Текст книги "Любить и верить"

Автор книги: Марианна Лесли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

3

Не обращая внимания на ливень и пронизывающий ветер, Клэр выскочила из дома Брюса и побежала по скользкой дорожке. Какой-то инстинкт вперемешку с гневом и болью гнал ее прочь. Какой дурой она была, когда вопреки всему надеялась, что в нем еще сохранились какие-то теплые чувства к ней, что они смогут хотя бы поговорить по-человечески, без упреков и обвинений! Но нет, его обида и ненависть настолько сильны, что он не способен увидеть, что не он один жертва несправедливости и обмана, что не только он испытывает боль и горечь, что не только он страдает.

Она бежала, прижав к груди сумочку. Чувства переполняли ее, мысли путались и не давали сосредоточиться ни на чем, кроме острого желания побыть одной, выплакаться и попытаться самой справиться со всем этим. Говорят, время все лечит. Но сможет ли оно заглушить боль? Позволит ли смириться с тем, что она потеряла, чего уже никогда не вернуть?

Скользя и спотыкаясь, она бежала по разбитой, ухабистой дороге. Только сила воли помогала ей двигаться вперед, ибо она чувствовала себя полностью опустошенной и морально и физически.

На миг в голове прояснилось, и она с ужасающей ясностью осознала, что все еще любит своего мужа, несмотря на годы разлуки, на развод, инициатором которого был он, на его презрение, ненависть и неверие. Она всегда любила и будет любить его, и никто, кроме нее, не сможет компенсировать то зло, которое причинил ему ее отец.

Приблизившись к мосту через овраг, она замедлила шаги, затем и вовсе остановилась и стала осматривать осевшее, примитивное сооружение из старых досок. Гром угрожающе гремел над головой, молнии с треском разрывали низкие тучи. Клэр подпрыгнула от неожиданности, когда огромная ветка откололась от дерева и упала совсем недалеко от того места, где она стояла.

Она продрогла до костей. Она, городская жительница, чувствовала себя потерянной среди дикой природы и разгулявшейся стихии. И как только Брюс может жить один в таком безлюдном месте?! Впрочем, он ведь горец, родом из этих мест, поэтому, должно быть, чувствует себя здесь как рыба в воде.

Под сильными порывами ветра сосны раскачивались и угрожающе скрипели. Клэр опасливо косилась на кустарники, которые гнулись до самой земли, цепляясь ветвями за все подряд. Вот так и человек в минуты горя и отчаяния из последних сил хватается за соломинку.

Понимая, что у нее нет выбора, она ступила на мост и с замиранием сердца услышала, как хрустнула одна из деревянных опор, поддерживавших это ненадежное сооружение. Немного помедлив, она сделала еще один шаг. Доски зловеще застонали и заскрипели под ногами.

Она судорожно втянула носом воздух. Только бы благополучно добраться до машины! Еще никогда в жизни ей не было так страшно. Вдруг откуда-то сбоку послышался какой-то странный звук, похожий на плач ребенка. Сердце Клэр ухнуло в пятки, страх парализовал ее. А вдруг это какое-нибудь дикое животное?! Например, пума или пантера? Вот сейчас голодный хищник выскочит из кустов и перегрызет ей горло. Поделом будет Брюсу, когда он найдет ее обглоданные кости и станет рыдать над ними, горько сожалея о том, что не сумел ни выслушать, ни простить ее, с каким-то извращенным злорадством подумала она.

Она испуганно огляделась, но не увидела никого, только дорогу, открытую всем ветрам. Шепча молитву, она всматривалась в мутные потоки воды, несущиеся по дну оврага. Расправив плечи и собрав в кулак все свое мужество, Клэр постаралась не обращать внимания на теперь уже постоянный стон и колебание досок под ногами.

Осторожно пробираясь вперед, она вдруг услышала оглушительный рев и остановилась. Парализованная ужасом, она увидела, как прямо на нее несется мощный поток воды, сметающий все на своем пути. У Клэр промелькнула мысль, что нужно немедленно бежать, пока вода не снесла мост, но поток несся с ужасающей скоростью. Мутная вода захлестнула мост, прогнившие балки прогнулись, готовые вот-вот рухнуть.

В панике отбросив сумочку, Клэр попыталась сохранить равновесие посреди падающего моста. Она рухнула на колени, пытаясь за что-нибудь ухватиться, но в этот момент грозный ревущий поток с силой обрушился на нее. Крик ужаса и отчаяния потонул в шуме воды. Ее подбросило, как тряпичную куклу, и, перевернув в воздухе, швырнуло в грязную воду вместе с обломками моста. Почувствовав, что ее затягивает водоворот, и погрузившись с головой в воду, Клэр продолжала бороться, сознавая, что может утонуть. Она задержала дыхание, легкие жгло огнем от нехватки воздуха. Она с трудом могла соображать, почти теряя сознание, но тут подоспела неожиданная передышка. Овраг круто сворачивал вправо, и ее прибило течением к краю обрыва. Высунувшись из воды, она стала ловить ртом воздух. Наконец кое-как справившись с дыханием, она откинула с лица мокрые волосы и открыла глаза. Оглушенная пребыванием в холодной воде, обессилевшая, она слишком поздно обнаружила корягу, которая удерживала ее на месте между стремниной и огромным валуном, выступающим из воды.

Несмотря на панику, охватившую ее, Клэр старалась не дать течению вновь унести себя. Стуча зубами от холода, она посмотрела вверх. Овраг был довольно глубоким, и нигде не было видно ничего, за что можно было бы уцепиться. Кое-где виднелись корни деревьев и камни, но Клэр не могла до них дотянуться. Слезы и вода застилали ей глаза, усталость, холод и страх сковывали движения. Привалившись к валуну, она собиралась с силами, чтобы попытаться взобраться вверх по склону. Вода продолжала бурлить вокруг нее, шумя и пенясь. Она попробовала подумать о чем-то хорошем и ценном в ее жизни, о том, ради чего стоило бы жить, и тут же в ее сознании пронеслись воспоминания о Брюсе Макалистере и о том времени, когда они еще были вместе и любили друг друга. Это придало ей силы. Клэр решила действовать. Нет, она не может, не должна умереть. Она нужна Брюсу, что бы он ни говорил.

Собрав остатки сил, она потянулась вверх и ухватилась рукой за корни дерева, чтобы, опираясь на валун, хоть немного вылезти из воды. С трудом переводя дыхание, она наполовину вытащила себя из потока, схватилась другой рукой за корни и повисла, чудом удерживая себя на весу.

После того как Клэр скрылась в тумане, Брюс все еще стоял в дверях, вперив в пустоту застывший, бессмысленный взгляд. Он потерял счет времени, мысли против воли то и дело возвращались в прошлое, их совместное прошлое. Гром гремел и неистовствовал у него над головой. Удар молнии расколол ствол толстого дерева на лужайке прямо напротив него. Оно с треском рухнуло на землю, но Брюс даже не вздрогнул.

Наконец холодные капли дождя вывели его из транса. Захлопнув дверь перед разгулявшейся непогодой, он нервно зашагал по комнате. Стук его каблуков напоминал стук молотка по крышке гроба, в котором были похоронены воспоминания об их совместной жизни, о счастье и любви.

Брюс остановился и огляделся вокруг. Он прогнал Клэр из своего дома и отправил одну в такую ужасную грозу. В ту же секунду он вспомнил про шаткий мост через овраг в полумиле от дома. Боже, что он натворил!

Ругаясь и проклиная себя на чем свет стоит, он выскочил наружу и забрался в джип, думая только о том, чтобы успеть опередить Клэр, не позволить ей переходить через опасный мост. Да, ее присутствие представляло угрозу его чувствам, нарушало благословенное уединение и выводило его из равновесия, если таковым можно было назвать его теперешнее состояние, но какое это имело значение перед тем, что ее жизнь в опасности?!

Терзаемый ужасными видениями ее прекрасного безжизненного тела, Брюс мчался на всех парах. Джип заносило на скользкой, разжиженной от ливня дороге. Память услужливо подсунула ему пугающее воспоминание о наводнении, которое он видел однажды в один из своих приездов к дедушке. Идиот! Кретин безмозглый! Как он мог позволить Клэр уйти в такую грозу?!

Воспаленное воображение рисовало ему, как на стоящую на мосту одинокую беззащитную фигурку низвергается откуда-то сверху мощный безжалостный, сметающий все на своем пути поток воды. Он стал проклинать себя еще больше, особенно когда вспомнил, что мост уже давно представлял опасность и требовал ремонта, а он и не думал его ремонтировать. Всякий раз проезжая по нему в хорошую и плохую погоду, Брюс испытывал судьбу. Конечно, он понимал, что это ребячество, но считал, что вправе распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению после пяти лет, проведенных за решеткой. Он все больше и больше мрачнел, видя, что ливень усиливается, а мощные порывы ветра с остервенением раскачивают сосны, будто стараются вырвать их с корнем.

После последнего поворота он затормозил. Машина еще немного проехала вперед по скользкой дороге и остановилась в нескольких шагах от того места, где раньше был мост, а теперь не осталось ничего.

Ошеломленный зрелищем, Брюс механически вытащил из-под сиденья моток веревки и выпрыгнул из машины. Пройдя несколько шагов по течению, стал громко звать Клэр по имени, стараясь перекричать шум дождя и рев бурлящей воды, но в ответ не слышал ничего, кроме звуков разбушевавшейся стихии.

Вдруг его взгляд упал на сумочку, валявшуюся на земле. Он рывком подобрал ее, судорожно впившись длинными мозолистыми пальцами в мокрую дорогую кожу. Стон отчаяния вырвался из его груди при виде неоспоримого подтверждения того, что Клэр была на мосту, когда его сорвало.

Господи, прошу тебя, умоляю, не дай ей погибнуть! Забери мою жизнь, только не дай ей умереть! – твердил он про себя.

Бросив сумочку на капот машины, Брюс стал продираться сквозь густой кустарник, которым порос южный склон оврага. Не обращая внимания на ветки, рвущие одежду и больно царапающие лицо и руки, он прокладывал себе путь к воде, пристально вглядываясь во все укромные уголки и места, куда ее могло прибить течением.

Внезапно откуда-то спереди ему послышался крик, и он немедля бросился туда. В этом месте обрыв был особенно крутым. Посмотрев вниз, Брюс заметил свою бывшую жену, прижавшуюся к обрыву и кое-как державшуюся. Слава богу, она была жива! От облегчения он немного расслабился и опустился на колени, чтобы получше разглядеть ее и сообразить, как ее вытащить. Сердце его болезненно сжалось при виде того, как она, насквозь промокшая и обессилевшая, пытается взобраться по скользкому обрыву.

– Не двигайся, Клэр! – прокричал он, понимая, что если она сорвется и упадет в ревущий поток, то ему вряд ли удастся спасти ее. Только бы она продержалась еще немного!

Не двигайся?

Она замерла, не веря своим ушам. Неужели это голос Брюса? Нет, не может быть, ей, вероятно, послышалось. Он же остался в доме. Видно, воображение решило сыграть с ней злую шутку. Она не должна отвлекаться. Она должна сосредоточиться на своей главной задаче: как ей выбраться отсюда. Если я не буду двигаться, то наверняка погибну, сказала она себе.

– Клэр, послушай меня, не двигайся, я сейчас тебя вытащу!

Она подняла голову и прищурилась. Дождь заливал глаза и мешал ей что-либо разглядеть. Неужели ей не показалось и это действительно Брюс? Она продолжала висеть, держась обеими руками за корни дерева, наполовину погруженная в воду. Внезапно у нее закружилась голова, слабость охватила все тело. Нет, Брюс – это плод ее воспаленного воображения. Видно, от потрясения и переохлаждения у нее уже начался бред. Испугавшись, что больше не выдержит, она попыталась отогнать видение. Только бы не упасть в воду! Пальцы свело судорогой, но, собрав последние силы, Клэр удержалась.

Тем временем Брюс крепким морским узлом привязал веревку к дереву и начал спускаться по крутому склону. Навыки, полученные за два года службы на флоте, пришлись как нельзя кстати. Комья грязи и мелкие камни сыпались из-под ног.

– Держись, Клэр, я уже иду! – крикнул он.

Потрясенная тем, что опять слышит дорогой сердцу голос, Клэр подняла голову и открыла глаза. Значит, ей не померещилось и это действительно Брюс. Он нашел ее! Он пришел, чтобы ее спасти!

– Так ты настоящий, – проговорила она, чувствуя, как слезы радости и облегчения застилают ей глаза и, смешиваясь с дождевой водой, стекают по щекам. Она все еще не могла до конца поверить, что он не плод ее воображения, и испытывала непреодолимое желание дотронуться до него.

– Ну конечно, настоящий. – Брюс нахмурился, пристально вглядываясь в ее лицо. Только бы она не разжала рук.

– Я думала… я решила, что ты мне просто пригрезился, – вымученно улыбнулась она.

– Слушай меня внимательно и в точности выполняй все, что я тебе скажу.

Она кивнула, стуча зубами от холода. Брюс был так близко! Ей хотелось очутиться в его объятиях, услышать, как он скажет, что все будет хорошо, что больше ей нечего бояться, потому что он защитит ее от всех бед. Но даже сейчас он был таким грозным и неприступным.

Брюс уперся подошвами в склон оврага и, держась за веревку, повис над водой.

– Я сейчас отклонюсь в твою сторону, а ты цепляйся за меня руками и ногами. Только постарайся сделать это побыстрее. Поняла? – прокричал он сквозь шум воды.

Она плохо соображала, но суть ухватила.

– Да.

– Я вытащу тебя отсюда, Клэр. Пожалуйста, верь мне!

– Я верю тебе. Всегда верила, – сказала она.

Брюс наклонился, и она неуклюже уцепилась за него руками и ногами.

– Держись крепче! – прокричал он и, перебирая руками веревку, быстро вскарабкался наверх.

На краю обрыва Клэр скатилась с его спины на землю, дрожа мелкой дрожью от облегчения и шока одновременно. Сил у нее не осталось. Он помог ей подняться и поддержал, не давая снова упасть.

– Видок у тебя тот еще, – пробормотал он, за улыбкой скрывая свое беспокойство. Он внимательно оглядел ее: она вся дрожала от холода, глаза горели нездоровым огнем.

– Едем скорее домой, у тебя сильное переохлаждение. Тебе нужно немедленно согреться.

Ни в его улыбке, ни в тоне не было тепла. Клэр высвободилась из его рук, сделала два шага и споткнулась. Колени подогнулись, она схватилась за ствол дерева, но не смогла удержаться на ногах. Негромко чертыхнувшись, Брюс подхватил ее на руки и понес к машине.

– Я сама могу идти. Дай только немного прийти в себя.

– Ты не можешь сама идти, потому что, во-первых, ты потеряла туфли, а во-вторых, нельзя медлить, иначе ты можешь заболеть воспалением легких, – сказал он тоном, не терпящим возражений.

Она больше и не пыталась возражать. Убаюканная теплом сильного, когда-то такого родного тела, Клэр наслаждалась ощущением безопасности в его руках. Ей хотелось, чтобы это длилось вечно. К сожалению, все закончилось слишком быстро. Брюс подошел к джипу и усадил ее на переднее сиденье. Он выглядел таким бесстрастным, что ей хотелось плакать от обиды. Она едва не погибла, а он… Как он может быть таким равнодушным, таким черствым! Неужели в нем не осталось ни капли если не любви, то хотя бы сострадания к ней?

Едва сдерживая слезы, она наблюдала, как Брюс бросил на заднее сиденье ее сумочку и веревку, но отвела глаза, когда он, садясь за руль, коротко взглянул на нее, чтобы не выдать того, как больно ранит ее его равнодушие.

Клэр положила голову на подголовник и закрыла глаза. Грязная вода стекала с нее, холод пронизывал до костей, и ей начало казаться, что она уже никогда не согреется. Почувствовав легкое прикосновение Брюса, она открыла глаза и взглянула на него, но он тут же убрал руку с ее плеча.

– Как ты? Сможешь потерпеть, пока мы доедем?

– Смогу, конечно, хотя замерзла до смерти. Я так испугалась, – призналась она.

– Постарайся не думать об этом. Ты выжила, и теперь все позади. – Он включил зажигание и развернул джип по направлению к дому.

– Я до сих пор не могу поверить, что ты нашел меня.

– И очень вовремя сделал это.

– Но как ты понял, что со мной приключилась беда? Как ты вообще понял, где меня искать?

Он бросил на нее взгляд, в котором она не смогла ничего прочесть.

– А разве это имеет какое-нибудь значение?

Клэр вглядывалась в его лицо, стараясь увидеть прежнего Брюса, чуткого и нежного мужчину, которого она так хорошо знала и любила. Но того Брюса больше не существовало. Перед ней был совсем другой человек.

– Действительно, никакого, – с тяжелым вздохом согласилась она.

Брюс молча вел машину по скользкой ухабистой дороге, но Клэр чувствовала каждый толчок своим истерзанным промерзшим телом. Дрожь заметно усилилась, зубы выбивали дробь. Так хотелось, чтобы он остановил джип, обнял ее крепко-крепко и согрел своим телом. И сказал, что все у них будет хорошо.

Клэр обругала себя за глупые мечты. Брюс теперь далек от нее и недосягаем, как далекие звезды.

В конце концов они приехали к дому. Обиженная его отстраненностью, Клэр намеревалась самостоятельно выйти из машины, но едва она ступила на землю, как ноги подкосились и она упала бы, если бы Брюс не подхватил ее на руки. Он внес ее в дом и пошел прямо в ванную. Поддерживая Клэр одной рукой, Брюс открыл душ. Пока он стаскивал с нее мокрую грязную одежду, она думала только о том, с каким безразличием он это делает. В его движениях не было ни капли тепла. Зато вода была теплой, и она подействовала на нее как исцеляющий бальзам. Она обмякла под действием тепла.

– Стой смирно, – резко бросил Брюс, и Клэр снова бросило в дрожь. – Я сейчас вернусь, – добавил он и задернул занавеску.

Обессилевшая, она сползла по выложенной кафелем стене, обхватила руками колени и положила на них голову. Сладкая дрема окутала ее. Вдруг она почувствовала, как чьи-то сильные руки пытаются приподнять ее. Она шлепнула по ним, стараясь отбиться.

– Клэр, прекрати вести себя как ребенок! – услышала она сердитый голос.

Открыв глаза и увидев Брюса, она впервые за весь этот нелегкий день вышла из себя.

– Я не могу пошевелиться, я смертельно устала и промерзла, оставь меня в покое! Тебе ведь наплевать, что будет со мной, и нечего тут изображать заботливого мужа!

Брюс ничего не ответил на этот ее выпад, а только пристально посмотрел внимательным равнодушным взглядом, как врач, оценивающий состояние больного.

Это безразличие возмутило ее. Впервые с момента их знакомства семь лет назад он смотрел на нее без желания, и это ее задевало. Вспомнив о своей наготе, она скрестила руки на груди.

– Я сама в состоянии о себе позаботиться, Брюс. Ты мне не нужен.

Он хохотнул. Его смех напоминал шуршание сухих листьев под ногами в осеннем лесу.

– Я придерживаюсь иного мнения, а ты сейчас не в том состоянии, чтобы упрямиться. Нужно позаботиться, чтобы ты не подхватила пневмонию. Для этого тебе надо как следует согреться. – Он стал стаскивать с себя сапоги, при этом не спуская с нее глаз.

Не в силах больше терпеть, Клэр задернула занавеску и прислонилась к стене.

– Я же сказала, что не нуждаюсь ни в твоем обществе, ни в твоей помощи.

– У тебя нет выбора. – Не раздеваясь, прямо в мокрых джинсах и рубашке, Брюс встал вместе с ней под душ.

– Ты вся в грязи. Это единственный способ помыть тебя и согреть в одно и то же время.

– Оставь меня в покое! – крикнула она.

Он не обратил на ее слова никакого внимания.

– Эй, да ты же наглоталась грязной воды, – сказал он.

– А тебе какое дело?! – огрызнулась она. – Будь добр, убирайся отсюда!

– Неужели ты меня стесняешься? Можно подумать, что я не видел тебя голой! Или ты предпочитаешь, чтобы я тоже разделся? – Брюс стал расстегивать джинсы. – Спорим, тебе не терпится посмотреть, имеешь ли ты еще на меня влияние как женщина? Сможешь ли возбудить меня? Но не стоит обольщаться. После стольких лет воздержания меня возбудит любая голая баба, даже если она будет страшна как смертный грех. Ну как, ты довольна? – Брюс лгал и знал это, но словно сам сатана дергал его за язык, заставляя говорить ей гадости, чтобы побольнее уколоть.

– А ты стал жестоким.

– У меня были хорошие учителя. Зато я могу быть тебе полезен, – усмехнулся он.

Клэр повернулась к нему спиной и обессиленно прислонилась лбом к прохладной стене. Слезы обиды и жалости к себе жгли ей глаза.

– Оставь меня, – умоляюще прошептала она. На борьбу у нее больше не осталось сил.

– Не могу, детка. Не могу, и не проси.

4

Клэр упорно не смотрела на Брюса, даже когда он оттащил ее от стены и повернул к себе лицом. Она закрыла глаза, пытаясь выглядеть такой же отстраненной и безразличной, как он, но это было нелегко. Брюс, ни капельки не заботясь ни о гордости, ни о скромности своей бывшей жены, без особых церемоний отвел ее руки от груди и опустил их вниз. Не обращая на нее никакого внимания, намылил ее волосы душистым шампунем и стал массировать кожу головы своими сильными пальцами. Воспоминания об их былой близости, духовной и физической, все эти годы бережно хранимые в памяти, разом нахлынули на нее. Она попыталась отогнать их, но не тут-то было. Воображение рисовало ей картины из их совместной жизни, как нарочно подсовывая самые приятные, самые интимные моменты, чтобы она почувствовала разницу, чтобы как следует осознала, что потеряла.

– Я и сама могу вымыться, – настаивала она.

– Перестань же наконец упрямиться, тебе нужна моя помощь. – Наполнив ладони благоухающим жидким мылом, Брюс приблизился вплотную. Используя свои огрубевшие ладони вместо мочалки, он стал намыливать ее.

Их тела соприкоснулись. По позвоночнику Клэр пробежала дрожь, но был ли это трепет желания или остатки озноба, она не знала. Брюс наклонился, чтобы намылить ее бедра и ягодицы. Горячие искорки пронзили ее тело, и в их происхождении уже сомневаться не приходилось. Она закусила губу и едва сдерживалась, чтобы не броситься в его объятия, пытаясь отыскать хотя бы крупицу, хотя бы слабый отблеск той любви, которую помнила и которую хранила в своем сердце. Неужели Брюс сумел вытравить из своей души всю свою нежность и любовь к ней? Неужели его ненависть настолько сильна, что она заполонила собой все его существо и не оставила места ни для каких других чувств?

– Мне совсем не нравится то, что ты делаешь, – не очень убедительно солгала Клэр, чувствуя, что еще немного – и она замурлычет от удовольствия.

– Да неужели? – ухмыльнулся он, и по его лицу было видно, что он слишком хорошо понимает, что она сейчас испытывает. – А ты представь на моем месте своего последнего любовника. Вы ведь мылись вместе в душе, не так ли?

Она моментально открыла глаза. Да как он смеет?! Ее затрясло от возмущения. Понимая, что стоит за этими его словами, Клэр помедлила, пытаясь овладеть собой.

– Не помню, – намеренно солгала она, прекрасно понимая, что сейчас он ей все равно не поверит.

Брюс выпрямился, и что-то такое промелькнуло на его лице, что уже никак нельзя было назвать безразличием, но оно исчезло так же быстро, как и появилось. Он обхватил ладонями ее плечи и стал растирать их. Затаив дыхание, Клэр наслаждалась чувственным поглаживанием сильных рук. Не отрывая взгляда от ее лица, он провел вниз по рукам. Их пальцы переплелись.

Клэр чувствовала все нарастающее возбуждение. Каждый ее нерв реагировал на его прикосновение. Большим пальцем руки Брюс стал водить круговыми движениями по ее ладони, как бы намекая на что-то, что она забыла. О нет, она ничего не забыла. Это он забыл. Почти теряя сознание от наслаждения, Клэр судорожно выдохнула.

– А ты постарайся вспомнить, – проговорил он хрипловатым голосом.

Костяшками пальцев он водил снизу вверх по ее животу.

Его ритмичные движения еще больше возбудили ее. Сердце рвалось на части, горько сожалея об утраченной любви. Хотелось расплакаться, но она призвала на помощь всю свою гордость, чтобы не дать выхода нежным чувствам. Воспоминания нахлынули и захватили ее. Она помнила своего мужа не только как умелого, пылкого любовника, но и как нежного и чуткого мужчину. Она прекрасно помнила, насколько он был нежен и терпелив с нею, когда они впервые занимались любовью, как боготворил ее тело, как дорожил их чувствами. Помнила то ощущение радости и удовольствия, когда поняла, что Брюс – первый человек в ее жизни, который действительно любит и ценит ее такой, какая она есть. Прошлое затягивало как омут, и чем дальше, тем труднее было выбраться из него.

Прерывисто дыша, Клэр схватилась за его плечи, когда он опустился на колени и стал намыливать ей ноги. Брюс неторопливо и тщательно растирал каждый пальчик на ее стопах. У нее подгибались колени, и если бы она не держалась за него, то наверняка упала бы. Голова шла кругом.

Его руки стали подниматься выше. Клэр почувствовала, как они заскользили между бедер. Вздрагивая и едва сдерживаясь, чтобы не закричать, она вся пылала и трепетала. Желание любви и чувственных наслаждений разрасталось в ней с непреодолимой силой.

– Ты помнишь, не так ли? – подал голос Брюс.

Он поднялся с колен и встал, возвышаясь над ней.

Отвернувшись, чтобы не выдать своего желания, она уставилась в стену. Что-то знакомое, но забытое шевельнулось у нее в груди, когда он провел кончиками пальцев вдоль ее бедер, коснулся изгиба тонкой талии. Она не смотрела на него, хотя испытывала горячее желание поймать его пылкий, возбужденный взгляд, почувствовать вкус его губ. Годами, день за днем, ночь за ночью, она мечтала об этом, и сейчас ей хотелось кричать на весь белый свет о своем желании броситься к нему в объятия и забыться в его сильных, таких знакомых и родных руках. Ее груди набухли, соски стали твердыми как бусины. Они жаждали его прикосновений, его губ. Зачем он это делает? Зачем пробуждает эти восхитительные и одновременно мучительные воспоминания и ощущения? Клэр готова была с кулаками броситься на него, чтобы дать выход накопившимся чувствам, но сумела подавить в себе этот порыв.

– Ну так как, Клэр? Ответь же мне.

– Я мало что помню, – наконец пробормотала она.

– Ну так я освежу твою память, – сказал он с необычной теплотой, свойственной скорее Брюсу прежнему, чем теперешнему.

Эта неожиданная теплота сбила ее с толку и заворожила. Крошечный огонек надежды шевельнулся у нее в сердце. Неужели возможно, чтобы он… Клэр потеряла мысль, когда он кончиками пальцев провел под ее грудями. Она едва сдержалась, чтобы не застонать от наслаждения, и вздрогнула от неожиданности, когда он легонько ущипнул соски, а затем накрыл их своими горячими ладонями. Инстинктивно она прижалась к нему, закрыв глаза. Невозможно было сопротивляться его умелым прикосновениям.

Соски превратились в твердые, болезненные бугорки и вызывающе торчали. Клэр непроизвольно сжала бедра, чувствуя все нарастающее желание и не собираясь уступать ему. С ее губ сорвался невнятный звук.

– Я знаю, ты тоже хочешь меня, – хрипло пробормотал он. – Почему бы не поддаться порыву? Я более чем готов и весь в твоем распоряжении…

Руки Клэр сжались в кулаки, и она подняла их, чтобы оттолкнуть его, и открыла рот, чтобы сказать, что он должен оставить ее в покое, потому что в нем сейчас говорит не любовь и даже не страсть, а обычная животная похоть, но в эту секунду его губы впились в ее рот. Одной рукой он взял ее за затылок. Поддерживая голову, другой рукой он сжимал бедра, не давая шевельнуться. И Клэр забыла обо всем. Потеряла голову. Прижатая к сильному телу, чувствуя себя во власти его рук, губ, языка, она почувствовала, что сдается без борьбы. Стиснутые, упиравшиеся в грудь кулаки расслабились, ладони скользнули по гладкой мокрой коже. Его язык проник в ее рот, губы неумолимо раздвигали ее губы, и Клэр с радостью, словно старого знакомого, приветствовала его вторжение, отвечая на поцелуй. И руки Брюса конвульсивно сжались еще сильнее. Он целовал ее со свирепой настойчивостью, словно стремился проглотить заживо, вобрать в себя, и Клэр ощутила, как желание буйным пламенем загорелось в крови.

Вдруг он неожиданно и почти грубо отстранился, и она покачнулась, лишенная опоры.

– А в этом ты не изменилась. Все такая же, – холодно проговорил он.

Она вздрогнула, словно от удара. Его слова были как ушат холодной воды. Ей стало ясно, что Брюс мстит ей за прошлое. Все его действия, все прикосновения и этот полный страсти поцелуй были направлены лишь на то, чтобы унизить ее. И, похоже, ему это удалось.

– Ты все так же легко воспламеняешься, Клэр Фолкнер, – с циничной усмешкой продолжал он. – Приятно сознавать, что некоторые вещи в этом непостоянном мире все же неизменны.

– Что ты пытаешься доказать? Что ты сильнее меня? Что можешь возбудить мое тело, не затрагивая сердца? Что ты из тех мужчин, которые считают нормальным унижать женщину за ее ошибки и выплескивать на нее свою горечь и злость на весь свет? Ответь мне, Брюс. Что ты пытаешься доказать и кому?

Он равнодушно пожал плечами и ладонями стал легонько нажимать на ее соски. Клэр задохнулась от волны возбуждения, прокатившейся по ее телу.

Заметив ее реакцию, Брюс удовлетворенно улыбнулся.

– Значит, я был прав насчет тебя. Ты вспыхиваешь, как сухая щепка, к которой поднесли спичку.

Она отступила и, гордо выпрямившись, уже не обращая внимания на свою наготу, посмотрела на него.

– Что ж, теперь, когда ты убедился в этом, может, прекратишь свои эксперименты? Или мне придется терпеть твои издевательства до тех пор, пока я не выберусь отсюда?

Его взгляд стал жестким. Клэр вглядывалась в его серые глаза, когда-то полные любви, а сейчас такие холодные, словно хмурое зимнее небо. Скорее всего, ей просто почудилась теплота в его голосе, потому что очень этого хотелось.

Не обращая внимания на ее негодование и не отвечая на ее вопросы, Брюс продолжал смывать с нее пену. Он проделывал это с таким безразличием, как будто имел дело с незнакомым человеком или горой грязной посуды, а не живой женщиной, которую когда-то любил и лелеял.

Самолюбие Клэр было глубоко уязвлено. Она стряхнула его руки и бросилась прочь. Брюс выключил воду и в два прыжка нагнал ее. Схватив полотенце, он успел набросить его на Клэр, прежде чем она добралась до двери.

Чувствуя себя зверем, загнанным в угол, она, повинуясь безотчетному порыву, вскинула руку и замахнулась на него. Брюс перехватил Клэр за запястье, и ее ладонь лишь слегка коснулась его щеки.

– Больше никогда так не делай, иначе пожалеешь, – пригрозил он.

Она вырвала свою руку, с сожалением отметив, что он даже не попытался удержать ее.

– Выходит, раньше я ошибалась в тебе. Ты способен на любую жестокость.

Брюс прищурился и, притянув ее к себе, зажал между своих сильных бедер.

– Я же предупреждал тебя, но ты не хотела слушать.

Едва Клэр ощутила теплоту упругого тела, едва ее ноздри уловили мужской мускусный запах, как непреодолимое желание, охватившее все ее существо, свело на нет возмущение и гнев. Никогда раньше она не испытывала такого вожделения! Она заставила себя взглянуть на него, и негодование вновь вернулось к ней.

– Ты ошибаешься, Брюс. Я все прекрасно слышала, но ты забыл предупредить меня, что твоя совесть и моральные принципы остались в тюрьме.