Текст книги "Ловушка для мужчины"
Автор книги: Мари Кордоньер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
7
Шарлотта выбрала в шкафу своей сестры темно-синее платье из тафты с глубоким вырезом, открывающим плечи. У платья был присборенный лиф, который подчеркивал грудь, и широкая длинная юбка, состоящая из большого количества шуршащих оборок из тафты. К этому платью она подобрала соответствующее болеро, которое, наверняка, носила с ним Эстер, и длинную нитку жемчуга.
Она выбрала пару ярко-красных босоножек на высоких каблуках, вместо пояса завязала вокруг талии ярко-красную шаль, распустила волосы и заколола их с одной стороны красной матерчатой розой.
Она выглядела очень смело, очень сексуально, и в ресторан не пошла бы в таком виде, но для вечера с Джеймсом… почему бы и нет? Она чувствовала, как окончится вечер с Джеймсом, и при одной мысли об этом у нее бегали мурашки по коже. Ее страстное желание быть с Джеймсом волновало своей новизной и неизвестностью. Оно сделало ее мягче, ранимее, разрушило ту броню, которую она воздвигла между собой и миром, и особенно между собой и мужчинами.
Когда раздался звонок, она набросила плащ с поясом и пошла к двери.
– Джеймс!
– Ты пунктуальна, как это приятно.
Это было не то приветствие, которого она ожидала. Но, с другой стороны, быстрый поцелуй, который последовал за произнесенными мимоходом словами, говорил совсем другое.
– Ты не хочешь войти? – спросила она, затаив дыхание, но Джеймс отказался.
– Поехали ко мне, я велел все приготовить.
Снова этот небрежный деловой тон, который он выбрал. Мягкое превосходство отца по отношению к наивному ребенку. Но не вообразила ли она это? У нее просто еще не прошла неуверенность от того разговора, который она вела со Стюартом и Эстер.
В ситуации с самого начала было много проблем, и из-за этого она теперь искала в каждом замечании что-то особенное. Она должна была себя лучше контролировать, иначе ему бросится в глаза то напряжение, в котором она находилась. И она беззаботно болтала всякую чепуху, пока он вез ее в вечернем потоке машин, направлявшихся в Санта-Монику.
Она уже так хорошо ориентировалась в его доме, что сама сняла пальто и ожидала Джеймса в комнате, пока он просматривал личные письма и сообщения, которые ему положила его экономка на консоль рядом с входной дверью.
Джеймс остановился на мгновение, чтобы рассмотреть молодую женщину, которая стояла в проеме окна на террасе и глядела на него. Белые муслиновые шторы создавали фон, на котором ее темное платье выглядело так, будто было вырезано ножницами. Хрупкая фея, вызывающе чувственная. Снова другое лицо, которое опять расширило шкалу ее ошеломляющих превращений. Ему было трудно не обнять ее.
Шарлотта пошла ему навстречу и доверчиво положила раскрытые ладони на грудь. Она окутала его запахом своих терпких духов и, поднявшись на цыпочки, игриво поцеловала в уголок рта.
– Ну, Джеймс К., что такое важное ты хочешь обсудить со мной? – спросила она.
– Позднее, – возразил он. – Давай сначала поедим. Я велел накрыть нам стол. Честно говоря, я голоден как волк. Сегодня я не обедал.
Шарлотта вспомнила о теплом гамбургере, который съела между покупкой духов и доставкой книг в больницу, и ощутила готовность проверить искусство экономки Джеймса. Но все же она не ожидала увидеть роскошно накрытый стол, который был уставлен самыми дорогими деликатесами. От икры и паштета из трюфелей до копченой семги – здесь было представлено все. Бутылка шампанского стояла в серебряном ведерке, и Джеймс немедленно начал открывать его.
– Ах, Боже мой! – Шарлотта была потрясена. – А какое событие мы празднуем?
– Можно и так сказать, – ответил Джеймс и налил ей полный бокал.
– За тебя, моя любовь! За твое искусство морочить голову всем мужчинам.
Тост, к которому Шарлотта не могла присоединиться.
– Что значит «всем»? Ты говоришь это, как будто я на самом деле женщина-вамп, которая может довести до смерти любого мужчину и которую играла моя бабушка в своих фильмах. Но, впрочем, все они в настоящей жизни были замужем, как и другие честные и порядочные женщины, иначе у них не было бы теперь никаких внучек…
Она не договорила эти предательские слова, и фраза повисла в воздухе. Он был погружен в изучение смущающих перспектив ее выреза, и опущенные веки мешали Шарлотте увидеть в его глазах отчаяние.
– За тебя, – повторил он упрямо и жадно выпил свой бокал одним глотком. После этого он сразу же наполнил его снова. Шарлотта осторожно пригубила шампанское и села на место, которое явно было предназначено для нее. Маленькая серебряная роза лежала на светлой салфетке из ткани. Трогательное внимание.
– Какая прелесть, – прошептала она и повертела это произведение искусства в руках.
Джеймс, казалось, ничего не слышал. Он подавал ей лакомства, в то время как сам едва дотронулся до еды. Вместо этого он все чаще наполнял свой бокал. Она еще никогда не видела, чтобы Джеймс так много пил, хотя он и не пьянел от шампанского. Он казался ей несколько отсутствующим, усталым, но не пьяным. Внезапно у нее пропал аппетит, и она положила свой прибор.
Собственно говоря, она еще не поняла смысла этого праздника для двоих. Ей было бы гораздо приятнее, съев сандвич, просто прижаться к Джеймсу и обнять его, чем ради всех этих деликатесов сидеть на другом конце стола, отделенной от него хрусталем, фарфором и серебром. Почему он решил, что ей это нравится?
Вечер по ее вкусу выглядел бы совсем иначе: она с удовольствием приготовила бы что-нибудь для Джеймса в своей мастерской! Что-нибудь французское, чтобы победить с помощью чеснока запах краски и скипидара. Она постелила бы на стол свою простую скатерть в красную клеточку, положила бы белый хлеб и поставила бутылку простого деревенского вина, которое так любила. В это время она могла бы показать ему свои картины и поговорить о том, что она еще хочет нарисовать. Но это были иллюзии! До тех пор пока Джеймс не узнает, что она Шарлотта, а не Эстер Виндхэм, все это останется мечтой.
Его молчание смущало ее.
– Джеймс, что с тобой?
Шарлотта отодвинула стул и пошла к нему. Не отвечая, он обнял ее за талию и уткнулся лицом в ее грудь. Низкий голос, который она так любила, теперь звучал глухо и отчужденно.
– У меня пропал аппетит. Это значит, что у меня появился аппетит на что-то другое. У меня есть шанс заманить тебя в соседнюю комнату?
Шарлотта почувствовала его руки, которые скользнули по ее спине, потом двинулись вперед и, лаская, охватили ее груди.
– А что ты хотел обсудить со мной? – спросила она, затаив дыхание.
– Позднее, я же сказал, позднее…
Прежде чем она поняла, что он хочет сделать, он вскочил и поднял ее на руки. Как это уже было однажды, он отнес ее в спальню, но сегодня это был не романтический жест, а сплошное нетерпение. Шарлотта совершенно не понимала, чем вызвана та спешка, с которой он снимал с нее одежду. Изящный соблазнительный лиф платья был для него обременительным препятствием. Вздрогнув, она услышала треск разрываемой ткани.
Она хотела протестовать, но то лихорадочное желание, с которым он стремился обладать ею, захватило и ее. Это было подтверждением того, что он ее любит, что она для него что-то значит. Но в то же время она испытала страх перед чужим человеком, который больше не был похож на того нежного любовника, который так баловал ее в последние дни.
– Джеймс, пожалуйста, ты делаешь мне больно…
Он не реагировал. Шарлотта попыталась освободиться, оказать сопротивление крепкой хватке, которой он держал ее на постели. Безуспешно. Это была борьба котенка с волком. Сравнение, которое невольно пронеслось у нее в голове, когда она увидела его глаза. Серебро, внезапно превратившееся в сталь. Холодные, пугающие глаза, в которых не было никаких эмоций. Что же произошло?
Он выпустил ее на короткое время, чтобы раздеться. Шарлотта поднялась и хотела уйти из постели, охваченная непонятным ужасом. Однако он быстро и больно схватил ее за запястье и потащил обратно.
– Джеймс, ты сошел с ума? Что это…
– Да, моя красавица, я сошел с ума из-за тебя…
– Пожалуйста, Джеймс, не так…
Но ее собственное тело выдало ее, в то время как дух протестовал. Он реагировал на ее ищущие руки, он шел ей навстречу во всем.
– Ты ведьма, Эстер Виндхэм. Соблазнительная маленькая ведьма! Таких, как ты, в средние века сжигали на кострах.
Хотя он и говорил шутливо, это не показалось ей смешным.
– Ведьмы могли нагнать страху только на узколобых, необразованных и глупых мужчин, – быстро возразила она.
– И они показывают даже самым интеллигентным мужчинам, где установлены границы для них.
Горячий язык, играющий с ее сосками, ввел Шарлотту в заблуждение, отвлек ее, и она потеряла нить разговора, хотя ей и было необходимо разговорить его. Что он думал? Почему стал совсем другим, таким чужим? Но его пальцы скользили, как игривые волны, по ее коже, оставляли после себя пламя и делали всякое сопротивление невозможным.
Хотя она до сих пор не считала себя ледяной горой, но легкость, с которой Джеймс покорял ее, снова ее ошеломила. Шарлотта задыхалась под его ласками, вся извивалась, молила об избавлении и наслаждалась каждой секундой.
Но у нее все время оставалось впечатление, что сердце Джеймса не участвовало в этом. Он не причинял ей никакой боли, но все же то, что он с ней делал, было почти мучением. Он довел ее до границы того, что она могла вынести, но сам владел собой и холодно играл с нею, как будто она была каким-то инструментом.
Была ли это проницательность, вызванная нечистой совестью, или обостренные чувства – антенна влюбленной женщины, позволяющие ей ощутить какую-то трещину в нем? Почему эти руки, которые доставляли ей столько наслаждения, действовали не нежно, а так бесцеремонно и грубо?
Она хотела его остановить, но он не слушал ее отрывистые просьбы. Она его умоляла о… да, собственно, о чем? Об избавлении? О продолжении столь желанных страстных пыток? Почему он так долго ждет?
Она всхлипнула, когда он наконец вошел в нее глубоко и решительно. Она предалась безумию чувств, которые он высвободил в ней, и бросилась ему навстречу, не щадя себя. Она увлекла Джеймса с собой в страстный ритм, который их объединил и который наконец обрушил ту стену, за которой он скрывался весь вечер. Она почувствовала, что он совершенно забылся. То же самое произошло и с ней.
Здесь было наконец то единство, то взаимное проникновение, которое делало из ее любви нечто большее, чем секс. В этот миг они полностью принадлежали друг другу. Они летели через невесомое ничто, которое отделило их от всего мира и его законов. В калейдоскопе из рассеянного света и бархатной, бесконечной ночи.
Шарлотта не знала, сколько времени она так лежала, отдалившись от действительности. Она чувствовала себя совершенно обессиленной, совершенно пустой. И хотела найти тепло и чувство защищенности в объятиях Джеймса. С закрытыми глазами она пошарила рукой по постели, чтобы найти его тело, но постель была пуста.
Она испуганно открыла глаза, оперлась на руку и осмотрелась. Она была одна. Но из ванной доносился шум душа.
То, что она оказалась одна в этот момент, было как удар по лицу. Прежде всего ей это вдруг показалось самым плохим, что могло бы случиться. Оставить ее одну в то время, когда она приходила в себя. Ни одного ласкового слова, ни одного нежного жеста, после того как она ему целиком и полностью отдалась. Что же произошло? Шарлотта внезапно испугалась, сама не зная почему.
Когда Джеймс пришел из ванной, она до самой шеи завернулась в покрывало и молча смотрела на него. Он не мог не почувствовать, чего ей стоило это самообладание. Но это только утвердило его в мыслях о мести. Нарочито небрежным жестом он бросил на кровать маленький пакетик, который достал из кармана своего банного халата.
– Это для тебя.
У Шарлотты, как у кошки, сузились глаза. Она осторожно взяла в руки квадратную коробочку, которая по величине вряд ли была больше коробки сигарет. Украшение? Мгновенно у нее в голове пронеслась фантастическая мысль. Обручальное кольцо? Поэтому он был таким странным? Он ее упрекает, что она его довела до того, что он хочет отказаться от своей свободы? Может ли мужчина быть таким сумасшедшим?
Она заставила себя открыть коробочку с подарком, не проявляя никаких признаков волнения. Она должна была это сделать медленно, чтобы он не заметил, как у нее дрожат пальцы. Наконец она открыла крышку. На бархатной подушечке цвета бургундского вина мерцал бриллиант на серебряной, филигранно отделанной цепочке. Потрясающее украшение! Свет преломлялся в гранях камня и заставлял его вспыхивать, но в глазах Шарлотты свет померк, когда она посмотрела на Джеймса. Инстинктивно она поняла, что это такое.
– Прощальный подарок, Джеймс К. Первик?
Он пожал плечами.
– Называй это как хочешь, моя умная Эстер. Ты можешь называть его также подарком на память. Во всяком случае, я не хочу стоять у тебя на пути во время твоей охоты за миллионами Стюарта Дейтона. Мы провели вместе несколько прекрасных дней, но теперь будет лучше, если ты оденешься и уйдешь.
Господи Боже мой, не сказать бы теперь что-нибудь не то.
– Стюарт Дейтон?
Джеймс холодно улыбнулся.
– Иди, мое сокровище, мы не будем себя показывать глупее, чем мы есть, не так ли? Я, со своей стороны, всегда считал тебя очень ловкой женщиной. Неудивительно, что ты при наличии такой альтернативы предпочла Стюарта, Он молод, богат, прекрасно выглядит и в достаточной степени сходит с ума по тебе, чтобы нравиться.
Сокровище… Того, как он произнес это слово, было достаточно, чтобы заставить Шарлотту покраснеть.
– Ты, кажется, лучше меня знаешь о моих планах, – сказала она резко.
– Тебя это удивляет? Я должен быть тебе благодарен. Если у тебя в игре два туза, то ты должна быть более ловкой, Эстер Виндхэм. Это не было хорошей идеей, попросить Стюарта привезти тебя в офис и прямо на моих глазах его нежно поцеловать!
– Ах, вот оно что! Перестань, это он меня поцеловал, а не я его! Ты ошибаешься, поскольку…
– Уходи, уходи, давай больше не будем лгать. – Джеймс посмотрел на нее с такой яростью, что она на самом деле замолчала. Разве это слишком много, если требуешь доверия от мужчины, которому отдала всю себя?
Она устало поднялась и собрала свою одежду.
– Я надеюсь, что ты позволишь мне воспользоваться твоей ванной. Ты же все-таки не можешь выставить меня за дверь таким образом…
Джеймс налил себе виски из графина, который стоял рядом с постелью, и сделал глоток.
– Не торопись, дорогая.
Слезы выступили у нее на глазах, но она смогла спрятаться в ванной, прежде чем он успел что-то заметить. Она почувствовала, что ноги у нее стали ватными, опустилась на табурет и закрыла лицо руками. Но вдруг она поняла, что больше не может плакать, потому что, как при яркой вспышке, ей стала ясна вся циничная режиссура этого прощального вечера, который Джеймс инсценировал таким образом. Сначала холодные закуски, потом много шампанского, и затем битва в постели.
– Ты его еще раз обслужила, Шарлотта Виндхэм, – констатировал насмешливый голос где-то внутри у нее. – Он тебя вышвырнул. Но до этого еще раз получил удовлетворение для себя! Он тебя использовал как девушку, стоящую на углу соседней улицы. А перед уходом он тебе заплатил. Это щедро, в конце концов, но это гонорар за сделанную работу.
Унижение от этого горького признания было тяжело перенести. Но отчаяние и ярость – все вместе – придали ей силы. Он не мог не понимать, как сильно ее обидел.
– Черт тебя побери, Джеймс Первик! – прошептала она, надевая свою одежду. – Тебя и всех мужчин на этом свете. Вы все одинаковые, не считающиеся ни с кем, эгоистичные и пошлые подонки!
Ругательства еще витали в ванной, когда она, совершенно одетая, вернулась. Он смотрел в ночь, пил виски и был в согласии с собой и всем миром. Шарлотта схватила футляр с украшением с такой силой, что костяшки ее пальцев побелели.
– А ты не мог рассчитаться со мной сегодня после обеда, Джеймс? – спросила она, терзая себя этим вопросом.
Его улыбка была, напротив, очень дружелюбной.
– Это лишило бы нас прекрасного вечера, не правда ли? Ты обладаешь замечательными талантами в постели, Эстер, и у меня сложилось впечатление, что ты также получила удовольствие от нашего маленького интермеццо.
Что за подлая и безобразная месть?! Ему было стыдно, но он продолжал свою игру. Перед Эстер Виндхэм он не обнаружит свою слабость.
Смех Шарлотты прозвенел как разбитый бокал. Проходя мимо, она бросила на стол коробочку с его подарком, которая скользнула по мраморной столешнице и упала на пол.
– Не трудись платить мне. Я оказываю услуги пока еще бесплатно! Подари это следующей, которая будет достаточно глупа, чтобы клюнуть на твои ухаживания.
Не ожидая от него ответа, она подошла к телефону, чтобы вызвать такси. В дверях она услышала ироничные слова, которые он сказал на прощание.
– Пришли мне приглашение, если тебе удастся притащить Стюарта Дейтона к алтарю.
Она спотыкалась всю дорогу до ворот. Хотя и горели все лампы, она ничего не видела. Слезы застилали ей глаза, и она уже больше не давала себе труда их сдерживать.
8
– Шарлотта! Ты сошла с ума? Как ты выглядишь?
Эстер оперлась на декоративную черную палку с серебряным набалдашником и опустилась на стул, осторожно вытянув загипсованную ногу. Качая головой, она осмотрелась в крошечной мастерской Шарлотты.
Ее сестра сидела за чертежной доской и рисовала. Ее волосы были собраны в конский хвост, на ней был старый свитер, весь в пятнах от красок, и еще более старые джинсы. Она была бледна. Болезненно бледна. Огромные глаза на лице, которому не помешало бы пребывание на солнце в течение нескольких часов.
Такой же запущенной выглядела и ее квартира. Посуда на кухне была сложена стопкой, кровать не заправлена, а три пустые бутылки из-под красного вина в прихожей вызвали у Эстер особую озабоченность.
– Ты выглядишь так, будто не выходила из квартиры целую неделю, – констатировала она.
Шарлотта взглянула на нее.
– Уже десять дней. Это важно?
– Боже мой! И что же ты делаешь? Чем ты живешь? Красным вином?
Улыбка ее сестры была очень горькой.
– К сожалению, оно кончилось. Но в холодильнике еще осталась упаковка деревенского сыра, если ты хочешь есть.
– Шарлотта, послушай, так дальше не может продолжаться.
Но и эти слова не вывели ее из апатии.
– Позаботься о своих собственных делах, сестричка. Мне не нужен миссионер.
Хотя Шарлотте было еще достаточно далеко до опустившейся пьяницы, за которую ее принимала чувствительная сестра, но фактически все прошедшие десять дней она позволяла себе роскошь предаваться безграничному состраданию к себе самой. Она знала, что дальше так не может продолжаться, но у нее не было никакого желания говорить это своей превосходной, ухоженной и уверенной в себе сестре-близнецу.
Как всегда, Эстер при общении с ней проявляла чувствительность десятитонного бульдозера.
– Миссионер, конечно, тебе не нужен, но тебя надо было бы побить, чтобы у тебя снова появился разум, и вызвать бригаду по уборке квартир, чтобы превратить твою берлогу в жилище, достойное человека. Ты хочешь наказать себя тем, что погрузилась в хаос?
Шарлотта поднялась и в конце концов со вздохом бросила кисточку.
– Неприятно в сестре-близнеце то, что она слишком хорошо знает другую. Итак, Эстер Виндхэм, теперь ты прочтешь мне нотацию. Сейчас самое время сказать, почему ты пришла на самом деле?
Так же хорошо, как Эстер знала, когда сестра лжет, так же точно и Шарлотта чувствовала сейчас, что та теперь ищет слова. Была только одна-единственная причина для этого: у нее были новости от Джеймса К. Первика.
– Я получила почту…
– От Джеймса?
– Откуда ты знаешь?
Шарлотта не стала обсуждать это более подробно.
– Я предполагаю, что это извещение о твоем увольнении…
– Тебя это удивляет, после того как ты вот уже десять дней не ходишь на работу в «Первик лтд»?
– Ну и?.. Ты требуешь теперь чек на оплату месячной компенсации?
Эстер нетерпеливо постучала своей палкой об пол.
– Трудно разумно говорить с тобой. Джеймс Первик прислал мне мои бумаги и приложил чек с оплатой за три месяца.
Шарлотта сжала губы.
– Надеюсь, ты его отослала назад?
– Почему я должна была это сделать?
– Что за вопрос! Если ты его принимаешь, то это выглядит так, будто я хочу, чтобы он меня оплачивал.
– Оплачивал?
Манера сестры – постоянно цитировать ее в виде вопросов – нервировала Шарлотту.
– Естественно, джентльмен оплачивает оказанные ему услуги. Но у меня тоже есть гордость!
– А у меня нет работы.
Обстоятельство, которое Шарлотта не приняла во внимание.
– Если бы ты знала, как часто я сожалела об этой восхитительной идее, появившейся на бабушкином дне рождении, тогда бы ты торжествовала еще больше, чем так или иначе уже это делаешь.
Эстер была задета.
– Мне не доставляют никакой радости твои страдания, Шарлотта. Но разве тебе не ясно, что ты совершила целую кучу ошибок. От тебя зависит, чтобы ты все прояснила и устранила этот беспорядок. Скажи Джеймсу Первику, что нас две.
– Я больше не скажу ни слова этому человеку!
– Но ты должна это сделать.
– Да? А почему?
– Потому что он хочет работать с тобой, если я правильно понимаю.
– Ты шутишь!
– Ну, только не в этой связи. Стюарт разыскал Джеймса. После того как он якобы стал внешним поводом вашего разрыва, он захотел доказать, что он настоящий друг…
– Но Джеймс его не стал слушать.
Теперь Эстер была ошеломлена.
– Откуда ты это знаешь?
– Как ты могла проработать два года с человеком и так мало его знать?
– Может быть, потому, что я его не любила так, как ты!
Из-за внезапной тишины глубокий вздох Шарлотты прозвучал еще громче.
– Это так и есть, сестричка. Если бы вы оба меня спросили, то Стюарту не пришлось бы пережить этот неприятный визит. Джеймс, в конце концов, меня предостерегал. Он думает, что я ему намеренно солгала и обманула его с другим мужчиной. И чтобы завершить картину: я, по его мнению, действую только из чистой алчности и продаю себя тому мужчине, который больше заплатит. У него нет даже и малейшего следа доверия. Для него женщина не стоит и цента…
– А если он узнает, что у тебя есть сестра-близнец?
– Ну и что это должно изменить? Фактом остается то, что мы доставляли друг другу удовольствие и что я с первого момента лгала. Я использовала те чувства, которые он испытывал к тебе, и украла для себя несколько дней счастья. Теперь я плачу за это. Конец сценария.
Эстер, прихрамывая, подошла к мольберту, на котором Шарлотта набросала портрет какого-то мужчины. Бандитский птичий профиль и чувственный рот были такими живыми, что она поспешно втянула воздух.
– Он хочет получить твой адрес, – сказала она наигранно и как бы вскользь. В этом и была причина, которая привела ее в мастерскую Шарлотты.
– Ты с ума сошла! Откуда он знает?
Эстер пожала плечами.
– Ты должна это знать. Он хотел получить у Стюарта имя и адрес художницы, которая нарисовала портрет бабушки Лорин. Речь идет о каких-то проектах или эскизах, которые она для него должна была подготовить. Естественно, я не сказала Стюарту, что это была ты сама. Может быть, Джеймс Первик что-то чувствует и хочет таким образом снова установить контакт с тобой.
Шарлотта снова откинулась назад на своем стуле и скривила рот. Странно, что она так быстро забыла об эскизах! Или, может быть, она просто выбросила их из своей памяти. Итак, Джеймс хотел продолжать проект дальше. Ну и пожалуйста, у него было ее благословение, но не ее сотрудничество.
– Хотя мы живем в Лос-Анджелесе, сестричка, но это не голливудский фильм. Ведь речь идет лишь о случае. Стюарт должен ему сказать, что художница не заинтересована в совместной работе. Здесь полно графиков и художников, которые могут сделать для него то же самое.
– А почему ты не скажешь это Первику сама?
– Потому что я не хочу ни видеть его, ни говорить с ним! Никогда больше! И теперь я была бы тебе благодарна, если бы ты меня оставила, Эстер. У меня нет настроения заниматься болтовней.
– Первое настоящее слово, моя любимая Шарлотта. Но тем не менее я скажу тебе, что я думаю о твоем поведении. Ты не решишь проблему, если погребешь себя под горой работы и забудешь о себе. Если ты еще любишь Джеймса Первика, то сейчас самое подходящее время, чтобы выйти из этой пещеры.
– Грамматическая ошибка, дорогая сестра. Я его любила, для этой темы я предпочитаю прошедшее время.
Эстер с недовольным видом пошла к двери.
– Я не могу терпеть, когда ты мне лжешь, Шарлотта! Ты достаточно взрослая, чтобы быть честной по отношению к себе самой. Если это не так, то теперь самое подходящее время, чтобы ты этому научилась.
Шарлотта не ответила на холодное прощание. Она ведь не должна показать Эстер, что та права. С той самой ночи, когда Джеймс так беспощадно выставил ее из дома, она жила как в облаке из ваты, куда ничего не проникало. Как будто она была под наркозом и потому совершенно неспособна к какой-нибудь ясной мысли.
Она бросилась в работу, но вместо эскизов моделей для купания под ее карандашом снова и снова возникало лицо Джеймса. Безысходность ее ситуации была слишком очевидной.
Джеймс осудил ее, не дав и секунды для защиты. Она должна его забыть. Но как она сможет осуществить этот замысел на деле, было для нее загадкой. Свинцовая усталость, которая затрудняла ее мышление, вовсе не облегчала жизнь.
Мелодичные трели длились несколько секунд, прежде чем она поняла, что звонит телефон. Джеймс?
Задыхаясь, она бросилась к трубке.
– Да?
– Шарлотта, дорогая, с каких пор ты снова дома?
В смущении она попыталась понять, чей это голос, потом в голове прояснилось.
– Бен?
– Кто же еще? Почему ты не захотела, чтобы я зашел к тебе в больницу? Ты все еще злишься на меня?
Злишься? Почему она должна злиться на него? Бен полностью ускользнул из ее мыслей, так что ей с трудом удалось восстановить связи.
– Я не понимаю, как…
Он засмеялся слишком громко.
– Дорогая, ты превосходна. У кого же из нас двоих было сотрясение мозга? Я говорю о недавней маленькой аварии. Ты уже снова спокойна?
Наконец Шарлотта вспомнила о несчастном случае с Эстер.
– Успокойся, Бен, но на новое издание этой аварии я не согласна. Все в порядке, так?
– Прекрасно, когда мы увидимся?
– Мы больше вообще не увидимся, Бен. Все кончено.
– Приходи же, Шарлотта, ты же будешь…
– Я сейчас положу трубку, прощай, Бен!
Как она только могла выносить его когда-то? Бен, с его постоянными шутками и… Но нет, она была несправедлива. Она должна наконец прекратить сравнивать каждого мужчину с Джеймсом. Она должна вычеркивать из своей жизни не Бена Джексона, а Джеймса К. Первика! Удастся ли ей это когда-нибудь?
