Текст книги "Моральные домогательства. Скрытое насилие в повседневности"

Автор книги: Мари-Франс Иригуайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

С 1976 года американская юридическая система признала сексуальное домогательство половой дискриминацией, во Франции оно считается правонарушением только в том случае, если включает в себя явный шантаж с угрозой увольнения.

Согласно опросу, проведенному в Соединенных Штатах[9]9
  MacKinney et Maroules, 1991, cité par G.-F. Pinard, in Criminalité et psychiatrie, Ellipses, Paris, 1997.


[Закрыть], от 25 до 30 % студентов университетов заявили, что хотя бы раз были жертвами сексуального домогательства (комментарии сексуального характера, соблазняющие взгляды, неуместные сексуальные прикосновения или замечания) со стороны преподавателей.

Отправная точка преследования

Несмотря на то что на предприятиях редко встречаются извращенные люди, занимающие важный пост, тем не менее большую опасность представляет сила их притяжения и способность вывести другого человека за пределы его собственных возможностей.

Борьба за власть законна между соперниками, когда речь идет о соревновании, где каждый может использовать шанс. Бывает, однако, борьба неравная с самого начала. Это борьба с вышестоящим лицом или ситуация, когда агрессор доводит жертву до полного бессилия, в результате чего жертва не в состоянии дать отпор, и агрессор может безнаказанно преследовать ее.

Злоупотребление властью

Совершенно очевидно, что здесь идет речь об агрессии. Наглядный пример: вышестоящий начальник, который подавляет подчиненных своей властью. Чаще всего этот способ используется начальниками невысокого ранга, чтобы выставить себя в выгодном свете. Чтобы компенсировать свою личную слабость, ему необходимо иметь власть, и осуществить это легче, когда его сотрудник, боясь увольнения, не имеет другого выхода, кроме как подчиниться. Мнимая причина – хорошая работа предприятия – оправдывает все: ненормируемый рабочий день, который не обсуждается, сверхурочная работа в случае срочной необходимости, непоследовательные требования.

Однако систематическое давление на подчиненных представляет собой неэффективный и малопроизводительный стиль управления, поскольку стрессовые перегрузки могут привести к профессиональным ошибками пропускам по болезни. Счастливые сотрудники работают с большей производительностью. Тем не менее начальники невысокого ранга или сама дирекция тешат себя иллюзией, что таким образом они добиваются максимальной производительности.

В принципе злоупотребление властью не направлено непосредственно на какого-либо человека. Его цель – раздавить более слабого. На предприятиях злоупотребление властью может иметь вид цепной реакции: от самого главного до мелкого начальника.

Злоупотребление властью руководителями существовало всегда, но в настоящее время оно часто маскируется. Перед своими служащими руководители разглагольствуют о самоуправлении и духе инициативы, но требования послушания и покорности не отменяются. Служащие вынуждены соглашаться, иначе перед ними встает перспектива увольнения и постоянного напоминания об их ответственности, а значит, об их вероятной вине.

Ева проработала год на небольшом семейном предприятии торговым агентом. Ритм работы был очень напряженным, сверхурочные часы никто не считал. Даже когда по выходным проходили выставки, от работников ждали, что в понедельник утром они будут на рабочем месте к восьми часам.

Хозяин – вечно недовольный тиран. Все должны были беспрекословно повиноваться ему. Если сотрудники были недостаточно усердны, он начинал кричать. Способа защитить себя не было: «Если ты недоволен, ты свободен!» Подобные словесные нападки парализовывали Еву. Каждый раз она чувствовала себя дурно и вынуждена была принимать желудочные и успокоительные средства. Почувствовав сильное истощение, она попыталась восстановить силы, стараясь побольше слать в выходные, но ее сон был беспокойным и почти не помогал.

После одного из очень напряженных в профессиональном плане периодов у нее стали все чаще случаться приступы беспочвенной тревоги, она плакала по пустякам, мало спала, плохо ела. Ее врач выписал ей больничный по причине депрессии. После двух месяцев отдыха она почувствовала себя в состоянии возобновить работу. Когда Ева вернулась к работе, коллеги, которые сомневались в ее болезни, встретили ее прохладно. Она не нашла на месте ни своего письменного стола, ни своего компьютера. Ева попала в атмосферу террора: несправедливые упреки, громкие обвинения, унизительные по сравнению с уровнем ее знаний задания, систематическая критика выполненной работы.

Она не осмеливалась ничего возразить и уходила в туалет, чтобы поплакать. К вечеру снова чувствовала себя истощенной. По утрам, как только приступала к работе, ощущала себя виноватой, даже если не совершила никакой ошибки, потому что все работники предприятия, казалось, специально следили за ней и ждали ее промахов.

Ева описывает свою работу как завод по производству стрессовых ситуаций. Все ее коллеги жалуются на психосоматические симптомы: головную, боль, боли в спине, колиты, экзему, но, как испуганные мальчишки, не отваживаются сказать об этом непосредственно хозяину, который в любом случае ничего не изменит.

Через шесть месяцев после болезни Ева получила письменный вызов на предварительную беседу по поводу увольнения. Это произошло как раз после ее однодневного отсутствия из-за плохого самочувствия во время выставки. Письмо послужило толчком к ее действиям. Впервые в жизни она была в ярости, осознала несправедливость и лицемерие хозяина и твердо решила, что просто так этого не оставит. Несмотря на чувство вины («Я спрашивала себя, в какой мере я могла это спровоцировать»), она решила действовать.

Посоветовавшись с консультантом по вопросам труда, который работал в другой организации, она пошла на встречу вместе с ним. Официально предъявленным мотивом увольнения стала потеря доверия в связи с тем, что она часто не являлась на работу без предупреждения. Консультант указал, что в последний раз Ева отсутствовала во время выставки в выходной день, а с хозяином невозможно было связаться. Никакие обвинения, выдвигаемые хозяином, не представляли серьезного мотива для увольнения. Он сказал, что подумает над этим, а уведомление об увольнении он всегда успеет отправить.

Чтобы защита была эффективной, нужно быть уверенным в своих правах. Ева узнала о своих правах. Она узнала также, каких ошибок ей следует избегать. Если бы она пошла на встречу одна, хозяин запугал бы ее, как всегда, после чего снисходительно дал бы ей «последний шанс».

Ева ждала уведомления об увольнении, которое, однако, не приходило. Она продолжала выполнять свою работу с некоторым удовольствием, но стрессовая обстановка настолько влияла на нее, что у нее началась бессонница; она чувствовала себя измученной. С момента встречи с хозяином ее положение стало еще менее комфортным. Каждый день она получала факсы с мелкой критикой. Ее коллеги говорили ей: «Тебе не следовало этого делать, ты разожгла его гнев!» Она должна была оправдываться за все и предусмотрительно делать ксерокопии всей важной корреспонденции. Ей нужно было следить за тем, чтобы не допустить ошибки и не совершить промаха. В обеденный перерыв она уносила особой свои записи, несмотря на шутки коллег по поводу ее паранойи: «Ты, как школьница, идешь обедать с портфелем!» Некоторые из них швыряли ей досье на письменный стол, не говоря ни слова. Если она возмущалась, ей отвечали: «У тебя проблемы?» Ева старалась быть незаметной, чтобы не вызывать насмешек. Шеф избегал ее и давал ей указания в письменном виде.

Месяц спустя он возобновил процедуру увольнения, потому что, как он сказал, отношение Евы к работе не изменилось. На этот раз, так как было ясно, что у него нет других мотивов, кроме того, что он ее не переносит, консультант потребовал для нее увольнения по собственному желанию. Боясь, как бы Ева не обратилась в третейский суд по решению производственных конфликтов, хозяин подписал соглашение.

После своего ухода Ева узнала, что пятеро ее коллег, трое из которых занимают руководящие должности, тоже собираются увольняться. Впоследствии один уволился, потому что нашел работу лучше, а четверо других уволились без какой-либо выгоды для себя.

Извращенные манипуляции

Когда извращенный человек становится частью коллектива, он стремится собрать вокруг себя наиболее послушных его членов, соблазняя их различными выгодами. Если кто-либо не позволяет себя завербовать, коллектив его отвергает, и человек становится «козлом отпущения». Так между членами коллектива создается социальная связь, которая заключается в совместной критике изолированного человека, с использованием для этого сплетен и пересудов. В таком случае коллектив подпадает под влияние извращенного человека, подыгрывая его цинизму и отсутствию уважения к людям. При этом люди не изменяют своим моральным принципам, но, находясь в зависимости от человека, не испытывающего никаких угрызений совести, теряют способность мыслить здраво.

Стэнли Милгрэм, американский психосоциолог, с 1950 по 1963 год изучал феномен повиновения власти[10]10
  S. Milgram, Soumission à l’autorité, trad. fr., Calmann-Lévy, Paris, 1974.


[Закрыть]. Его метод заключается в следующем: «Человек приходит в психологическую лабораторию, где его просят совершить ряд поступков, которые постепенно вызывают у него чувство стыда. Цель метода – определить конкретный предел, до которого человек будет следовать инструкциям экспериментатора, когда он откажется выполнять четкие инструкции». В заключение автор приходит к мысли, что «обычные люди, лишенные всякой враждебности, могут, просто выполняя данное им задание, стать участниками страшного разрушительного процесса». Этот вывод делает и Кристоф Дежур[11]11
  C. Dejours, Souffrance en France, Seuil, Paris, 1998.


[Закрыть], который говорит о социальной банализации зла. Действительно, есть люди, нуждающиеся в высшей власти, чтобы достичь некоторого психологического равновесия. Извращенные люди используют чужую покорность для извлечения выгоды и с помощью этой покорности причиняют страдания другим людям.

Цель извращенного человека – приход к власти и ее сохранение любыми средствами или же маскировка собственной некомпетентности. Для этого ему необходимо избавиться от того, кто мог бы явиться препятствием для его возвышения или слишком ясно видел бы способы, с помощью которых оно достигается. При этом недостаточно только напасть на слабого, как это бывает в случаях злоупотребления властью, но необходимо выявить или даже искусственно создать те слабые места, которые помешают защищаться и другому.

Страх делает поведение выбранного человека, а также его коллег, которые предпочитают не вмешиваться, послушным и даже покорным. Устанавливается царство индивидуализма, в котором действует закон «каждый за себя». Окружающие боятся, что, если они продемонстрируют свою солидарность с жертвой, их тоже заклеймят и они окажутся следующими кандидатами на увольнение. («На работе не следует мутить воду», «Нужно вести себя так, как принято в данном учреждении, не слишком отличаться от других».)

В американском фильме Джорджа Хуанга «В одной воде с акулами» (1995) показываются все унижения и нравственные мучения, которые эгоцентричный и жестокий хозяин заставляет испытать амбициозного работника, готового на все, лишь бы добиться успеха. Мы видим, как хозяин оскорбляет персонал, лжет без угрызений совести, отдает непоследовательные приказы, заставляет служащего днем и ночью быть в распоряжении шефа, меняет правила, чтобы тот постоянно был начеку. Персонал предупрежден: «Бить ниже пояса можно и нужно!» При этом хозяин кокетничает с новым служащим и соблазняет его повышением по службе: «Доставь мне удовольствие. Заткнись, слушай и записывай. У тебя нет мозгов. С твоим личным мнением никто не считается. Никому не интересно, что ты думаешь. Никому не интересно, что ты чувствуешь. Ты в моем распоряжении. Ты здесь, чтобы защищать мои интересы и соответствовать моим потребностям… Я не хочу тебя мучить. Я хочу тебе помочь, и если ты будешь хорошо выполнять свою работу, слушать и записывать, тогда будешь иметь все что хочешь».

Плохая организация производства, несовершенная структура предприятия, состояние упадка организации – все это облегчает деятельность извращенного человека. Ему достаточно лишь найти брешь, которую он углубит, чтобы утолить свою жажду власти.

Методы остаются все теми же, агрессор использует слабое место другого человека и заставляет его сомневаться в самом себе, что позволяет избежать сопротивления с его стороны. Подвергаясь воздействию незаметных приемов, ущемляющих чувство собственного достоинства, жертва постепенно теряет веру в себя, а иногда запутывается настолько, что в итоге находит оправдание своему агрессору: «Я ничтожество, у меня ничего не получается, я никогда не могу показать себя!» Таким образом, разрушение происходит настолько изощренно, что жертва винит во всем себя.

Мириам – дизайнер в одной стремительно развивающейся рекламной фирме. В принципе она единственный автор своих произведений, но все ее работы согласовываются с директором, который является непосредственным представителем генерального директора. Мириам ответственно относится к своему труду. Она вкладывает в него всю душу, работает даже по выходным и по ночам, за что ей дополнительно не платят. Но когда она слишком явно показала свою самостоятельность, поинтересовавшись дальнейшей судьбой своих проектов, ей тут же указали на ее место.

Когда она представляет какой-либо проект, директор, который даже не является дизайнером, берет то, что она сделала, и изменяет все по своему желанию, даже не ставя ее в известность. Если она требует объяснений, он беззастенчиво, с широкой улыбкой отвечает ей: «Но послушай, Мириам, это же не имеет никакого значения!» Мириам чувствует, что в ней просыпается гнев, который она редко может выплеснуть: «Я работала над этим проектом три дня, а он за несколько секунд все стер, даже не потрудившись мне объяснить причину. Он хочет, чтоб я с удовольствием работала на тех, кто ни во что не ставит мой труд!»

Она не имеет возможности поговорить об этом. Все эмоции остаются невысказанными. В присутствии директора никто из работников не может сказать то, что думает, все боятся разозлить начальника. Единственный выход – это постоянно избегать его. В коллективе воцарилась атмосфера недоверия. Каждый спрашивает себя, во что все это выльется. С помощью насмешек начальник делает сотрудников такими, какими хочет их видеть. Когда он приходит, обстановка сразу становится напряженной, как будто сотрудников застигли на месте преступления. Большинство работников примирились с наличием цензуры, чтобы избежать неприятностей.

Из-за большого объема работы директор согласился, чтобы Мириам наняла помощника, и сразу же постарался сделать их соперниками. Когда Мириам говорит, что она думает о том или ином проекте, над которым работает, директор не слушает ее и, пожимая плечами, поворачивается к помощнику: «У Вас-то, несомненно, есть идея получше?»

Он требует от Мириам, чтобы она выполняла все больший объем работы, причем в более короткие сроки. Если он просит сделать что-либо, не входящее в ее компетенцию, и она отказывается, потому что имеет высокое мнение о своем творческом потенциале, он стыдит ее и говорит, что с ней трудно иметь дело. В итоге она соглашается.

Когда она пытается как-то сопротивляться, это вызывает стресс, в результате которого Мириам испытывает боли в животе с самого утра. На работе она задыхается и чувствует себя как в могиле.

Директор Мириам хочет все держать под своим контролем. Он не желает делиться властью. Он завидует Мириам и не прочь присвоить себе ее произведения. Такой метод управления делает начальника всесильным. Некоторые люди приспосабливаются к своему «детскому» положению; конфликты между коллегами в этом случае становятся ссорами между братьями и сестрами. Мириам сопротивляется, но не осмеливается идти до конца, потому что боится потерять работу. Тем не менее такая ситуация ее беспокоит и обескураживает: «Я понимаю, как можно довести человека до убийства, я бессильна, но я чувствую жуткую ярость внутри!»

Если некоторые работодатели относятся к своим работникам как к несмышленым детям, то другие считают их своей «вещью», которую можно использовать бесплатно. Если речь идет, как в данном случае, о творчестве, происходит еще более явное посягательство на личность. В человеке убивают все: новаторский дух, любую инициативу. Тем не менее если сотрудник незаменим, то, чтобы он не ушел, нужно парализовать его волю, внушить, что в другом месте он не сможет работать. Нужно заставить его думать, что он не достоин большего, чем то положение, которое он занимает на предприятии. Если же сотрудник сопротивляется, его изолируют. При встрече с ним не здороваются, не смотрят на него, игнорируют его предложения, отказываются с ним общаться. Потом начинаются обидные и оскорбительные замечания, а если и этого недостаточно, применяется насилие.

Когда жертва сопротивляется и пытается бунтовать, скрытое недоброжелательство сменяется явной враждебностью. Тогда начинается стадия морального разрушения – психотеррор. Для того чтобы уничтожить определенного человека, хороши все средства, включая физическое насилие. Это может довести до психической гибели личности или доводит жертву до самоубийства. Применяя насилие, агрессор, который хочет только уничтожения жертвы, забывает уже об интересах предприятия.

Целью извращенных действий является власть, а особое удовольствие агрессор получает от возможности использовать другого человека как вещь, как марионетку. Агрессор доводит человека до состояния бессилия, чтобы затем безнаказанно его уничтожить. Чтобы достичь желаемого, он, не колеблясь, использует все средства, особенно если это делается во вред другим. Возвышение в собственных глазах за счет другого человека агрессор считает вполне законным. У него нет никакого уважения к другим людям. Поражает безграничная злоба по пустяковым причинам, полное отсутствие сострадания к людям, доведенным до отчаянного положения. Человек, применяющий насилие по отношению к другому человеку, считает, что последний этого заслуживает и не имеет права жаловаться. Жертва является только бездушной вещью, которая мешает агрессору жить. Ей отказывают в праве на какие-либо чувства и эмоции.

Жертва остается одна перед лицом агрессии, причин которой она не понимает, так как все извращенные ситуации сопровождаются подлостью и пособничеством окружающих, которые боятся, в свою очередь, стать мишенью, а иногда и получают садистское удовольствие от зрелища подобного разрушения личности.

Если отношения в коллективе нормальные, то в случае возникновения конфликта всегда можно положить конец всесилию другого человека, чтобы установить равновесие сил. Но извращенный манипулятор не переносит никаких посягательств на свою власть, в этом случае конфликтные отношения трансформируются в ненависть настолько сильную, что у агрессора рождается желание уничтожить своего партнера.

Люси проработала десять лет коммерческим агентом на небольшом семейном предприятии. Она очень привязана к своей работе, потому что в свое время участвовала в создании этого предприятия. Вначале находить клиентов было чрезвычайно трудно. Хозяин фирмы был доброжелательным, снисходительным, практически безупречным, но как только предприятие стало стремительно развиваться, он превратился в тирана и деспота. Приходя на работу, он не здоровался, отдавал приказы работникам, не глядя на них, требовал, чтобы двери кабинетов оставались открытыми, давал указания за пять минут до собраний и т. д. Все эти мелкие детали изматывали людей, так как вынуждали их постоянно быть настороже. Чтобы было легче властвовать, хозяин поддерживал сплетни, конфликты, льстил наиболее послушным и чинил препятствия тем, кто ему сопротивлялся. Чтобы как-то противостоять тому, что Люси квалифицировала как захват власти, она старалась держаться в стороне, что расценивалось, как мятеж.

Все вышло из-под контроля, когда начальник нанял еще одного коммерческого агента. К новенькой хозяин отнесся с очевидной всем благосклонностью, и она сразу заняла высокое положение.

Однако новая сотрудница заподозрила в этой явной несправедливости желание обольстить ее, сама стала недоверчивой и предпочла уйти с работы. Шеф убедил ее вернуться и сообщил всем, что эта неразбериха возникла из-за ревности Люси.

Начальник считал, что, если две женщины станут соперницами и погрязнут в ссорах, ему будет легче держать обеих под контролем.

Начиная с этого момента Люси оказалась в изоляции. У нее не было доступа к информации. Ее работа больше никого не удовлетворяла, всегда что-то оказывалось не так. Распространилось мнение, что она некомпетентна. Хотя Люси и знала, что является хорошим коммерческим агентом, в конце концов она и сама начала сомневаться в своих способностях. Она стала нервной, перестала понимать, что происходит, но старалась не показывать этого, так как чувствовала, что это может быть использовано против нее. Другие работники держались на расстоянии, так как те, кто хорошо с ней ладил, сразу же подвергались осуждению.

Как многие жертвы морального преследования, Люси слишком поздно начала сопротивляться. Подсознательно она относилась к начальнику как к отцу.

Когда Люси услышала от него оскорбительные выкрики в ее адрес в присутствии коллеги, она потребовала объяснений:

– Вы меня оскорбили, в чем моя вина?

– Я не боюсь ничего и никого. Уходите.

– Я не уйду, пока вы не скажете мне, в чем меня упрекаете.

Тогда хозяин потерял самообладание. В ярости он опрокинул ее письменный стол и сломал все, что было рядом с ним: «Вы бездарность, с меня хватит вашей дерзости!»

Не осознавая того, что Люси не уступит, хозяин применил террор. Он поменялся с ней ролями и выставил себя жертвой агрессивного работника.

Люси долгое время считала, что находится под покровительством своего начальника, не могла понять презрения и ненависти, которые она увидела в его глазах. Но физическое насилие послужило толчком. Она решила предъявить жалобу. Ее коллеги пытались отговорить ее: «Опомнись, у тебя будут неприятности. В конце концов он успокоится!» Она решила твердо стоять на своем и позвонила своему адвокату, чтобы узнать, как ей действовать. В слезах и вся дрожа она пришла в полицию со своей жалобой. Потом она пошла к врачу, который выдал ей больничный на неделю (временная нетрудоспособность, что по юридическим понятиям равносильно приостановке трудовой деятельности). Вечером она зашла в контору за своей сумкой.

Подать жалобу – это единственный способ положить конец психическому террору. Чтобы на это решиться, нужно быть действительно очень смелым или ситуация должна быть совсем невыносимой, ведь такой поступок означает окончательный разрыв с предприятием. Кроме того, неизвестно, будет ли принята жалоба и в чью пользу завершится начатый процесс.