Текст книги "Профессорская служка"
Автор книги: Мари Ардмир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– А… – догадливо протянул он, словно бы только что понял великую тайну Вселенной, но, взглянув в мои глаза, осекся: – Ой.
– И это все, что вы можете сказать?!
На мгновение в комнате все остановилось, воздух замер, удерживая сорванные предметы на весу, ожидая ответа.
Но девятый произнес лишь: «Я…» – и замолчал, эгоист.
– Просто превосходно…
Шмыгнув носом, я преодолела оставшиеся шаги до ванной комнаты и закрылась там. Потоки стихии угомонились, сбросив предметы, а часть из них явно попала на стихийника. Как оказалось, мой правообладатель знает не только высокохудожественный литературный язык, но и кое-что из матросских выражений. Приятно слышать, что ему хоть чем-то по хребту досталось, жаль лишь, что прожить весь срок крибы в ванной мне не суждено. Пришлось брать себя в руки, затем приводить в порядок и шагать наружу.
К моему удивлению, в комнате было пусто и чисто, все предметы находились на своих местах, а на столике перед зеркалом лежала записка от девятого:
«Прошу прощения. Впредь буду осмотрительнее».
О том, поговорил ли он с прислугой, рассказало добродушное поведение последних. Мне перестали отказывать в помощи под самыми немыслимыми предлогами, как это делали кучер и конюх, горничные прекратили пугать и проливать на книги мыльные растворы, а повариха более не позволяла себе хамить, называя меня почти ласково «милочка». Дабы сэр Лесски более в моем гардеробе не плутал, мне наконец-то позволили переехать в другую комнату, что я сделала с превеликим удовольствием в тот же день.
В последующую неделю Ганс в доме появлялся редко. Говорил со мной лишь тет-а-тет, в остальное же время он был отстраненно надменным, как аристократ голубой крови. Настоящий Его Величество Дворецкий.
* * *
На четырнадцатый день своего служения я случайно нашла стеллаж с книгами для студиозов столичной академии, почти полный набор курсов по стихиям: земля, воздух, вода, огонь, дерево и металл. Восприняла это как хороший знак, решающий. Буду учиться самостоятельно, а Лесски пусть продолжает думать, допускать меня в лаборатории или нет. Оставив стеллаж на чердаке, я спустилась в столовую к обеду и с удивлением обнаружила Ганса и профессора, увлеченно обсуждающих какое-то изобретение.
Увидев меня, они смущенно замолчали.
– Добрый день, разрешите присоединиться… – и, услышав «да-да!» от одного и «присаживайтесь…» от другого, с улыбкой добавила: – К обсуждаемой теме.
Лесски, поднявшийся, чтобы помочь мне занять свободное место, удивленно застыл:
– Зачем?
– Леди интересно, – ответил за меня дворецкий и, отодвинув стул, галантно помог мне сесть. – Мы только «за»!
Отвечает за двоих, удивительное панибратство с хозяином дома, а слуг при этом он считает неровней. Исключением стала я. И с чего бы это?
– Благодарю. – Спина ровная, руки на коленях, взгляд сияющий. Я улыбалась, не обращая внимания на возникшую за столом тишину.
– Может, чаю? – спохватился Ганс. – Вам с молоком или без?
– Без, спасибо. – Взяв чашку, спросила: – Так что вы обсуждали?
– Прибор, – пробурчал девятый, пряча взгляд на дне чашки.
– Какой? – не поленилась я задать встречный вопрос.
– Сложный.
И опять сухой ответ. Если бы мы говорили в другое время, я бы промолчала, но сегодня, в этот чудесный безоблачный зимний день, его нежелание говорить меня ничуть не задело.
– Магтехновинку или последнее улучшение старой?
– Новинку. – Кажется, в голосе правообладателя появилось раздражение. И с чего бы это?
– Новинками этого года стали: пятновыводитель, запечатлитель и эварсоп для докторов, – блеснула я осведомленностью и благодушно вопросила, помешивая чай: – Что обсуждаете вы?
Со стороны вся ситуация выглядела смешно и обыденно: маленькая девочка ворвалась на территорию взрослых мужчин. Но те держатся обособленно в стороне и продолжают с серьезным лицом лепить куличики. Вернее сказать, профессор все еще лепил, то есть чертил что-то в блокноте, а Ганс отстранился, с интересом переводя взгляд с него на меня. Истинный огневик – ждет, когда ситуация станет погорячее, чтобы вступить в диалог.
Молчание затягивалось.
– А я все еще жду ответа, – произнесла нараспев и улыбнулась. – Так над чем вы работаете?
Мужчины обменялись взглядами, и девятый сдался, предъявив свои «куличики». Он показал мне блокнот, поясняя:
– Совершенствуем запечатлитель. – И глядя в сторону: – У него слишком громкий звук.
Я вспомнила свою попытку фиксации портрета на слайд и озвучила собственное замечание:
– Это не самая большая проблема аппарата. Вы видели его вспышку? Она ослепляет человека и портит красящий слой картин! Право слово, в борьбе за улучшение первым делом стоит ослабить именно ее.
Лесски молчал, и взгляд его, направленный исключительно на меня, весьма настораживал. Неужели он увидел нанесенный портрету урон? Если так, я пропала.
– Вспышку? – Лицо дворецкого дрогнуло, но не просияло улыбкой.
– Да, – взяв перо, обвела кружком пластину в схемах аппарата. – Уверена, что это из-за сверхсильной линзы. А что до звука «счоп!», он еще не так страшен.
– Но будит спящих, – усмехнулся огневик.
И неизвестно за что, но он получил от профессора воздушный удар по шее. Пусть я не увидела этого, но волнение потоков ощутила.
– А вы пытались запечатлеть человека во сне? – недоуменно спросила, переведя взгляд с дворецкого, который вновь надел каменную маску, на профессора. – Зачем?
– Композиция была на удивление…
– Изящной, – оборвал его Ганс.
– Очень… – подтвердил Лесски и прищурился, глядя на меня: – Но звук ее спугнул.
– Ко всеобщему сожалению, – вздохнул огневик и с невинным взглядом сообщил: – Говорят, там было на что посмотреть.
– Вот как? – Я пожала плечами, стараясь не вспоминать королевский вид сзади.
И нет сомнений в том, кого хотел запечатлеть профессор. Наверняка он разбудил леди Ритшао щелчком и поплатился полным опустошением резерва. И, несомненно, стихийник глупо попался и крупно пострадал, однако это абсолютно не мое, служкино, дело. А потому, не осуждая развязного поведения Лесски, я признала его правоту:
– Что ж, в этом случае звук действительно слишком резок.
За столом раздался тихий вздох облегчения. Далее мы обедали в учтивом молчании, однако долго оно не продлилось.
– Ирэна, простите за любопытство. – Ганс смотрел с усмешкой. – А когда вам довелось использовать запечатлитель?
Сказать, не сказать? Смолчать, не смолчать? На самом деле портрет не настолько испорчен, чтобы это стало заметно. И Лесски, отображенный на нем, благодаря мелким трещинкам приобрел шарм благородства и теперь не казался завзятым франтом из столицы. Хотя, надо признать, сестры отнюдь не против приобрести девятого даже в амплуа щеголя. Они мне так и написали: «Такой в зятьях нам бы очень пригодился». На что я ответила: «Кому надо, та пусть и берет». Но все это пустое… Так что же ответить?
– Мой жених… бывший… был счастливым обладателем этого аппарата. – Это правда, однако я никогда не видела его приобретение.
– И он не объяснил, как уберечь глаза от вспышки?
Въедливый прищур дворецкого не позволил смутиться, и я гордо вздернула подбородок, объясняя:
– Не поверите… хотела сделать сюрприз. А в итоге чуть не ослепила и его, и себя.
– То есть вы были в ладу с женихом? – Это уже Лесски оторвался от сочной отбивной. Посмотрел заинтересованно.
Я ушла от ответа, не покривив душой:
– Трудно сказать, ведь именно с ним я поняла, что лучше не делать сюрпризов.
И огневик вновь проницательно предположил:
– Потому что один из них закончился пожарищем?
– Обнаружением измены, которая привела к пожарищу! – поправила я. И даже позволила голосу дрогнуть, словно бы это событие было сильнейшим ударом. Несомненно, оно таковым и было, но отнюдь не из-за интрижки сэра Норвилла.
– А пожар разожгли вы? – не отступился дворецкий.
– Я? – тяжелый вздох и рассеянное: – Я была потрясена и мало что помню, в отличие от огневички, что ютилась в руках… барона.
– А… – начал было Ганс, но профессор его остановил:
– Мы собрались, чтобы пообедать.
– Простите, не хотел испортить аппетит.
– Ничего-ничего… – прошептала я.
А по глазам огневика видно, что этот разговор не окончен. Что ж, Ваше Величество Дворецкий, сейчас и я предъявлю свое умение видеть детали и читать между строк.
– Скажите, Ганс, сколько столетий насчитывает ваш род в Аркаде? Шесть или всего лишь пять?
– Девять! – рьяно вступился он за честь своих предков и попал в мой капкан.
– Так вы из очень знатного рода… – невинно посмотрела на мужчину, окаменевшего не только лицом, но и телом. – Как интересно! И какая причина загнала вас сюда, в предместье Ридмейры?
– Проклятый Всенижний! – выдохнул профессор, отбросив приборы.
– Ирэна… – Голос дворецкого был зловещим, глаза метали молнии, а я продолжала улыбаться, точно зная, что на конфликт он не пойдет. Огневик в бегах или около того, и личность свою раскрывать не намерен, а значит, припугнет: – Я попрошу вас, мисс Адаллиер…
– Оставьте, Ганс, мы же в одной упряжке. – Коварная улыбка и вопрос: – Или к вам следует обращаться иначе? Гансуорд эль Гаерд, а может, Гансвирд эль Шозарри?
Я наугад назвала имена холостых потомков двух самых значимых родов Аркады и не прогадала. Мужчина потемнел лицом, но быстро справился с нахлынувшим гневом:
– Вы, моя дорогая, можете звать меня просто Ганс.
– А вы меня – Ирэной, я не против.
Атмосфера холодной войны медленно сошла на нет. У меня получилось даже свободнее вздохнуть и вновь напомнить себе о найденных книгах, а значит, и о светлом будущем.
– А… – хотел что-то спросить профессор, но на этот раз был оборван огневиком:
– Мы собрались, чтобы пообедать.
– Действительно, – согласилась я, – не стоит задавать неуместных вопросов. В противном случае мы переключимся на вас, а вы вряд ли это вынесете…
– Зря, – брякнул дворецкий и, позабыв об обиде, сверкнул потрясающей улыбкой и взглядом указал на профессора.
Интриган подставил меня мнимой фамильярностью и вседозволенностью в общении с правообладателем, и я с опозданием поняла нелепость собственных умозаключений. Прикусив губу, посмотрела в сторону помрачневшего Лесски, мысленно припомнив пару неприличных выражений. Может, попросить прощения? Вдруг пронесет?
– Не стоит, – неизвестно к кому обращаясь, прошептал черноглазый пакостник в то время, как светлый взгляд девятого наливался гневом, а голос сталью.
– Иначе что, Ирэна? – Казалось, что мое имя он проскрежетал.
Рано я возомнила себя равной, нужно было промолчать, превратиться в статую или вовсе удалиться к себе, но поздно. Можно взмолиться о прощении, можно устроить истерику, разыграть ничего не понимающую дурочку, но все это не позволит избежать наказания в будущем. Поэтому…
Я сжалась, втянув голову в плечи и прикрыв руками грудь, прошептала:
– Только не лишайте меня…
Тон, поза, взгляд – все это говорило о нелегкой судьбе жертвы, перенесшей многое, и мои благородные сотрапезники отреагировали на нее открыто, а главное, правильно.
– Что?! – Стулья двух вскочивших мужчин грохнулись на пол, посуда на столе зазвенела.
– Сладкого! – заявила с улыбкой, и они слаженно сели. Несомненно, промахнулись и в один голос охнули, припомнив Всенижнего.
– Так вы не будете лишать, нет? – продолжила разыгрывать сущую наивность, не забыв непрестанно покусывать губу. – Как я рада! – Это сказала, положив на тарелку десерт и прихватив чашку с чаем. – Что ж, спасибо, мне было приятно с вами отобедать.
– Взаимно, – отозвались Ганс и Лесски, сидя на полу.
Я вышла, дверь хлопнула, и из-за нее послышался раскатистый смех. Фух! Пронесло. И не успела пройти и пяти шагов, как столкнулась с настороженной поварихой. С перепуга я чуть ли не уронила свой сладкий трофей.
– Матушка Агафья, что случилось? – с опаской спросила у оборотницы. Судя по рассказам горничных, она редко покидала пределы кухни и поднималась в дом лишь в том случае, если произошел какой-нибудь нонсенс: нападение, возгорание, появление незваных гостей и грабеж. Что же привлекло ее в дом сейчас? Неужели взлом и проникновение средь бела дня?
– В доме есть чужие? – спросила она тихо.
– Нет, никого, – ответила шепотом.
– А в столовой? – Она прислушалась, наморщив нос, и из человеческого облика легко перешла в полуоборот, потянула воздух.
– Только профессор и Ганс.
– А кто смеется с нашим Дейром? – хищно оскалилась волчица. – Голос незнакомый, а в доме чужих нет. Может, морок!
Я расслабленно выдохнула и усмехнулась ее искреннему недоумению и поиску проблем на ровном месте.
– Да Ганс это.
– Его Величество Дворецкий? – не поверила повариха и, обернувшись человеком, взяла меня за плечо: – Ирэна, не заболела ли ты, детка? Тебе явно мерещится.
– Почему? – Теперь пришел мой черед удивляться. Ладно, огневик не улыбается другим обитателям дома и не разговаривает с ними, но ведь с профессором он мог и шутить, и смеяться. Разве нет?
– Не умеет Ганс смеяться, – с сожалением покачала головой повариха. – Травмирован, маска каменная на лице, неподвижная. Он как к профессору устроился, за все время ни разу не улыбнулся. Поверь мне, уж я-то глазастая.
Пришлось поверить, согласиться, а заодно придумать несуществующего гостя, который так громко смеется вместе с девятым.
– Тогда, возможно, профессор установил портал и общается с кем-то через него.
– Вот, это уже на правду похоже, – улыбнулась она и, принюхавшись, спохватилась: – Мои пироги!
Оборотница исчезла за поворотом, а голос ее все еще звучал рядом со мной. Что ж, самое время и мне вернуться к обязанностям, но первоначально полакомлюсь десертом. Заняв удобное кресло в холле, я попробовала первый кусочек пирожного, и вдруг из воздуха напротив меня материализовался огневик с пылающим черным взглядом.
– Поговорим?
От одного его тона сладость стала поперек горла, а я с перепуга, резко взмахнув руками, отпустила пирожное в свободный полет. Полет был недолгим, а приземление впечатляющим – на Гансов высокий лоб и нос с горбинкой. Дворецкий, облагодетельствованный новым головным убором, брезгливо поморщился, снимая сладость с лица:
– Нет так нет, сегодня пытать не буду. Но зачем сразу кидаться?
Из всего я услышала лишь середину и решительно призвала свою стихию. Пусть я слабее в сотню раз, но пытать себя не позволю!
– Вы зачем пришли?
– За разъяснениями, – сообщил сухо. – В кабинете.
Пришлось идти. Когда двери за нами закрылись, я невольно поежилась.
– С чего начать?
– С главного. – Он прошел в глубь комнаты и занял кресло.
Сел, не предложив леди место? Я удивленно вскинула брови, оценив его поступок как недостойный.
– Простите, Ирэна, но с недавних пор я начал опасаться за свою спину, – ответил он на мой укоризненный взгляд.
– Я не нападаю сзади, – гордо расправила плечи.
– Вам вообще несвойственно нападать, – согласился огневик и с восхищением заметил: – Но, боюсь, следующая ваша эскапада не удержит меня на ногах. Так что… присаживайтесь и разъясняйте, как вы до всего дошли.
Смущенно поведя плечом, прошла к горящему камину.
– Все просто. У вас манеры джентльмена, выправка военного и маска генерала Аркадской флотилии. Несведущие легко могут принять ее за лицевые судороги, но я видела вашу улыбку, и получается, что это не последствия травмы, а результат заслуги.
– Понятно, продолжайте.
– Теперь смотрим на временные рамки. – Я прошлась из стороны в сторону, провела пальчиками по деревянной обшивке стен. – Двенадцать лет назад в Аркаде велись водные бои, а вы были свободным человеком, приблизительно двадцати пяти, двадцати шести лет, в самом расцвете сил и на вершине карьерного роста, свидетельством чего является маска. Но стоит заметить, что ею награждают не просто отличившихся в бою магов, а тех, кто посвящен в государственные тайны.
– Интересно… – протянул он.
– Очень. – Я улыбнулась, стирая с пальцев пыль, беззаботно оставленную горничными на панелях. – Для секретных сведений вы на тот момент были излишне молоды, но, судя по всему, правительство этот факт не смутил. Отсюда вывод: ваш род настолько стар, могущественен, богат и повязан в политике, что доверие к его потомкам априори непоколебимо.
В кабинете повисло молчание, в котором огневик смотрел в потолок, а я стояла у двери, раздумывая о том, как попросить у матушки Агафьи новое пирожное. Это-то мне съесть не удалось.
– И все это на основе одной лишь улыбки? – Скрипящий голос Ганса вырвал меня из раздумий.
– Нет, из-за трещин в маске. Если не ошибаюсь, она контролирует весь эмоциональный фон, а вы в последнее время достаточно разговорчивы, улыбчивы и позитивны.
Подумав минуту, я, как сыщик, идущий по следу нарушителя, начала выдвигать свои предположения:
– Возможно, вам не хватает энергетического резерва для поддержания маски. После имитации пожара эта причина вполне обоснованна.
– Или тайна перестала быть важной, – выдвинул Ганс свою идею.
– А может быть, в Аркаде вас было решено убрать, сдать или…
– Или поменять на более податливую пешку, – нашел он щадящий вариант и даже подмигнул мне.
– Или женить с наибольшей выгодой для вышестоящих.
Мое предположение заставило его скривиться, а я, толкнув дверь, вышла в коридор и уже оттуда с улыбкой добавила:
– Двенадцать лет назад вы ведь именно этой кары избежали. Но срок ваш говорит о том, что по положению невеста была равна чуть ли не принцессе.
Взгляд побледневшего дворецкого стал затравленным, и я не удержалась от легкого подтрунивания:
– Крепитесь, Ганс, это еще не самое худшее развитие событий.
Не дослушал, исчез.
Надо же, этого человека смертью не проняло, а женитьбой напугало. И кому он отказал?
Глава 7
Личность невесты, брошенной Гансом, оставалась неизвестной еще целых три дня, ровно до тех пор, пока я не встретила василиска. По словам матушки Агафьи, ранним утром камердинер профессора должен был взять для Лесски несколько приборов из лаборатории. В известность меня ставили, чтобы не испугалась, ведь в доме все это время я ночевала одна.
– Ксил в сумерках хуже курицы, – сетовала оборотница. – Он прийти может через двери той гардеробной, а уходя, обязательно напутает и вломится к тебе.
Я удивленно вскинула брови:
– Но в доме множество комнат, зачем ему ломиться в мою?
– Ящерица он, – усмехнулась оборотница, – вот и ползет на тепло.
– Спасибо за предупреждение, – поблагодарила я и улыбнулась своим мыслям.
Ящерица, тепло, ранним утром – пустое, открытые лаборатории – вот то единственное, что я вынесла из всего сказанного. Всевышний услышал мои молитвы и дал шанс на воплощение недавно созревшей идеи. И дело осталось за малым: подкараулить василиска Ксила, познакомиться с ним и заручиться поддержкой в авантюре с крохотным экспериментом.
Но все пошло не так.
В начале пятого я проснулась от грохота распахнувшейся двери, с ужасом наблюдая, как некто огромный в сверкающей чешуе с шипением проскользнул в мою комнату и, сверкнув змеиными глазищами, застыл над кроватью. Ганс говорил, что «чужие» в доме появиться не могут, однако мне и «свои» устроили теплый прием. А вдруг это сторожевой хищник, которого обо мне не предупредили? И вид у него такой, что целиком проглотит! А есть он не спешит, потому что думает, с какой стороны удобнее начать.
– А-а-а-а! – Сама не заметила, как слетела с ложа, схватила кочергу и заскочила на кресло. – Что вы за зверь?!
Чудовище медленно повернуло в мою сторону сплющенную голову, прищурилось, ударило по полу длиннющим хвостом и закрыло глаза. Только сейчас я заметила, что это вовсе не змея, а огромный ящер, который, сложив верхние лапы на груди, сидит на задних и медитирует, не иначе. К счастью, мне вспомнились слова матушки Агафьи, и я облеченно выдохнула: да это же василиск-камердинер. Беззвучно рухнула на сиденье, но кочерги из рук не отпустила.
– Слава Всевышнему! Вы Ксил, я права?
В ответ молчание, и кажется, что ошибаюсь и это не дружелюбный ящер, а коварная змея.
– Ау… Мистер?
От него слышится лишь странный звук, отчасти похожий на сопение.
– Ксил, выйдите из анабиоза, – потребовала сурово. Но василиск лишь кончиком хвоста вильнул – не мешай.
– Это уже ни в какие ворота! Вы мой сон прервали и впали в собственный.
И чудовище, соглашаясь, голову склонило.
– Ах так?! – Кочерга была отброшена, халат надет, его поясок туго затянут, кувшин с водой подхвачен потоками стихии. – Баш на баш! – заявила я и, шевельнув пальцами, выплеснула воду на утреннего гостя.
Ожидались вопли, возмущенное шипение, рев, метания по комнате, а он лишь печально вздохнул:
– За что?
– За взлом с проникновением. Вы меня разбудили.
– Извините… – уставшим голосом ответило чудовище и стало уменьшаться до человеческих размеров.
– Вы Ксил?
– Да. – Щупленький молодой человек неловко улыбнулся, стирая капли с лица. – Простите, я не хотел ни будить, ни пугать, проклятая сущность решила погреться, и я не смог ей противостоять.
– П-о-понимаю… – протянула тихо, думая о том, что чувство вины не лучшее начало для дружбы и в то же время это самый короткий путь в лабораторию. Решено, я использую этот уникальный шанс и поставлю эксперимент сейчас же. Старательно подавив предвкушающую улыбку, спросила: – И часто такое происходит?
– Редко. – Он ответил с едва уловимой опаской.
– Но метко…
Темноволосый, кареглазый, с круглым лицом и чуть вздернутым носом, он казался моложе меня. И только лишь цепочки золотистых чешуек на носу и под глазами говорили, что ему уже двадцать пять лет. Видимо, интуиция у василиска была отменной лишь в человеческом облике, иначе бы ящер ни за что не приполз погреться, учуял бы всю опасность своего несанкционированного визита. Однако поздно. Улыбаясь, обула тапочки и подобрала блокнот с записями.
– Д-да, – он покосился на двери и взъерошил короткие, чуть волнистые волосы, – я, наверное, пойду, чтобы не мешать вашему сну…
– Поверьте, спать я уже не смогу, – потупилась и с несчастным видом поводила пальчиком по рисунку на спинке кресла. – У меня такой чуткий сон, а еще я испугалась…
Тяжелый вздох и печальная улыбка, надо было бы выдавить и кристально чистую слезу, но я посчитала, что это уже будет слишком.
– Простите, – смутился Ксил и сделал первый осторожный шаг к двери.
– Пустяки. – Я подступила ближе, вопросила с едва заметным восторгом: – А вы идете в лабораторию?
– Да.
– За приборами? – Улыбка и еще шажок, чтобы стать сбоку вплотную к василиску.
– Ну…
– И они, конечно же, бесценные, редкие, тяжелые и хрупкие, в сборе которых вам потребуется помощь… – Руку продела под его локоть.
– Возможно. – Настороженный взгляд на мою крепко вцепившуюся в него ручку, затем в глаза и наконец на блокнот, который я прижимала к груди. Еще один проницательный взгляд в глаза, а следом замечание: – Но я не совсем понимаю ваш интерес.
– А, простите… Забыла представиться. Ирэна Адаллиер, профессорская служка к вашим услугам. – Легкий поклон, не выпуская жертву из захвата, и улыбка.
– Та самая?
– Да!
Обреченность в его голосе мне определенно понравилась. Странно, но я испытала гордость за себя, задавшись лишь одним вопросом: это что же ему обо мне было рассказано? Неужели ничего хорошего?
– Всевышний… – выдохнул личный камердинер профессора, подтверждая мою догадку.
– Он уже не спасет, – сообщила ему нараспев и потянула василиска за собой.
Что ж, какой бы ни была моя репутация в этом доме, я своего все равно добьюсь. Взглянув на понурого Ксила, просияла улыбкой. Уже добилась.
* * *
Через пятнадцать минут после спуска в лабораторию василиск собрал необходимые профессору приборы и вместо того, чтобы помочь мне, начал мешать. Для начала пересмотрел все образцы, приготовленные для эксперимента, а затем и в мои записи заглянул. К сожалению, опытную часть я написала подробно, с легко читаемыми схемами и заклинаниями. А потому уже через минуту он, делая большие глаза, возмущенно шипел:
– Ирэна, что вы делаете?
– Дождь, – ответила честно.
– Но вы же воздушник! – с этими словами мне преградили путь к площадке для опытов.
– Слава Всевышнему, да.
– И маг вы слабенький…
– На правду не обижаются, – напомнила себе и ему и, подхватив образцы воздушным потоком, легко перенесла их на выбранную территорию. – Все перечисленное вами не запрещает проводить эксперимент. По сути, дождь – это капельки воды, которые воздух удерживал до поры до времени.
– У вас не хватит сил!
– У меня для этого есть амулет усиления. – Я продемонстрировала аккуратную брошку на своем халате. За этот артефакт в свое время мне пришлось отдать вторую половину полугодового заработка внештатного лаборанта.
– Вы можете не рассчитать энергию, – продолжил настаивать василиск, краснея лицом.
– Наоборот, мне ее может не хватить, и тогда… – Я сделала обманный ход, проскользнула мимо Ксила и направилась прямиком к площадке, где меня ожидал первый самостоятельный, никем не контролируемый и простой до безобразия эксперимент.
– Ирэна!
– Я тут, – обернулась, помахала рукой. – Не кричите, вы пугаете питомцев.
– Послушайте!
– Слушаю, – невинно отозвалась я, начиная смешивать нужные реагенты.
– Ирэна, у меня плохое предчувствие, а моей интуиции можно верить…
– Не можно, а нужно, – поправила я.
– Всевышний, что же мне сделать, чтобы вы остановились?!
– Отойдите, – посоветовала с улыбкой. Мой опыт настолько прост, что все его волнения абсолютно излишни, и в этом я была уверена. Я, но не он.
– Если отойду, вы остановитесь?
– Конечно! – и охотно объясняю мгновенно отступившему камердинеру: – Отойдя, вы перестанете мне мешать, я смогу сосредоточиться и, быстро завершив эксперимент, остановлюсь.
– Но…
– Замрите и замолчите!
Щепотка корва, горсть сордольи и несколько капель тарасс и саны я смешала воздушными потоками и высыпала в центр площадки, проговаривая:
– Эхорке Кевассая ля мурто дашева Рисс-г!
И маленький смерч, созданный моей силой, подхватил засиявшие крупицы, растворяя их в себе. Творение стихии заискрилось, вспыхивая сиреневыми молниями, и увеличилось вдвое, точь-в-точь как это было описано в книге. Я на полпути к победе!
С улыбкой, гордо вздернув подбородок, произнесла:
– Эхорке ке саррима!
Вот тут василиск, стоящий сзади меня, неожиданно вспылил:
– Во что я ввязался?! Вы даже слов призыва стихии не знаете…
И не успела я ничего предпринять, как была схвачена поперек туловища и отодвинута в сторону. А взбунтовавшийся Ксил ногой активировал полог защиты над площадкой для опытов и нырнул за ближайшее укрытие, утаскивая за собой и меня.
– Вы с ума сошли! Я не закончила опыт! Это опасно…
Попытка вылезти из-под совсем не хрупкого, а очень даже тяжелого революционера в чешуе не увенчалась успехом.
– Опасно то, что вы уже произнесли, – прорычал он и пояснил для удивленной меня: – «Саррима» в переводе с мертвого языка стихийников означает «шторм», а никак не «легкий летний дождик», который произносится с удвоенным «д» в конце слова!
– Я сказала с «дд».
– Нет! – заявил он категоричным возмутительным тоном и отсел от меня.
– А вы откуда знаете?
– Работаю в центральной библиотеке Академии МагФорм, пишу трактат о нелепых ошибках в заклинаниях и их последствиях. И ваша оплошность одна из самых досадных.
– Так это же прекрасно! – Я села и подтянула колени.
– Вы так думаете?
– Да! Во-первых, теперь я знаю, где брать методички и словари, во-вторых, на ошибках учатся. А сейчас, – торжественно провозгласила я, выбираясь из-под укрытия, – предлагаю посмотреть на результаты моей.
Но результатов не было. Под колпаком защиты площадка для опытов оказалась пустой, чистой и на удивление сухой. Я смотрела на творение рук своих, вернее его полное отсутствие, бесстрастно, а василиск – с нескрываемым ужасом. Совершенно не понимаю, что могло его так напугать. Следов опыта нет – вопросов нет. Все чисто, и оттого немного горько.
– Жаль, – резюмировала я, отчаянно стараясь не расстроиться. – Что ж, в другой раз, быть может, повезет. – Отряхнула подол халата, спрятала в карман блокнот и, подавив приступ жалости к самой себе, подхватила самые хрупкие приборы: – Идемте, Ксил, нам здесь более делать нечего.
И степенно пошла на выход, раздумывая о том, как несправедлив окружающий мир, сжалился бы надо мной и хоть парой капель наградил провалившийся эксперимент. На лестнице мне с трудом давался каждый шаг. И казалось, воображение зло насмехается над моей первой неудачей, мне слышался стук дождя, раскаты грома и треск молнии, журчание воды, и даже сырость ощущалась в окружающем воздухе. А может, это невыплаканные слезы подступили так близко, что даже душат меня?
– Ирэна, слышите? – Настороженный вопрос василиска вырвал из печальных размышлений.
– Что слышу?
– Дождь… – прошептал бледнеющий камердинер профессора.
– Вам кажется. Вы же закрыли полог, не так ли? – Не вопрос, а скорее утверждение. – А значит, ничто не могло проникнуть сю… – И со звучным «шлеп» я наступила в лужу!
Поднимаю взгляд от залитого водой и булькающего каплями пола, а там…
– Всевышний!
– Всенижний…
Выдохнули одновременно я и Ксил.
А над нами бушующее черное небо, молнии и дождь, проливной с порывами ветра. Ручьи текут с мебели и стен, на полу скапливаются в лужи, а затем и в озера. Воды много, она ищет выход.
– Держите! – Я впихнула в руки изумленного василиска свои приборы и побежала проверять масштаб стихии. Ближайшие комнаты, и лестницу, и даже выскочила на балкон. – Весь дом! Она охватила весь дом, кроме подвала… Потрясающе! Уникально! Небывалый успех…
– Ирэна! – Окрик пассивного сообщника вернул меня с небес на землю, а именно со второго этажа на первый. – Немедленно прекратите эксперимент, вы же затопите дом!
– Ой… – Несколько мгновений я все же позволила себе полюбоваться на плод своего труда, а затем с сожалением произнесла: – Тарванния Экта!
Небо под потолком холла дрогнуло, заклубившись, сверкнуло молнией в последний раз и растворилось в рассвете нового дня.
– Исчезло, – заметила со вздохом.
– А лужи остались, – укоризненно протянул камердинер. – Как будете убирать?
Впервые я стояла, не зная, что делать. Эксперимент удался – это счастье, его последствия колоссальны – это крах.
– А… но… а разве… И… – В конечном счете с возмущением взглянула на напарника. Все-таки ему, как сочинителю трактата об ошибках, должно быть, известны методы их устранения.
– Нет-нет, я занят, – понял он мой выразительный взгляд и, удобнее перехватив приборы, сообщил: – И мне уже давно пора вернуться.
– А если…?! – Я хлопнула в ладоши и потянулась за своим блокнотом. – Кажется, где-то на последних страницах у меня записано хорошее заклинание с огнем…
– Даже думать не смейте! – рявкнул до сих пор сдержанный Ксил. – Из-за вашего артефакта результат первого эксперимента намочил весь дом, а результат второго его попросту спалит.
– Но… – смущенно потупилась. Говорить «я не знала» будет нелепо, пришлось молча проглотить горькую пилюлю. – И что в таком случае делать?
