Текст книги "Кровь оборотня (СИ)"
Автор книги: Маргарита Дорогожицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
ГЛАВА 15
Не полагаясь больше на комнаты с окнами, подозреваемых заперли в кладовой. Когда их тащили туда, Марьяна шипела так, что у Давида, уже знакомого с ее острыми когтями, мороз шел по коже. Едва захлопнулась дверь, и лязгнул затвор, который снаружи закрыла Бернадетт, Марьяна заметалась по тесному пространству, задевая висящие кольца фигателлы, куски панчетты и коппы.
Впрочем, внутри было темно, и Давид только догадывался, что она мечется, поэтому сделал шаг вперед и поймал ее практически на ощупь.
– Успокойся…
– Я его видела!.. Видела! – она забилась в его объятиях. – Жеводанский зверь! Он настоящий, понимаешь?
Давид прижал ее к себе и погладил по волосам, чувствуя, как она дрожит. Что-то не на шутку напугало ее, но он не понимал, что. Явно не угрозы старика и не глупости с оборотнем. Она могла сбежать, но вместо этого бросилась на его защиту. Если она убийца, и ее целью было его подставить, то такое поведение неразумно. А если убийца не она, то кто тогда?
– Скажи… это ты убила Касьенн? – спросил он, жалея, что не может заглянуть ей в глаза.
Но она сама вдруг отстранилась и расхохоталась. Глаза сверкнули в темноте зеленым. Давиду сделалось не по себе. В это мгновение он всерьез был готов поверить в оборотней.
– Послушай, если ты случайно… неумышленно… я помогу тебе… Мой адвокат что-нибудь придумает… Думаю, отец Поль сможет с ним связаться…
Смех смолк, Марьяна даже зубами лязгнула, захлопнув рот. Она надвинулась на Давида и спросила:
– А ты не думаешь, что твой священник и есть убийца?
– Прекрати. Ни у кого из нас не было мотива убивать Касьенн.
Он не добавил мысленное «кроме тебя».
– Кто подарил кольцо Касьенн? Ты?
– Далось тебе это кольцо, – поморщился Давид. – Да, я.
– Ты был ее любовником?
– Нет, не был. Это взятка.
– Взятка, чтоб она согласилась участвовать в конкурсе с твоим проектом?
Давид опять насторожился. Как-то уж слишком много знала Марьяна о его делах.
– Откуда ты знаешь?
Она нетерпеливо фыркнула и опять заметалась по кладовой.
– Мой помощник много чего интересного нарыл, – прозвучал из тьмы ее голос, сопровождаемый негромким треском. – То есть ты подарил кольцо Касьенн, а она возомнила, что ты к ней неровно дышишь?
– Наверное, – пожал он плечами. – Хотя я старался не давать повода.
– А почему Огюст не знал о подарке? – она чем-то шелестела в темноте.
– Потому что Огюста уговаривала на участие в проекте уже Касьенн.
Давид и сам удивлялся тому, что так откровенно рассказывает о своих планах… Хотя какая теперь, к черту, разница? Без Касьенн проект обречен. Мондиелли ни за что не впустят чужака в свой туристический бизнес.
– А что с отцом Полем? Что он знал? Он ведь твой родственник?
Давид отвернулся и уперся лбом в косяк двери, приятно охладивший пылающую кожу. Кладовая пропахла копченым мясом, колбасой и сырами, но голода Давид не чувствовал. Зато отчетливо слышал смачное чавканье Марьяны. Очевидно, она разломала кружок фигателлы и теперь поедала ее сырой.
– Приятного аппетита, – сказал он.
– Не увиливай! О чем ты вчера толковал со священником? Ты сказал ему о своих планах демонтажа?
– Нет.
– Кем он тебе приходится?
Давид пожал плечами, и Марьяна каким-то непостижимым образом увидела его жест в темноте. Она больно тыкнула его пальцем в грудь и приблизилась к нему, обдав колбасным ароматом.
– Хорош вилять! Выкладывай все, если не хочешь за решетку!..
Давид привалился к косяку двери и сказал:
– Знаешь, если выберемся из этой передряги, я арендую яхту и увезу тебя в бухту Жиролату. Там есть такие живописные уголки, где можно купаться голышом и заниматься любовью, а на несколько миль вокруг ни одной живой души…
В ответ ему опять раздалось чавканье. Он улыбнулся. Ну до чего же невоспитанная… И что он вообще в ней нашел? Почему его все равно к ней тянет? Может, ему просто нравится представлять, что этот кошмар когда-то закончится, и начнется что-то другое, более приятное?
– Это тебя вывезут в безлюдное место и отправят кормить рыб, – промычала она с набитым ртом. – Кстати, у тебя есть брат.
Он молчал.
– Не Огюст, – уточнила она и зашуршала новой порцией колбасы.
– Да? – вежливо удивился Давид.
– Ага, он оборотень. Это его видела твоя мать. Младшенький Базиля, Лупо.
Давид сдержал раздражение. Похоже, Марьяна успокоилась и обрела прежнюю невозмутимость.
– Может, хватит уже жрать?
– Я нервы успокаиваю. Не часто видишь оборотня… в смысле, другого оборотня, – она истерично хихикнула и, судя по звуку, взялась сдирать обертку с сырной головки. – Какое участие в проекте принимал отец Поль?
Давид вздохнул, но ответил, все равно ведь не отвяжется:
– Самое прямое. И да, он мой родственник, двоюродный дядя. Он меня поддержал с участием в конкурсе и помог уговорить остальных. Я ему доверяю, ясно тебе?
– Пфф… – она то ли поперхнулась, то ли фыркнула. – Погоди, то есть подарить Касьенн кольцо было его идеей?
– Да.
– А ты не думал, что он мог быть ее любовником?
– Чушь.
– Почему чушь? Сам подумай. Касьенн нарядилась как для свидания. Ты утверждаешь, что не был ее любовником. Для мужа она вряд ли бы так оделась. Тогда кто остается? Из тех, кто постоянно бывал в доме? Только старик и отец Поль.
Давид нахмурился.
– Они с Касьенн не ладили. И с чего ты взяла, что у нее вообще был любовник? Мало ли почему она нарядилась.
– Поверь мне, просто так кружевное белье не надевают. Ладно, зайдем с другой стороны… ик… – она громко икнула. – Черт, питаешься тут всухомятку… Кто мог заложить взрывчатку в церкви?
Тут Давид чувствовал себя уверенно.
– Непрофессионал, которому чертовски повезло. Впрочем, я не знаю, что было его целью. Возможно, он как раз и хотел подорвать церковь, чтобы похоронить наш проект. Если бы не смерть Касьенн, я бы даже решил, что это почерк семьи Мондиелли. В свое время, когда на побережье Кап-Корсо пришли иностранные застройщики, Мондиелли проделали подобную штуку. Тогда в воздух взлетел недостроенный молл…
– Стоп-стоп, – осадила она его, не переставая, однако, жевать. – То есть теоретически сама Касьенн могла устроить взрыв как одна из Мондиелли?
– Зачем ей это? Она же участвовала в проекте. И вообще… Марьяна, кроме тебя, ни у кого из нас не было нужды таким варварским способом…
– А мне зачем? Я-то знала, что ты задумал пригласить рабочих, и могла просто подождать. Кстати, а Касьенн знала о вашей с Огюстом затее?
– Нет.
– Интересно, а пластиковую взрывчатку сложно достать? Сколько ее надо было? Где ее могли хранить?
Давид прикинул силу взрыва, крепость фундамента церкви и толщину плит, а также размер вентиляционных отверстий в крипте.
– Да нет, много не надо, а достать взрывчатку можно у местных сепаратистов.
– Это которые из «Фронта национального освобождения Корсики»? – опять зачавкала она колбасой.
– Да.
– Огюст или отец Поль могли ее достать?..
Он не успел ответить. Дверь кладовой распахнулась, дневной свет ударил по глазам. Бернадетт возмущенно охнула.
– Ах ты ж нахалка!.. Отдай!..
Она протолкалась мимо Давида к Марьяне, которая от неожиданности подавилась фигателлой и закашлялась. Бернадетт отобрала у нее недогрызенное колечко колбасы и подперла руки в боки.
– Вредительница!..
– В приличном доме гостей голодом не морят, – огрызнулась Марьяна.
– Шуруйте в гостиную, – сурово велела служанка и вытолкала обоих из разоренной кладовой.
Из-за нервного потрясения после встречи с настоящим оборотнем Марьяна обожралась колбасой и сыром так, что теперь болел живот. Она развалилась на стуле и пыталась ослабить пряжку ремешка на брюках. Давид насмешливо следил за ее потугами, сохраняя непроницаемое выражение лица. Марьяну это раздражало. Она тут из кожи вон лезет, чтоб его спасти, а он строит из себя партизана. Партизаны?.. Что-то было про партизан… Смутное воспоминание мелькнуло и пропало.
В гостиной появился Шастелли, за ним следовал капитан, неся что-то в пластиковом пакете. У Марьяны заныло под ложечкой, то ли от жирной колбасы, то ли от дурных предчувствий, а скорее – от всего сразу.
– Это было найдено у тебя дома, Сигу. Все запротоколировано при свидетелях, – и капитан кивнул на бледного Огюста и раскрасневшегося отца Поля, вошедших за ним в гостиную. – И адвокат тебе не поможет.
Он грохнул на стол пакет, в котором был молоток с характерными следами крови.
– А кольцо вы у него нашли? – осведомилась Марьяна. – Да вы не стойте, присаживайтесь. Кстати, Бернадетт, в доме есть молоко? Очень хочется пить.
Служанка хмыкнула и проворчала:
– Сожрала несколько ливров фигателлы и целую головку броччио, еще бы не хотеть.
Капитан вытащил наручники и направился к Давиду. Марьяна поспешно заступила ему дорогу.
– Давайте не будем торопиться. За воротами ведь уже поджидает пресса, верно? Вы должны быть абсолютно уверенным, что арестовали того человека, капитан Мондиелли.
Старик Шастелли смерил Марьяну презрительным взглядом:
– Его все равно посадят, а свои угрозы можешь заткнуть в задницу.
– Фу, как грубо, – поморщилась она. – Я просто предлагаю еще раз все обдумать, месье Шастелли. Я сейчас выскажу несколько предположений, подкрепленных фактами, а вы меня просто послушаете. Договорились?
Все сидели за большим обеденным столом. Марьяне наконец принесли воду, и она жадно вылакала весь стакан.
– Предлагаю начать с церкви. Ее взорвали. Вопрос, который не дает мне покоя – зачем? Пойдем от противного. Если убийца Давид, то зачем ему взрывать церковь?
– Что тут непонятного, – хмыкнул старик. – Он хотел провести ремонт.
– Вы себя слышите? Ремонт и взрыв – вещи несовместимые. Знаете, когда я рассматривала версии с разными подозреваемыми, то вас я исключила из их числа именно по этой причине. Я не могу представить вас взрывающего семейную усыпальницу.
Старик пожал плечами.
– Мог ли это сделать Огюст? – продолжала Марьяна. – Теоретически да, но ему, как и Давиду, было известно, что бригада рабочих из Бастии с этой задачей справится намного лучше. Всего-то надо было подождать, пока вы снова уберетесь из дома. Кстати, ответьте наконец на вопрос. Почему вы вернулись?
Капитан откинулся на стуле и сложил пухлые руки на пивном животе. Рация у жандарма, стоящего в дверях, что-то требовательно пропищала.
– Журналисты требуют… – заикнулся тот.
– Помолчи, – велел старик. – Я вернулся, потому что Касьенн мне позвонила.
– Что? – удивился Огюст.
Базиль Шастелли смерил сына презрительным взглядом.
– Она сказала, что хочет сообщить нечто важное.
– Сообщила? – подалась вперед Марьяна.
– Нет. Не успела. Сцепилась с ним, – и старик кивнул на отца Поля.
Марьяна нахмурилась, припомнив вечернюю ссору, которую слышала урывками, потому что в это время разговаривала с Грегом на крыше. Почему Касьенн была на взводе?
– Интересно. Ладно, потом вернемся к этому факту. Итак, кто еще мог быть заинтересован во взрыве? Отец Поль?
Священник вздрогнул и удивленно посмотрел на Марьяну.
– Зачем мне это?
– Ну вы же выступаете как один из инвестор в проекте Давида? Вы могли потерять задаток…
Отец Поль поджал губы.
– На все милость Божья.
– Нет? Тогда возможно… – она выдержала театральную паузу, – это было выгодно самой Касьенн?
Всеобщее удивление. Марьяна довольно вытянулась на стуле, но неожиданно вспомнила пигментные пятна на шее убитой. Новая догадка заставила ее нахмуриться. Если предположить, что Касьенн хотела сообщить нечто важное, то это могло быть…
– Зачем это Касьенн? – подал голос Давид. – Да и как бы она смогла?..
– Да-да… – рассеянно согласилась Марьяна. – Проблема несоответствия желаний нашим возможностям… Бернадетт, можно вас на минутку?
– Пора заканчивать, – подвел итог старик, вставая. – Всем и так ясно, кто убийца.
– Да погодите!
Марьяна подозвала служанку и что-то прошептала ей на ухо. Та озадаченно воззрилась на нахальную гостью, потом вдруг побледнела и перекрестилась.
– Пожалуйста, Бернадетт, – добавила Марьяна. – Просто проверьте. Я должна быть уверена. Пигментация – очень характерный признак.
Служанка колебалась какое-то время, потом кивнула и ушла. Марьяна повернулась к мужчинам и продолжила:
– Итак, Касьенн хотела подорвать ко всем чертям церковь… ну например потому, что она одна из Мондиелли, которые тоже участвовали в конкурсе проектов.
Капитан выразительно хмыкнул, но Марьяна не обратила на это внимания. Ее несло дальше.
– Но она явно бы не стала делать это сама, верно? Скорей всего, она обратилась за помощью к своему любовнику…
Марьяна указала на священника.
– … которым вполне мог быть отец Поль. Он часто бывал в доме, как и Давид.
– Я отказываюсь это слушать, – сказал священник.
– И кстати, он ведь из семьи Катена. Те самые Катена, которые партизанили, подрывали мосты, а один из них даже получил медаль в 1943 году…
Капитан перестал ухмыляться, его тонкие черты лица на круглом лице словно затвердели. Он уставился на священника совсем другим взглядом.
– Кого вы слушаете? – занервничал отец Поль.
– А ведь до принятия сана ты работал горным инженером… – тихо сказал старик.
Давид ничего не понимал. Какого черта Марьяна обвиняет отца Поля? Тот не мог! Ему единственному Давид доверился, когда только приехал на Корсику и обживался в доме своей покойной бабки. Наблюдая днем за днем за домом Шастелли, Давид не переставал работать как архитектор. Так смутный замысел вернуть землю своих предков превратился во вполне осязаемую цель – построить нечто грандиозное. Отель на утесе… в виде генуэзской башни… уникальное техническое решение, а рядом церковь… туристическая тропа… культурный туризм. И пусть старый мерзавец Шастелли утрется! Отец Поль поддержал его идею и помог со всем, а сейчас эта кошка драная поставила все с ног на голову.
– Мы с Касьенн терпеть не могли друг друга, но я бы никогда!..
– Сядь! – капитан положил руку на плечо священника, пригвоздив к месту.
– Кстати, а вы нашли в доме Сигу кольцо? С бриллиантом?
Старик медленно покачал головой.
– Куда же оно делось? – в деланной задумчивости протянула Марьяна. – Дорогое же. Думаю, убийца знал о его цене и прихватил на память, но пожадничал подбросить в дом Сигу.
Давиду сделалось зябко. Пусть отец Поль знал об истинной стоимости кольца, но он все равно не мог…
По лестнице тяжело спустилась Бернадетт, на которой лица не было. Потрясенная и дышащая с присвистом, она подошла к Марьяне и сунула ей что-то в ладонь.
– А кольца вы не нашли?
Служанка отрицательно помотала головой.
– Ясно… – Марьяна опустила взгляд вниз, раскрыв ладонь, и покачала головой. – Две полоски, как я и думала.
– Что?
– Касьенн была беременна, – она положила на стол тест. – Отсюда и пигментные пятна на шее.
Заявление произвело оглушительный эффект. Огюст покачнулся на стуле и чуть не рухнул с него, Давид едва успел его поддержать. Старик крепко сжал кулак и стукнул им себе в ладонь, капитан сцепил пальцы на плече священника так, что тот охнул от боли.
– Вот о чем она хотела сообщить… – прошептал Огюст, и по его щеке скатилась одинокая слеза.
– Мне жаль, – сказала Марьяна, но было видно, что ей плевать. – Впрочем, если вас это успокоит, то уверена, что ребенок был не от вас. Касьенн хотела вырваться отсюда. Хоть с новым любовником, которого она надеялась обрести в лице Давида, хоть со старым. Именно поэтому она и отозвала заявку на участие в конкурсе проектов накануне своей гибели, очевидно, взамен рассчитывая получить кругленькую сумму от главы семейства Мондиелли.
– Что? – Давиду показалось, что он ослышался. – Не может быть!.. Ты что-то перепутала. Откуда ты это взяла?
– Она не могла так со мной… – пробормотал Огюст в не меньшем изумлении. – Что за чушь!
Марьяна торжествующе указала на отца Поля.
– И только для нашего пастора это не новость, верно? Потому что ему об этом сказала сама Касьенн. Думаю, она пригрозила ему, что расскажет о беременности, заставила подорвать церковь, а когда увидела, что разрушены только плиты, со злости рассказала правду. Отец Поль, если капитан сейчас отправится к вам домой и произведет обыск, он найдет там бриллиантовое кольцо?
Лицо священника исказилось. Он дернул плечом, открыл рот, но передумал говорить.
– Впрочем, даже если кольцо спрятано в другом месте, то результаты ДНК-анализа все равно покажут ваше отцовство, – напирала Марьяна. – Капитан, это же ваша племянница, вы обязаны узнать правду.
– Узнаю, – твердо пообещал капитан Монтиелли.
– Да, черт побери, да! – вскочил отец Поль. – Эта дура все испортила! Но я не хотел ее убивать, клянусь Богом! Я защищался! Она хотела меня подставить! Обманула! Заявила, что хочет уйти от мужа, что семья ей поможет, посулила денег, заставила меня заложить взрывчатку, но я… я не хотел!.. А когда понял, что она обманула меня… Меня бы сделали виноватым… Сам не знаю, что на меня нашло!
Сделалось очень тихо. Давид был слишком потрясен, чтобы выговорить хоть слово. Зато в наступившей тишине был слышен какой-то странный звук, похожий на урчание. Довольное урчание сытой кошки.
– И поэтому надо было подставлять меня? – прошептал Давид.
– Да! Потому что это все из-за тебя! – снова взорвался отец Поль, вскакивая с места и тыча в Давида. – Ты! Если бы ты не явился сюда со своим проектом, то ничего бы этого не случилось!.. Не знал, Базиль? Он тоже Катена! И это он стоит за тем судебным иском на право наследования земли!
– Что? – нахмурился старик.
Давид по-разному представлял момент истины, но только не так. Совсем недавно ему казалось, что его тайну выдаст Марьяна, но о том, что это будет человек, которому он доверился… Нет, к такому он был не готов.
– Да! – захлебывался желчью священник. – Он сын Лучаны! Помнишь ее? Она не умерла!..
Давид нашел в себе силы оторвать взгляд от стола и посмотреть в лицо человеку, которого никогда не считал отцом.
– И это он меня подбил! – надрывался отец Поль. – У него денег куры не клюют! Он подарил Касьенн кольцо! И она стала сама не своя! Вообразила!.. Что сбежит с ним из этой глуши!
– Уведи эту мразь, – поморщился старик.
– Я требую адвоката!.. Или все расскажу про ваши… – он захлебнулся от сильного тычка под ребра.
Через минуту вопли священника стихли снаружи, его затолкали в машину. В гостиной снова воцарилась тишина. Все это время отец и сын не сводили глаз друг с друга.
– Сколько тебе лет? – спросил Базиль Шастелли.
– Тридцать три, – спокойно ответил Давид. – И да, я Катена, а значит, имею право на землю моей бабки Франциски.
– Ты Шастелли, – констатировал старик так, словно и сам не верил своим словам. – Надо же… Лучана не погибла…
Давид недобро прищурился.
– Не притворяйтесь, что не знали. Вы сделали все, чтобы запугать ее и…
Старик медленно покачал головой.
– Не знал. Я думал, что Лупо загрыз ее… – он осекся и огляделся. – А где эта пройдоха?
Давид сообразил, что они со стариком остались наедине. Ни Марьяны, ни Огюста в гостиной не было.
ГЛАВА 16
Она пыхтела от усердия, но тяжелая плита не поддавалась. Огюст сверху заволновался:
– Кажется, идут… Что вы так долго? Нашли?
Марьяна соврала ему, что потеряла здесь сережку, и упросила помочь.
– Черт! – выругалась она и налегла на лом всем телом.
Мраморная плита, укрывающая саркофаг, наконец со скрежетом отъехала в сторону. Внутри были кости. Не человека. Вернее, не совсем человека. Удлиненный череп, похожий на собачий, изогнутый позвоночник, несвойственное человеку строение конечностей. Марьяна по привычке полезла за телефоном, чтобы сделать снимок, но в кармане было пусто. Ее телефон раздавил Базиль Шастелли.
– Черт! Огюст, бросьте мне свой телефон!
Сверху раздался шум, а через несколько секунд на Марьяну наставили ружье.
– Я тебя предупреждал, – сказал старик и взвел курок.
– Если со мной что-то случится, то мой помощник… – быстро проговорила она, отступая назад.
– А мне плевать. Ты отсюда живой не выйдешь.
– Нет!
Ее заслонил Давид, встав между ней и стариком. Дуло ружья уперлось ему в грудь.
– Не позволю.
– Прочь! – процедил старик.
– Стреляй. Стреляй в сына.
Несколько минут они сверлили друг друга взглядами, а потом старик опустил ружье.
– Если думаешь, что я позволю семейной тайне покинуть пределы этой крипты, то ошибаешься. Застрелю и тебя, и ее.
Давид не успел ответить, Марьяна высунулась из-за него и спросила:
– Месье Шастелли, только один вопрос. Ваш сын Лупо когда-нибудь был человеком? Или он сразу родился в зверином обличье?
– Какой еще Лупо? – вспылил Давид, которому порядком надоело, что и Марьяна, и старик несут какую-то чушь про оборотней.
Шастелли опять вскинул ружье и взвел курок.
– Послушайте… – взмолилась Марьяна. – Он сам попросил меня о помощи! Сам показался мне на глаза! Но не человеком! Потому что больше не может превращаться? Или никогда не умел?
Давид в изумлении наблюдал, как что-то дрогнуло на каменном лице старика. Тот опустил ружье. Давид повернулся к Марьяне.
– О чем ты?
– Если месье Шастелли не возражает, то я расскажу тебе историю твоей семьи. Дело было во Франции семнадцатого века, в провинции Жеводан. Волкоподобный зверь наводил ужас на местное население, задирая и скотину, и людей. Но потом… его якобы застрелили, и нападения прекратились. Одним из подозреваемых был Антуан Шастель, который жил отшельником в горах и по слухам держал диковинных зверей, привезенных из Африки. Понимаешь? В 1767 году Антуан Шастель пропал без вести, и нападения прекратились. Полагаю, он перебрался на Корсику, изменил фамилию на итальянский манер и привез с собой… Жеводанского зверя, чьи останки… та-дам!..
Она дернула его за рукав и заставила развернуться к взломанному саркофагу. Внутри в полутьме виднелись какие-то кости, похожие на волчьи или собачьи.
– Что за чушь? – Давид обернулся к старику, но у того было такое выражение лица, от которого озноб неприятной струйкой холодного пота пополз по спине.
– Я думаю, это семейное проклятие, – продолжала Марьяна. – В смысле, что это передается по наследству. В вашей семье до сих пор рождаются оборотни. В годы войны один из Шастелли тоже шастал по горам в зверином обличье. Кто это был, месье Шастелли? Ваш отец?
– Ты сама себе подписала смертный приговор, – сухо сказал старик.
– Хм… Между прочим, я спасла вашего сына… Чувство благодарности вам незнакомо?
– Это тайна семьи, а ты чужачка. И ты умрешь.
– Слушайте, если я все равно умру, то хоть на вопрос-то ответьте. Почему ваш Лупо не смог обернуться человеком, чтобы попросить меня о помощи своему брату?
Старик взглянул на нее с ненавистью.
– Потому что не мог. Он таким родился. Волчонок. И о его существовании никто не должен был знать. А Лучана… Зря я с ней связался. Все беды от женщин. Я все эти тридцать лет думал, что мой сын… убил ее, а он… не виноват.
Давид не верил своим ушам. Они все с ума посходили?.. Но старика словно прорвало.
– Я отвел его в горы и бросил там. Велел больше не возвращаться. Никогда. И он не возвращался. Иногда я слышал его присутствие, видел, как пугливо жмутся козы в загоне, и понимал, что он где-то рядом, но он ни разу больше не показался на глаза.
– А почему вы просто не поговорили с ним?.. – Марьяна осеклась. – Он что, и разговаривать не умеет? Вы с ним вообще занимались?!? Какой вы после этого отец!..
– Заткнись!.. – лицо старика перекосилось, он опять схватился за ружье. – Что ты можешь об этом знать! Твой ребенок не рождался… зверенышем!..
Марьяна зашипела:
– Звереныш? Да мы в стократ лучше вас, людей! Звери не врут, не предают, не издеваются!.. А если убивают, то ради пропитания, а не для забавы или наживы!.. Чудовище!..
Давид едва успел ее перехватить, иначе бы она вцепилась в лицо Шастелли, словно бешеная кошка.
– Прекрати!..
– Убью ее! Отойди от нее!
– Я не дам!..
– Шшш!..
Прогремел выстрел. Сверху. Огюст посветил вниз на замерших людей, повел ружьем и сказал:
– Хватит уже. Вылезайте оттуда. Давайте успокоимся и все обсудим.
Марьяна сидела на диване, нахохлившись и поджав под себя ноги. Бернадетт принесла ей молоко, чтобы задобрить. Огюст увел старика, и Давид остался с Марьяной наедине. Она молчала и прихлебывала молоко. Давид вздохнул и сел рядом.
– Спасибо тебе, что распутала это дело, но все же… Не стоило спорить с человеком, у которого ружье. Он же мог…
– Он не человек, он хуже. Его сын нуждался в нем и пытался защитить свою семью как умел, а он от него отвернулся.
– Ты о чем?
Она сверкнула глазищами поверх чашки:
– Твоя мать была в глазах Лупо разлучницей, которая хотела похитить его отца из семьи! Она спуталась с женатым! Он защищался, когда напал на нее!
Давид вскипел.
– То есть ты валишь все на какого-то несуществующего волчонка? Да это сам Шастелли натравил на мою мать собак, запугав ее до полусмерти!
Марьяна отвернулась и буркнула:
– Вот и я говорю, что он один виноват. А ты позвони матери. Она волнуется, думая, что тебя арестовали или даже убили.
– Она не знает… – начал он и осекся. – В смысле? Ты что, ты ей сказала?!?
Она кивнула. Давиду захотелось взять Марьяну за шкирку и хорошенько встряхнуть.
– Какого черта ты лезешь в чужие дела? Кто тебя просил ей сообщать?
– Так надо было, – огрызнулась она.
Он встал с дивана, но тут в гостиной появились Шастелли, отец и сын. Огюст прошел вперед и сказал, глядя на Давида:
– Значит, мы братья.
– Нет. Я Катена и никогда не стану одним из вас.
– Уже стал. В тебе наша кровь, и ты должен узнать о Лупо.
– Что? – Давид вытаращился на Огюста, которого всегда считал рациональным человеком, далеким от суеверных глупостей. – Только не говори, что и ты тоже веришь…
– Лупо младше меня на три года. Он родился… не совсем человеком. В нашей семье… такое иногда случается. Я всегда боялся, что и мои дети… что однажды придется объяснять Касьенн…
Лицо Огюста исказилось, он нервно сглотнул и перекрестился.
– Упокой Господь ее душу.
Давиду казалось, что он попал в сумасшедший дом. Это невозможно, может, они все сговорились?
– В общем, Лупо… мне тогда было семнадцать… а ему четырнадцать… Исчезла Лучана, и мы решили…
– Какие же вы все-таки сволочи, – заметила Марьяна. – Один из семьи гуляет налево, другой глаза закрывает на то, что творится с братом…
– Замолчи, – шикнул на нее старик.
– Он был испуганным подростком, а вы!..
– Нет, ее проще пристрелить!..
Огюст виновато покачал головой и придержал старика, обращаясь к новообретенному брату:
– Давид, в эту тайну могут быть посвящены только члены семьи, поэтому… Я уговорил отца не избавляться от мадмуазель Стожар… если она станет одной из нас… А для этого… ты должен жениться на ней.
– Что?
Марьяна подавилась очередным проклятьем в адрес старика:
– Не поняла?.. В смысле? Я не хочу замуж!
– Придется, – Огюст провел старика к дивану и усадил его рядом с Марьяной. – Иначе… в общем, я не сторонник жестких методов, но мы бы не выжили… если б позволили всяким… Мне в свое время пришлось жениться на Касьенн… тоже ради семьи.
Давид решил, что с психами спорить не стоит.
– Ну и ладно, – ухмыльнулся он. – Так и быть, женюсь.
Огюст принял его слова за чистую монету и просиял.
– Правда? Замечательно!
Марьяна тоже поверила, но радости не выказала, совсем напротив:
– Я не выйду замуж! Ни за тебя, ни за кого-то другого! Я не могу! – вскочила она на ноги.
– Давид, в нашей семье женщина должна молчать и мужу не перечить, – сказал старик. – Угомони ее. А ты, Огюст, позвони тому парнишке из Фариноле, я подумываю пригласить его в нашу деревню вместо отца Поля. Пусть немедленно обвенчает их и…
Давиду стало интересно, насколько далеко готов зайти старый маразматик.
– Сядь, женщина, – в шутку велел он и перехватил Марьяну за запястье, удерживая на месте.
– Пошел ты к черту!.. – вызверилась она. – Я не женщина! Я не могу выйти за тебя замуж!
Улыбка сползла с лица, когда смысл слов дошел до него.
– В смысле, не женщина? – к горлу подкатила легкая тошнота. – То есть? Ты… ты трансгендер?!? О нет… Не говори… пожалуйста, не говори, что я спал с мужчиной…
Огюст тоже замер и вопросительно взглянул на отца.
– Придурок, пусти! – выкручивала она руку, пытаясь освободиться. – Я не женщина! Я вообще не человек!..
Она зашипела и больно царапнула его. Он выпустил ее руку.
– Смотри! Все смотрите!.. – она закатала рукав блузы и положила ладонь на кофейный столик.
У Давида закружилась голова. Он не верил своим глазам. Тонкое запястье Марьяны потемнело и покрылось черной шерстью, ногти неприятно огрубели и удлинились, прочертив полосы на полированной поверхности. Он боялся поднять взгляд и увидеть… не лицо.
– Яшшшно?.. – прошипела она и быстро спрятала руку за спину, отвернувшись и тяжело дыша. – Я тоже оборотень. Кошка.
– Но… это… невозможно… – продолжал он отчаянно цепляться за осколки того, что раньше считал непреложной картиной мироздания.
– Мне полностью обернуться? И перегрызть вам глотки? – ее глаза по-кошачьи сверкнули. – Я могу! Теперь вы знаете мою тайну, я знаю вашу. Мы квиты.
– Кошка? – задумчиво пробормотал старик. – То-то Лупо так бесился, почуял, значит.
– Господи… – закрыл глаза Давид. – Я не хочу это слышать. И видеть. Сгиньте все.
Через два дня Давид стоял на утесе и смотрел на Марьяну, в ее удивительные глаза янтарного цвета.
– До сих пор поверить не могу… – грустно улыбнулся он, – что все так обернулось.
Она пожала плечами и отвернулась лицом к морю.
– Я рада за тебя, в конце концов, твоя мечта сбудется, ты построишь отель.
– Да уж… Кто бы мог подумать?..
Старик Шастелли не потерял хватки. Он надавил на семью Мондиелли, обвинив тех в нечестной игре и подрыве церкви. Кроме того, подключился адвокат Давида, который выяснил, что Мондиелли украли идеи Сигу для своего проекта «Генуэзских башен», поэтому тем пришлось идти на мировую. Проект отдали семье Шастелли, правда, вместе со всеми расходами на строительство.
Давид приобнял Марьяну за плечи сзади и чуть развернул в сторону одному ему известной точки.
– Смотри, вон там он будет стоять. Отель «У пастушки». Архитектура генуэзских башен настолько уникальна, что я просто влюбился в их красоту… и в эту землю, и в эти просторы… Мать была права… Корсику невозможно не полюбить… И невозможно забыть. Мама всю жизнь тосковала по родине… но даже сейчас, зная все, я не смог уговорить ее приехать.
– Может, она приедет на твою свадьбу? – лукаво спросила Марьяна.
– Какую еще свадьбу? – нахмурился Давид.
– Ты же не думаешь, что избавишься от Мондиелли? Рано или поздно ты женишься на одной из них. Кстати, я слышала, как старик упоминал судью Мондиелли, у которого подрастает прелестная дочурка…
– Тьфу на тебя!..
Он поцеловал ее в шею и обнял сильнее, однако она вывернулась и уставилась на него с серьезным видом.
– Пообещай мне.
– Что?
– Если твой ребенок… или внук… вдруг родится не совсем человеком…
У него сдавило горло. Он даже думать не хотел о таком исходе.
– Обещай, что не отвернешься от него.
