Текст книги "Стриптиз — не повод для знакомства (СИ)"

Автор книги: Марина Бастрикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Я оглянулась. У Катьки отвисла челюсть. У Роминой сестры дергался глаз. Да-а, меня тоже до сих пор подруга шокирует. Вначале я еще иногда ей возмущалась, что позволяла так с собой обращаться, она подтверждает теорию мужчин, что так можно со всеми. На что мне Марго ответила: «Если одну проститутку можно трахать за один доллар, это не значит, что остальные тоже согласятся». Больше я тему не поднимала, так как ее логику не поняла до сих пор.

– Кто будет моей подружкой невесты? – разбила наше молчание Марго.

– Нет, я с этой больной связываться не буду. Я лучше на перестрелку схожу, там спокойнее, – сказала Катя, умоляюще посмотрев на меня.

– А я не хочу еще раз на свадьбу Ишака, – постаралась тоже отвертеться я.

– А почему вы его Ишаком называете? – отмерла наконец-то от шока Ромина сестра. Бедняжка. После пребывания в нашей компании как бы у нее молоко не перегорело.

Марго засмеялась, вспомнив. Я покраснела. Мне рассказывать не хотелось, уж очень я в тот день была пьяна. Зато у Марго это любимая история.

– …Ну, Людка и поверила мне, что нужно гадостей бывшему наговорить, чтобы полегчало. Только она того… интеллигентная же. Решила песней его обосрать.

Кажется, у Роминой сестры снова задергался глаз. Может, попросить Рому вызвать ей такси? А то ж она точно еще не готова для сборища таких, как мы.

– …и пишет ему, – стала Марго отвечать на невысказанный вопрос. – «Вернись, лесной олень, по моему хотению. Умчи меня, олень, в свою страну оленью…»

Новенькая в нашей компании засмеялась, из чего я сделала вывод, что вызывать такси не нужно – еще не все потеряно. Более того, отсмеявшись, молодая мамочка с любопытством попросила тоже смеющуюся от воспоминаний Марго продолжить:

– А он что?

– Подпел, – ответила красная как рак я.

– И при чем здесь Ишак? – продолжила допытываться Ромина сестра.

– Люда сказала, что надо было заменить оскорбление на что-то менее очевидное. На Ишака, например.

Марго запела:

– Вернись лесной Ишак, по моему хотению…

А мы все вместе заливались смехом.

Чтобы после хохота промочить иссушенное горло, налила себе сока и выпила. Предложила девочкам – все, кроме Марго, согласились.

– Я понимаю, кормящая мать и беременная… Но Люда, почему сегодня пью я одна? – возмутилась Марго, впервые оказавшись с вином в одиночестве.

– А я беременная, – честно ответила.

Позади раздался шлепок. Обернулась. На пороге стояли Рома и Миша. Видимо, жених забрал сына из школы и пошел за покупками. Блин, а я ж чуть не забыла, что Мишку уже пора забирать. Что творят гормоны, пипец. Опустила взгляд и увидела на полу торт. С клубничкой. Уронил же, гад. Невольно потекли слезы. Я зашмыгала носом и стала их вытирать. Как же торт-то жалко.

– А ведь я говорила, что нужно пользоваться каким-то контрацептивом, кроме своей профессии, – не оставила ситуацию без комментария Марго.

– А что такое концентраптив? – Миша не смог проигнорировать новое интересное слово, хотя и бросил на меня обеспокоенный взгляд. Рома продолжал стоять все в той же позе с вытянутыми подрагивающими руками, с которых, видимо, и свалился торт.

– По-моему, настало время поговорить с тобой о половом воспитании, – сказала Марго, вспомнив, что скоро станет этому парню второй мамой. Ха, ну и семейка у Миши собирается.

Миша задумался, почесал голову и ответил:

– Ладно. Спрашивай.

Гостьи захихикали, я же почему-то сильнее и активнее заплакала, уже откровенно воя. Рома отмер и подбежал ко мне.

– Я очень хочу ребенка. Беременность – это прекрасно. Мы обязательно справимся, – вещал Рома лозунгами, то гладя меня по голове, то тряся за плечи, то вытирая слезы. Мишка понял, что спрашивать о половом воспитании его не будут, пожал плечами и ушел от нас, наступив на тортик и оставляя за собой сладкие белые следы. Заревела еще громче.

– Может, она боится, что теперь ты женишься только из-за ребенка? – предположила Катя, погладив свой живот и явно вспомнив страхи перед своей свадьбой.

– А может, что теперь не женишься? – сказала Марго, которая детей не планировала вообще.

– Я не сплю с девушкой без защиты, если не собираюсь на ней жениться! – возмутился Рома, прижав плачущую меня к своей груди. Я невольно опустила взгляд вниз и увидела торт и на его ноге. Плач сразу получился особенно горестный.

– Так ты и не женился еще ни разу, – сказала Катя, прознавшая о Роминых страхах еще в период моего свидания с Димой. Потому что потом она Ромку по телефону отчитывала, что мог бы и сам меня пригласить.

– Вот и я о том, – ответил Рома, продолжая гладить мне волосы дрожащими руками. – Любимая, ну скажи хоть что-то.

– Т-т-т, – попыталась сказать сквозь всхлипы.

– Так ему и надо? – Ромина сестра.

– Только не аборт? – Катя.

– Тиски на яйца? – Марго.

У Ромы замерла рука, перестав поглаживать. И весь он стал какой-то твердый, так что в последний раз высморкавшись в его рубашку, я подняла голову и наконец выговорила.

– Т-т-торт-ик, – сказала я, икнув на последнем слоге. Что ж, я даже не против, звучит все равно верно.

– Все дело в торте? – спросил Рома, быстро сориентировавшись.

Так как я продолжала то всхлипывать, то икать – просто кивнула.

– И ты хочешь этого ребенка? Не жалеешь, что мы вместе? Рада, что выйдешь за меня замуж? Веришь, что мы справимся?

На все Ромины вопросы я послушно кивала, еще пару раз икнув, правда.

– Т-т-т, – снова попыталась заговорить.

– Тортик? – хором спросили все.

Я отрицательно махнула головой. Подождала, пока всхлипы станут пореже, и снова начала говорить:

– Только не наз-з-зывай, ик, его Людоед.

Спустя несколько лет

Из рук выпали салфетки, которые несла к праздничному столу. И дело даже не в моей растяпости, которая всегда возникает дома, так как я расслабляюсь… а потому что Рома открыл все принесенные нам торты и сейчас над ними откровенно ржал. Я же была в ужасе.

– Три одинаковых торта с клубникой? – возмутилась я.

– Четыре, – сквозь смех выговорил Рома, – я тоже купил.

– Начните уже договариваться, кто его притащит, потому что четыре – это уже слишком!

– Но ты же их так любишь, – сказал Рома, подойдя и наклонившись, чтобы собрать салфетки с нарисованными на них розовыми единорогами.

– Я их ненавижу! Каждый год на Наташин день рождения кто-то из вас обязательно притащит этот торт!

– С него все началось, – прошептал Рома, приобняв меня. Одна из так и не поднятых единорожек ехидно пялилась на меня с пола.

– Неправда, все началось со стриптиза, – сказала и положила голову на плечо мужа, осматривая ряд из трех тортов на столе. – Познакомились мы еще раньше. Стриптиз – не повод для знакомства. Зато пожар – да.

И тут я поняла…

– Вы знаете! – возмутилась.

– Твой врач позвонил и сказал, что ты забыла результаты анализов и УЗИ.

– Твою ж дивизию! Я хоть раз тебе смогу о беременности нормальным способом сообщить? – возмутилась и почувствовала, как Рома поглаживает мне живот и целует в волосы. – Так, стоп, – сказала отодвигаясь. Торты навели меня на мысль. – А они-то откуда знают?

– Хотели принести вино, – пожал плечами Рома.

– На день рождения девочки?

– А кто ее рожал? Почти пять кило-то? – вспомнил Рома и уже иначе на меня посмотрел, немного испуганно. Да-а-а, надеюсь, в этот раз мое счастье окажется не настолько большим.

Телефон у Ромы зазвенел. Муж поцеловал меня в ухо, сказал, что безумно счастлив, и ответил на видеозвонок.

– Где моя Бэль? – раздался голос из динамиков с сильным итальянским акцентом.

Рома хитро на меня посмотрел.

– Ба, а у меня, возможно, таки Бель как раз и будет.

Я шикнула на Рому. Во-первых, я не успела морально подготовиться к тому, что все в курсе о моей беременности. Во-вторых, он опять вспомнил, как хотел назвать нашу дочь.

Когда мы выбирали имя, Рома сказал, что в наше первое совместное утро (после девичника) я заявила, что хочу от него дочь по имени Изабелла. Главное, я-то о том моменте уже напрочь забыла, а он – нет. И появилась бы в нашей семье Крылова Изабелла Романовна, но я возмутилась: «Еще бы Картошечку с того дня вспомнил!» После первой же моей слезинки все признали, что дочь будут звать Наташей.

Мой Миша назван в честь отца. И пусть еще при его жизни, но все равно уже слова мамы «плохо называть детей в честь мертвых» на меня не подействовали. Для меня в этом имени свет и напоминание, что после смерти всегда идет жизнь.

И родилась у нас итальяночка Наташа. Вся в бабушку, которая сейчас как раз звонила. Яркая, громкая. Вспомнить достаточно, когда бабуля приехала и отчитала своих дочерей: Бьянку и Агату. Одна половина дома жаловалась в полицию на громкость, другая половина – влюбилась.

Наташа порадовала не только прабабушку, но и бабушек. Дочь с интересом слушала про религию и чуть ли не каждый день играла в Ноев ковчег. Правда мы не сообщали мамам, что, когда звери спасаются, Наташа со всей своей итальянской экспрессией разбрасывает оставшихся динозавров и единорогов с криками «Вы мертвы!».

Наверно, увидев это, кто-то пришел бы в ужас. Но после того, как Миша сообщил Наташе, что единорогов не существует, мы ее очень долго успокаивали. И не справлялись, пока не пришел Рома и, положив любимого единорога в детские ладошки, спросил:

– А Лапочка существует?

Наташа насупилась, пощупала гриву любимого единорога Лапочки, постучала пальцем по копытам и сказала:

– Да.

– Так помоги ему освоиться в этом мире, он же совсем один и в него никто не верит. А когда ты плачешь – ему тоже грустно.

Затем Наташа постоянно тыкала единорогом в Мишкин нос, доказывая, что тот существует. После чего брат ее познакомил с динозаврами. В какой-то момент единороги были признаны таким же вымершим видом, как динозавры. Влезать в диалог детей мы перестали, потому что, если честно, в динозаврах понимали примерно так же, как в единорогах. В последних даже больше – у нас вся квартира однажды превратилась в обиталище единорогов, потому что фраза папы «он же совсем один» оказалась щелчком к действию для Наташи.

Рома ушел, чтобы две наши самые яркие итальянки смогли поговорить. То, что они друг друга уже увидели, я поняла по довольному визгу и восторженным крикам, раздавшимся на весь дом. Многоквартирный.

Наверно, именно из-за постоянного шума я не сдержала данное себе слово полностью провести первые три года, погрузившись в общение с малышкой. И как только Наташе исполнилось одиннадцать месяцев – вышла на полставки. Морг. Тишина. Никто от тебя не убегает в попытках убиться о ближайшую тумбочку. Работа казалась раем. К счастью, за дочкой всегда было кому присмотреть. У Ромы свободный график и много незанятого времени, да и других желающих посидеть с малышкой – не счесть. Полагаю, следующий декрет у меня пройдет так же. Наконец-то я перестала винить себя, что так много работала после рождения Мишки. Потому что, оказывается, для меня это единственный способ быть не просто хорошей матерью, а счастливой матерью.

На мой телефон позвонили с поздравлениями Солнцеяновы. После смерти бабы Фаи они купили домик где-то на Урале и постоянно в одноклассниках выставляли фотографии, наполненные дикой природой и горящими любовью глазами. И насколько я успела их узнать, постоянно с ними видясь при жизни Фаины, – они действительно любили и были счастливы. По-моему, даже больше любых здоровых людей. Они полноценно проживали свою жизнь, наслаждаясь каждым мгновением. И думаю, немало в этом оказалось примера бабы Фаи. Она не должна была прожить и года, а прожила шесть лет. И никого из врачей это не удивило, так как все успели познакомиться с ее бойким и жизнелюбивым характером. А также доктора были в курсе, что все дополнительное лечение мы втайне оплачивали.

Первым в кадре появился Сашка и поздравил меня с рождением дочки. Сообщил, что по номеру телефона перевел деньги и чтобы мы потратили на «бабину любимку».

«Любимка» – так называла Наташу баба Фая. Именно бабуля чаще всего просила дать ей понянчить Наташу. Иногда даже начинало казаться, что баба Фая ко мне переехала так же незаметно и гармонично, как это произошло с Ромой. А мы и не были против.

Потому что настоящая любовь не врывается, не уничтожает все вокруг, не лишает воли, не сжигает, не затмевает собой солнце… Она однажды просто оказывается рядом с тобой в самый необходимый тебе момент. И остается там, тихая, незаметная, помогая, поддерживая и терпеливо ожидая, когда ее увидят. Не разрушает, а созидает. Не убивает, а наполняет жизнью. Не лишает воли, а дарит силы. Не заглушает страстью, а ласкает нежностью. Не решает все за тебя, а подсказывает. Не порабощает, а дарит свободу. По крайней мере, моя любовь именно такая.

У супруги Солнцеянова Саши, которая сейчас появилась в кадре, наверно, другая. Потому что однажды она ответила на мой невысказанный вопрос так:

«Саша бы мне не позвонил, если бы не случившееся. Я его очень обидела. Бог нас снова свел болезнью. И ею же напоминает, как ценен каждый миг вместе».

И столько было в этих словах: море конфликтов, пролитых слез, сломанных надежд и страсть, наделившая ВИЧ… Наверно, я бы так не смогла. Перенести все это, простить и постараться прожить счастливо каждый миг.

Как только я завершила разговор с Солнцеяновыми, раздался звонок от Бьянки. Ага, значит, моя мама успела пожаловаться. Конечно, иногда это восстановившееся трио наших мам: Бьянка + Агата + Елена давало жару всем. Но мы радовались, потому как что-то изменилось. И пусть они все могут перемыть косточки моей профессии, но у Агаты пропал негатив к медицине, у Бьянки ремиссия и постоянная поддержка на процедурах, а моя мама перестала возмущенно отзываться о Роме, потому что для одной подруги он сын, а для другой – племянник.

Не все, конечно, радужно. Так как объединение таких женщин не может пройти без последствий… для нас. Но мы устроили свое трио: я, Рома и его сестра. Последняя, кстати, стала Наташе крестной, а я – крестной ее ребенка. Верить в высшие силы я не начала, но мне понравился сам процесс и оправдание для наших мам, почему мы так защищаем идеи воспитания друг у друга. А еще после крещения наши бабули стали спокойнее, что ли. Видимо, верят, что Бог убережет их внуков от последствий воспитания такими родителями.

Второй раз крестной я стала для Катиного сына. Здорового и веселого паренька. А еще, когда у них в гостях, я с их семьей всегда присоединяюсь к молитве благодарности за столом. Мне понравилось: вдохновляет, заряжает энергией и раскрывает хорошее вокруг. Даже подумываю предложить такую традицию своей семье. Тем более меня немного напугали слова Кати, что в первый раз они постеснялись показать, что верующие. Мол, Катя своих предупредила, что я атеистка и у меня сложности с религией.

У меня сложности не с религией, а с мамой.

Хотя уже не такие уж и тяжелые. Трио наших мам противостояли не только мы, но и команда бабы Фаи. И пусть самой бабули уже нет, но есть ее подруги по больнице Лидия и Мария (около года не знала ее имя, так как стеснялась спросить и показать, что не знаю) и присоединившаяся к ним вторая Лидия – любительница чая (мама Дмитрия). Болтушка Лидия, мечтавшая о стардоме, чтобы найти подружек, легко влилась в коллектив Фая + Мария + тезка. Они все вместе собирались и продолжают собираться даже после смерти Фаины, чтобы поиграть в карты, обсудить сорта чая и нефритовый жезл лорда Монтгомери.

Оказывается, у бабы Фаи были проблемы со зрением, она с трудом читала книги. Поэтому, когда пыталась разглядеть следующую строчку, повторяла в голове предыдущую, пока не вызубрит наизусть. Потому, наверно, у нее до самой смерти была идеальная память. Может, стоит написать научную работу с предложением добавить в тренировки для поддержки памяти при развитии старческой деменции новые задания? Например, выучить наизусть роман о страстном повесе и ответить на вопросы:

А. Как зовут героиню?

Б. Кто главная змея дворца?

В. Какого размера половой орган у мужчины?

Дмитрий после потери отца наконец смог уговорить мать передумать о стардоме (полагаю, ее подружки в этой мысли сильно помогли) и жить с ним. Я часто прихожу к ним с вкусным чаем. Только уже не вину свою заглаживать, а слушать расслабляющую трескотню Лидии и… давать советы, как найти себе пару в Сети. В итоге Дмитрий поржал от моих историй, сказал, что все равно после шугаринга хотел стать феминисткой, и написал в профиле своего «Тиндера»: «Феминист, живу с мамой и ищу стриптизершу». И что думаете? Нашел! Не стриптизершу в смысле, а девушку с не менее дурацким чувством юмора. Сейчас одно из их развлечений – создавать аккаунты с горячими женскими фотками и прикалываться над мужиками в Сети. Девушек не трогают, жалеют. Феминистки все-таки.

Так что если вы мужчина и вас отвергла в Сети классная телка, то, возможно, это был Дима.

У кота Яши тоже появилась подружка, и зовут ее Марго. Кошечка проживает у Яшки и его жены. Подруга любит мне звонить и сообщать:

– Так, твоему Яше нужно срочно потрахаться. Марго готова!

А потом начинаются наши шуточки, которые могли появиться только у подруг, являвшихся когда-то женой и любовницей одного мужчины. У Ромы даже перестало вытягиваться лицо в моменты таких разговоров. Он просто прячется в детской. Мишка только рад, они там какую-то рубрику создали с совместными ТикТоками.

Бьянка сообщила, что скоро они все приедут с подарками. Я улыбнулась, благодаря ее, что предупредила. А еще больше за то, что берет мужа с собой. При Крылове-старшем моя мама и Агата ведут себя максимально сдержанно. Я бы даже сказала – идеально. Похоже, их пугало, как быстро и легко он засадил Дениса (Наташиного мужа-инвалида) за решетку. А совесть перед этим мужчиной у них не была чиста.

Хотя… Если бы я не попыталась спасти Наташу и она не умерла… Если бы Агата не попросила сестру присмотреть за Денисом… Если бы он не избил Ромину мать… то вряд ли бы мы смогли вовремя диагностировать у Бьянки рак и так успешно с ним справляться.

Завершив очередной звонок, зашла в детскую, где на меня накинулась с объятиями вся моя семья.

– У меня будет братик! – Миша.

– У меня будет сестренка! – Наташа.

– Я тебя люблю, – Рома.

– Я счастлива, – искренне ответила на объятия я.

Иногда смерть ведет к жизни,

спасение – к смерти,

избиение – к выздоровлению,

сволочи – к добру,

близкие – к предательству,

измены – к дружбе,

грустное – к смешному,

правильное – к неправильному,

неправильное – к правильному,

уничтожение – к созиданию,

а стриптиз – к знакомству.

И не так важно в этом всем разобраться, как просто жить.

Конец