Текст книги "Кошечка и ягуар"

Автор книги: Маргарет Мюр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Маргарет Мюр
Кошечка и ягуар

Глава 1
Неожиданный гость

В свете фар опять метнулась чья-то маленькая испуганная тень. Наверное, енот... Тори ругнулась сквозь зубы. Дернуло же ее так задержаться на этой нудной вечеринке, а потом еще пропустить нужный поворот! В результате уже целый час она петляет на своем «ягуаре» в кромешной темноте по едва знакомой местности, распугивая ни в чем не повинных ночных зверушек.

Но и добравшись до коттеджа, Тори, как ни странно, не испытала облегчения. Небольшой домик в горах был пока таким же чужим, как и все остальное в этой ее новой жизни.

Девушка устало выбралась из машины и поднялась на крыльцо, роясь в сумочке. Господи, ну куда же запропастились ключи! Она, сама того не замечая, тихо зашипела, как рассерженная кошка. Наконец ключи были найдены, дверь открыта... Выключатель... Черт побери, где же здесь этот дурацкий выключатель?!

Впрочем, на что тут смотреть! Так и не отыскав растреклятую кнопку, Тори медленно побрела по темной комнате, заваленной не распакованными коробками с картинами и вещами. Где-то должна быть кровать... Ну конечно, эти дебилы-грузчики не удосужились ее собрать! Наконец Тори наткнулась на свернутый матрас и развернула его пинком ноги, обутой в изящную туфельку. Спать, спать... Она растянулась на голом матрасе и мгновенно провалилась в сон.

Ей снилась бесконечная пустыня, в которой росли кактусы с человеческими лицами. Чрезвычайно разнообразные кактусы: лопоухие и несчастные, печально поникшие, колючие и агрессивные... В пустыне было почему-то холодно, и Тори сжималась во сне, тщетно пытаясь натянуть на плечи отсутствующее одеяло. Какой-то злобный кактус больно уколол ее в плечо, прямо над сердцем. Тори вскрикнула и проснулась.

Комнату заливал серый рассвет, освещая пирамиды однообразных, серых же, ящиков. М-да, унылая картина... Она всегда тяжело просыпалась, но сегодняшнее состояние было особенно мерзким. Положение могли спасти только теплый душ и чашечка горячего кофе со сливками. Тори с тоской оглядела груды ящиков. И где же прикажете искать банные принадлежности, кофе и прочие изобретения человечества, призванные поддерживать радость бытия? На это уйдут часы, а ей хотелось срочно привести себя в порядок. Жить в таком состоянии было просто невыносимо!

Прежде всего девушка сняла с платья расстегнувшуюся брошь – укол кактуса! – и вскочила с матраса. Но тут же охнула и чуть не шлепнулась обратно. Какого черта! Она не сняла перед сном туфли, ноги в узких вечерних лодочках затекли и распухли. Тори стащила с ног эти орудия пытки и решительно похромала наверх, в ванную, надеясь, что прежние хозяева оставили там хоть что-нибудь из нужных ей вещей.

Ура! На вешалке висели старое красное полотенце и драный фланелевый халатик в коричневую клетку, рядом валялись мужские тапки... ммм... примерно 45-го размера. Сойдет! Тори сбросила помятое вечернее платье, изысканное белье. Покрываясь мурашками, шагнула под раструб душа и, предвкушая удовольствие, повернула ручку подачи воды в положение «Сильно теплая».

Уаау! – Девушка чуть не завопила во весь голос. Вода, хлынувшая из душа, была совершенно ледяной. Проклятье! Эти голубки, сдавшие ей коттедж, забыли ее предупредить, что горячая вода отсутствует! Тори разозлилась, но, как ни странно, почувствовала себя лучше. Тело после ледяного душа согрелось и порозовело. Раздражали только мокрые, противно холодные волосы. Девушка поспешила обернуть их чужим полотенцем, накинула великоватый для ее хрупкого тела халат и сунула ноги в огромные тапки. Увидев себя в зеркале, Тори невесело хихикнула и пошлепала вниз – искать кофе.

Она испытывала сейчас только одно желание: забраться с ногами в кресло, завернуться в теплый плед и бездумно сидеть так, потягивая живительный напиток. Увы, ее желанию, как и ей самой, не хватало энергии, необходимой, чтобы развить бурную деятельность по обследованию многочисленных коробок.

Вяло передвигаясь в спадающих тапках от коробки к коробке, Тори наконец отыскала кофеварку и... обругала себя последними словами. Ну почему было не положить в эту же коробку кофе и сливки?! Где их теперь искать? В этот момент оглушительно затрезвонил звонок у входной двери. Тори замерла с кофеваркой в руках, услышав незнакомый мужской голос:

– Выходи за меня, мой ангел, и я увезу тебя в далекие края!

Тори осторожно выглянула в окно и увидела высокого мужчину в золотистой спортивной куртке. Утренний ветерок слегка шевелил его густые темно-рыжие волосы, а встающее над горизонтом солнце окрашивало их в цвет меди. В ожидании ответа странный гость с удовольствием оглядывал низкое синее небо и вершины гор, окутанные белыми облаками. И взгляд художницы тут же отметил яркую зелень его весело блестевших глаз. Тори захотелось схватить кисть и начать рисовать, уж очень здорово смотрелся рыжеволосый незнакомец на фоне восходящего солнца. Но она тут же одернула себя, возвращаясь к реальности.

Кто это мог быть? Знакомый прежних хозяев – влюбленной парочки, укатившей вчера в свадебное путешествие? А может – отвергнутый жених? И Тори придется стать «вестником беды», разъяснив ему ситуацию. М-да... Кажется, в договоре об аренде коттеджа об этом не было ни слова. А если это грабитель или сексуальный маньяк?

Тори взглянула на себя в зеркало, висевшее в простенке между окнами, и снова нервно хихикнула. Грабитель скорее всего примет ее за жертву предыдущего ограбления и уберется восвояси. А сексуальный маньяк просто-напросто растеряет всю свою сексуальность. Причем навсегда.

Поскольку незнакомец продолжал трезвонить и громогласно объявлять о своих матримониальных намерениях, Тори махнула рукой и пошла открывать.

– Я выйду даже за Квазимодо, если он отыщет мой кофе, – с этими словами Тори распахнула дверь и повертела перед носом изумленного посетителя кофеваркой с болтающимся шнуром.

При виде нелепой фигурки в тюрбане и огромных тапках на лице незнакомца отразилось нескрываемое удивление.

– А... ты кто?

– Тори, – вежливо представилась она.

– А где Анджела?

– Если вы имеете в виду ту леди, что жила здесь до меня, то... прошу прощения, если вас это огорчит... она уже вышла замуж и улетела в свадебное путешествие на Бермуды.

– Что? Без меня? – Незнакомец действительно был весьма огорчен.

– Видите ли, – деликатно пояснила Тори, – для свадьбы, как правило, нужны только двое – жених и невеста.

– А лучший друг?! – сердито возразил рыжеволосый. – Почему они меня не предупредили?

– Этого я не знаю. – Тори вздохнула и с тоской посмотрела на кофеварку.

– Пожалуй, я тоже не отказался бы от чашечки кофе, – печально сказал незнакомец и взял из рук Тори кофеварку. – Разреши войти?

Машинально пропустив незнакомца, Тори закрыла за ним дверь. Мужчина направился в кухню абсолютно уверенно, словно оказался у себя дома. Было очевидно, что он здесь частенько бывал. Перешагивая через коробки, он болтал с Тори так, словно они давно знакомы.

– Если бы они захотели, то нашли бы меня. В конце концов, я был не на Луне, а всего лишь в пустыне. Теперь, конечно, они перевернут все с ног на голову. Во всем буду виноват я. Разве моя вина, что шейху срочно понадобился еще один самолет, и мне пришлось одалживать его у посла, а самому переквалифицироваться в воздушного извозчика. А когда мы оказались в Колумбии, всем опять понадобилось куда-то лететь. И другого пилота под рукой не оказалось. И из-за всех этих перелетов я приехал на какой-то там месяц позже, чем обещал. Разве это моя вина?

Сумасшедший! – обреченно подумала Тори. Несет какой-то бред. Надо его успокоить.

– Нет, конечно, – мягко сказала она. – Вы ни в чем не виноваты. И кому придет в голову вас винить?

– Конечно, Филипу. Он требовал, чтобы я непременно присутствовал на свадьбе.

– Филип – это муж Анджелы? – уточнила Тори.

– Ну да, и мой родной брат.

Фу, с облегчением вздохнула Тори. Кажется, ситуация проясняется. По крайней мере, этот тип не грабитель и не сексуальный маньяк. И даже, кажется, не отвергнутый жених. Но все же решила уточнить:

– Выходит, вы делали предложение невесте собственного брата?

– Ну да, что ж тут такого? Анджела – просто прелесть. Я сразу сказал Филипу, что, если он на ней не женится, это сделаю я.

– И как он отреагировал?

– Сказал, что пристрелит меня как бешеную собаку! – весело сообщил незнакомец и мимоходом опустил руку в первую попавшуюся коробку. А затем... жестом фокусника, вынимающего из шляпы живого кролика, вытащил оттуда банку с кофе и пакетик сухих сливок. – Вот и твой кофе, – радостно воскликнул он. – Теперь ты обязана выйти за меня замуж... Если, конечно, тебе есть во что переодеться.

Девушка вспомнила о своем наряде и вспыхнула от смущения и злости.

– Ясно, – парировала она. – Это у тебя дежурная фраза при встрече с представительницами прекрасного пола. «Выходи за меня замуж!» вместо «Привет, как поживаешь?»

– А ты колючая! – Он засмеялся. – Прямо кактус. Маленький колючий кактус.

Тори вздрогнула. Дались ему эти кактусы!

– Я – Тори, – напомнила она. – Если уж тебе хочется меня как-то называть. Кстати, ты тоже мог бы представиться, раз уж мы так мило разговорились.

– Я – Алан Йорк! – Он обезоруживающе улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. – Не сердись, малышка Тори. Я не хотел тебя обидеть.

Но именно после этого извинения, казавшегося совершенно чистосердечным, девушка почему-то надулась. Алан нагнулся и внимательно вгляделся в ее бледное личико с огромными серыми глазами, обведенными синевой.

– Ты неважно себя чувствуешь? – неожиданно мягко спросил он. – Какие-то неприятности?

– Да, я чувствую себя не очень хорошо, мистер Йорк.

– Алан, просто Алан, – поправил он.

– Я так плохо себя чувствую, что пустила в дом незнакомца, который рассказывает мне какие-то небылицы про свою то ли невесту, то ли невестку, дружбу с шейхами и послами и полеты над пустынями. Я, должно быть, просто сошла с ума!

– По-моему, дело обстоит не так плохо. Скорее всего, ты просто не выспалась, – предположил ее собеседник, едва сдерживая смех. Но, посмотрев на несчастное личико девушки, сочувственно добавил: – Ну-ка рассказывай, что у тебя стряслось. Я вижу, ты и вправду огорчена.

И Тори неожиданно для себя начала рассказывать этому совершенно чужому человеку о своих неприятностях – целом вихре, урагане, тайфуне всевозможных мелких и крупных неприятностей, которые преследовали ее последнее время. Умолчала она только об одном.

– Да-а, – вздохнул Алан, терпеливо выслушав эту довольно бессвязную скороговорку.

Жаловаться маленькая девушка в тюрбане из полотенца явно не умела.

Есть люди, которые умеют жаловаться красиво, можно сказать, профессионально, со смаком, вызывая у слушателей не только сострадание, но и непреодолимое желание немедленно броситься им на помощь, не жалея времени, денег и собственной драгоценной энергии. Тори Грейхем к таким людям, увы, не принадлежала. Свои проблемы она всегда решала сама, никому не жаловалась и никогда не плакала... никогда...

Тори неожиданно всхлипнула. Это Алан виноват! Он смотрел на нее с таким сочувствием... Тот протянул ей чистый платок, но девушка гневно встрепенулась.

– Я никогда не плачу и никакие платки мне не нужны. Ясно?!

– Ясно, – кивнул все понимающий Алан. – Тогда рискну предложить тебе мое плечо. Ты не можешь себе представить, как приятно хорошенько выплакаться на таком широком, надежном плече. Это тебе не платочек... Ладно-ладно, не сверкай глазами. Есть еще один вариант утешительной терапии. Могу сварить кофе и приготовить завтрак.

Слезинки на глазах Тори мгновенно высохли.

– А ты умеешь готовить? – заинтересовалась она.

– Понял. Ты выбираешь второй вариант, – притворно-печальным голосом резюмировал Алан. – Учти, я разочарован.

Несмотря на минорный тон, он тут же развил бешеную деятельность. Причем действовал так, словно каким-то таинственным образом отгадал мысли и желания маленькой хозяйки коттеджа. Впрочем, неизвестно, кто тут больше походил на хозяина. Прежде всего странный гость приволок откуда-то кресло с подушкой и пледом и, бесцеремонно подхватив Тори на руки, усадил ее в это уютное гнездышко. Растерянная и ошеломленная, Тори выглядывала из него, словно маленькая взъерошенная курочка с красным гребешком на голове.

Она хотела было отчитать непрошеного благодетеля, но... но ее тело, едва прикрытое ветхим халатиком, еще ощущало нежное прикосновение больших и горячих мужских ладоней. И нега разливалась по нему, гася раздражение и гнев... Тори прикрыла ставшие тяжелыми веки и на минуту позволила себе предаться чувству незнакомого блаженства. Странно... Раньше мужские прикосновения рождали в ней совсем другие чувства.

А Алан уже вовсю хозяйничал на кухне, словно по волшебству находя все необходимое в многочисленных коробках и ящиках. Вскоре девушка, свернувшаяся калачиком в старом кресле, ощутила восхитительный, ни с чем не сравнимый запах кофе. А затем услышала, как на сковородке скворчит ее любимая яичница с ветчиной... Тогда она открыла наконец глаза и стала наблюдать за тем, как Алан передвигается по кухне, сдвигая в сторону мешающие ящики и коробки, накрывая на стол, колдуя над кофеваркой...

– Вообще-то я могла бы сделать это и сама, – пробурчала Тори, удивляясь своему внезапно охрипшему голосу.

– Доставь это удовольствие мне, – мягко сказал Алан.

Тори опять подумала, что следовало бы возразить против такого вольного обращения с ней и ее имуществом, но она явно с этим опоздала. Да ей, сказать по правде, и не хотелось этого делать. Ей нравилось смотреть на Алана. Разумеется, она говорила себе, что любуется этим человеком исключительно как художница. Она даже начала размышлять, как бы его нарисовала, но тут же с испугом отбросила эту мысль. Хватит, рисовала уже одного... И все же ее пальцы дрогнули, словно готовы были взять карандаш и сделать набросок. Алан словно почувствовал ее взгляд и обернулся:

– Что это ты так пристально меня рассматриваешь?

– Пытаюсь понять, что у тебя на душе, – нашлась Тори.

– Любовь, конечно. Разве ее можно скрыть? – с пафосом произнес он.

– Да-а, – протянула Тори, – искренности от тебя не дождешься. Похоже, ты крепкий орешек.

– О, меня называли и похуже! – снисходительно ответил Алан.

– Естественно, те, кто знал получше! – парировала Тори.

– А ты остроумная девчонка! – Алан расхохотался и снова погрузился в хозяйственные дела.

Тори же снова принялась его рассматривать, стараясь теперь делать это украдкой. Парень, хозяйничающий у нее на кухне, был отлично сложен, подтянут и мускулист. Впрочем, тот, о ком Тори не хотелось вспоминать, был не менее красив. Да не в красоте дело! Алан завораживал какой-то необычной для городского жителя пластикой движений, напоминавшей грацию дикого зверя. Его движения были вкрадчивы и точны. В нем чувствовалась недюжинная сила, но не было характерной для этой силы неуклюжести. Под тонкой рубашкой мягко перекатывались округлые мускулы... Под шелковистой шкурой ягуара играли мышцы... И грациозная кошечка следила за его приближением, игриво перекатившись на бок и томно потягиваясь. Пряно пахли раздавленные атласным телом цветы...

– Дремлешь, маленькая Тори? Досматриваешь сны, прерванные уколом кактуса? – весело спросил знакомый, как будто бы даже очень давно знакомый голос.

И она поняла, что действительно начала засыпать, уплывать в блаженное забытье, туда, где размываются границы между мирами, где странное и удивительное становится реальным и доступным...

А перед ней уже стояла тарелка с дымящейся яичницей и чашка кофе. Через минуту они с Аланом дружно уплетали вкусный завтрак и наслаждались любимым обоими напитком, больше не отвлекаясь на болтовню и пикировки. Но стоило им утолить голод...

– Нет уж, одним «спасибо» не отделаешься! – заявил этот тип в ответ на слова благодарности за завтрак. – Я удовлетворил твои гастрономические потребности, и ты просто обязана...

– Выйти за тебя замуж? Теперь, когда я убедилась, что ты способен меня прокормить, с удовольствием!

– Ну к этому вопросу мы еще вернемся. Прежде всего я хотел бы хоть что-то узнать о своей будущей жене. Ты должна удовлетворить мое любопытство. Например, какой у тебя цвет волос без полотенца?

– Пожалуйста! Черный.

– Цвет глаз без синяков?

– Серый, синий, зеленый, голубой, фиолетовый – в зависимости от ситуации.

– Это интригует. Почему ты переехала из Аризоны в Западную Вирджинию?

– Потому что нарисовала портреты всех кактусов в пустыне. Решила взяться за горы.

– Ясно. Заодно узнал, что ты художница. Теперь понятно, что упаковано в тех плоских ящиках. Любопытно будет посмотреть!

– Это еще нужно заслужить.

– Как? Разве завтрака недостаточно? Хорошо-хорошо, за мной еще ланч, обед и ужин. Я уже догадался, что моя будущая жена не умеет готовить. Кстати, ты была замужем?

– Да. Но об этом лучше не вспоминать. А ты?

– Аналогично. Ладно, вопросов на сегодня хватит. Не думай, что мое участие в твоей жизни ограничится приготовлением еды. Ставлю тебя в известность, что я намереваюсь распаковать все твои ящики, расставить всю мебель и развесить все картины. А также починить трубу в подвале. Уверен, что Филипу было не до этого. И примусь за все эти дела немедленно.

– В свою очередь ставлю тебя в известность, что терпеть не могу нахалов, которые без спросу лезут в мои дела. Поэтому ты «немедленно» покинешь мой дом.

– Согласен. Но только для того, чтобы дать тебе возможность навести красоту. Я понимаю, что тебе неловко находиться в столь нелепом виде в обществе такого элегантного...

– ...Наглого, самоуверенного и назойливого типа, как ты! Сию же минуту пошел вон!

– Правильно – скорее уйду, скорее вернусь. Не скучай, дорогая!

Алан с лучезарной улыбкой послал ей воздушный поцелуй и вышел, не оглянувшись. Наступила тишина. Тишина полного одиночества, так хорошо знакомая ей в последнее время. Тори сидела в кресле и тупо смотрела на дверь, за которой он скрылся. Она вдруг представила, что Алан больше не вернется, и ее охватила паника. Тогда она попыталась хладнокровно проанализировать ситуацию. Иногда это помогало.

Так, сказала себе разумная Тори, обладательница ясной головы, чистого сердца и прохладных эмоций. Собственно, что произошло? Всего-навсего – некая непредвиденная, скажем, забавная ситуация. Пришел добрый человек, не застал своих друзей, пошутил со мной, как с маленькой девочкой. Накормил. В общем, я неплохо провела время. Можно даже сказать, развлеклась. Подняла тонус. Самое время взяться за дела.

Умница, Кошечка! – как говорил ее папа, когда хрупкая дочка проявляла силу воли и хладнокровие. Правда, окончательно утешила Тори все-таки мысль, что Алан обещал вернуться к ланчу... В любом случае она наконец почувствовала прилив сил и улыбнулась. В тот же миг мягкий свет утреннего солнца неожиданно залил кухню – словно ребенок, затаившийся за дверью в ожидании, пока у матери улучшится настроение, и радостно ворвавшийся в комнату при виде ее улыбки.

– Здравствуй, Утро! – сказала Тори, легко вскочила с кресла и отправилась в комнату: поднимать жалюзи, распаковывать ящики, наводить красоту – жить...

Глава 2
Ланч вдвоем

По образу жизни Алан был настоящим бродягой. Но как бы далеко ни забрасывала его судьба, он неизменно возвращался в родной город, где его знала каждая собака. Неторопливо шагая по знакомой с детства дороге, он с удовольствием подставлял и без того загорелое лицо теплым солнечным лучам и легкому ветерку. После «прелестей» пустыни этот городок в горах казался просто раем. Вот только придумать бы, чем здесь заняться...

Алан выпросил целый месяц отпуска, чтобы провести его с братом. Филип и Анджела – брат и подруга детства – были для него единственными по-настоящему близкими людьми. Его шутливая реакция в ответ на сообщение Тори не совсем соответствовала действительности. На самом деле он был серьезно огорчен тем, что не успел на их свадьбу. Перспектива провести отпуск в одиночестве Алана тоже не слишком радовала. Он привык всегда быть на людях, в гуще событий и дел.

Можно, конечно, навестить хорошенькую девчонку Мэри Клер, что живет в долине. Он иногда встречался с ней в перерывах между экспедициями, и она была ему рада. Неплохо бы также повидаться с друзьями школьных лет, навести порядок в доме Филипа...

– Эй, Алан, привет! Надолго в наши места? – окликнул его мистер Браун, хозяин мясной лавки.

– Привет, Сэм! – помахал рукой Алан. – Посмотрю на ваше поведение! Может, и задержусь малость.

– Вот-вот, задержись. А то местные девчонки тут без тебя совсем приуныли, смотреть жалко. Я-то, как знал, что ты приедешь, завез сегодня парную телятину. Заглянешь?

– А как же! Отложи для меня кусочек понежнее!

Вот кстати! Алан тут же вспомнил, что обещал этой забавной малышке зайти к ней на ланч. Почему бы и нет? Хотя к этому времени он уже придумал себе множество занятий, предложение мистера Брауна повернуло его мысли вспять. А именно – к коттеджу, из которого он не так давно вышел. И, естественно, к его новой хозяйке. Конечно, она значительно уступала Анджеле ростом, а Мэри Клер – пышностью форм. Зато с ней не соскучишься: девочка за словом в карман не лезет. А глаза у нее... Алан на миг даже насвистывать перестал. Очень красивые глаза. Да только не в этом дело. Девочка шутит, смеется, а в глубине этих бездонных глаз... Печаль? Нет, что-то похуже. То ли тоска, то ли страх. Похоже, кто-то обидел малышку. И сильно. Ладно, решил Алан, другие дела подождут.

Он зашел в коттедж Филипа, где обнаружил большие перемены. Красота, чистота, уют – просто картинка из модного журнала. И это вместо их бывшей холостяцкой берлоги! Ясно – эти голубки решили свить здесь семейное гнездышко. Алан ностальгически вздохнул, отыскал в кладовке большую плетеную корзину с крышкой и отправился за покупками, приветствуя по дороге знакомых и перекидываясь шуточками с продавцами. Вскоре корзина была полна: овощи, фрукты, кусок парной телятины, свежий хлеб... Так... Телячья отбивная в сухариках и овощной салат, а на сладкое – клубника со сливками. Именно то, что надо этому глазастому заморышу.

Алан невольно хохотнул, вспомнив, как девушка выглядела в старом халате Анджелы и тапках его брата. Филип и его невеста удивительно подходили друг другу – оба были рослые, статные. А эта малышка... Интересно, сколько ей лет? Он разглядел только огромные серые глазищи под тюрбаном из полотенца, да ощутил под руками маленькое стройное тело, когда усаживал ее в кресло. Вспомнив об этом, Алан почувствовал теплую волну в груди и поспешил к коттеджу, который покинул сегодня утром. Время приближалось к ланчу, когда он позвонил в дверь с возгласом:

– Открывай, любимая! Кормилец пришел!

– Разве я тебя приглашала?

Тори появилась в дверях, на этот раз вполне одетая, и Алан восхищенно присвистнул. Нет, она не принарядилась, как он ожидал. На девушке были старые голубые джинсы и тонкий белый свитер. Но простенькая одежда удачно подчеркивала ее изящную округлую грудь, тонкую талию и стройные ноги. На лице Тори не было косметики, но оно в ней и не нуждалось. Бледное утром личико теперь разрумянилось от движения. Под густыми ресницами сияли голубые глаза (да-да, на этот раз совершенно голубые!), составляя красивый контраст с падавшими на плечи блестящими и пышными черными волосами.

– Да ты, оказывается, настоящая красотка! – искренне поразился Алан.

– А что, здесь кто-то интересовался твоим мнением? – надменно спросила Тори, загораживая вход. Конечно, она рассчитывала на такой эффект и его восхищение было ей приятно. Но она вовсе не собиралась это демонстрировать. Не дождется!

– Я думал, все женщины любят комплименты, – простодушно признался ее незваный гость.

– Я не женщина! – мрачно парировало прекрасное видение.

– А кто же?

– Художник, – обреченно созналась Тори. – Художником родилась, художником живу, художником и...

– Ай-ай-ай! Как расточительна природа, – огорчился Алан. – Зачем, спрашивается, художнику такое прелестное личико, такие очаровательные округлые...

– Ну?! – рявкнула Тори.

– ...брови! – невинно закончил Алан. – Округлые брови. Чем ты опять недовольна?

– Не понимаю, почему я до сих пор не захлопнула дверь перед твоим носом? – задумчиво спросила Тори, прислоняясь к косяку.

– Наверное, есть хочешь, – объяснил Алан, для убедительности выставив перед собой корзину. – Телячьи отбивные, овощной салат, клубника со сливками.

М-да, меню было впечатляющим. Тори сглотнула слюну и молча посторонилась. Алан с деланной опаской проскользнул мимо нее в холл, а потом, весело насвистывая, отправился на кухню – хозяйничать. Тори почему-то сразу стало спокойно и уютно в этом пока что чужом доме. Она удовлетворенно улыбнулась, вспомнив, как загорелись его зеленые глаза, когда она появилась в дверях.

Пока Алан готовил еду, Тори продолжала разбирать ящики с вещами, присланные из Аризоны. Открывая их один за другим, она проникалась горячей благодарностью к отцу. Он прислал все, что она просила, упаковав вещи с толком и с любовью. Чего нельзя сказать о тех чемоданах, которые упаковывала сама Тори в рассеянности и тоске, накануне своего бегства. Ни одна из вещей, полученных из Аризоны, не напоминала ей о Джордане. Отец прислал только то, что она покупала сама или получала в подарок от него – единственного теперь близкого человека. Близкого человека, который был сейчас так далеко от нее... Внезапно на девушку нахлынули воспоминания.

Когда Тори была маленькая, родители называли ее Кошечкой. Она действительно походила на хорошенького и забавного котенка. Большеглазое личико «сердечком», мягкая грация движений, копна блестящих черных волос... Глаза у Тори и вправду меняли цвет: гнев делал их темно-синими, радость – голубыми, печаль – серыми... А уж если они становились зелеными, родители точно знали, что их ненаглядная Кошечка задумала какое-то озорство. В те времена ее переполняли радость жизни, любопытство и непрерывная жажда деятельности.

– Виктория, давно пора спать. Ну закрой свои глазки, дай им отдохнуть, – уговаривала ее усталая няня.

– Я же тогда ничего не смогу видеть! – возмущалась неугомонная Тори и таращила глаза, пока сон не делал ее веки такими тяжелыми, что они закрывались сами собой.

Но уже на рассвете у двери в комнату родителей раздавалось звонкое мяуканье, и, услышав долгожданное: «Заходи, Кошечка!» – маленький лохматый тайфун в пижамке врывался в комнату и с разбега запрыгивал на широкую родительскую кровать, бурно ласкаясь сразу к папе и маме и без умолку болтая.

Родители были художниками. У маленькой Тори тоже обнаружился талант. Она могла рисовать с утра до вечера, и ее рисунки были необычными. Отец называл их антропоморфными: растения и животные имели человеческие черты, а люди походили на цветы, птиц, рыб и зверей. Большие листы бумаги, которые Тори ежедневно вывешивала на большой стенд, сделанный отцом специально для этой цели, поражали буйством красок. На них причудливо переплетались пальмы и люди, огромные яркие цветы принимали в объятия маленьких девочек, дети летали на спинах радужных птиц. Мальчики и девочки вместе с зайцами и медвежатами играли Солнцем и Землей, как мячиками, и дарили друг другу живых слонов, жирафов и синих китов.

– Цыганский темперамент! – загадочно говорил отец. Родители уверяли, что и внешностью Виктория удивительно напоминает прабабушку Магду, чей портрет висел у папы в студии. Бабушка на нем была молодой и очень красивой. А еще она была цыганкой. Тори долго смотрела на себя в зеркало, а потом опрометью бежала к портрету, чтобы сравнить. На картине была изображена молодая женщина в старинной одежде. Волны черных волос свободно падали на точеные плечи, большие темно-синие глаза смотрели Отрешенно и печально. Высокая шея, нежное лицо, формой напоминающее сердечко, изящный нос с легкой горбинкой, алые, безупречно красивые губы...

Неужели я на нее похожа? – шептала малышка, и в груди разливалось странное тепло. Она будет красивой, как прабабушка Магда! И такой же вечно юной, словно волшебница из сказки. Ведь прабабушка никогда не была старенькой. На портрете она была совсем молодой. А живую прабабушку Виктория никогда не видела. Она знала, что в жизни красавицы Магды случилось что-то трагическое. Мама обещала рассказать Тори об этом позже, когда она станет взрослой. Но не успела.

До двадцати лет жизнь Кошечки была совершенно безоблачной. Родители ее обожали, ровесники любили. Правда, особенно близких друзей у нее не было. Жизнерадостная девочка относилась ко всем ровно и доброжелательно, и ей отвечали тем же. То есть она дружила со всеми, и все дружили с ней. Парни пытались ухаживать за хорошенькой девочкой, но до поцелуев дело не доходило. Где ты, цыганский темперамент? Ау! Тори нисколько не волновали «взгляды со значением» и прикосновения жадных мальчишеских рук. Да и она их, сказать по правде, не слишком волновала. Не было в Тори обворожительного лукавства и кокетства, которые делают привлекательной и сексуальной даже некрасивую девчонку. Она была хорошей партнершей в спортивных играх и на танцах, ее охотно приглашали на пикники и дискотеки... Веселая, остроумная, легкая девчонка эта Виктория Грейхем! – таково было общее мнение. Закадычной подружки у Тори тоже не было. Ей хватало родительской нежности и понимания, занятий творчеством и спортом, учебы... Все это доверху наполняло ее светлый день и не мешало спокойно спать темной ночью.

Но в двадцать лет прежняя Тори умерла. Вместе с мамой. У мамы обнаружился рак. Болезнь протекала быстро, как это бывает только у молодых, еще полных сил людей. Когда ее не стало, отец и Тори с головой ушли в свое – каждый в свое – творчество. Но этого было мало, чтобы продолжать жить. Только тут девушка поняла, как она одинока. И она потянулась к людям, как тянется лиана – обвиться, найти опору. Долгое время усики ее души нащупывали не тех. После нескольких неумелых попыток дружеского сближения и искренности с кем-то из прежних приятельниц, возникало лишь чувство неловкости. Ровесницы Тори оставались в том светлом и безмятежном мире, который был теперь так же далек от нее, как песочница с яркими совочками и ведерками – от ученицы колледжа. Повзрослевшая и исстрадавшаяся девушка хотела иного. Сама того не сознавая, она тянулась к мужчине – сильному, любящему. К тому полному слиянию душ и тел, которое только и могло излечить от боли и дать новые силы для жизни, И однажды, на вернисаже...

– Где прикажешь накрывать, хозяйка? В кухне или гостиной?

Голос ее нового знакомого вовремя извлек Тори из прошлого. Воспоминания о ее первой любви были далеко не из приятных, хотя начиналось все просто сказочно... Она посмотрела на пакет, который только что машинально достала из коробки, – там было аккуратно сложено ее белье. Тори вздохнула. Милый папа! Похоже, он понял ее и не рассердился за то, что дочка решила порвать с прошлым и начать новую жизнь. Эта жизнь будет полностью посвящена творчеству. И больше никаких мужчин!