Текст книги "(Не) судьба (СИ)"

Автор книги: Марианна Красовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

24. Резерв

Яхо проснулся от запаха кофе. Белла сидела на стуле, уже причесанная и одетая, в просторном клетчатом домашнем платье, лукаво улыбалась и мяла в руках большую булку с изюмом и корицей. Она отщипывала от нее кусочки, отправляя в рот, явно едва удерживаясь, чтобы не слопать ее целиком.

– Проснулся? – солнечно улыбнулась она. – Я кофе сварила. И в булочную сбегала. Иди завтракай.

– Спасибо, – Яхор зажмурился от яркого луча солнца, упавшего на его лицо.

Он заметил, что занавески были закрыты таким образом, чтобы постель оставалась в тени. Оттого он и не проснулся, как обычно на рассвете, впрочем, он и уснул под утро, придавленный своими сомнениями. Умываясь ледяной водой, он в очередной раз подумал, что пора менять жильё. А еще решил, что он явно слишком много думает. К бесу.

И кофе она варила потрясающий, не то, что сам Яхо. И завтракать с ней вместе, любуясь тем, как солнечные лучи путаются в ее волосах, было вкуснее, чем обычно.

– Яхо, а ты не думал, чтобы найти квартиру побольше? – смущенно спросила его жена, водя пальцем по столу.

Ей было неловко вообще задавать такие вопросы, хотя о деньгах поговорить стоило, потому что сама она в больнице лишь ассистировала отцу, а своих денег у нее почти не было. Раньше она просила денег у родителей, но теперь это было невозможно, она же замужняя женщина.

– Думал, – кивнул Яхор. – Но лучше не квартиру, а дом. Ты не против?

– А нам денег хватит?

Яхо молча смотрел на нее, ощущая себя полным ослом.

– Бель, а на что ты купила булки? – выдохнул он.

– Ну... у меня еще немного осталось. Из того, что родители подарили на свадьбу.

– Ясно.

Он поднялся, снял с полки шкатулку и поставил перед ней.

– Бель, здесь деньги на текущие расходы. Сегодня ты в больнице?

– Нет, я хотела... побыть с тобой, – она смотрела на него настороженно, и это было неприятно. Она его боится?

– Хорошо. Мы сходим с тобой в банк, и ты точно будешь знать, сколько денег у нас на счету,  и сможешь снять, сколько тебе нужно. И... прости меня. Я должен был сразу об этом подумать, – Яхор смущенно улыбнулся жене. – Но, понимаешь... я понятия не имею, как все эти вопросы решаются в нормальных семьях. Я ведь женат до этого не был. А ты молчала. Белла, если тебе что то нужно – платье там, шляпка или перчатки, просто скажи мне. Или возьми денег в шкатулке.

– Я думала, что у тебя мало. Денег мало. Ты в таком месте живешь... Да и вообще, я ведь не знаю, сколько инженеры зарабатывают. Обидеть боялась.

– Я теперь не просто инженер, Бель. Я эксперт департамента техномагии. А твой Роберт, кстати – глава департамента. Не жалеешь, что отказала ему?

Белла укоризненно посмотрела на него и спросила:

– А ты не жалеешь?

В ее лице было что-то такое, от чего Яхор шумно выдохнул и потянулся через стол, ловя ее губы губами. Ответить честно он не мог, врать не хотел. Самое простое (и самое приятное) было уйти в сторону. На самом деле поцелуй сам по себе был ответом, причем гораздо более содержательным, чем слова.

– Я люблю тебя, – неожиданно для себя сказал Яхор. Он не хотел больше говорить эту глупую фразу, делающую его уязвимым, но удержаться не смог.

– Я тоже люблю тебя, – неожиданно нежно ответила Бель, перебираясь к нему на колени и обнимая за шею. – Люблю, люблю, люблю.

Яхо ей не верил. Даже ветер более правдив, нежели она. Его снова охватило глухое раздражение.

– Зачем ты мне врешь? – тускло спросил он. – Бель, я не люблю лжи.

Она раскрыла глаза испуганно, заглянула ему в лицо.

– Но я правда люблю тебя, Яхо, – дрожащими губами прошептала она. – Что мне сделать, чтобы ты мне поверил?

Он молча и холодно глядел на нее, не делая ни малейшей попытки ей помочь, однако когда она попыталась встать с его колен, мужские руки стиснули ее талию, комкая платье и не позволяя ускользнуть.

– Как мне доказать тебе?

– Не знаю, – мрачно ответил Яхор. – Но, подозреваю, что явно не в постели.

Белла хихикнула.

– Прости меня, – тихо сказала девушка, гладя нежными пальцами его губы и скулы, очерчивая брови и линию волос. – Я знаю, что обижала тебя словами и поступками. Яхо, давай попробуем начать всё заново. Так, как правильно.

– А как правильно? – молодой человек откинул голову и прикрыл глаза, млея от ее ласки.

– Не знаю. Но ты можешь говорить мне ласковые слова и дарить цветы, а я буду восхищаться твоими изобретениями и следить, чтобы ты вовремя обедал.

– Я не умею говорить ласковые слова, – шепнул Яхор, целуя пальцы, гладившие его. – Я ведь степняк, а не галлийский аристократ.

– Я в тебя верю, ты справишься.

Он хмыкнул, разворачивая ее на своих коленях так, чтобы удобнее было целоваться. Ему очень хотелось поверить в то, что у них и в самом деле всё получится. Начали они неправильно, с взаимных обид и подозрений, но Яхо умел быть нежным, правда, умел, а, главное, очень этого хотел. Ласковые слова? Ну... он же вырос в доме, где ласковых слов не жалели ни для кого.

– Красавица моя, – шептал молодой человек, покрывая поцелуями лицо жены. – Звезда моя недостижимая, мой восточный ветер, нагоняющий тоску...

– Почему тоску?

– Потому что я не хочу тебя ни с кем делить, не хочу отпускать ни на мгновение.

– Яхо, – Бель смотрела на него сквозь слезы. – Ты удивительный!

– Я обычный, – вздохнул Яхор. – Только ты видишь во мне кого-то другого.

Он с явным сожалением спустил ее со своих колен, отодвинул в сторону грязную кружку и спросил:

– Бель, а ты мобиль водить умеешь?

– Нет, откуда?

– Хочешь научиться? Мне теперь положен мобиль от департамента.

– Правда, можно?

– Тебе можно всё.

Изабелла взвизгнула от восторга и бросилась одеваться. Семейная жизнь неожиданно начала ей нравится еще больше. Оказывается, с мужем можно найти общий язык, если только захотеть.

Белла подозревала, что они еще не раз поссорятся, но сегодня они любили друг друга, и это было просто чудесно.

***

– Аяз-дэ, мне нужен ваш совет, – Яхор завез Беллу в дом Оберлингов, а сам отправился в больницу при храме Пресветлой.

Целитель без дела сидеть не умел, ему всё время нужно было куда-то спешить, кого-то спасать, причем чем опаснее была болезнь и чем запущеннее раны, тем интереснее. Яхо прекрасно понимал, почему именно больница для нищих – здесь были люди, которые приличной помощи могли и не дождаться. Конечно, по указу ныне покойного Эстебана каждый врач королевства был обязан два-три дня в месяц работать в бесплатных больницах, но многие относились к своей повинности халатно.

Аяз был не такой. В деньгах он не нуждался, во всяком случае, ради пропитания, людей на бедных и богатых не делил. Поэтому, не раздумывая, он выбрал самое запущенное место во всем Льене.

Буквально за пару месяцев он навел здесь относительный порядок. Сестры-послушницы, которые этой обителью для убогих заведовали, его обожали и позволяли ему делать всё, что заблагорассудится.

Когда Яхо разыскал приемного отца, тот обрабатывал гнойные раны на ногах у какого-то нищего, операция несложная, привычная, в том числе и Яхору, который несколько лет ассистировал Аязу в больнице. Поэтому он совершенно спокойно накинул длинный льняной балахон, взял тазик с инструментами и встал рядом с целителем.

– Спрашивай, – позволил Аяз, который любил поболтать по время работы (степняки вообще очень разговорчивый народ).

– Как вам удается не ссориться с женой?

– Я просто ее люблю, – удивился вопросу лекарь. – Подай-ка мне щипцы.

– Я тоже люблю Беллу, но у нас с ней постоянно разногласия.

– Яхо, она целитель.

– И что?

– С целителями очень просто жить. Если у них всё в порядке с резервом, то они совершенно непритязательны.

– То есть... – Яхор невольно покраснел.

– Ага. Регулярный супружеский долг. Я так понял, у тебя нет с этим проблем?

– Нет. Наоборот...

– У целителей наоборот не бывает.

Яхор невольно улыбнулся. Все же его отец – уникальный человек.

– Знаешь, какая главная проблема всех целителей в возрасте, Яхо? Иглу, нить. Это слишком большой резерв. Мы постоянно его расходуем и восполняем. Ни один маг, даже самый сильный и востребованный, не работает столько, сколько посредственный целитель. Мы используем магию каждый день, каждый час. Мы вычерпываем резерв до дна и снова наполняем его. Для целителя отпуск – почти ад. Переполненный резерв давит, буквально требует расхода. Я ничего этого не знал, Яхо, мне ведь никто не говорил, что нужно делать перерывы, что нельзя работать на износ.

Аяз грустно улыбнулся и перебинтовал старому галлийцу ногу, а потом подхватил сына под локоть и увлек его в сторону помещений для персонала, где уже привычные послушницы закружились вокруг него черно-белыми птицами, тут же накрывая на стол.

– Это сейчас всех целителей учат обязательно брать выходные дни, не работать больше определенного времени в день – для каждого смена своя. Поэтому я ни Раилю, ни Белле не позволял выкладываться по полной, особенно Белле, конечно. Раиль сам у меня молодец, он эгоист, каких мало, конечно, но это для него сейчас большой плюс. А я, как видишь, не могу без всего этого.

Яхо кивал, ошарашенный. Он хотел поговорить совсем не об этом, но вдруг понял, что дадэ тоже нужно порой выговориться.

– А ваша жена? – задал правильный вопрос он. – Как она?

– Вики всё это знает. Она прекрасно понимает, что она – мой главный источник сил. Без нее очень плохо. Я попробовал и понял, что больше никогда. Быть пустым неприятно, я ощущал себя инвалидом. Боги, как Макс с этим живет, у него-то вообще дар выгорел... я прошу, Яхо, контролируй Беллу. Не позволяй ей много лечить.

– Аяз-дэ... простите... а ваша интимная жизнь – она приносит радость? Все еще? Ведь для вас это прежде всего потребность.

Аяз посмотрел на сына и ухмыльнулся довольно. Он понимал, почему Яхо это интересует.

– Я тебе так скажу, Яхор, – протянул целитель. – Если относится к сексу как к повинности – ничего хорошего не выйдет. Я безумно люблю свою жену, и даже если бы не был целителем, поверь – ничего бы не поменялось. Восстановление резерва – лишь дополнительный плюс. Хотя, конечно, и аргумент в ссорах тоже. Невозможно обижаться друг на друга, если день все равно закончится постелью.

– А если леди Виктории не будет рядом, а резерв будет очень нужно восполнить? – задал совершенно гадкий вопрос молодой человек. – Ну вот люди умирать будут? Пожар там или еще что?

– Слава богам, я с таким не сталкивался никогда, – хмуро ответил Аяз. – Но я думал об этом. Целитель я не единственный в мире. Кроме Вики, никого даже представлять не хочу. Но если вдруг так случится... Она-то простит. А вот я себя не смогу. Ты пойми, сын, она не просто жена – она моя единственная, никто другой не нужен. Иногда говорят, что целителю всё равно, с кем спать. Не знаю, как другим, мне не всё равно. Я лучше сгорю, сожгу свой дар, как Макс, но Викторией не пожертвую.

Яхор кивнул задумчиво, укладывая в голове новую информацию о целителях, попрощался и ушел, а Аяз еще некоторое время смотрел в пустоту. Он не жалел, что жизнь его сложилась так, как сложилась. Яхору он соврал, потому что это было сейчас мальчику нужно: жизнь с целителем на самом деле очень непроста. По правде говоря, Аяз понятия не имел, как бы он поступил, если бы встал выбор: дар или жена. И проверять это он не хотел бы.

Он хмурился и злился на себя самого, потому что вопросы мальчика растревожили воспоминания.

Ему столько раз приходила в голову мысль о том, что Вики все равно никогда не узнает, а это же так просто и быстро – переспать с какой-нибудь селянкой, не ради удовольствия, а только для восстановления сил. Каждый раз эта мысль отметалась, как недостойная, но сейчас вдруг Аяз подумал, а как бы он поступил, если бы речь шла о спасении его детей или внуков, а может, и самой Виктории.

Он не мог больше находиться в больнице. Переоделся, помчался домой – к ней. А Вики, услышав его рассуждения, расхохоталась и принялась мужа успокаивать:

– Ты у меня на старости лет совсем дурак, честное слово. Аяз, я верю тебе больше, чем себе самой. Если ты мне скажешь, что переспал с женщиной, потому что это было необходимо, я приму это. Да, мне будет больно, обидно, я буду ревновать, но я знаю, что ты никогда меня не предашь. Но только один раз, слышишь! Один раз! И вообще, я никуда тебя больше одного не отпущу, а то пустой резерв действует на тебя угнетающе! И знаешь что? А ты прав, мы стали старые и скучные. Ты давно не упражнялся с кнутом. А форму нужно поддерживать.

25. Медицина Льена

Софи Доган была неглупой, как она сама считала, женщиной. Всё же журналистка, да еще первая в Льене. Единственная в Льене, а, скорее всего, и во всей Галлии. А это значит, какая-то наблюдательность в ней присутствовала. Не заметить, что водник Максимилиан Оберлинг внезапно заделался воздушником, она не могла. Сложить два плюс два получилось без труда. Макс – водник. У него есть брат-близнец Себастьян. Воздушник? Да она готова съесть удостоверение репортера, если это не так. По всему выходит, что место Макса занял его брат-близнец, и это, кстати, вполне можно объяснить логически, с учетом специфики службы братьев Оберлингов.

Первым ее ощущением, как ни странно, было огромное облегчение. Ее возлюбленный Макс жене не изменял. Можно поставить его обратно на пьедестал и периодически смахивать с него пыль пипидастром. Вторым – глубокое любопытство. Себастьян, он же Тьен, был ей незнаком. Но за то время, что он заменял брата, Тьен проявил себя очень неплохо. Он ответственный, внимательный, и у него есть чувства юмора. А еще, что ни говори, он трогательно заботливый. В Максе этого, признаться честно, не наблюдалось.

Угрызения совести, по некоторым размышлениям, были отброшены в сторону, как неконструктивные.

Любовная интрижка? А почему, собственно, нет? Софи вдова, свободная женщина, к тому же, как выяснилось, вполне живая, а Тьен – холостяк. Почему она не может с ним спать, если обеим сторонам это нравится? Ей-то явно нравится. Да, он не Макс. Но ничуть не хуже, а в плане репутации даже и лучше. Макс все равно останется ее кумиром, пусть стоит себе пылится, рано или поздно они с Тьеном поменяются обратно. Замуж Софи не собирается, еще не дело. Замужем она уже была, ей, в принципе, нравилось, но надо учитывать, что Тьен ее в качестве невесты и рассматривать не будет: зачем ему простая горожанка, да еще и с довеском в виде чужого ребенка?

Так что всё, что им нужно друг от друга – это немного тепла и ласки. Софи откинулась на стуле и позволила себе немного помечтать: ах, вот бы повторить то, что было в мастерских, только на этот раз – без спешки, без суеты и, желательно, в постели. Вот только в чьей постели – большой вопрос. В ее доме родители, в его – жена, в гостиницу совсем неприлично. Вот прямо совсем. Софи будет ощущать себя гулящей девкой, а это не способствует удовольствиям, которые она планировала извлечь из отношений. Впрочем, вряд ли отношения продлятся долго: слишком уж непрочно ее положение. Софи в очередной раз задумалась, а не отправить ли куда-нибудь сына, пока свистопляска с подельниками ее покойного мужа не закончилась? Жаль, что маленький еще, в школу закрытую рано отдавать.

На миг в голову пришла абсурдная мысль рассказать всё Тьену: он не Макс, с ним можно и неидеальной побыть. Однако обдумав ситуацию, Софи решила промолчать. В конце концов, после провала в полнолуние ее, кажется, оставили в покое, да и тот человек, Гвидор, мертв. Может, все само собой рассосется?

Софи решительно поправила шляпку, затянула потуже ленты, поцеловала сына и наказала ему слушаться бабушку и деда. Ее ждал новый рабочий день. Статья сама себя не напишет, материал сам себя не накопает, а в Управление, как раньше, забегать бессмысленно, там сейчас народу нет никого, да и заняты все только одним – поиском сообщников застреленного Тьеном инженера.

Столица между тем жила своей жизнью – дрались дворники, на углу Трех Ветров и Цветочной в столб въехал юноша, угнавший отцовский мобиль, в Сиротный Дом подкинули сразу трех младенцев за последнюю неделю. Странным было разве что абсолютное снижение смертности в госпитале при Храме Пресветлой. Из последнего можно было вытянуть неплохой материал, поэтому Софи именно туда и отправилась.

Госпиталь только так пафосно назывался, а на самом деле это был длинный деревянный барак с маленькими окнами. Покойный Эстебан Галлийский давно приказал возвести для больницы новое двухэтажное каменное здание, оно стояло уж под крышей, сверкая свежими окнами. К лету, должно быть, туда перевезут всех пациентов, а этот барак сожгут, потому что использовать его невозможно. Здесь сырость и холод, на стенах плесень. Больные лежат прямо на полу, часть – в инфекционном зале, часть – в общем. Женщин принимают с другого входа, для них отдельные помещения, чему Софи несказанно рада. Впрочем, она куда больше рада, что у нее имеются деньги, чтобы вызвать на дом врача или самостоятельно отправиться в приличную больницу.

Сегодня сестры-послушницы, которые на самом деле ангелы жизни, не меньше, отправляют ее в женскую часть, потому что приезжий целитель принимает именно там. Софи смутно вспоминает, что Яхор что-то рассказывал про свою супругу-целительницу. Не она ли там, в женском отделении, хозяйничает?

Оказалось, что там сразу два врача. Невысокий мужчина средних лет – очень импозантный мужчина, между прочим, Софи прекрасно понимала, почему в коридоре сидит просто толпа горожанок, и его, по– видимому, дочь – хорошенькая девочка с темными волосами, заплетенными в мудреную косу. У обоих целителей раскосые степные глаза, но они не кажутся странными. В Льене в последние годы много торговцев из Степи и Катая. Да, совершенно точно: девочка – жена Яхора.

Часть большого зала была отгорожена простыней – за ней велся прием. Толпа баб (сложно назвать этот табор женщинами или девушками) начала громко вопить и размахивать руками, поняв, что Софи собирается пройти к целителю вне очереди.

– Я журналист, – заорала на них Софи, размахивая удостоверением. – Напишу статью про нелегкую жизнь горожанок! И про госпиталь старый тоже, и про отсутствие врачей!

Но женщины были решительно настроены не пропускать ее. Им было плевать на всякие там статьи.

Выручил сам целитель: вышел, поглядел тяжело – и бабы замолчали, как по волшебству.

– Госпожа Доган, кажется? – узнал ее мужчина (а вот Софи даже имени его не помнила). – Проходите. Статья – это просто замечательно. В этой больнице полный кошмар творится. Я понимаю, что рук не хватает, так и медикаментов не хватает! Я сам закупаю инструменты, бинты и вату. Поглядите, даже водопровода нет, тазики выносим! Если бы не сестры, было бы совсем туго. В Степи о таком даже помыслить невозможно. Так, дамочка, я разве сказал вам одеваться? У вас опухоль в груди, вы так жить собрались? Белла, у нас есть в ближайшее время окно?

Хорошенькая брюнетка наморщила лобик, пролистала блокнот и отрапортовала:

– Через три дня, дадэ, утром можно.

– Хорошо, записывай. Госпожа... как вас там... а, Летта. Нужно резать. И не надо терять сознание, тут у вас все запущено. Или резать, или опухоль расти будет и раздавит вам грудную клетку. Ну как вам еще объяснить? Тут уже срочно.

Зеленая от ужаса полная баба в неряшливом платье уже, кажется, миллион раз пожалела, что пришла к целителю, а он вдруг совершенно спокойно взял ее за руки и заглянул в лицо:

– Послушай, Летта, сколько у тебя детей? Трое? Муж что? Пьет? Я так и думал. Бьет тебя, да? Не спорь, я же вижу синяки. Скорее всего, он когда-то сильно ударил тебя в грудь, оттого так и получилось. Если не резать, не лечить – то проживешь ты еще год-два, от силы пять, если очень повезет. И куда потом твои дети, в сиротский дом? На панель? Летта, миленькая, нужно. Давай, я жду тебя утром в субботу. Вот прямо совсем утром, приходи в семь. Следующая!

Софи смотрела на работу целителя, открыв рот от восхищения.

– Знаешь, Белла, – кинул Аяз дочери. – Кажется, я тут задержусь. Дома, в Степи, все работает как часы. Там никогда не было такого безобразия.

– Разумеется, не было, – спокойно согласилась Белла, подавая отцу влажное полотенце. – Потому что в Степи медицинскую систему полностью разрабатывал ты. И давай честно: в нее вбухано столько денег, сколько галлийском королю и не снилось.

– Там тоже не всё гладко, – признался Аяз, морща лоб. – Но тут еще хуже. Поэтому, если мне разрешат, я останусь здесь, пока новый госпиталь не заработает как положено. Что у вас, красавица? Беременность? Ну да, трудно не заметить. Белла, погляди.

Девушка, которая, как и отец, была в большом холщевом фартуке поверх довольно богатого платья, с готовностью подскочила к новой пациентке и, прикрыв глаза, кончиками пальцев принялась трогать знатно выступающий живот молодой женщины.

– Живот опущен, срок близится к родам. Девочка, ребенок здоровый, лежит правильно. Роды дней через шесть, край – восемь. Роды какие по счету?

– Вторые, – уныло пробормотала женщина, нервно сжимая руки.

– Проблем быть не должно, тазовые кости широкие.

– Муж сына хочет... Дочка у нас уже есть. Он будет зол.

– Глупости, пол ребенка от женщины не зависит, это как богиня решит. Главное, что здоровы и вы, и ребенок, так что спокойно идите домой и ждите. Есть кому роды принять?

– Есть, тетка у меня повитуха. А точно не мальчик?

– Точно, – Белла внезапно как-то по-взрослому посмотрела женщину, которая была ее лет на десять старше, и, вздохнув, достала с полки пузырек из темного стекла. – Вот вам пилюли. Будете принимать одну в месяц. Вначале, когда новая луна будет, а потом в день, когда придут ежемесячные кровотечения. Это чтобы детей не было, пока организм не восстановится. Год, пожалуйста, не пропускайте прием. А там уже и о мальчике думать будете. А если сразу забеременеть, то и сами ослабнете, и ребенок может больным родиться.

Аяз, внимательно слушавший дочь, одобрительно кивнул и слабо улыбнулся журналистке.

– Так и работаем, – вздохнул он. – Просвещаем, выдаем противозачаточные пилюли, ведем беседы, ну и лечим стыдные заболевания, разумеется. Если мужскими проблемами еще хоть как-то лекари занимаются, то женщинам здесь приходится хуже, чем проституткам из борделя. В борделе хоть свой лекарь есть, который проводит еженедельные осмотры, а горожанкам победнее как быть? Вы обязательно напишите об этом. К сожалению, у меня не осталось никаких связей в этой стране. Канцлер мертв, его величество Эстебан тоже, а к Алистеру я пытался попасть на прием – не пустили, не положено. Вот и делаю всё, что могу. Белла, твой рабочий день окончен, дальше я сам. Пришли кого-нибудь из монашек мне помогать.