым начальником и получала пинок от кармы. Или как там это называется, когда приходит время расплачиваться за свои ошибки? Не знаю, каким образом, но бывший распространил информацию о том подправленном постдиагнозе.
И если сейчас, не по горячим следам, меня трудно за это уволить, то подпортить репутацию или довести до увольнения – запросто. И Федор Степанович предложил тот единственный вариант, что видел: взять отпуск пораньше, пока слухи не улягутся. Вот только я не уверена, что Ишак ограничится лишь ими. А еще мне нужны хотя бы несколько дней, чтобы выполнить обещанное той беременной. Но начальник, когда считал, что делает благо своим работникам, неумолим.
– Людочка, скоро вернется с больничного Наташа, у нас есть Витя и интерн. Не волнуйся, мы справимся, – успокаивал меня Федор Степанович, наивно полагая, что я переживаю о текущей загруженности морга. Не знаю, как они справятся неполноценной командой, но уже понятно, что отговориться не получится. По крайней мере, не тогда, когда нашего отделения коснется проверка.
Пришлось «бежать» и дополнить отпуск несколькими днями без оплаты.
На всякий случай собрала нужную мне информацию по Турову Игорю. Возможно, придется организовать похороны самой. И ушла, провожаемая обеспокоенным взглядом Виктора. Впервые тот проявил деликатность и промолчал.
Глава 13. У этой палки тоже есть другой конец
Перед уходом я сделала еще кое-что – уточнила телефон той старушки, что не допила чай. И сейчас, получается, у меня было время снять хоть один камень с души. Я позвонила и предложила встретиться. Хотела позвать в кафе, где бабуля выбрала бы чай на свой вкус, но Лидия настояла на приезде к ней домой.
Ехать за уже купленным чаем домой не хотелось, пришлось бы объяснять, почему я так рано, что случилось и куда еду. Почему-то была уверена, что Рома опять заметит мое состояние. А ведь я считала, что отлично умею прятать чувства даже от самой себя. Куда эта уверенность делась?
Поэтому перед посещением Лидии я заехала в единственную в городе чайную и купила несколько видов чая в подарок.
Лидия, недавно потерявшая и мать, и мужа, встретила меня с улыбкой. В доме была старенькая, но уютная мебель. И пахло травами, а не старостью, как это бывает в таком возрасте. И самым приятным было то, что старушка не давала мне и слова вставить, заваривая принесенный чай в красивом фарфоровом заварнике и ставя кружки из той же удивительной ретро-коллекции.
Я не знала, как мне извиниться и подобрать слова, объясняя тот груз вины, что я чувствовала. Ведь в такой тяжелый для нее момент я не смогла даже ей чая нормального налить. И то, как Лидия благодарила за чай и радовалась ему, дарило мне чувство освобождения от тяжести внутри. И вообще ее щебет расслаблял и давал надежду, что ничего не кончено. Да, я потеряла подругу и, возможно, скоро работу. У меня разлад с отцом моего ребенка и собственной матерью. Но вот я вижу пар от заварника, оставляющий след на окне рядом. Чувствую запахи чабреца и леса, а мне улыбается добрая и чистая душа.
Лидия рассказывала о сыне, вселяя радость в мое сердце. Об этой чудесной старушке есть кому позаботиться.
– Квартиру я на Диму записала, а через месяц переведусь в стардом.
– Что? – спросила и закашлялась, подавившись чаем.
– Я понимаю, как это выглядит со стороны. Вот только меня никто не заставляет. Сын готов взять к себе. Но нет ничего лучше для отношений между детьми и родителями, чем жить отдельно, – сказала Лидия удивительную для пожилой женщины фразу. – А мне же и внимание, и общение нужно. Сама же видишь: болтаю без остановки. Зачем Диме сложности создавать? Он и так до сих пор не женился, а тут еще и я буду у него в доме, как тут девушку-то привести?
Я снова подавилась чаем и отставила кружку в сторону. Во избежание, так сказать. А Лидия протянула мне полотенце вытереть капли на джинсах и продолжила:
– А в стардоме у меня появятся друзья моего возраста. И жаловаться друг другу сможем на болячки. Молодежь-то не поймет, да ей и не нужно. Людочка, все вещи имеют два конца, два края. И если видишь грязную сторону, не значит, что нет чистой.
Я устыдилась того осуждения, что ощутила к ее сыну, и опустила взгляд на кружку, рассматривая на ней голубые узоры-цветы. Ее слова про двойственность так меня погрузили в мысли о сегодняшней ситуации, что на вопрос про работу я честно ответила, за что отправлена во внеплановый отпуск.
– Любой, кто верит в ложь о тебе до того, как узнал твою версию… уже изначально искал вариант выступить против тебя, – вот и все, что сказала на это, казалось бы, болтливая старушка.
– А что, если это не ложь?
– Уверена, у этой палки тоже есть другой конец, который осуждающие тебя люди даже не попытались узнать.
И так мне стало хорошо, что дальше болтала уже я, а Лидия слушала. Почему-то мне особенно вспомнился именно тот период, когда я все в нашем отделении тащила на себе.
Недостаточно хорошо убрано? Задерживалась на работе и наводила идеальную чистоту. Да и вообще часто взваливала на себя работу всех и вся вокруг.
Поведала о том, что вне рабочих часов все равно думала и говорила только о работе. Стала много задерживаться, договорившись через ежедневный скандал, что мама забирает Мишку из садика. Муж отказывался напрочь.
Старушка подлила чая, я сделала глоток и приступила к рассказу о следующем этапе своей жизни, когда погиб отец и все ухудшилось.
Рассказала и о том, как однажды, уже без мужа и отца, я сидела с ребенком и мы вместе смеялись. Тогда впервые я не была в напряжении из-за невозможности в тот день задержаться на работе, так как больше никто не мог забрать из садика сына.
– Знаете, я в тот момент поняла, что есть нечто ценное и за пределами морга. Впервые и промелькнула мысль, что я хочу еще ребенка. – Сделала глоток остывшего чая и завершила свой рассказ обещанием самой себе: – И в этот раз я не буду пропускать его раннее детство.
Домой я пришла с легкой душой. Вместо мучений из-за чувства вины, что оставила ребенка на приболевшего стриптизера, я просто улыбнулась и поблагодарила его. И знаете, кажется, ему это понравилось больше моих самостраданий.
На душевном подъеме позвонила маме, обрадовала отпуском и пригласила на чай. Рома же как-то странно отреагировал на информацию об отпуске. Но я не стала спрашивать, потом выясню. Думала, что нужно срочно готовить ужин, но Мишка сказал, что не голоден. А в холодильнике лежала уже ополовиненная пачка сосисок. Я бы возмутилась, что за питание у ребенка, но так за всеми своими переживаниями и не наготовила еды наперед. А бывший не додумался бы даже до сосисок.
Согрела молоко с медом для своего стриптизера, который пять минут назад решил изобразить из себя умирающего. Я понимала Рому, тоже не захотела бы на его месте пересекаться с моей мамой, так что подыграла бедному с температурой 37,1.
А когда мама пришла, налила ей чая и пригласила Мишу на кухню. Так проще. Ребенок не отвлекается на гаджеты, и моя мать не злится, что внук ее игнорирует. Понимаю, что это недолгий процесс, но хоть что-то.
– Мишунь, а ты прочитал ту книгу, что я тебе подарила? – спросила Наталья Сергеевна осторожно.
– Я решил, что буду аутистом, – гордо ответил сын.
– Атеистом, – поправила Мишу на автомате. Мама шокированно молчала, и я решила успокоить начинающего нервничать ребенка: – Ты имеешь право на свой выбор. Допил чай? Можешь идти, мы чуть позже к тебе присоединимся.
Мишка облегченно выдохнул и убежал из кухни. А вот мне нужно было как-то успокаивать мать. И кроме религиозных убеждений моих и ребенка у нас была вторая больная тема – врачи.
– Мам, ты сходила на обследование, как я просила? – уточнила, понимая, что от одного острого вопроса отвлечет только другой. А поход в поликлинику стал таким после смерти отца. Ведь мама так и не простила мне двух вещей:
1. Я вовремя не заметила, что отец болен, а когда стало известно – было уже поздно.
2. Я не являюсь нормальным врачом. Ведь тогда бы точно определила, что с отцом не так.
Объяснения, что у каждого своя специальность, не помогли. А уж про то, что знания патологоанатома часто обширнее, чем у любого другого врача – и подавно. Ибо ее претензия имела под собой основания. Только я могла уговорить отца обратиться к врачу. Вот только именно он поддерживал меня в течение года, пока я страдала после развода. Слишком много взвалила на больного человека. И более того, даже не замечала состояние отца за своими проблемами. Упивалась собственными чувствами и рассказами о семейных сложностях, которые пережила, и ужасами материнства в одиночку, которые пришли после. С тех пор я не позволяю себе настолько погружаться в чувства. Никому это не нужно.
– Да, Люд. Ничего страшного, все хорошо, – прошептала мама, отведя потухший взгляд.
Что ж, был плюс от обвинений матери. Хотя бы теперь она не отказывалась ни от какого лечения. Уповала не только на Бога. Я ободряюще сжала ладонь матери, стараясь передать, как горжусь ее решением. Мне кажется, это чувство нужно не только детям, но и родителям. По крайней мере, когда я вижу свет гордости в глазах сына, то готова свернуть горы. От мыслей отвлек удивленный вздох матери. Проследила за ее взглядом и увидела стоящего в дверях Рому.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался стриптизер и замолчал.
А мама не смогла ответить. Похоже, для нее сегодня хватит потрясений. Вряд ли она сразу поверила, что Рома действительно тут живет, я и сама в шоке от своего решения и… того, какие ощущения оно мне обеспечивает.
Пока мама строит из себя обиженную, а Рома – столб, согрела молоко с медом и поставила на стол. После чего чуть ли не за руку потащила к стулу мужчину. Тот отмер и начал переводить изучающий взгляд от меня к матери и обратно. У него явно возникла какая-то мысль или идея, и она мне заранее не нравилась.
Мама недовольно хмурилась и старалась избегать взгляда на Рому. А я посмеивалась, так как и самой казалось, что стриптизер еще тот «грех во плоти».
Надо только не увлекаться фантазиями и начать поиски мужа. Потому что чаепитие с Лидией меня окончательно убедило, что я хочу новую семью. А для ее обретения, как и для чего угодно в жизни, придется что-то делать.
Для начала проводить уставшую маму домой. Сказала ей про отпуск и что теперь смогу к ней заезжать. Ведь и правда, она постоянно делала это сама. И пусть я оправдывалась размерами ее небольшой квартирки, отсутствием там гаджетов для сына и нежеланием создавать хаос в ее обители… Пора и мне пойти ей навстречу.
Все-таки какое удивительно благожелательное и философское настроение у меня создалось после посещения старушки. Правду мне однажды сказали, что давление на чувство вины человека не улучшит его поступков. Потому что снятие этого чувства привело к возобновлению некой невидимой и, казалось, уже потерянной связи с мамой.
Проводив родительницу, вернулась на кухню и встретилась взглядом с Ромой, который так и не сделал ни глотка молока.
– Что? – спросила, не выдержав давления его взгляда.
– Встреться с моими родителями, – попросил стриптизер как-то слишком беспомощно, с надеждой, что ли.
– Все-таки надумал жениться?
Рома в ответ улыбнулся. Наконец он перестал остро реагировать, осознав, что это шутка.
– Мне нужна помощь, – сказал Рома уже более уверенно.
Меня зацепила его фраза. Потому что в моем опыте не было такого, чтобы мужчина у меня просил помощи не по работе. Бывший, например, преподносил все так, как будто делал мне одолжение. Я думала, что дело в брутальности. Мол, страшно, что он, бедолага, пропадет, если изо рта вырвется признание, что ему нужна помощь женщины. А вот Рома сказал мне напрямую и в моих глазах выглядел только мужественнее.
– Если хочешь улучшить отношения, нужно просто от них съехать, – сказала, вспомнив слова Лидии, и хлопнула Рому по плечу в нелепой попытке приободрения. – Поздравляю, первый шаг ты уже сделал.
– Так ты хочешь, чтобы я остался? – спросил Рома, приподняв брови.
Он подумал, что раз у меня отпуск, то я его выгоняю? Мол, если не нужно забирать ребенка, то можешь валить? Я открыла рот. И закрыла. Потому что формулировка вопроса подразумевала ответ: «Я хочу, чтобы ты остался». А в таких желаниях признаваться вслух пока не готова.
– Ты можешь остаться, – постаралась переформулировать ответ. И все равно покраснела. Рома улыбнулся моему смущению, и я затараторила: – Да и буду рада помощи, мне все-таки не всегда будет удобно забирать ребенка из школы. А мне ж нужно будет ходить на свидания.
– Свидания? – Рома нахмурился.
– Да, я же планирую… ну… ты понял, – смутилась я окончательно.
– Я тебе что, нянька?
Рома встал и попытался выйти из кухни. Неужели уедет? Почему-то от одной только мысли, что это может произойти, в душе образовалась пустота.
– Я согласна. Съездим к твоим. Только давай на следующей неделе. Приедет Марго и сможет присмотреть за Мишей.
И Рома остался.
Глава 14. Есть вообще такой пункт в брачном договоре?
– Скажи, сколько нужно варить яйца, чтобы он во всем сознался?
– Ты что, Марго, они ж тухлые давно, завоняют. Лучше у меня спроси.
– Он взялся за старое? – спросила подруга.
Промолчала, понимая, что Маргарита все и так поняла.
– Присмотришь завтра за Мишкой? Я тут одному стриптизеру обещала, что познакомлюсь с его родителями.
– Ты меня поражаешь, дорогая. Ты зачем стриптизеров не по назначению используешь?
– Марго, я с ним даже живу! – рассмеялась, ощущая легкость внутри. За эти несколько дней мы с Ромой совершенно расслабились. Я получала удовольствие от жизни с мужчиной, не пытающимся устилать мне пол розами с шипами. А он, похоже, понял, что его никто не собирается ни выгонять, ни женить. Так мы и вставали по утрам, перекидываясь шуточками. Я занималась домом, пока сын в школе. Рома в спальне записывал свои танцы (поняла это, когда однажды заглянула туда, чтобы сделать уборку) и иногда куда-то уезжал. Возвращался с кучей продуктов, когда я одевалась, чтобы сходить за сыном. Раскладывал купленное и догонял меня уже на выходе из подъезда. Мишку мы забирали вместе. И была во всем этом какая-то семейная идиллия.
Может, нужно заводить мужика, чтобы он поднимал настроение, а не трахал? Есть вообще такой пункт в брачном договоре?
Марго согласилась приехать завтра, сообщив, что ни дня больше не выдержит. Не каждый день она узнает, что у ее подруги есть личный стриптизер.
В дверь позвонили, и мне пришлось поспешно завершить разговор. Вышла в коридор, чтобы увидеть, как трое мужчин затаскивают к нам в коридор шкаф. Недавно пошутила над Ромкой, что у него настолько много шмотья, что мне свое складывать некуда. После этого он и решился на покупку. Правда, оплатить ее мне не позволил. Да и трудно спорить с утверждением Ромы, что он у меня по факту внепланово снимает комнату.
Но осмотрев шкаф, поняла, что такую громадину с толстым деревом я бы купила только после нескольких месяцев сдачи одной из комнат. Положила телефон в карман джинсов и встала рядом с купленным гигантом.
– Ну что, приступим? – сказала, пытаясь понять, как повернуть шкаф, чтобы его дотащить до спальни. Грузчики-то уже ушли.
– Нет уж, Люд. Еще девушке не хватало такие тяжести таскать.
Я пожала плечами и отошла. Интересно, надолго ли его упрямства хватит? Одному такую махину не дотащить, как бы ты героя ни строил.
Я присела на кухне, но поставила стул так, чтобы видеть коридор и наблюдать за картиной. И даже не скрывала, что ожидаю шоу. Мне оно было просто необходимо, чтобы отвлечься. Ведь похороны Турова скоро, а его беременную дочь я так и не нашла.
Рома вертел шкаф в разные стороны, чтобы найти тот самый ракурс – пронестись в спальню, не застрять и не ободрать обои. Дверца громыхала на каждом повороте, Ромка краснел, вены на его руках вздувались, а дело не двигалось.
Чтобы по полной насладиться видом уже мокрого красавчика, застрявшего в коридоре вместе с несговорчивой мебелью, поставила попкорн в микроволновку.
Усевшись уже в самом коридоре (все же дело немного продвинулось), приступила к просмотру фильма «Застрявший стриптизер». А вот не надо было стоймя тащить шкаф, вот он в проеме и встал. Меня расстроило, что Ромка находился с другой стороны и виднеющихся только иногда рук и плеча мне для полного кайфа явно не хватало.
– Помочь? – спросила.
– Нет, – рявкнул самостоятельный.
Нет так нет. Зачем мне мешать становлению новой личности? Недавно от родителей съехал, жизнь еще не познал. Да, мужику уже за тридцать. Но лучше поздно, чем никогда.
Наконец особенно отчаянный рывок помог сдвинуть шкаф. Правда, с подозрительным скрежетом. Даже не знаю, что хуже: если его издал дорогущий шкаф или Рома?
Но вот шкаф лежит вдоль и немного косо (только так влез в проем), Рома перелез через него и уперся руками, пытаясь его протащить, потом приподнять и надавить, потом попинать. Обернулся ко мне. Я, наблюдая его мыслительный процесс и внутреннюю борьбу, смачно похрустела попкорном. Сейчас же наверняка придется идти помогать, так хоть побольше съем. Но нет. Ромка решил не сдавать позиций и разнести мою квартиру к чертям. А я… была не против. Мокрый красивый мужчина уже второй час мне организовывал показ мускулатуры.
Фиг с ним, с ремонтом, его все равно давно сделать нужно было. Роме пришлось побегать по дому в поисках чего-то. Я же молча продолжала сидеть и отслеживать его передвижения, поедая попкорн. В конечном счете он нашел какую-то картонку и завозился с ней на другой стороне шкафа. Горько вздохнула, зрелище-то основное плохо видно, да и попкорн кончился. Привстала, чтобы помочь уже без разрешения, но столкнулась с таким злобным и предостерегающим взглядом… что невольно отступила обратно на свой пост.
Наконец Рома вернулся на видимую сторону и потащил деревянного монстра. В этот раз мебель двигалась вперед. Я следовала за процессией, осматривая довольными глазами вздувшиеся бугры мышц и уже полностью мокрую майку. Можно было бы предложить ее снять, но я все-таки слабая женщина. Шкаф-то дотащить как раз могу помочь, а вот выдержать давление своего либидо…
– Везет же пидорам, – прохрипел Ромка, приостанавливая свое геройство. Интересный вывод после пары дней жизни со мной. – У них два мужика в доме.
– Могу зарегистрировать на «Тиндере». Будешь тоже мужа искать.
Рома смерил меня хмурым взглядом. После чего у него резко вернулись силы. Вот только в комнате оказалась вторая проблема – вместить шкаф в нишу, которая по габаритам прямо впритык.
– Слушай, а почему ты не заказал установку?
– Заказал, специально попросил, чтобы собрали шкаф и принесли уже готовый.
Мы замерли и переглянулись, понимая, что нам могли вместо целого притащить запчасти, которые было бы легче нести и устанавливать.
– Знаешь, собирать иногда даже сложнее, все эти непонятные винтики, неиспользованные куски… – решила успокоить мужчину и похлопала по жаркой и мокрой спине. Он вздрогнул, я смутилась.
Ушла на кухню. Во избежание, так сказать.
Поставила кастрюлю, достала овощи, собираясь их варить, но услышала, как открылась входная дверь. Похоже, мы не закрыли ее за грузчиками. Я заволновалась, надеясь увидеть кого угодно, лишь бы не бывшего мужа. К счастью, это оказалась Марго. Так и знала, что после новости о стриптизере ее выдержки не хватит до завтра.
– Дорогая, привет. Я тут такие сапоги купила в командировке крутые! – Подруга явно соскучилась по болтовне за время отсутствия. Я осмотрела ее длиннющие шпильки и голенища сапог выше колен.
– Красивые. – На Марго и правда все смотрелось бомбически. Даже вызывающие вещи она умела носить так, что выглядело элегантно.
– Да при чем тут красота? Я ими одной тварине по яйцам дала, затем шпилькой… – Марго приподняла ногу, демонстрируя острое орудие, – ботинок пробила. И после всего прочего полчаса долбасила в дверь, за которой он пытался от меня спрятаться. И посмотри, целехонькие!
– Это не Яше?
– Не, ты ж знаешь. Он хоть и сволочь, но примерная. А то был хмырь какой-то у нас в подъезде, – сообщила подруга.
Тут из спальни вышел мокрый, красный, уставший и как будто выжатый Ромка и сказал:
– Я вставил.
Ура, наконец-то бедолага справился и шкаф в нише. Рома замер, заметив Марго, которая оценивающе осмотрела его фигуру и замученный вид.
– Знаешь, дорогой. По твоему виду я бы скорее сказала, что это тебе вставили, а не наоборот.
Я шикнула на подругу. К счастью, Рома не обиделся, а только хохотнул. Вот бывший не любил такие шуточки. И нам с Марго приходилось только между собой подшучивать.
– Я могу его проверить? – спросила она шепотом.
Шутка о том, что после такого нашего знакомства теперь Марго должна проверять всех моих парней, похоже, готова перейти на новый уровень.
Я кивнула, жалея, что для очередного шоу у меня не припасено попкорна.
Марго подошла к стриптизеру, инстинктивно сделавшему шаг назад. Если бы слышал рассказ Марго про новые сапоги, так, наверно, вообще сбежал бы. Подруга сменила траекторию, чтобы стена оказалась за спиной Ромы. Четко перекрыла отход бедному мужику. Слегка наклонилась, упершись руками по обе стороны от Ромы… И впилась ему в губы. Высокий рост и шпильки позволили ей даже немного возвышаться над стриптизером.
Наблюдая за остолбеневшей фигурой мужчины и тем, как острые коготки подруги, оторвавшись от стены, поднимаются вверх по Роминой руке, я непроизвольно выдохнула. Облегченно. Потому что ничего не почувствовала. Не приревновала. А значит, не влюбилась, верно же? По крайней мере, когда втюрилась в Яшку, первое время ревновала его к каждой девушке.
Слава богу! Теперь могу спокойно расслабиться и искать себе мужа в тех приложениях для знакомств, что мне установили подруги.
Наконец Рома очнулся, положил руки на плечи Марго и аккуратно ее отодвинул от себя.
Наверно, любой бы в этот момент возмутился от нашего определенно дурацкого поведения. Или воспользовался бы ситуацией, потискав красивую фигуру девушки. Но Рома, похоже, понял, что все совершенное – элемент некой нелепой шутки от двух (несомненно) дебилок. Только усмехнулся и спросил с веселыми нотками в голосе:
– Это у вас, девочки, так принято здороваться?
– Угадал, красавчик, – усмехнулась Марго и вернулась в прихожую, поняв, что разгуливает по моей квартире в обуви. Обходя меня, она на мгновение наклонилась к моему уху и прошептала:
– Не ответил.
Сделала вид, что не замечаю выражения ее лица с больши-и-им таким намеком в мою сторону. Понаблюдать, как подруга снимает свое шпилечное орудие, помешал Ромка, загородивший вид.
Вдохнула-выдохнула, подбирая оправдания для такого поведения двух великовозрастных дам и подняла глаза, чтобы хоть как-то объясниться. Только подавилась набранным для речи воздухом. Рома улыбался и смотрел мне прямо в глаза. И было в их выражении что-то опасное и настораживающее.
– Похоже, из-за незнания ваших неписаных правил я совершил ошибку. Придется исправиться, дабы не показаться невоспитанным, – горестно сказал Рома, так и не отводя от меня взгляда. А блеск его глаз уже действительно меня напугал, и я попыталась сделать шаг назад, но наткнулась на стену.
Рома оперся ладонями о поверхность позади меня и приблизил лицо к моему.
– Мы ведь так и не поздоровались, верно? – прошептал мужчина мне прямо в губы и замер. Секунда, другая. Рома чего-то ждал, а его зрачок расширился, завораживая меня, как смогла бы, наверно, только опасная, готовая к прыжку змея.
Я подалась вперед, сократив расстояние до миллиметра, и открыла рот, собираясь сказать определенно что-то умное и язвительное. Но Рома резко выдохнул, а затем впился в мои приоткрытые губы.
Это было как удар молнией. И если первые секунды я просто анализировала ощущения своего тела – мгновенного жара, пронесшегося по нему, сладость движения языка… то через мгновение, почувствовав, как жесткость напора стала ослабевать, сама ответила с не меньшей страстью. Зарылась руками в Ромины волосы и вцепилась в них мертвой хваткой, чтобы даже не подумал меня бросить здесь сгорать заживо. Наше дыхание смешивалось, да я буквально дышала им. Это было нежно. Страстно. Влажно. Руки заскользили вниз по мокрому телу, судорожно то ли царапая, то ли прижимая к себе.
Мой стон, ослабевшие колени и его руки, удержавшие меня от падения вместо того, чтобы отпустить, практически до хруста вжали в твердое тело. Его стон, и он ослабил захват, но я уже обрела опору. Встала на цыпочки, снова зарываясь в его волосы, чтобы не потерять и снова прижаться. Но вот нам уже стало не хватать воздуха, и мы оторвались друг от друга. Рома наклонился и оперся лбом о стену явно в попытке успокоиться. Я вспомнила об этой необходимости, только когда выглянула из-за плеча мужчины и увидела ошарашенный взгляд подруги.
