Текст книги "Шесть дней Яд-Мордехая"

Автор книги: Маргарет Ларкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

1 немецкий "шмайсер" (автомат). 1 немецкий "шпандау" (ручной пулемет, выстреливающий за минуту в три раза больше пуль, чем "стэн"); очень мало боеприпасов. 1 американский "браунинг"; 10000 патронов.

1 противотанковое орудие "пиат" с тремя снарядами.

2 двухдюймовых миномета с 50 снарядами.

400 ручных гранат.

Отряды Пальмаха имели свои винтовки и два пулемета "брен", а кроме того пехотные мины и сто фунтов взрывчатки.

"По правде говоря, никто не знал, что у нас есть "шмайсер", – ухмыльнулся Натек. – Было время, когда Пальмах потребовал, чтобы каждый кибуц отдал часть своего оружия для общей обороны, и я послал нашу долю с Салеком Бельским. Отдал я и "шмайсер", так как у нас были еще и автоматы "стэн". Однако на тренировках Салек привык к "шмайсеру" и не захотел с ним расстаться. Он спрятал автомат в грузовике и вернулся вместе с ним. Так был совершен двойной "слик" для "шмайсера".

Часть боеприпасов также была "вдвойне" нелегальной. Несколько лет Яд-Мордехай являлся временным хранилищем оружия и боеприпасов, которые тайком переправлялись Хаганой через границу из Египта. Натек отвечал за их сохранность; он закапывал их до того времени, когда они понадобятся. "Я не должен был бы вам этого говорить, – признался он, – но каждый раз я вынимал несколько патронов из каждого ящика. Хагана выдавала боеприпасы согласно своим возможностям, конечно, и если бы мы сами не позаботились о кибуце, нам бы не хватило боеприпасов. Когда бой начался, у нас их все равно не хватило, но я знал, по крайней мере, что добавил тысячу патронов к нашему запасу".

Каждое утро жители Яд-Мордехая толпились у импровизированной газеты, прикрепленной к доске объявлений в столовой, чтобы узнать, что происходит по всей стране. Весь март новости были неутешительными. Многие еврейские поселения были отрезаны и осаждены. Дорога на Иерусалим была закрыта, и городу угрожал голод. В апреле англичане начали эвакуацию своих войск. Уходя, они оставляли за собой только пустые военные плацдармы. И арабы, и евреи бросились занимать их. Происходили столкновения при захвате покинутых британских лагерей, полицейских фортов Теггарта (Форты Теггарта, названные так по имени британского эксперта, предложившего их и наблюдавшего за их постройкой, были полицейскими укреплениями, предназначенными для оказания помощи англичанам при подавлении арабского восстания 1936-39 годов. К моменту, когда англичане покинули страну, их насчитывалось 63; большинство из них были отданы арабам.) и других стратегических пунктов.

В некоторых местах англичане сами передавали стратегические укрепленные пункты наиболее ярым врагам евреев – трансиорданским легионерам – на основании ходившей тогда версии, что они являются частями британской армии, так как во второй мировой войне были ее союзниками. Зачастую этим занимались местные английские офицеры, которые решали такие вопросы по своему усмотрению.

Люди Яд-Мордехая были глубоко озабочены судьбой своих друзей в кибуце Мишмар-га-Эмек, первой колонии Гашомер Гацаир. 4-го апреля кибуц был атакован частями арабской "Армии спасения" под командованием Фаузи эль-Каукджи. Кибуц был обстрелян пушками, снаряды которых частично разрушили поселение и нанесли большие потери. На следующий день, во время краткого перемирия, установленного британцами, Пальмаху удалось эвакуировать женщин и детей. Это было единственное вмешательство англичан в осаду этого кибуца, которая переросла в одно из самых больших сражений этой необъявленной войны. Пальмах прислал подкрепление, и после 9 дней атак и контратак агрессоры были разбиты. Яд-Мордехай ликовал.

В мае, когда британцы ушли с границ страны, начались тяжелые бои в Галилее. Около Рамат Нафтали, небольшого поселения у ливанской границы, полицейский форт был отдан арабам. Отсюда и из близлежащей арабской деревни началась атака поселения ливанскими нерегулярными войсками. Снабжение водой было прервано. Женщин и детей удалось эвакуировать ночью по уходящему вниз крутому оврагу, пролегающему неподалеку от занятого арабами форта. День за днем радио объявляло: "Рамат Нафтали держится стойко". Другие северные поселения подвергались таким же атакам. Ни одно из них не сдалось.

В Сафеде, самом большом городе Галилеи, колония из 1500 евреев, живущих среди 12000 арабов, находилась в осадном положении несколько месяцев. И здесь большой форт и два других укрепленных пункта были отданы арабам. Отряды Пальмаха, под руководством Игала Алона, провели дерзкую операцию, в результате которой им удалось освобободить колонию и разгромить арабов. Сафед считался неофициальной столицей галилейских арабов, и победа евреев вызвала панику среди них. Все арабское население Сафеда бежало, вместе с ними бежали и тысячи арабов из окрестностей.

Соединения Пальмаха и Хаганы перешли в наступление во многих местах. После неоднократных арабских атак на еврейские кварталы при полном невмешательстве англичан, было предпринято контрнаступление, успешно взяты города Хайфа, Тиберия и Яффа. Еврейская часть Иерусалима, однако, была еще в кольце осады и страдала от острой нехватки воды, так как арабы в нескольких местах взорвали водопроводные трубы.

В первые дни мая Яд-Мордехай тоже занял наступательную позицию. С целью предотвращения дальнейшего проникновения групп организации "Мусульманское братство" и возмездия, Пальмах обратился к поселению с просьбой остановить движение арабского транспорта. Салек Бельский должен был открыть огонь из засады по арабскому автобусу, который ежедневно направлялся на север страны.

Салек был человеком небольшого роста с крепким мускулистым телом, беспокойный и отважный по натуре. Во время "беспокойств" с арабами в 1936-39 годах он пошел добровольцем на самый опасный участок. В Галилее он вступил в "Специальную ночную бригаду",– это были первые еврейские диверсионно-десантные отряды, организованные британским капитаном Ордом Вингейтом для предотвращения арабских налетов на поселения и для охраны иракского нефтепровода. В назначенный день Салек, взяв с собой свое любимое оружие, отправился в виноградники. Это был немецкий "шмайсер", купленный кибуцем у британского солдата, который подобрал его на полях сражения в Африке. Небольшая лощина вела от виноградников к шоссе. Салек сбежал по ней вниз и спрятался за валуном у дороги. По шоссе шел британский транспорт, патрульные машины;

Салек надеялся, что арабский автобус не последует сразу же за ними, так что ему удастся спрятать "шмайсер" и проскользнуть обратно в виноградники, прежде чем его обнаружат и станет известно о нападении.

Как обычно, автобус запаздывал. Салек спокойно ждал, однако мужчины, наблюдавшие сверху, из виноградников, еле сдерживали волнение. "Продолжайте работу, – увещевал их Залман. – Все должно выглядеть, как обычно". Никому не нравилось это нападение на безоружный автобус, однако они приняли это как одну из необходимостей необъявленной войны и сейчас сосредоточили все внимание на своем товарище. Наконец, они увидели приближающийся автобус. Как будто предчувствуя надвигающуюся опасность, водитель прибавил скорость. Салек приподнялся из-за валуна и дал очередь из автомата. К счастью, ни одной другой машины на дороге не было. Он взбежал по лощине, спрятал "шмайсер" и, когда британский патруль явился, спокойно подрезал виноградные лозы. Салек так и не узнал, попал ли он в автобус. Однако в последующих нападениях Яд-Мордехай нанес потери арабскому транспорту. Однажды при взрыве мины было ранено несколько пассажиров и убиты двое мужчин, одним из которых был руководитель "Арабской молодежной лиги" из Хирбии, члены которой не давали покоя кибуцу. Арабы пытались принять меры предосторожности, помещая свои машины в середине британских колонн, эвакуировавшихся из этой части Негева. Снайперам из Яд-Мордехая приходилось прицеливаться с такой точностью, чтобы подбить арабскую машину и не попасть в рядом идущие британские грузовики, движущиеся на полной скорости.

Временами британский патруль заставлял поселенцев прерывать эти действия, но как только патруль уходил, они возобновлялись. Залман изготовил дерзкий знак, цветом и формой напоминающий британские дорожные знаки. "Томми, Не путайся с Арабским Транспортом, Если Хочешь Вернуться Домой Невредимым!" Это уже было слишком для британского лейтенанта: посторонние пытались воздействовать на его солдат. "Разве вам не известно, что подделка дорожных знаков Его Величества является противозаконной? – раскричался он. – Вас могут арестовать за это!"

"Это был всего лишь добрый совет", – кратко ответил Залман.

Лейтенант, больше озабоченный выводом своей команды из этого района, чем наведением порядка, утешил себя тем, что взял этот знак как сувенир. Этот маленький инцидент доказывал отсутствие какого-либо организованного перехода власти от англичан к только что созданным двум новым государствам. На предложение ООН создать еврейскую и арабскую полицию для сохранения порядка англичане наложили вето. В результате этого во многих районах неделями не было ни гражданского, ни военного контроля. Залман знал, что ему ничего не грозит за издевательство над британским офицером. Кибуц продолжал останавливать движение арабского транспорта и даже установил контрольный пункт. Фактически он представлял военную власть на этом участке дороги.

Стали появляться арабские беженцы; их количество все время росло; они направлялись в Египет из Яффы и окружающих ее деревень. Молчаливо признавая свою неспособность справиться с создавшимся положением, британский комендант района обратился к кибуцу с просьбой пропустить арабов. Залман проверил паспорта и убедился, что ни один из этих беженцев не был переодетым террористом. Он, этот убежденный сторонник равенства, приходил в неистовство и содрогался, когда арабские женщины падали перед ним на колени и целовали ему руки.

День за днем, к великому изумлению кибуца, усиливался поток беженцев с севера. Никто из местных арабов не уходил; поселенцы были поражены этим массовым исходом. И только позже стало известно об инструкциях, которые передавались арабскому населению по радио из арабских столиц: "Оставьте сейчас свои дома. После нашей победы вы вернетесь и заберете свою землю и еврейское добро".

Пропаганда такого рода была основным фактором в возникновении прискорбной проблемы арабских беженцев. Главный аргумент, побудивший все население бежать, часто вопреки их желанию и невзирая на уговоры еврейских соседей остаться на месте, был военного характера – вывести их из зоны огня. Может быть, руководители боялись, что некоторые арабы примкнут к евреям, как это было во время необъявленной войны, которая предшествовала вторжению.

Все увеличивающийся поток беженцев вызвал большое беспокойство поселенцев. Неизбежно возникал вопрос– как поведут себя наши соседи, наши бывшие друзья, когда англичане уйдут из страны? Вступят ли они в эти кровавые банды, пришедшие извне, не дававшие нам покоя все эти месяцы? Не нападут ли они на нас и не придется ли нам применить оружие, чтобы отогнать арабов, с которыми мы когда-то вместе праздновали?

Страх перед всеобщим восстанием арабов чувствовался и в Пальмахе. Батальон, действовавший в Негеве, начал концентрацию своих сил, призывая людей, распределенных по разным поселениям. Яд-Мордехай расстался со своим "километровым отрядом". Комитет обороны завел по радио утомительную дискуссию по этому поводу, пока, наконец, в кибуц не прилетел на "Пайпер Кабе" офицер, чтобы обсудить этот вопрос. Тувия изложил стратегическое значение Яд-Мордехая. "Мы находимся на главной дороге между Каиром и Тель-Авивом. Мы являемся барьером. Вы видели, как нам удавалось прерывать движение арабского транспорта. Если это место будет захвачено, египетская армия сможет беспрепятственно идти к северу и к центру страны".

Офицер ответил, что кибуцу нечего опасаться столкновения с египетской армией. Было известно, что Египет неодобрительно смотрит на захватнические планы, выдвигаемые другими арабскими странами. "В худшем случае вам придется выстоять против атаки арабских нерегулярных войск, – сказал он комитету. Пальмах вам больше поможет, если отряды его будут сильны и подвижны, так что мы сможем ударить с тыла". Однако он согласился оставить в кибуце группу из четырнадцати человек.

В эти последние тревожные дни перед 15-м мая, когда истекал срок Мандата, были прекращены все хозяйственные работы, за исключением необходимого ухода за скотом и птицей. Все, даже мальчики и девочки, работали на каком-нибудь участке по укреплению кибуца. В подземных убежищах был приготовлен большой запас еды – мясные консервы, фруктовые консервы, джемы с собственной фабрики; масло, сметана, кислое молоко (лебен) с молочной фермы. Были закопаны бидоны с керосином. По всему участку были вырыты ямы, чтобы укрыть все, что только возможно. Возле каждого поста поставили бочки с водой. Плавательный бассейн, построенный с такой надеждой и любовью, был соединен с колодцем. Поселенцы не знали устоит ли водонапорная башня перед атаками.

Война пришла к порогу 12-го мая, ночью, когда отряд Гершона напал на деревню Брир, расположенную рядом с Яд-Мордехаем. Целью атаки было открыть внутреннюю дорогу, соединявшую южные поселения с Негбой и северными пунктами. Большая часть главной дороги, идущей вдоль побережья, находилась на территории, отданной арабам, а новому еврейскому государству очень важно было контролировать путь, ведущий в глубину страны. Брир был единственной помехой на этой дороге. Не один раз жители Яд-Мордехая собирались на холмах и с волнением следили за броневиками Пальмаха и людьми в бронированных грузовиках, вынужденными вступать в бой, чтобы проехать мимо этой деревни. А после битвы в пасхальный вечер дорога была полностью перерезана глубокими траншеями, вырытыми поперек по всей ее ширине.

Четверо мужчин из Яд-Мордехая принимали участие в этой операции – весь орудийный расчет, обслуживающий "браунинг". Тувия был просто счастлив, что к его "тяжелой" артиллерии добавилось это орудие. Оно не так давно было захвачено Пальмахом у арабов и отдано Яд-Мордехаю с условием, что при надобности оно может быть мобилизовано для любых местных операций Пальмаха. Никто в Яд-Мордехае не имел опыта с "браунингом". Тувия подобрал еще трех мужчин, знакомых с другими орудиями – Шимона, Беню и Наума. Все вместе они научились обращению с этим оружием.

Атака началась в полночь. Как только раздались первые выстрелы, жители деревни побежали к песчаным дюнам – как и многие арабские фермеры, они не желали воевать. Нерегулярные войска обычно дрались очень упорно; они были хорошо обучены европейскими нацистами, примкнувшими к ним. В этот же раз, однако, людей было мало, руководство – слабое. Еще до наступления утра они тоже убежали.

Жители так и не вернулись в деревню. Возможно, они боялись репрессий со стороны евреев, или перспектива жить в еврейском государстве была для них таким же несчастьем, как для жителей Яд-Мордехая жить за пределами его. Как бы то ни было, они присоединились к этим тысячам введенных в заблуждение беженцев, которым суждено было стать безвольными пешками в борьбе между арабскими государствами и новым государством Израиль.

После этого сражения стало тихо вокруг Яд-Мордехая. Дорога, гудевшая, когда англичане уходили на север, а арабские беженцы – на юг, теперь была неестественно пустой. Арабская семья, четыре года прожившая на окраине кибуца, тоже исчезла. Под горячим солнцем вся местность выглядела сонной, мирной и беспечной. Людям Яд-Мордехая, лихорадочно готовящимся к защите своего очага, эта тишина казалась зловещей. Что произойдет, когда она будет нарушена?

4

НАКАНУНЕ СРАЖЕНИЯ

Ранним утром 14-го мая 1948 года жители Яд-Мордехая собрались в столовой. Свершилось то, чего они с такой надеждой ожидали всю свою жизнь: родилось государство Израиль. На языке иврит, на древнем языке пророков, возрожденном и превращенном в свободный разговорный язык, Давид Бен-Гурион провозгласил право евреев на самостоятельное национальное государство.

"В стране Израиля возник еврейский народ. Здесь сложился его духовный, религиозный и политический облик. Здесь он жил в своем суверенном государстве, здесь создавал ценности национальной и общечеловеческой культуры и завещал миру нетленную Книгу Книг.

... Еврейский народ, как и всякий другой народ, обладает естественным правом быть независимым в своем суверенном государстве.

На этом основании мы, члены Народного Совета, представители еврейского населения Страны Израиля и Сионистского движения, собрались в день окончания британского мандата на Палестину и в силу нашего естественного и исторического права и на основании решения Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций настоящим провозглашаем создание Еврейского Государства в Стране Израиля – Государства Израиль".

Одни плакали, другие целовали друг друга, третьи объясняли своим детям, какое произошло событие. Торжественно спели "Хатикву". Однако радость омрачалась горькой мыслью, месяцами не дававшей им покоя: "Нам не суждено стать частью нашего нового государства". И не раз они мысленно возвращались к судьбе пророка Моисея, который видел Землю Обетованную только издали и после всех лет скитаний в пустыне так и не смог ступить на нее. . .

В ту же ночь произошло нападение на новорожденное государство. Поселения на трансиорданской и сирийской границах подверглись обстрелу. Все надежды на невмешательство Египта рухнули вместе с бомбами, сброшенными с египетских самолетов на Тель-Авив. Почти до последней минуты некоторые еврейские руководители все еще надеялись и верили, что Египет не присоединится к другим арабским государствам в их нападении на Израиль. Египет входил в арабский Военный Комитет, который вербовал, обучал и вооружал арабскую "Армию спасения". На заседании Арабской Лиги 30-го апреля египтяне отказались принять на себя обязательства по использованию своей армии. Отвечая на вопрос, министр обороны Египта сказал: "Мы никогда не примем участия в официальной войне", и, зная, что армия не подготовлена для военных действий, добавил:

"Мы еще не сошли с ума. Мы разрешили нашим офицерам и солдатам идти добровольцами в Палестину, мы дадим им оружие, но не более". Несколькими днями позже египетское правительство заставило его изменить позицию. Страх политических деятелей перед тем, что Трансиордания, победив в этой войне, проглотит Палестину и превратится в ведущую силу на Ближнем Востоке, оказался сильнее, чем осторожность.

15 мая Израиль подвергся вторжению пяти армий. На севере ливанская армия стояла наготове. Она насчитывала 3000 солдат, включая 2000 бойцов из арабской "Армии спасения". С востока пришли сирийцы – также 3000. Самой боеспособной армией был Трансиорданский Легион, вторгшийся в центральную часть страны и двинувшийся на север, к Иерусалиму. Армией этой из 4500 солдат командовал Глаб-Паша и другие британские офицеры. Они хорошо знали страну – легион находился в Палестине во время второй мировой войны, а некоторые его отряды вообще никогда не покидали ее. Иракская армия, насчитывавшая 3000 человек, присоединились к Трансиорданскому Легиону. На юге Египет перебросил через границу 10.000 человек. (Позже к ним присоединились войска Саудовской Аравии.) Всего военные силы интервентов насчитывали 23500 человек.

Молодое государство, существовавшее всего один день, не имело регулярной армии. К началу войны действовали только полулегальные организации, сформированные вопреки желанию британских властей для отражения отдельных ударов интервентов. Пальмах насчитывал 3000 юношей и девушек. В полевых отрядах Хаганы было 9500 человек. Кроме того, военное обучение прошли 3000 человек из двух разных организаций, не желавших подчиняться дисциплине центральной еврейской власти. Поселения, большинство которых находилось на границах, насчитывали 32500 мужчин и женщин, прошедших основное обучение в Хагане. (Каждое поселение, которое должно было воевать, получило подкрепление из упомянутых выше соединений).

Только 26-го мая была основана национальная армия. Ее организация была связана с огромными трудностями. Не было закона о призыве. Набор новобранцев затруднялся еще тем, что их семьи оставались без средств к существованию и, кроме того, никто не мог быть уверен, что работа сохранится за солдатом до его возвращения из армии. Несмотря на все это, тысячи мужчин – и среди них много новых иммигрантов, только что сошедших с корабля – вступили в новую армию. Они были наспех обучены, они едва умели держать винтовку в руках.

Когда их бросили в бой, им пришлось под огнем учиться копать для себя укрытие. Постоянно нехватало оружия и боеприпасов. "Чтобы отправить батальон бойцов, я должен был воровать ботинки, одеяла и даже продукты", – рассказывал мне генерал Шимон Авидан, один из крупнейших командиров этой войны.

Неоценимая помощь пришла несколько позже. Это были 2500 еврейских добровольцев из разных стран, по большей части хорошо обученных. Они были использованы в только что созданных военно-воздушном и военно-морском флотах.

Вторгнувшиеся армии были вооружены британскими и французскими самолетами, танками, артиллерией и огромным количеством боеприпасов. Израильтяне же не имели ни одного танка и всего четыре древние пушки. Их воздушные силы вначале насчитывали всего лишь несколько спортивных самолетов "Пайпер Кабс", из кабины которых второй пилот "бомбардировал" противника связками ручных гранат. Когда война началась, в распоряжении израильской армии было только 10.000 винтовок. Кроме того, они имели 3600 ручных пулеметов системы "стэн", изготовленных по чертежам, украденным Алексом. На вооружении имелось 700 штук ручных и 200 штук тяжелых пулеметов; минометов – всего лишь 700 двухдюймовых и 190 трехдюймовых, и только три из них находились в Негеве.

Большую популярность приобрел миномет "давидка", изобретенный самими израильтянами. Правда, слишком полагаться на него было нельзя, но он производил устрашающий шум. И так как некоторые арабы верили, что это атомное оружие, эффективность "давидок" намного превзошла его разрушительную способность. Однако к началу войны существовало только шестнадцать "давидок". Противотанковые средства страны сводились к 19-ти орудиям "пиат". Было крайне мало боеприпасов – около 50 патронов на каждую винтовку и по 700 патронов на каждый пулемет.

В Яд-Мордехае затишье прервалось внезапно. Утром 16-го мая египетские самолеты бомбардировали соседний кибуц Нир-Ам, где был расположен штаб Пальмаха. Их разделяло всего пять миль. Люди Яд-Мордехая беспокойно следили за тремя самолетами, кружившими над поселением. Они слышали взрывы и видели клубы дыма и пыли в местах этих взрывов.

"Может быть, они нас не будут бомбить, – пытались успокоить друг друга поселенцы. – Им ведь известно, что Пальмах находится в Нир-Аме – вот почему они напали на этот кибуц".

Те, что ушли в поле, были возвращены; люди, назначенные на наблюдательные посты, заняли свои места. Дети, которые в последнее время лишь спали в убежищах, должны были находиться там и днем. Учителя ушли в охрану, и няни пытались проводить уроки. Встречи с родителями были настолько важны для детей, что им разрешали под вечер немного прогуляться с обеспокоенными матерями, однако, как только выстрелы раздавались вблизи кибуца, их тут же уводили обратно в убежища.

Оставалось все еще много работы по защите поселения. Один из членов, служивший в Пальмахе, вернулся с предложением выкопать возле каждого поста специальные окопы для метания ручных гранат, так как сами посты были покрыты стальными крышами и не могли быть использованы для этой цели. Комитет обороны принял предложение и выделил людей для этой работы; они рыли окопы и укрывали их мешками с песком.

Из Тель-Авива в дни затишья привезли новый генератор взамен старого, вышедшего из строя. Его частично закопали в землю и тоже прикрыли мешками с песком.

В рамках защитных мер следовало закончить установку системы электрического освещения за пределами кибуца. Хагана послала все необходимые для этого материалы каждому кибуцу, подвергавшемуся опасности; в Яд-Мордехай, однако, они прибыли с опозданием. Электриком кибуца был Иегуди Розен; он трудился круглые сутки, чтобы во-время установить столбы и приспособить лампы к рефлекторам. "Словно камень с сердца упал,-сказал он жене 18-го мая, ночью, закончив работу. – Теперь, когда я все же это сделал для кибуца, мне остается только надеяться, что ничего не будет разрушено".

Его беспокойство разделяли многие. Рация, которой ведал Шамай, приносила неутешительные новости о продвижении египетской армии. Два еврейских поселения, расположенных в глубине Негева, недалеко от Газы, были обстреляны. Была даже осуществлена нерешительная попытка пехоты атаковать одно из них, Кфар-Даром, но поселенцы отразили атаку сильным пулеметным огнем. Какова будет судьба Яд-Мордехая?

Некоторые предполагали, что принадлежность к арабскому государству защитит их; возможно, будет предпринято лишь символическое нападение, после которого основная колонна пройдет мимо Яд-Мордехая. Тувия и Алекс были настроены куда менее оптимистично. Они отдавали себе отчет в стратегической важности кибуца. Если – а это казалось весьма вероятным – египтяне намеревались двинуться по главному шоссе к Тель-Авиву, они не могли позволить себе оставить Яд-Мордехай в своем тылу: кибуц угрожал бы их же коммуникациям.

Пальмах разделял эти опасения. Ночью 17-го мая он послал отряд саперов взорвать мост на шоссе вблизи кибуца. Командовал отрядом красивый, светловолосый юноша по имени Дани, только что закончивший курсы минеров. Гидеон как командир долговременной огневой точки отправился с Дани. Люди в доте напряженно наблюдали. Им показалось, что взрывом такой силы можно разрушить полдюжины мостов, но это было не так. Массивные каменные опоры выдержали и, хотя весь мост покрылся трещинами, по нему можно было продолжать движение. Для второй попытки не хватило динамита.

На следующий день рано утром в Яд-Мордехай прибыла санитарная машина Международного Красного Креста, направлявшаяся в Кфар-Даром. Машину сопровождал автомобиль со шведским доктором, возглавлявшим группу, и доктором Арие Харелем (Позже-посол в Советском Союзе.), уполномоченным Хаганы. Шофер и санитары были арабы. Группа намеревалась эвакуировать раненных поселенцев из Кфар-Дарома и нуждалась в проводнике. После небольшого совещания Комитет обороны решил, что должен идти Алекс – прежде всего, чтобы помочь машине благополучно добраться до места и, во-вторых, чтобы узнать о точном расположении египтян.

"Хотя я и согласился, было немного опрометчиво мне – командиру Яд-Мордехая – отправляться с этой экспедицией, – говорил Алекс неторопливо. – Сегодня я бы сказал, что мы поступили неправильно. Однако так решили, и я пошел".

Алекс хотел увидеть своими глазами, что делается в арабских деревнях. Поэтому он солгал, сказав, что шоссе заминировано арабами, евреями и даже египтянами, и повел экспедицию дорогой, ведущей через Дир-Санид и другие деревни, где уже месяцами не ступала нога ни одного поселенца из Яд-Мордехая.

"В Дир-Саниде я увидел, что все спокойно, – продолжал Алекс.-У арабов были только винтовки и никакого другого специального вооружения. Я заметил нескольких мужчин, которые по-соседски приходили раньше в наш кибуц, но, к счастью, они меня не узнали. На машине развевался флажок Красного Креста, и это позволяло нам двигаться вперед без осложнений. Мы проехали еще две деревни и выехали на главное шоссе, где нас остановил египетский патруль, состоящий из трех бронемашин. Д-р Харел объяснил, что мы направляемся в Газу за разрешением проехать к Кфар-Дарому. Командир патруля сказал, что он будет сопровождать нас. Д-р Харел предложил мне немедленно одеть один из белых халатов, чтобы я как еврей не оказался в опасности. С того момента мне пришлось изображать шведа, но я не успел побриться и производил впечатление, не слишком подходящее для сотрудника Красного Креста".

Экспедиция прибыла на железнодорожную станцию в Газе, и врачи ушли за паспортами. Алекс осмотрелся. "И, естественно, мне стало дурно от того, что я увидел, – рассказывал он мне. – Куда ни глянешь – минометы, броневики, пулеметы, солдаты, да то и дело появляется мотоциклист из военно-воздушных сил, – видимо, с донесениями верховному командованию. Любой, хоть малость знакомый с военным делом, мог понять, что это – армия, готовящаяся к выступлению".

Не отходя от санитарной машины, Алекс вступил в разговор с египетским майором, говорившим по-английски.

"Куда вы теперь направитесь?" – спросил Алекс.

Майор, для которого эта экспедиция, надо думать, явилась своего рода "встряской" после монотонной казарменной жизни, с готовностью ответил: "Одна колонна продвигается по дороге к Беер-Шеве и Иерусалиму, а моя бригада пойдет к Тель-Авиву. Завтра мы намереваемся окружить деревню Дир-Санид" (В египетских отчетах битву под Яд-Мордехаем называют битвой под Дир-Санидом. Эта ошибка вошла во многие книги об арабо-израильской войне.).

Алекс понял сразу. Не было никакой необходимости арабским войскам окружать арабскую деревню; майор имел в виду, что египтяне собираются напасть на Яд-Мордехай.

Прошло около двух часов, и Алекс понял, какую глупость он совершил, уехав из кибуца. И, главное, как теперь побыстрее вернуться обратно?.. Д-р Харел и другие, наконец, вернулись с сообщением, что египтяне не выдадут паспорт экспедиции, так как "они захватили Кфар-Даром (Кфар-Даром не был захвачен На это поселение напали члены Мусульманского Братства под командованием офицера египетской армии; после неудачной атаки они обошли Кфар-Даром, однако оставили его под осадой нерегулярных войск. 7-го июля по приказу Хаганы жители были эвакуированы) и будут обращаться с пленными согласно Женевской Конвенции." Однако штаб обещал запросить Каир о дальнейших распоряжениях. И вдруг, когда они обсуждали, что им делать дальше, солдаты окружили их и затолкали в какое-то помещение.

"Мы не понимали, арестовали нас или нет, – сказал Алекс.

– Это не был арест в буквальном смысле слова, так как мы свободно могли разговаривать друг с другом и ходить по комнате. Однако у дверей стоял часовой, так что свободными считать себя мы тоже не могли".

Алекс настаивал на немедленном возвращении. Хорошо осведомленный о военной бюрократии, он доказывал, что за два часа переговоров египетское командование давно получило бы ответ из Каира. Если их здесь еще держат, значит, их просто заставляют ждать или даже забыли об их существовании. "Я должен вернуться в кибуц, я обязательно должен вернуться в кибуц", – все повторял он. Остальные смотрели на него с удивлением и настойчиво напоминали, что они все-таки арестованы и что они находятся в самом центре военного лагеря. Кто же им позволит уйти, пока вопрос о них еще не решен?