Текст книги "Колонист"
Автор книги: Марик (Ма Н Лернер) Лернер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
– С себя начните. Мало таких умников, готовых любого мирного индейца убить, потому что тот дикарь.
– Вот и не надо продолжать оставаться нецивилизованными.
– Ты правда в это веришь? – спросил он после долгого молчания.
– Поживем – посмотрим, – теряя интерес к дальнейшему разговору при звуке ударов колокола, ответил я. Не похоже на тревогу, но определенно предупреждение. Кто-то приближается. И это не два-три человека.
В конце концов, не от меня зависит превращение индейцев в почти белых цивилизованных подданных. Полагаю, и не от него. Он достаточно умен, чтобы закончить школу без моих советов. Уж не в курсе, сам туда отправился или родители наладили. Чероки довольно давно имеют самые разные отношения с колонистами. Союз южных родов с колонистами прочен, и даже в походы ходят вместе. Вот живущие в Охайо вынужденно являются младшими партнерами союза ирокезов.
Он крещеный, хотя так и не видел молящимся и чтобы пожелал исповедаться. Так что явно ничего нового сказать не сумел. Просто к слову пришлось, и я не жалею. Давно об этом думаю. Еще и Глэн добавил горячего в огонь, болтая в свое время о «Дороге слез».[39] Наверное, он, как обычно, давно забыл про тот разговор, а у меня зацепилось в голове и так осталось. Почему этим должно закончиться? Совсем не обязательно! Мы живем в другой стране, и перед глазами пример индейцев из миссий. Да и Поваленное Дерево со своим семейством тоже пример хороший. Шансы остаться при условии принятия определенных отношений и встраивания в общество имеются, и немалые. Но для этого придется всерьез задуматься о будущем.
Когда к причалу подошли хорошо известные всем шхуна La Brochette и шлюп La Vigilante, набитые солдатами Одиннадцатого Квебекского полка не хуже, чем селедка в бочке, за моей спиной собралось чуть не все население форта, не считая часовых. Подозреваю, и те смотрели сюда, а не бдительно озирали окрестности. Уж очень происходящее нервировало ополченцев. Все прекрасно знали об отсутствии права делить захваченную землю. На мои донесения Квебек мертво молчал, а отписки приходили разве что из Форт-Ройала. И вот теперь без предупреждения, когда в них отнюдь не нуждались, как в прошлом году, сюда прибыли солдаты.
– Полковник, – изображая поклон, сказал я, показывая знание о повышении в чине и командовании с недавних пор полком. Прежний так и не появился в подразделении, а с началом войны запросился в отставку по болезни. Видимо, медвежьей. По слухам, перед прежним начальником маячил трибунал за отвратительную организацию вверенного подразделения и разгром. Это оказался единственный выход.
Жирар, по крайней мере, присылал порох и делился не особо нужными в лесной войне пушками, которые мы ставили на куттеры. Да и про мои делишки с продажей детей в миссии и раздачей захваченного имущества, а также разделом выкупа среди милиционеров он должен быть в курсе. Не так уж далеко находимся. Мои новости достаточно быстро доходят до него, его – до меня. Он не пытался поучать, крайне довольный возможностью с остатками батальона держать свой кусок границы, внезапно ставший тихим.
– Майор, – отвечает он с той же вежливостью, снимая шляпу.
– Чем обязан, – демонстративно глядя ему за спину на высаживающихся под ругань сержантов солдат, – посещением?
– Лучше бы поговорить приватно, – сказал полковник негромко. – Лорд.
А это уже прямо показал, насколько сильно в курсе наших дел. Я уж точно не сообщал про приклеившуюся еще с первого похода кличку. Меня тогда упорно принимали солдаты и чужие ополченцы за беспутного сына аристократа, не желающего назвать имя. А все благодаря правильной речи. Причем в дальнейшем старался уже сознательно, не опускаясь до: «Мы должны проткнуть сердце ирокеза, потому что они плюнули тебе в лицо, завалили твою жену, сожгли дом и считают даже не собакой, а вонючим скунсом!» Речей не произносил вообще, ибо не видел в том смысла. Вот объяснить, зачем и почему нечто делаем, – всегда пожалуйста, если это не тайна. Фермеры отлично умеют и стрелять, и сражаться, если знают причину приказа, но держать язык за зубами? Такого просто не бывает!
– Прошу, – пригласил я, показывая на форт. – А вас кто звал? – поворачиваясь, громогласно обратился к столпившимся за спиной. – Работы еще не закончены, или мне проверить?
Полчаса спустя в легком одурении от происходящего сумасшествия и не очень представляя, куда все это может завести, я вышел на крыльцо. Ничуть не удивился, обнаружив столпившихся перед штабом ополченцев, и не подумавших вернуться к своим занятиям. Кажется, их стало даже больше. Ну точно. Эти из рода Поваленного на мысу обживаются в доброй половине лье отсюда. На колокол, что ли, примчались? И еще кое-кто из католиков мелькает. Им положено сейчас в земле ковыряться. Сами вчера просились в лес за бревнами, а теперь здесь болтаются.
– Они форт заняли! – крикнул кто-то из толпы при виде полковника, и толпа возбужденно загудела.
– Молчать! – гаркнул я. – Слушать!
Через пару минут стихло. Только настороженно смотрели.
– Где-то пару недель назад, – выдержал я паузу для солидности, – тысяча двести ирокезских сашемов, представлявших около трехсот кланов, подписали так называемый Великий Монреальский мир. Война закончилась. Все. С этого момента форты занимает армия, ополчение распускается, и каждый может заниматься своим делом.
Для моего войска в данный момент не особо важно, но ирокезы отказались от вмешательства в дела других племен. Более того, королевские чиновники получили право арбитража. Фактически это конец Лиги, вернее, ее закат. Войны между племенами не прекратятся, но теперь губернаторы станут посредниками в конфликтах. И решать они станут не в пользу сильного. Нормальная политика разделения для империи. Не мои слова, полковник так выразился.
– Король, в свою очередь, обещает запретить селиться на их землях колонистам, независимо – покупают они участки или строятся самовольно.
Взрыв негодования с возмущенными криками.
– Я сказал: слушать! Заткнулись все! Не прерывать, пока не закончу!
На этот раз тишина установилась не сразу.
– Кроме тех мест, где нами построены форты. Эта земля признается во владении ее получивших! Все южное побережье озера Эри остается в нашей собственности на десять лье от воды!
Вот теперь началось нечто жуткое. С воплями, объятиями и выстрелами в воздух. Я тоже при получении известия чуть не выпрыгнул от счастья из штанов. Во-первых, обещания давал не зря. Все пошедшие за мной получат свои сто шестьдесят акров и даже сверх того. Во-вторых, прямиком прыгнул из кабальных слуг в помещики. Как майору мне положено неплохое поместье. И я даже знаю, где брать территорию.
– До конца дослушаете?
– Да! – ответил хор возбужденных голосов.
– Мы не зря размечали участки и рисовали карты.
Не имея настоящих профессиональных землемеров, для простоты проводили межевание прямоугольниками. Потом делили по жребию, во избежание ссор. Кто пожелает, может со временем обменять землю или продать. Возле воды всегда выделялась зона общего пользования. Никто не мог теперь лишиться доступа к озеру или реке. Удобно для полива и транспортировки грузов. Может быть, когда-нибудь в таких местах возникнут города. Пока о таком можно лишь мечтать. Говорить вслух – засмеют.
– Все это будет официально заверено и утверждено в самых высоких инстанциях. Со всеми бумагами я должен явиться к губернатору Канады. Поэтому, пока не поздно, самое время вспомнить про родственников и знакомых, которым тоже хочется самостоятельности. Заявки принимаются до завтрашнего утра.
Практически открытым текстом я пообещал записать липовые участки на желающих. Кто там, на севере, сможет проверить здешний народ и кому принадлежит земля? Главное – иметь официальный документ на руках. Другое дело, что больше определенного размера все равно не обработать. Но ведь можно сдать в аренду или продать новеньким. Все же даже при немалом размере отхваченного куска подарок от короля отнюдь не безразмерен. Достаточно быстро появятся желающие, если правильно все обставить.
– Потом отбываю. На этом все. И постарайтесь не напиваться до свинского состояния. Отныне здесь власть Одиннадцатого Квебекского, и защищать устроивших мордобитие не стану.
Я повернулся и пошел назад в штаб, писать последнее донесение. Сдавать по списку имущество форта не придется. Кроме пушек, ничего в нем не принадлежит армии, а этим займется сержант Гринис. Все остальное, от продовольствия на складе до самых разнообразных железок, передано под расписку. Полковник поверил на слово, если можно так назвать гроссбух, где постоянно велись записи о выдаче и подводился ежедневно итог. На то у меня и секретарь. В принципе мог бы и вовсе ничего не вручать, а раздать своим людям, но военные здесь останутся надолго – незачем с ходу их восстанавливать против поселенцев. Им придется постоянно контактировать. А все реально ценное уже давно поделено согласно званию, должности и вкладу в общее дело. И поскольку никаких средств от государства, армии и почти ничего от жителей Де-Труа я не получал, то и денежных сумм передавать не имею необходимости.
– Да? – сказал на осторожный стук в дверь. – Входи.
Делегация оказалась несколько неожиданной. Адам на пару с Рут. Она выздоровела, но лицо так и осталось обезображенным. Даже для мужчины немалое испытание, а уж для женщины и вовсе жуть. По-прежнему отказывалась возвращаться домой и не подпускала к себе особ противоположного пола. Притом взяла на себя практически все домашние сложности. Мне не требовалось показывать дырку или просить постирать. Все происходило без малейших усилий и достаточно скоро вошло в привычку. Удобно и легко. А после того, как почти все индианки, кроме разобранных в качестве жен, были выкуплены, и вовсе стала незаменимой.
Ну а Адам… Он просто Адам. Мой водный специалист, дирижировавший всей флотилией куттеров, и личный учитель фехтования. На его счет аж куча подозрений. Моряком простым он был, ага. Слишком много знает и умеет. И не только насчет поединков. Вполне способен заменить артиллериста и инженера-фортификатора. Куда лучше моего разбирается.
– Ты едешь в Канаду? – требовательно спросил он.
– Гораздо дальше. Аж до Альбиона.
– Зачем? – удивилась Рут.
– Ох, если бы сам понимал. Надеюсь, за чем приятным, но совершенно непонятно, для чего тащиться так далеко.
Посмотрел на недоумевающие лица и, вздохнув, постарался изложить, как мне это преподнес полковник Жирар. Оказывается, он старательно переправлял мои донесения выше. Поскольку военные дела обстояли не лучшим образом, губернатор не только в свою очередь отправил их аж до самого города Парижа в качестве подтверждения личных успехов в его колонии, но и лично относил для издания в местную прессу. А там почин подхватили, и практически в нередактированном виде донесения стали распространяться по всем колониям. Перепечатывали из газеты в газету. Автор, то есть я, подробно излагал злодейства индейцев, героические схватки и истории про спасение пленных.
Неожиданно все эти рассказы стали жутко популярными и в Европе. Кто-то в правительстве отдал приказ отпечатать большую часть в виде брошюры, разослав текст губернаторам всех колоний, министрам и многим влиятельным лицам. Видимо, дошло даже до самого короля. То ли ему понравилась идея назвать в честь него форт, то ли захотелось сделать красивый жест на моем примере. Как минимум из-за известности и сопутствующих разговоров нельзя было запросто отдать захваченные земли. Тем более что в других местах особыми успехами королевские войска и ополченцы не блистали. Война шла без особых успехов и прорывов, на этом фоне наши победы выделялись чрезвычайно. В результате мне помимо поместья обещали королевский патент на звание майора с правом ношения мундира и пенсией. Неплохая карьера для недавнего бесправного слуги.
Но явиться за всевозможными замечательными благами я почему-то должен был не в Монреаль, а в столицу колонии Альбион город Акиндек. Какие-то интриги – подробностей полковник поведать не мог при всем желании. Его медвежий угол мало отличался от моего, и сам все больше на слухах основывался. Подсказать ничего толком не способен. Не по вредности, а по незнанию. Одно очевидно – отказаться от королевской милости немыслимо. И лучше не затягивать с отъездом.
– Я поеду с тобой, – сказали они в один голос.
Я посмотрел на Рут максимально укоризненно, пытаясь высказать без слов всю глубину ее глупости. Мало мне, что ходит в мужской одежде и с оружием. Еще и разбила голову особо любвеобильному типу, норовившему даже не шлепнуть по заднице, а просто за руку взять. Бзик у нее: не переносит мужских касаний. Понять можно, но не объяснять же всем причины. Во всяком случае, парни хорошо усвоили опасность приставаний. Как женщину Рут почти не воспринимают. Разве иногда новенький попадется. Фигуры-то под камзолом не спрячешь, с первого взгляда видно. А вот лицо откровенно отпугивает.
– С ним все однозначно, но тебя в каком качестве возьму?
– Я взрослая женщина, – поджав губы, заявила она, – вдова. Вольна в своих поступках.
Очень захотелось кинуть в нее чем-то тяжелым. И как я должен такое Жаку объяснить? Он и так не особо доволен моим нежеланием взять ее за шиворот и выкинуть в Де-Труа. Про репутацию при встречах не нудит, но так смотрит…
– Ступай и хорошо подумай. Я сам не представляю, куда и зачем еду.
– Хуже, чем было, точно не будет! – торжествующе заявила Рут.
И тут в дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, сунулись ко мне сразу целой командой. Клод, Бернар, Рейс и даже Гринис.
– Возьми нас с собой, – с ходу по-простому рубанул Клод. – Посмотреть на мир охота. Да и денежки завелись, – засмеялся он. Не иначе, уже хорошо успел приложиться к кружке. Не такие уж и большие деньги, если посчитать. С католиками и чужими милиционерами, не из Де-Труа, и даже не из района Квебека, под тысячу человек под моей командой ходили. И даже не участвовавшие в боях получили определенный процент от общего дележа. Патрули были не менее важны, и требовалась заинтересованность. Платить им всем город не имел в казне средств. В основном раздавали меха и всевозможное имущество, которое еще требовалось продать. Вот в этом мероприятии Ян со своими связями точно нелишним окажется. Может, потому в компанию и напрашивался. С каждого за посредничество немалый куш выйдет.
– И тебя, сержант?
– У меня контракт не пожизненный, еще в позапрошлом году закончился. Я давно вольная птица.
Ага, и вот зачем мне сдался артиллерист?
– Да ладно, – сказал я, разводя руками, – странно было бы отказываться от проверенных парней, нюхавших порох и полезных. – Собирайтесь. Прокатимся на шхуне за государственный счет. На месте посмóтрите, что к чему. Может, еще и назад вернетесь.
Там в любом случае медом не намазано и с распростертыми объятиями не ждут. Но каждый должен набить пару шишек самостоятельно, прежде чем осознает простую истину. Говорить сейчас такие вещи абсолютно бессмысленно. Они уже не дети малые и должны самостоятельно соображать.
Глава 2
Новый Амстердам
– А вот и наш Лорд, любимчик судьбы и само совершенство, – просипел Бэзил.
Он почему-то считал личным оскорблением отсутствие у меня морской болезни. По реке и озерам еще ходил нормально, но стоило выйти в море – и слег окончательно. Не ест, все время его выворачивает. И обвиняет в этом не собственный организм, а всех вокруг. На это желчи хватает.
– Добрый день, месье Глэн, – поприветствовал: мы не одни.
– Издеваешься. Какой такой добрый?
Между прочим, я его с собой не звал. Этот прохиндей натурально умудрился если не город под себя подмять, то повесить на всех кучу долгов. За исключением мелочи, практически все получаемое ополченцами, считая и выкупы пленных, достаточно быстро попадало к нему в мошну. Совсем честно – в общую. Город отстраивался после разгрома, форты нуждались в гвоздях и досках, возводились склады, и все это требовало участия нашей совместной компании. Когда-то жители Де-Труа начали соглашаться на каркасные дома с парочки складов, потом стало прибавляться все больше, и уже стоит сто двенадцать самых разных зданий – от домов до мастерских. В кратчайшие сроки бригады ставят новое здание. Насобачились возводить скоренько с пустого места.
По мне, ему бы и дальше сидеть и за ниточки дергать, глядишь, самым богатым в округе станет, – но вдруг Глэн тоже воспылал желанием перебраться на побережье. Вряд ли стадный инстинкт, как у большинства остальных моих сопровождающих. Имея начальный капитал, а загнав в Канаде немалое количество полученных от индейцев мехов и поделив, мы получили уже немалую тяжесть в карманах, можно свое дело открыть. Правда, я не представляю пока, чем заниматься. Да и особо не задумываюсь.
– Берег уже виден, – попытался его утешить.
Кроме бала у губернатора самой северной колонии, на котором чувствовал себя деревенским вахлаком, не умеющим себя вести и двигаться (танцев благородных тоже не знал), я постарался избегать официальных приемов. Но будучи по рождению пэйви, не мог себе отказать в посещении части приемов без лишней публики. Солидные люди искренне выражали восхищение, готовы были помочь, завязывались на будущее полезные знакомства, и всей компанией мы питались за чужой счет. Заодно и практика в общении с так называемыми цивилизованными людьми. Это которые не вытирают нос рукавом и не плюют табачной жвачкой на пол. Ну еще в курсе последних событий в колониях и метрополии.
Других преимуществ перед знакомыми я не обнаружил. Разговоры не особо отличались, и разве хари соседу не чистили при несогласии. Ополченцы обычно достаточно быстро переходили к ругани и дальнейшему мордобою, не утруждая себя аргументами и поминая предков, сексуальные привычки и физические недостатки противника. Эти до такого не опускались. Что совершенно не мешало требовать удовлетворения со стороны несогласного, вызвав на дуэль. Пару раз приходилось видеть при обсуждении мало задевающих Новый Свет вещей. Воистину у каждого свои недостатки, и приходится вертеться в любом сословии.
По мне, настоящий человек – это не читавший много книг и имеющий безупречные манеры, а тот, кто умеет приспособиться к любой обстановке. И я буду стараться. С волками жить – по-волчьи выть. С кем понадобится – вежлив, с кем требуется – безжалостен. Иначе нельзя, если хочешь добиться уважения. Ты опережаешь, когда твой дух крепче, и борешься до конца, даже не наблюдая выхода. Сдаться – себя не уважать.
Правда, выяснил, что слухи не зряшные и золото в Канаде реально нашли. Потому и войска были сильно заняты, очищая от тамошних индейцев территорию. Они натурально взбесились, разъяренные массовыми самозахватами земель. В районе Поркьюпайн якобы добыли за прошлый год несколько тонн золота. А у нас драгоценного металла не имелось, потому обязаны были сами о себе позаботиться. Обидно? Да ничуть. Власть о народе беспокоится редко. Если уж такое вообще случается.
– Будто потом снова плыть не придется, – возмутился он злобно.
– Еще скажи, я заставил!
– Чтобы я еще раз ступил на палубу корабля, – почти простонал он, лицо опять сделалось зеленым. Еще пара дней в таком виде – и у него не будет сил подняться. Все же, к счастью, заходили в Новый Амстердам. Хоронить Глэна мне как-то не хочется. – Уйди, – попросил он, – ты меня достал своим цветущим видом.
– Как угодно, – сказал я и, пригибаясь, вышел за дверь.
На палубе свежий ветер в лицо, брызги не особо приятные, зато не воняло потом и рвотой, как в каюте. Еще и холодно. Нигде полного счастья не бывает.
– Противный твой приятель какой-то, – задумчиво сказал Адам.
Ну да. Я приблизительно так и думаю, только сильно хуже. Но все же удача дважды не приходит, а он моя фортуна. Дал начальный толчок, от которого все и понеслось. Имею право испытывать сентиментальные чувства. Пока он сам не уйдет, гнать не собираюсь. Может, еще чего невольно подскажет полезного. Не зря отец говорил: «Не имеешь лучшего – используй правильно имеющееся в руках».
Не получив ответа, он помолчал и тоном решившегося произнес:
– Я хочу попросить тебя о помощи.
Что-то такое я чуял уже давно. Ходит, смотрит и все думает. И хочется ему, и колется. Все сидел на заборе, но, видать, время пришло.
– Говори.
– Про Робертса правда, только я не матросом у него числился, а был хозяином шканцев… – В голосе отчетливо прозвучала гордость.
Жившему в портовых городах не надо объяснять про занятия квотермастера. Ему на вид и тридцати нет, вряд ли сам поведает правильную дату, а должность немаленькая. Адам руководил командой, раздавал наказания, следя за дисциплиной, и водил головорезов лично на абордаж. Фактически второй человек на судне. И ведь верю. Больше года его видел за штурвалом и в бою. Привычку управлять и командовать при получении возможности не скрыть. Я вечно думал – правильно или нет, советовался. Он сомнений не испытывал, точно зная.
– А триста тысяч песо лежат в укромной бухте, дожидаясь? – спросил я с иронией.
– Наш бриг утонул возле Кубы, и место никому не известно. Шторм, снесло наверняка достаточно далеко от последнего места определения. Потому и молчал. Никто не поверит в правду. Всем сокровища подавай.
– А их нет?
– Не те. Но есть.
Место было достаточно странным. Хотя и называлось причалом Бикмана, корабли фактически подходили просто к улице. Грузы переходили с борта прямо на тротуар, вымощенный булыжниками. Целая толпа профессиональных грузчиков моментально набрасывалась на тюки и прочий багаж. Тут же на земле у нас на глазах происходил мини-аукцион привезенных из Европы и с островов товаров. Имелись целые стаи перекупщиков, делающих деньги на посредничестве для не имеющих возможности лично явиться в Новый Амстердам. Чем дальше от моря, тем дороже любая вещь. А здешняя бухта огромна и дает возможность принимать много большее количество судов, чем приходит сегодня.
– Где найти Игнациуса Марица? – ловя за рукав одного из таких разодетых спекулянтов, потребовал я.
– Он здесь не бывает, – поджав губы, ответил тот, неприязненно глядя на мои пальцы. Не очень-то испугался, здоровый парень, хоть и вырядился, а с наездами не иначе каждый день имеет дело.
– А где обычно находится? – подтаскивая его к себе, поинтересовался я вежливо.
Быстрый взгляд за мою спину. Парочка сопровождающих шкафообразных мужиков, по виду сущих дикарей с оружием, произвела впечатление. Для того и брал.
– В это время всегда в своей таверне, – ткнул он пальцем в здание не так далеко и решительно освободился от моей хватки.
– Спасибо, – сказал я по-прежнему уважительно.
Он сразу занялся продолжением ругани с бригадиром грузчиков, а мы двинулись по указанному адресу. Подобные места мне хорошо знакомы по Ливерпулю и Лондону. Сюда в основном не выпить или поесть приходят, хотя и это в порядке вещей, как и кофе. Тут можно узнать последние новости, цены на товары, нанять матросов или вывесить объявление о беглых. А самое важное, за порцией рома заключаются сделки на фрахт и на страхование грузов и кораблей. Потому, кроме парочки вышибал на входе, находящийся внутри народ определенного вида. Либо настоящие морские волки с продубевшей от ветров кожей и прищуренным взором, либо достаточно сомнительные личности, занимающиеся денежными соглашениями.
Последние обычно в море не ходили, зато могли крутить немалыми состояниями. Чтобы страховать любое судно или груз и выплачивать уговоренную сумму, надо было иметь солидный капитал. Ведь за результат отвечают своим имуществом. Аферы случались, как без этого, но в Англии и колониях риск распределялся между членами синдиката, и быть пойманным за руку на мошенничестве для такого рода людей означало крах репутации и всей жизни. Кто бы с ним в дальнейшем стал общаться и доверять?
– Слушаю, – деловито заявил Игнациус, не сразу оторвавшись от заполнения какой-то книги цифрами, когда уселся напротив, дождавшись ухода предыдущего посетителя.
Нужный месье оказался вовсе не старым хрычом, а крепким мужчиной не старше сорока, с аккуратной бородкой и сросшимися на переносице мохнатыми бровями. На злодея и труса не похож, скорее напоминает полагающихся на свои силы переселенцев. Может работать, а сумеет при необходимости и убить. Уж больно глаза нехорошие. Насмотрелся на таких типов. Запугать вряд ли удастся.
– Я – майор Ричард Эймс.
– Из Мичигана? – почти сразу переспросил он, бросив быстрый взгляд на моих сопровождающих, усевшихся за столик рядом. – Как же, довелось читать в газетах.
В известности есть определенная польза. Не надо лишний раз объяснять, кто ты, и хвастать подвигами. Любопытно, не усомнился в словах. А я ведь специально не стал надевать мундир. И мои парни в обычной одежде. Интересно, можно определить по внешнему виду, откуда приехал?
– Месье! – неожиданно вставая, прокричал он. – У нас в гостях сам Ричард Эймс – Железная Рука.
Я невольно поморщился. В отличие от навешанного милиционерами прозвища Лорд и прежнего Шустрый Койот, это придумали сильно умные журналисты. И оно не нравилось гораздо больше остальных.
– Рому ему и его людям за мой счет!
Народ сдержанно загудел, поглядывая в нашу сторону.
– И что столь известному человеку нужно в нашей таверне? – садясь и дождавшись заказа, поинтересовался Игнациус.
– Хочу поделиться необычной историей, – отхлебнув на удивление приличный напиток и выдержав паузу, сообщил я доверительно. – Среди моих ополченцев находился достаточно странный тип. Такой, знаете ли, черный, по имени Адам, но очень толковый на воде и в драке. А уж как владел тесаком в свалке, – развел я руками, – настоящий боец. Жаль, не бессмертный, как черные и краснокожие боги войны, на которых очень походил видом и поведением.
Лицо моего собеседника по-прежнему оставалось максимально доброжелательным и невозмутимым, но в глазах нечто мелькнуло.
– Адам мне передал один любопытный документ, подписанный в присутствии свидетелей, – извлек я и толкнул бумагу по столу к месье Марицу.
Тот подтянул к себе расписку и внимательно изучил содержимое. Уверен, суть схватил моментально, однако перечитал каждое слово и хорошо обдумал. Почти семь лет назад на хранение ему доверены некие средства на приобретение продовольствия и другие нужды при ремонте и подготовке к плаванию корабля капитаном Робертсом. В результате остались на счету тысяча сорок один луидор и одиннадцать ливров. А также под пять процентов годовых личные деньги Адама. На момент последнего плавания они составляли четыре тысячи фунтов стерлингов семнадцать крон и три шиллинга. Все это богатство, включая годовую накрутку и проценты на проценты, Адам, как имеющий право снять, передавал в мое пользование.
– Очень-очень интересная бумага, – кивая, согласился Мариц. – Жаль, что несколько сомнительная. Понимаете, майор, рекомый Адам мог написать нечто подобное разве под давлением. Отказаться добровольно от такой суммы… – Он пожал плечами.
– Вы хотите сказать, что я его пытал, заставляя это писать? – засмеялся я невольно. – Обвиняете во лжи? – повышая голос, поднялся.
Через пару секунд возле столика стояли Бернар с Клодом, положив руки на ножи, и оба вышибалы, готовые к столкновению.
– Конечно же нет, – глядя в глаза, нагло соврал он. – Просто проверить историю невозможно, а почерка Адама никто не знает.
– А откуда я узнал об этом вообще, включая точную сумму?
– Увы, – скорбно сказал Игнациус, – вряд ли хоть какой суд примет во внимание подобное заявление. Человек исчез бесследно, и совершенно посторонний хочет получить немалый капитал. О, я не сомневаюсь в ваших словах, однако проверка фактов займет некое время.
– Завещание нынче в Новом Амстердаме не считают обязательным к исполнению?
– Да и происхождение средств несколько сомнительно. Капитана Робертса повесили, знаете ли, за пиратство. А Адам куда-то пропал. Может, это и не он был вовсе в Мичигане, а некто чернокожий, случайно услышавший сомнительную байку?
– Вы действительно хотите скандала и суда?
– Вот если бы Адам лично потребовал… – широко улыбнулся он.
– Ему бы вы отдали без промедления.
– Абсолютно так!
– Вы сказали при свидетелях, – оскалился я не менее роскошно во всю пасть. Поднял руку и показал заранее договоренный жест.
– Браво, майор, – почти прошипел Игнациус при виде направляющегося из дальнего угла с очередной белозубой улыбкой Адама. – И ведь ни слова лжи не сказали, ни разу прямо не объявив о его смерти.
– Лучший способ скрыть побуждения – говорить чистую правду.
– Забавное высказывание.
Люди частенько верят в возможное или логичное, не пытаясь вслушаться в сказанное, и сами себя убеждают в правильности догадки. Это мне мать неоднократно втолковывала. Не первый раз убеждаюсь – истина. Они слышат исключительно то, что хотят. Надо только прямо поймать на крючок и вовремя подсечь.
– Сколько вы с этого представления получите?
– О, – отмахнулся я, – все бесплатно, по знакомству. Мы действительно воевали вместе.
– А зря. Раз уж беретесь за что-то, нужно получать справедливое вознаграждение. Свобода – миф. Сколько у тебя есть, настолько ты свободен.
– Все, – сказал я, уже обращаясь к охранникам, – идите выпейте. Драки не будет.
– Неужели вот так просто заплатишь? – спросил Адам, усаживаясь за стол.
– Скажем честно, представление понравилось. Не часто меня удивляют в последнее время. Будем полностью откровенны, приди один – вряд ли бы и разговаривать стал. Молодец, вырос над обычным громилой. Поумнел. Раньше так себя не повел бы. Но все равно никаких реальных подтверждений передачи денег и твое слово против моего, а ты бывший пират и раб. Кстати, и сейчас?
– Вольный, – недовольно заявил Адам, – могу и бумагу о выплате налога за освобождение показать.
– Зачем? Верю. Меха небось у индейцев награбил на выкуп. Освобождать чужие карманы от ценностей – знакомая работа. – Игнациус посмеялся в одиночку.
– Он хотя бы за них рисковал, – вмешался я, – собственной головой.
– А делать деньги иногда гораздо тяжелее, чем отнимать их с оружием в руках. И последователи обоих путей рано или поздно превращаются в злых циников. Запомните, месье Эймс, умный даже быстрее. Он слишком много видит грязи и невольно в ней пачкается. Оставим это… предлагаю мировое соглашение. Деньги Робертса останутся у меня. На случай появления настоящего наследника. – Он опять показал желтые зубы в усмешке. – Твои можешь получить, и даже с процентами. Но есть вариант получше.
– Оставить опять за процент? Ты за кого меня принимаешь?
– О нет, тебе понравится.
– И? – без особого энтузиазма потребовал Адам.
– У причала стоит шлюп «Северная звезда». Водоизмещение чуть больше четырехсот тонн, два восьмидюймовых орудия. Он будет твой, взамен моей задолженности. Идет?
