Текст книги "Алая зима (ЛП)"

Автор книги: Мари Аннет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Она стояла, склонив голову, ощущая чужое присутствие. Тепло на сердце растеклось по коже, расцвело в груди. Шепот присутствия Аматэрасу коснулся ее разума, пульсируя посланием без слов. Но она чувствовала значение послания:

«Срочность. Предупреждение. Осторожность».

Она застыла. Послание оставалось с ней пару мгновений, а потом присутствие ками угасло, и она осталась одна. Она ждала, летели секунды, но шепот не возвращался. Выдохнув, она снова поклонилась, выпрямилась и опустила руки. Она чувствовала присутствие ками один или два раза в год за эти десять лет, но в этот раз ощутила его сильнее всего, и еще никогда Аматэрасу не пыталась ее предупредить. Насчет чего? Быть осторожной вообще, или это касалось чего-то или кого-то определенного?

Катсуо ждал, когда она спустилась по ступенькам на тропу. Падал снег, заглушая все звуки. Из-за тишины казалось, что невидимые уши насторожились и ждут, когда она или Катсуо заговорят. Может, она просто еще не пришла в себя после предупреждения Аматэрасу.

Теребя рукоять меча, он смотрел, как она приближается.

– Тебе уже устроили тур по храму? – по тону было понятно, что спросить он хотел не это.

Она опустила взгляд.

– Еще нет.

– Уже поздно, и мико Нанако порежет меня, если мы опоздаем еще сильнее, но завтра я могу показать тебе окрестности.

Эми поджала губы, боясь поднимать голову. Она не хотела проводить время с ним. Воспоминания, похоже, не терзали его так, как мучили ее. Не пытали его. Он не слышал последний крик Ханы. Не смотрел ей в глаза в последний миг, не видел ужас, что охватил ее душу перед тем, как она пропала в бушующей воде.

Он не чувствовал, как ее отчаянно цепляющаяся рука выскальзывает из онемевших пальцев.

– Не стоит заставлять мико Нанако ждать, – сказала она, вернув маску спокойствия. Вес его внимания оставался на ней пару ударов сердца, а потом он пошел к дому. У моста он замер, чтобы пойти рядом с ней, но она решительно прошла вперед, глаза на сад и сияющие окна дома. Она пошатнулась лишь, когда зацепилась носком за доску посередине, но не запаниковала.

Это уже лучше. Она боролась.

Она добралась до конца моста, в тишине прозвучал плеск воды. Ужас заставил ее сердце дико колотиться, она подпрыгнула, как испуганный заяц. Она приземлилась на покрытую снегом каменную тропу, ее ноги разъехались. Земля приближалась к лицу.

Сильные руки обхватили ее за пояс и поставили на ноги. Одно мгновение ее обвивали руки Катсуо, его тепло обжигало ее спину.

Она не успела отреагировать, а он отпустил ее и отпрянул, низко поклонился.

– Простите, госпожа, – сказал он, не поднимаясь.

– Ч-что это было?

– Кои вынырнул из пруда. Вы в порядке.

Кои? Она посмотрела на пруд, сердце все еще колотилось. Какого размера должна быть рыба, чтобы так громко шуметь? Ее щеки пылали. Как унизительно было запаниковать из-за рыбы. Она посмотрела на Катсуо. Он так и стоял в поклоне. Хоть он был ее стражем, ему было запрещено касаться ее так, как мог Фуджимото, кроме экстренных случаев. Кои не был таким случаем, а вот падение на каменную тропу считалось.

– Все в порядке, Катсуо, – быстро сказала она, стараясь выглядеть достойно. – Спасибо, что поймал. В будущем я буду осторожнее.

Он выпрямился и сверкнул очаровательно смущенной улыбкой, его щеки чуть покраснели.

Она прикусила щеку изнутри и поспешила к дому вперед него, не зная, что сказать. Вдруг она захотела видеть ледяной взгляд Нанако, слышать ее резкий тон. Проблемы с мико нужно было обдумать, не все упиралось в Катсуо.

Как сложно будет избегать стража, что должен оберегать ее весь день?

Ее плечи опустились. Это будут долгие два месяца.

ГЛАВА 3:

Эми стиснула зубы. Как ей медитировать в таком шуме?

Сталь столкнулась со сталью с оглушительным звоном, раздался мужской смех. Еще один звон, выдох, звон, звон, стук. Ее глаза чуть не открылись, но она сожмурила их, будто это могло перекрыть звук. Мышцы ног напряглись, она ерзала на подушке, не распрямляя ног.

Звяк, звяк, стук.

– О-о-о-о! – громче, чем нужно, завопил Катсуо. – Это было подло, Минору.

– Ты просто не увидел этот ход.

Ее глаза открылись. Распрямив ноги, она встала и отряхнула хакама: вчера она все-таки плохо сложила их. Она вытащила из шкафа хаори – тяжелое кимоно с открытым передом – и надела его. Закинув хвост на плечо, она провела руками по волосам, чтобы пригладить, и выдохнула. Только когда она убедилась, что подавила желание кричать, она отодвинула дверь и вышла в коридор.

Яркое солнце заливало сад, мерцая на тонком слое снега. Радуясь, что воздух уже не такой морозный, как вчера, она повернулась к залу, где остались ее сандалии. Здесь звон слышался еще громче. Деревья, убранные в красные и желтые листья, выглядывающие из-под белого инея, отделяли дом от борющихся сохэев, и они, видимо, подумали, что их шум ее потому и не побеспокоит. Она собиралась их переубедить.

Она шла по тропе от дома, уже планируя речь в голове, когда тихий смех заставил ее остановиться. Она повернулась, хмурясь. В паре ярдов от тропы, в кустах было видно красную вспышку.

Ее сердце оказалось в горле, а потом заработала логика. Опасный ёкай не мог войти в храм ками, тем более, в храм Аматсуками. А даже если это был ёкай, он бы не носил красную одежду и не смеялся, как школьница. Конечно, возможность была, но сомнительная.

Она сошла с тропы. В кустах прятались две девушки в форме мико, они присели на снегу, все их внимание было сосредоточено на идеальном виде поляны за деревьями. Катсуо низко держал катану и улыбался Минору, а старший сохэй перекидывал посох с лезвием из одной руки в другую. История их схватки была написана на траве, где их ноги растопили снег, оставив четкие следы на поляне.

Минору встал шире и опустил лезвие посоха в сторону Катсуо, но не успел ударить, он заметил Эми. Он поднял посох и поклонился.

– Доброе утро, госпожа, – крикнул он.

Катсуо посмотрел на нее и встал ровно.

– Эми! – воскликнул он. Он покраснел от схватки или смутился? – Что делаешь?

Минору нахмурился, глядя на него. Эми моргнула, не зная, как ответить, и посмотрела на девушек. Они смотрели на нее, раскрыв рты, все еще сидя за кустами. В саду повисла неловкая тишина.

Со смехом старшая из девушек вскочила на ноги. Оба сохэя удивленно отпрянули, не ожидая ее появления. Девушка энергично помахала им и обхватила рукой плечи Эми.

– Ах, Катсуо! Минору! Доброе утро. Мы как раз показывали госпоже храм, – она сжала плечи Эми и радостно улыбнулась ей, чтобы было ясно, что ей будет худо, если она их раскроет. Вторая девушка встала, на ее лице сиял румянец.

Девушка, державшая Эми за плечи, широко взмахнула рукой.

– Вы уже видели дом, мы покажем конюшни. Вам нравятся лошади? У нас есть четыре: три кобылки и мерин.

Говоря о лошадях, она оттаскивала Эми на тропу. Другая девушка шла за ними, глядя себе под ноги, пока Катсуо и Минору безмолвно смотрели им вслед. Девушка рядом с Эми громко рассказывала, пока сохэи не пропали из виду. Через минуту послышался звон оружия.

Девушка отпустила плечи Эми и закатила глаза с такой силой, что ее голова покачнулась на шее.

– Зачем быть такой открытой? Они не знали, что мы смотрели, пока ты не решила встать на виду.

– Я не понимала, что вы делали. Минору успел меня заметить, – Эми не знала, спорить или извиняться.

– А теперь нужно найти новое место, чтобы смотреть на них, – заявила она, не замедляя шаг, пока они шли по саду, а потом и по земляной тропе, ведущей на север от дома. – Я Рина, кстати. Это Юи.

Она указала за плечо на другую девушку, безмолвно смотревшую на Эми. Ее очки в толстой оправе делали ее пристальный взгляд еще неудобнее. Ее волосы доставали до плеч, их вряд ли вышло бы завязать в хвост мико, а ее тонкая фигурка терялась в широкий рукавах белого кимоно и просторных красных хакама.

– Мы были вчера в школе, когда ты прибыла, и Нанако не позвала нас на твой первый ужин, – снова закатив глаза, Рина заправила длинные выбившиеся пряди за ухо. – Кто знает, почему. Ее бесит даже ветер, дующий не в ту сторону.

Похоже, не только Эми не нравился характер Нанако.

– Рада знакомству, – сказала Эми, пользуясь паузой. – Я…

– Кимура Эми, – перебила ее Рина. – Камигакари Аматэрасу, Аматсуками ветра, вестницы радости и весны, зовущей циклоны и бури. Мы знаем. Мы знали о тебе до того, как каннуши Фуджимото сказал, что ты останешься здесь до церемонии. Каждая мико каждого храма Аматэрасу знает твое имя.

Сзади послышался тихий голосок.

Рина остановилась и выдохнула.

– Громче, Юи. Мы тебя не слышим, когда ты так шепчешь.

Юи сцепила руки.

– У тебя правда есть метка ками? – спросила она лишь немного громче, чем в первый раз.

Эми кивнула и прижала ладонь к кимоно поверх груди.

– Да. Она появилась, когда мне было восемь. Утром после зимнего солнцестояния.

– Мы сможем ее увидеть? – спросила Рина с любопытством на лице.

– У-увидеть? – удивилась Эми. Никто еще такого не просил. Разве она уже не показала Рине, где находится метка? – Она, кхм, не в том месте… будет неловко…

– Забудь, – отмахнулась Рина и пошла дальше. – И каково быть камигакари? Наверное, просто? Никто не заставляет работать. Ты слишком важна для этого.

Эми неохотно шла за девушкой. Раскидистые деревья окружали тропу, за деревьями явно давно не ухаживал садовник. Дома позади не было видно, сохэи не шли за ней. Вот тебе и стражи.

– Не далеко мы ушли? – спросила Эми. – Конюшня ведь на землях храма?

– Конечно, – беспечно сказала Рина. – За поворотом. Знаю, ты не можешь уходить отсюда без сохэев.

Девушка резко повернула налево. Лес закончился, и они оказались на небольшой огражденной поляне с простой конюшней. Четыре лошади щипали припорошенную снегом траву. Две лошади были коричневыми, еще одна отличалась черными ногами и мордой, а еще была черная с одной белой ногой. Одна подняла голову и заржала, но другие не отрывали головы от земли, поедая траву.

Рина подошла к деревянной ограде, прижалась к ней спиной, положив плечи на облезшую белую краску верхней палки. Она улыбнулась Эми.

– Ну как, мисс камигакари?

Эми подавила гримасу. Она надеялась, что Рина забыла об этом вопросе.

– Это почти как быть мико, но с большими… ограничениями.

– Ограничения не так и плохи, – Рина пинала траву. – Тебя избаловали? Красивый сохэй всегда рядом, можно позвать, и другие мико сделают все дела, так что ничто не повредит твоему здоровью Серьезно. Это звучит круто.

Стараясь не хмуриться, Эми посмотрела на лошадей. Несмотря на снег, теперь ели все. День становился теплее. К обеду снег должен растаять.

– Есть некоторые плюсы, – пробормотала Эми.

– Камигакари должна оставаться чистой, – прошептала Юи, заламывая руки, – чтобы получить силу и дух ками. Она должна мыться дважды в день, медитировать перед и после сна, есть питательную еду, пить только чистую воду. Она должна сохранять чистый дух и тело, прогонять злые и нечистые мысли или желания.

– Опять цитируешь учебники? – проворчала Рина Юи, а потом ухмыльнулась Эми. – Нечистые желания? Значит, нам не стоит звать тебя подглядывать за сохэями. Они здесь всего неделю, но сражаются по два раза в день.

Эми скривилась, старые воспоминания пытались прорваться. Она не будет подглядывать за тренировкой. Она уже так ошибалась. Больше – никогда.

– Погоди, – задумчиво сказала Рина. – Потому гость из Шиона заявлял, что только мико могут тебя трогать? – ее голос прерывался от удивления. – Тебя вообще не трогали мужчины?

Эми снова скривилась.

– Ты не можешь трогать парней? Правда? И… тебя никогда не целовали?

Не зная, как закончить этот разговор, Эми покачала головой. Ее никогда не поцелуют. Необходимый контакт – как поймавший ее Катсуо – уже радовал. Мужчины не могли опорочить ее невинным быстрым прикосновением, но правило было, чтобы защищать ее чистоту.

Рина рассмеялась.

– Поверить не могу. Тебе же восемнадцать? И ты не целовалась с парнем!

Раздражение пробивалось через смущение Эми. Ограничения и жертвы камигакари не были шуткой. Эми поклонилась.

– Спасибо, что показали конюшню. Мне нужно вернуться в дом. Я еще не закончила утреннюю медитацию.

– Прости, прости! – завопила Рина, но виноватой не звучала. – Меня порой заносит. Пойдем обратно, – она пробежала вперед и ждала, пока Эми и Юи догонят. – Тот из Шиона был очень настойчив, когда просил, чтобы ты оставалась в землях храма и с сохэями. Ты в опасности, если не на священной земле?

– Это предосторожность, – объяснила Эми. Вопросы точно не прекратятся, пока она не уйдет от Рины. – Сохэи провожали меня в школу и в храм каждый день, пока в прошлом году я ее не закончила, и проблем не было.

– Но на тебя напал ёкай однажды, да? – спросила Рина. – Пару лет назад в парке у храма Шион. Мико умерла, да? Как выглядел тот ёкай?

Последний вопрос был тихим из-за силы любопытства.

Эми застыла посреди тропы, сжала дрожащие ладони.

– Мико Рина, – сказала она, стараясь звучать властно. – В тот день умерла невинная девушка. Прошу, выкажи уважение погибшей. Ей было всего пятнадцать, она умерла трагично и бессмысленно. Я прошу вас пожелать, чтобы ее душа обрела мир, а ее семья – утешение, вместо того, чтобы думать о подробностях ее смерти.

Юи послушно сцепила ладони в молитве, но Рина не двигалась. Ее улыбки не было, она смотрела на Эми, щурясь. Эми выдерживала ее взгляд, пока девушка не опустила голову.

Без слов Эми пошла прочь от них к дому. Она держала себя в руках, не позволяла ни единой трещине появиться на ее маске. В голове она слышала последний крик Ханы снова и снова, пока не перестала слышать другие звуки.

Ёкай убил Хану, но истинной причиной гибели ее лучшей подруги были слабость, глупость и эгоистичность Эми.

ГЛАВА 4:

В тишине своей комнаты Эми пыталась успокоиться, чтобы продолжить медитацию. Тут хоть не было шума. Минору и Катсуо куда-то ушли, но в пределах земель храма они могли патрулировать и проверять, что талисманы офуда и другие защитные чары работают. Но беды бы не было, ни один ёкай – со злыми намерениями точно – не мог войти на земли храма.

Она попыталась сосредоточиться, но глаза открылись против ее воли. Она зажмурилась и стиснула зубы. Голос Рины звенел в ее ушах. Чувством такта девушка явно была обделена. Она задавала такие вопросы, словно Эми была прекрасной темой для сплетен, а не человеком с чувствами.

Ее глаза снова открылись, она смотрела на пол. Может, Рина была не так далека от истины. Камигакари в первую очередь были камигакари, а потом уже человеком. Чувства Эми никто не учитывал. Ни когда ей было восемь, и ее забрали из дома и отправили учиться в храм Шион. Ни когда ее отправили в частную школу для девочек и запретили заводить друзей вне храма. Ни когда ее отправляли жить в другие храмы после нападения ёкая на Шион.

Ей пришлось признать, что никто не задумывался о ее чувствах. Они пытались найти для нее место, но не воспринимали всерьез. И если бы нужно было отрезать ей руки, чтобы она точно стала камигакари, они бы сделали это, не подумав о ней. Гуджи Ишида – главный каннуши в Шиону и лидер всех храмов, посвященных Аматэрасу, – принимал решения за нее, он никогда не советовался с ней.

Оставив медитацию, Эми вытащила свою шкатулку из чемодана и достала тетрадь. Закладка осталась там, где она писала прошлой ночью, отмечала свои впечатления и мысли о новом храме. Она намеренно старалась не записывать ничего, что привело бы к проблемам, но и не скрывала чувства. Нанако не обрадуется, если прочитает тетрадь.

Выдохнув, Эми пролистала страницы и остановилась на той, где была фотография. На нее смотрело ее улыбающееся лицо на три года младше. Красивое кимоно разных оттенков лилового развевалось вокруг нее, ее волосы подхватил ветер. Другая девушка, облаченная в простую форму мико, держалась за ее руку и смеялась так сильно, что едва могла стоять.

Хана была такой юной. Румяные щеки, сияющие глаза делали ее простое лицо красивым. Но рядом с Эми редко замечали других девушек. Хана была высокой, худой, лицо ее, может, было широковатым, а глаза – посажены близко. Но Эми знала прекрасную душу Ханы, ее доброту и щедрость. У Эми красота была традиционной – овальное лицо, большие глаза и маленький рот с пухлыми губами – но она считала Хану красивее.

Эми коснулась края фотографии. Три дня спустя Хана умерла.

Дрожащими пальцами она перевернула несколько страниц. Она видела много раз записанное имя Катсуо ее мелким почерком. И с каждой вспышкой имени все внутри нее сжималось сильнее.

Сегодня видела Катсуо на тренировке с другим сохэем. Он улыбнулся мне.

Я впервые поговорила с Катсуо. Он пожелал мне доброго утра. Надеюсь, он не увидел, как я покраснела. Он такой красивый. Странно, что я хочу коснуться его волос?

Думаю, Катсуо – лучший мечник в своем классе. Хана рассмеялась, когда я рассказала ей это. Она спросила, как я могу так говорить, когда едва могу отличить рукоять от лезвия.

Знаю, я не должна думать о мальчиках, но я не могу прогнать Катсуо из мыслей. Я едва знаю его, но все же… не могу не думать. А если бы я не была камигакари? А если бы могла по-настоящему поговорить с ним? Коснуться его? Поцеловать?

Я не должна о таком думать, но не могу остановиться. Хана говорит, что это влюбленность, и что это пройдет, если я буду избегать его.

Сегодня Катсуо заговорил со мной. Он назвал меня «госпожа», а я попросила его звать меня Эми. Я так смутилась. Не стоило так делать, но я не хочу быть для него «госпожой». Я хочу, чтобы он видел МЕНЯ, Эми. А не камигакари, как меня видят все.

В других обстоятельствах глупые записи ее пятнадцатилетней заставили бы ее закатить глаза. Вместо этого она подавила горечь и с дрожью перевернула страницу.

Хана усадила меня и отчитала за то, как я рискую своим будущим из-за глупой влюбленности. Она сказала, что мне просто скучно, а одержимость Катсуо интереснее, чем медитация или уроки чайной церемонии.

Она права. Я глупая. Я не смогу быть с Катсуо, думать о нем опасно. Но это сложно.

Днем я услышала, как он говорит с другим сохэем. Они собираются завтра в парк для схватки-игры. Звучит интересно. Я уговорила Хану пойти, чтобы я в последний раз посмотрела на Катсуо, а потом я прекращу. Нам придется сбежать, но это не далеко, в паре миль. Думаю, она согласилась, чтобы потом меня этим попрекать.

Она неохотно посмотрела на следующую страницу. Она была пустой, стояла лишь дата: 25-е августа. Ее рука ужасно дрожала, когда она писала это, прочитать слово было почти невозможно. Ниже не было ни одного слова.

Она закрыла тетрадь. Сунув ее в шкатулку, она запихала все в чемодан и вытерла слезы. Если она не медитирует, то стоило хотя бы помолиться. Она посмотрела на маленький алтарь в углу комнаты – первое, что она установила, разобрав вещи, – но направилась к двери. Ей был нужен свежий воздух и успокаивающий ритуал в храме, чтобы очистить мысли.

В этот раз она пересекла мост без приключений, только быстро дышала. Несколько человек из города были вокруг храма: пара средних лет склонилась в молитве, пожилая женщина сидела на скамейке под священным деревом, а молодой бизнесмен склонился над столом у доски, где можно было написать пожелание или молитву на маленькой деревянной табличке и повесить там, чтобы ками увидел.

Эми пошла к фонтану, чтобы очистить себя. Закончив ритуал омовения, опустив черпак, она заметила, что кто-то рядом с ней.

– Эй, помнишь меня?

Эми оглянулась и удивленно увидела вчерашнюю школьницу, высокую, обещавшую ей бесплатное мороженое. Сегодня она была в длинном зеленом свитере и черных леггинсах, а ее волосы были собраны в неаккуратный пучок. Она была не в форме, и Эми сразу поняла, что за день недели. Суббота. Потому Рина и Юи были в храме рано утром. В будни они были бы тут только пару часов вечером.

Девушка застенчиво улыбнулась, Эми ответила тем же. Кивнув на храм, Эми спросила:

– Снова молиться?

– Кхм… ага, – девушка быстро повернулась к фонтану.

Эми вздрогнула, когда девушка в неправильной последовательности вымыла руки – неудача – но промолчала. Они вместе прошли к главному залу мимо пожилой пары, двигающейся к тории.

Оставив девушку в стороне, Эми сосредоточилась на своей молитве – ничего особенного, общее желание силы и смелости. Может, немного мудрости. Мудрость не помешает.

Когда Эми поклонилась в конце, девушка тут же повторила за ней, явно ожидая, пока Эми закончит. Они отошли от храма, на их место встал бизнесмен. Ожидая, что девушка пойдет за ней, Эми направилась к священному дереву – древнему дубу, занимавшему почти весь двор храма – и села на скамейку напротив пожилой дамы, которая то ли молилась, то ли дремала.

Нервно поправив волосы, девушка опустилась рядом с Эми.

– Я Мияко, – выпалила она. – Можно задать пару вопросов?

– Конечно, – сказала Эми. – Меня зовут Эми.

Она смотрела на пруд, пока терпеливо ждала слов Мияко. Девушкам часто казалось проще подойти к мико, что были близки к ним по возрасту, чем к старому каннуши, так что Эми не в первый раз так разговаривала.

Мияко замешкалась, а потом склонилась к Эми и понизила голос.

– Так ками существуют на самом деле?

Почти каждая мико проходила через сомнения, задумывалась о существовании ками, но у Эми такого не было. Ее родители были верующими, а когда она уже могла задавать вопросы, ее отметили как камигакари. И как она могла сомневаться, если сама порой ощущала присутствие Аматэрасу во время молитв? Странное предупреждение ками всплыло в памяти, но она отодвинула эту мысль.

– Хоть многие из нас никогда не увидят признаки их существования, – ответила Эми, – они так же реальны, как тепло солнца или холод зимы.

– И они отвечают на молитвы?

– Порой… в какой-то степени. Ударит ли молния твоего врага, если помолиться за его смерть? Победишь ли в лотерее, потому что попросила? Нет и нет. Ками не потакают нам. Но если попросить силу, мудрость или удачу, ками может подтолкнуть в правильном направлении. Если их оскорбить, они могут направить к ошибке.

Мияко нахмурилась.

– Как ты можешь быть такой уверенной? Тебе отвечали ками?

– Да.

– А, – Мияко не стала уточнять, что это была за молитва. – Ты говорила о других ками…

Эми села удобнее на скамейке.

– Есть два вида духов: ками и ёкаи. Ками обитают в небесном королевстве, отделенном от нашего. Самых сильных ками называют Аматсуками. Четверо из них правят небесами и другими ками. Этот храм посвящен Аматэрасу – Аматсуками ветра. Другие – это Изанаги, повелитель неба и всех ками, его сестра Изанами, связанная с землей, и Тсукиёми, повелевающий водой, брат Аматэрасу.

– Земля и небо, ветер и вода, – прошептала Мияко. – А ёкаи? Они как демоны? Все знают сказки про обманщика-тануки или каппу, топящего детей.

Эми вздрогнула при упоминании каппы.

– Ёкаи – духи, а не демоны. Это ками земного царства. Мы делим с ними наш мир, и потому проще столкнуться с ёкаем, чем с ками, потому и столько историй, – и она считала, что появились истории не зря.

Ёкаи делили мир с людьми, жили отчасти в нем, отчасти в своем царстве духов. Как ками, ими правили четверо самых сильных – Кунитсуками. Их правителем был Сарутахико с гор, а Узумэ, повелевающая деревом, была его женой. Сусаноо бури и Инари огня были остальными двумя.

Ками могли направлять силу на землю через священный предмет – шинтай – или использовать смертного, наделяя его своей силой, а ёкаям такие трюки не требовались. Где-то Кунитсуками ходили по той же земле, дышали тем же воздухом, что и она. Эта мысль была зловещей.

Мияко постучала пальцем по губам.

– Тебе не нравятся ёкаи, да?

Раздраженная тем, что раскрыла себя, Эми покачала головой.

– Ками и ёкаи – онмё друг для друга, – объяснила она, обращаясь к теории инь и ян, противоположностей – небо и земля, тьма и свет, добро и зло. Даже стихии были в равновесии. Аматсуками были такими друг для друга, как и Кунитсуками, и мир был в гармонии. – Они просто противоположности, ни лучше, ни хуже. Но я… была у меня плохая встреча.

– О, нет, – выражение лица девушки смягчилось. – Что случилось?

Искренняя тревога и сочувствие в ее глазах разбивали защиту Эми так, как любопытство Рины никогда не смогло бы. Эми не хотела делиться ужасными и личными воспоминаниями с незнакомкой, но это было так близко к поверхности, что отравляло ее. Может, разговор поможет. С кем еще ей поговорить? Лучше незнакомка, чем тот, кого она будет видеть еще два месяца.

– Пару лет назад мы с лучшей подругой гуляли по парку, – прошептала она. Гуляли по парку. Она сказала это так просто, но она не хотела упоминать медленный и тревожный процесс побега с земель храма в парк. – Шли за парнями. М-мне нравился один из них. Мы пытались не попадаться им на глаза, и парни успели уйти слишком далеко. Мы заблудились. Не помню, чего именно я испугалась, но я чувствовала, как покалывает кожу, как встают дыбом волосы, – Эми смотрела на пруд, но не видела его. – Что-то следило за нами. Я схватила Хану за руку, и мы побежали обратно. Мы нашли тропу и бежали по ней как можно быстрее. Земли храма были впереди. Я уже видела мост через ручей. Тории были на другой стороне.

Темно-зеленые тени позднего лета стояли перед глазами. Из-за недавнего дождя ручей стал шире, вода бурлила под мостом.

– Я забежала на мост. Хана была за мной, но она поскользнулась на грязи перед ним. Она упала, ноги попали в воду. Только ноги. Я остановилась и повернулась, чтобы поднять ее. Что-то в воде схватило ее за ногу и потянуло в ручей. Быстро и с силой. Я бросилась к краю моста и схватила ее за руку. Она кричала. Ее тащили под воду. Я пыталась поднять ее, но существо было слишком сильным.

Ужас исказил лицо Мияко, но Эми едва видела. Она слышала крики Ханы.

– Второй ёкай выпрыгнул из воды и схватил меня, – прошептала она. Размером с ребенка, но приземистый, с сине-зеленой кожей, лысой головой и пальцами с перепонками, а когда он опасно улыбнулся, блеснули клыки. Она не помнила лицо, но улыбку запомнила. – Он схватил меня за ноги и потащил с моста. Не знаю, как, но я схватилась рукой за столбик, а другой рукой держала Хану.

Даже в воспоминаниях она не чувствовала боль, хотя это точно было больно. Изогнутые когти ёкая впивались в ее ноги, утаскивая. Дерево впивалось в пальцы. Хана держалась за ее руку, и другой ёкай тащил ее на дно ручья. Хана кашляла и задыхалась в грязной воде, пыталась поднимать голову и постоянно кричала имя Эми.

Эми помнила момент, когда поняла, что они обе умрут. Она вспомнила, как посмотрела на Хану, увидела отражение своего ужаса, такого сильного, что она видела душу Ханы в ее глазах.

А потом рука Ханы выскользнула из ее руки.

Эми с силой прикусила губу, но слезы текли по щекам. Даже сейчас она не знала. Не знала, что случилось. Ёкай утащил Хану? Хана перестала держаться, бороться с ёкаем? Или Эми поняла, что умрет и… отпустила? Дала ли она умереть лучшей подруге, чтобы спасти себя?

Она не была уверена. Но она всегда боялась этого, ведь глубоко внутри знала ответ.

На крики Катсуо и другой сохэй прибежали секундами позже и прыгнули в воду, чтобы спасти Эми. Ёкай отпустил ее и исчез в мутном ручье. Катсуо вытащил ее на берег и охранял, пока остальные обыскивали ручей, но они пришли слишком поздно, чтобы спасти Хану.

– Эми?

Голос Катсуо подавили ее воспоминания, его безумные крики и топот. А потом она моргнула и увидела его в паре футов, он хмурился, глядя на нее.

Вздрогнув, она отвернулась от него и подняла рукав, чтобы спрятать слезы. Мияко протянула ей платок. Эми вытерла щеки, а девушка склонилась к ней, глядя на Катсуо.

– Кто это?

– Сохэй – воин-жрец, – приведя себя в относительный порядок, Эми опустила руку. Она краем глаза поглядывала на сохэя. – В древние времена сохэи защищали храмы и шинтаи их ками. В легендах говорится, что однажды они изгнали опасного ёкая и защитили невинных от зла, победили ками, желавшего власти. Но теперь это больше дань традициям.

Катсуо вскинул брови, но промолчал. Его нельзя было таким назвать. Меч был у него не для вида, и у него были козыри для сражения с ёкаями. Современные ёкаи становились проблемой, когда люди сами к ним лезли, Эми была исключением.

Мияко поднялась на ноги, поправила свитер и посмотрела на Катсуо, словно не знала, стоит ли говорить с ним.

– Спасибо, Эми. Я хотела бы узнать больше о ками. Можно прийти на следующих выходных?

– Конечно, Мияко. Тебе всегда рады в храме Шираюри.

Склонив голову и, краснея, взглянув на Катсуо, Мияко пошла прочь. Эми поджала губы. Сколько успел услышать Катсуо? Он уже знал почти всю историю, но услышал ли он, что она пошла за ними в парк, потому что ей нравился один из парней? Мог ли понять, что он привлекал ее тогда?

– А ты хороша в этом, – отметил он.

– В чем?

Он махнул в сторону, куда ушла Мияко.

– Разговоры с детьми, людьми, объяснения о ками.

Значит, он все слышал. Ей стоило пристальнее следить за ним. Она думала, что его нет рядом.

– Мне не хотелось бы, чтобы ты дышал мне в спину каждую минуту, – сухо сказала она, поднялась на ноги и прошла мимо него. – Здесь я не в опасности.

Он пошел за ней, и она почти топнула по мосту – но она бы никогда не топнула – не скрывая свое раздражение. Ее сердце снова заколотилось, раздражая ее еще сильнее. Она замерла посреди моста и глубоко вдохнула сквозь сжатые зубы. Когда страх немного отступил, она положила ладони на гладкий деревянный поручень, будто наслаждалась видом пруда и сада, а не пыталась упрямо одолеть страх.

Катсуо рядом с ней прислонился боком к поручню, то ли показывая бесстрашие перед маленьким мостиком, то ли пытаясь поддержать ее примером.

– Знаю, я перегибаю в присмотре за тобой, но это место… Не знаю, почему гуджи отправил тебя в этот храм, – сказал он, упоминая Ишиду, главного каннуши Шиона. – Место далекое, да, но слишком далекое. На севере и западе лишь незаселенные горы. Ты знаешь, что означает дикая местность.

Он повернулся к пруду. Он смотрел на север, на ближайшую гору, окрашенную осенними цветами, возвышавшуюся над верхушками деревьев. Она-то знала, что означают далекие и дикие места. Ёкаев. Ками требовались люди для присутствия в земном царстве, их можно было чаще найти там, где жили люди. Но многие ёкаи предпочитали дикие места без людей.

– Я прибыл на неделю раньше тебя, – продолжил Катсуо, – и успел осмотреться. Я нашел следы ёкаев ближе, чем в десяти милях от храма. Они смелее обычного. Чаще всего они избегают людей – особенно сохэев – но мы с Минору нашли их следы, смешанные с нашими, когда осматривал окрестности. Они ходили за нами.

Он провел рукой по растрепанным волосам.

– И ёкаи в нескольких других местах стали вести себя стран. На прошлом задании я расследовал атаки ёкаев на востоке Шиона. Мертвые животные и два пропавших ребенка, – он тряхнул головой. – Я проверил все офуда, когда прибыл сюда. Каннуши Фуджимото поддерживал их состояние, так что земли храма безопасны, но я все равно беспокоюсь. Почему гуджи Ишида выбрал маленький храм у города и заселенных ёкаями гор?