Текст книги "Дайлети. Принц (СИ)"

Автор книги: Марина Анисимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Старый Дайлети наклонил голову в знак согласия. Тут было не о чем спорить.

– Но я хотел поговорить не об ожившей страшной сказочке. А о другом. Те существа, чье присутствие я ощутил, используя Эльзэдэ....

Именно этого Кай и боялся.

– Они – настоящие его хозяева, не так ли? – продолжил Кир, собравшись с мыслями. – Они много тысяч лет назад построили эти установки. А теперь пришли, чтобы забрать свое!

Кай молчал.

– Они создали это оружие, и многое другое. По их технологиям работают Символы Королевской семьи и маска, что я ношу. Рецепт Отвара, благодаря которому осуществляется Выбор, тоже получен от них. Как и устройство генератора подпространственного перехода когда-то. Я прав?

– Почему ты меня об этом спрашиваешь? – попробовал отвертеться старый Дайлети, но сын не дал ему такой возможности.

– Потому что именно Дайлети открыли эти секреты людям. А значит, вы взаимодействовали с этими существами раньше. И уцелели. Почему же сейчас они так агрессивно настроены? Что произошло тогда и что изменилось сейчас? Что им нужно? Отвечай, Единый!

Кай вздохнул. Те выводы, к которым пришел Кир, были очень и очень опасны. Прежде всего, для него самого. Но могло быть и хуже.

– Мы не взаимодействовали с ними, Кир, – ответил он Принцу. – Мы просто подобрали их наследие.... Исследовали, благодаря возможностям Дара. Поделились находками с людьми. Вот и все.

Дайлети ощутил, как изменилось настроение его сына: словно тучи сгустились.

– Вот и все? – переспросил Кир, едва шевельнув губами под маской, которая, конечно же, не была преградой для такого старого Единого, как Кай. – Как ожидаемо! Что ж, – Принц вздохнул и отвернулся. – Тогда нашу встречу можно считать законченной, – бросил он, даже не обернувшись, и пошел прочь.

– Кир! – крикнул ему вслед старый Дайлети. Принц нехотя оглянулся через плечо. – Ты больше ни о чем не хочешь меня попросить?

– Нет!

Сказал, как по лицу ударил.

– Тогда я хочу попросить тебя! – Кай сбросил капюшон плаща. Наверное, так делать теперь не следовало, ведь Кир жил в хрупком человеческом теле, но Дайлети решил, что его мальчик сильный и справится. И вправду, тот не отшатнулся, закрывая глаза рукой. Даже не поморщился. Он вообще смотрел на Единого, как на пустое место. Но хотя бы соизволил повернуться. – Не приближайся, пожалуйста, больше к Эльзэдэ, Кир.

– Почему?

– Потому что я тебя об этом прошу.

Принц Семи Миров позволил себе кривую усмешку на губах.

– Все наше взаимодействие, Дайлети, будет теперь происходить по принципу "Ты – мне, я – тебе". Без исчерпывающих объяснений я не пошевелю для тебя даже пальцем!

Глаза старого Единого полыхнули очень злым и холодным пламенем. Он подался вперед, концентрируя вокруг себя энергию. На Принца дыхнул стужей Алдан.

– Что? – фыркнул он, презрительно скривив губы. Его изуродованное Отрекшимся лицо выглядело в этот момент страшной карнавальной маской. – Убьешь Принца?

– Сына, ты хотел сказать, – процедил Дайлети сквозь зубы.

– Принца, Единый! – Кир без страха смотрел в лицо существу, способному развеять его на атомы одним мановением руки. – Сына ты давно уже убил. Еще семь лет назад!

Принц Семи Миров шел по зеленой траве к выходу, и та, промороженная гневом Дайлети, с хрустом ломалась у него под ногами. Он покинул оранжерею Центрального городского Парка, получив гораздо больше ответов, чем Кай собирался ему дать. Даже не задавая вопросов. Потому что был уверен, что за них Кай действительно может его убить.

Кирим проснулся от ощущения чужого присутствия в комнате. Он всегда спал, пряча одну руку под подушкой. Вот и сейчас пальцы привычно оплели рукоять ножа – пластикового, из последней коллекции мастеров-оружейников с Ззурока. Суон взметнулся в постели, выбрасывая руку вперед. Клинок замер в миллиметре от горла... Росаны. Королева тихо ахнула и отпрянула, а Принц выронил нож и со вздохом упал обратно на подушки.

– Не делайте так больше, – севшим голосом попросил Кирим приемную мать. – У меня в последнее время нервы ни к черту.... Я мог сначала ударить, а потом посмотреть, кого ко мне ночью в спальню нелегкая принесла!...

– Прости, – проговорила Росана. – Я просто.... Мне приснился кошмар. Как будто тебя нет. И я пошла...

– Проверить? – догадался Кирим. Сердце постепенно переставало колотиться, как бешенное.

– Убедиться, что ты здесь, и все хорошо... Рохосы пропустили, и я....

Даже в полумраке было видно, как дрожат тонкие пальцы Ее Величества, комкающие край халата.

– Можно я немного посижу с тобой? – спросила Королева, осторожно касаясь руки приемного сына. – Я знаю, что ты очень устал и тебе надо отдохнуть, но... я не буду тебе мешать. Просто посижу....

– Да, конечно, – несколько растерянно проговорил Кирим. Он наклонился и поднял нож.

– Зачем тебе оружие здесь, во Дворце? – нахмурившись, спросила Росана. – Он хорошо охраняется – здесь тебе ничего не угрожает!

"И, вправду, зачем?" – подумал Принц, пряча нож на его привычное место. – "От тех, кого мне действительно стоит опасаться, меня не защитит ни нож, ни бластер, ни все охранные системы королевского Дворца!" Те, кто дал террористам жезлы, кто мог заблокировать связь через Символы, кого боялся Дайзери Харун, кому так нужна была власть над установкой Эльзэдэ – были очень опасны. Но пока, почему-то, держались в тени.

Кирим помнил тот холод и ужас, которые он испытал, когда Они говорили с ним на Алдане. Не хотел, но помнил. Иногда ему казалось, что Они продолжают за ним следить, где бы он ни находился и куда бы ни спрятался. Даже здесь, на Мирралине, в Королевском Дворце.

Росана осторожно прикоснулась к его пальцам. Тем самым, которые Отрекшийся отрезал, а потом вырастил вновь. Она взяла его руку в свою и поднесла к лицу, прижалась к ладони лицом. В сумраке спальни блеснули соленые капли, катящиеся по ее лицу.

– Мы так боялись, – призналась женщина, неохотно отпуская руку Кирима. – Что потеряем тебя.... И совсем не потому, что ты – Принц.... Мы....

Она не смогла дальше говорить – спазм сжал ее горло.

– Я знаю, Росана, – тихо проговорил Кирим, приподнимаясь и обнимая свою приемную мать. – Но теперь все закончилось. Не надо больше бояться. Все будет хорошо!

Он говорил это и сам себе не верил. Не закончилось. Все только начинается. Но Росане не надо об этом знать. Чтобы не боялась и не плакала.

Королева осторожно, замирая от собственной дерзости, отстранилась, кусая губу, чтобы в голос не расплакаться, и прикоснулась к изуродованным щекам своего приемного сына. Она положила свои ладони точно на отпечатки и зажмурилась, изо всех сил желая, чтобы это исчезло, чтобы в жизни Кирима не было больше такого кошмара и ужаса. И в ее с Ривраном жизни, заодно. Чуда, конечно же, не произошло. Окончательно смутившись, она чмокнула Принца в лоб и отпустила.

– Прости, – проговорила она, складывая руки на коленях. – Пообещала, что мешать не буду, а сама....

Кирим улыбнулся ей, показывая, что не имеет ничего против. Он откинулся на подушки и заложил руки за голову, рассматривая резной потолок. Если включить свет, то он будет струиться из-за узора, разбрасывая по комнате причудливые тени. Как в густом лиственном лесу в солнечный день.

– Тебе часто снится дом? – спросила вдруг Королева.

– Да. Часто. Но я не люблю эти сны!

– Почему? Все было так плохо?

– Наоборот, – грустно улыбнулся Суон в темноте. – Мое детство было временем чудес и удивительных открытий. А Кай всегда был рядом. Держал меня за руку или наблюдал издали. Что-то рассказывал, показывал, советовал.... Утешал, когда что-то не получалось.

– Наказывал?

– И такое случалось, но.... Наказание всегда больше напоминало очередной урок, и никогда не оставляло после себя чувства обиды. Я знал, за что наказан, и как могу исправить ситуацию. Кай всегда и все мне объяснял. Почему ему надо уехать и почему я останусь пожить у соседей на несколько дней. Почему растет трава, и земля вращается вокруг солнца. Почему я могу обернуться соколом, а жуком – не стоит. Он только один раз нарушил это правило. Когда отказался от меня на Совете Старейших. Отказался, и не удосужился сказать даже "Так надо, сынок!" Просто развернулся и ушел, как будто меня больше не было на той поляне. Как будто меня вообще не существовало. И перечеркнул этим все предыдущие шестнадцать лет!

Кирим не ожидал от себя подобной откровенности, а Королева молчала. Может быть, была несколько шокирована рассказом, а может, вспоминала свое детство.

– Наверное, у него все-таки была причина так поступить, – все же заговорила Росана.

– Я ни секунды в этом не сомневался. И не могу ему простить не его поступок, а именно молчание. Мы всегда могли поговорить обо всем. А тут раз... и все. Я оказался вдруг недостоин объяснений. Или слишком юн для них. Не знаю. И не хочу знать. А вчера... Вы же знаете, мы виделись с ним вчера...

Королева кивнула.

– Так вот, вчера он сделал то же самое. Промолчал, когда мне нужно было знать, – злость, что он ощутил в тот момент, снова вернулась. Лицо отца стояло перед его глазами, и Кириму опять захотелось ударить его. Размазать эти совершенные черты. Стереть их из своей памяти. Навсегда. Но он знал, что это невозможно. – Он хочет сделать меня пешкой в своей игре, молча шагающей туда, куда ее направит игрок. Но я не согласен с такой ролью. Я ничьей пешкой не буду! Больше никогда!

– А Изгнание? Его ты часто видишь во сне? – спросила Королева.

– Не особо. И я уже привык к этим кошмарам. Знаю, что это было и прошло.... Хуже другое: когда снятся просто сны. Про верховые прогулки вдоль берега реки, на которой стоял наш дом. Про долгие зимние вечера, проведенные у камина в библиотеке. У Кая очень много книг: старинных, бумажных, напечатанных еще до Исхода. И газет – огромных неудобных листов, тонких до такой степени, что к ним страшно прикоснуться. Наверное, если бы Кай не был Дайлети, они бы не сохранились так долго. Я видел даже несколько номеров начала девятнадцатого века, представляете?

Росана восхищенно покачала головой.

– Еще мне часто снятся поездки на море. Я помню, как удивился первый раз, когда увидел море вблизи и окунулся в воду. Было так смешно купаться!

– Почему смешно? – спросила Королева с улыбкой.

– Потому что вода теплая, как в ванне! Море огромное, а вода теплая! Кай ведь не делал для меня разницы во временах года – мы купались в реке даже зимой, ныряя в проруби.... А тут.... Можно плавать часами, ни о чем не беспокоясь....

Кирим помолчал немного.

– Я не люблю эти сны, потому что в них тепло и уютно, а когда я просыпаюсь, то вспоминаю, что все это было ложью. А мой самый нелюбимый сон – про полет: крыло к крылу мы ловим с Каем восходящий поток воздуха, оставляя землю далеко внизу. Я вижу, как огромен и прекрасен наш мир, а потом.... Потом Кай клюет меня в голову – в самое темя – и я падаю. Прямо на острые камни внизу. Иногда у меня получается проснуться до падения. Но редко.

– Я не могу поверить, что ты совершил нечто настолько ужасное, что заслужил Изгнание! Да еще в шестнадцать лет! – проговорила Росана, не скрывая горечи и злости на Старейших, которых она и в глаза-то ни разу не видела. Но почему-то верила, что они бы не поладили. Хорошо, что есть Тэор, который ведет дела с Дай-Санай.

– Просто так не изгоняют, Росана. Я надеюсь, что однажды вспомню, за что получил такой приговор! Смогу искупить свою вину и вернуться. Но и боюсь того, что могу вспомнить....

– Это больно?

– Изгнание?

– Да.

– Больно.... В первый день Старейшие спрашивают родственников, лишают ли они преступника защиты рода. На второй – стирают воспоминания. Старейшие работают не с мозгом – это было бы слишком просто. Они стирают память души. Ощущение такое, будто с тебя срезают кожу пластами! На третьи сутки обрывается Связь.... И ты понимаешь, что, кричи не кричи, никто и никогда не придет к тебе на помощь. Никто не назовет тебе Истинного имени. И не позволит назвать свое....

– Твои сородичи ненавидят тебя?

– Нет.... Просто не считают своим, что гораздо хуже.

– Я слышала,... – неуверенно начала Росана. – Что иногда Изгнанники не выдерживают самой процедуры.... Или накладывают на себя руки сразу после.

– За всех не скажу – но лично я был слишком зол на Кая, чтобы думать о самоубийстве. Эта злость помогла мне продержаться первое время. А потом... я поступил в Академию, началась учеба, работа.... Отвлекся кое-как.

– Ты и сейчас так делаешь! – заметила Росана, поудобнее устраиваясь в кресле. Кирим молча протянул ей покрывало, в которое женщина с удовольствием укуталась.

– Как?

– Целиком и полностью погружаешься в дела и заботы, чтобы не было времени думать и беспокоиться....

– Наверное, Вы правы, – задумчиво отозвался Принц. – И, конечно же, Вы специально стали меня обо всем этом расспрашивать.... Хотите, чтобы я вспомнил все то хорошее, что было в моей жизни связано с Каем.... Чтобы я постарался его понять и простить. Но... я умом его понимаю. Знаю, что не мне, не прожившему еще и четверти века, оспаривать его решения! А простить все равно не могу! Потому что все те годы, что он был рядом со мной, он никогда не относился ко мне с пренебрежением и той долей превосходства, которая, как правило, свойственна взрослым по отношению к детям. Мол, мы лучше знаем.... Нет, Росана. Он всегда интересовался моим мнением и моими желаниями. Всегда очень внимательно слушал.... Никогда не отворачивался.... И не говорил: "Так надо". Я всегда знал, почему "Так надо". И искренне не понимаю, из-за чего вдруг разом лишился его доверия. Почему стал недостоин того, чтобы получить самое, что ни на есть, простое объяснение!

– Мне так жаль, Кирим, – прошептала Королева, вновь легонько коснувшись его руки. – Но, мне все же хотелось бы, чтобы однажды вы все выяснили между собой и помирились....

Принц ей ничего не ответил. И руку убирать не стал. И даже не отодвинулся, когда тонкие прохладные пальцы Росаны стали перебирать его волосы. Он позволил себе закрыть глаза и, наконец, провалиться в долгожданный сон. Без кошмаров. Вообще без сновидений. Это было хорошо.

Глава 26

После всех ужасов и переживаний последних дней и Риврану, и Росане, и Кириму хотелось мирной – спокойной и домашней – Пограничной Ночи. Чтобы просто посидеть у камина возле наряженной ели. Попить горячего вина с пряностями. Загадать желание в полночь. Полюбоваться на фейерверки с крыши дворца. Запустить собственные, чтобы яркие огни смешались в небе с белоснежными пушистыми снежинками. Покататься на коньках, оглашая окрестность радостными, не совсем подобающими правителям целой звездной системы воплями. Поваляться в снегу, любуясь на сумасшедшие яркие звезды. Поговорить. Обо всем и ни о чем.

Это была чудесная Пограничная Ночь. Почти такая, о какой они мечтали, но за одним маленьким исключением. Они не могли забыть о том, что произошло. Хотели, но не могли. Кирим не прятал лицо за маской во Дворце – пробовал, но Росана так на него посмотрела, что он тут же деактивировал дымку. И потому забыть не получалось. Ни у Короля с Королевой, ни у Принца. Поймав на себе очередной полный сочувствия взгляд, Кирим вспылил:

– Не надо меня жалеть! Я не девчонка, чтобы из-за лица переживать!

– Но, Кирим.... Дело ведь не в том, как ты выглядишь.... А в том, кто это сделал с тобой! А еще в твоей гордости, которая не позволяет тебе признаться хотя бы самому себе, что тебе это причиняет боль! И попросить о помощи! – Росана была необычайно прямолинейна и тверда в своем стремлении достучаться до приемного сына.

– Мне. Это. Не мешает, – по слогам возразил ей Кирим. – Лучше посочувствуйте будущей Принцессе. Представляете, какое ее ждет разочарование, когда я сниму маску после свадебной церемонии?

Шутка вышла никудышной, потому что доля шутки в ней стремилась к нулю. Росана хотела отчитать Кирима за такое отношение к себе и окружающим, но пламя в камине взметнулось вдруг особенно высоко, а Принц, пожалуй, впервые за эти дни смотрел прямо на нее, желая доказать, что шрамы его отнюдь не смущают, и она заметила это:

– Твои глаза, Кирим! – потрясенно выдохнула Королева.

– А что с глазами-то не так? – мрачно поинтересовался наследник. Сам он первый и последний раз приглядывался к своему отражению в зеркале еще в медблоке на "Самараке".

– Они зеленые, Кирим! – она схватила Короля за руку и потянула к себе. – Посмотри, Рив! Они же и вправду зеленые!

Суон им не поверил и кинулся к зеркалу, висящему над камином. И, разумеется, ничего не увидел, потому что было темно.

– Свет! – скомандовал он домашнему компьютеру и долго всматривался в свое отражение. Форма глаз по-прежнему принадлежала тому мальчику, в теле которого Кирим проснулся 10 месяцев назад. Но вот их цвет.... Радужка стала действительно ярко зеленой. Совсем, как раньше. До перемещения.

Суон повернулся к Королю и Королеве с немного растерянной улыбкой на губах, как будто не до конца верил в то, что с ним происходит.

– Вот видишь! – сказал ему Ривран. – Тэор был прав! Твое тело меняется!

На следующий день, на радостях от такого события, Принц удрал в город. На Зимнюю ярмарку.

Он закрыл нижнюю половину лица тонким черным шарфом, на манер древних бедуинов. Люди не обращали на него никакого внимания: многие были по случаю праздника в карнавальных костюмах, или кутались в шарфы и воротники из-за морозца, основательно пощипывавшего щеки. Отчасти Кирим Королеве про свое отношение к шрамам не врал, и ни в коем случае не стал бы прятать лицо, если бы не специфичность повреждений: Дайлети, глядя на него, могли вспомнить свои страшные сказки, а люди – напридумывать новых, не менее жутких, но уже про Единых. И Кирим закрыл отпечатки чужих ладоней на своих щеках. Можно было, конечно, использовать разные современные средства маскировки, но они не держались долго и привлекали внимание полиции: у копов наметанный взгляд и чутко настроенные на определенные химические соединения сканеры. И рассуждают они просто: раз человек прячет лицо, значит – не в ладах с законом. Кирим не хотел, чтобы к нему цеплялся каждый уличный патруль.

И поэтому он шел, глядя прямо перед собой, не нагибая голову, не прячась. И вспоминал свою первую Пограничную Ночь в мире людей. Свои первые полгода в Академии. Когда все было просто и понятно. Где друг, а где враг. Где белое и где черное. Что – добро, а что – зло. Он чувствовал себя тогда юным богом, ступившим первый раз на грешную землю, им же созданную. Вся бесконечная жизнь раскрывалась перед ним в своем многообразии. Все дороги ложились под ноги, а ветер дул в спину, помогая идти.

Сейчас все было иначе.

Теперь Кирим знал, что он просто молоденький дурачок, позволивший себе думать, будто он что-то решает в своей судьбе. Он чувствовал себя каплей в море, и волна должна была вот-вот поглотить его целиком. Он был и растерян, и напуган, и обижен. И прекрасно понимал, что сделал глупость, отказавшись от помощи Кая. Ради сохранения всеобщего благополучия стоило сделать над собой усилие. И попросить. Но он не смог перешагнуть через себя.

Суон поймал себя на мысли, что хочет от всего малодушно сбежать. И спрятаться где-нибудь на краю обитаемой Вселенной. На верфях Камарры, под градом вражеских выстрелов, грозящих разнести его истребитель на атомы, не хотел. И в болоте Рашмара, пятые сутки подряд прикрывая отряд от чутких сканеров, не хотел. И на третьи сутки симуляции допроса, проводимого лучшими специалистами Академии, ему тоже такие мысли в голову не приходили. А сейчас – поглядите-ка: Кир Кай-эли Асаи, командир отряда "Вайрес", за голову которого в Конфедерации до сих пор назначена астрономическая награда, Кирим Суон, выбранный Принцем Семи Миров, хотел сбежать и забиться в тихий уголок, где его никто и никогда не найдет. Чтобы его не трогали и избавили от необходимости что-то решать. В сотый раз что-то решать и знать, что если он ошибется, то пострадают люди.

Когда он служил в разведке, то прекрасно осознавал, что от того, насколько он и его эскадрилья хорошо справятся со своей задачей, будут зависеть сотни и даже тысячи жизней солдат, что пройдут вслед за ними. Флота, который должен избежать вражеской засады, десанта, который они должны проинформировать о имеющихся на планете средствах противовоздушной обороны, мирных граждан на приграничных планетах, которых они должны предупредить о готовящейся на их миры атаке. Раньше у капитана Асаи как-то получалось абстрагироваться от всего этого, и мыслить здраво в любой обстановке.

Почему же сейчас, во время всех этих учебных ситуаций, которые подкидывал ему Ривран, и, исполняя поручения, данные Королем, Кирим просто холодел от ужаса при мысли, что сделает что-то не так? Почему на место холодной рассудительности и логики на поверхность всплывали страхи и переживания?

Потому что Кирим теперь плохо представлял себе, кто он такой. Не верил, что находится на своем месте и делает то, что ему было предназначено. Он вообще не был уверен в том, что имеет право на существование.

Тот миг, что он провел в контакте с Эльзэдэ на Алдане, растянулся для него едва ли не в бесконечность, окунувшую его в самую тьму. Ту самую, что, как оказалось, пряталась в нем самом.

– Вот ты и пришел! – услышал он первый голос прямо у себя в голове и почувствовал, как в мозгу один за другим лопаются сосуды.

– Осторожней! – насмехался другой. – Ты забываешь, что имеешь дело с хрупким человечком! Он умрет, если ты будешь так с ним разговаривать!

Они говорили на Синтре, языке Дайлети, дарованным Единым Создателем много тысяч лет назад.

Кирим хотел прекратить это. Вырваться, спастись от невыносимой боли. То, что Дар снова вернулся, его совсем не радовало. Человеческое тело было не в силах выдержать соприкосновение с энергетической сущностью Дайлети. Казалось, что каждая его клеточка норовит оторваться и отправится в самостоятельный путь в одном только ей известном направлении.

Они не стали его больше мучить. Появились. Позволили себе проявиться в материальном плане бытия. Семь сияющих существ, что были настолько ярки, что, казалось, от взгляда на них плавится сетчатка.

– Мы ждали тебя!

– И ты пришел!

Семь ангелов с огромными крыльями за спиной. Сгустки чистой энергии, принявшие тот облик, который они извлекли из подсознания Кирима.

Сияющие. Прекрасные. Жуткие.

– Он удивлен.

– Он напуган.

– Он ничего не знает про нас!

– Он ничего не знает про себя!

Кирим изо всех сил пытался сконцентрироваться на станции. Он чувствовал ее. Чувствовал ее смертоносную мощь. И Эльзэдэ, что могла в секунду положить ей конец.

– Что ты медлишь, Кай-эли?

– Уничтожь ее!

– Убей их всех!

– Ты что, позволишь им и дальше причинять боль твоим близким?

– Это всего-навсего кучка жалких людишек, Кай-эли!

– Они не стоят твоих переживаний!

– Они даже твоего мизинца не стоят!

– Они просто вши, появившиеся на теле Вселенной!

– Их не должно было быть!

– Они – результат ошибки!

– Исправь ее, Кай-эли!

Кирим закричал, когда его тело прошила энергия Эльзэдэ, выпущенная на волю. Энергия, способная уничтожать целые миры. Энергия, которая могла намного больше. Такая податливая.... И покорная!

– Вот видите, у него получилось!

– Даже сейчас, когда его засунули в этот никчемный кусок плоти!

– Раздражающий!

– Мешающий!

– Ограничивающий!

– Ни на что не годный!

– Прочь! – закричал Кирим, зажмурившись.

Вселенная дрогнула.

– Убирайтесь!

Пространство вокруг как-то странно искривилось. Существа затрепетали в странном предвкушении, но потом Кирим почти что услышал их слитный разочарованный вздох.

– Не может.

– Пока не может.

– Позже.

– Подождем.

– Научим....

Они исчезли, а Кирим повис посреди энергетической сферы, сформированной вокруг него Установкой. Через мгновение она с тихим хлопком исчезла, и Принц Семи Миров упал на снег. Обычная физическая боль, что тот час же вернулась, показалось Суону едва ли не благословением. Он сконцентрировался на Символе и позвал Росану, прося прислать шаттл. Стоило поторопиться. Общения с Эльзэдэ термокомбинезон не выдержал, и холод Алдана стал стремительно подбираться к телу, желая выпить те немногие крохи тепла, что в нем еще остались.

Кирим заставил себя нашарить в снегу жезл и встать. Он сделал несколько заплетающихся шагов и опять свалился. "Нельзя спать, – уговаривал он себя. – Надо двигаться! Если заснешь – сдохнешь!" Но противный внутренний голос нашептывал ему, что смерть – неплохой выход из ситуации. Что хотеть жить – это, наоборот, в данной ситуации проявление банальной человеческой слабости и мягкотелости. Нельзя цепляться за свое жалкое существование, когда под угрозой находится все человечество.

Они пришли сюда за ним. Они вынудили его воспользоваться Эльзэдэ, что бы проверить. Что они хотели выяснить? Какого результата добиться? В любом случае, все, что было хорошо для них – губительно для рода людского. Они – другие. У Них даже тел нет! Они – не отсюда. Им здесь не место. Им больно здесь находиться.

Но Они пришли.

Пришли за Киримом.

И Они знают Кая. Ангелы – внешне, демоны по сути своей. Суон не хотел знать, что у них общего с его отцом. Не хотел. Но уже знал. Или, по крайней мере, думал, что знает. Эта правда, или предчувствие ее, была очень неприятной. Нежелательной. Извращающей все представления Кирима о мире, в котором он живет.

Именно от нее хотелось сбежать и спрятаться. Но было нельзя....

– Эй, – окликнул его звонкий голос. Кирим повернулся на звук и успел поймать летящий в него мячик. А потом еще один. Девушка – жонглер задорно ему улыбнулась и продолжила подбрасывать разноцветные светящиеся шарики, развлекая собравшуюся вокруг нее толпу. Кирим сам не заметил, как, занятый своими мыслями, оказался в самом эпицентре народных гуляний.

– Бросай обратно! – попросила девушка. На ней был яркий клоунский костюм, а на лице – грим: огромный красный рот и веснушки. Голову украшал рыжий кудрявый парик с большущим бантом на макушке.

Суон по очереди перебросил ей мячики. Клоунесса засмеялась и стала кидать Кириму мячики один за другим, с сумасшедшей скоростью. Он поймал их все, успев часть из них распихать по карманам и бросить в капюшон своей куртки, чтобы освободить руки для следующих. Народ зааплодировал, решив, что так и было задумано.

– А ты ловкий, – сказала ему девушка, поклонившись толпе. Люди стали расходиться. – Почти как Дайлети.

– Я – не Дайлети, – ответил ей Кирим, возвращая мячики. За теми, что прятались в капюшоне, клоунесса потянулась сама, оказавшись вдруг к Суону так близко, что он разглядел каждую крапинку и черточку в ее серо-голубых глазах.

– И глаза у тебя зеленые! Такие у людей редко встречаются!– клоунесса сложили мячики в рюкзак, до этого стоявший, прислоненный к дереву. – Угостишь усталого клоуна мороженым?

– В минус двадцать? – удивился Принц.

– А мне летом почти никогда мороженого не хочется. Только зимой и обязательно на улице, – пояснила девушка. – А еще ты лицо прячешь! Ты – точно Единый!

– Зачем бы Дайлети лицо прятать? – Кирим улыбнулся под шарфом. Почти против воли.

– Чтобы никто не догадался, кто ты! – сказала клоунесса тоном школьной учительницы, по сотому разу объясняющей классу элементарную, по ее мнению, вещь.

– А зачем?....

– Это я тебе скажу только после мороженого! – безапелляционно заявила клоунесса, беря Кирима за руку, чтобы не потерять в толпе, и целеустремленно повела к одному из уличных ларечков. Как ни странно, к нему тянулась приличная очередь. Уходили люди с довольными лицами и огромными вафельными рожками, над которыми башнями возвышались разноцветные шарики мороженого, очень напоминавшие по размеру те мячики, которыми жонглировала девушка. – Меня зовут Нэсс! А тебя?

– Кирим, – представился Принц. Девушка не выпускала его руку. Боялась, что он сбежит, не угостив ее мороженым? Когда подошла их очередь, Нэсс набрала себе умопомрачительное количество шариков, Суон даже засомневался, что они все поместятся в рожок. Но продавец с поистине нечеловеческой ловкостью и проворством соорудил из них башню.

– А ты разве не будешь? – удивилась клоунесса.

– Нет, – качнул головой Кирим. – Боюсь горло застудить на таком морозе....

– Значит, ты все-таки специально лицо прячешь! – сделала свои выводы девушка. – Не из-за холода! Ты точно Дайлети! А прячешься, чтобы девушки на тебя стаями не вешались!

Кирим расхохотался. Такая версия ему в голову не приходила. И идея тоже. Даже в первые годы жизни в человеческих мирах, где Дайлети были экзотикой. На него пялились. Но пальцами, хвала Создателю, не показывали. А девушки... некоторые, действительно, проявляли к молоденькому Единому в форме курсанта Академии излишний интерес. Но он быстро научился необидно их отваживать. И скрывать свою нечеловеческую природу, когда было нужно. Вскоре он делал это так профессионально, что мог работать и в мирах, где главной настольной книгой большинства жителей был Трактат о Чистоте.

– Нет, Нэсс, ты ошиблась, – сказал Суон своей спутнице. Вышло у него несколько печальней, чем он собирался сказать. – Во всех своих умозаключениях. Я ловкий, потому что много тренировался. Глаза у меня зеленые в отца, а лицо я прячу, чтобы девушек не пугать. Если бы не этот шарф, то ты бы, едва на меня мельком взглянув, отвела бы глаза, и ни за что не стала бы есть со мной мороженное!

– А я и так ем его одна! – вздернула носик Нэсс. – Ты ведь себе не купил!

– Согласен! – сдался Кирим.

– Пойдем! – девушка потянула его прочь от шумных улиц, в парк. Если на центральных аллеях там еще встречались люди, то на узеньких боковых не было ни души. Только снег, мороз и вездесущие белки. Привезенные с Земли первыми колонистами, те быстро смешались с эндемиками. От своих предков нынешние любители поклянчить у гуляющей публики орехи отличались размером – были в два раза крупнее, и аппетитом – ели все, без разбору. Нэсс уронила на снег один из своих шариков мороженого. Его тут же стали деловито и сноровисто облизывать сразу в несколько языков, толкаясь мордами и боками.

– Ну? – спросила девушка, вдруг резко повернувшись к Кириму. – Здесь для тебя достаточно малолюдно, чтобы убрать шарф?

– Нет, Нэсс, – попятился от нее Кирим. – Это плохая идея!

– Я же не переживаю из-за того, что ты видишь меня в этом идиотском парике и гриме! И вообще, я – цирковая!

– Привыкла к уродам? – нахмурился Принц.

– Я могу и обидеться! – заявила на это девушка.

– Извини. Но, твой грим смывается, Нэсс, а мой – нет.

– Хорошо, – смирилась та и опустила голову. – Конечно, я не в праве настаивать. Но хоть немного приоткрыть лицо ты можешь?

– Зачем? Я не хочу мороженого!

– А, может, я хочу... тебя поцеловать?

– Вот так запросто? После получаса знакомства? На морозе? Целоваться ты тоже летом не любишь? – удивился Кирим.