Текст книги "Кошечка и ягуар"

Автор книги: Маргарет Мюр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Он бодро вскочил, надел халат, помог одеться разомлевшей от ласк Тори. И они опять обнялись, не в силах отпустить друг друга.

– Тори! – вдруг с ликованием в голосе сказал Алан, – Тори, ты понимаешь, что у нас теперь будет много-много времени? Мы с тобой все-все сможем – любить, разговаривать, вместе делать кучу дел, которые одному не осилить...

– ...Кормить Ушастика! – напомнила трезвая Тори.

И они дружно пошли кормить котенка.

В кухне на полу лежал объемистый мешок.

– Что это? – удивилась Тори, потрогав его носком ноги. Похоже, в нем было много-много банок.

– Консервы, – пожал плечами Алан. – Ты же не любишь готовить, вот я и накупил вам с Ушастиком кучу консервов. Ты что, Тори? – Та смотрела на него, побледнев и сжав губы. – Да что с тобой, кошечка? – встревоженно допытывался он.

– Значит, ты соврал, что хотел меня только подразнить? Значит, ты и в самом деле хотел уехать?

Алан виновато вздохнул и кивнул головой.

– Понимаешь, мне ведь тоже было не просто. Ты говорила мне о любви, дрожала от страсти в моих объятиях. Я не сомневался, что мы оба хотим одного и того же. Когда я увидел, что ты меня боишься и не хочешь видеть, это был удар, конечно. Нет, я все правильно понял. Но просто не знал, что делать. Видеть тебя каждый день, холодную, неприступную, после всего, что уже было... Короче, это оказалось выше моих сил. Я решил, что если ты встретишь меня безразлично, сразу же уеду в пустыню. А там видно будет. Если судьба – найдем друг друга.

Тори молча, с каменным выражением лица, налила Ушастику молока. Алан торопливо вскрыл консервы для котят и протянул ей банку. Она положила мясные кусочки в миску. Поставила еду для котенка в его уголок. Выпрямилась, не глядя на Алана, сунула руки в карманы и подошла к окну, зябко сведя плечи.

– Тори!

Молчание.

Алан решительно подошел к этой заледеневшей фигурке и крепко обхватил ее за плечи.

– У тебя отвратительный характер, цынгарелла, – прошептал он ей на ухо. – Просто невыносимый характер. Учти, я больше не собираюсь извиняться в тех случаях, когда виновата ты. И уезжать отогреваться в пустыню, когда ты обливаешь меня холодом, тоже не собираюсь. Просто заведу большую плетку и буду тебя пороть, пока твой характер не станет шелковым. И я добьюсь, чтобы ты знала свое место, женщина.

И он задрал на Тори халатик, надетый на голое тело, и, несмотря на ее сопротивление, хорошенько отшлепал. Так что обе половинки хорошенькой попки стали малиновыми. Тори отчаянно ругалась, но когда он наконец отпустил ее, притихла и только жалобно сказала:

– Больно же! Прямо горит все!

– Это поправимо, – невозмутимо сказал Алан. Сейчас я тебя полечу. Ну-ка наклонись. Он заставил ее опереться руками о кухонный стол, снова поднял до пояса халатик, достал из холодильника банку с мороженым и щедро смазал пломбиром покрасневшие ягодицы.

– Холодно! Алан, ты с ума сошел! – вопила Тори, впрочем, уже не пытаясь сопротивляться.

– Сейчас согреем, – покладисто обещал Алан и, встав на колени, тщательно слизал мороженое теплым языком.

– Ну все, отпусти меня, – жалобно попросила его жертва, которую он продолжал прижимать к столу левой рукой.

– Подожди, лечение еще не закончено, – со знакомой ей хрипотцой в голосе сказал ее изобретательный и неутомимый любовник.

И Тори почувствовала, как ее шелковистый коридорчик охотно расширяется, впуская желанного гостя.

...Вернувшись из ванной, где она приводила себя в порядок, Тори застала Алана в клетчатом фартуке Анджелы, колдующим над плитой. Консервы были убраны с пола, стол накрыт. Придраться совершенно не к чему.

– Ну и гад же ты, оказывается, – все же не удержалась она.

– Еще какой гад! – весело подтвердил он.

– Ты же обещал быть ручным и послушным!

– А ты от скуки не умрешь?

– Не беспокойся, не умру! – пообещала Тори и осведомилась: – Что, порка тоже имеет отношение к науке любви, которую ты изучаешь?

– А как же, – усмехнулся этот кулинар-супермен, – секс без порки все равно, что суп без перца.

– Отныне я ем только пресную пищу, – решительно заявила она.

– Посмотрим, – загадочно отозвался ее любимый, невозмутимо переворачивая жаркое.

Тори вздохнула и тоном пониже сообщила:

– Я тебе там вещи постирала, повесила сушиться на веранде. И ботинки тоже.

– Вот спасибо! Ты у меня просто золото, – улыбнулся Алан.

– Ладно, – сказала Тори. – Честно говоря, характер у меня действительно не подарок. Может, и правильно ты меня отлупил. Но только учти: чтобы это было в первый и в последний раз.

Алан рассмеялся:

– Ты так уверена, что мне удалось за один раз исправить твой характер?

Он аккуратно составил с плиты большую глубокую сковородку, на которой скворчало жаркое с овощным рагу. Пахло все это просто восхитительно. Тори постояла, молча наблюдая, как он хлопочет, ловко нарезая хлеб, раскладывая приборы. Потом подошла к нему сзади и крепко обняла за талию.

– Алан, делай что хочешь. Только знай: мне без тебя не жить. Если ты уедешь, я просто умру.

– А я и не сомневаюсь, моя ненаглядная. Ты без меня от голода умрешь. Это я уже слышал. Только я от тебя никогда и ни при каких обстоятельствах не уеду. Тем более что теперь знаю, как справляться с твоим плохим настроением. Вот еще только попробуй на меня надуться.

И он, обернувшись, обнял ее крепко-крепко, нежно поглаживая ладонью пострадавшую попку.

– Алан, – попросила Тори, – я тебя очень прошу, переезжай жить ко мне. Я хочу засыпать с тобой и просыпаться тоже. Иначе я все время буду бояться, что ты куда-нибудь денешься.

– Договорились, малыш. Как только высохнет одежда, отправлюсь за своими вещами, – легко согласился он.

Вечером Алан съездил в коттедж Филипа, забрал все свои вещи и вернулся к Тори. Та ждала его, стоя на веранде, и, не успел он выйти из машины, бросилась ему на шею.

Они решили, что спать будут в разных спальнях, чтобы семейная жизнь не слишком быстро приелась. Вечером чинно пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам. Тори закрыла за собой левую дверь, Алан – правую. Если бы двое бездельников поспорили о том, кто из этих двух влюбленных не выдержит первым, то проспорили бы оба. Через десять минут двери одновременно распахнулись, и Алан с Тори бросились друг другу в объятия.

Сначала они пошли в комнату Тори, где, сбросив по дороге одежду, упали на кровать и стали покрывать друг друга поцелуями.

– Алан, – шептала Тори, – ты так прекрасен! Ты – как греческий бог!

– Какого из них ты имеешь в виду? – задыхаясь, уточнил Алан.

– Гермеса, конечно, какие могут быть сомнения: такой же врун, мошенник, по небу летаешь туда-сюда, то ты над пустыней, то над Бермудами...

– А ты – Медуза Горгона! У тебя и локоны, как змеи, и язычок змеиный, и взгляд бывает такой, что того и гляди в камень обратишься.

– Мы друг друга стоим. Где там твой волшебный посох, Гермес, что-то я давно его не видела...

– А ты подавай сюда свой змеиный язычок. Ох, и сладкий у тебя яд, Медуза моя медовая...

– А может, ты Гелиос, солнцеголовый бог? Вон как волосы у тебя пылают, и поцелуи – как солнечные ожоги.

– Глупая, где ж ты Гелиоса видела ночью. Гелиос днем только показывается.

– Сам глупый. Днем он на небе показывается, рыжими волосами перед девушками красуется. А ночью занимается любовью со своей единственной...

– Единственная моя, красавица, ни одной богине с тобой не сравниться... Глаза твои – как синие проталины в грозовом небе, соски – как красные угольки в ночи. Темно, а я всю тебя вижу: ноги и руки твои, как лунные лучи, а роза твоя упала прямо с планеты Венеры. Ты как раз мимо пробегала, она тебе и досталась. Ни у кого больше такой нет. А внутри у нее – жемчужинка...

– Целуй меня, мой сладкий, целуй сильнее, жарче. Ты только подумай: двадцать пять лет я без твоих поцелуев на свете прожила! Ох, бедная я, бедная...

– Давай, я тебя пожалею, приласкаю, поглажу... И здесь, и здесь, и вот здесь...

– Ох, я не могу больше! Войди в меня, любимый, глубже, глубже... Еще, еще, умоляю... Люблю тебя...

– Люблю тебя...

Потом они немного подремали. Но желание преследовало их даже во сне. И, одновременно проснувшись, они решили пойти в комнату Алана. Кто знает, может, это комната Тори действует на них так возбуждающе, не дает им спать?

Они улеглись на широкую прохладную постель и отвернулись друг от друга.

– Спокойной ночи, Алан.

– Спокойной ночи, Тори.

Но эта неугомонная кошка начала возиться, устраиваясь поудобнее. И надо же ей было коснуться Алана своей круглой попкой.

– Я тебе покажу, как толкаться, – ужасно разозлился Алан.

– Ой, только не шлепай меня, – взмолилась Тори. – Я больше не буду.

– Зачем шлепать, – успокоил ее Алан. – Я тебя просто привяжу к кровати, чтобы ты не возилась и не мешала трудовым людям спать.

Он взял пояса от их халатов, и несмотря на возмущение Тори, привязал ее руки к спинке старинной кровати.

– Так, – удовлетворенно сказал он, – маленькая пантера обезврежена. Можно не бояться ее когтей.

И он улегся, отвернувшись от Тори, поливающей его самыми изобретательными ругательствами, какие только могла придумать.

– Что-то не спится, – задумчиво заявил этот негодяй, будто вопли его подружки были всего лишь кошачьим мяуканьем.

Он сел на кровати, взъерошил волосы и будто случайно взглянул на привязанную Тори.

– О, – обрадовался он, – я же могу бессовестно воспользоваться беспомощностью этой кроткой малышки.

И он ею воспользовался так, что вскоре крики Тори приняли совсем другой характер. После чего он отвязал бедные ручки, покрыл их поцелуями и сделал массаж. И не только ручкам. Массаж закончился новым слиянием этих двух ненасытных тел. А после они наконец заснули, так и не разжав объятий.

Глава 14
Сплошные сюрпризы

Утром Тори разбудил звонок в дверь. Она накинула халат, недоумевая, кто бы это мог быть. Тихонько поцеловала спящего Алана, немного подумала, не разбудить ли его. Но он спал так сладко! Засмотревшись на любимого, Тори совершенно забыла о том, что надо открыть дверь. Какое счастье вот так проснуться, а рядом – он. И больше никогда никакого одиночества... Новый звонок вывел ее из задумчивости, и она поспешно сбежала вниз.

Неожиданным посетителем оказался Джереми Грейхем, ее ненаглядный папочка. Тори повисла у него на шее, смеясь и плача. Только сейчас она поняла, как по нему соскучилась. А он, красивый, респектабельный, как обычно невозмутимый, похлопывал ее по спине широкой ладонью и приговаривал:

– Ну-ну, Кошечка, успокойся. Все хорошо, малыш.

Наконец Тори оторвалась от отца и повела его в дом, таща за руку, как в детстве. Ей непременно хотелось все сразу ему показать: гостиную с картинами на стенах, мастерскую, свои пустынные работы, а главное – портрет дяди Джеймса, который она только что закончила.

Отец, улыбаясь, ходил за говорившей без умолку Тори, все смотрел, хвалил и с удовольствием поглядывал на жизнерадостную дочку. Он боялся найти свою Кошечку такой, какой привык видеть за годы ее замужества, – подавленной, ушедшей в себя.

Тори уже показала ему все, кроме портрета дяди Джеймса, да еще ей не терпелось поговорить о прабабушке Магде, но тут она вдруг спохватилась:

– Ой, папа, ты же с дороги. А я тебе даже чаю не предложила!

– Умница, цынгарелла, вспомнила. А то я уже собирался подсказать.

Отец с дочерью обернулись к лестнице, по которой к ним спускался, широко улыбаясь, Алан Йорк, в отличие от Тори, полностью одетый и причесанный.

Тори с гордостью улыбнулась:

– Папа, познакомься, это мой жених, мистер Алан Йорк, археолог.

– Рад знакомству, мистер Йорк. Я – Джереми Грейхем.

– Очень рад. Являюсь вашим поклонником.

Грейхем кивнул и повернулся к Тори:

– Я не ослышался? Ты сказала – жених?

– Да, – упавшим голосом подтвердила Тори. – Знаю, что ты хочешь сказать. Все время забываю, что все еще замужем.

– Именно поэтому я и приехал, Тори.

– Давайте поговорим за чаем, – предложил Алан, уже колдующий на кухне. – Или вы предпочитаете кофе?

– Если можно, кофе со сливками, – откликнулся скульптор.

– Значит, у вас с Тори общие вкусы, – подытожил Алан. – И еще, оказывается, моя невеста замужем. Это неожиданно.

– Я привез документы для развода, которые Тори должна подписать. Правда, в связи с ее новым состоянием, дело несколько усложняется. Нельзя ли пока не афишировать ваши отношения? – задумчиво спросил Грейхем.

– Пап, в чем дело? Не тяни, пожалуйста. – Нетерпеливо попросила Тори.

– Дело в том, малыш, – объяснил отец, усаживаясь в предложенное Аланом кресло и отпивая кофе, – что твой муж потребовал развода на том основании, что ты от него сбежала с каким-то мужчиной. Как ты понимаешь, не составило труда доказать, что этот мужчина – твой родной дядя. А сбежала ты в результате плохого обращения и многочисленных измен твоего мужа. Я нанял частного детектива. Материалов, подтверждающих это, более чем достаточно.

– Так в чем же дело? – спросила Тори.

Отец кивнул в сторону невозмутимо попивающего кофе Алана.

– Твой муж тоже мог нанять частного детектива и собрать материалы о твоей измене.

– Он здесь не появлялся, – спокойно возразил Алан. – Мне бы сообщили.

– Но может появиться, – предупредил Грейхем. – Поэтому до конца процесса я бы вам посоветовал не давать повода для слухов.

– Поздно! – радостно сказала Тори. – Мы уже дали.

– Детка, ты понимаешь, что Джордан в этом случае запросит такую сумму, что я буду разорен? А в случае, если удастся доказать его виновность, ты будешь обеспечена на всю жизнь. Кстати, на что ты вообще живешь, Тори?

– Пока на то, что мне дал дядя Джеймс. А кормит меня Алан, – легкомысленно ответила Тори. – Мне, папочка, от Джордана ничего не надо.

– Сразу видно, что ты унаследовала не только внешность, но и натуру своей цыганской прабабушки. – Отец улыбнулся. – Американка в жизни не произнесла бы такую фразу.

– Сэр, – вмешался Алан, – а что, если вы ознакомите этого типа с компрометирующими его самого материалами и тихонечко шепнете, что если он не будет возникать, Тори от него ничего не потребует?

– Я думаю, его это только насторожит. Любая на месте Тори стрясла бы с него миллионов десять по меньшей мере.

– Этот негодяй так богат? – удивился Алан. – Так зачем ему разорять вас и Тори?

Джереми Грейхем весело рассмеялся.

– Вы с Тори великолепно подходите друг другу!

– Спасибо, сэр, мы тоже так считаем.

– Во всей Америке не найдется пары, которая бы рассуждала подобным образом. Хорошо, я попробую воспользоваться вашей идеей: ознакомлю Джордана со сведениями о его многочисленных изменах жене и скажу, что Тори скромно запрашивает в качестве возмещения морального ущерба небольшую сумму в миллион долларов. Тем, более что он заинтересован в скорейшем разводе. Говорят, подыскал себе богатую невесту. А вам, по крайней мере, будет на что жить.

– Нам есть на что жить, сэр. Мы с Тори не голодаем и даже завели домашнее животное. – И Алан гордо показал отцу своей невесты на Ушастика, весьма своевременно показавшегося в дверях.

Джереми Грейхем замахал руками и расхохотался до слез.

– Ну, друзья мои, с вами не соскучишься. Значит, деньги вам не нужны?

– Не нужны! – хором ответили Тори и Алан.

– А откуда вы их вообще берете?

– С неба сыплются, – серьезно ответил Алан.

– Да ну? – удивился скульптор. – Первый раз слышу о таком оригинальном источнике материальных благ.

– Ну как же, – пожал плечами Алан, – а манна небесная?

В это время в холле зазвонил телефон. Тори извинилась и поспешила взять трубку. Она сразу узнала голос лорда Роберта:

– Тори, будь добра, сообщи Алану, что его ждет манна небесная!

– Что?!

– Так точно и передай. Я подожду.

Тори вернулась в гостиную, к Алану и отцу.

– Алан, – буднично сказала она, – там звонит лорд Роберт и просит тебе передать, что тебя ждет где-то там манна небесная.

– Да? Весьма кстати, – обрадовался Алан. – А где, он не уточнил?

– Спроси у него сам. Меня твой Бобби нервирует.

Алан вышел. Отец посмотрел на Тори с улыбкой.

– Знаешь, – сказал он, – я совершенно не удивлюсь, если так оно и есть. Мне кажется, твой жених – совершенно фантастический персонаж, с ним может произойти, все, что угодно.

– Ну, – сказала Тори, – развлечения у него, конечно, своеобразные. Пока что я в его компании благополучно пережила шторм над Бермудским треугольником, плен у мафиози и танец в объятиях лорда Роберта.

– Да, – согласился Джереми Грейхем, – это серьезные испытания.

Тут в гостиную вернулся Алан и буднично сообщил, что спасенный им шейх перевел на его имя в банк Филипа миллион долларов.

– Вот видишь, папочка! – обрадовалась Тори. – Теперь нам точно есть на что жить. Если, конечно, эти деньги не понадобятся кому-нибудь из друзей Алана больше, чем нам.

– Ничего, – оптимистично предположил ее отец, – вам другие с неба нападают.

– Ура! – крикнула Тори. – Видишь, Алан, папочка в нас верит. Тем более что мне еще сегодня ничего с неба не падало. Так что все впереди.

В прихожей раздался звонок.

– Странно, – удивилась Тори, – кто бы это мог быть?

– Наверное, деньги пришли, – предположил Грейхем, искренне наслаждаясь ситуацией. – Упали с неба, видят – никто их не спешит подобрать. Они сами и пришли.

– Что ж, – сказал Алан, – может быть, может быть.

И пошел открывать. На пороге стоял мальчишка-посыльный с почты.

– Телеграмма для мисс Тори, – сообщил он.

Тори взяла телеграмму, оглядела присутствующих и пожала плечами.

– Читай, скорее, – с детским любопытством потребовал отец. – Ужасно интересно узнать, куда тебе предлагают заехать за манной небесной.

– В Пенсильванию, – сказала Тори, пробежав глазами текст телеграммы.

Публика в лице ее отца и жениха нетерпеливо потребовала огласить извещение вслух.

Тори послушно зачитала телеграмму. Она была от Дона Кортесе. Он сообщал, что, решив серьезно заняться искусством, переехал в Пенсильванию, где приобрел крупную картинную галерею. И теперь мечтает приобрести для нее ряд полотен замечательной художницы Виктории Грейхем. Согласен на любую цену, которую она назначит. С нетерпением ждет ответа.

– А кто такой этот Дон Кортесе? – потрясенно спросил скульптор.

– Очень хороший человек, бывший главарь мафии в Майами, – с готовностью пояснила Тори. – Продам-ка я ему мои кактусы. Думаю, миллиона три за цикл – нормальная цена. А я буду ужасно рада от них избавиться, у меня с этими кактусами в пустыне связаны неприятные воспоминания.

– Дочка, ты за меня словечко не замолвишь, если что? – с улыбкой попросил ее знаменитый папа.

– Конечно замолвлю, папочка, – ласково ответила Тори. – Так что ты Джордана не бойся. Ему нас не разорить. Ну куда ему тягаться с нашими шейхами, лордами и мафиози, тьфу, то есть меценатами.

– Ну и прекрасно, – успокоенно сказал Джереми Грейхем, человек с чувством юмора. – Я ехал сюда, признаться, с тяжелым чувством. Беспокоился за дочку. А сейчас спокоен. В такой исключительной компании ты, Кошечка, не пропадешь.

– Она не пропадет и без всякой компании, – объяснил Алан. – У нее есть я. И всегда буду.

– Благословляю! – торжественно сказал Грейхем и достал из портфеля пачку бумаг. – Значит, я приехал как нельзя более кстати. Тори, не сочти за труд подписать документы для развода.

И та их с радостью подписала.

– Папочка, ты погостишь у нас?

– Нет, детка, не могу. Еле вырвался, куча дел. И к тому же хочу поскорее освободить тебя от этого ворона Джордана. Вот тогда совсем успокоюсь.

– Ну хотя бы заночуй, – жалобно попросила Тори. – Ты даже представить себе не можешь, как много мне надо тебе рассказать.

Алан деликатно перебрался на этот день в коттедж Филипа. И приходил только к обеду и ужину, понимая, что Тори не до приготовления еды. День-другой она может обойтись без его поцелуев, но без его кулинарных способностей – вряд ли.

– Ну Тори, – глядя на него, радовался ее отец. – Все-таки есть высшая справедливость на свете. Насколько тебе с Джорданом не повезло, настолько же...

– Алану со мной повезло! – самодовольно закончила Тори.

– Слава Богу... и спасибо Алану, – смеялся отец. – Я снова вижу свою прежнюю озорную Кошечку. Счастлива ты с ним?

– Еще как! Только ты, папочка, еще всего не знаешь, – посерьезнела Тори. – Боюсь даже, что не поверишь. Уж очень все неправдоподобно. Если бы мне такое рассказали, я бы и сама ни за что не поверила.

– Рассказывай, попробую поверить. Тут у вас во что угодно поверишь.

– А если я тебе скажу, что во мне – душа прабабушки Магды? А в Алане – ее убитого возлюбленного, сына цыганского барона Аньоло?

– Откуда ты знаешь про Магду и Аньоло? Мы же тебе, кажется, не рассказывали, – нахмурился отец.

– Не рассказывали. Аньоло убили в их первую и последнюю брачную ночь. Они даже не успели стать мужем и женой. Сама Магда чуть не умерла от нервной горячки. Даже не знаю, как она выжила, уж очень плоха была. Ты знаешь, что было дальше? Расскажи.

– Что было дальше? Знаю, – неторопливо сказал отец, испытующе взглянув на Тори серыми глазами. – Я знаю, поскольку мне об этом сам дед и рассказывал. Тот самый, что на Магде женился. Рассказывал и плакал, потому что ее тогда уж давно не было. Вот только не понимаю, откуда ты про Магду и Аньоло знаешь. Тебе-то кто рассказывал?

– Никто, папа. Я сама все это во сне видела. Хочешь – верь, хочешь – не верь.

И Тори рассказала отцу о своих снах. И про Лию рассказала, только не упомянула, что она была очень похожа на маму.

– Невероятно, просто невероятно! – Впервые Тори видела, как ее невозмутимый отец в волнении ходит по комнате и ерошит густые седые волосы. – А ведь это скульптуру можно сделать! Сколько сюжетов: Рамон с Лией, Магда с Аньоло, старая цыганка-нянька у постели спящей красавицы накануне свадьбы... Да много можно...

– Папа, – тихо попросила Тори, – не надо этого делать. Нет этого ничего уже, и тревожить память о предательстве и убийстве не надо. Мы вот с Аланом – живые памятники. Мы друг друга любим, как Магда с Аньоло. Американцы так страстно любить не умеют. Мы друг друга как цыгане любим. Такой любовью, которая сильнее смерти.

– Тори, – помолчав, попросил отец, – будь осторожна. Любовь – это не только страсть. Остерегайтесь растратиться на это чувство. Сгорите – и ничего не останется. Сохраняйте нежность, бережность, душевную близость. Детей рожайте.

– Это обязательно! – радостно отозвалась Тори. – Уже запланировали!

– Ну и хорошо. Дедом наконец стану. Ты у меня, дочка, единственная, больше внуков ждать не от кого.

– Папа, – попросила Тори, – расскажи все-таки про Магду. Как у нее жизнь сложилась после того, как Аньоло был убит.

– Больше радости у нее так и не было, доченька.

– Как? Она же опять замуж вышла. Значит, полюбила?

– Нет, табор спасала, – покачал головой отец.

– Как это?

– Было все так, как ты рассказываешь. Рамона из табора выгнали. И он начал мстить. Аньоло был его первой жертвой.

– Потом – Лия!

– Вот про Лию никто не знал. Пропала она, и все. А Рамон связался с шайкой разбойников, и стал их на табор натравливать. Прежде всего, они убили старейшину.

– Да ты что?

– Ну он же Рамона прогнал. Вот его и зарезали на следующую же ночь или чуть позже. Потом девушек начали похищать. Тогда два табора объединились. Цыганский барон, отец Аньоло, тоже к ним примкнул. Вместе пытались от разбойников обороняться. Жить стало страшно. За детишек боялись.

Однажды днем в табор заехал молодой американец Ник Грейхем, богатый бездельник. В Италию тогда модно было приезжать со всего света. Вот этот богач и ездил, не столько искусством любовался, сколько красавиц коллекционировал.

– Это ты про деда?

– Да, про него. Ну так вот. Магда уже к тому времени поправилась. Только грустная была, на люди не выходила. Все со своей нянькой в шатре сидела. Танцевать перестала. А тут случайно вышла, кажется, за водой. Ник, мой дед, сразу, как ее увидел, влюбился до смерти. Рассказывал, что была она стройная, тоненькая, гордая. Голову высоко держала. Глаза огромные, синие. Волосы – черным водопадом до колен. Ник говорил, что никогда, ни до этого, ни после, таких красавиц не видел. Видимо, все цыгане заметили, как он на нее смотрит. Тут кому-то в голову и пришла мысль – эмигрировать в Америку. Потому что понимали: иначе от мести Рамона им не укрыться. Он так и сказал, что пока весь табор до последнего цыганенка не вырежет – не успокоится. Вот цыгане и упросили Магду, чтобы она вечером станцевала перед американцем.

Магде, видимо, все равно было, где жить, с кем, а люди просили. Она и станцевала так, как в прежние времена. Может быть, даже забыла на это время, что Аньоло уже нет. Конечно, после этого Ник уже ни о чем больше не думал, только бы эту девушку с собой увезти. Как только он ей об этом сказал, так она и согласилась. Только поставила условие – взять с собой оба табора. Он понял, что она только из-за цыган соглашается, но что делать! Так влюбился, так хотел ее заполучить, что согласился на ее условие. Нанял корабль, погрузил туда цыган и привез в Штаты. Говорят, до сих пор их у нас встречают – то ли в Техасе, то ли в Нью-Мехико. Видимо, ассимилировались, с индейцами породнились.

– Некоторые, может, большими людьми стали, – усмехнулась Тори, вспомнив Дона Кортесе. – По крайней мере, их потомки.

– Это маловероятно, – усомнился отец. – Хотя, чего только в жизни не бывает.

– Ну а что с Магдой?

– Магда вышла замуж за Ника Грейхема. А прожила после этого всего год. Забеременела, родила мальчика, который стал потом моим отцом, и умерла сразу после родов.

– А Ник? Долго горевал?

Помнил ее всю жизнь. Только это не мешало ему развлекаться. Женщин менял примерно раз в неделю. Из-за одной из них и погиб – убили из ревности. Интересный был мужчина.

– Знаю, знаю: блондин, среднего роста, серые глаза. Точное описание?

– Тори, ты меня пугаешь! Именно так он и выглядел.

Тори долго смеялась, но отцу ничего говорить не стала. Мало ли какие бывают в жизни совпадения. Сказала только, что знала одного такого ловеласа.

– Пап, а ты в реинкарнацию веришь?

– Я, дочь, чего не видел, в то верить не могу. Верю, как говорится, только своим глазам.

– А вот я верю. Цыганкой я была – это точно. Но это что! Мне иногда снится, что я дикая кошка – то ли пантера, то ли пума, не очень я в них разбираюсь. А Аньоло, он же Алан, снится мне в виде ягуара. И мы с ним любим друг друга такой... лесной любовью.

– Фантазерка ты, Виктория! И всегда была фантазеркой...

Так Тори с отцом проговорили до поздней ночи. И только перед сном она спохватилась, что не показала ему портрет дяди Джеймса. Они пошли в мастерскую. Тори открыла портрет, который до сих пор стоял на мольберте. Странно, ей показалось, словно бы лицо Старика стало моложе, а глаза смотрят живее. Тори вспомнила, что как-то в грозу предложила изображению дяди Джеймса нарисовать его молодым, чтобы он узнал, что такое любовь.

– Тори, ты молодчина, – помолчав, оценил отец. – Джеймс у тебя словно живой. Все тут, на твоем портрете: его мудрость, доброта и любовь. Мне иногда кажется, что он живет на свете не первый раз...

– Ага, ловлю тебя на слове, папочка! Кто это у нас не верит в реинкарнацию? Конечно, не первый. И мы с тобой не первый раз на свете живем. Только он, похоже, ни разу не сделал шага назад...

Рано утром следующего дня отец уехал, поцеловав на прощание дочку и крепко обняв Алана. Он испытывал огромное облегчение оттого, что его девочка счастлива и находится под надежной защитой этого удивительного рыжего парня.