Текст книги "Владеющие разумом (СИ)"

Автор книги: Марина Андрианова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 39. Замечательная идея

Глава 39. Замечательная идея

Теодор поймал на себе взгляд Филимона. Такими круглыми и выразительными глаза дворецкого ещё никогда не были. Особенно правый – обрамлённый разноцветными разводами синяка. И этот синяк недвусмысленно напоминал, каким горячим может становиться невозмутимый Филимон, когда дело касается Дороти. А уж сколько экспрессии было во взгляде самой Дороти. И если учесть ружьё, висящее на её плече… В общем, Теодор быстро сообразил, что нужно что-то срочно предпринять, чтобы не допустить разлуки этих двух пылких сердец. Вот только что?

– Господин Огюстье, мы здесь все уже так прикипели к Дороти. Не согласитесь ли вы уступить её мне? А я взамен отправлю в ваше имение Герасима. Это один из самых крепких, справных и исполнительных слуг, – Теодор кивнул на работника, помогавшего отцу Николетт выгрузить из экипажа и донести до библиотеки приданое в стиле упрощенизм.

Огюстье глянул на могучего Герасима с плохо скрываемым скепсисом. Во взгляде читалось, что даже три подобных Герасима не в состоянии заменить Дороти. И тут, в общем-то, Теодор был с отцом Николетт согласен.

– Вынужден отказать, – произнёс Огюстье. – Помните наш разговор? У меня сейчас будет столько неотложных дел, а кто-то должен в это время проследить за порядком в имении и побеспокоиться о Мариэлле.

Теодор понимал отца Николетт и не мог настаивать, чтобы тот всё же поступился своей универсальной служанкой. Вряд ли отцовское сердце будет спокойно, если возле Мариэллы вместо Дороти будет Герасим, или даже три Герасима. Но что случится с сердцем Филимона, если Дороти придётся вернуться в имение Огюстье?

Ситуация выглядела безвыходной, но неожиданно озарила идея. Завтра же пятница – намечен грандиозный приём. Этим можно воспользоваться. И хоть задумка не решала проблему, но давала отсрочку.

– Господин Огюстье, а зачем вам спешить возвращаться в своё имение? Оставайтесь погостить у меня. Тем более, завтра здесь состоится большой приём. Мой повар готовит грандиозный обед – сорок четыре самых изысканных блюда островной кухни.

Теодор видел, что аргумент насчёт обеда прозвучал для отца Николетт соблазнительно. Но тот с сожалением возразил:

– Рад бы принять приглашение, но мне нужно, как можно скорее встретиться с моим соседом, господином Валуа.

Спешка была объяснима. Валуа мог начать присматривать себе другую невесту, когда Огюстье дал ему понять, что Мариэлла занята.

– Встретитесь прямо здесь, – предложил Теодор. – Я сейчас же отправляю господину Валуа приглашение на приём. А заодно отправим карету за Мариэллой. Думаю, ей тоже пойдёт на пользу немного развлечься.

Теодор остался очень доволен собой. От такого предложения отец Николетт точно не сможет отказаться – и Мариэлла под присмотром, и беседу с её потенциальным женихом, господином Валуа, откладывать не придётся.

Упрашивать Огюстье действительно не потребовалось.

– Раз так, я согласен, – оживился он.

– Милорд, позвольте показать гостю его покои, – немедля вызвался Филимон, пока Огюстье не передумал.

Теодор кивнул, и в библиотеке сразу же началось движение, как в зрительном зале театра по окончанию спектакля. Когда суета стихла, Теодор обнаружил, что остался наедине с Николетт, чему очень обрадовался.

А почему бы Теодору не радоваться, когда он знал, что получит сейчас порцию благодарностей от этой затаившей улыбку очаровательной занозы? Он даже специально подсел к ней поближе – не с противоположной стороны письменного стола, а рядом. Настолько рядом, что смог уловить тонкий запах полевых цветов, настоем которых юные леди пользуются при принятии ванн.

Ждать долго не пришлось. Николетт тут же обратилась к нему:

– Благодарю вас, милорд. За Дороти. Она была бы немного омрачена, если бы пришлось покинуть замок.

Теодор поймал благодарную улыбку. И это Николетт пока не знает, что Теодора есть ещё за что поблагодарить.

– Я поговорил с вашим отцом об Андре и Мариэлле. Мне удалось убедить его разорвать помолвку.

Николетт внимательно выслушала подробности, и снова поблагодарила. Теперь слова сопровождались ещё и искрящимся взглядом. Теодор беззастенчиво наслаждался всеми проявлениями благодарности, но удовольствие быстро закончилось – Николетт стала серьёзной.

– Мне необходимо рассказать вам некоторые детали моей беседы с генералом Дидье.

То, что Теодор услышал, жутко возмутило его. Дидье оказался охотником за сокровищами наподобие Андре. Но не это больше всего разозлило Теодора. Куда больше вывело из себя, что Дидье пытался давить на Николетт – купить её «да» за обещание выдать информацию о тайнике Фамилиена. Он-то откуда может знать подробности? Скорее всего, это просто был блеф. О старой легенде слышали многие, но только в общих чертах. И генерал не исключение. Имей он чёткое представление, где искать сокровища, разве стал бы привлекать Николетт? Сделал бы всё сам. Но вот что смущало – как Дидье выведал, что она заинтересовалась легендой? Как смог понять, что она изучает рукописи о Фамилиене, бросив только один взгляд на бумаги?

– Думаю, в замке может работать его шпион, – предположила Николетт. – Например, кто-то из слуг.

Теодор сомневался в такой версии.

– Я доверяю своим людям. Склоняюсь больше к тому, что Дидье может оказаться с Андре заодно. Действуют сообща. И после вашей авантюры… кхм… возле старого дуба, – Теодор посмотрел укоризненно, – Андре наверняка догадался, что вас тоже интересует старая легенда, и рассказал об этом Дидье.

Предположение выглядело вполне логичным. И Теодор вышел из библиотеки дать охране приказ – на пушечный выстрел не подпускать к замку ни Андре, ни Дидье.

– Милорд, куда прикажете отнести приданое? – возле выхода дежурил Герасим.

Теодор невольно рассмеялся. Ах да, приданое, как же он мог о нём забыть?

– Отнеси в галерею.

Не прятать же этот «шедевр» в хранилище. Может, кому-то из гостей, которые приедут на завтрашний приём, удастся получить удовольствие от созерцания работы кисти художника малоизвестного простым смертным, но широко известного среди ценителей упрощенизма.

Глава 40. Женская интуиция

Глава 40. Женская интуиция

Хоть приём был назначен и на завтра, одну из гостий Теодор пригласил приехать уже сегодня – Августу. Он обратился к ней с просьбой – помочь навести последние штрихи в новоявленной картинной галерее, чтобы выставка сразила гостей. Однако Николетт догадывалась, что причина, скорее всего, в другом. Кто, как не Матис, который тоже прибыл на приём заранее, поспособствовал, чтобы брат организовал досрочный приезд Августы?

Но каковы бы ни были истинные причины, Николетт и Августа отнеслись к заданию ответственно. Они дотошно проверили, всё ли в порядке в галерее, и долго продумывали, куда бы пристроить неожиданно появившееся в коллекции Теодора новое полотно – сельхозпейзаж в силе упрощенизма. Картина очень выбивалась из общей тематики выставки и в итоге ей отвели место не на стене, а на стенде – прямо посреди галереи.

Матис всё это время лукавым лисом крутился рядом, изображая из себя пылкого любителя изобразительного искусства, и охотно выполнял любую физическую работу, объясняя тем, что все слуги заняты подготовкой к завтрашнему приёму. Наверно надеялся, что такая самоотверженная преданность делу заслужит достойную награду. А именно – прогулку по парку в сопровождении Августы. Но племянница короля приглашение не приняла, и Матису пришлось довольствоваться более скромным поощрением – её лучезарной улыбкой.

Вместо променада на свежем воздухе Августа отправилась в покои Николетт, где та собиралась познакомить её с захватывающей историей любви лорда Фамилиена.

Они уютно устроились на софе и принялись вдвоём изучать бумаги из папки Теодора. Кроме жизнеописания Фамилиена, там имелся ещё один интересный документ. Собственно, именно благодаря этому документу и было известно, что путь к тайнику сокрыт в магической тайнописи на картине.

Это был протокол констебля, в котором упоминалось о краже картины из замка Рош-ди-Вуар. Кража произошла ещё при жизни лорда Фамилиена. Он сам заявил о происшествии. Констебль отразил в протоколе, что картина, на которой изображён замок, имеет достаточно высокую художественную ценность, но не только. Фамилиен считал, что полотно было украдено по другой причине – из-за того, что на нём имелась магическая тайнопись, которая могла привести к тайнику. В тайнике спрятано самое ценное, что было у Фамилиена.

– Интересно, зачем лорд спрятал сокровища в тайнике? – Николетт вопросительно посмотрела на Августу. – Зачем придумал такой сложный способ до них добраться? Ведь считается, что он хотел передать их потомкам.

– Обычно так делают, когда хотят, чтобы наследство досталось кому-то определённому, но не досталось другому.

Николетт догадалась, на что намекает племянница короля.

– Думаешь, кроме законных наследников, у Фамилиена были и незаконные? Думаешь, у него могла быть связь с его экзотической птичкой, которая покорила сердце, и от этой связи появились дети? Это для них он спрятал самое ценное в тайнике?

У Николетт сердце сжалось от догадки. Так хотелось, чтобы судьба оказалась благосклонна к Фамилиену и подарила ему хотя бы немного счастья.

– Полагаю, такое вполне возможно, – согласилась Августа. – Жаль, что картина была украдена, и никто из потомков так и не получил то, что оставил им Фамилиен.

– Всё ещё можно исправить, – улыбнулась Николетт. – Теодор и Матис – ведь тоже потомки. Может, хотя бы они найдут пропавшую картину, а с помощью неё и сокровища Фамилиена?

– Боюсь, что лорд мог перенести тайник в другое место, когда картину украли. Вряд ли он хотел, чтобы похититель воспользовался подсказкой и добрался до тайника. Тогда искать полотно вообще бессмысленно.

– А может, и нет, – Николетт не хотелось терять надежды. – Возможно, Фамилиен не стал переносить тайник, потому что не боялся, что его тайнопись сможет расшифровать посторонний. А значит, до сих пор существует шанс разгадать эту старую загадку.

– Шанс есть всегда, – согласилась Августа. Блеск в глазах и уголок рта, приподнятый в авантюрной улыбке, говорили о том, что она совсем не прочь помочь Николетт в её поисках.

Если бы сгущающиеся сумерки не заглядывали в окно, предупреждая о позднем часе, то Августа и Николетт обязательно бы продолжили изучение документов. Но надвигающаяся ночь заставила их прощаться. Они договорились, что как только у них появится свободное время, снова вернутся к бумагам.

День завтра предстоял насыщенный – приезд Мариэллы, приём, открытие выставки, поэтому Николетт решила отправиться спать пораньше. Ночь ещё не отвоевала свои права у длинного весеннего вечера, а Николетт уже облачилась в кружевную сорочку и легла в кровать. Но сон не шёл. В голове каруселью крутились события сегодняшнего дня. И больше всего не давал покоя, конечно, тяжёлый разговор с генералом Дидье. Всё-таки откуда он узнал о том, что Николетт интересуется старой легендой? Теодор почему-то не поверил, что здесь, в замке, может действовать шпион генерала. А зря. Самой Николетт эта версия казалась вполне правдоподобной.

И чем дольше она над этой версией думала, тем больше находила доказательств в её пользу. В конце концов, Николетт так уверилась в своей правоте, что даже испытала лёгкую досаду на Теодора, что тот не оценил её гениальную догадку.

Воображение Николетт живо рисовало, как шпион рыскает по замку, а потом докладывает генералу все мельчайшие подробности жизни здешних обитателей. Особенно активизируется в вечернее время. Тенью снуёт по коридорам, прислоняя ухо к дверям, чтобы подслушать приватные разговоры.

Фантазия разыгралась настолько сильно, что Николетт начало казаться – она действительно слышит в вечерней тишине какой-то подозрительный шорох. Откуда он доносится? С улицы? Николетт навострила уши и затаилась. Нет, не с улицы. Кто-то стоит прямо под её дверью. Она ощущает его дыхание.

Страх и любопытство сцепились в её душе в непримиримой схватке, заставив потихоньку подняться с кровати и на цыпочках подойти к двери. В коридоре кто-то есть. Теперь она была уверена – отчётливо слышала шорох. Что этот кто-то там делает в такой поздний час? Если пришёл к Николетт, почему не стучится и не заходит? А потому что это соглядатай Дидье, и пришёл он – подслушивать. А Теодор ещё не верит в существование шпиона? И всё потому, что мужчины – упрямы и самоуверенны и недооценивают женскую интуицию и логику.

Коридор освещался тусклым светом ночных настенных светильников, поэтому разглядеть что-либо в замочную скважину было невозможно. Оставалось только слушать. Но и слушать долго не пришлось. Через несколько секунд шпион развернулся и направился по коридору прочь.

Эх! Если бы вычислить, кто это! Вот тогда Теодор бы понял, что женской логике нужно доверять. Николетт метнулась в ванную комнату, накинула на плечи халат и тихонько, не издав ни единого звука, выскользнула в коридор. Сейчас она проследит за тем, кто топтался у неё под дверью – опознает, кто это, убедится, что он действительно шпионит, и сдаст его Теодору.

Первое, что удалось выяснить – это мужчина. Николетт заметила, как мужской силуэт, крадучись, свернул в боковой коридор. Могучие плечи и высокий рост – может быть это Герасим, один из самых крепких слуг Теодора? Однако пока ничего нельзя было утверждать наверняка. Николетт на цыпочках последовала за ним…

Глава 41. Пылкие чувства? Вздор!

Глава 41. Пылкие чувства? Вздор!

Николетт старалась действовать очень осторожно. Из-за угла проследила, как силуэт скрылся за поворотом, и только потом повторила его путь. Пока тот преодолевал новый пролёт, стояла, вжавшись в нишу, и высунула нос лишь для того, чтобы отследить, куда он свернёт на очередной развилке коридорных лабиринтов. Вот так и пробиралась за ним, пока не поняла, что шпион движется к выходу из замка. Однако это её не остановило. Уж раз взялась выследить лазутчика, надо быть решительной до конца.

Силуэт выскользнул на улицу, Николетт за ним. Ночь встретила влажным тёплым благоухающим недавно прошедшей грозой воздухом. Западный край неба до сих пор был раскрашен послезакатными красками, восточный уже налился фиолетовой густотой и позволил засиять первым звёздам. Эх, в такую ночь на свидания ходить, а тут шпиона выслеживай! Кстати сказать, вёл себя лазутчик очень странно. Как будто тоже за кем-то крадётся. Он прошёл вдоль конюшен и свернул в парк.

Николетт логично рассудила, что преследовать рослого крепкого мужчину ночью в парке не самая хорошая идея. Вернуться назад в замок? Наверно, это было бы благоразумно. Но так не хотелось упустить шпиона, поэтому Николетт пришло решение получше. Она заметила аккуратно сложенный под скамьёй инструмент садовника. Нагнулась, исследовала и выбрала себе что потяжелее – грабли.

Когда выпрямилась, поняла, что потеряла из виду своего преследуемого. Покрутила головой. Где же он? Прислушалась. Тишина. Впрочем, Николетт и так догадывалась, куда делся шпион. Наверняка он отправился к дальней беседке. Её все используют для приватных разговоров. Там у него с кем-то назначена встреча. А что ещё можно делать поздним вечером в парке?

С граблями наперевес Николетт двинулась в сторону беседки, продолжая прислушиваться – вдруг где-то раздастся шорох или треснет ветка. Но в парке было удивительно тихо. Она уже почти добралась до цели, как вдруг подверглась нападению сзади. Использовать для защиты грабли, к сожалению не получилось. Кто-то сильный прижал её вместе с граблями к крепкому телу – не шевельнутся. Ещё и рот ладонью прикрыл – не крикнуть.

– Тс-с, – ухо опалило горячим дыханием…

Господин Огюстье, разомлевший после плотного ужина, которым угостил гостеприимный лорд Теодор, уже собирался готовиться ко сну, когда ему передали конверт с запиской. Вот уж от кого он не ожидал получить послание, так это от генерала Дидье. Обычно мужчины тяжело переносят отказы юных леди и разрывают все отношения с родителями строптивиц, а тут наоборот. В записке генерал настаивал на немедленной встрече. «Мне необходимо сообщить вам важную информацию. Речь о чести и безопасности вашей дочери, – говорилось в послании. – Разговор сугубо приватный. Жду вас в дальней беседке парка. Постарайтесь явиться как можно скорее».

Огюстье разволновался. Дидье не производил впечатление человека, способного на шутки. А значит, речь действительно о чём-то серьёзном. Он накинул плащ и отправился на встречу.

Генерал уже поджидал его. Предложил сесть на софу, а сам остался стоять. В самой его позе читалось раздражение.

– Я крайне не доволен тем, как вы себя повели, господин Огюстье, – резко начал Дидье. – Любой уважающий себя мужчина на моём месте порвал бы с вами все связи. Но я дам вам ещё один шанс, если, во-первых, вы и ваша дочь принесёте свои извинения. Впрочем, воспитательную работу с юной леди я проведу сам. А во-вторых, пообещаете, что сразу же после этого разговора заберёте Николетт и её приданное из замка Рош-ди-Вуар и отправитесь в моё имение, где мы немедленно оформим помолвку и назначим дату свадьбы.

– Но позвольте, – Огюстье удивил напор генерала, – я же уже сказал вам, что наши договорённости о помолвке аннулированы.

– Вы сами будете умолять меня вновь вернуться к нашим договорённостям, как только я сообщу вам то, ради чего позвал сюда, – генерал заложил руки за спину и начал расхаживать взад-вперёд: – Мне стало доподлинно известно, что хозяин замка Рош-ди-Вуар не собирается жениться на вашей дочери. Он лишь использует её для того, чтобы избежать настоящей помолвки и продолжить разгульную холостяцкую жизнь.

У Огюстье дыхание перехватило от возмущения:

– Это не может быть правдой.

– И, тем не менее, это правда, – холодно процедил генерал. – Не станете же вы утверждать, что были свидетелем их помолвки?

– Да, они сделала это тайно. Но лишь потому, что не могли противиться своим пылким чувствам.

– Пылким чувствам? Вздор! – сухо отчеканил Дидье. – Вы думаете, сын главного министра королевской ложи всерьёз мог увлечься вашей дочерью, юной невоспитанной взбалмошной особой, выросшей в глуши, фактически бесприданницей, когда ему сватают родственницу короля?

У Огюстье вдруг действительно закрались сомнения. Вспомнилось, как легко и быстро лорд Теодор согласился повременить со свадьбой, заявив, что он так и так не собирался торопиться.

– Так я жду извинений, господин Огюстье.

Несмотря на всю серьёзность ситуации, язык отказывался произносить извинения. К тому же отвлёк какой-то странный шорох, раздающийся извне. Ветер шелестит листьями или что за шум? Огюстье показалось даже, что это шёпот. К шёпоту примешались новые звуки и, наконец, он отчётливо расслышал женское «Ой!». Оно было совсем коротким, будто что-то помешало звуку разрастись в визг, но он успел узнать, кому принадлежит голос – Николетт. Огюстье тут же подпрыгнул с софы и стремглав выскочил из беседки.

Глава 42. Ох, эти пылкие чувства!

Глава 42. Ох, эти пылкие чувства!

…Николетт попыталась вырваться из объятий наглых рук шпиона, но они не пускали. Зато ухо снова обожгло горячее дыхание.

– Что вы здесь делаете, Николетт? – возмущённо поинтересовался шпион голосом Теодора.

– Мымумыммм… – промычала она.

Как можно о чём-то спрашивать, когда сам же зажал рукой рот?

– Только шёпотом, – предупредил шпион и убрал руку, разворачивая к себе лицом.

Теодор. Она глянула в его глаза. Ого, какой сердитый! Уж лучше бы это оказался лазутчик. На самом деле, как только он её схватил, Николетт сразу догадалась, что это никакой ни шпион. Оказывается, она может узнавать Теодора по запаху свежести, какой исходит от его рубашек. Да и эту сильную пятерню с перстнем, которым он открывает все замки́ в за́мке, она тоже узнала.

– Зачем вы ночью отправились в парк? – повторил он вопрос, сверкая красивыми серыми злющими глазами.

– Хотела землю возле саженцев взрыхлить, – показала Николетт на грабли.

А что ей оставалось ответить? Сказать, что ловила шпиона, а им оказался сам хозяин замка?

Теодор медленно провёл взглядом с ног до головы, задержавшись на вырезе халата, через который был виден край кружевной сорочки. Уголок его рта дёрнулся в улыбке. Да, Николетт понимала, что её наряд не совсем подходил для садовых работ.

– Я услышала возле двери своих покоев подозрительный шорох и подумала, что это шпион генерала Дидье. Хотела его выследить, – созналась Николетт. – А вы что тут делаете? – тут же пошла в наступление.

– Вообще-то, тоже преследую шпиона, – усмехнулся Теодор. – Проходил мимо вашей двери и вдруг увидел в боковом коридоре проскользнувшую тень, которая показалась мне подозрительной. Вот и решил проследить.

Выходит, пока Николетт шпионила за Теодором, сам Теодор шпионил за настоящим шпионом?

– Вы же не поверили в мою версию о существовании в замке соглядатая генерала.

– Я и сейчас не верю. Но проверить не помешает. Возвращайтесь в замок. А я наведаюсь к дальней беседке.

– Я с вами, – решительно вскинула грабли на плечо Николетт.

Теодор снова улыбнулся.

– Вы неисправимы.

Они беззвучно пробрались самым ближним путём к намеченной цели. За несколько метров от беседки, остановились, чтобы разработать план.

Беседка была расположена на возвышении посредине небольшой лужайки, покрытой ковром мягкой травы. И это хорошо – трава будет скрадывать звуки шагов. Вокруг беседки густо насажены высокие кусты в человеческий рост, будто специально, чтобы сделать её удобным местом для приватных разговоров. Эти кусты одновременно и помогали и мешали. Они скроют приближение Николетт и Теодора, но не позволят им разглядеть, кто внутри.

– Надо прокрасться к заднему окну. Там кусты растут особенно густо – нас не заметят, – предложил Теодор. – Я вас подсажу, вы аккуратно раздвинете ветки и заглянете внутрь. Только грабли оставьте здесь.

Так они и сделали. Уже через минуту Николетт стояла почти вплотную к кустам. Крепкие руки обхватили её за талию и чуть приподняли. Уже второй раз за сегодня она оказалась плотно прижатой к крепкому мужскому телу. Первый раз Николетт почувствовала только испуг. Но теперь страха не было, зато ею завладел незнакомый трепет.

– Видно? – прошептал Теодор.

Видно ничего не было – сильно мешала растительность. Николетт подалась вперёд и раздвинула ветки.

– Там два человека, – наконец, разглядела она.

– Кто?

Хороший вопрос. Лицо одного не было видно – он стоял спиной. А вот второго, сидящего на софе, Николетт узнала и опешила:

– Папенька???

– Ваш отец? – не меньше удивился Теодор. – С кем он разговаривает?

– Не вижу.

Теодор обхватил её ещё плотнее, чтобы приподнять повыше. Трепет, который и без того сильно мешал делу, усилился. Там, где руки Теодора касались тела, было нестерпимо горячо. Николетт заёрзала, не в силах справиться с пугающими ощущениями, и Теодору пришлось балансировать, чтобы удержать её. Его нога вдруг начала скользить – видимо, угодила на мокрый после дождя участок земли. И не успела Николетт глазом моргнуть, как они оба оказались на траве.

Падение было стремительным, а приземление волнующим. Николетт снова ощутила упругость мужского тела, потому что оказалась сверху на Теодоре. Горячее дыхание, искрящиеся глаза, улыбающиеся губы. Вот уж где трепет разгулялся.

– Ой! – вырвалось у неё непроизвольно, хоть умом она и понимала, что надо молчать, чтобы не выдать себя тем, кто находится внутри беседки.

Но сложно молчать, когда вот так вот внезапно теряешь почву под ногами в прямом и переносном смысле. Возможно это её «ой» разрослось бы в настоящий визг, но ей не дали. Лишили возможность не только визжать, а и дышать. Губы Теодора, те, что только что улыбались, мягко шепнули:

– Тише, – и накрыли её губы…

– Мымумыммм… – попыталась промычать она, –  …мммм… – получился только тихий стон.

Трепет с новой силой охватил всё существо.

Чуть позже Николетт поняла, что эта самоотверженная попытка Теодора заглушить её визг, была запоздалой. Те, кто находились внутри беседки (а один из них, между прочим, папенька) всё-таки услышали и сбежались на шум. К огромному изумлению Николетт вторым участником беседы оказался генерал Дидье.

Ой, что будет! Страшно было представить, какой гневной нравоучительной тирадой разразиться папенька, увидевший дочь в таком возмутительно пикантном положении. Теодор аккуратно поднял Николетт и как ни в чём не бывало объяснил отцу:

– Вот вышли с невестой на вечернюю прогулку, а потом… э… поскользнулись и упали.

Николетт с опаской подняла на папеньку взгляд, ожидая увидеть в его глазах громы и молнии. Но тот выглядел на удивление довольным, хоть для вида и чуть хмурил брови:

– Ох, молодость! – беззлобно погрозил он пальцем. – Ох, эти пылкие чувства!

Потом развернулся лицом к генералу Дидье и повторил, вкладывая в слова какой-то особый смысл:

– Ох, эти пылкие чувства, говорю.

Тот раздражённо втянул воздух и сверкнул разъярённым взглядом.

– Потрудитесь забыть дорогу в замок Рош-ди-Вуар, господин Дидье, – бросил ему Теодор.

Генерал развернулся и направился прочь. Правда, успел сделать лишь несколько шагов. Затем раздался глухой звук удара и отборные ругательства в адрес садовника, который разбрасывает, где попало грабли. Дальнейший путь генерал продолжил уже не так быстро и прихрамывая.

Но вскоре ему пришлось ещё раз изменить походку.

– Стой, кто идёт!? – зловещим басом поинтересовались из темноты ночи, заставив генерала сначала вздрогнуть, а затем припустить совсем не генеральским шагом.