Текст книги "Ребенок от Деда Мороза (СИ)"
Автор книги: Марго Лаванда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
– Настя, сколько можно прятаться от себя? – шепчет Герман, внезапно оказываясь очень близко, и без лишних вопросов притягивает меня к себе. Поневоле хватаюсь руками за его плечи, мощные, твердые, незаметно для себя глажу их, наслаждаясь ощущением чистой мужской кожи, и чувствую, что млею и плыву, подчиняясь влечению. Я бессильна перед обаянием этого мужчины и своими к нему чувствами. Знаю, что он сейчас меня поцелует, и, вместо того чтобы отвернуться, смотрю в пронзительные голубые глаза и облизываю губы. Они пересохли от волнения и жаждут касаний Германа. Только от его поцелуев я плавлюсь и превращаюсь в… мягкую карамель…
Он сводит меня с ума своими поцелуями, страстными ласками, я тону в его омуте, растворяюсь, теряюсь, пропадаю… Каждая клеточка моего тела ощущает сумасшедшее, пьянящее возбуждение, но это продолжается лишь несколько секунд, потом страх остужает пульсирующую в венах кровь.
– Я ждал именно этого, – шепчет Герман, покрывая мое лицо поцелуями.
У меня вырывается глухой отчаянный стон, с усилием отталкиваю босса, упираясь обеими руками ему в грудь. Мне удается чуть чуть отодвинуться от него только благодаря тому, что он сам ослабил хватку; несколько невероятно долгих секунд замираю, потрясенно смотрю на босса широко раскрытыми глазами, пытаясь овладеть собой. В его взгляде читается насмешка и еще что то, не поддающееся определению. Он поднимает руку и нежно гладит меня по щеке, затем снова берет за подбородок.
– Я больше не могу… Твои игры сводят меня с ума, слышишь?
– Это не игры, Настя. Поверь уже! – проникновенно отвечает Самойлов.
Как же хочется поверить ему. Довериться.
– Во что я должна поверить? Отпусти меня… – только сейчас заметила, что он держит мою ладонь. – Ну пожалуйста! – добавляю умоляюще. Герман перемещает руки мне на плечи.
– Мы поженимся, Настя. Это все чего я хочу. Чтобы ребенок жил в полноценной семье, имея любящих родителей. Я люблю тебя!
– Ты, наверное, угорел в бане…
– Хватит трепыхаться, Синичкина! Я уже понял, это твоя натура птичья. Мне нравится твоя непокорность. Но я тебя не отпущу, вольная птица. Ты моя…
– Неужели не понимаешь, как трудно поверить? Когда ты Золушка… – мой голос садится почти до шепота.
– Я Золушка?
– Нет… Не путай меня… Это я Золушка. А ты – Принц. Зачем тебе все это?
– Зачем хочу жениться? Влюблен, поэтому.
Я не верю своим ушам. И тем более не верю наглой самодовольной физиономии босса, который снова привлекает меня к себе в объятия. Приникает к моим губам нежно и одновременно страстно. Ненасытные губы терзают мой рот, язык огненным потоком продвигается вглубь, и у меня вырывается стон. Это слишком сказочно, невероятно, так не бывает! Меня охватывает непонятное, пугающее чувство. Как же мне хочется раствориться в объятиях босса, обхватить его за шею, слиться с мускулистым телом, ощутить его силу и страсть. Чувствую, что Герман сильно возбужден, потрясенно замираю обнаружив это, и чуть отстраняюсь. Самойлов ослабляет натиск, словно поняв мое замешательство, губы его становятся нежными, очень ласковыми. Обнимающие меня руки – уже не тиски.
Но так еще страшнее. Я могу противостоять мужскому напору, нашему обоюдному желанию, но я беззащитна против нежности. О Боже, только сейчас осознаю, что стою на краю пропасти, постепенно лишаясь воли и способности рассуждать здраво…Не могу оттолкнуть, отказать себе в наслаждении его поцелуями.
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем Герман отрывается от моих губ, Встретив его горящий взгляд, понимаю, что это не все. Он не планирует ограничиться поцелуями. А я… могу лишь смотреть молча, призывая на помощь все свое благоразумие, которого нет. Оно исчезло, испарилось. Сейчас для меня существуют лишь его безумно красивые, голубые, манящие своим блеском глаза. Герман обхватывает пальцами мой подбородок и с невероятной нежностью проводит большим пальцем по моим губам, и я трепещу от этого прикосновения. Берет мое лицо в ладони и снова приникает долгим глубоким поцелуем.
– Ты моя половинка, Настя, я это точно знаю. Ты ь добрая, милая, забавная, порывистая… Ты не размениваешься на быстрые связи, очень серьезно подходишь к выбору партнера… Ты не из тех, кого большинство – кто готов стелиться перед боссом, и практически на все – лишь бы залезть к начальнику в постель. Ты редкий бриллиант, Синичка. И я захотел тебя в первый же момент, как увидел.
– В костюме Снегурочки?
– И без костюма тоже.
Он смеется надо мной, но не могу сопротивляться ему!
– Мне лучше уйти, – бормочу невнятно, делая попытку встать с постели.
– Я очень прошу тебя остаться.
Босс проводит ладонью по моей щеке, пальцы чуть задерживаются на моих губах.
– Хочешь, чтобы я умолял?
– Скажи еще раз, что это не сон, – прошу дрожащим голосом.
– Это не сон, и дело не в том, что я перегрелся в бане, – со смехом произносит Самойлов. – А в том, что ты свела меня с ума.
Босс приникает к моим губам. Сначала касается легко, я застываю. Кричу про себя, что оттолкнуть должна. И не могу. Потом мужские губы становятся все более настойчивыми. Как и руки – начинающие освобождать меня от блузки.
– Подожди, ты что? – восклицаю испуганно. – Только не так, и не здесь! Мама может вернуться в любую минуту…
– Нет, она не вернется до завтрашнего обеда. Заверила меня в этом. Она специально уехала. Надеясь, что это поможет нам поговорить… Но говорить мы не будем, – в ласкающем тоне слышится насмешка.
Герман подхватывает меня на руки и несет в мою комнату.
– Все будет хорошо, обещаю, – он опускает меня на постель и нависает надо мной. В его глазах столько тепла, сейчас они похожи на прозрачные голубые озера, и я не в состоянии оторваться от них.
– Нервничаешь? – спрашивает тихо. – Обещаю, мы не будем торопиться. Я просто хочу ласкать тебя. Изучать, узнавать.
Краснею от этого признания. Герман удобно устраивается рядом со мной на огромной кровати, облокачивается на подушки, и в полусидячем положении привлекает меня в свои объятия. Спиной чувствую мускулистую грудь, его сердце бьется спокойно, размеренно. Тогда как мой пульс зашкаливает. Уверенные, ласковые пальцы опускаются мне на плечи и начинают массировать, заставляя расслабиться. Это удивительно приятно, закрываю глаза от удовольствия, с трудом сдерживаю стон. Я должна отодвинуться прямо сейчас, или не смогу этого сделать никогда. Пальцы Германа зарываются в мои волосы, ласкают затылок, нежно проводят по щекам, подбородку, спускаются ниже, к шее. Затем он начинает осторожно освобождать мои волосы от стянувшей их резинки, запускает ладони в локоны, рассыпавшиеся по спине. Поворачиваю к нему голову, прячу лицо на его груди, прижимаюсь губами к бьющейся на шее жилке. Вдыхаю запах мужской кожи, неповторимый, терпкий. Замечаю, как Герман в ответ судорожно втягивает в себя воздух, и теряю способность связно мыслить. Забываю обо всем на свете в жгучей потребности в нем, в том наслаждении, которое может дать мне только он.
Наши губы встречаются, и я утопаю в сладком поцелуе, наша страсть нарастает как цунами. Одно быстрое движение – и мужчина уже сверху, я даже не успеваю заметить, как это получилось. Нависает надо мной, сузившиеся глаза горят желанием, внимательно изучают мое разгоряченное лицо. И я тону в этом голубом тепле, мечтаю раствориться в нем. Губы босса снова накрывают мой рот, властные и жаждущие. Рукой он скользит мне под блузку, и начинает ласкать, вырывая жалобный крик. Выгибаюсь под ним, прижимаюсь плотнее, тянусь навстречу ласкающим рукам, умоляя продолжать. Вскрикиваю, когда Герман останавливается, прекращает восхитительные ласки, отстраняется и внимательно смотрит на меня.
– Ты уверена? Мы можем подождать до свадьбы…
Ух, как же разозлили меня эти слова! Распалить до огненного состояния и предложить подождать? Сама набрасываюсь на его губы, целую жадно, проникаю языком в его рот, показывая, что он может сделать со своим предложением подождать.
Герман срывает с меня блузу, я тянусь к молнии на его брюках, пытаясь расстегнуть, но пальцы дрожат, не слушаются. Роберт отталкивает мои руки и сам расстегивает непослушную змейку, а я начинаю покрывать страстными, жадными поцелуями его мускулистую грудь, зарываюсь лицом в редкую поросль волос на ней, чувствуя, как он напрягся и дрожит, умоляя глухим шепотом:
– Не останавливайся, детка. Какая ты страстная… Я и надеяться не смел.
Заставляю его замолчать поцелуем. Не хочу сейчас слов. Только прикосновений, его рук, его губ. Но мне мало. Все еще недостаточно. Мне нужна полная близость. Провожу рукой по жестким волосам на мужской груди, обхватываю широкую спину и притягиваю на себя.
– Пожалуйста…
Нет ни сил, ни воли, я вся во власти нахлынувших чувств и ощущений. Мне никогда не было так хорошо. Никогда. Даже в мечтах и фантазиях. Мое тело горит от его прикосновений. А душа точно парит над землей от невероятных эмоций, мое дыхание прерывистое, изо рта вырывается всхлип, когда мы наконец становимся единым целым. Сердце вот-вот выскочит из груди. Перед глазами то вспыхивает, то меркнет калейдоскоп красок.
– Милая? Я сделал тебе больно?
– Н-нет, все хорошо. Мне очень хорошо…
Понимаю, что мне необходимо все как следует обдумать, осознать, что произошло и так неожиданно свалилось на мою голову. Но пока не готова выбраться из сладостного кокона ощущений…
Глава 25
Шесть утра! Открываю глаза и реальность наваливается, как всегда придавливая своей неумолимостью. Смотрю на мужчину рядом. Но сейчас мне некогда смаковать события ночи и думать о том, что будет дальше. Меня беспокоят только стыд и мама! В смысле, если она сейчас нас застукает – я со стыда сгорю просто!
– Герман! Просыпайся! Умоляю! – расталкиваю обнаженного мужчину в своей постели. – Тебе пора!
Самойлов открывает сначала один сонный глаз, потом другой, потом оба. Фокусирует взгляд на старинных часах с кукушкой, висящих на стене.
– Шесть утра? Это что, месть? Настя, я думал тебе было хорошо… За что ты так…
– А что, тебе не надо на работу? – хмурюсь.
– Нет… у меня же стройка. Я взял отпуск.
– Какой еще отпуск?
– Обычный. За свой счет, – смеется Самойлов и привлекает меня к себе.
– Ладно, но ты должен уйти! Мама появится в любую минуту…
– И что? Мы взрослые люди, ты ждешь от меня ребенка, и мы скоро поженимся.
– Все равно! Я стесняюсь. Пожалуйста!
– Хорошо… Ты подарила мне такую счастливую ночь… не могу с тобой спорить. Только пообещай, что сегодня вечером пойдешь со мной на свидание.
Я готова пообещать что угодно, лишь бы выставить Самолова восвояси.
***
– Что за машина стоит возле нашего дома? – спрашивает с порога мама, появившаяся ближе к обеду. Я успела известись просто, ругая себя, зачем так с Германом поступила. Выперла утром в одном полотенце. Представляю, если он кого-нибудь встретил… Например, моих старых подружек, что недавно вдоль его забора намарафетившись прогуливались…
– Понятия не имею, мамуль. А что за машина?
– Ну красная такая… Прям у нашего забора, со вчерашнего дня ее вижу. Это кто такой наглый, интересно.
– Ой, да, я же тоже вчера ее видела, – хмурюсь.
В нашей деревне точно на такой никто ездить не будет. Дорого слишком, и не особенно практично. Так кто же владелец? В голову лезут нехорошие мысли. Может, очередная бывшая за Самойловым следит? Меня раздирает ревность до самого вечера. Но все равно, готовлюсь к ужину, надеваю лучшее платье, подкрашиваюсь. Стук в дверь ровно в семь – как и условились. Маму я уже предупредила. На пороге Герман с двумя букетами, один – красные розы, другой – белые.
– Не знал какие ты больше любишь, – произносит Самойлов.
– Что? – смотрю на него ошеломленно.
– Шучу. Тебе красные, моя принцесса. Цвет страсти. А белые твоей маме. Как символ наших чистых и взаимных с ней отношений.
– Герман, вы чудо, – произносит из-за моей спины мамуля, невесть как там оказавшаяся – не знала, что мама умеет ходить бесшумно. – Давай, Настен, букетик. Красота какая! – мама наклоняется и втягивает в себя запах. – Ммм. В твоей комнате, в вазу поставлю. Как же я рада, милые мои, что все налаживается. Хорошо вам погулять…
Выходим на улицу – снова в глаза бросается непонятная машина! Реагирую как бык на красное. Подхожу и пинаю по колесу, одновременно оценивая реакцию Германа.
– Вот наглые, – бормочу себе под нос.
– Ты чего пинаешься, Насть, не нравится? – почему-то с грустью спрашивает Герман.
– Мне? Совсем не нравится! Уродство просто! Кошмар, и кто на таких ездит! – продолжаю бушевать, почти уверенная, что он знает, что за машина, и кто владелец.
– Блин. Вот это облом. Самый сильный, пожалуй, за всю мою жизнь, – Герман выглядит ужасно расстроенным и переводит тему. Мои подозрения разрастаются в геометрической прогрессии!
Приезжаем в ресторан, за ужином разговор не клеится, и аппетита нет. Самойлов ушел в свои мысли, я – все пытаюсь понять, что же за баба владеет машиной, (потому что мужчина на такой точно не станет ездить), и если припарковалась у моего забора, то где сама-то поселилась?
Герман что-то говорит про поездку, про Париж, слушаю вполуха.
– Давай вернемся домой, ладно? – отказываюсь от десерта.
Мой спутник понуро кивает, и мы возвращаемся в деревню. По дороге почти не разговариваем, но молчание наше тягостное, как грозовая туча нависшее…
Машина у забора так и стоит! Я прихожу в бешенство.
– Нет, это переходит границы. Я за лопатой! – восклицаю и бегу к сараю. Открываю скрипучую покосившуюся дверцу, хватаю инструмент, все еще не отдавая окончательно отчета, что буду делать… Потому что порча чужого имущества это между прочим статья. По дороге обратно к машине я уже понимаю, что лупасить по иномарке не буду. Но в удовольствии замахнуться – вдруг хозяйка наблюдает за нами из засады, не могу себе отказать.
– Я понимаю, что подарок не удался, Насть. Но его ведь вернуть можно, – обиженно говорит Герман, когда возникаю перед ним в замахе лопатой.
– Что? Что ты сказал? Ты о чем вообще? Какой подарок?
– Это же я тебе, Насть… Подарок… Свадебный. Не ожидал конечно реакции такой… даже если ну совсем не понравилось… Всегда можно в салон вернуть. Вот как раз думал, на какую тебе машину тогда поменять… Пытался понять почему ты так резко убежала. Но что с лопатой вернешься, вот вообще не ожидал…
– Мне? Машина? – у меня начинает кружиться голова. – А я думала… Ох. Прости меня, ради бога.
Меня трясет, задыхаюсь от избытка чувств, просто ужасной идиоткой себя чувствую! Полной кретинкой, еще и ревнивой! Позор какой! Стою и мысленно посыпаю голову пеплом.
– За что тебя простить, Синичкина? – ласково берет меня за подбородок Герман, подошедший ко мне вплотную. Второй рукой забирает у меня лопату и прислоняет к машине.
– За то что пинала машину…
– Да ничего. Бывает. Я же понимаю. Гормоны. Может все дело в красном цвете? Тебе думаю больше подойдет нежно голубой.
– Мне нравится! Честное слово! Очень нравится! Я в восторге! – бросаюсь на шею любимому, давая себе в этот момент обещание, что больше никогда, никогда не стану себя накручивать. Что с этого момента безоговорочно ему доверяю. Что любое недопонимание прежде всего с ним буду обсуждать, а не накручивать себя.
– Правда нравится? Мы можем поменять, – снова переспрашивает Герман. Меня поражает, с каким терпением и трепетом он относится ко мне. К моим желаниям…
– Нет! Ни за что! – восклицаю, про себя подумав, что, наверное, машина цвета неба мне и правда подошла бы больше. Но я стесняюсь сказать об этом…
– Ну тогда… садись, – улыбается широко Самойлов.
– Сейчас?
– Да. Хочу, чтобы ты испробовала авто.
Послушно сажусь. Возле коробки передач сразу вижу красную бархатную коробочку.
– Это тоже мне?
– Да. Открой пожалуйста.
Внутри кольцо. Обручальное. С бриллиантом… На глаза наворачиваются слезы.
– Ты выйдешь за меня, Синичкина? – спрашивает Герман, усаживаясь рядом на переднее пассажирское сидение.
– Да… – выдыхаю, сжимая руль.
– Тогда поехали, любимая.
– Куда?
Вперед… если честно, ты в таком боевом настроении, что стесняюсь предложить на сегодня, в качестве ночлега, свою квартиру в городе. Очень хочется… побыть с тобой наедине.
Глава 26
Эпилог
Три месяца спустя. Август. Свадьба.
– Дорогая, я в восторге! Какая шикарная свадьба получилась! Когда ты сказала, что она будет в вашей деревне, я, честно признаюсь… – и тут Кира, видимо, теряет желание откровенничать и замолкает. Приходится ей помочь:
– Думала, я с ума сошла? Так многие подумали. Но мне плевать.
– Насть, ну что я могу сказать, ты меня переплюнула в экстравагантности, детка. Пусть у вас все будет чудесно, с Германом. Вы это заслужили. Он тебя безумно любит. Я в этом уверена.
– Ты сказала чудесный тост, только мы не за столом, – с улыбкой обнимаю подругу.
Мы с Кирой решили немного отдохнуть от шумного застолья, от гостей, празднующих нашу свадьбу, и прогуляться по огромному участку, который примыкает к дому Германа. За несколько месяцев все так изменилось! После случая в бане, страстной ночи, не менее страстном вечере, когда я едва не разбила свадебный подарок от любимого, лопатой, за что мне стыдно до сих пор…
Так вот, с тех пор мы с Германом больше не расставались, не спорили, не ссорились. Мы учились понимать друг друга, узнавали друг друга. Герман уговорил меня на небольшое путешествие – в Париж. Там мы провели восхитительные две недели. Вернулись другими. Влюбленными по уши, счастливыми до невозможности.
Впрочем, я не имею привычки врать самой себе. Я влюбилась в этого мужчину еще когда он был от меня далек, как звезда. Все началось именно тогда, иначе никогда с нами бы не произошло новогоднего приключения. Я не отдалась бы просто абы какому мужчине на одну ночь. Я отдалась любимому, пусть я и не была с ним знакома достаточно. Я любила. Может быть, это все неважно, но я верю, что мы были предназначены друг другу свыше.
По возвращении из Парижа, строительство, как оказалось, шло полным ходом. Холдинг Самойловых был подключен к этому вопросу, Герман использовал служебное положение на полную катушку. Дом мой дорогой супруг задумал очень большой. Поэтому, скупил еще несколько участков вокруг. Кто-то из соседей давно мечтал переехать в город, кто-то просто купить дом получше. Заплатил Самойлов соседям щедро. И рядом с нашим с мамой домиком вырос гигант. Не дворец Галкина, конечно, но что-то близкое, (это мы с мамой так шутим иногда). Не замок у нас, но дом – замечательный, большой, просторный, очень красивый.
Свой старый домик мы с мамулей твердо решили сохранить, потому что родительница упрямо заявила – в замок к нам жить не пойдет, останется в своей хате, со своими тремя котами, хотя я со временем все равно заберу Снежка. Малыш, которого я подобрала первого января возле дома Германа вырос в огромного ласкового кота, стал ужасным обжорой и проказником, перегнал по размеру и Вальтера, и Филина. Мамуля в нем души не чает, я тоже. Поэтому трудно договориться, с кем будет жить Снежок.
Ну и овчарка Герда, конечно, с мамой останется, привыкла она уже. Хотя и участок Германа признала своей территорией – забор то между нашими домами мы снесли.
Остальное наше хозяйство было расширено, наняли несколько работников, и Зорька переехала чуть дальше, как и куры – на ферму, которую тоже построил Самойлов. Он делал это совершенно искренне – влюбился в деревню, в фермерство, дал работу жителям деревни, за что его выбрали главой. Народ Самойлова просто обожает. Иногда подшучиваю над любимым, что ему прямая дорога в политику. А про себя сплевываю и по дереву стучу. Не надо нам этого. Достаточно любимой деревни, дома, забот с животными да детишками. Герман так поглощен фермой, что «Ветер перемен» отошел на задний план. Впрочем, занявший место руководителя Игорь, прекрасно справляется со своими обязанностями. А Вика Фролова наконец поймала удачу за хвост – стала его секретаршей. Подозреваю, что эта мадам полна мечтаний повторить мой путь. Ну что же… удачи. Хотя я бы Игорю такую жену не пожелала…
– О, к нам направляется твой муж, кажется, он тебя потерял, – посмеиваясь, говорит Кира. – А я пойду к своим хулиганам, боюсь, Денис там уже изнывает.
***
– Что происходит? – спрашивает тихо Герман, подойдя ко мне.
– В смысле?
– Ты ушла, я подумал, что это из-за Фроловой. Я потанцевал с ней, зря, конечно. Но она такая жалкая… Не смог отказать ей.
– Как мило! Из жалости! – фыркаю возмущенно. – Откуда она вообще взялась? Мы точно не присылали ей приглашение!
– Она пришла с Игорем, – кривится муж. – У него же приглашение на два лица. Додумался… притащить свою секретаршу. Тоже мне, парочка.
– Хм, ну лучше она, чем Лика, – фыркаю.
– Ты моя ревнивица, – притягивает меня к себе Самойлов, правда полноценно обхватить меня, ему мешает мой живот. Все ж таки, осталось полтора месяца до родов. Герман впивается в мои губы поцелуем, и я отвечаю ему со всей страстью. Да, так вышло, что невеста-колобок из меня получилось. Может кому-то это даже повод для ехидства, когда приезжала в холдинг на мой живот красноречиво поглядывали – типа залетом босса зацепила. А уж быть колобком на свадебных фото… Меня отговаривали все: мама, Вера, Кира. Говорили, что лучше подождать до родов. Но я хотела свадьбу летом! Хотела именно здесь, на нашем участке, который создал мой мужчина специально для меня. А Герман, в свою очередь, не хотел ждать родов, потому что ребенок, по его мнению, должен появиться только в законном браке и никак иначе! И если ценой тому мой внешний вид – то это дело десятое. Ну что я могу сказать на это – влюбляюсь в этого мужчину с каждым днем все сильнее! Он лучший!
Мой дорогой фей-крестный, Паоло, постарался, и создал для свадьбы потрясающее платье, я в нем себя стройняшкой чувствую. Невесомая фантазия модельера сделала мой образ воздушным и сказочным. Этот экстравагантный мужчина, разумеется, приглашен почетным гостем на наш праздник. Сейчас, когда подходим к гостям, вижу, что Паоло танцует с моей мамулей. А они красивая, кстати, пара, – отмечаю про себя. К тому же мама обожает шить, придумывать, так что кто знает. У этих двоих много общего.
Когда возвращаемся к гостям, ловлю на себе взгляд Фроловой, в котором явно сквозит зависть… Вздыхаю про себя – без нее я бы точно обошлась на этом празднике жизни. Но напоминаю себе, что надо быть добрее к людям.
На самом деле, я уже давно не ревную Германа. Ну, то есть ревную конечно, но Самойлов, честно, не дает никаких поводов. Когда были в Париже, мы открыли перед друг другом все секреты. И Герман признался, что целовался на юбилее отца с Ликой – случайно. То есть, она набросилась, а он сначала замер от неожиданности, а потом оттолкнул, но корректно – не хотел обидеть. Но я уже убежала. Меня он не видел, не знал, что наблюдаю эту сцену. Больше ничего подобного не повторялось. Мы встречали Лику довольно часто, на разных приемах и тусовках. Герман вел активную жизнь, мы ходили на открытие галерей, на юбилеи, на разные мероприятия района, благотворительные вечера. Лика обходила моего мужа стороной – я следила за этим крайне внимательно. И все равно, не простила данной мадам того поцелуя. Поэтому на свадьбу не пригласили ее. Только Игоря. С ним у нас продолжались дружеские отношения. Герману это не нравилось, на что я резонно отвечала, что с Игорем я не обжималась и не целовалась ни разу в жизни, а значит, ревновать не к чему.
Но такой подставы, что Игорь Фролову приведет, я конечно не ожидала!
Впрочем, Виктория со мной сильно изменилась. Лебезит так, что при виде нее у меня все слипается от сахара. Хорошо, что я крайне редко бываю на фирме, как и мой муж. После возвращения из Парижа мы по уши были заняты стройкой, потом отделочные работы, я целыми днями сидела за каталогами и компьютером, выбирала плитку, обои, цвет стен, мебель – это отнимало кучу времени! Решить иногда так сложно… Герман нанял мне в помощь дизайнера, что было просто спасением. Ну и подготовка к свадьбе тоже шла параллельно.
Если честно, поначалу я все ждала, когда же грянет гром – в смысле, объявится Антонина Григорьевна и принесет мне какую-нибудь гадость. Ну не знаю, что-то придумает, попытается помешать нашему счастью. Но мама Германа как в воду канула, я вскоре и забыла про нее, а потом такое началось! Оказалось, что Александр Петрович, отец Германа, не простил измены и подал на развод. Мы конечно очень переживали, но супруги решили все мирно. Разделили имущество, договорились обо всем. Антонину Григорьевну как подменили. Конечно, она в такой ситуации очень нуждалась в поддержке сына. Вот и пришлось мне привлечь свекровь будущую к выбору мебели для дома, чтобы вытащить ее из депрессии… Памятуя о том, как раньше реагировала на меня эта дама, я конечно не была в восторге. Но ради любимого чего не сделаешь. Тем более заметно было, как Антонина старается загладить прошлое и наладить со мной отношения…
Но мужа ей уже не вернуть, Вера, всю жизнь тайно вздыхающая по своему шефу, начала ковать железо тут же. Взяла Александра Петровича в оборот. И за них невозможно не порадоваться… Оба сияющие, счастливые, за эти месяцы уже раза три за границу ездили по путевкам. Наслаждаются жизнью и друг другом. Как раз нахожу подругу взглядом. Вера выглядит невероятно счастливой, сидя рядом с бывшим своим шефом, протягивая ему в данный момент со своей вилки какое-то блюдо. Умилительная картина. Вот оно, доказательство того что любви все возрасты покорны…
Я многое поняла после встречи с Германом. После того, как он показал мне истинную суть вещей. Звучит пафосно, слишком философски, но именно так. Каждый день, час за часом, он менял мой настрой на жизнь, пока я не поняла, что не нужно постоянно во всем искать подвох и ждать беды из-за угла. Училась доверять, училась тратить меньше времени на ненужные размышления, уничтожала в себе глупые страхи. А Герман делал меня очень-очень счастливой, превращая каждый день в праздник, заботясь, смеша, доказывая, что в мире множество оттенков, и большинство из них яркие и несущие в себе положительный заряд.
И снова залихватские крики «Горько!», целую своего мужа, наслаждаясь его объятиями, краснею от смущения, от того что все смотрят на нас. Потом танец молодоженов, под выступление приглашенного ансамбля, радующего деревенских жителей знакомыми народными песнями – я специально на такой исконно русской тематике свадьбы настояла, Герман хотел рок-группу пригласить. По-моему, вышло и дешевле, и веселее, вряд ли бы мои соседи поняли музыку Кинчева или Кипелова – Герман оказался большим фанатом русского рока. Ну да ничего, пообещала, что его день рождения мы сделаем в рок-стиле. А на свадьбе в деревне, мне хочется калинку-малинку да березку слушать.
Утомившись от танцев и разговоров, снова уединяюсь в дальней беседке с мужем. Герман приносит мне стакан с квасом – шампанское, мне увы, нельзя. Да и квас, наверное, не стоит, но уж больно вкусный получился у мамули. Вдруг ощущаю, как по внутренней поверхности бедра стекает что-то влажное. Сначала жутко смущаюсь, и вдруг до меня доходит… что это неспроста. У меня отошли воды! Прямо на свадьбе! Ни раньше, ни позже. Целая лужа! А я ведь ощущала, что живот сжимает, но все списывала на волнение. Боже… теперь мы нашу свадьбу точно никогда не забудем!
– Герман… – произношу дрожащим голосом, – Герман…
– Настя? Все в порядке? – с тревогой спрашивает меня муж. – Ты побледнела.
– Кажется, мне надо в больницу.
– Что случилось? Тебе нехорошо?
– Воды… У меня воды отошли, кажется.
– Господи, Синичкина… Ты меня до инфаркта доведешь! Ты уверена? Или это шутка? Тебе еще больше месяца…
– Герман! Замолчи и срочно отведи меня к машине. Да, маму позови. Пусть сумку из моей комнаты принесет. Ох, хорошо, что я заранее все приготовила… Герман! – окликаю мужа, который побежал выполнять мое указание. Муж поспешно бежит обратно ко мне. – Умоляю, не говори никому, кроме мамы…
Но чего уж там, конечно все гости узнали, переполошились, внимания я получила аки звезда Голливуда, пока муж на руках меня к машине тащил, все гости бежали следом. А я, надо сказать, совсем не пушинка, восьмой ведь месяц, молилась в этот момент об одном – только бы не уронил, только бы у него спину не прихватило… Игорь пытался предложить свою помощь, на что муж грозно рыкнул – ну прямо два тигра в дикой природе! Мама, причитая, бежала следом с сумкой, в которую я упаковала желтые распашонки и прочие нужные предметы для младенца.
Я уже знала конечно к этому моменту пол своего ребенка. Просто очень почему-то тянуло на желтое. Для меня этот цвет был символом солнца, лета, счастья.
В результате, почти вся свадьба переместилась в больницу. В смысле гости со свадьбы. Что совсем меня не радовало, но не выгонять же. Да мне уже и не до того было…
Поначалу мы с Германом думали о частной клинике, но мне очень понравился врач гинеколог в районной больнице, добрый, милый, невероятно отзывчивый и заботливый. Больница эта – самая близкая к деревне. Ну конечно, мы наблюдались дополнительно платно. Так нам было спокойнее. Вот, как оказалось не прогадала. Вряд ли в частную клинику пустили бы всех наших гостей… Шуток о том, что я рожаю на собственной свадьбе, конечно в моей жизни придется наслушаться немерено. Но что поделать – видимо такая вот нетривиальность у меня в крови. Или на роду написана. Все не как обычно… Ну да ладно. Мне сейчас точно не до этого, сгибаюсь пополам, умоляя небо избавить меня от боли, сжимая пальцами крепкую ладонь Германа. Он стоически сносит все это, уговаривая меня потерпеть…
***
Наша малышка появляется на свет так быстро, что толком не успеваю ничего понять, не было ни многочасовых мук боли, о которых я снова и снова читала в книгах про беременность, а потом засыпала и видела кошмары. Пара схваток в машине, еще несколько – уже на столе для рожениц, и вот уже кричит моя крошка, моя Лизонька. Герман все эти минуты держал меня за руку, врачи говорили, что делать, так что я даже испугаться не успела. Сконцентрировалась на советах, забыв обо всем остальном.
В тишине больничной палаты, где нас трое, любуемся с Германом крохотным личиком дочери, светясь от счастья и понимая, что сотворили вместе самое лучшее существо на свете.
***
Пять месяцев спустя. Декабрь 2020 года.
Теперь на Новый год у нас традиция – одеваемся в костюмы деда Мороза и Снегурочки. Муж ворчит, что мой костюм слишком скромный, и грозится заказать Паоло новый, такой чтобы похож был на тот самый костюм с корпоратива. Паоло радостно кивает. Этот необычный мужчина… оказался самым что ни на есть обычным, простите за тавтологию. Теперь он наш сосед – потому что живет с моей мамой, сделал ей предложение, и они собираются пожениться. Кто бы мог подумать! Мама активно работает теперь в сфере моды и готовит свою первую коллекцию. Так что ее обещание сидеть с внуками… оказалось немного поспешным. Но я ни в коем случае не в обиде. Справляюсь сама с моей сладкой доченькой. Лиза на редкость спокойный ребенок. Только вот сидеть научились – нам скоро пять месяцев. Новый год мы решили отметить в скромном семейном кругу. Родители Германа тоже пришли – только Александр Петрович с новой супругой – мой дорогой Верой. А Антонина Григорьевна – с кавалером, лет на десять себя моложе. Хорошо, что родители Германа решили вести себя как цивилизованные люди. Это очень радует.
