Текст книги "Дорога к новой жизни"

Автор книги: Марик (Ма Н Лернер) Лернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

– И как на вашу Федерацию смотрят эльфы? – резко спросил Зверь.

– На то, что мы вместе живем? – переспросил Дов. – Да никак. Есть больница и магазин. Лечат и продают, что заказываем. В наши дела не вмешиваются абсолютно. Когда нас вначале крысы убивали и дома жгли – не обращали никакого внимания, теперь мы начали массово крыс убивать, – никакой реакции. Трое постоянно живут, а еще трое все время меняются. Годик пройдет, и усвистят в неизвестные края. Есть еще и гномы, но они с нашими не общаются и даже на разных языках говорят. Так что эльфы сами по себе, мы сами по себе. А что ты так удивляешься? Вот она, – он ткнул пальцем в Дашу, – человек. Он, – сказал Дов, показывая на меня, – явно оборотень, а ты вроде как человек, но не простой, не пойму толком.

– Видишь? – спрашиваю я.

– Легко, – согласился Дов, протягивая стакан за новой порцией. – Планета многих одарила разными непонятными способностями. Кто может одно, кто другое, а я вот сразу вижу, с кем дело имею. В моей работе жирный плюс. Обидно было бы перепутать человека с крысиным оборотнем, а по внешнему виду не всегда поймешь.

– Мы до сих пор не стремились особо с людьми общаться, – пояснил Зверь, выдавливая ему в стакан последние капли. – Очень немногие знают про это. А с эльфами вообще старались не пересекаться.

– Плевать им на нас, – убежденно сказал Дов. – Они зачешутся, только если их самих резать будут. Один мой приятель утверждает, что это вроде благотворительной деятельности. Если человечество себя на Земле грохнет или совсем вымрет, останемся мы, и начнут переселять наших потомков уже обратно. А что всякие трудности, так это человечество только закалить должно. И эта… толерантность насаждается. Хочешь не хочешь, привыкай к чужому образу жизни, поведению, обычаям, идеям, верованиям. Только, в отличие от Земли, особо неприятных соседей выведем.

– Или они нас, – усмехнулся Зверь.

– И так может быть, – согласился Дов. – Поначалу каждый за себя был, пока не поняли, что в одиночку не отбиться. Теперь крысы кровью умылись и думают, что на этом все кончится. Нет, обязательно повторим. Не хотят жить спокойно – пусть черпают полной ложкой.

– Оборотни среди вас какие живут? – спрашиваю.

– Обычные, – удивленно ответил Дов. – Рысь и собака на земле. В озере тюлень-леопард живет. Эти на сушу почти не выходят, под двести килограмм экземпляры бывают, им тяжело. До девяти лет ходят в зверином облике, потом начинают перекидываться. Рыси тоже.

– До скольких лет в звериной форме рыси? – чувствуя, как тихо едет крыша, переспрашиваю.

– До девяти, – удивленно ответил Дов. – А в чем проблема?

– Белогривый, – вставая, крикнул я. – Иди сюда! Хорош пить в одиночку.

– Знаю я тебя, – неторопливо приближаясь зигзагами, сообщил тот, – зря надеешься поживиться. Ты меня страшно обидел, смывшись в самом начале, и я все сам прекрасно выпил. – Он перевернул бутылку и радостно засмеялся, обнаружив, что в ней ничего нет. – Опоздал! – показывая мне и кидая ее в реку, сказал Белогривый.

– Праздник у нас, – извиняющимся тоном сказал Зверь, обращаясь к Дову.

– Перекинься, Белогривый, – попросил я. – Тут у нас маленький спор вышел. С меня бутылка.

– И кукуруза на посев, – быстро сказал он.

– Да она не вырастет на равнинах. Там климат холоднее.

– Вырастет – не вырастет, тебе какое дело? – почти трезво удивился он.

– Ладно, дам тебе на пробу пару мешков. Перекинься.

Недовольно бурча, Белогривый разделся, и через минуту перед нами стояла рысь. Вот кто говорит, что облики между собой различаются, – не верьте. Ему и в зверином удалось отрастить неплохое брюшко, и морда у зверя была страшно наглая. Рысь повернулась одним боком, потом другим и вопросительно уставилась на меня. Он явно интересовался: хватит или еще покрутиться?

Дов подошел и внимательно посмотрел.

– Ну, почти такой. Даже кисточки на ушах имеются. Окраска темнее и более рыжая. Наши намного меньше, килограмм пятьдесят-шестьдесят. – Он примерился поднять Белогривого, но тот, недовольно махнув коротким хвостом, вывернулся и, отбежав в сторону, перекинулся снова.

– Может, укусить стоило? – недовольно бурчал он, одеваясь. – Нашли себе развлечение, честных рысей поднимать.

– Утром заходи, – крикнул я ему в недовольную спину.

– И люди получаются намного меньше, – задумчиво сказал Дов, меряя его взглядом и потом внимательно рассматривая меня. – Они вообще в человеческом виде ходить не любят, только когда руки для работы требуются. Вот собаки как раз почти все время выглядят как люди. А вы еще больше их будете, и крыс, пожалуй…

– Вот и мне стало интересно, – соглашаюсь. – Какая-то другая порода. Надо посмотреть.

– Значит, так, – сказал Зверь. – Завтра с утра я всех лишних заберу и сам уеду. Ты, – обращаясь к Даше, приказал он, – поселишь наших гостей в свою старую палатку. Заберете вещи, и пусть располагаются. Кормить, поить и все показывать. Пусть разведывает. Дов, десятидневки тебе хватит? – спросил он.

– Хватит, – согласился тот.

– Все вопросы к нему, – показал Зверь на меня. – Если будет необходимость, он свяжется со мной. Пока остается за главного. Потом отправитесь домой, и с вами наша делегация. Они там посмотрят, что к чему. Надеюсь, договоримся. Даша, проводи их.

Дов обернулся и позвал егеря. Тот в очередной раз приложил руку к груди, и, прихватив свои рюкзаки из лодки, они двинулись следом за Дашей.

– Что сказать-то хотел? – спросил я Зверя.

– Правильно понял, – согласился он, – пока она не слышит, я тебе говорю – ты пойдешь с проверкой. Слова словами, а посмотреть надо.

– Почему я? – возмущаюсь. – Черепаху пошли, у меня дел по горло.

– И Черепаха тоже пойдет, – кивнул Зверь. – Все равно больше послать некого. Вы оба хоть что-то в людях понимаете, смотрите внимательно по сторонам. Что они могут нам дать и что мы можем спокойно продать. Если они такие любители оборотней с зелеными и не шарахаются в испуге, может, и специалистов там найдешь? Жизняк у тебя есть, сумму посерьезнее я тебе скину – пусти пыль в глаза. И аномалию ищи. Таскаться по горам с тяжелым грузом или прорубать дорогу по лесу – не при нашей численности. Впрочем, там дальше особо густых лесов вроде нет, и это тоже не мешает проверить. А Черепаху пусти на эльфов посмотреть, давно пора этим заняться. Я ей все объясню, но ты на подстраховке.

Я кивнул в ответ.

– Надо идти, – сказал он, внимательно посмотрев на меня, – это классный шанс, и мы получим союзника против соседей. А то, что они далеко, только к лучшему. Сам знаешь, кого больше, тот и продавит свои правила и обычаи. Дружить лучше через голову врага и жить раздельно. А они там так замечательно сосуществуют, пока общий враг имеется. Неизвестно еще, что будет, когда мы общими усилиями крыс замочим.

Глава 7
НОВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

Уже третью десятидневку мы ползем в горы. Сначала старательно обошли по большой дуге реку, чтобы лишний раз не напрашиваться на неприятности, затем, миновав район, в котором Пинающий Медведь поставил маяк, углубились в неизведанные территории. Для нас, в смысле Клана, они неизвестны. Проводники наши бодро направляли движение, прекрасно зная местность. Может, по реке и проще, но выше в горах все равно, по заверениям Дова, два больших водопада и на лодке не пройти. Объездных путей у водопадов не строили, ни к чему делать крысам легкую жизнь.

Я скоро буду большим специалистом по самым разным природным пейзажам. Всю жизнь прожил в степи, потом по рекам плавал, по лесам бегал, теперь в горы полез. Между прочим, горы здесь явно вулканического происхождения. Постоянно камни, почва паршивая, не для сельского хозяйства. Сначала шли преимущественно смешанные и хвойные леса, потом появились низкорослые дубовые. Чем выше, тем меньше воды и холоднее. Зимой со снегом нас напутать сложно, но внизу жить гораздо приятнее. Даже звезды здесь другие, как будто гораздо ближе и ярче.

Мы – это могучая делегация с большими полномочиями неизвестно на что и с очень приличными деньгами. Тринадцать любителей дальних путешествий, добровольно-принудительно отобранных Вожаком. Человеческие суеверия нам под хвост, а вместе с проводниками нас все равно пятнадцать. У каждого по две запасных лошади. Одна нагруженная необходимыми в дороге вещичками, другая сменная. Кто не знает – отправляясь в поход, берешь с собой кучу вещей. Не кровать с телевизором, но тоже мало не будет.

Первым делом – винтовку с патронами. Принадлежности для чистки, оружейное масло и тряпки. В моем случае еще и пулемет с запасными лентами, сменные стволы и масса разных причиндалов к нему. Само собой, пистолет с патронами и верный Узи. Бинокль, чтобы осматривать зорким взором окрестности.

Поскольку в дороге неплохо разнообразить пищу, а патроны лишний раз тратить не стоит, значит, берешь дополнительно лук со стрелами. Опять же меч. Неизвестно толком зачем, но пригодится. Ходить по незнакомым местам без оружия совершенно несвойственно моей нежной натуре. А к огнестрельному я привык разумом, но без своего обычного набора мне неуютно. Так что и пара коротких копий, и топорик для метания тоже непременно нужны.

Зимние вещи, включая перчатки, необходимы, еще теплая куртка (вместо куртки можно что-то другое, но тоже теплое, вроде полушубка) и шапка. Сменная одежда. Спальный мешок.

Палатка, кружка, ложка, котелок, топор, пила, иголки с нитками, зубная щетка, мыло, полотенце – словом, всё, без чего обойтись сложно. Вот бритва не требуется – спасибо предкам, борода у нас не растет. Усы, впрочем, тоже.

Продукты, на случай, если дичи не будет или придется обходиться без охоты. Тоже дополнительные килограммы. Чисто из запасливости. Не было еще такого, чтобы мы остались без свежей еды. Есть можно все, что не хищник и не питается человечиной. Живность здесь хоть и пуганая, но подстрелить оленя или зайца с какой птицей – это без особых проблем. Можно, на крайний случай, употребить в пищу даже ежей, лягушек и ворон. Просто ворону варить дольше нужно. Молодые лягушки жареные вкуснее, а вот змей лучше варить. И, когда ловишь, надо смотреть все-таки, что руками хватаешь. Одно дело ужи, совсем другое – гадюка. Из нее сначала яд стоит добыть, прежде чем кушать. Не потому что опасно, просто в лекарства идет.

Рюкзак опять же пригодится, чтобы тащить все это на себе (если придется бросить лошадей), а также веревка и всякая мелочь вроде спичек и «Чистильщика», чтобы не пить воду прямо из лужи.

Обязательно в дополнение ноутбук – приличному оборотню без него в последнее время уже прямо и обойтись нельзя. Человеки множество полезной информации держат на дисках. Видеокамера, телефоны для показа и продажи, еще парочка артефактов. Материалы для работы с самолетами. Если уж идем, то надо попробовать разжиться чем-то полезным и на обмен кое-что иметь по мелочи.

Никто не хочет тащить все это пешком? Я так точно – нет. Мы, Народ с равнин, – всадники. Потому что ленивы и не желаем таскать на себе большие грузы без необходимости. На то существует лошадь, даже две лошади…

Так, я уже сказал, что всего нас тринадцать. Я, Черепаха, Следак, пять рысей и пять волков. Зверь решил, что не только с тамошними рысями, но и с собаками необходимо познакомиться поближе, а волки для этого подходят лучше всего. Следак ни к тем, ни к другим отношения не имеет, являясь приматом, но с чего-то Зверю в голову стукнуло, что мне нужен заместитель – командовать рядовыми. Не такая уж и плохая идея: можно свалить мелкие заботы на него.

Дов долго бесился, узнав, в каком количестве мы собрались путешествовать. Он привык быть тихим и незаметным в походе. Два-три члена в группе вполне достаточно. Ничего, смирился. У большого отряда тоже есть свои преимущества. Можно постоянно сменяться в переднем дозоре и по ночам в карауле. У нас система давно отработана. Один сторожит с оружием, а другой в зверином облике кругами ходит и вынюхивает. А в набеги большими отрядами не ходят, если что, отобьемся.

Из Черепахи явно хороший паук для рощи не выйдет. Она, в отличие от меня, сразу с готовностью закричала: «Хочу!» Понравилось ей путешествовать, и еще больше нравится возможность что-то новое узнать. Правильный паук должен сидеть в роще безвылазно, а эта только и ищет возможность сбежать от трудов праведных по хозяйственной части. Там, на острове, сотня свадеб ожидается, а тут такой прекрасный предлог смыться от занудных проверок на болезни и совместимость. Хорошо тем, кто сотню лет в одной роще проживает, там всем давно заранее про каждого все подробности известны, но у нас-то кого только нет. А на весь Клан только Койот сильнее Черепахи как паук, Длинный Зуб берет не силой, а тонкой работой. Вот и выходит, что из трех наших пауков два плевать хотели на свои прямые обязанности, а Койот практически безвылазно сидит на равнинах. Очень надеюсь, что по возвращении меня не порадуют каким-нибудь родившимся жутким уродом.

Зато лично мне масса пользы от присутствия Черепахи. Я теперь, после ее сеанса, великий полиглот. Знаю еще один язык, который вызывает у меня большие подозрения. Огромное количество слов явно заимствовано из английского, и присутствуют еще минимум два больших включения. Всякие лесные тонкости – из одного языка, а что касается местных странностей – из другого. Черепаха утверждает, что многие слова похожи на язык анхов. Дов легко согласился и сказал, что это такой общепринятый язык для всех членов их Федерации. Чистого языка через тридцать лет уже не осталось, и теперь такой межобщинный, понятный всем. Слишком много разных людей с несхожими языками, и потому очень быстро выработался один общий. За основу взят язык тех, кого больше всего, а дополнения – как получилось невольно. В школах именно так и учат, причем у всех.

– Там огромная котловина вокруг горы высотой до пяти тысяч метров с ледниками на вершинах. С вашей стороны очень больших высот нет, а на юг ведут всего два нормальных перевала, по которым могут идти лошади или ослы с грузом. Внизу три огромных озера, – рассказывал Дов.

Мы с Черепахой внимательно слушали, остальные занимались своими делами. Они все равно ничего не понимали. Черепаха отказалась давать каждому новый Язык, сказала: «Из одной головы часто тянуть нельзя, может плохо кончиться для донора». Поэтому себе она оставила егеря, а мне человека. Исходный тип у ушастого все равно такой же, нас одинаково искусственно создавали из людей, особых проблем не было.

– Озера в основном питаются горными стоками и ручьями и еще со старых времен соединены между собой каналами, – продолжал Дов. – Каналы частично пришлось восстанавливать и чистить для создания постоянного сообщения. Вытекает только одна река, которую вы называете Правой. Самое большое озеро – Первое, его назвали так, потому что оно было первым, которое увидели при переходе, – образовалось на разломе гор. Оно больше двухсот километров в длину и около тридцати шести километров в ширину. Глубину промерить еще никому не удалось. Второе озеро – Шайен, оно поменьше, всего-то треть от объема Первого будет. И третье – Малое, не слишком отличающееся в длину от Шайен, зато берега у него очень странные, со множеством изгибов.

Выше есть еще одно примечательное озеро – оно образовалось в кратере потухшего вулкана. Площадь его около пяти гектар, глубина – более сорока метров, температура воды летом достигает тридцати четырех градусов, а зимой всего около двадцати шести. Источник горячей минеральной воды расположен в придонной подводной пещере. Вода озера лечебная и обладает слабой радиоактивностью, дно его покрыто целебной грязью. Называется оно – Курорт. Земля вокруг плодородная, воды пресной много. Сейчас даже берега озер не полностью заселены. Два-три урожая в год легко берем. Птицы разных видов, рыбы полно, часть берегов озер заболочена, и там полно всякой живности водится. В таких местах еще до людей приспособились: в почву вбивали сваи, затем соединяли их плетнем. Внутрь участков засыпался метровый слой земли, а затем органические удобрения или ил. Это позволяет поддерживать плодородие почвы на высоком уровне. Тоже несколько урожаев можно в год снимать. Да и крысы в болота лезть не любят.

А еще мы добываем медь, свинец, цинк и серебро. Из серебра чеканим собственные монеты для мелких расчетов. Природный газ имеется в большом количестве, и нефти немного. Только немного это по земным понятиям, а нам уже разведанных месторождений еще на двести лет хватит. Хорошее место, – убежденно сказал он. – Трясет, правда, часто. Балла два-три каждый месяц. Раз в год и пять-шесть баллов может быть.

– А старые города? – спросила Черепаха.

– Есть развалины, но там прямо на древних фундаментах гномы свои поселки поставили очень давно. Там целая система подземелий имеется с запасными выходами. То ли старая канализация, то ли метро какое, но они всегда имеют возможность смыться по тайным ходам. Совсем не гномы из сказок, киркой махать не любят. Поля возделывают, овечек пасут. Металл плавят. Целый заводской комплекс имеется. У нас с ними договор. Люди не копаются в развалинах, гномы не лезут на наши поля. Ничего похожего на рейдерство, как вы рассказывали, нет. Все проще.

Когда идут не по одиночке, а большими группами и целыми племенами, можно тащить не ваши сорок килограмм груза, а намного больше. Чем больше группа, тем больше вес. Когда наше, – он скривился, – очередное правительство решило по новой выселять поселенцев, целое движение появилось – «Новый исход». Лучше хрен знает куда, но вместе. Те, кто больше всего плакал про тяжелое материальное положение, как раз и не захотели уходить. Лучше сидеть и ждать пособия. Особо религиозные тоже. Крайне правые с левыми остались друг друга грызть дальше. Пошли только желающие работать без старых политиков с бюрократами – новые первопроходцы. Почти семьдесят тысяч. Вот под это дело и притащили оборудования на все случаи жизни. Стоят заводики, промышленную продукцию гонят, а артефакты нам и так на обмен принесут. Нам хорошо – и гномы довольны. И буры из Африки в похожей ситуации оказались. Их поменьше было, но они еще и по англоязычным странам разбегались, так что приехали небольшой такой компанией – тысяч под сорок. Тоже со своим оружием и станками.

– А почему тогда АКМ? – заинтересовался я.

– А у нас их – как грязи, – ответил Дов. – И стоят как грязь. Россия Венесуэле сто тысяч поставила. Оно им нужно в таком количестве на их опереточную армию? Две трети через ЭГО к нам приехало. Уго Чавес наварился, и русские тоже. Все страшно официально – поставки государству, борющемуся с империализмом. По дороге перегружается и всплывает на другой планете. Россия еще и производство наладить в Венесуэле пообещала. Как только у них что-то запускают, как-то странно оказывается, что к нам прибывает. Скоро вообще раздавать начнем. Вот и американский кольт сорок пятого калибра, который долго на вооружении армии США был, тоже легко приобрести задешево.

Раньше на Земле как было? Хочешь купить партию оружия – для начала представляешь официальный сертификат, дающий право на торговлю оружием. Прийти с улицы на предприятие, производящее что-то стреляющее, и получить это «что-то» за пачку наличных только в кино можно. То есть купить с рук пару автоматов – невеликая проблема, но я говорю о больших партиях оружия и техники военного назначения. Что-то серьезное, вроде вертолетов-самолетов, вообще на строгом учете, и прекрасно известно, куда продается. Жаль, – вздохнул он, – что здесь все равно использовать нельзя. Кучу проблем решили бы.

Так вот, чтобы приобрести большую партию, показываешь бумагу из официальных инстанций другого государства, на фирменном бланке с печатями и подписями, о необходимости приобретения того-то и того-то. Причем в этой бумаге непременно содержится строчка о запрете перепродажи в третьи руки. Все это перепроверяется, и только потом можно размещать заказ. Но это еще не все. Министерство финансов должно подтвердить факт оплаты, непременно в твердой валюте и через определенный банк. Министерство иностранных дел должно подтвердить, что страна-покупатель не является враждебной к стране-продавцу. Министерство обороны подтверждает, что в списке покупаемого нет секретных и запрещенных к вывозу образцов. Еще могут вмешаться страны-союзники, которым не нравится факт поставки оружия их врагам, и надавить, мешая сделке. Куча проблем и согласований.

А сейчас сплошная красота. Все заинтересованные лица прекрасно знают, что закупки через концерн ЭГО не всплывают на Земле, а платят они сразу. Есть работа для заводов, производящих самые разнообразные вещи, нет проблем с экспортом и таможней, можно сплавить старые запасы. Ничего супернового не заказывается. Да еще можно не все отражать в официальной статистике, часть денег тихо уходит на никому не известные цели, все больше в частные карманы. Все довольны. С израильских складов тоннами отправляются старые запасы, захваченные у арабов чуть ли не в шестидесятые-восьмидесятые годы. За копейки, но приятнее, чем оно бессмысленно будет лежать.

– Идет, – сказала лениво Черепаха. – Двадцать минут смотрел, теперь решил познакомиться поближе.

Из кустов вышел, старательно топая ногами, чтобы показать, что он не подкрадывается, человек. Руки пустые, за спиной винтовка. Одежда была явно американского армейского образца, но совершенно другой расцветки, чтобы быть незаметным на фоне здешних скал. Лет сорока на вид, с обветренным смуглым лицом, коротко стриженные волосы очень темные. Невысокий и жилистый.

– Я приветствую вас на ничейной земле, – сказал он. – Меня зовут Джон Торп, и мы возвращаемся домой. Если возражений нет, хотели бы присоединиться к вашему отряду. У нас раненый. Тут недалеко.

– Конечно, – ответил я. – Вместе веселее, и врач у нас имеется.

Черепаха молча поднялась.

– Следак, – позвал я. Он обернулся. – Возьми пару бойцов и проводи. А ты здесь подожди, – сказал я Черепахе, – еще десять минут потерпит.

– Это неправильный индеец, – с возмущением сказал я Дову, когда Следак и его команда, сопровождая Джона, ушли. – Где раскраска, перья, томагавк, скальпы у пояса? В конце концов, стандартное «Хоу, я сказал». Что за имя – Джон?

– Ты, наверное, пересмотрел фильмов, – спокойно возразил Дов. – Перья положено вручать за заслуги. По одному перу за дело, и ходят в таком виде только на праздниках. Скальпы вожди запретили снимать. «Это навязанный белыми обычай, нам это чуждо», – заявили старики, и поэтому доблестные воины теперь только уши отрезают. Некоторые целые связки имеют. А что касается «Хоу», – наморщив лоб, сообщил он, – это что-то из русского кино. Никогда не слышал. Большинство молодых по-английски прекрасно разговаривают. И имена у них давно американизированные. Это вы гораздо чаше по части «Длинной руки» и прочих подобных имен извращаетесь. Хотя многих детей сейчас принято опять на старый лад называть.

– Кони идут, – сообщил егерь. Он так и не представился. Какой-то странный обычай, когда имен не называют посторонним. Пока он один – проблем нет, а вот что делать, когда таких десяток?

Неплохо сходили, разглядывая, как мимо проезжает второй десяток лошадей, подумал я. Их всего трое, двое совсем мальчишки, а лошадей той породы, на которой ездят крысы, – больше двадцати точно. Явные конкуренты по конокрадству в будущем. Ведь не поленились сходить далеко.

Доставленного раненого сгрузили с коня, и Черепаха пошла разбираться.

– Хорошие у тебя воины, – одобрительно сказал старший индеец, присаживаясь рядом и поглядывая на своего товарища, которому Черепаха сдирала повязку на плече. Третий торчал у нее за спиной, наблюдая. На поясе у молодого индейца действительно висело три пары ушей. Две пары человеческих и одни крысиные. Или боевая форма, или младший – разумный. Оказывается, не юмор – отрезают. Веселые ребята.

– Очень быстро меня заметили, – продолжил индеец. – Я все понять не мог, кто вы такие, потом вот его, – он кивнул на Дова, – увидел. Знакомое лицо. Нас на озерах мало, многие если не знакомы, так виделись.

– Я Гном, род Медведей, Клан Пятипалых. Мы пришли с севера и хотим познакомиться с вами поближе.

– А скажи мне, происходящий из рода Медведей, много там таких, как ты? – поинтересовался он. – Я, конечно, не шаман, но кое-что могу. Но вот превращаться в медведя – это за гранью, этого я не понимаю. Как никто не понимает, как эти в крыс превращаются. Или наши странные соседи в рысей и собак.

– Этому не научишься, – отвечаю. – Только от рождения дается способность перекидываться. Мы разные, и в Клане нас несколько видов. Правда, говорят, что если будут общие дети с людьми, то они смогут.

Дов взглянул на меня с интересом.

– Без разницы, от отца или матери? – спросил Джон.

– Может быть и так, и так. Только про это надо не со мной, а с нашими шаманами говорить. Вон, – кивнул на возвращающуюся Черепаху, – не смотри, что молодая, очень хорошо в таких вещах понимает.

– Жить будет, – сообщила та, садясь рядом. – Рану нужно лучше чистить, – наставительно сказала она. – Там остался обломок кремня, и от него нагноение было. Вовремя нас встретили, мог и помереть. Можно? – спросила Черепаха, показывая на винтовку. Индеец молча протянул.

– Ремингтон-700,– пояснил он, глядя, как она разглядывает оружие, – ствол из нержавеющей стали и ложе из полимеров. Максимальная эффективная дальность стрельбы – восемьсот метров. Еще имеется магазин съемный, обычно они делаются несъемными. На дистанции в триста метров расстояние между попаданиями не больше семидесяти пяти миллиметров! Больше и не требуется, тем более что я не снайпер. Мастер-сержант Первой кавалерийской дивизии, эксплуатация и ремонт автомобильной техники многоцелевого назначения. Бывший, естественно.

– Так ты ценный человек. Очень мало патронов в обойме, всего четыре, – с сожалением возвращая винтовку, сказала Черепаха. – Нам специалисты требуются. Надеюсь, ты не все время коней угоняешь? Это мы и сами прекрасно можем. Вот этот, – тыкая пальцем вокруг себя во всех подряд, – и вот тот, и еще вот эта тоже. Одна я этим не занималась, мне и так приводили в подарок. Как дырку во время подвигов заработают, так и приходят…

Черепаха явно начала похваляться, а потому я прервал ее и спросил Джона:

– Как насчет того, чтобы друг другу помочь? Мы тебе лошадок, а ты поковыряешься в механизмах. Подумай. А если надо, – добавляю, – мы можем и твоим старейшинам хороших коней подарить. У нас много есть.

– Старейшинам не надо, – усмехнулся он, – я сам Вождь. Мы не шайены, мы дене-навахо. Сами по себе. А за приглашение спасибо, подумаю.

На второй день мы вышли к перевалу. Дальше уже начинался спуск в котловину. Прямо на том, что в документах должно было именоваться не иначе как дорога, а на самом деле было тропой, по которой можно было подниматься только по одному, сидел на табуретке человек с автоматом на коленях и задумчиво смотрел на нас. Выше, на скалах, слева и справа были оборудованы пулеметные точки, обложенные мешками, набитыми песком, и прикрытые камнями. На возвышенности, которую огибала дорога, за спиной у встречающего стоял еще один. Явно наблюдатель. Любой идущий снизу обязательно получил бы веселый свинцовый привет из нескольких стволов, если бы чем-то не понравился часовым.

Сидящий встал и приветствовал Дова совершенно непонятными словами. Тот ответил на том же языке. Очередной знакомец. Какая-то сильно популярная личность наш проводник.

Очевидно, это и есть таинственные курды. С виду вполне обычные люди. Смуглые и горбоносые, в полувоенной одежде, по расцветке очень похожей на форму наших индейцев. Мы один за другим проехали мимо под внимательными взглядами. За поворотом стало ясно, что места здесь уже обжитые. На склонах паслись овцы, а еще минут через двадцать стали видны и дома, сложенные из местного камня. Из-за заборов выглядывали женщины и с радостными воплями выскакивали дети. Видать, не часто их балуют посещениями.

Место вообще-то явно отвратительное. Сплошные склоны, когда наступит весна и растает снег, то дома и все другие постройки моментально окажутся затопленными, а дороги превратятся в сплошную грязь. Только мазохисты могут чувствовать себя прекрасно в таких условиях. Хотя, скорее всего, они бы нас посчитали извращенцами. Живем, понимаешь, столетиями в местах, где ни одной горы и даже деревья редкость. И камней-то почти нет. Непорядок.

Деревня была совсем маленькая, всего десяток домов, и, следуя за проводниками, мы просто проехали мимо. Дети, наверное, расстроились, оставшись без развлечения. Зато я не сильно огорчился – от деревни воняет так, что чувствуется даже не слишком чутким носом. Очень воняет. Может, они замечательные люди, но про уборку мусора и правильное расположение туалетов имеют смутное представление. К вечеру мы доехали до более крупного поселка. Тут уже были зачатки цивилизации. Мусора на улицах гораздо меньше, овцы не прямо возле дома, а отдельно, и керосиновые лампы. Самое поразительное, обнаружился дом, в котором стоит самый настоящий, хотя и примитивный, телетайп. Дов моментально отправился сообщать о прибытии, а я был схвачен и затащен в гостеприимные объятия местного старосты и его взрослого сына, удивительно хорошо объясняющегося на общем для всех жаргоне. Праздновали не только с семьей старосты, но и с другими солидными людьми из деревни. Мужчины, естественно. Женщины хоть и без паранджи, но за одним столом с мужиками не сидят.

На стол была выставлена баранина в разнообразном виде, овечья брынза, какие-то жухлые лепестки салата, свежие лепешки и вино. Интересно – сколько ни ехали, виноградников не наблюдали, а вино есть.

Чтобы не ударить лицом в местную вонючую грязь, пришлось покопаться в сумках и выставить на стол копченую рыбу и банку растворимого кофе. И то и другое они громко хвалили, желая доставить мне удовольствие, но большого интереса не проявили. Воистину баранина всему голова!

Напиться с вина непросто, но им это вполне удалось. Через пару часов они забыли о причине встречи и продолжали регулярно поднимать глиняные чаши с добрыми пожеланиями друг другу. Так что общался я в основном с сыном старосты и выяснил массу интересного.

Он рассказал, что в данном селе восемьдесят пять домов и почти семьсот жителей, тогда как в обычном курдском селе не более сорока-пятидесяти домов. Это село считается богатым, но, кроме того, сюда переселилось некоторое количество семей из других сел, пострадавших от нападений. В этом месте невозмутимость пропадала и речь становилась несколько неразборчивой, но я понял, что кровная месть курдам прекрасно знакома и практикуется.