Текст книги "Любить и верить"

Автор книги: Марианна Лесли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Марианна Лесли
Любить и верить

1

Да, прошлое часто крепко держит нас и не желает отпускать, но нужно найти в себе силы перевернуть страницу и жить настоящим. И будущим. Я же смогла, и ты сможешь.

По-видимому, здесь уже несколько дней лил не переставая дождь. Дорогу размыло. Бегущие с гор ручейки несли желтоватую пену, похожую на сбитый белок. Птицы спрятались под листьями, цветы поникли. В лесу шумел мокрый ветер.

Холодные дождевые струи хлестали ее по лицу, волосы намокли, и от прически, которую она сделала перед отъездом из Форт-Вильямса в гостиничной парикмахерской, остались одни воспоминания.

Клэр вцепилась в прутья тяжелых металлических ворот и, напрягая все силы, попыталась их открыть. С трудом проделав щель в несколько сантиметров, Клэр, прилагая поистине героические усилия, попыталась ее расширить, изо всех сил надавив на тяжелые створки. Одна нога угодила в лужу по самую щиколотку, еще чуть-чуть – и молодая женщина сама бы шлепнулась в нее, если бы не держалась за прутья ворот. С растущим раздражением Клэр почувствовала, как наполнились водой ее дорогие и удобные английские лодочки на невысоком каблуке, как промокли гольфы и отвороты брюк из мягкой шерстяной ткани.

Да, время для посещения этого богом забытого места довольно высоко в горах она выбрала явно неудачное. Владельцы гостиницы «Королева Мария», где она остановилась переночевать и немного отдохнуть после дальней дороги, приятная пожилая пара, предупреждали ее, что ожидается проливной дождь с грозой и горная дорога может быть небезопасной, но она понадеялась на удачу и решила ехать. Она просто не могла больше ждать.

Раскаты грома сотрясали небо над ее головой, вспышки молний, словно стрелы разгневанного громовержца Зевса, пронзали тяжелые, низкие тучи, на несколько мгновений освещая землю пронзительным, каким-то потусторонним светом. Клэр поежилась не то от холода, не то от страха. Руки не слушались, скользили по мокрому железу, что не облегчало задачи. Проклятые ворота заклинило, но их нужно было открыть во что бы то ни стало, чтобы она смогла въехать на территорию частного владения и найти какое-нибудь укрытие от дождя и ветра.

Ее бывший муж унаследовал эти земли от своего дедушки, который служил лесничим у местного лорда, чей замок, как рассказывал ей Брюс, располагался милях в пяти к северу от этого места.

Пока Брюс отсутствовал, Клэр все пять лет исправно платила налоги, чтобы не возникло претензий со стороны местных властей. Когда они были женаты, Брюс много рассказывал ей о красоте этих мест, куда он, живя с родителями в Эдинбурге, часто приезжал погостить, порыбачить, поохотиться и отдохнуть от суеты большого города. Дедушка Брюса умер около десяти лет назад, оставив дом и усадьбу в наследство Брюсу. Брюс обещал привезти ее сюда в отпуск, но потом случилось… то, что случилось, и им так и не удалось побывать в этих краях вместе.

И вот она здесь. Клэр не собиралась приезжать сюда, но, после того как нашла и прочитала дневник своего отца, она поняла, что это единственно правильное решение, и сразу же отправилась в дорогу. Проведя в пути десять часов почти без отдыха, она поздно вечером приехала в Форт-Вильямс, переночевала в гостинице и, узнав дорогу в «Сосны» – так называлась усадьба Брюса, – сразу же отправилась сюда, не обращая внимания на непогоду.

Безуспешно промучившись еще несколько минут, промокшая и обессилевшая Клэр устало привалилась к упрямым воротам. Она всегда гордилась своим хрупким телосложением и невысоким ростом, особенно когда Брюс в счастливый период их брака называл ее своей грациозной кошечкой, но сейчас она даже жалела, что не обладает ростом и силой какой-нибудь кельтской воительницы Зены, чтобы одним легким движением руки распахнуть эти треклятые ворота. Но куда ей до Зены! Сейчас она чувствовала полное моральное и физическое опустошение, ощущала себя песчинкой в окружающем ее мире. Наверное, все это из-за погоды и усталости.

Послышался какой-то неясный гул. Клэр подняла голову и нахмурилась, увидев лишь блестящую от дождя дорогу, которая черной лентой вилась среди густых сосновых зарослей. По ней она и приехала, но непонятный звук шел не оттуда. Он стал отчетливее и доносился откуда-то спереди, со стороны усадьбы. Через несколько секунд стало ясно, что это гудит машина.

Прильнув к воротам, Клэр пристально вглядывалась в грунтовую полосу дороги, которая исчезала за поворотом среди деревьев примерно метрах в десяти от того места, где она стояла. Вдруг словно черт из табакерки из-за поворота выскочил заляпанный грязью черный джип. Водитель резко затормозил, подняв вокруг машины фонтан грязных брызг. Клэр ошеломленно уставилась на внедорожник.

Сквозь пелену дождя и клочья тумана она смогла разглядеть высокого, длинноволосого, грубоватого на вид мужчину, который выпрыгнул из кабины, держа в левой руке ружье. Она не узнала того, кто тяжелой поступью направился к ней, но ощущение чего-то знакомого тревожно сжало сердце. Весь его вид свидетельствовал о том, что в нем клокочет ярость. Расстегнутый, несмотря на ливень и ветер, черный дождевик неистово хлестал его по длинным, мускулистым ногам. Уверенно и твердо шагая по размокшей от воды колее, мужчина подходил все ближе и ближе. Было слышно, как хлюпает грязь под его резиновыми сапогами с высокими голенищами. Клэр скользнула испуганным взглядом по его фигуре. Джинсы сидели на нем как влитые, подчеркивая его мужскую силу и стать. Под одеждой угадывался плоский упругий живот, твердый как камень; мускулистая грудь, на которой туго натягивалась клетчатая рубашка из выцветшей шотландки; на широких плечах плащ грозил разойтись по швам. Затаив дыхание, она взглянула на его крепкую шею и заросший щетиной подбородок. Он походил на грозного, воинственного горца. Внутри у нее словно что-то оборвалось. Прищурившись, Клэр задержала взгляд на его сжатых, побелевших губах, сквозь суровость которых проглядывала чувственность, которую невозможно было не заметить. К своему ужасу, она ощутила ответную реакцию. По ее телу прокатилась дрожь, вызванная отнюдь не ознобом. Это была чувственная дрожь желания! Но как такое возможно? Она не могла даже вспомнить, когда в последний раз ее тянуло к мужчине. Это внезапное неосознанное желание испугало ее. Смутившись собственной реакции, Клэр наконец взглянула незнакомцу прямо в глаза… и застыла как громом пораженная. Очевидно, годы и тяжелые испытания наложили отпечаток не только на его внешность, но и на внутренний мир. Она не верила своим глазам – перед ней был ее муж. Точнее, бывший муж.

Брюс Макалистер остановился по другую сторону ворот и свирепо воззрился на нее.

– Какого дьявола тебе здесь надо?! – проорал он сквозь шум грозы.

Клэр была настолько потрясена, что не могла вымолвить ни слова.

– Убирайся отсюда к чертовой матери и не вздумай возвращаться! – прорычал он.

Бывшая миссис Макалистер непроизвольно вздрогнула, как от удара хлыстом. До нее наконец дошло, что этот дикий горец, стоящий перед ней, и тот воспитанный, обходительный и внимательный мужчина, за которого она когда-то вышла замуж, одно и то же лицо. Куда подевался весь налет цивилизованности, весь его внешний лоск, вся воспитанность? Этот непокорный горец чувствовал себя в своей стихии в этой безлюдной местности Грампианских гор. Его внешность и манеры точно соответствовали тому, во что он превратился: одичавший, озлобленный тип, опустившийся на самое дно через год после освобождения из королевской тюрьмы. С ужасом Клэр обнаружила, что он совсем не походил на того, кого она любила всем сердцем, всей душой, кому отдавалась со всей страстью полностью и безраздельно. Офицер, под надзором которого он находился, предупреждал ее об этой перемене. Он даже настаивал на том, что она сразу может не узнать своего бывшего мужа. Клэр отказывалась верить в это. А надо было прислушаться к его словам, тогда, возможно, удар не был бы таким сильным.

– Убирайся сейчас же, Клэр! – снова прокричал Брюс. – Если останешься, то пожалеешь – я тебе обещаю.

Ошеломленная, оглушенная Клэр продолжала стоять, лихорадочно подыскивая слова, которые были бы уместны в этой ситуации. Они не виделись целых шесть долгих лет! Какие только чувства не обуревали ее: стыд, сожаление, отчаяние. Как справиться со всем этим? Она оправдывала его гнев. Понимая, что это справедливая реакция на ее неожиданный, непрошеный приезд. Ей стало грустно и больно. Ведь их обоих предал человек, которому они доверяли.

– Мне обязательно нужно поговорить с тобой, Брюс, – наконец выдохнула Клэр.

Он гневно сверкнул глазами.

– Нам с тобой не о чем разговаривать. – И повернулся, чтобы уходить.

Она рванулась вперед, пытаясь схватить его за руку, но больно ударилась плечом о железные прутья. Ее пальцы лишь скользнули по рукаву его мокрого плаща. Брюс отшатнулся.

Клэр не ожидала такой реакции на свое прикосновение. Слезы обиды обожгли ей глаза. Отдернув руку, она выпрямилась. Ушибленное плечо дало о себе знать тупой болью, но она не обратила на это внимания. Сейчас ее волновало только, как он отреагирует на то, что она собирается ему сказать. Однако она решила не пасовать перед его злостью и подозрительностью и не дать запугать себя. Не для того она проехала через всю страну, чтобы отступить в решающий момент. Пусть он изменился, но и она уже не та наивная, мягкая, уступчивая девушка, какой была раньше, и заставит его считаться с этим.

– Всего пять минут, Брюс. Я проделала такой длинный путь. Это очень важно.

– Тебя никто сюда не приглашал, и я не должен тебе и пяти секунд.

– Зато я перед тобой в долгу. – Клэр стойко выдержала его злой, раздраженный взгляд, а память, как нарочно, подбросила воспоминания о том времени, когда эти глаза лучились любовью или пылали страстью. Когда при одном лишь взгляде на нее в них зажигался огонь желания, восхищения и обожания. Но те времена давно минули, канули в Лету. Прошлого не воскресить. Не вернуть того, что ушло навсегда.

Дождь припустил с удвоенной силой. Оглушительные раскаты грома чередовались со всполохами рогатых молний, которые зигзагами раскалывали небо. Клэр насквозь промокла и продрогла, но сдаваться не собиралась. Никакая сила на свете не заставит ее повернуть назад, не выполнив того, для чего она сюда приехала.

Она изучающе посмотрела на Брюса и решительно заявила:

– Я не уеду отсюда, пока мы не поговорим. Я буду сидеть в машине до тех пор, пока ты не выслушаешь того, что я собираюсь тебе сказать. – Времени у нее предостаточно. Приняв решение ехать сюда, она предупредила свою начальницу в Реабилитационном центре матери и ребенка, что не знает, когда вернется, поэтому та предоставила ей недельный отпуск за свой счет, велев отдохнуть хорошенько. В последнее время, после смерти отца, Клэр очень много работала и слышать не хотела ни о каком отпуске. Работа помогала ей отвлечься от тяжелых дум и душевных переживаний.

Брюс неприлично выругался. Прежний Брюс никогда бы не позволил себе такого в ее присутствии. В ее памяти он всегда оставался воспитанным и уравновешенным – истинным джентльменом. Под его испытующим, пронзительным взглядом Клэр вызывающе вздернула подбородок. Она должна быть сильной, непоколебимой и хладнокровной. Для его же блага.

– А ты изменилась. – В голосе Брюса послышалось неодобрение.

– Ты прав, – согласилась она. Клэр внимательно всматривалась в огрубевшие, заострившиеся черты его лица, теша себя надеждой, что его злость, его ненависть по отношению к ней хоть немного смягчатся. Но надежда была тщетной: казалось, он еще больше разозлился. Она мысленно винила того, по чьей вине ее нежный и любящий муж превратился в сурового, жестокого и упрямого чужака. Не подавая виду, какую боль причиняет ей его ненависть, она заметила: – Жизнь имеет обыкновение менять людей. Полагаю, нам с тобой это известно, как никому другому.

По выражению его лица Клэр догадалась, что он несколько озадачен ее поведением, и решила дать ему время определиться. В противном случае ей будет трудно рассказать ему о том, что она обнаружила и ради чего проделала весь этот путь. Она не захотела посылать дневник отца по почте или передать его в соответствующие органы. Ей хотелось, чтобы Брюс сам вначале прочитал его. Она была уверена, что ему крайне необходимо снова почувствовать себя в мире с самим собой. Он это заслужил, пусть даже ценою утраты доброго имени умершего человека. Откровения из дневника ее отца помогут Брюсу смыть пятно со своей биографии и с загубленной карьеры юриста.

Клэр перехватила его презрительный взгляд, брошенный на ее спортивную машину. Он явно знал, откуда она у нее. Это подарок состоятельного человека своей единственной дочери, игрушка взамен любви и понимания, которых Клэр никогда не видела от своего слишком строгого и требовательного, вечно занятого отца.

– Здесь, в горах, эта твоя красавица совершенно бесполезна. В ней даже толком не укроешься.

– Если придется, то я пойду пешком, – твердо заявила Клэр.

По холодному блеску его глаз, по застывшему выражению лица было очевидно, что новая волна ярости захлестнула Брюса. Клэр притихла и затаила дыхание. Призвав на помощь все свое терпение, она теребила замерзшими пальцами ремешок своей сумочки в ожидании его решения.

Внезапно он резко распахнул ворота, схватил ее за руку и практически потащил за собой. Клэр не сопротивлялась. Она не боялась его, потому что знала: он не причинит ей боли, по крайней мере физической. Единственное чувство, вспыхнувшее в ее сердце, было сожаление, что ее муж, человек, который ее любил и которого она любила всем сердцем, больше не испытывает к ней ничего, кроме ненависти. Спотыкаясь, она едва поспевала за ним, но он даже не подумал замедлить шаг, пока они не подошли к джипу.

Рванув дверцу, Брюс скомандовал:

– Живо залезай! Я не собираюсь сюсюкать тут с тобой под дождем. Ты скажешь, зачем явилась, а потом уедешь и никогда больше не вернешься. Я достаточно ясно выражаюсь?

– Более чем, – кивнула Клэр.

Ее чувству собственного достоинства был нанесен сокрушительный удар, но она не собиралась признаваться в этом. Повернувшись, она с трудом забралась в машину и устроилась на потертом кожаном сиденье. Поежившись от холода, она потерла замерзшие руки друг о друга.

Брюс плюхнулся на водительское сиденье, и сразу стало тесно из-за его внушительных габаритов. Это еще раз напомнило Клэр, как он изменился. Куда подевалось стройное, пропорциональное телосложение, фигура легкоатлета? А еще эти длинные волосы, как у дикого горца? Если б она не знала, каким он был раньше, то могла бы подумать, что перед ней какой-то неуравновешенный, социально опасный тип. Возможно, таким способом он пытается освободиться от оков цивилизации и забыть тяжелые годы, проведенные в заключении. Быть может, это его способ выжить. Тюрьмы кишат подонками всех мастей. По-видимому, Брюс специально накачал мышцы, чтобы в физическом плане превосходить других заключенных, тем самым отметая любые нападки и домогательства. От одной мысли об этом ей стало не по себе. Чего бы она не отдала, чтобы помочь ему избавиться от напряжения, в котором он находился!

Машина рванула вперед. Ухватившись за край сиденья, Клэр смотрела прямо перед собой. От жуткой тряски ее мотало из стороны в сторону. Она непроизвольно напряглась, когда, мчась по неровной, ухабистой дороге, джип сильно накренился на повороте. Брюс выругался и, замедлив скорость, въехал на узкий деревянный мост, перекинутый через овраг, полный мутной бурлящей воды. Она как зачарованная смотрела на нее, стараясь не думать о прогибающихся под тяжестью машины старых досках.

Они выехали на более ровную дорогу. Клэр вздохнула с облегчением и в награду получила полный презрения взгляд Брюса. Значит, еще и презрение? Пусть так, она все выдержит ради торжества справедливости.

Если честно, ее немного страшила перспектива остаться с Брюсом наедине. Не в физическом плане, нет. Как бы сильно он ни изменился, каким бы нелюдимым отшельником ни стал, какую бы ненависть ни испытывал к ней, она не верила, что он способен на жестокость по отношению к женщине. К своей жене. Пусть и бывшей. Ее пугало то, что эмоции могли вырваться из-под контроля. Любой ценой она должна исправить причиненное ему зло. Зло, причиненное им обоим.

Разумом Клэр понимала, что их брак уже не возродить, что любовь и доверие Брюса не вернуть, но в глубине души таилась слабая надежда, что в сердце Брюса еще теплится слабое чувство к ней. Она запрещала тешить себя иллюзиями, но ничего не могла с собой поделать – крупица надежды продолжала жить в ней. Точнее, так было до приезда сюда и до того, как она увидела ненависть и презрение в глазах дорогого ей человека.

Машина резко затормозила. От неожиданности Клэр ухватилась руками за щиток, чтобы не стукнуться лбом в стекло. Дернувшись, джип остановился перед одноэтажным бревенчатым строением, довольно крепким на вид, несмотря на то что, по рассказам ее прежнего Брюса, дом был построен более полувека назад. Двор выглядел запущенным: сорняки глушили траву, а дверь амбара пьяно повисла на одной петле. Несмотря на запустение, было заметно, что когда-то здесь жили заботливые хозяева: деревянная решетка у крыльца была увита буйно вьющимся диким виноградом, а старые деревянные качели свисали с ветки гигантского дуба во дворе.

Не сказав ни слова и не удостоив ее взглядом, Брюс вышел из машины и направился к дому. Клэр потрусила следом. Он поднялся по невысоким ступенькам и вошел в дом. Она переступила порог вслед за ним, остановилась и осмотрелась. Внутри дом выглядел почти как снаружи – заброшенный, неухоженный, потерявший свое очарование. Деревянный некрашеный пол был весь в выбоинах и щелях, а плетеные коврики выцвели от времени и износились. От кирпичного камина отходили полки, тут же стояла пара потрепанных кресел с зеленой обивкой, у стены кушетка в цветастом чехле с рисунком потускневших осенних листьев. По-видимому, это была жилая комната или гостиная. В глубине комнаты была стойка, за которой виднелась кухня с мебелью из клена и раковиной на ножках, а открытая дверь справа вела в другую комнату, видимо спальню. Ситцевые занавески на окнах выцвели, стены голые, неприветливые. Единственным островком уюта был камин с полыхавшими в нем дровами. К нему она и направилась.

Похоже, он поменял одну камеру на другую, с горечью подумала Клэр. Ей захотелось плакать. Она присела перед камином, поближе к теплу и подальше от этого незнакомца, которым стал для нее Брюс. Он некоторое время сверлил ее взглядом, затем сбросил свой промокший плащ на пол и откинул его ногой в сторону. На лице Клэр отразилось удивление. Как это не похоже на прежнего Брюса! В той, прошлой жизни ее муж был пунктуальным и аккуратным, любил дорогую одежду. Она помнила, сколько внимания он уделял своей внешности, как гордился своим умением одеваться и безупречно выглядеть, когда ему приходилось выступать на заседаниях юридического отдела и работать с клиентами. Где все это? Куда делось его обаяние? Его неотразимая, притягательная улыбка? Неужели пять лет тюрьмы способны все это перечеркнуть? Да нет же, быть такого не может. Клэр отказывалась в это поверить.

Она не узнавала и не понимала нового Брюса Макалистера. Его враждебность напоминала поведение дикого зверя, защищающего свою территорию от вторжения. Мускулистое, напряженное тело и тяжелый взгляд красноречиво свидетельствовали о его недоверии к ней. Он воспринимал ее как своего врага и не скрывал этого.

Слезы душили Клэр. Еще немного – и они ручьями польются из глаз. Его молчание действовало ей на нервы и лишало присутствия духа. Клэр взяла себя в руки и произнесла:

– Я обращалась к твоему начальству. Мне назвали офицера, под наблюдением которого ты находишься. Он сказал мне о том, что ты сильно изменился и советовал не беспокоить тебя.

– Тебе следовало его послушаться. Он знает, как я к тебе отношусь.

– Он тебе звонил, да?

– А это имеет какое-нибудь значение?

– Не знаю, – вздохнула она. – Возможно, и нет, но тем не менее тебе необходимо услышать то, что я скажу.

Некоторое время Брюс молчал, изучая ее непроницаемым, каким-то отстраненным взглядом, затем заговорил:

– Избавь меня от своих оправданий, Клэр. Мне ничего от тебя не нужно, в особенности твоих лживых обещаний, о которых ты тут же забываешь. Когда я действительно в тебе нуждался шесть лет назад, ты повела себя как последняя стерва. А теперь ты мне не нужна и я искренне рад, что нашей совместной жизни пришел конец. Я вычеркнул ее из памяти и советую тебе сделать то же самое.

Его жестокие слова словно острый нож поразили ее в самое сердце. Клэр вскочила, на щеках вспыхнул гневный румянец, руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Послушай, Брюс Макалистер! Я не сделала ничего такого, чего мне надо было бы стыдиться или за что я должна извиняться. Я здесь не для того, чтобы говорить о нашем браке, я прекрасно знаю, что между нами все кончено. Ты ясно дал это понять, затеяв развод. И я не жду, что между нами может что-то измениться. – Она расправила плечи. – Но я жду человеческого отношения к себе. Я тебе не враг, хоть ты меня и ненавидишь, к тому же ты не единственный, кто пострадал шесть лет назад.

Брюс пронзил ее уничтожающим взглядом и заходил по комнате. Клэр не сводила с него глаз. Он напоминал зверя в клетке, такой же дикий, неукротимый, опасный. Неожиданно Брюс приблизился к ней. Она непроизвольно отступила назад и тут же стала укорять себя за глупое ребячество. Но он всего-навсего взял из корзины полено и подбросил его в огонь.

Брюс выпрямился, и, пока он смотрел на игру пламени, Клэр вглядывалась в его резкий, точеный профиль. Он стоял, стиснув зубы и немного приподняв голову. Он слегка тряхнул ею, отбрасывая назад длинные волосы, и тут она заметила блеснувшую золотом в мочке правого уха серьгу. Изумленная этим новым открытием, добавляющим еще один штрих к портрету теперешнего Брюса, и загипнотизированная его близостью, Клэр стояла не дыша. Не шелохнувшись, она ждала, когда он отойдет, но вместо этого Брюс повернулся и посмотрел ей прямо в глаза. Ее сердце учащенно забилось, мысли перепутались. Еще никогда Клэр не чувствовала себя такой маленькой и уязвимой. Она вся трепетала от какого-то смутного предчувствия и не могла отвести от него взгляд. Как зачарованная она смотрела на пульсирующую у виска жилку, на твердые черты лица, на изогнутые в ироничной усмешке губы, не в силах избавиться от мысли, что будет, если сейчас она возьмет и дотронется до него, почувствует, как изменилось его тело, снова испытает его страсть. Клэр понимала, какому риску подвергает себя, но это было сильнее ее. Желание, дремлющее со времени его заключения, дало о себе знать. Она хотела его и ничего не могла с собой поделать. Несмотря на перемену – а может, благодаря ей, – Брюс выглядел таким земным, таким чувственным и притягательным…

Не прикасайся ко мне! – мысленно взмолилась она, когда заметила в его глазах огонек вожделения. Прошу тебя, умоляю, не допускай даже мысли о том, чтобы дать волю своей похоти. Я умру, если ты надругаешься над тем, что было между нами.