Текст книги "Роковой дом"

Автор книги: Мари Аделаид Беллок Лаундз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 22

Два следующих дня прошли скучно, без каких-либо заметных событий. Сильвия старалась быть любезной с Биллом Честером, но чувствовала себя неловко и не могла это скрыть.

И потом, ей не хватало возбуждения, которое она испытывала в Казино. Билл не приглашал ее туда, а первой затевать этот разговор ей не хотелось.

Если б не Вахнеры, Сильвия бы ужасно скучала в эти дни, но мадам Вахнер не раз сопровождала их с Честером в дальних прогулках, а там, где бывала мадам Вахнер, неизменно царил дух веселья.

Но вот наступил тот вечер, когда намеревался вернуться граф Поль. Мсье Польперро ни слово не обмолвился о его возвращении; тем не менее, оставалась надежда, что он явится позднее, Сильвии не хотелось встретить его в компании Билла Честера или Вахнеров.

У нее вошло в привычку каждый вечер приглашать Вахнеров на обед. Она пригласила их и в этот раз, но только в ресторан.

– Хорошо, но сегодня, дорогая Сильвия, угощать будет ами Фриц! – решительно заявила мадам Вахнер. Немного посопротивлявшись, Сильвия уступила.

Они обедали в ресторане напротив Казино. По окончании поистине приятной трапезы, к которой приложила особые труды приветливая хозяйка, Сильвия с досадой подумала о том, что предстоит провести еще один скучный вечер в гостиной «Виллы дю Лак», поэтому втайне возликовала, когда мадам Вахнер елейным голосом обратилась к Честеру:

– А теперь, мистер Честер, надеюсь, вы не откажетесь остаток вечера посвятить Казино! Я знаю, вы не в восторге от азартных игр, но уверяю вас, больше в Лаквилле совершенно нечего делать. Если бы не Казино, жизнь бы здесь полностью замерла!

Честер улыбнулся.

– Зря вы принимаете меня за ходячую добродетель, – ответил он непринужденно. – Почему бы не сходить, я ничего не имею против. – Биллу не хотелось брать на себя роль зануды, портящего другим удовольствие, – но признаюсь, не могу понять, почему некоторые питают к игре такое пристрастие. К примеру для меня загадка, что в ней находят такие умные люди, как граф де Вирье.

Мадам Вахнер взглянула на него многозначительно.

– Ах! – вздохнула она. – Бедный граф! Он заядлый, я бы сказала, неисправимый игрок. А теперь у него появились новые возможности: я слышала, он получил в наследство состояние!

Сильвия была поражена. Ей было непонятно, как Вахнеры узнали о наследстве.

Сделав нетерпеливый, нервный жест, она встала.

Как нестерпимо долго тянулись последние два дня, проведенные в компании Билла Честера, когда единственным утешением ей служило общество говорливой мадам Вахнер и сурового молчуна Фрица!

Сильвию терзала печаль. Перед отъездом графа, беседуя с ним в саду, она просила его отказаться от игры и провести остаток лета с сестрой. Что, если он решил последовать ее совету и больше не вернется в Лаквилль? Сильвия внушала себе, что в этом случае следует радоваться, поскольку ее друг принял лучшее, наимудрейшее решение.

Таковы были тягостные мысли, сопровождавшие ее в пути от ресторана в Казино. Целых два дня прошло с тех пор, как она была здесь в последний раз, и как нескончаемо долго тянулось это время!

Они миновали холл и стали подниматься лестнице к запретным для посторонних дверь Клуба.

В зале для баккара народу было еще больше, чем обычно, так как из Парижа, чтобы провести вечер в Лаквилле, прибыло несколько веселых и довольно шумных молодых людей. В дальнем конце зала прозвучали хорошо знакомые слова: «Банк выставляется на торги».

После паузы Сильвия услышала бормотание двух голосов. Один принадлежал официальному лицу, представителю владельцев Казино, а второй, низкий и негромкий, дорогой ей голос, от которого каждый раз сжималось ее сердце.

Значит, граф Поль вернулся! Он не последовал ее совету! Вместо того, чтобы, как полагалось бы, огорчиться, она обрадовалась – обрадовалась! Не тому, что он пришел в Казино – это было печально – а тому, что он здесь, рядом. До этого мгновения она не сознавала, что для нее значит его присутствие.

Сильвия не видела Поля де Вирье, скрытого толпой, состоявшей из шумных и чересчур нарядно одетых молодых людей и их спутниц в безвкусных туалетах.

Тут над нею склонилась высокая тонкая фигура мсье Вахнера. Сильвия удивленно подняла голову: ами Фриц очень редко обращался к ней с речью, впрочем, и ко всем остальным тоже.

– Сегодня вы должны играть, мадам, – властно произнес он. – Я предчувствую, что вы принесете нам счастье, как в тот раз, когда играли Первые.

Сильвия ответила нерешительным взглядом. Ее мысли обратились к подруге, которую она редко вспоминала в последние дни.

– Помните, как радовалась тогда бедная Анна? – шепнула она.

Мсье Вахнер вытаращил глаза; его длинное грубое лицо исказила гримаса страха, почти что ужаса.

– Не говорите о ней, – произнес он резко. – Это спугнет удачу!

Тут вмешался Честер.

– Сильвия, пожалуйста, играй, если тебе хочется! – нетерпеливо попросил он.

Честера раздражала мысль, что Сильвия в его присутствии сдерживает себя.

И Сильвия вдруг решилась. Банк держал граф Поль. Он рискнул – какой суммой? Восемью сотнями фунтов из своего наследства? Это было безумие, полное безумие с его стороны!

Ну что ж, тогда она тоже будет играть! У нее возникло ощущение, сопряженное со своего рода болезненной радостью: ей казалось, что они оба составляют собой одно целое. Он рискует своими деньгами, а она постарается их выиграть. Если ему посчастливится, она будет рада оттого, что он выиграет ее деньги.

Мсье Вахнер услужливо нашел для Сильвии место за столом, и она села. Граф де Вирье обвел глазами стол, увидел ее, вспыхнул и устремил взгляд прямо перед собой.

А затем, как в ее первый вечер в Казино, Сильвии стало необыкновенно везти.

Снова и снова она вытягивала девятку, даму короля, восьмерку…

И еще раз игроки стали возбужденно повторяя ее ставки, глядя на нее с благодарным, восторженным интересом, поскольку в тот вечер она даровала им преходящее богатство.

Чем больше Сильвия выигрывала и помогала выигрывать другим, тем более несчастной она себя чувствовала. Увидев, что осталось от горки банкнот перед графом Полем, она была просто убита. Восемьсот фунтов? Чудовищно потерять такую сумму за один вечер.

Затем наступил перелом. Удача оставила Сильвию, и она вздохнула свободнее.

Она взглянула в бесстрастное лицо графа Поля. Вид у него был усталый, чего и следовало ожидать после долгого путешествия из Бретани. И вновь, как по волшебству, фортуна поверюсь к Сильвии лицом. Ей шла одна лишь хорошая карта: комбинации все тех же восьмерок и девяток.

Внезапно она встала и отодвинула стул. Со всех сторон раздался протестующий ропот.

– Если мадам уйдет, удача уйдет вслед за ней! – эта фраза прозвучала не один, а, по меньшей мере, два раза.

Честер не сводил с нее изумленного, осуждающего взгляда.

– Ага! – воскликнул он. – Не удивляюсь, Сильвия, что тебе нравится играть! И часто такое бывает? Сколько ты выиграла у этого бедняги?

– Девяносто фунтов, – ответила она машинально.

– Девяносто фунтов! А приходилось ли тебе столько проигрывать – я имею в виду, за один вечер? – Честер задал этот вопрос прежним, не лишенным сарказма тоном. И все же сумма не могла не внушить ему уважение. В счетах провинциальных юристов подобные встречаются не часто. Сильвия апатично посмотрела ему в лицо.

– Нет, – медленно ответила она. – За вечер я никогда не проигрывала больше десяти фунтов. Проиграв десятку, я всегда прерывала игру. В этом состоит преимущество понтера перед банкометом: он имеет право остановиться, потеряв небольшую сумму.

– А! Понятно! – холодно отозвался Честер.

Затем оба смолкли, потому что неподалеку, у стола, разгорелась перепалка между мсье и мадам Вахнерами. В первый раз Сильвии пришлось наблюдать, как эта достойная пара ссорится публично.

– Говорю тебе, никуда я не пойду! – сквозь зубы шипел ами Фриц. – Сегодня мне везет, чертовски везет! Отвяжись, Софи, уйди и оставь меня в покое. Я добыл за вечер тысячу франков и, наконец, могу попробовать свою новую систему. Да, я собираюсь сделать это прямо сейчас! Хватит меня уговаривать. Плевал я на свои обещания. Если я что пообещал, то, значит, соврал!

Немало огорченная, Сильвия обернулась. На побагровевшем лице мадам Вахнер был написан нескрываемый гнев. Однако, заметив своих английских друзей, она с большим усилием взяла себя в руки.

– Ну ладно, – произнесла она. – Ладно, Фриц! Можно подумать, я какое-то злобное чудовище. Я твоя жена, мой долг повиноваться. Но только я не хочу смотреть, как ты спустишь все деньги, которые выиграл благодаря нашей милой приятельнице, мадам Сильвии. Да, я ухожу и оставляю тебе одного, мой бедный Фриц.

Она фамильярно взяла Сильвию под руку, и вместе, в сопровождении Честера, они покинули зал для игры в баккара.

В вестибюле мадам Вахнер, печально улыбаясь, обратилась к Честеру:

– Жаль, что Фриц не ушел с нами! Он выиграл целую тысячу франков. Для нас это большие деньги. Теперь он, наверное, их проиграет; вы, моя дорогая, – она обернулась к Сильвии, – приносите ему удачу, а вот граф – наоборот. В этом я тысячу раз убеждалась. Перед самым тем днем, когда вы с бедной мадам Вольски приехали в Лак вилль, Фриц проигрался в пух и прах, и все оттого, что банк держал граф де Вирье!

– Может быть, граф сегодня не станет больше держать банк, – неуверенно отвечала Сильвия.

– Станет, станет! – раздраженно воскликнула мадам Вахнер. – Я ведь рассказывала вам, Сильвия: наша поденщица узнала от жены мсье Польперро, у которой сестра служит кухаркой в доме герцогини д'Эглемон, что крестная графа де Вирье завещала ему громадное состояние? Ну, так вот, скоро от этих денег останется пшик, – она хихикнула, словно находила эту мысль весьма забавной. – Но не думаю, что в кармане Фрица осядет хоть малая их часть, даже при том везении, которое всем нам сегодня выпало. – Она признательно взглянула на Сильвию.

– Вы тоже, сэр, – мадам Вахнер с широкой улыбкой обернулась к Честеру, – вы тоже, должно быть, довольны тем, что мы все вместе побывали в Казино. Жаль, что вы не решились сделать ставку! Рискнули бы хоть одним фунтом! Вернулись бы потом в Англию с полным карманом денег.

– Скорее всего, я потратил бы их в Швейцарии! – засмеялся Честер. – Я ведь собираюсь в Швейцарию, мадам! Послезавтра уезжаю.

– А на обратном пути к нам заедете? – с нескрываемым интересом спросила мадам Вахнер.

– Может быть, если здесь еще будет миссис Бейли, но вряд ли так получится, потому что в Швейцарии я проведу не меньше двух недель.

Все трое достигли уже ворот «Виллы дю Лак».

– Ну ладно, Сильвия! – произнес Честер. – Полагаю, мне пора попрощаться. Я не завидую твоим неправедным доходам! – он говорил шутливо, но Сильвии послышался в его тоне укор.

– Спокойной ночи! – Голос Сильвии слегка дрожал. Когда она протянула руку, на землю упала сумочка, в которой был ее сегодняшний выигрыш. Мадам Вахнер остановилась и подняла сумочку.

– Боже милостивый! – воскликнула она завистливо. – Целая куча денег!

Сильвия едва ее слышала. Сердце у нее болело. Что за безумие, как мог Поль де Вирье рискнуть гигантской суммой, десятой частью доставшегося ему состояния – немалого состояния?

Она ненавидела себя, чувствуя, что отчасти виновна в его потерях. Она знала, конечно, что это глупо: если бы не ей, те же карты достались бы кому-нибудь другому, и тогда банк сорвал бы он. Однако суеверия, подобно вирусам, сидят у игроков в крови, и Сильвия выиграла большую часть денег, потерянных в тот вечер графом Полем.

– Проводить вас домой, мадам? – спросил Честер мадам Вахнер.

– Нет, мсье, я должна вернуться в Казино и присмотреть за Фрицем! Он как ребенок… самый настоящий ребенок во всем, что касается денег. – Мадам Вахнер тяжело вздохнула. – Нет, нет, отправляйтесь спать в «Пансион Мальфе».

– Ничего подобного, – ответил Честер. – Я вернусь с вами в Казино, и мы вместе уговорим мсье Вахнера пойти домой. У него уже было достаточно времени, чтобы выиграть или проиграть кучу денег,

– Да. в самом деле, – снова вздохнула мадам Вахнер. и Честеру стало искренне ее жаль. Она, Действительно, очень милая пожилая дама, неглупая, веселая и со стойким характером. Какая жалость, что ей достался муж-игрок.

По пути обратно они слышали, как прохожие толкуют о графе де Вирье и о высоких ставках Сегодня в Клубе.

– Нет, теперь он выигрывает, – произнес кто-то и на лице мадам Вахнер возникло озабоченное выражение: если граф Поль выигрывает, значит, ее Фриц проигрывает.

Увы! Ее опасения оправдались. Когда они с Честером вошли в зал для игры в баккара, ами Фриц стоял поодаль от стола, заложив руки в карманы и рассеянно глядя через темное окно на озеро.

– Ну? – резко спросила мадам Вахнер. – Ну Фриц?

– Не повезло! – Он зло тряхнул головой. – Все из-за этой проклятой системы! Мне бы вступить в игру раньше, тогда бы я, скорее всего, выиграл кучу денег, но в тот самый момент ты вмешалась и стала канючить, чтобы я ушел… – Он смотрел на жену волком.

Честер тоже взглянул на мадам Вахнер. Он восхищался ее самообладанием. Румянец на ее лице стал немного гуще – вот и все.

– Ничего не поделаешь, – чуть холодно отвечала она на французском. – Я знала, что это случится, поэтому не огорчаюсь. Что-нибудь уцелело? Остались хотя бы пять луи, которые я дала тебе в начале вечера?

Мсье Вахнер угрюмо покачал головой.

– Ну что же, пора идти. – Она повернулась к выходу, супруг пошел следом,

ГЛАВА 23

Когда Сильвия медленно и устало поднималась в свою комнату, в ее воспаленном мозгу внезапно вспыхнул ужас перед Лаквиллем.

В первый раз за все время, пока она жила в «Вилле дю Лак», Сильвия заперла за собой дверь спальни и, не включая света, уселась.

Она испытывала тягостное чувство унижения та боли. Со жгучей насмешкой говорила она себе, что Поль де Вирье к ней абсолютно безразличен, если бы она для него хоть что-нибудь значила, он бы никогда себя так не повел.

Она не стала долго предаваться этим мыслям, а поднялась и включила электрический свет. Усевшись за небольшой письменный стол, которым ее предупредительно снабдил мсье Польперро, она, клеша и волнуясь, набросала записку:

«Дорогой граф де Вирье!

Я сегодня очень устала и, думаю, не смогу завтра отправиться на верховую прогулку.

Искренне Ваша, Сильвия Бейли».

Всего две строчки, но этого довольно. До сих пор – и ей стыдно было об этом думать – она позволяла себе в общении с графом Полем некоторое амикошонство, как сказали бы матроны из Маркет-Даллинга, теперь ей следует вести себя сдержанней и холодней.

Она вложила письмо в конверт, надписала имя и спустилась вниз. Час был поздний, но мсье Польперро еще не лег спать. Хозяин никогда не удалялся на покой, не убедившись, что все гости благополучно разошлись по своим номерам.

– Будьте любезны, не могли бы вы доставить сегодня графу де Вирье? – спросила Сильвия коротко. А когда маленький человечек взглянул на нее с удивлением, добавила: – Я хочу предупредить графа, что не поеду с ним завтра кататься верхом. Уже поздно, я устала и хочу спать. Меня утомила долгая автомобильная поездка. – Она вымученно улыбнулась.

Мсье Польперро наклонил голову.

– Разумеется, мадам. Граф получит записку, как только вернется. Теперь уже недолго ждать.

Но нет ничего легковесней, чем обещание южанина. Конечно, мсье Польперро намеревался в тот же вечер отдать графу записку, но отложил ее в сторону и совершенно о ней забыл.

Сильвия провела ночь беспокойно, и утром, когда под окном раздались призывные звуки – лошадиное ржанье и цоканье копыт – еще была погружена в тяжелый сон. Услышав шум, она вскочила и через щель в задернутых занавесках выглянула во двор.

Стояла прекрасная погода. На поверхности озера играла легкая рябь. Дверь виллы открылась, и Сильвия услышала голоса. Значит, граф Поль все же собирается кататься в одиночку? Сильвии стало обидно и досадно.

Поль де Вирье и мсье Польперро стояли рядом. Вдруг она увидела, как мсье Польперро, с жестом раскаяния, протянул графу вчерашнюю записку. Граф Поль прочел ее, положил обратно в конверт и спрятал в нагрудный карман куртки.

Он не отослал лошадей, как втайне надеялась Сильвия, а сказал что-то мсье Польперро. и поспешил обратно в дом, но вскоре вернулся почтительным поклоном что-то протянул графу.

Это была коробочка для визитных карточек. Поль де Вирье нацарапал что-то на карточке и отдал ее мсье Польперро. Спустя минуту он выехал через ворота.

Сильвия отошла от окна, но возвращаться в постель ей не хотелось. Она не находила себе места: досадовала, что отказалась от прогулки. Когда, наконец, принесли чай, Сильвия обнаружила на подносе карточку от графа:

«Мадам!

Весьма огорчен тем, что вам нездоровится, но надеюсь, вы все же сможете этим утром спуститься. У меня имеется для вас послание от моей сестры.

Преданнейший мадам, Ваш слуга, Поль де Вирье».

Они встретились в саду… том самом, где так проводили вдвоем короткие и счастливые утренние часы. Инстинктивно стремясь к уединению и избегая любопытных глаз, они направились арочному проходу в стене, за которым располагался огород.

Только что пробило десять, и садовники на часок удалились, поскольку честно заслужили отдых; в летнюю пору их работа начиналась с самого рассвета. Таким образом, граф Поль повел свою спутницу в весьма уединенный, наполненный ароматами уголок.

Ступая по узким, обсаженным благоуханными травами тропинкам, они достигли дальнего конца Рода, и там граф спросил:

– Не хотите ли пройти в оранжерею?

Сильвия кивнула. Это были первые слова, которые она от него сегодня слышала, за исключением короткого: «Доброе утро, надеюсь, мадам чувствует себя лучше».

Граф посторонился, чтобы пропустить Сильвию в большое красивое здание, очаровательный образчик художественных вкусов восемнадцатого века. В прохладной и ароматной атмосфере оранжереи легко было забыть об уродстве обыденного мира.

– Не желаете ли присесть? – медленно произнес граф. А потом, словно бы откликаясь на невысказанные мысли своей спутницы, добавил: – Кажется, прошло сто лет с тех пор, как мы в первый раз побывали здесь вместе, мадам.

– Когда вы так серьезно уговаривали меня покинуть Лаквилль, – откликнулась Сильвия, стараясь держаться непринужденно.

Она села на изогнутую каменную скамью и, как в то памятное утро, когда они были еще едва знакомы, он занял место на другом конце.

– Ну? – спросил он, глядя на нее в упор. – Ну, видите, я все же вернулся!

Сильвия не отвечала.

– Я не должен был возвращаться. Это слабость. – Говоря, он не глядел на нее, а прослеживал воображаемые узоры на каменном полу. – И вернулся, – заключил он тихо и горестно, – потому, что не мог больше находиться вдали от вас. – Сильвия по-прежнему молчала. – Вы не верите? – Он слегка повысил голос.

Наконец, она подняла глаза и заговорила:

– Думаю, это вы себе вообразили. Уверена, вы возвратились в Лаквилль не только из-за меня.

– Нет же, из-за вас, из-за вас одной! – воскликнул он, вскочил и встал перед ней. – Видит Бог, я вас не обманываю. Возможно, если б я не вернулся сюда, со временем – но не сразу – отправился бы куда-нибудь еще, где можно заняться тем единственным, что может заполнить мою жизнь Но сюда, в Лаквилль, я приехал только ради вас!

– Почему же вы направились прямиком в Казино? – запинаясь, пробормотала она. – И зачем… о, зачем вы рискнули такими большими деньгами?

Он пожал плечами.

– Потому что я глупец! – ответил он с горечью, – глупец, а, кроме того, что называется, собака на сене! Я должен был радоваться, когда увидел вас с этим замечательным молодым человеком, мистером Честером… и, как ваш доброжелатель… – он сделал паузу, а потом закончил: – Мне следовало приветствовать мысль, что у вас будет такой превосходный супруг!

Сильвия тоже поднялась на ноги.

– Вы ошибаетесь, – сказала она холодно. – Мистер Честер никогда не станет моим мужем.

– Мне печально это слышать, – серьезно сказал граф Поль. – Женщина не должна жить одна, в особенности молодая и красивая, а, кроме того… с собственным состоянием.

Сильвия помотала головой. Она была рассержена… обижена, как никогда в жизни. «Он отвергает то, что ему не предложено», – говорила она себе.

– Вы очень любезны, – ответила она. – Но до сих пор я неплохо справлялась, надеюсь справляться и дальше. Не беспокойтесь обо мне, граф Поль. Мы с мистером Честером прекрасно понимаем друг друга. – Помолчав, она кратко добавила: – Хотела бы я понять вас…

– Я и сам себя не понимаю, – мрачно сказал он. – Но есть одна вещь, на которую я, по-моему, неспособен. Каковы бы ни были мои чувства… моя любовь… к женщине… я не настолько бесчестен, чтобы предложить ей разделить мою судьбу. Мне слишком хорошо известно, на что бы я ее обрек… на какую нищету… на какое унижение! В конце концов, мужчина волен отправиться к дьяволу один, но никак не вместе с женщиной.

Он заговорил тише, перейдя на хриплый шепот; в обращенном на Сильвию взгляде читались мука и мольба.

– Думаю, вы правы, граф Поль.

Сильвия слышала, как ее собственный голос, мягкий и спокойный, выговаривал слова, которые значили для обоих так много, и в то же время, так мало.

– Жаль, что не все мужчины настроены так же, как вы, – заключила она машинально.

– Я не сомневался, что вы со мной согласитесь, – медленно произнес он.

– Не пора ли нам возвращаться? Я жду ко второму завтраку мистера Честера. Сейчас еще рано, но в последнее время он взял моду приходить раньше времени.

Услышав это, он, в свою очередь, почувствовал боль.

– Постойте! – сказал он резко. – Не уходите пока, миссис Бейли. – Он пробормотал сквозь зубы: – Очередь мистера Честера еще придет. – И продолжил вслух: – Значит, всему конец? Конец нашей… нашей дружбе? Мне придется покинуть Лаквилль сегодня вечером. Нечего мне здесь делать, если вы упрекаете меня за то, что я приехал повидаться с вами.

Сильвия протестующе вскрикнула:

– Какой же вы недобрый, граф Поль! – Она пыталась говорить спокойно, но по ее щекам побежали слезы… и через мгновение она оказалась в объятиях Поля де Вирье. Сердце было готово выскочить у нее из груди.

– О, моя дорогая! – отрывисто зашептал он по-французски, – моя дорогая, как я тебя люблю!

– Но если ты меня любишь, – протянула она жалобно, – что нам до всего остального?

Она вложила свою ладонь в его. Он сжал ее руку, а потом отпустил.

– Вот потому, что я тебя люблю, я и должен от тебя отказаться, – произнес он, но, не чуждый человеческим слабостям, не сделал этого тут же, а напротив, крепче прижал Сильвию к себе и прильнул к ее нежным трепещущим губам.

А Честер? Он в это утро, впервые за всю свою размеренную и отрегулированную жизнь, чувствовал себя не только плохо, но просто ужасно. Прошлым вечером он вернулся в «Пансион Мальфе» в относительно веселом расположении духа, насколько это было совместимо с неудовольствием по поводу приключений Сильвии в Казино. Но, никоим образом не одобряя ее поступков, он все же был рад, что она выиграла, а не проиграла.

Вахнеры предложили подвезти его до пансиона, и он согласился, поскольку час был поздний, а мадам Вахнер, несмотря на потери Фрица, наняла экипаж.

Добравшись до постели, Честер тут же уснул, но через час пробудился из-за давящего ощущения, а вернее, сознания, что он в комнате не один.

Он сел в постели и зажег спичку, одновременно и желая, и страшась увидеть, как из темноты возникает подобие человеческой фигуры.

Но, запалив свечу, стоявшую на столе рядом с кроватью, он не узрел ничего, кроме скудно обставленной комнаты, которая, даже в неверном свете, выглядела вполне уютно и безобидно.

Обладая крепким и здоровым организмом, а также незапятнанной совестью, Честер был человеком бесстрашным. Если бы неделю назад кто-нибудь сказал при нем, что мертвые могут посещать мир живых (как верят многие), он бы только посмеялся, но четыре дня в Лаквилле поколебали его убеждение в том, что «мертвые не возвращаются», и он нехотя поверил, что в «Пансион Мальфе» водятся привидения.

Беспокойство не оставило его даже после посещения курьезной ванной комнаты, которой так гордились супруги Мальфе, и еще позднее, когда он подкрепил себя превосходным завтраком. Напротив, при мысли о том, чтобы вернуться, даже среди бела дня, в свою спальню, его охватил панический страх.

Честер сказал себе раздраженно, что так не годится. Из-за бессонной ночи он – никогда не болевший! – чувствовал себя нездоровым; кроме того, он транжирил драгоценные дни своего короткого отпуска без всякой радости и для себя, и шля Сильвии. Послав за хозяином отеля, он кратко сообщил, что намерен покинуть Лаквилль этим же вечером. Мсье Мальфе был очень огорчен. Не испытывает ли мсье каких-либо неудобств? Неужели ничего нельзя предпринять, чтобы удержать английского гостя?

Нет, мсье всем доволен, однако… однако, не жаловался ли ранее кто-нибудь из постояльцев на странные шумы в той спальне, где он ночует?

Недоумение француза казалось вполне искренним, но Честер, глядя ему в лицо и, выслушивая изумленные возгласы и заверения, что его спальня – спокойнейшая во всем доме, все же заподозрил хозяина в некоторой неискренности. Он был несправедлив к бедному мсье Мальфе.

Честер поднялся наверх и упаковал вещи. Этим он как бы поставил символическую точку. Если даже Сильвия примется уговаривать его остаться, будет уже поздно.

В «Вилле дю Лак» мсье Польперро приветствовал его словами: «Мадам Бейли в саду с графом де Вирье», и Честеру почудился в веселых глазках хозяина подозрительный блеск.

Бедная Сильвия! Бедная своевольная дурочка! Неужели после того, что случилось в предыдущий вечер, этот безумный французский игрок все еще вызывает у нее симпатию и уважение?

Он обвел глазами широкую лужайку: Сильвии и графа нигде не было видно. Затем в проеме, который вел, как он знал, в большой огород при вилле, появилась изящная фигурка миссис Бейли, за ней в нескольких шагах следовал граф Поль.

Честер поспешил им навстречу Какой странный, расстроенный вид был у обоих! Граф де Вирье плелся, как в воду опущенный – еще бы, после такого громадного проигрыша. А Сильвия… да, без сомнения, она плакала! Завидев Честера, она инстинктивно надвинула на лоб свою летнюю шляпу, чтобы скрыть покрасневшие веки. Она вызывала у него одновременно и жалость, и злость.

– Я пришел пораньше, – проговорил он коротко, – чтобы предупредить тебя: сегодня мне придется уехать. Приятель, с которым я собираюсь встретиться в Швейцарии, уже теряет терпение, поэтому я предупредил хозяина «Пансиона Мальфе», собственно, уже и упаковался.

Сильвия ответила ему бесхитростным взглядом, не сумев ничего к этому добавить. Ее молчание уязвило Честера.

– Ты, вероятно, собираешься еще здесь пожить? – спросил он.

– Не знаю, – ответила она тихо. – Я об этом пока не думала.

– Я тоже покидаю Лаквилль, – сказал граф де Вирье. Заметив (если ему не почудилось) саркастическое выражение на лице англичанина, он добавил несколько высокомерно: – Странно сказать, но, хотя я этого и не заслуживаю, удача ко мне вчера вернулась и я кончил игру в выигрыше. Однако пока с меня достаточно. Как я уже говорил миссис Бейли, пора и честь знать. Собственно, – граф Поль странно усмехнулся краешком рта, – я тоже отправляюсь в Швейцарию! В прежние времена я был членом горнолыжного клуба.

Честер принял внезапное решение и, изменив своей обычной осмотрительности, решился действовать сразу.

– Если вы действительно собираетесь в Швейцарию, почему бы нам не поехать вместе? Я думал отправиться сегодня вечером, но если вы предпочитаете завтра, могу вас подождать.

Граф де Вирье размышлял, как показалось его собеседникам, очень долго.

– Сегодня вечером или завтра – мне все равно, – сказал он наконец.

Он не глядел на Сильвию. С тех пор как к ним присоединился Честер, граф старался на нее не смотреть. Слегка трясущейся рукой он вынул из кармана портсигар и протянул Честеру.

Итак, жребий брошен. Будь что будет! Честер, хоть он и педант, прав в том, что желает удалить его от Сильвии. Англичанин сам не понимает, насколько он прав.

Если бы Честер мог заглянуть в глубины сердца Поля де Вирье! Он обнаружил бы там почти непреодолимый соблазн поймать Сильвию на слове, воспользоваться ее житейской неопытностью и сделать ее женой игрока.

Если бы у женщины, которую он любил, не было за душой ни гроша, граф, вероятно, уступил бы соблазну, принявшему сейчас облик ревности – острой, ядовитой ревности к молодому красивому англичанину, который стоял теперь перед ними.

Прильнет ли когда-нибудь Сильвия к этому человеку, как льнула к нему, позволит ли себя поцеловать, как позволила Полю, после того как он выпустил руку, которую она вложила в его ладонь?

Увы! Поцелуи поцелуям рознь, как и объятия объятиям; давно утративший иллюзии француз был убежден в том, что со временем Честер завоюет Сильвию.

– Не стоит ли нам узнать, когда отправляется швейцарский экспресс? – спросил Честер. – Или вы уже решили, каким поездом ехать?

– Нет, я еще не смотрел расписание.

Вместе они пошли в дом, а Сильвия села в одно из кресел-качалок, которыми так гордился мсье Польперро.

Она смотрела вслед двум мужчинам с чувством печального недоумения. Значит, они оба уезжают – оба покидают ее?

После того, что случилось сегодня, как странно, как абсолютно неестественно было расставаться… Возможно, она никогда больше не увидит Поля де Вирье.

Остаток дня прошел, как сон – фантастический, нереальный сон.

Сильвии не пришлось больше увидеться наедине с графом Полем. Вечером она отправилась с Честером кататься. О поездке они еще вчера договорились с Вахнерами, и не было никаких причин менять свои планы.

Затем миссис Вахнер, услышав, что и Честер, граф де Вирье уезжают, прониклась, как обычно, сочувствием и тепло пригласила Сильвию тем вечером поужинать в Шале де Мюге. Сильвия, раздумывая, согласилась. Наконец настал момент расставания.

– Я провожу тебя до станции, – сказала она грубо, и тот, немного удивившись, попробовал отклонить ее предложение.

– Я так хочу, – раздраженно сказала она, – но ты, Билл, все решаешь за других.

И она пошла на станцию… чтобы потом об этом пожалеть. Поль де Вирье, в последний раз крепко сжав ее руку, смертельно побледнел. Когда Сильвия отправилась назад в Казино, на встречу с Вахнерами, ее преследовали его полные упрека и отчаяния глаза.