Текст книги "Протяни руку. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Маргарита Кондюрина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Под их тяжелыми взглядами Линнар пошел вперед, по красному ковру к трону королевы Дартага. Он старался держать спину ровно, смотреть прямо перед собой. Нужно было показать всю гордость хоралитской династии.

Трон сильно уступал украшенному золотом и самоцветами трону Вирлея, всего лишь резное деревянное кресло, обитое бархатом. На нем восседала худая женщина со строгим лицом. Цепкие серые глаза неотрывно следили за Линнаром, резали его как клинки. Ее седые волосы мягкими волнами рассыпались по плечам. Темно-бордовое платье с длинными рукавами, глухим воротником и скромной золотой вышивкой по подолу не надела бы ни одна хоралитская дворянка даже из бедного рода. Но вот алая мантия была подбита роскошным белоснежным мехом северного медведя. Линнар читал, что каждая новая королева сама убивает такого страшного зверя для своей мантии. Из украшений у королевы Нъёдис был лишь золотой обруч в волосах и кольцо с сапфиром. Опять все драгоценности достались оружию: лабрису, который она держала в руках. Символу власти королев Дартага.

Когда Линнар подошел ближе, то вздрогнул, по коже побежали мурашки. Он явственно ощутил силу Нъёдис, амулет у него на груди потеплел, отзываясь на магию моря. Жестокий бог Ис даровал женщинам Дартага крупицы магии, но настоящую мощь получали лишь женщины королевского рода. Поэтому суровые северные воины и закаленные ветрами моряки подчинялись им беспрекословно.

Рядом с троном Линнар заметил еще одну женщину с золотым обручем на голове, но поспешил отвести взгляд. Он догадался, кто это, и малодушно боялся смотреть на нее.

– Ваше величество, для меня большая честь и величайшее счастье видеть возлюбленную дочь Иса, – остановившись перед Нъёдис, Линнар церемонно поклонился.

– Нет, это счастье для меня приветствовать на своей земле принца Хоралии и сына великого короля Вирлея, – произнесла королева.

Ее тихий голос шелестел, как листья на ветру. Линнар выпрямился, вгляделся в ее лицо: выдержке Нъёдис позавидовали бы многие хоралитские придворные. Она прекрасно владела собой, ее черты казались высеченными из камня и не выражали ровным счетом ничего. Ни гнева, ни ставшего привычным Линнару презрения. Только спокойствие. А в глазах ничего нельзя было прочесть, сплошная серая хмарь осеннего неба.

Нъёдис поднялась с трона и, держа лабрис в одной руке, другой взяла ладонь Линнара.

– Позвольте представить вам мою дочь Бардис, ваше высочество.

Раздались чеканные шаги, и только тогда Линнар осмелился взглянуть на нее.

Она была выше его на целую голову, в ней ощущалась такая же сила, как в матери: мощный поток, накатывающий волной, сметающий жалкую искорку магии Линнара и растворяющий в себе.

Ее лицо с резкими, благородными чертами имело бы своеобразную прелесть, если бы не тяжелый подбородок. Пшеничные локоны Бардис были заплетены в тугую косу, кольчуга отливала серебром, подчеркивая широкие плечи и гибкий стан, на алом плаще блестел вышитый золотом герб Дартага: взлетевший на волне драккар.

Линнар заглянул ей в глаза, и его передернуло: темно-синие, как штормовое море, такие же глубокие и опасные. Невеста смотрела на него с таким отвращением, как смотрят на прокаженного нищего.

– Да будет союз Дартага и Хоралии вечен, – объявила Нъёдис, соединяя руки молодой пары и поднимая лабрис.

Когда Бардис сжала его пальцы стальной хваткой, Линнар понял, что этот союз не будет удачен.

***

– Он мне не нравится, – отрубила Бардис, для убедительности ударив кулаком по столу.

Серебряные кубки жалобно звякнули, дерево скрипнуло, но Нъёдис даже не обернулась, продолжая рассматривать в окно что-то видимое лишь ей одной.

Бардис злобно уставилась на идеально прямую спину матери.

– С какой стати он должен тебе нравиться? – холодно осведомилась Нъёдис. – Это политический брак, о любви тут нет и речи. Или ты ожидала, что к тебе прибудет могучий воин? Он же хоралит.

– Даже среди хоралитов есть достойные мужчины, – возразила Бардис. – С кем-то же мы воевали столько веков. Но этот... этот... изнеженный принц!

Бардис брезгливо скривилась, воспоминая жениха. Ниже нее, худой и бледный – ветерок того и гляди подует и унесет. Ни бороды, ни усов, как положено мужчине, только русые кудряшки торчат, словно мех у новорожденного ягненка. И огромные орехово-карие глаза в окружении пушистых ресниц. Он смотрел на нее так, будто видит ее насквозь, заглядывает в душу. Так строго, серьезно и нежно, заранее прощая все грехи. Это раздражало ужасно. Все время церемонии в главном зале у Бардис чесались руки как следует врезать жениху.

– Вирлей посмеялся над нами, послав такого принца!

– У него всего два сына, старшего он послать не мог, следовательно, остается младший, – рассудительно произнесла Нъёдис. – Он послал нам принца, так что все в порядке. Хватит искать повод для ссоры там, где его нет.

– От такого слюнтяя и дети будут слабыми, его кровь испортит нашу, разжижит, – проворчала Бардис и добавила с гадкой ухмылкой. – Да я ж его в постели раздавлю!

Она рассмеялась, но Нъёдис не поддержала шутку, продолжая все также смотреть в окно.

– Не неси чушь, – ровным голосом проговорила мать. – Тебе не нужно с ним спать. Заведи любовников, хороших, крепких мужчин, от которых сможешь родить сильных дочерей. Линнар никак не будет тебе мешать.

– Не скажи. Ты знаешь традиции. Он мой король и у него много обязанностей, – Бардис на мгновение замолчала и победоносно добавила, – с которым такой дохляк не справится.

– Значит, ты проследишь, чтобы справился, – отчеканила Нъёдис.

Она, наконец, повернулась, подошла к столу и села напротив дочери.

– Как бы тебя не раздражал Линнар, ты должна относиться к нему уважительно, чтобы у него не было повода жаловаться отцу.

– То есть теперь мы будем пресмыкаться перед хоралитскими выродками? – едко процедила Бардис. – Отлично, вот до чего мы докатились. Дочь Иса должна нянчиться с их принцем. И это после стольких побед!

– Мы не пресмыкаемся, – голос Нъёдис прозвучал устало. – Мы заключили с ними союз.

– Дерьмо это, а не союз!

Королева страдальчески возвела глаза к потолку.

– Бардис, какая же ты упрямая. Мы не раз обсуждали союз с Хоралией...

– И я все еще против, – гнула свое принцесса.

Она не собиралась так просто отступать, бесконечные споры с Нъёдис продолжались с того дня, как мать объявила о своем плане, и Бардис все еще не теряла надежды ее переубедить.

– Вражда слишком старая, – сказала принцесса. – Ее не перечеркнуть договором и браком. Хоралиты ненавидят нас и предадут, как только представится возможность. Такое уже не раз случалось, вспомни историю. Иногда среди них встречаются благородные войны, но по большей части южане – лживые скоты, не имеющие понятия о чести. Вспомни о подлом убийстве Хельрис, о битве на Катокском поле.

– Ты живешь прошлым, Бардис, а я думаю о будущем, – парировала Нъёдис. – Временам изменились, и мы должны меняться вместе с ними. Нельзя замыкаться на вражде, нужно двигаться вперед. К тому же, ты ведь не хуже меня понимаешь главную причину союза. Опасность от Галад-Задора слишком велика. Нам нужно объединиться, чтобы выстоять против империи, если мы не забудем старые распри, нас просто прихлопнут поодиночке.

Бардис пренебрежительно повела плечами.

– Мы вполне можем справиться с империей сами. Они не смогут воевать на севере, загнутся от морозов, а их флот мы уже побеждали не раз.

– Как всегда слишком самонадеянна, – Нъёдис разражено цокнула языком. – Да, на море мы с ними справимся, но вот на суше, когда на нас обрушится вся мощь имперской армии... Нас сомнут, и никакой холод их не остановит.

– По-моему ты просто трусишь, – бросила Бардис. – А ты знаешь, как Ис поступает с трусами.

– Что ж я приму любую кару, какую он сочтет нужным, – спокойно произнесла Нъёдис. – Но пока продолжу вести Дартаг тем курсом, который выбрала. Поэтому займись своим женихом.

Бардис фыркнула.

– Плевать я хотела на твои планы. Я буду обращаться с ним так, как сочту нужным.

Королева перегнулась через стол, схватила дочь за ворот рубахи и приблизила свое лицо к ее. Глаза в глаза. Серая сталь встретила морскую синеву.

– Пока еще лабрис принадлежит мне, – делая ударение на каждом слове, будто вколачивая их в Бардис, проговорила Нъёдис. – Поэтому ты будешь делать то, что я скажу. Если хоть один волос упадет с головы принца Линнара, я лишу тебя права на престол и выберу в наследницы одну из племянниц. Даже если это приведет к смуте. А сейчас ты пойдешь к жениху и будешь с ним вежлива. Ясно?

– Ясно, – раздраженно прошипела Бардис, вырывая ткань из хватки матери.

Можно было даже не сомневаться, Нъёдис исполнит свою угрозу, она всегда держала слово. Как и подобает дочери Иса.

Бардис вылетела из покоев королевы, обуреваемая злостью.

'Лабрис не всегда будет у тебя. И когда я получу его, то прикончу хоралитского ублюдка и разорву позорный договор!'

Бардис неслась по коридору, бешеное движение помогало избавиться от ярости, задуть ее костер ветром. У лестницы на третьей этаж принцесса остановилась, чтобы успокоиться и подумать. Несмотря на все их разногласия, мать она любила, уважала и слишком привыкла подчиняться, как старшей. Бардис могла только спорить с ней, но решится на настоящий мятеж, поднять руку на королеву – никогда. Ее преданность была сильнее амбиций, злости и обид.

'Мать не переубедить, значит, придется подчиниться и возиться с сопляком. О Ис, за что?!'

Бардис выругалась сквозь зубы, желая принцу Линнару подхватить в ближайшую зиму простуду и отправиться к своему богу, а еще лучше упасть со стены и свернуть шею. Затем, выпустив гнев и высказав свои соображения ближайшей стенке, принцесса отправилась в покои жениха.

Дверь Бардис открыл старый слуга с густыми седыми усами, торчащими как пучки соломы.

– Доложи принцу Линнару, что пришла его невеста, – велела принцесса.

– Его высочество ушел прогуляться по замку полчаса назад, госпожа, – сообщил слуга, сумрачно глядя на Бардис исподлобья.

Он был в одной рубахе с засученными рукавами, за спиной у него виднелись ящики и разбросанная по полу одежда.

'Видимо разбирает щелка и драгоценности изнеженного принца, – язвительно подумала Бардис. – Интересно, где-нибудь тут бегает его любимая собачка?'

Тут она заметила у слуги шрам через всю руку, он тянулся от запястья и терялся под рукавом.

– Воевал? – Бардис кивнула на шрам.

Слуга коротко кивнул.

– Где?

– Делорские мечники.

– Достойные воины, от их мечей пали два моих дяди и три кузины, – уважительно произнесла Бардис. – Как тебя зовут?

Слуга заметно напрягся.

– Нитт, госпожа.

– Хорошо, Нитт. Когда будет время, найди управляющего замка и передай, что я распорядилась выделить тебе пять дартов к жалованию.

Нитт изумленно уставился на нее, а Бардис развернулась и пошла прочь.

– Госпожа! – донесся ей вслед окрик слуги. – Его высочество сказал, что пойдет посмотреть сад.

Бардис ускорила шаг. Небольшой садик был когда-то разбит любившей зелень королевой Скальдис у западной стены замка, между конюшней и оружейным складом. Слуга не соврал, Линнар действительно был там, его не сложно было заметить среди куцых деревьев и чахлых клумб. Он сидел на лавке под елью. Но не один.

Бардис скривилась: рядом с ним она заметила Хьерда и его прихлебателей. Похоже, главный задира Исфира решил проверить на вшивость хоралитского принца. А может быть, бывший любовник Бардис просто ревновал.

'Дурень. Неужели надеется, что если унизит Линнара, я вспомню былые чувства?'

После краткой интрижки Бардис без угрызений совести бросила красивого, но глуповатого Хьерда и не собиралась возобновлять отношения, и уж тем более не собиралась позволять задирать своего мужа. Вот только нормальный мужчина может постоять за себя сам, а Линнар просто сидел на лавке и выслушивал насмешки, спокойно глядя на окруживших его воинов и иногда что-то отвечая с улыбкой.

Когда Бардис подошла ближе, то смогла разобрать слова.

– А не расскажите нам о последней компании против Оттарии и славной битве на реке Оше? Да, точно, вы же в ней не участвовали, ваше высочество.

И глумливый смех.

– Да, в ней участвовал не я, а мой брат Роад, – прозвучал мягкий голос Линнара.

– Где же во время битвы были вы? – насмешливо осведомился Хьерд и, повернувшись к приятелям, ответил сам себе. – Он, наверное, сидел под юбкой у мамочки в золотом дворце, ел вкусности и душился духами? И это... пудрил лицо, а может и что-нибудь еще.

Его дружки дружно заржали.

– Пошли вон, – рыкнула на них Бардис, подходя.

Все разом обернулись в ее сторону, весельчаки заметно сникли и, коротко поклонившись, заспешили прочь.

– Хьерд, – окликнула принцесса бывшего любовника.

Он обернулся, и она одарила его не предвещающей ничего хорошего усмешкой.

– Передай своей сестре, что после следующего рейда 'Морского охотника' она будет должна казне не треть, а половину добычи. Или ты предпочтешь поединок со мной?

Хьерд сглотнул.

– Нет.

– Тогда в следующий раз думай, прежде чем оскорблять челна королевской семьи. Теперь проваливай!

Хьерд поспешил исчезнуть, пока она не передумала. Каким бы идиотом он не был, но даже у него хватило ума понять, что Бардис прикончит его в один удар клинка.

Принцесса повернулась к Линнару.

– Спасибо, – неуверенно произнес он на хоралитском. – Я еще слишком плохо знаю ваши обычаи и не мог решить, как реагировать на поведение этих господ. К тому же я разобрал не все слова.

– Для любого дартагца и меньше оскорбление – повод к смертельному поединку, – по-хоралитски заметила Бардис, скрестив руки на груди и смерив Линнара уничижительным взглядом. – Это первый и последний раз, когда я за тебя заступаюсь, запомни.

'Трусливый слизняк'.

– Насилие – не лучший способ решения проблем, – убежденно произнес Линнар. – Оно может потянуть за собой цепочку кровной мести, которая не прервется никогда.

– Я думаю, ты просто не умеешь обращаться с оружием, поэтому придумываешь себе отговорки, – поддела его Бардис.

Мать велела ей быть вежливой, но с принца хватит уже того, что она не прибила его на месте, грубости его тонкая натура как-нибудь переживет.

– Ты владеешь мечом?

– Нет, рукопашный бой мне не дался, но я немного стреляю из лука.

– А магия? Ты ведь принц, наверняка учился в вашем Ордене.

Бардис чувствовала колдовскую силу Линнара, больше всего это походило на волны тепла, исходящие от его фигуры, словно светило ласковое весеннее солнце.

– Ты должен владеть боевой магией.

Линнар как-то странно усмехнулся.

– К сожалению, нет. Я – целитель.

Бардис скривилась.

'Раскатала губу, ага. Драться не умеет, колдовать не умеет. Тьфу. Целитель... Лучше бы умел молнии метать, как орденские маги'.

– Ладно, тогда лук, – объявила она. – Идем, покажешь, что умеешь.

– Прямо сейчас?

Он так смешно захлопал глазами, что Бардис даже не знала, злиться ей или хохотать.

– Да, сейчас.

Она развернулась и пошла прочь.

Линнар вскочил и поспешил за ней, стараясь подстроиться под ее широкий шаг.

– Но я думал, нам сначала стоит получше узнать друг друга, – зачастил он. – Мы ведь сегодня впервые встретились, нужно познакомиться поближе. Я думал, мы расскажем друг другу о себе.

– Я хочу узнать о тебе только одно: насколько хорошо ты владеешь луком, – отрезала Бардис и добавила зло. – Запомни, никто здесь не будет с тобой цацкаться и смотреть в рот. Забудь о вашем придворном этикете.

Линнар поравнялся с ней и взглянул неожиданно серьезно.

– Замечательно, я устал от лжи и недомолвок и буду счастлив, слышать от вас только правду, госпожа, а не светскую лесть.

В его словах звучала горечь, застарелая боль, но Бардис не собиралась разбираться в его чувствах.

'Ах, хочешь правду? Тогда я скажу: ты слабак и слюнтяй, не достойный зваться моим мужем!'

Она была готова произнести это вслух, но вовремя прикусила язык. Вместо слов Бардис посмотрела на Линнара волком и ускорила шаг, оставляя его за спиной.

Несколько минут прошли в тягостном молчании, было слышно только шуршание гальки, усыпавшей дорожки в саду. Затем Бардис заговорила снова, решив, что все-таки стоит объяснить принцу, зачем она упомянула об оружии.

– Завтра свадебные торжества, затем через три дня 'Бурерожденный' выйдет в море, и мне нужно знать, чего от тебя ожидать.

– Что? 'Бурерожденный'? Море? При чем тут я? – засыпал ее вопросами Линнар, в его голосе зазвучала паника.

Бардис остановилась так резко, что шедший следом принц врезался в ее спину. Она повернулась к нему, смерила задумчивым взглядом.

– Ты ничего не знаешь? – спросила она, все еще не в силах осознать, насколько плохо жених разбирается в дартагских обычаях.

'Задница морского демона! Похоже, то, что для меня само собой разумеется, ему придется объяснять на пальцах'.

– Я ничего не понимаю, госпожа, – Линнар больше не допускал в голосе панических ноток и говорил вежливо-ровно. – Пожалуйста, объясните, в чем дело.

– Завтра ты станешь моим мужем, – начала Бардис, – это значит, что ты будешь обязан сопровождать меня в плавании. А 'Бурерожденный' – мой драккар.

Линнар на минуту задумался.

– Говоря плаванье, вы имеете в виду то, чем занимаются дартагские моряки испокон веку, – осторожно произнес он. – Пиратский набег...

– Да, мы будем охотиться на глад-задорские корабли, – подтвердила Бардис, с удовольствием заметив, что Линнар слегка побледнел.

– Но зачем вам я? – удивленно спросил он. – В бою от меня никакого толку. Гораздо разумнее было бы оставить меня в замке.

– О, поверь, если бы я могла, то так бы и сделала, – с досадой произнесла Бардис. – Но есть обычаи, которые мы обязаны соблюдать. Ты мой муж, а значит должен быть со мной в походе и сражаться. Иначе мои подданные просто не примут тебя как короля, не поймут... Как же тебе объяснить... Для них король, который не сражается рядом с королевой настолько неправильный и мерзкий, что такого просто не может быть. Подданные должны уважать короля, это основа основ.

Бардис припомнила нужное хоралитское слово.

– Вот. От того, будешь ты сражаться или нет, зависит твоя репутация.

Теперь Линнар думал дольше.

– Я сделаю все, что в моих силах, – наконец произнес он.

– Уж постарайся, – съязвила Бардис и добавила. – Ладно, не волнуйся, я тебя защищу. Мы же не хотим, чтобы его величество Вирлей расстроился?

Она хлопнула Линнара по плечу, тот охнул, согнулся.

– Похоже, ломать кости – это у вас семейное, – просипел он и тихо засмеялся.

Бардис непонимающе посмотрела на него. Странный он какой-то: после всего, что она ему наговорила еще и смеется.

– Не обращайте внимания, госпожа, – произнес Линнар, заметив ее взгляд.

– Я же говорила, у нас не в чести придворные витееватости. Для тебя я 'Бардис', а не госпожа. И хватит дурацкой вежливости, раздражает.

Он закивал.

– Да, конечно... Бардис, – он произнес ее имя неуверенно, пробуя на вкус.

– Вот и молодец, – неожиданно для себя почти ласково сказала она и пошла дальше.

Бардис привела Линнара на большую тренировочную площадку, с десяток мужчин и женщин уже оттачивали здесь воинское искусство: небольшая группа боролась врукопашную, оттуда доносились крики зрителей, еще несколько человек фехтовали. На стрельбище никого не было, и Бардис порадовалась: никто не увидит позор ее жениха. Она даже не сомневалась, что хоралитский принц стреляет из рук вон плохо.

Бардис приглашающее кивнула в сторону круглых мишеней с изображенными в центре красными кругами. Линнар молча взял с лавки с оружием один из луков, закинул за спину колчан и наложил стрелу на тетиву.

– Дурья башка, – почти беззлобно проворчала Бардис, – надень перчатки, не то тетива исцарапает все твои нежные пальчики.

Он подняла с лавки запасные перчатки и протянула ему.

Линнар улыбнулся удивительно трогательно: смущенно и одновременно благодарно.

– Ой, забыл. Спасибо большое.

Бардис быстро отвела взгляд, ощущение, вызванное его улыбкой, ей не понравилось: раздражение улетучивалось, на смену пришло что-то мягкое, будто под сердцем поселился пушистый зверек.

Линнар прицелился, руки его едва заметно дрожали и, конечно же, он промазал. Бардис нарочито громко фыркнула. Следующий выстрел был более удачный, стрела воткнулась в самый край мишени. Принц нервничал, Бардис заметила, что по его лбу скатилась серебристая капелька пота. Он выстрелил еще несколько раз, то промазывая, то попадая лишь в край мишени.

– Ты слишком напряжен, спускай тетиву более плавно, – посоветовала Бардис в порыве великодушия. Пусть ей и не нравился Линнар, но смотреть, как он мучает лук, было тяжко.

– И не дрожжи, я не зарежу тебя только за то, что ты плохо стреляешь, – добавила она строго. – Мне просто нужно знать, на что ты способен. Будет не честно, если из-за страха ты не покажешь свои умения. Вообще постарайся не думать, что я тут стою и наблюдаю.

Линнар удивленно воззрился на нее, робко улыбнулся.

– Спасибо.

'Хватит лыбиться!' – мысленно прорычала Бардис, но смолчала.

После ее совета дела у Линнара пошли лучше. Стрелы втыкались в красный круг или совсем близко, несколько раз принц попал точно в центр мишени.

– Ты действительно неплохо стреляешь, – вынуждена была признать Бардис, недостойно принижать чужие умения. – Ты войдешь в число моих лучников.

– Значит, – Линнар помолчал, собираясь с духом, – мне придется участвовать в сражении и убивать людей?

– Ага.

Линнар закусил губу, насупился, раздумывая.

'Он наверняка ни разу не стрелял не то что в людей, но даже в животных', – кисло подумала Бардис.

– Первое убийство – всегда тяжело. Но рано или поздно придется начать, – жестко произнесла она. – Если ты хочешь быть моим мужем, то должен стрелять не только по мишеням.

– Я буду стрелять, – обреченно произнес Линнар.

– Еще как будешь, – с усмешкой добавила Бардис. – До отплытия тренируйся тут каждый день, не вздумай отлынивать, я проверю.

Принц выглядел оскорбленным.

– Я не буду отлынивать! – впервые он повысил голос.

– И кстати, – продолжила Бардис, не обращая внимания на его обиженное лицо, – с этого дня говори только на нашем языке. Ты в Дартаге и должен говорить по дартагски.

– Боюсь, я недостаточно хорошо знаю ваш язык, – произнес Линнар на ломанном дартагском с таким ужасным акцентом, что Бардис не сразу понял смысл фразы.

Затем он добавил уже на хоралитском.

– Раньше я не интересовался Дартагом, и перед свадьбой мне пришлось в спешном порядке учить язык, поэтому я говорю еще плохо.

Бардис равнодушно пожала плечами.

– Твои проблемы. Будешь учить все по ходу. Продолжай заниматься.

Она развернулась, давая понять, что разговор окончен, и зашагала прочь, чувствуя спиной взгляд Линнара.

Бардис не собиралась его щадить.

***

Линнар беспомощно смотрел, как уходит Бардис: быстро, легко, уверенно. У нее была походка человека, который знает, что мир принадлежит ему, и ничего не боится.

Она скрылась за хозяйственными постройками, а принц так и остался стоять с луком в руках, пытаясь осмыслить и понять то, что произошло за время общения с будущей женой. Он вдруг ни с того ни с сего вспомнил свою первую любовь. Тоненькая, изящная леди Алия. У Линнара ее образ всегда был связан с белым платьем и светом. Он робко ухаживал за ней, она не возражала, серебристо смеялась, мило кокетничала. А потом он случайно увидел, как в темном углу в одном из коридоров замка она целуется с Роадом. Она крепко обнимала его за шею, а он задрал белое платье и ласкал ее обнаженные бедра.

Знатные дамы Хоралии пытались использовать Линнара как возможность подобраться к наследнику престола, этакая ступенька на пути вверх. Все женщины казались принцу одинаковыми. Стройные, хрупкие фигуры. Струящиеся одеяния. Чувственно изогнуты алые губы. Дурманящий, сладкий аромат благовоний, сводящий жертву с ума. Прекрасные бабочки, порхающие из одной постели в другую, чьи крылышки пропитаны ядом порока.

Бардис совсем не походила на них. Коршун со стальными когтями. Грубая, по-дикарски простая и прямолинейная. Линнара она пугала до дрожи в коленках. Под ее тяжелым, полным презрения взглядом хотелось свернуться в комок и забиться в дальний угол, лишь бы она больше не смотрела на него так. Короткие рукава рубахи и кольчуги не скрывали ее сильные руки, каждый раз, когда Линнар делал что-то не так, она непроизвольно сжимала кулаки, и он видел, как напрягаются под загорелой кожей тугие мышцы. Она могла бы одним движением свернуть ему шею.

'Но я все еще жив. Уже успех', – иронично поздравил себя Линнар.

Хотя он и чувствовал себя рядом с Бардис, как заяц перед волком, она ему в чем-то даже понравилась. Ее не окружал запах разврата, что как шлейф сопровождал хоралиток. Линнар понял, что в Дартаге он не встретит ни интриг, ни оргий, за которые так ненавидел двор.

'Все может быть не так уж и плохо', – попытался убедить себя принц.

Но вскоре его ждало новое испытание: брачная церемония.

Свадьба проходила в большом зале, украшенном пестрыми флагами и заполненном толпой дартагских вельмож, так воинственно бряцающих оружием, будто они собрались не на праздник, а на бой. Жрица Иса произнесла небольшой монолог, из которого Линнар едва ли понял половину, затем он и Бардис повторили за служительницей культа слова клятвы. В заключении жрица сбрызнула их морской водой – брачный обряд оказался на диво простым.

Затем в зале к немалому удивлению Линнара появился священник церкви Единого Бога. Похоже, Нъёдис решила, что стоит уважать религиозные чувства зятя.

'Или это такой хитрый способ не дать мне сбежать? Брак, заключенный по законам Единого Бога я уже не смогу расторгнуть', – мрачно подумал Линнар, но его радовало, что хотя бы не требуют менять веру и молиться Ису.

Пока священник совершал гораздо более сложный хоралитский брачный обряд, у Бардис было такое лицо, будто она лимон раскусила.

Когда церемония закончилась, Нъёдис зычно провозгласила Бардис и Линнара супругами, толпа ответила ей дружным ревом, в воздух взметнулись клинки.

– Да здравствует наследница! – орали десятки глоток и едва заметно, всего на полтона тише и неувереннее. – Да здравствует принц!

Линнар вздрогнул и почувствовал, как на плечи лег невидимый груз. Пути назад уже не было.

Он украдкой взглянул на точеный профиль Бардис, но ее лицо превратилось в застывшую маску.

Жених и невеста заняли место во главе праздничного стола, к ним потянулись главы кланов и их родственники, желающие преподнести свадебные дары. Для Линнара все еще было непривычным, что дартагскими кланами управляют женщины и именно их, а не сопровождающих их грузных бородатых мужчин, следовало в первую очередь благодарить.

Вереница знати казалась бесконечной, перед Линнаром мелькало множество лиц: седовласые матроны, зрелые женщины, совсем еще молодые девушки, младше его самого, ну уже командующие ордой воинственных мужиков. Хмурые воины, молодые безусые парни, даже дети. Он старался запомнить имена, но через час в голове образовалась каша.

Однако своих ближайших родственников со стороны жены Линнар не мог не запомнить. Кузина Бардис – Кадис, здоровенная бабища, которой он бы едва достал до груди, даже если бы встал на цыпочки, стиснула Линнара в объятиях больше похожих на тиски.

– Ух, какой ты славный, зятек! – проревела она.

Начавшего задыхаться принца спасла супруга.

– Сестра, отпусти моего мужа, иначе я стану первой в Дартаге женщиной, овдовевшей в день свадьбы, – потребовала Бардис.

Кадис вернула Линнара на кресло, и тот еще с минуту жадно глотал воздух под веселый смех жены.

После вручения подарков начался пир. Он совсем не напоминал чинные застолья при хоралитском дворе, где тщательно соблюдался этикет, а развлечения были изысканными и тонко продуманными. Мало походил он и на оргии Роада и его свиты, на которые брат иногда силком затаскивал Линнара.

Дартагский пир больше всего напоминал праздник в какой-нибудь сельской таверне. Дартагцы пили, ели, горланили песни, совершенно не думая об этикете. Небольшой оркестр, состоящий из флейтиста, барабанщика и лютниста играл простую веселую мелодию.

Брага лилась рекой. То и дело кто-нибудь поднимался из-за стола, вскидывал кубок или рог и произносил тост за новобрачных. Им желали здоровья, удачи в походах, богатства и кучу детей. Чем дальше, тем больше в пожеланиях появлялось скабрезных шуточек и намеков.

'Только не красней, только не красней, – как молитву повторял Линнар. – Для них такое нормально, это тебе не тонкие намеки и завуалированные предложения, как при дворе'.

– Почему ты не пьешь? – спросила его Бардис, после очередного тоста.

Линнар не мог скрыть досаду: он надеялся, что она не заметит. Принц только подносил кубок к губам, делая вид, что пьет.

– Я боюсь, что брага для меня слишком крепкая, – объяснил он и добавил с кривой усмешкой. – Не хочу провести весь завтрашний день в уборной.

– Пей давай. Или ты совсем не мужик?

Бардис накрыла его затылок ладонью и пригнула голову Линнара с такой силой, что он окунулся носом в кубок.

Под пристальным взглядом уже слегка захмелевшей жены, принцу все же пришлось попробовать напиток. Золотистая жидкость обожгла горло, лавой протекла вниз и вспыхнула в животе костром. Линнар закашлялся и поспешно запихнул в рот кусок хлеба.

– А, дерьмо, – протянула Бардис. – Смотри и учись.

Она одним махом опрокинула в себя кубок, звучно икнула и ухмыльнулась мужу почти добродушно.

– Видал?!

– Просто великолепно, – процедил Линнар, голова у него уже едва заметно кружилась.

– Я прикажу принести тебе вина, – вмешалась сидевшая рядом с принцем Нъёдис и бросила на дочь предупреждающий взгляд. – Наш напиток действительно слишком крепкий для тебя.

Линнар до того не представлял, что можно презрительно икать, но Бардис проделала именно это и отвернулась к тарелке.

Гости все больше хмелели, пиршество теряло даже те намеки на строгость, что были вначале. Одна пара супругов затеяла дикую пляску на столе под одобрительные хлопки соседей, к ним присоединилось еще несколько человек. А вскоре, к ужасу Линнара, завязалась первая драка. Он ожидал, что смутьянов тут же растащат и накажут, но присутствующие принялись подбадривать их и делать ставки. Гости собрались вокруг дерущихся в кружок, образовав что-то вроде ринга, зал наполнил гомон и свит.

– Левой его, левой!

– Давай, давай!

– У-у-у, поднимайся, чего разлегся!

Бардис присоединилась к толпе. За столом остался только Линнар, Нъёдис и несколько сладко посапывающих гостей, не таких устойчивых к браге, как остальные.

Принц повернулся к теще и вымучено улыбнулся.

– У нас в деревнях говорят: если на свадьбе не было драки, она не удалась.

– У нас тоже считается, что драка на свадьбе приносит молодым удачу, – произнесла Нъёдис, скользнув равнодушным взглядом по толпе: судя по доносившимся оттуда крикам, в побоище наступил переломный момент.