Текст книги "Любить и верить"

Автор книги: Марианна Лесли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Что это ты вдруг так заинтересовалась бывшим заключенным? – отрывисто спросил он.

Клэр вздохнула. Ну зачем он так называет себя? Зачем опять себя накручивает? Она бы отдала все на свете, чтобы Брюс вновь почувствовал себя нормальным человеком, а не отщепенцем. Она не отступит и сделает все возможное и невозможное, чтобы убедить его вернуться к нормальной жизни.

– Ты забыл, что я дважды в месяц приезжала, чтобы навестить тебя? – спросила она. – Я знаю, тебе всегда сообщали о моем приезде, но ты наотрез отказывался меня видеть. Мне приходилось ждать в помещении для посетителей, где я столкнулась с такими вещами… Я видела, что заключенных водят группами, даже если их ожидают родные. Я встречала угрожающие взгляды надзирателей и пробовала читать брошюры, предлагаемые тюремным начальством на случай… – Клэр оборвала себя, понимая, что и так сказала слишком много.

– На какой случай? – ухватился за ее слова Брюс.

– Не имеет значения. Я не знала, хотел ли ты, чтобы я принимала участие в твоей реабилитации после срока, но я готова была прийти тебе на помощь по первому зову. – Она помолчала. – Теперь вижу, что не хотел.

Он так сильно сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев.

Отведя взгляд в сторону, она спросила:

– Неужели ты совсем не скучал по мне, Брюс?

Он ощетинился, как бы в ожидании удара, тихо выругался и уставился на огонь.

Она наблюдала, как он пытается овладеть собой. Ее сердце билось как сумасшедшее.

– Извини, я не должна была об этом спрашивать.

– Я пытался не думать о прошлом. Зачем ломать голову над тем, чего уже нельзя изменить? Если не быть начеку все двадцать четыре часа в сутки и дать слабину, то живым оттуда не выйти.

– Я не представляю, как можно все время держать себя в напряжении.

– Это самое важное и самое трудное для тех, кто находится в тюрьме.

– Но ты больше не в тюрьме, теперь все можно изменить.

– Такое просто невозможно.

– Ты ошибаешься. То, что я привезла…

– Меня не интересует прошлое, – оборвал ее Брюс.

– А будущее? Как насчет будущего?

Он промолчал, и она решила сменить тему:

– Почему ты решил поселиться здесь?

– Это моя собственность.

– Но я все равно не понимаю. – Она приподнялась, опираясь на локоть. – Ты же здесь совершенно один. Вокруг только горы и лес. Ни единой живой души: ни друзей, ни соседей…

– Мне нужен простор, и меня не угнетает одиночество.

– Не хочешь ли ты сказать, что теперь никому не доверяешь? Или больше не считаешь себя нормальным человеком? Потому что нормальный человек не может жить совершенно один, как волк-одиночка.

– Осторожнее, Клэр, ты переходишь опасную черту.

Клэр подалась вперед.

– Я рискну.

– Перестань, Клэр, сейчас же! – резко приказал Брюс.

– Не могу. Ты же мне не чужой, и тебе нужен друг, нужен кто-то, кому ты мог бы выговориться.

Брюс бросил на нее уничтожающий взгляд.

– Ты – последний человек на земле, достойный моего доверия, так что не стоит обольщаться.

– Дай мне возможность переубедить тебя. Давай вместе поедем в Лондон.

– Я ничего там не забыл, когда уехал оттуда почти шесть лет назад.

Ты забыл меня! – хотелось крикнуть ей, но она взяла себя в руки и спокойно предложила:

– Пожалуйста, подумай над моим предложением. Мы могли бы сходить в наш французский ресторан в Сохо. Помнишь, какая там изумительная кухня? Или можно съездить на остров Уайт и покататься на катере. Посмотреть в театре новый спектакль или навестить старых друзей.

– К чему все это?

– Ты сам удивишься, насколько это тебе понравится.

– Не стоит строить планы за меня, Клэр. У меня особое отношение к таким вещам.

– Конечно, я не буду ничего планировать, если ты сам не попросишь об этом. – Клэр прикоснулась рукой к его плечу. – Клянусь, я не стану делать ничего такого, что тебе не нравится или чего ты не хочешь, Брюс.

Он сбросил ее руку со своего плеча и, подавшись вперед, обхватил руками колени.

– Я отвык от толпы.

Клэр видела, каких усилий ему стоило признаться в этом.

– На катере не будет никого, кроме нас.

– Ты все-таки сохранила «Голубую птицу»?

– Как я могла ее продать? Ведь она досталась тебе от отца. Джонни Фаррел поместил катер в сухой док. Он ждет тебя. – Как и я, подумала она.

Клэр откинула одеяло, слезла с кушетки и уселась рядом с Брюсом так, чтобы видеть его лицо. Будь терпелива и нежна, внушала она себе, поднимая руку и легонько касаясь его плеча. Только терпению и ласке под силу преодолеть его замкнутость, его недоверие, его цинизм. Ведь с ним обращались, как с животным, и он тоже научился реагировать так, чтобы защитить себя. И хотя Клэр почувствовала, как Брюс напрягся от ее прикосновения, она сделала вид, что ничего не замечает, и стала перебирать его волосы. Она прекрасно понимала, чем рискует, но ей очень хотелось пробиться сквозь стену подозрительности и злости, которую он соорудил вокруг себя, наглухо закрывая доступ к своей душе. Но она пробьется, непременно пробьется. За эти годы она научилась терпению и упорству.

– Вот уж не думала, что когда-нибудь увижу тебя с длинными волосами. Ты всегда так тщательно следил за своей внешностью, носил аккуратные стрижки. Должна сказать, что мне нравится, хотя в этом есть что-то варварское. Сейчас ты похож на своих далеких предков, сильных, гордых и независимых горцев. Да, мне определенно нравится.

Брюс сидел неподвижно как каменное изваяние. Клэр вплетала пальцы в неровно подрезанные пряди, получая от этого неизъяснимое удовольствие. Вдруг он схватил ее за запястье и высвободил ее пальцы из своих волос.

– Ты играешь с огнем. Если желаешь заняться сексом, так и скажи. Возможно, я сделаю тебе одолжение, но только на своих условиях.

Она услышала в его голосе саркастические нотки, но успела сдержать резкие слова, уже готовые было сорваться с языка. Терпение, напомнила она себе. Ей было неудобно сидеть в таком положении, ныла спина, но она не отодвигалась от Брюса, ведь он держал ее за руку. Клэр отчаянно хотелось воскресить его нежность. Она чуть подалась вперед и коленями коснулась его бедра.

– Чего ты от меня хочешь, Клэр?

– Уж конечно не бездушного секса, Брюс. Просто мне любопытно узнавать тебя такого, какой ты теперь.

– Любопытство сгубило кошку, не забывай об этом.

– Я постараюсь.

– К тому же я не музейный экспонат и не желаю, чтобы ты дотрагивалась до меня без моего разрешения. – Он разжал пальцы и оттолкнул ее руку.

– Хорошо, – кротко согласилась она, хотя ей было больно и обидно. – Когда-нибудь ты убедишься, что все, что я делаю, идет от чистого сердца, а до того момента я наберусь терпения и буду ждать.

– Боюсь, долго придется ждать. И к черту твои одолжения!

Они сидели, молча глядя друг на друга. Каждый словно испытывал силу воли и выдержку другого. Наконец Брюс не выдержал и отвел взгляд. По выражению его лица Клэр догадалась, что его мысли блуждают где-то в их совместном прошлом. Она не нарушала молчания, надеясь, что это поможет ему немного расслабиться и, несмотря на поздний час, продолжить разговор.

– Ты платила налоги, да? – наконец спросил Брюс.

– Да.

– Ты собираешься заявить права на землю и дом?

Клэр снова сдержалась, несмотря на его едкое замечание и намек на то, что она руководствовалась исключительно своими интересами.

– Что бы ты ни думал обо мне, но делала это я потому, что не хотела, чтобы ты лишился своей собственности. Я хорошо помню, с какой любовью и восхищением ты рассказывал мне об этих местах, о своих приездах сюда, о том, как твой дедушка брал тебя с собой на охоту на оленей, как вы ловили форель в прозрачной горной речке, как ты лежал на ковре из сосновых иголок, смотрел в ясное голубое небо и мечтал о будущем. Столько тепла, столько ностальгии было в твоем голосе, когда ты говорил об этом, что я, человек сугубо городской, даже завидовала тебе. У меня возникало желание тоже взобраться на гору, встать на ее вершине и любоваться вересковой долиной, простирающейся внизу на много миль. – Она вздохнула. – Ты говорил, что твои предки владели этой землей с тысяча восемьсот семидесятого года. Я решила, что ты не захочешь лишиться земли своих предков из-за неуплаты налогов.

– Я очень тяжело переживал смерть деда, – с болью в голосе сказал Брюс.

– Я знаю.

– Я рос без матери, и отец с дедушкой были моей семьей. Но, видно, судьба решила, что и этого для меня слишком много, и забрала у меня сначала дедушку, потом и отца. И теперь у меня на всем белом свете никого нет.

– У тебя есть я, – чуть слышно прошептала она, переживая его боль, как свою собственную.

Он ничего не ответил, и она решила, что он ее не слышал. После короткого молчания он вдруг спросил:

– Что ты имела в виду, когда сказала, что стояла в моей гардеробной?

Неожиданная смена темы разговора застигла Клэр врасплох. Она почувствовала, что краснеет. Ее счастье, что в комнате было темно.

– А ты сам как думаешь?

– Ответь мне, – резко бросил он.

– Только то, что безумно тосковала по тебе.

– Мне трудно в это поверить.

– Во что? В то, что я скучала по тебе? Что нуждалась в тебе? Да ты был необходим мне как воздух, если не больше, особенно когда… – Она осеклась. Еще не время говорить ему правду. Он еще не готов выслушать ее. – В общем, потребовалось немало времени, чтобы я более или менее пришла в себя и снова начала жить. У меня не было выбора.

– Ты была невинна, когда мы впервые встретились.

Она мягко улыбнулась.

– Но не очень долго.

Клэр вспомнила, что их тянуло друг к другу словно магнитом с самой первой встречи. На память пришли воспоминания об их первом свидании. Он испытывал некоторую неловкость, потому что она была дочерью его босса, но уже через несколько дней им стало казаться, что они знают друг друга всю жизнь. Самой судьбой было предначертано им быть вместе.

– Несмотря на свою невинность, ты оказалась такой пылкой и чувственной.

Ее пульс учащенно забился.

– Ты разбудил мою чувственность. – Она вспомнила, каким неотразимым соблазнителем он был. В их первую ночь он сумел заставить ее извиваться и кричать от страсти, хотя Клэр была немного напугана. Брюс точно знал, какая ласка, какое прикосновение смогут заставить ее потерять разум.

– Мне кажется, ты не имела ничего против.

Она взглянула на него, не совсем понимая, к чему он клонит, но нашла в себе смелость ответить искренне и прямо:

– Я любила тебя и дорожила каждым мгновением, проведенным с тобой.

Брюс помолчал, потом признался миролюбивым тоном:

– А ты удивила меня сегодня. Ты стала сильнее духом. Раньше ты не отстаивала с таким упорством свою точку зрения и не давала сдачи, если задевали твои чувства. – Он повернул голову и посмотрел на нее с неподдельным интересом.

– Я стала старше и мудрее. Жизнь научила меня защищать свои интересы и добиваться желаемого.

– С другими мужчинами?

Гордость не позволяла Клэр признаться, что за эти годы у нее практически не было никакой личной жизни. Так, несколько ни к чему не обязывающих встреч. Ни один мужчина не выдерживал сравнения с Брюсом, ни один не привлекал ее. Но сказать ему об этом сейчас означало подвергнуть себя очередным насмешкам с его стороны.

– Я не желаю отвечать на подобный вопрос, а у тебя нет никакого права спрашивать. Впрочем, я не сомневаюсь, что у тебя есть собственное мнение на мой счет.

– Ты молодая, привлекательная женщина, к тому же не замужем, что немаловажно.

– Это ничего, не доказывает. Таких, как я, вокруг тысячи, сотни тысяч.

– Я говорю не о других женщинах. Речь о тебе. Ну так что ты скажешь?

– Я не собираюсь обсуждать эту тему. – Несмотря на зарок быть терпеливой, она начала злиться. – Если я говорю, что изменилась, то это совсем не значит, что я вешаюсь на шею каждому встречному.

– И все-таки я хочу, чтобы ты мне рассказала. – Его глаза горели подозрением.

– Мне нечего тебе рассказывать. Тебе следовало бы знать это. – Она протянула руку, чтобы погладить его по небритой щеке, но Брюс уклонился, и ей пришлось опустить руку. Клэр со спокойным достоинством выдержала его взгляд. Было заметно, что он раздражен. Он не хочет ей верить. – Тебе очень хочется осудить меня, да? Обвинить во всех смертных грехах? Что бы я ни сказала, ты ведь все равно мне не поверишь, правда? Ты заранее все для себя решил и не желаешь прислушаться к голосу рассудка. – Если не сердца, добавила она про себя. – Я не заслуживаю такого отношения с твоей стороны. И никогда не заслуживала. – Клэр замолчала, опасаясь зайти слишком далеко.

– А чего, по-твоему, ты заслуживаешь? – Его голос дрогнул.

– Того же, что и ты. Справедливого отношения, не голословных обвинений, не имеющих под собой никакой почвы.

– Справедливого отношения! Справедливость – красивое слово, которым некоторые прикрывают свою подлость и коварство! Справедливость всего лишь иллюзия.

– Ты не прав, – вспыхнула она. – Справедливость существует, и она восторжествует, если оставишь в стороне эмоции и трезво оценишь положение вещей. Время прошло. Все изменилось. Прочитай дневник, а потом мы поговорим с тобой о справедливости.

Брюс посмотрел на нее с некоторой долей уважения.

– Ты повзрослела, стала сильнее, у тебя горячий нрав, но все равно ты слишком наивна и многого не понимаешь в этой жизни, Клэр.

Она наклонилась к нему и крепко сжала его руки.

– Жизнь – это не только кромешный ад. Вокруг столько хорошего, столько добрых и любящих людей, нужно только позволить себе увидеть их и впустить в свою жизнь. Если ты отказываешься от всего хорошего в этой жизни, значит, отказываешься и от себя самого. Я не могу позволить тебе этого.

Клэр все еще держала его руки в своих. Она заметила, как на его лице мелькнул луч надежды, но скептическая улыбка тут же погасила его. Не отрывая от него взгляда, она пыталась разглядеть что-нибудь на его лице, но он лишь бесстрастно взирал на нее.

Клэр хотелось плакать от отчаяния, но она сдержалась. Она отпустила его руки и, закрыв глаза, потерла виски. Неужели ей никогда не удастся убедить его? Неужели у нее не получится заставить взглянуть на все – в том числе и на себя – в новом свете?

– Я хочу почувствовать тебя, – немного погодя сказал Брюс и обхватил ее бедра.

Застигнутая врасплох такой прямотой, она недоуменно уставилась на него. Влечение к нему и страх быть использованной разрывали ее на части. Она ощущала тепло его рук даже сквозь одежду. Сердце забилось, как пойманный в силки заяц.

Его рука скользнула ей между бедер.

– Мне необходимо ощутить тебя, Клэр.

Она поняла, что он ждет от нее следующего шага, и решила довериться своему сердцу. Время разговоров прошло.

– Значит, так тому и быть, – сказала она и подалась вперед, к нему навстречу.

Он обнял ее и усадил к себе на колено. Ее руки заскользили по его плечам, по крепкой мускулистой шее и утонули в густой гриве волос. Она напоминала мурлыкающую довольную кошку, наконец-то отыскавшую своего кота.

Брюс стал водить губами по ее губам, пока Клэр не охватила сладкая истома. Это был прежний Брюс! Нежный, ласковый, умелый любовник. Как же она по нему соскучилась! Как давно не испытывала ничего подобного!

Клэр закрыла глаза. От его нежности у нее перехватывало дыхание, его прикосновения заставляли трепетать ее всю от макушки до кончиков пальцев. Брюс языком неторопливо раздвинул ее губы и стал медленно очерчивать их кончиком языка. Почувствовав долгожданную сладость друг друга, они превратили поцелуй в некое подобие эротического состязания: то Брюс легонько покусывал ее губы, то Клэр брала инициативу на себя. Все ее существо ликовало от счастья, она с радостью приветствовала его ненасытность, но здравый смысл все же подсказывал ей, что не последнюю роль здесь играет то одиночество, та боль, то разочарование, которые сопровождали его долгие годы.

Мысль об этом заставила болезненно сжаться ее сердце. Что, если горе и страдания всех этих лет теперь до конца жизни будут преследовать его?..

Нет, сейчас она не должна думать об этом. Клэр сосредоточилась исключительно на своих ощущениях, отдаваясь во власть рук и губ, ласкающих ее, и теснее прижалась к нему. Ее возбуждение росло, груди вызывающе топорщились под спортивным костюмом, словно желая поскорее от него освободиться. Клэр обхватила Брюса ногами, их бедра соприкоснулись, и она ощутила его твердую плоть. Повинуясь внезапному порыву, она протянула руку, но Брюс перехватил ее и отвел в сторону.

Он вдруг прервал поцелуй и стал буквально отрывать ее от себя. Клэр протестующе застонала, возбуждение не отпускало ее, но он крепко удерживал ее за талию, не давая приблизиться к нему.

– Что случилось? – проговорила она непослушными губами.

– Ты сладкая. – Его слова прозвучали как обвинение.

Клэр в замешательстве уставилась на него, зная, что он хочет ее так же сильно, как и она его. Что же с ним произошло? Что заставило его остановиться?

С какой-то отчаянной храбростью Клэр схватила его за руку и сунула к себе под одежду, провела ею по своему животу, затем коснулась груди. Брюс прошипел ругательство и выдернул свою руку.

– Брюс! – крикнула она в отчаянии.

Он резко вскочил на ноги. Клэр прижалась к его груди, но он откинул ее на кушетку. Изумленно открыв рот, она уставилась на него. Он стоял к ней спиной и смотрел на огонь. Из-за плохого освещения она не сразу разглядела шрамы, пересекающие его спину. Ее обуял ужас. Брюса истязали в тюрьме! Боже милостивый, что ему пришлось пережить!

– Брюс… – нерешительно произнесла она.

– Лучше не продолжай, – прервал он ее. – Тебе же хуже будет.

Клэр села на кушетке, поджав ноги.

– Пожалуйста, не молчи! Я не понимаю, что происходит.

Он с иронией во взгляде посмотрел на нее. Она не сразу заметила его взгляд, потому что смотрела на красноречивое доказательство его желания, но когда подняла глаза, то похолодела.

– Да, Клэр. Мое тело все еще жаждет тебя. Ты красива, привлекательна и желанна. Какой у тебя план? Ублажить изголодавшегося по женскому телу ублюдка и он превратится в твоего вечного послушного раба? Забудь об этом. Ничего у тебя не выйдет. Я уже сказал, что если мы и займемся сексом, то только на моих условиях.

Обессилев от его злости и жестокости, Клэр не сразу нашлась с ответом. Как он может обвинять ее в коварстве и неискренности, когда она готова ради него жизнь отдать?! Неужели он не может отличить притворство от истинных чувств?! Слезы обиды жгли ей глаза.

– Ты сам это начал, Брюс. Не я.

– А теперь я это прекратил, – отрезал он и, не добавив больше ни слова, вышел из комнаты, оставив ее наедине со своим отчаянием.

Возмущенная и оскорбленная Клэр попыталась понять, где она допустила ошибку, что сказала или сделала не так, но мысли путались, обида и боль затмевали разум и мешали во всем разобраться. Даже если в его жестокости и виновата тюрьма, зачем же вымещать все на ней? Зарывшись в одеяло, она попыталась немного успокоиться.

Клэр удалось ненадолго уснуть, но ее мучили кошмары. Гроза все не прекращалась, и в эти долгие одинокие предрассветные часы она окончательно решила, что Брюс Макалистер больше никогда не полюбит ее.

6

Брюс держал в руках книгу, но не мог сосредоточиться. Недовольный тем, что из-за непогоды приходится сидеть дома, он невидящим взглядом смотрел в одну и ту же страницу, неподвижно лежа на кушетке перед камином. Мысли то и дело уносили его в прошлое. Потом его внимание привлекла Клэр, которая слонялась из угла в угол, поглядывая на окна. С самого утра было заметно, что она нервничает. Об этом говорили нахмуренные брови и побелевшие костяшки пальцев, когда она сжимала в руке чашку с кофе.

Клэр остановилась у окна, наблюдая, как раскачиваются под напором ветра деревья, пригибаются к земле кусты. Дождь все лил и лил не переставая. Прогремел раскат грома, после которого в воздухе повисла внезапная тишина. Было видно, что Клэр затаила дыхание, как бы готовясь к новому порыву стихии.

Брюс услышал, как она вздохнула и снова беспокойно заходила по комнате. Это бесконечное хождение уже начало действовать ему на нервы. Раздражение все усиливалось.

– Ты похожа на дикую кошку, запертую в клетку. Ради бога, сядь и расслабься, пока не протоптала тропинку.

Клэр не ответила, лишь шаги стали совершенно бесшумными – и впрямь как у кошки, – когда она подходила к другому окну. Ее взгляд был прикован к месту, где он собирался весной посадить яблоневый сад, всерьез вознамерившись заняться садоводством. Он с горечью подумал, что единственная полезная вещь, которой его научила тюрьма, – это копать землю.

Брюс отбросил книжку. Его раздражение достигло предела.

– Клэр!

Она тотчас же остановилась, затем зашагала снова.

– Да не могу я сидеть на месте! Не понимаю, как ты можешь быть таким спокойным, прямо как удав. Почему ничего не делаешь?

– А что, по-твоему, я должен делать? Если ты имеешь в виду погоду, то тут я совершенно бессилен что-либо изменить, остается только набраться терпения и ждать, когда буря закончится. – Брюс подумал, что Клэр чувствует себя здесь взаперти и не может ничего поделать.

Как знакомо ему это чувство! И ей, городской жительнице, единственной в семье, избалованной, благополучной во всех отношениях, неплохо было бы узнать, что не все в этой жизни зависит от ее прихоти.

Клэр остановилась посреди комнаты. В ее взгляде Брюс прочитал нерешительность, замешательство и неопределенность. Одетая в его старую фланелевую рубашку, которая доходила ей до колен, и в шерстяные носки, она выглядела такой юной, такой беззащитной и в то же время притягательной.

Едва он успел подумать об этом, как его пронзило острое желание, подобное молнии на темном ненастном небе. Оно помимо воли охватило его и растеклось горячей лавой по всему телу.

– Ты же хорошо знаешь местность, тебе знакомо все вокруг на много миль, – заметила Клэр. – Есть у тебя какие-нибудь соображения, как мне выбраться отсюда?

Он невесело улыбнулся.

– Я тебе настолько противен?

Она побледнела.

– Ты же знаешь, что нет.

– Тогда в чем проблема? Что ты вдруг так заторопилась?

– Мне нужно обратно в Лондон. Меня ждут дела.

– Какие, например? – против воли полюбопытствовал Брюс. – Благотворительный бал, посещение картинной галереи или, может быть, один из тех утомительных показов мод, которые ты, насколько я помню, так обожала? Когда ты начнешь жить по-настоящему, Клэр?

– Я живу по-настоящему, – возразила она. – Что бы ты ни думал обо мне, но я не легкомысленная светская пустышка, которая порхает с одного светского раута на другой и не знает ничего, кроме развлечений. Да я и раньше такой не была, и тебе это прекрасно известно. Когда мы с тобой встретились, я работала, помнишь?

– Ну еще бы, – насмешливо согласился он.

Клэр пересекла комнату, задержавшись у камина.

– У тебя есть радио? Я хочу послушать прогноз погоды.

– Батарейки сели.

Она взглянула на него.

– А телефон? Мы могли бы позвонить в службу погоды. – Ее сотовый здесь, в горах, не работал, она уже проверила несколько раз. – Можно позвонить в вертолетную службу в Форт-Вильямсе. Позвонить и попросить их прилететь, как только погода наладится.

– Забудь об этом. Линия порвана. Кстати, электрическая тоже.

Клэр сдвинула брови.

– А как же свет, холодильник, кофеварка?

– Генератор, – коротко бросил Брюс.

– Отсюда есть какая-нибудь другая дорога?

Он подумал о старой дороге через лесосеку.

– Она небезопасна.

Луч надежды на ее лице сменился разочарованием.

– Ты уверен?

– Разве я когда-нибудь тебе лгал?

– Нет, но сейчас, возможно, ты преследуешь какую-то цель, – без особой уверенности предположила она.

Он усмехнулся. Да, она действительно изменилась, стала более проницательной, лучше разбирается в людях и их поступках.

– Что-то ты сегодня слишком подозрительна, детка.

– Просто сегодня я лучше соображаю. К тому же прошлой ночью ты преподал мне замечательный урок, который я усвоила и никогда не забуду.

Брюс напрягся, злясь на себя, что как последний дурак поверил, будто она на самом деле хотела его.

– И что же это за урок?

– Что ты не заслуживаешь моего доверия.

– Как и ты моего. И это ставит нас в одинаковое положение, не так ли? – спросил он, не скрывая горечи. – Теперь мы равны.

– Нет здесь никакого равенства, и тебе это прекрасно известно. До тех пор пока ты не перестанешь винить меня за все несчастья в твоей жизни, мы не сможем до конца доверять друг другу. – И она опять нервно зашагала по комнате.

Брюс изучающе смотрел на нее и размышлял. Ему неприятно было признаваться даже самому себе, что, возможно, в ее словах есть доля истины.

– Пожалуй, полезно будет тебя еще кое-чему научить.

Она даже не приостановилась, а продолжала ходить от одного окна к другому.

– Едва ли ты научишь меня тому, чему я хотела бы научиться, так что не трать понапрасну силы и время.

– А я терпеливый, Клэр, – напомнил он. – Очень терпеливый.

Она остановилась, посмотрела на него, затем отвела взгляд.

– Ты сравниваешь разные вещи. Это несопоставимо.

– Нет. Я говорю о том, что день-другой безвылазного сидения вдвоем со мной в уединенном доме в горах не идет ни в какое сравнение с пятью годами в тюремной камере. Ты даже представить себе не можешь, что значит быть заключенным в четырех стенах на долгий срок, не знаешь, каково это не иметь возможности свободно передвигаться.

Клэр посмотрела на него долгим взглядом.

– Не знаю, но могу понять.

– Едва ли, – скептически бросил он.

Клэр возобновила свое беспокойное хождение.

– Сядь и успокойся, – холодно посоветовал ей Брюс. – Ты действуешь мне на нервы. Вздремни или почитай книгу. Гроза не прекращается, поэтому благодари Бога, что ты не на улице и у тебя есть крыша над головой. Не надо изображать из себя святую мученицу.

– Ничего я не изображаю. Все просто прекрасно. И прекрати обращаться со мной, как с глупым ребенком, который не знает, как ему повезло.

– А ты и ведешь себя, как глупый, капризный ребенок. – Он усмехнулся хорошей мысли, пришедшей ему в голову. – Кстати, лучшее средство от хандры – заняться каким-нибудь делом. Раз уж ты не можешь пока уехать и вынуждена терпеть мое общество, могла бы сделать что-нибудь полезное, например приготовить поесть.

– Ради бога, перестань допекать меня, я устала от твоих насмешек и язвительности. И готовить я ничего не буду, сам готовь. Я тебе не прислуга.

– Ну тогда ты можешь начать развлекать меня, – с нахальной улыбкой предложил он.

– Развлекать тебя?! – возмутилась Клэр. – Прошу прощения, но я не танцую, не пою, не рассказываю анекдоты. Каких же развлечений ты от меня ждешь?

– Почему бы тебе не рассказать мне о мужчинах, которые были у тебя за эти шесть лет? Уверен, что это было бы весьма забавно, не находишь?

Клэр резко остановилась и прижала к груди ладони?

– Я не ослышалась? Ты просишь меня рассказать о моих мужчинах?

– Вот именно, Клэр. О твоих мужчинах. О мужчинах, которые в мое отсутствие научили тебя многим забавным и полезным вещам. Кстати, интересно было бы знать, как они отнеслись к тому, что твой бывший муж сидит в тюрьме, или меня уже не принимали в расчет? Понравилось ли им то, чему я научил тебя в постели?

– Ты ненормальный.

– Я так не думаю, да и ты тоже, учитывая твое поведение прошлой ночью. – Брюс вскочил. – Совсем недавно ты наслаждалась моими ласками, разве нет? Ты положила мои ладони на свою грудь, уселась ко мне на колени и всячески пыталась соблазнить меня, забиралась буквально ко мне под кожу. Ты стонала, когда я целовал тебя, трепетала от удовольствия, чуть ли не плавилась от вожделения, не пытайся отрицать очевидного.

– Очевидного? – Клэр побледнела. – И что же тебе очевидно? К чему ты клонишь?

– К тому, детка, что ты заводишься с полуоборота. Такая пылкость приобретается большой практикой в постели.

Клэр вздохнула, и столько всего прозвучало в этом вздохе, что Брюс даже не попытался разобраться. Он суровым взглядом пригвоздил ее к месту и спокойно наблюдал за внутренней борьбой, которая отражалась у нее на лице. По ее глазам было видно, как ей не хочется признавать правду.

– Хорошо, Брюс. Я расскажу тебе все, о чем ты просишь, только потом не забудь, что ты сам этого хотел. – Клэр гордо выпрямилась и вскинула голову, взглянув ему в глаза без всякого страха. – Думаю, что мне лучше начать с Бенджамина Вермоута. Он известный в Лондоне аукционист, обожает искусство и театр. Мы с ним посещали выставки, посмотрели несколько новых спектаклей.

– А что еще он обожает? – допытывался Брюс, отказываясь признавать, какую боль причиняют ему ее слова.

Она улыбнулась.

– Он без ума от моей фигуры, поэтому для него я всегда надевала облегающие открытые платья. Затем, конечно, Алекс Данлоп.

– А, сын банкира, которого твой папочка прочил тебе в мужья! Но разве он не женился на твоей подруге?

Она невозмутимо взглянула на него.

– Да, он женат на моей подруге. И что из того?

Брюс не мог поверить своим ушам.

– Ты спишь с женатыми мужчинами?

Клэр с безразличным видом пожала плечами.

– Почему бы и нет? Все так делают. Кроме того, они не так привередливы и меньше болтают. – С довольной улыбкой она легонько постучала себя пальцем по подбородку. – О, не забыть бы про Тимоти Кларенса. Он старый друг моего отца. Тим такая душка, несмотря на то что на двадцать два года меня старше, поэтому мы с ним старались не терять времени даром. Тим – вице-президент крупной корпорации, член палаты лордов, весьма влиятельная личность. Ему нравится повсюду появляться со мной, особенно когда приходится давать интервью средствам массовой информации. Кстати, ты должен помнить его. Он присутствовал на нашей свадьбе.

Потрясенный откровениями бывшей жены, Брюс смотрел, как Клэр невозмутимо поправляет свои рубиновые волосы, отточенным светским жестом убирая прядь со щеки. У него зачесались руки свернуть ей шею.

– Хотя, если уж откровенно, больше всех мне нравится Кевин Фэнтон. Кевин – страстный любитель лошадей и скачек. У него две конюшни и несколько десятков скаковых лошадей. Он несколько раз возил меня в свое поместье под Оксфордом, где мы скакали на прекрасных чистокровных лошадях и развлекались в свое удовольствие.

Брюс старался не подать виду, как ему неприятно все это слышать. Едва только он представлял Клэр в объятиях другого мужчины, как неукротимый гнев закипал в нем. Не может быть, чтобы все это было правдой. Да она просто смеется над ним!

– Ты лжешь. Ты все это выдумала.

– Разве? С чего ты взял?

Он почувствовал, что теряет над собой контроль.

– Зачем? – Его тон стал резким.

– Ну, на тебя не угодишь. Ты же сам просил развлечений, вот я и стараюсь. Чем же ты недоволен? К тому же разве не ты так жаждал услышать о моих многочисленных сексуальных похождениях? Ведь ты же хотел доказать самому себе и мне, что я стерва и дрянь без моральных устоев и жизненных принципов, вот тебе и доказательства. Ты должен благодарить меня за то, что я сделала за тебя всю черную работу. Я подтвердила твое низкое мнение обо мне как о женщине. Не слышу аплодисментов и слов благодарности.