Текст книги "Страсти в старинном поместье. Книга первая"

Автор книги: Маргарет Уэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Похоже, вы знаете его лично. Это так?

Да, ничего невозможного в этом нет.

– Ну, вроде того.

Стивен усмехнулся.

– Вы темните.

Он не стал отрицать этого утверждения; машина въехала в ворота «Гнезда иволги».

– Кто-то отремонтировал ворота, – невольно отметила Бронте. – Хорошо.

В последний раз она приезжала к Гилли шесть или семь месяцев назад, и тогда левую створку ворот подпирал кирпич.

– Я умею быть рукастым, – отозвался Стивен.

Бронте едва расслышала его слова; она осматривалась, не веря своим глазам.

– Боже мой, да со времени моего последнего приезда тут произвели генеральную уборку! – Джунгли, которые грозили поглотить плантацию и пожрать деревянный дом, были решительно отброшены. И даже газон был по большей части выкошен! – Потрясающе!

Она пожирала глазами землю, которая и под напором джунглей заставляла задыхаться от восхищения. Гравийная подъездная дорога, широкая, украшенная по обочинам роскошными тропическими деревьями, свернула к дому. Ветви высоких деревьев разрослись так, что сомкнулись и образовали прохладный туннель. Через месяц или около того они взорвутся пышным цветением. Вот это будет незабываемое зрелище!

А слева – вековые фиговые деревья. Великаны! Украшенные оленьими и лосиными рогами, эпифитами [8]8
  Эпифиты – растения-паразиты, селящиеся на стволах и ветвях других растений.


[Закрыть], ползучими белыми и желтыми чрезвычайно пахучими орхидеями. Этот вид фиговых деревьев она как-то в детстве назвала «людвигами» – в честь знаменитого естествоиспытателя Людвига Лайхардта, и они уже достигли четырнадцати футов в высоту. Когда Бронте переехала к Гилли, старуха выполола их, и Бронте соорудила себе уютный шалаш из «людвигов». А главное чудо состояло в том, что ее ни разу не укусила змея, хотя змей она видела часто и потому ходила в этой местности особенно осторожно.

С правой стороны разрослись многочисленные магнолии и пальмы. Пальмы с листьями-опахалами в четыре фута. Здесь всегда цветут кустарники – олеандры, красный жасмин, гибискус, гардении, разноцветные пятилистники, произрастающие en masse [9]9
  En masse – одновременно, как целое ( фр.).


[Закрыть]. Невероятно пахучий, но ядовитый дурман, называемый «ангельской трубой» [10]10
  Название восходит к новозаветному образу трубящих ангелов (см. Отк. 8 – 11).


[Закрыть], в самом цвету, и огромные трубы свободно свисают с ветвей.

Сквозь переплетение ветвей Бронте видела изумрудные воды пруда, поросшего кувшинками. Настоящая природная лагуна. Десятки похожих на чаши священных лотосов расцветили зеркальную поверхность. Небольшой, но прочный мост был здесь построен много лет назад. Его решетчатые перила обвивает синяя живокость [11]11
  Живокость – род многолетних декоративных трав семейства лютиковых.


[Закрыть], и длинные стебли с цветами свисают до самой воды.

А берега лагуны покрыты зарослями лантаны [12]12
  Лантана – тропическое растение, выращиваемое ради многоцветных ароматных цветов.


[Закрыть]. Ее розовые цветы так и влекут к себе роскошных бабочек всевозможных видов – кружевных, ширококрылы, пятнистых, радужных. Они порхают над мелкими цветами, усеявшими землю, создавая многоцветный калейдоскоп. В саду позади усадьбы можно встретить любое тропическое фруктовое дерево, известное человеку. Манго, папайи [13]13
  Папайя (дынное дерево) – фруктовое дерево, чьи плоды, по форме напоминающие дыню, употребляются в пищу.


[Закрыть], бананы, локвы, гуавы, страстоцветы [14]14
  Локва – вечнозеленое дерево, культивируемое в качестве декоративного; его плоды, напоминающие сливы, используются для консервирования. Гуава – фруктовое дерево, плоды которого используются для консервирования и изготовления желе. Страстоцвет – декоративное, плодовое и лекарственное тропическое растение.


[Закрыть], разнообразные цитрусовые – лимоны, лаймы [15]15
  Лайм – разновидность лимона.


[Закрыть], мандарины, грейпфруты. Есть там даже рощица макадамий [16]16
  Макадамия (орех австралийский) – род ореховых деревьев.


[Закрыть]– деревьев, завезенных в эти края предприимчивым гавайским бизнесменом и прижившихся в Квинсленде.

– Люблю эти места, – призналась Бронте. – Они для меня что-то вроде святилища.

Стивен взглянул на нее, читая нечто знакомое в ее задумчивых глазах.

– Всем нам бывает необходимо святилище. Иногда приходится бежать туда от этого мира.

Настроение Бронте тотчас же упало.

– Вы намекаете на то, что Гилли убежала от мира?

– Я больше думал о вас.

– Не улавливаю вашу мысль.

– Не надо разговаривать со мной так сердито, – отозвался Стивен. – Просто меня поразило, что у вас появились мысли об убежище.

– Я смотрю на это скорее как на обитель чистоты и простоты – в духе дзэн-буддизма [17]17
  Дзэн – одна из школ буддизма, в основе учения которой лежит идея созерцания и размышления. Зародившись в Китае, дзэн получил распространение в Японии, а в XX в. – среди интеллигенции Запада.


[Закрыть].

Бронте резко отвернулась.

– Для этого вы еще слишком молоды, – сказал ей Стивен. – Одиночество – это иногда замечательно, но уединенная жизнь связана с известными трудностями.

– Я буду иметь в виду.

Машина выехала по подъездной дороге к трехструйному фонтану, стоящему на опорах, выполненных в виде четырех лебедей. Фонтан не работал уже много лет, но сейчас он забил вновь.

– Это вас мы должны благодарить за генеральную уборку?

В голосе Бронте не чувствовалось благодарности; скорее ей было совестно. Но она намеревалась держаться на высоте положения.

– Я лучше себя чувствую, когда время от времени имею возможность сделать что-нибудь хорошее, – отозвался Стивен. – Я вам уже сказал, я в дружбе с Гилли. Она очень энергична, но ведь ей семьдесят шесть лет.

Он расставляет ей ловушку?

– Нет нужды мне об этом напоминать. Она вам заплатила?

Он буквально пронзил ее взглядом.

– Я же сказал вам: это было доброй услугой.

– То есть частью большого проекта.

Ремонт должен был занять не одну неделю, а то и не один месяц.

– Думаете? Что ж, я с этим справлюсь. Ну что, выбираться будем? Вы идете вперед, я за вами.

Он уже командует. Открывая дверцу, Бронте резко обернулась.

– Вы войдете в дом?

– Да не бойтесь вы, – поддразнил ее Стивен. – Я ненадолго. У меня в багажнике кое-какие продукты для Гилли. Замороженные продукты нужно убрать в холодильник. Разве я вам об этом не говорил?

– Боюсь, я как-то не обратила внимания, – высокомерно бросила Бронте.

Она уже стояла возле машины, стараясь справиться с очередным приступом боли, вызванным новым соприкосновением с гравием. Она подняла глаза, осматривая дом. Окрашенный в белые и зеленые цвета деревянный дом. Оно и понятно: он строился для большой и влиятельной семьи, в которой не чурались развлечений. В последние годы содержание владения стало чудовищным бременем для Гилли, хотя она скорее согласилась бы умереть, чем признать этот факт. Дом был размещен на глубоко врытых в землю стойках высотой в несколько футов, что спасало его от нашествия муравьев. Со времени своего детства Бронте помнила, что нелегко было разобраться, где заканчиваются джунгли и начинается собственно территория плантации. А сейчас старый колониальный дом предстал перед ней во всем своем романтическом очаровании.

По обе стороны главного входа фасад украшали низко посаженые окна, расположенные симметрично относительно коньков рифленой железной крыши. Веранды были окружены тонкими белыми резными железными решетками, которые в течение многих лет до самого верха были покрыты буйно разросшимися вьюнами. Было очевидно, что дом недавно перекрасили и восстановили его первоначальный ярко-белый цвет. Зеленая окраска железной крыши гармонировала с окраской жалюзи, прикрывающих стеклянные двери на веранды.

– Это, конечно, ваша работа?

Бронте посмотрела через плечо на Человека Действия, который уже разгружал машину.

– Вам нравится?

– Это потрясающе, – прошептала она. – Вы или величайший филантроп, или вами движут какие-то тайные соображения.

– Думайте, Бронте, что хотите.

Стивен пожал плечами так, как если бы ее мнение его совершенно не интересовало.

Владение само по себе было живописным, но его местоположение делало его воистину уникальным. На дальнем краю земли Макалистеров открывался роскошный вид на изумрудную вершину вулкана; на ее конической поверхности выделялся причудливой формы бугор. Вулкан стоял над домом, словно страж. Пик был невысок, не выше четырехсот футов, но на фоне ослепительно голубого неба смотрелся изумительно.

– Если вы закончили любоваться вашим наследством, то сделайте милость, возьмите пару коробок, – предложил Стивен. – Там есть нетяжелые.

– Дайте я сначала сниму босоножки, – огрызнулась Бронте. – Когда я выходила, они казались шикарными. Теперь они меня убивают.

Стивен внес в дом несколько коробок со снедью и вышел, даже не запыхавшись. Иногда неплохо быть мужчиной. Картонных коробок он привез множество. Очевидно, Гилли делала запасы по случаю приезда молодой родственницы. Она всегда забывает, что Бронте сейчас ест далеко не столько, сколько в детстве, когда она отличалась волчьим аппетитом, но никогда не набирала ни унции лишнего веса. Конечно, в детстве она немало бегала. Современные дети ездят в автомобилях и часами просиживают перед телевизором. А они с Гилли рыскали по лесам. Каждое утро, если только не было дождя, Бронте проделывала долгий путь, торопясь к школьному автобусу. И каждый день водитель высаживал ее на том же месте.

О, она была идеально приспособлена к спартанскому образу жизни.

– Может быть, вам стоит освежиться, пока я буду перетаскивать все это? – предложил ей Стивен.

Вот это самоуверенность! Бронте отбросила густые вьющиеся волосы со лба.

– Идите вы к черту!

Стивен насмешливо поднял брови.

– Выпускаете коготки, маленькая девочка? Так вы не похожи на нашу Гилли?

Бронте вспыхнула.

– Вовсе я не маленькая! А Гилли вовсе не ваша! Просто рядом с вами я кажусь маленькой. Какой у вас рост? Шесть футов шесть дюймов?

– И притом я не на высоких каблуках. Это хорошо, Бронте, что вы не ищете другого мужа.

Очередная наглость.

– А вы считаете, что мне никого не найти?

Странно видеть мужчину в кухне дома Гилли. А этот человек здесь как дома.

– Легко найдете, ведь смотреть на вас – удовольствие. Но...

Бронте разозлилась на него за слова, которых он не произнес.

– Как бы то ни было, вам не нужно беспокоиться. Или вы женаты?

– Женат? Нет. Но шафером на свадьбе был. – Его глаза изучали ее. Аристократическое лицо, так трогательно гордое, грива длинных, вьющихся на жаре шелковистых волос. – На сегодняшний день я – убежденный холостяк. Мне нужно кое-чего достичь, прежде чем я буду готов сделать предложение женщине.

– Правда? – Бронте подняла брови. – Я удивляюсь, что у вас за плечами еще нет определенных достижений.

Как ни странно, она в самом деле была удивлена.

– Должен вас разочаровать. У меня есть диплом юриста.

– Почему же вы не практикуете?

– Как предприниматель я могу зарабатывать намного больше, – невозмутимо отозвался Стивен.

Бронте почувствовала, что не может удержаться от гримасы.

– Ненавижу мужчин, у которых в жизни главная цель – делать деньги. Если уж вы так предприимчивы, может быть, организуете мне чашку кофе? Как я ни люблю Гилли, пить ее обжаренный дома кофе не могу. У него вкус, как у ила со дна пруда. Кстати, не стоит доставать яйца из коробки. Они так лучше сохранятся, если уж нет специальной решетки. А куда делись куры Гилли?

Он пожал широкими плечами – с неожиданным изяществом.

– По-моему, все должно быть ясно. – Он послушно стал убирать яйца в коробку. – Несладко приходится курам там, где водятся змеи. Тем более когда курятник завалился. Вот вам одна из причин, по которым мы с бригадой надежных рабочих взялись за кое-какие переделки.

– Так вы святой! – Бронте помахала ему, выходя в прихожую. – Святой Стефан. Не помню, что там с ним случилось [18]18
  Стефан, приверженец учения двенадцати апостолов, был обвинен священниками из синагоги в богохульстве и забит камнями. Расправу над ним одобрил Савл, будущий апостол Павел. Гибель Стефана стала сигналом для широких гонений на христиан (Деян. 6 -7). Стефан почитается церковью как мученик.


[Закрыть].

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Ну, и что ты думаешь о Стивене? осведомилась Гилли, с интересом всматриваясь в лицо Бронте.

– А что я должна о нем думать? – невозмутимо парировала Бронте.

– Выкладывай, хулиганка! – Гилли стиснула ее руку. Сейчас они пили кофе на кухне. Гилли приехала домой минут десять назад, и до сих пор разговор шел о консультации окулиста. Болезнь не поддается излечению, но с некоторыми ее симптомами, слава богу, можно справиться. – А этот не так хорош, как мой!

Гилли поднесла чашку с крепким напитком к слегка крючковатому носу, понюхала и неодобрительно посмотрела на чашку.

Бронте не могла не рассмеяться.

– Это только доказывает, что у тебя луженый желудок. Хороший итальянский кофе. Я его как следует помолола.

– Я полагаю, Стивен-то о тебе думает, – произнесла Гилли тоном, не характерным для женщины, у которой обычно не находится доброго слова для мужчины. – Наверное, я ему сказала, что ты не любишь мой домашний кофе. Он, во всяком случае, внимателен ко мне.

Бронте, несколько удивленная, отставила почти пустую чашку. Вот она, Гилли, перед ней, такая любимая. Морщинистое, загорелое лицо с широкими скулами. Брови Гилли все еще черны как смоль, они составляют резкий контраст ее белоснежным волосам, которые она обычно собирает в густой пучок. Весьма, о, весьма незаурядное лицо, подумала Бронте.

– Ты в него влюбилась? – поддразнила она старушку.

Неожиданно для Бронте старая женщина ответила со вздохом:

– Бронте, девочка моя, как же поздно я осознала, что зря растратила свою жизнь. Когда-то я обожглась на молоке, и не нужно было дуть на воду, гнать от себя мужчин.

– То-то я вижу, что тебе нравится жить отшельницей. – Сейчас Бронте смотрела на свою старую тетку, словно та пожаловалась ей на неудачную попытку восхождения на Эверест. – Как-никак тебя почитают в этих краях.

– И есть за что! Спорить тут не о чем, – усмехнулась Гилли. – Или не я вылечила те страшные язвы на ногах у Хетти Бэннистер, когда ее доктор отступился? Да я вылечила не один десяток людей от псориаза, экземы... Да что там перечислять! У меня есть домашние средства от любых болезней. – Гилли наклонилась, чтобы прихлопнуть комара, который опрометчиво опустился на ее щиколотку. – Надеюсь, ты-то уединения не ищешь?

Бронте поморщилась.

– Надо было бы, наверное, раз уж я отказалась от любви всей жизни за месяц до алтаря.

– Но ты же не жалеешь об этом, любовь моя?

Темные глаза Гилли прищурились, изучая лицо Бронте. Она вставила в старую оправу очков новые линзы.

– Прежде всего я жалею, что связалась с ним, – призналась Бронте.

Гилли с сочувствием и любовью смотрела на свою внучатую племянницу.

– Тебя на каждом шагу подталкивала твоя мать. Чудо, что ты не сломалась. Ты всегда стремилась ей угодить.

– Она мне мать, вот и все. – Бронте поставила локти на стол и опустила подбородок на ладони. – А ты мне – настоящая бабушка. Гилли, не знаю, что бы я без тебя делала. Ты – мой ангел-хранитель.

– И буду, жизнью клянусь! – яростно воскликнула Гилли. – И не в том дело, что ты должна выйти замуж за прекрасного принца. Ты же не слишком расстроилась?

– Гилли, это был ад, – просто сказала Бронте. – Клянусь тебе, второго такого испытания я не выдержу. Мне приходилось считаться со вспышками ярости Миранды (употребление слова «мама» уже давно было запрещено Мирандой) и Карла; иногда они набрасывались вдвоем. Третья мировая война, честное слово. Миранда говорила: только дуры выходят замуж по любви. Женщина выходит замуж, чтобы обеспечить себя.

– Не она ли должна была позаботиться о тебе? – Гилли попыталась взять себя в руки и быть объективной. – Замужество. Обеспеченность. Для них оба эти слова означали одно и то же. Что ж, тебе понадобилось мужество, чтобы благополучно выпутаться из этой ловушки. У нас высокий процент самоубийств!

– Ты мне правду сказала насчет своих глаз?

Бронте поспешила переменить тему на более актуальную для нее. Она до смерти устала от мыслей о собственных травмах.

– Разумеется, – ответила Гилли и выпрямилась, как подъемный кран. – Обычная проверка давления. Никаких симптомов глаукомы. Вообще-то глаукома – болезнь наследственная, а у нас в семье ее не было, насколько я знаю. У меня бывают какие-то вспышки в правом глазу, но беспокоиться не о чем. Я уже сказала тебе, с такими симптомами можно справиться. Я буду ездить к этому врачу раз в шесть месяцев. Как-никак, я старушка крепкая. Такие как я доживают до ста лет. Ну, я-то столько скрипеть не намерена, все равно жизнь идет под гору. Давай-ка прогуляемся, пока солнце не село. Стивен здесь творил чудеса. Я чертовски рада, что у меня есть этот парень.

– Я уже вижу. – Бронте прокляла себя за вспышку ревности. – Только не мог же он делать все это ни за что? Работа тут немаленькая. Кажется, он мне говорил, что у него была бригада рабочих?

– Они с крокодилового питомника, – небрежно бросила Гилли через плечо, уже направляясь на веранду.

– С крокодилового питомника? Крокодиловый питомник? – Бронте передернула плечами. – У него что, собственный питомник?

– Могу тебе сказать, что у него есть кое-какой бизнес, – ответила Гилли, спускаясь по ступенькам. – Туристов привлекают крокодилы и вообще рептилии. Особенно они нравятся японцам. Наш знаменитый крокодильщик ведет свои дела поблизости от Брисбена. У Чики Морана дело было хорошо поставлено, но сейчас он, как ты знаешь, лишился партнера.

– Крокодил, наверно, сожрал?

– Думаю, он своего старого крокодила колол слишком часто, – сказала Гилли. – Как бы то ни было, Стивен здесь ни при чем.

– И слава богу!

Бронте приложила руку к груди. Она на своем веку повидала много крокодилов, и все-таки при виде их у нее темнело в глазах от страха.

– Стивен ведет деловую сторону предприятия, – продолжала Гилли и поднесла к носу пряно пахнущую гардению. – Он знаком с вопросами охраны природы и умеет общаться с людьми.

– Он что, ненормальный? – ядовито осведомилась Бронте.

– Что ты имеешь в виду? – бросила Гилли так резко, что Бронте показалось, будто она получила пощечину. – Стивен не состязается с крокодилами, если ты это хотела сказать. Я сказала тебе: он этой стороны дела вообще не касается. Они с Чикой планируют расширить ферму и сделать там что-то вроде зоопарка. Им придется вложить большие деньги.

– Купить парочку львов, тигров, одного-двух жирафов? – продолжала Бронте все так же насмешливо. – Слоны – это обязательно. Слонов все любят. Хорошо бы еще носорога. По-моему, в Африке носороги отлично уживаются с крокодилами. А ведь это мысль! Ты знала, что белыминосорогов называют неправильно? Их сначала назвали широкимииз-за того, что пасть у них шире, чем у черных носорогов, хотя хотела бы я посмотреть на того, кто захотел бы измерить их пасть. Для тебя-то это пара пустяков.

– Интересно. – Гилли широко улыбнулась, как делала всегда, когда Бронте, в детстве жадно глотавшая книги, прибегала к ней с каким-нибудь неожиданным сообщением. – В общем, у Чики есть земля, так что затея с зоопарком вполне осуществима. Он из семьи первопоселенцев в тех краях.

Бронте прикрыла ладонью лоб.

– А он легок на подъем, ничего не скажешь!

Гилли смутилась.

– Он вообще-то славный парень, но мне всегда казалось, что он тугодум.

– Я говорю про Стивена Рэндолфа. А если человек потерял чуть не все пальцы, проворным он уже не будет.

– Чика признает, что совершил глупость, – заметила Гилли. – К тому же это было много лет назад. Сейчас сыновья его – большие, здоровые парни.

– Еще бы. И умом не блещут. Кому придет в голову зарабатывать на жизнь, держа крокодилов-людоедов?

– В этом тоже есть искусство, родная, – весело заявила Гилли. – Кстати, эта ферма – только одно из предприятий Стивена. У них с партнером есть очень симпатичный мотель с хорошим рестораном. Они там устраивают выставки молодых художников. Многие из них переехали сюда. Север – чудесное для художников место. Этот мотель и ресторан имеют успех. Стивен нанял управляющего, так как хочет заняться осуществлением новых проектов.

– Если я правильно понимаю, «Иволга» ему нравится?

– Ну да.

Бронте вдруг стало горько. Она отвернулась и посмотрела на покрытый изумрудным одеялом вулкан, и он показался ей живым динозавром, одним из тех, что обитали когда-то в этих местах. Неудивительно, что «Иволга» нравится Стивену. Волшебная земля! Чудесный аромат цветов и фруктов, экзотическая природа. Север неповторим в его пышности и разнообразии растительности. Теперь Бронте ожидала заката. Закаты в тропиках поразительно красивы. Солнце опускается за горизонт гигантским огненным шаром, который вдруг приобретает сиреневый оттенок, а потом наступает ночь; небо усыпают звезды, и восходит медная луна.

Бронте повернулась к Гилли.

– Чем он теперь намерен заняться? – поинтересовалась она.

– Мне не терпится рассказать тебе об этом, – глубоко доверительным тоном произнесла Гилли.

«Нет! – подумала Бронте. Вот оно, начинается!»

– Это имеет отношение к «Иволге»?

Она наклонилась, чтобы поближе рассмотреть выросшую на мертвой ветке чудесную орхидею.

При этом вопросе Гилли слегка насторожилась.

– Сейчас, сейчас, любимая. Это была моя идея.

– Что за идея?

Бронте выпрямилась.

– Дело в том, родная, что плантации такие большие. А деньги у меня на исходе. Мне захотелось вернуть к жизни эту землю. Стивен считает, что это реально.

– Не сомневаюсь! – мрачно отозвалась Бронте, следя взглядом за пролетающим попугаем.

– Родная моя, она всегда будет твоей. Во всяком случае, моя доля.

– Доля? – От неожиданного волнения Бронте отбросила волосы на плечи. – «Иволга» в твоем полном владении, разве не так?

– Да, конечно. Я толкую о совместном со Стивеном владении.

– Ты собралась разводить крокодилов в пруду с кувшинками?

– Бронте, тебе стоит меня выслушать. – Темные глаза Гилли серьезно глядели на нее. – Я не дурочка.

– Нет, конечно, я так никогда не думала, – произнесла Бронте извиняющимся тоном.

Гилли вправе распоряжаться своей собственностью, как ей угодно.

– А Стивен – не мошенник.

– А как мы с тобой можем быть в этом уверены? – возразила Бронте. – Внешность и обаяние не мешают всяким уловкам. – Тревога Бронте ясно читалась на ее лице. – Ты проверяла его? Обаятельнейшие мошенники часто попадают под суд.

– Бронте, милая моя, я много лет держу мошенников на расстоянии, – усмехнулась Гилли. – Владеть недвижимостью в этих местах становится опасно! Раньше это меня не беспокоило, но я решила, главным образом ради тебя, что нам следует продать то, что у нас есть.

Бронте застонала; она испугалась, что Гилли могут грозить финансовые неприятности, в которые Гилли вовлечет и ее!

– Пожалуйста, Гилли, не волнуйся за меня, – взмолилась она.

– Не будь смешной! Я уже столько лет волнуюсь за тебя, так что теперь мне поздно бросать это дело. Что с того, что твоя мать замужем за богатым человеком? Я не думаю, что в его завещании найдется строчка для тебя. Я не сомневаюсь, что Миранде пришлось подписать брачный контракт.

Бронте кивнула.

– Она его подписала. Но мне она не говорила, какие там условия.

– Могу поклясться, она считает их унизительными, – заметила Гилли. – Думаю, ты будешь довольна.

– Гилли, ты вправе делать все, что хочешь.

Чтобы успокоиться, Бронте отошла к гигантскому папоротнику, из тех, что можно встретить только в джунглях. Такие папоротники иногда врастают в стволы деревьев и бывают выше самой Бронте футов на двадцать, а то и больше.

Гилли приблизилась к ней.

– Я не хочу делать ничего, что огорчило бы тебя.

– Гилли, ты же не знаешь по-настоящему этого человека, – заметила Бронте как можно более мягко, тогда как на самом деле ей хотелось выкрикнуть: да кто он такой?– Он сказал, что у него диплом юриста. Я не знаю, какое учебное заведение он заканчивал, но это нетрудно выяснить. И вот еще что любопытно: он говорит, что знает семью Ната. Я, мол, не захотел бы иметь с ней дело. Он говорит так, как будто действительно их знает.

Лицо Гилли приняло задумчивое выражение. Она поправила белоснежную прядь у виска.

– Интересно, мне он никогда ничего не говорил.

– Но ты рассказывала ему обо мне?

Бронте старалась не выдать досаду. Она знала, как Гилли гордится ею.

– Любовь моя, в этот дом нельзя войти без того, чтобы не увидеть твою фотографию. Ты работала на телевидении, пока тебе не помешали эти проклятые Сондерсы. Черт меня побери, если я известна так же, как ты. Стивену стало интересно. Он считает тебя красивой и к тому же прекрасной актрисой.

Бронте зло расхохоталась.

– Я не актриса. Великими актрисами рождаются, как моя мать. У меня есть кой-какой талант, и я фотогенична. Но чтобы я что-нибудь умела!

Гилли притянула ее к себе и обняла.

– Ты чересчур скромная, и в этом твоя беда. Дай себе шанс. Тебе в конце декабря исполняется двадцать три. Я предполагала, что родители назовут тебя Ноэлью, но Миранда была помешана на «Грозовом перевале» Эмили Бронте [19]19
  Бронте, Эмили (1818 – 1848) – английская писательница романтического направления. Писала под псевдонимом Эллис Белл.


[Закрыть].

– Я знаю. Она часто говорила, что это ее любимая книга. Правда, я никогда не видела, чтобы она читала что-нибудь еще. «Вог», «Харперс энд Куинс», «Ярмарка тщеславия», «Архитектурный дайджест» [20]20
  Глянцевые иллюстрированные журналы.


[Закрыть]– вот все ее чтение.

– У нее нет времени читать, – сухо сказала Гилли. – Этот маньяк, за которым она замужем, поглощает все ее внимание. Но вернемся к Стивену.

– Гилли, ты давно его знаешь? – с беспокойством спросила Бронте.

– Да. – Гилли отломила сухую ветку. – Мне кажется, вечность. Он живет здесь довольно давно, но я с ним встретилась примерно в июне. Я ездила в город за покупками, и Стивен выходил из магазина вместе со мной. Он предложил покатить мою тележку.

– Ну, правильно! – иронически воскликнула Бронте. – Надежный способ завязать разговор. Думаю, он знал, кто ты.

Гилли откинула голову и расхохоталась, спугнув при этом нескольких попугаев.

– Девочка моя, а кто я? Ясное дело, Стивен не искал развлечений. Я могу выглядеть как угодно, но я – старая дама. Я себе время от времени об этом напоминаю. Стивен – джентльмен. Он разгрузил мою тележку и сложил все покупки в багажник. Я сказала, что мне, при моих-то силах, придется просить кого-то выгрузить их у дома, но его я об этом не просила.

Что-то стеснило грудь Бронте.

– Как же он попал к тебе?

Гилли окинула ее взглядом.

– Я не упустила возможности, когда в следующий раз увидела его в городе. Я сказала ему, что если ему случится оказаться где-нибудь в окрестностях плантации, то он может заглянуть ко мне.

Глаза Бронте округлились как блюдца.

– Гилли, да разве ты не понимала, насколько это опасно?

– Не говори глупостей, девочка моя. Ты лучше, чем кто бы то ни было, знаешь, что я могу себя защитить. И кроме того, глаза – зеркало души. У этого молодого человека кристально чистые глаза. Будь я лет на сорок моложе, мне бы захотелось выйти за него замуж.

Гилли засмеялась и отошла к заболоченной лагуне, поросшей кувшинками и высоким тростником.

– Я полагаю, можно попасться на крючок, даже когда тебе за семьдесят, – заметила Бронте.

– Ты говоришь со знанием дела, – парировала Гилли. – Семидесятилетних секс интересует не меньше, чем семнадцатилетних. Подходящий человек способен растопить женщину любого возраста как смолу.

– Вот еще!

Бронте почувствовала, что ей почему-то становится жарко. Чтобы справиться с волнением, она подняла плоский камешек и пустила его по гладкой поверхности воды.

– Да шучу я, родная! – Гилли громко засмеялась. – Я верю Стивену Рэндолфу как тебе.

Бронте было больно это слышать.

– Ты мне так и не сказала, чего он от тебя хочет.

Гилли наклонилась, тоже подобрала камешек, с наслаждением бросила его, и он полетел дальше, чем у Бронте.

– Потерпи до завтра, и Стивен сам тебе скажет; я пригласила его к ужину. Он сумеет все объяснить гораздо лучше, чем я. Он разбирается в юридических процедурах и все такое. Он сотрудничает с городским советом и свое дело знает, это тебе в городе кто хочешь подтвердит. Так что подожди до завтрашнего вечера.

Утро. Первые лучи солнца пробиваются сквозь волнистые лимонные складки покрывала, которое защищает массивную кровать от комаров. Теплый золотой луч лег на сонное тело Бронте, но разбудил ее не он, а заливистое пение птиц. Бронте повернула голову на подушке. Наволочка и простыни пропитались запахом из ароматических пакетиков Гилли. Запах цветов и молодой древесины – лучшего определения Бронте не могла подобрать. Гилли ни за что не откроет своих секретов; правда, она обещала, что оставит Бронте по завещанию свои гроссбухи с рецептами.

Спать было уже невозможно, так как оркестр набрал полную силу. В нем слились все мыслимые голоса – скрипки, альты, виолончели, флейты, гобои, трубы; время от времени слышался рог и даже фагот. Кто не мог петь в полном смысле слова, свистел. Доносились щелчки. Мяукали дрозды. Мелодично заливались малиновки.

Красота! Бронте повернулась на спину и принялась рассматривать потолок, находившийся над ней на высоте шестнадцати футов, – аккуратную штукатурку и лепные украшения, которые отчаянно нуждались в реставрации. Она заложила руки за голову, наслаждаясь утренним теплом и богатым музыкальным сопровождением. Это первое утро, когда она просыпается, не думая о тяжелейшем ударе, связанном с ее неудавшимся замужеством. Теперь она отчетливо сознавала, что ее отношениями с Натаном дирижировала ее мать при поддержке ее влиятельного супруга. Оба они видели преимущества этого союза, как социальные, так и финансовые. Для них! Сама она никогда по-настоящему не интересовала Ната. Тем более его не интересовали ее мысли. Скорее его занимало ее тело, ее способность при желании выглядеть так же ослепительно, как и Миранда.

Многие годы Бронте старалась найти у матери признаки любви к ней, желания прийти на помощь, но материнские чувства оставались для Миранды закрытой книгой. Все жизненные силы Миранды были направлены на то, чтобы ублажать это чудовище, за которое она вышла замуж, да сохранять блистательную внешность, которая остается предметом зависти для ее подруг из высшего общества. Оглядываясь на прошлое, Бронте видела, что Миранда старалась избавиться от нее, выдав замуж, еще когда девушке было лет восемнадцать. Подружка сказала ей, что ее мать не желает видеть рядом с собой соперницу. Гилли воспитывала Бронте в презрении к пустому тщеславию, поэтому она никогда не видела себя в этой роли.

Ее родная мать ревнива? Следует ли воспринимать критические замечания Миранды и ее неодобрительные взгляды, которые она бросала на Бронте, когда та надевала что-нибудь парадное, как проявления ревности?

Впрочем, теперь это уже не важно. Она не может вернуться домой. Она даже не может снять квартиру в Сиднее. Вероятно, Миранда считает, что обладает дочерью, подобно тому, как Карл Брандт обладает ею самой. Кроме того, есть еще ее сводный брат, бедняга Макс. Возможно ли будет увезти Макса в «Иволгу» на рождественские каникулы? Он был бы счастлив! У него нет любящих родителей, которые нуждались бы в его присутствии. Бедный, тишайший Макс из кожи вон лез, чтобы добиться от кого-нибудь из них хотя бы капли нежности.

Как жаль, думала Бронте, что родителей не выбирают. Сама-то она крепко держится за свою любовь к покойному отцу. Эта любовь течет в ней, как река. Поговаривали, что ее отец намеревался покончить с жизнью; это не могло быть правдой. Поступив так, он бы оставил ее, маленькое, беззащитное семилетнее создание. Разве мог он о таком подумать? Росс Макалистер, ее отец. Она твердо знает, что Бог позволит ей увидеть его вновь. Ее сердце ныло, когда она думала об отношениях матери с Карлом Брандтом до того, как совершился этот ужасный брак. Кому в здравом уме придет в голову захотеть сделаться любовницей Карла Брандта, не то что женой?

Бронте отбросила простыню и ощутила новую волну аромата. Гилли умница, ей бы стать знаменитым парфюмером и создавать чудесные букеты запахов. Или хотя бы химиком, ботаником, естествоиспытателем.

Бронте сдула с матраса комаров и опустила ступни на прохладный полированный пол. Она снова почувствовала себя той девчонкой, которая бегала босиком по этой плантации. Гилли пришлось продать Джипси, ее веселую и задорную кобылу, и Диабло, высокого, совсем еще юного мерина, в котором не было вовсе ничего от дьявола, он обладал мягким и ровным характером. Бронте и Джипси отлично спелись, словно лошадь и всадница наслаждались друг другом. Благодаря Гилли Бронте стала первоклассной наездницей. Это импонировало Натану. Ему нравилось, что она так хорошо разбирается в лошадях, особенно в игре в поло, которую он плохо понимал. Но сейчас ей не хочется думать о Натане Сондерсе. Он ушел из ее жизни. Удивительно, что он когда-то каким-то образом вошел в нее. Она не встретилась бы на его пути, живи она нормальной жизнью вместо того, чтобы быть падчерицей Карла Брандта.